Властелины дорог

      – Где же твой мотоцикл? - спросил Шура Сипая.
      – Брат, теперь мне приходится топать по земле. Еле жив остался.
      – Что же случилось?
      Сипай тщательно пережевал кашу, потом начал рассказывать:
      – Борниец меня вышиб из седла. Модриса-то сразу убили, а я притворился мертвым, провалялся до темноты в канаве. Иду ныне на запад пешком. Не я один. Теперь всем полная авария. Борнийцы всех изведут.
      – Видел я тех борнийцев, - оскалился Шура. - Из седла вылетают аж бегом.
      – И я видел, - лицо рулевого начало подрагивать. - Пятерых сразу. Я не первый год колесил дороги, и у Модриаса на шее было восемьдесят восемь ключей, - скороговоркой зачастил рулевой, позабыв о каше. - Но когда в тебя направлено одновременно три копья… У них нет ничего святого. Они не чтят байкеров, не соблюдают Кодекс! Нападают стаей, словно пустынные шакалы. Предки их накажут, закроют поганым путь в Страну Бескрайних Дорог…
      – А че вы поперлись в сторону борнийцев?
      Сипай немного успокоился и принялся жевать очередную порцию каши.
      – Кажется, я знаю, - Шура наконец отправил акинак в ножны. - Вы отправились за сокровищем Берендорка.
      – А ты откуда знаешь?
      – Сами такие.
      – Какой теперь Берендорк, какие сокровища? - махнул ложкой рулевой. - Если все и дальше так пойдет, то через год Баделенду настанет конец.
      – Это почему еще? Что, огромная королевская армия, в конце концов, не задавит борнийцев?
      – Они нас задавят. В прямом смысле слова. Колесами. Ты что, брат, не понял еще? Их найты воюют! Не одиночки, где каждый сам за себя. У короля Бистия целая армия найтов!
      Шура недоверчиво скривился.
      – Свободные охотники не воюют… - неуверенно произнес он.
      – У нас не воюют. А у них еще как воюют. Тодор, что ты все жрешь? Ну расскажи, как вас растерзали борнийцы.
      Бородач уныло протянул к огню пустую миску. Шура выскреб остатки каши из котелка, некстати подумав, что на утро еды не останется. Верить в то, что рассказывал Сипай, отчаянно не хотелось.
      Когда опустела вторая миска, и Тодор понял, что каши больше нет, он облизал пальцы и стал подремывать, роняя голову на грудь.
      – Наелся? Не спи, Тодор, расскажи, говорю, - толкнул его Сипай.
      – Че рассказывать-то? Побили нас.
      – Кто побил? - спросил Шура.
      – Найты борнийские. Нас, почитай, полк был. А их менее сотни…
      – Как это случилось?
      – Налетели, начали сбивать, колоть и рубить.
      – А вы?
      – Мы только штук десять свалили. Или меньше.
      Шура пораженно молчал.
      – А до наших солдат далеко еще? - наконец спросил он.
      – Не знаю, - ответил рулевой мертвого теперь Скорпиона. - Их найты ушли вперед. Борнийские солдаты не поспевают за своими найтами.
      – А я-то думаю, чего это они так резво разъезжают по дорогам Объединенного Королевства, будто у себя дома.
      – Они очень хорошо знают наши дороги. Откуда? - Сипай смотрел на линии-пути, что пересекали его ладонь.
      Тодор уже похрапывал, склонив голову на грудь.
      – Может, купцы ихние, что к нам приезжали, запоминали все? - предположил Шура.
      – Не-ет. Они очень хорошо знают всю паутину наших дорог, идут самыми удобными путями, отрезают наших солдат, гонят их на мечи своей пехтуры. Брат, ты сколько колесишь дороги? - повернулся Сипай к Шуриному рулевому.
      – Долго, - буркнул "разговорчивый" Заг.
      – Я тоже. Больше двадцати лет. И сколько лет тебе понадобилось, чтобы четко знать, какую дорогу ты выберешь, где удобнее проехать, где свернуть, где дорога дождя не боится, где пыли поменьше, где выбоины не так часто?
      – Много.
      – То-то же, - Сипай почесал свой горбатый нос. - Сдается мне, что им кто-то показывает пути-дороги Баделенда. Кто-то из наших братьев.
      – Да ты что? - Шура аж привстал.
      – Я, когда лежал на обочине и изо всех сил старался не дрожать, каждую секунду ожидая добивающего удара, уши-то не закрывал. Они по-быстрому бензин слили со Скорпиона, а потом один копнул меня носком сапога. Сам не знаю, как мне удалось удержать крик. Я продолжал валяться неподвижно. Так слыхал я, как борниец говорил, что нужно подождать одного, что расскажет про лучшие и удобные дороги и про то, как можно проехать, чтобы зайти со спины и врасплох застать королевских солдат.
      – Стоп-стоп… Выходит, кто-то из тех, кто очень хорошо знает дороги Объединенного Королевства. Он мог знать, где и когда будет проезжать принцесса…
      – Ты о чем? - удивился Сипай.
      – Так, о своем, - махнул рукой Шура. - Да уж. Вот такие дела… Только ничего у этих охламонов не выйдет. Технари им перестанут продавать бензин, когда узнают, что они начали воевать.
      – Не знаю. Пока их солдаты быстро и без проблем разбивали наши полки, продвигаясь вглубь Баделенда, их найты почти не вступали в бои. Но когда подтянулись основные силы королевской армии, среди которых были северные пограничники, борнийцы застопорились, а потом и вовсе попятились. И вот тогда в игру вступили найты, быстро распотрошив королевскую армию и проложив дорогу своим солдатам.
      Долго сидел Шура, вглядываясь в красные блики пламени. Долго думал.
      На огонь можно без устали смотреть целую вечность. Глубина пламени позволяла заглянуть в глубины собственного естества, поговорить с самим собой. Учитель тоже любил глядеть на пламя, размышляя о смысле жизни.
      До этого все было ясно. Колеси по Дороге, сражайся и собирай ключи, добывай деньги, ищи Красного Волка. Теперь устоявшийся порядок начал меняться. Пришли новые, смутные времена и что они принесут - неизвестно.
      Шура тихонько начал напевать, стараясь не заглушать треск сухих веток, тающих под напором пламени. Он пытался подражать голосу древнего певца:
       Другая кровь, другие раны,
       Совсем другие времена,
       О-о, другие имена…
      То, что поведал Сипай, уж больно напоминала басню, рассказанную бродячим сказителем.
      Как же королевская армия сможет противостоять найтам? Как борнийские воины Дороги могли поменять свободу на подчинение приказам и повиновение командирам? Непостижимо.
      Судьба Объединенного Королевства не слишком беспокоила Шуру. У него не было друзей, кроме Зага и Рыжего, не было дома, лишь седло мотоцикла и шатер. А Дорога так и останется Дорогой, несмотря на то, кто будет править страной.
      Еще у него был заклятый, смертельный враг. Его Шура должен убить, что бы ни случилось. Война не спасет Догера от заслуженного возмездия.
      Он достал из кармана потускневшее бронзовое солнышко, в котором тут же отразились блики огня. Посмотрел на память о матери, вглядываясь в отблески пламени. Что они хотели ему сказать?
      Тут Шура в который раз вспомнил капризную девушку с рыжими волосами. Что будет с ней, если королю Бистию все же удастся захватить Баделенд?
      Новый день зажигался на горизонте. Перед тем, как ложиться спать, молодой найт разбудил Зага. Нужно дежурить по очереди. Кто знает, чего ожидать от этих скитальцев - рулевого без мотоцикла и солдата без отряда? Рассказывают складно. А вдруг возьмут и воткнут ножи в спящих Шуру и Зага, да укатят на "Планете"?
      Полдня Шуре удалось мирно поспать, все было спокойно. Сипай и Тодор тоже дрыхли до самого полудня.
      Проснувшись, Шура испек в золе остатки картошки. Быстро позавтракали, и Заг стал готовить мотоцикл в дорогу.
      – Вывезите нас за борнийскую территорию, - попросил Сипай. - Она, наверное, уже до самой Плойны пролегла. А то мы рано или поздно опять можем нарваться на борнийцев.
      Шура задумался. Своих дел полно, чтобы нагружать "Планету" еще двумя седоками. Особенно Тодором, который один на сотню килограмм потянет. Еще хвала предкам-байкерам, что солдату далеко до Толстого Юсуфа.
      – Я покажу вам заброшенную дорогу, по которой не должны рыскать борнийцы. Я хорошо знаю эти места. Довелось… - сказал Сипай.
      – Ну что Загги, потянет старушка?
      – Что поделаешь? - буркнул рулевой. - Все ж лучше, чем снова ночами ехать.
      Заг уже готовился завести мотоцикл, когда объявился Рыжий. Пес тут же возвестил о себе громким лаем. Чужаки вызвали его законное возмущение, и Шуре пришлось прикрикнуть на зубастого товарища, чтобы он не хватал за ноги Сипая и Тодора.
      Тяжело пришлось верной "Планете". Натужно ревел мотор, быстро перегревался, отчего из него начинал доноситься неприятный перестук. Сипай и Тодор сидели на коляске, поскольку законное место в самой люльке занял Рыжий.
      Сипай оказался прав.
      Первый отряд королевской пехоты они встретили лишь перед землей Плойны.
      Три сотни бойцов в серой форме стояли лагерем около скошенного пшеничного поля. Суетились кашевары, на походных кострах готовился обед, сидели на земле солдаты, отдыхая от марша.
      "Планета" притормозила около дозорных.
      – Кто у вас старший? - спросил Шура.
      – Вы кто?
      – У нас срочные новости для вашего командира, - сказал Сипай, соскакивая с коляски.
      – Полковник ВиктСр у нас старший. Иди за мной, - один из дозорных направился к лагерю. Сипай попрощался с Шурой и Загом и пошел следом.
      Тодор остался ждать около дозорного, а "Планета" покатила дальше.
      Дело близилось к вечеру, потому решили прямо неподалеку от лагеря остановиться на ночевку. Завтра утром уже можно было повернуть на север.
      Отдыхая, Шура смотрел на расположенный впереди лагерь. Какое-то время там ничего не происходило, потом они зашевелились. Даже сюда стали доноситься выкрики команд, забегали солдаты. К лесополосе потянулась живая цепочка, там начали рубить ветки и носить их к дороге. Из веток стали сооружать ограду, перед которой что-то копали. Десятки солдат обнажили мечи, ковыряя землю клинками.
      – Что они делают? - спросил Шура.
      – Канаву копают. Препятствие для мотоциклов, - ответил Заг.
      – Ох, и посыпят на их головы проклятия здешние землепашцы. Наверняка будут призывать Солнце испепелить негодяя-полковника, что приказал вырубить защиту ихних полей от южного суховея.
      Заг пожал плечами, мол, мы-то здесь при чем?
      Работа была в самом разгаре, когда к "Планете" притопал Сипай.
      – Фу, еле убедил этого полковника, - вздохнул рулевой, присаживаясь около Зага и Шуры. - Вижу, вы тут остановились, дай, думаю, зайду, попрощаюсь толком. А то меня тоже хотели припахать, еле отвертелся. Хоть покормили, и на том хвала предкам-байкерам.
      – Они знают про борнийских найтов? - спросил Шура.
      – Этот ВиктСр свое дело знает. Сначала не верил, принимал меня за шуткаря. Грозил, что накажет за лживый язык, вздумавший потешаться над целым полковником. Но все же выслушал, поскрипел мозгами. Подумал: а почему это они встречают врага уже на границе Плойны? Почему борнийцы так быстро сюда добежали? Из высших полководцев короля никто ничего не знает, борнийцы продвигаются вперед быстрее вестей.
      – Он надеется удержать найтов?
      – Он собирается выполнить приказ и задержать врага.
      – Хотел бы я на это посмотреть, - мрачно процедил Шура.
      – Бедняга Тодор уже видел подобное. И теперь хотел бежать дальше, но попал в лапы ВиктСра. Полковник приказал выдать горемыке оружие и велел ему занять место в отряде. А Тодор-то уже хлебнул от борнийских найтов и знает, что это такое - найты, вступившие в войну. Он хотел было сбежать, но ему пригрозили, что по-быстрому отрубят голову, как дезертиру. Ох, и клял же он меня на прощание. Это ты, говорит, меня привел к этому полковнику. А ему всего-то надо было подтвердить мои слова. Вот он и влип.
      – Он солдат и это его работа.
      После короткого молчания Сипай поднялся.
      – Ну, я пошел.
      – Куда же ты теперь? - спросил Шура.
      – Туда, - Сипай неопределенно махнул рукой в сторону запада. - Спасибо, братья, - лицо рулевого стало печальным и, казалось, сейчас брызнут слезы. Он полностью осознал, что расстается с Дорогой, скорее всего - навсегда. - Удачи вам на Дороге, - сдавленно сказал Сипай.
      – И тебе всего доброго, - пожелал найт.
      Бывший рулевой шаркающей походкой привыкших к седлу ног уныло побрел в сторону Плойны, туда, куда стремилось Солнце.
      Когда сползающее на запад светило уже приближалось к горизонту, с востока донесся звук, заставивший Шуру вздрогнуть. Он вскочил, беспокойно вслушиваясь в далекое жужжание. Едва родившись где-то на востоке, оно лишь временами слегка пробивалось через трескотню кузнечиков и другой степной живности.
      Отдаленный, едва уловимый звук добавил суматохи на позициях солдат полковника ВиктСра. Еще быстрее засуетились бойцы, продолжая копать канавы и таскать ветки. Ненадежная преграда полукольцом окружала их стан, к которому уже бежали дозорные.
      А приглушенный, тревожный рокот все нарастал, набирал силу, это жужжание постепенно заглушало жалкие трели насекомых, превращаясь в перестук многих цилиндров, толкающих вперед сердитые машины.
      Грозный гул десятков моторов приближался.
      Впереди, в лагере, солдаты бросили возводить препону для мотоциклов, забегали, занимая позиции за наспех вырытыми неглубокими рвами и кольями.
      Неумолимый звук все нарастал, давил людей своей силой и мощью. Бойцы замерли за хлипким препятствием, нервно сжимая древки копий. От приближающего рева моторов хотелось спрятаться поглубже, зарыться в почву, будто земляная лягушка.
      – Копейщики - во рвы! Мечники - за ними! - раздался на позиции сильный властный голос. - Первые - встречают! Вторые - запрыгивают на мотоциклы. Кто побежит - убью лично!
      Коренастую фигуру полковника озаряло заходящее Солнце. Его окрики добавили солдатам уверенности, заставили покрепче стиснуть оружие, вжаться в землю, слиться с ветками, ожидая приближения врага. Врага, с которым ранее не приходилась сражаться.
      Посмотрев на диск падающего к горизонту Солнца, полковник горестно подумал, что его солдатам вообще не приходилось сражаться до сегодняшнего вечера. И дай Грозный Коммандос хоть половине из них дожить до завтрашнего утра.
      Попросив Зага быть наготове, Шура забрался на нижние ветви акации. Сразу же укололся, потом кой-как примостился среди колючек и устремил глаза на восток. Через несколько мгновений ему открылось величественное и невиданное доселе зрелище.
      Они шли строгими рядами, полностью запрудив дорогу. Зеленые мотоциклы появлялись один за другим, сохраняя строй. Так много машин вместе можно было увидеть разве что на Большом, Королевском турнире Баделенда.
      Найты всегда охотятся в одиночку. Борнийские же найты собрались в железный кулак, в рокочущую стаю. И сейчас эта железная, окутанная клубами выхлопных газов армада надвигалась на полк королевских солдат.
      Бойцы, замершие за хрупкой оградой, растерянно таращили глаза на сотню машин, на зеленые куртки, на грозно вскинутые долгомерные копья. Рев двигателей давил на перепонки, хотелось закрыть уши и бежать подальше от этого ужаса.
      Перекрывая рев машин, над лагерем раздался зычный голос полковника ВиктСра. Под его окриками зашевелились оцепеневшие солдаты, готовя оружие и рассредоточиваясь за укрытием.
      Ограда из веток ощетинилась шипами из копий.
      Шура заворожено смотрел на приближающуюся лавину зеленых мотоциклов. Они шли слаженно, повинуясь командам найта впереди идущей машины.
      – Жреческий, - донесся снизу голос Зага.
      Рулевой даже в гуле стольких моторов смог различить мощные обороты передней машины борнийцев.
      Железная колонна выползла из горизонта, передний найт поднял вверх руку. Все, как один, мотоциклы остановились, гневно рыча моторами. До укрытия солдат ВиктСра оставалось метров четыреста.
      На зеленой жреческой машине поднялся в седле найт. Предводитель вскинул вверх руку в кожаной перчатке и резко выбросил ее в сторону преграды из веток.
      На ходу разделяясь на два равномерных потока, борнийские мотоциклы ринулись к указанной цели.
      Зеленые машины не бросились в лоб на позиции ВиктСра, а принялись на безопасной дистанции обходить препятствие.
      Приблизившись, все борнийские мотоциклы одновременно врубили фары, слепя защитников степной крепости. Две челюсти многоглазого рокочущего зверя принялись неумолимо огибать преграду.
      Шуре со своего наблюдательного поста почудилось, будто зеленая травяная змея с самодовольным урчанием заглатывает маленького мышонка. Серенький зверек мог пищать, мог кусаться своими острыми зубками, но участь его была предрешена.
      Лишь только передние мотоциклы обогнули ограду, многоголосое визжание сигналов оглушило несчастных солдат. Под этот пронзительный вой и рев моторов первые найты ворвались в стан.
      Ударили долгомерные копья, протыкая тела бойцов полковника ВиктСра, за ними вступили в дело мечи, топоры и дубины, колеса и коляски начали сбивать людей на землю, давя и ломая кости. Исступленно рычали моторы, их рев смешивался с яростными выкриками и заглушал стоны. Прыгали колеса по веткам и рвам, летела земля из-под протекторов, лязгала сталь.
      За считанные минуты найты смяли защитный порядок солдат Баделенда, усеяв землю телами в серой форме.
      Но вот, повинуясь бешеным окрикам, солдаты сгрудились вокруг коренастой фигуры, втиснулись в ветки. Прижатые к ограде, они начали огрызаться.
      Шура одобрительно сжал кулак, когда увидел, как борнийского рулевого сбило копье, как меч достал найта, оружие которого застряло в кольчуге солдата.
      Одна зеленая машина влетела передним колесом в ров, потеряла ход. Пока мотоцикл неистово рычал, силясь выбраться из неглубокой западни, на него уже заскочили двое бойцов в серой форме. Один сразу же упал с раскроенным черепом, зато второй успел рубануть найта, сбросил его на землю, а сам сзади обхватил рукой горло рулевого.
      Борниец отчаянно дергался, пытаясь освободиться, бросил руль, схватившись руками за руку баделендца. Перед этим он на полную крутанул рукоять газа, неуправляемый мотоцикл вырвался из ямы, налетел на другую машину, сбил ее и сбросил рулевого. Найта тут же прикончило солдатское копье.
      В какой-то момент Шуре стало казаться, что ВиктСру удалось наладить оборону и его бойцы смогут удержаться. Но слишком много было борнийских машин, слишком длинны и проворны оказались долгомерные копья. За каждый остановленный мотоцикл защитники "крепости" щедро платили десятками тел. По ним гарцевали безжалостные колеса, подпрыгивая, втаптывали в землю. Вездесущие смертоносные копья крушили доспехи и пробивали плоть, складывая перед заграждением из веток ограду из серых тел.
      Красный волк в голове Шуры безумно хохотал, глядя, как впереди потоки крови заливают взрытую мечами и протекторами землю, как умирают десятки людей. Глаза, через которые зверь смотрел на мир, вскоре превратились в узкие щелочки. С трудом загнав волка в укрытие, Шура понял, что битва превращается в побоище. Горстка солдат еще грудилась вокруг полковника, но кружащих вокруг них мотоциклов оставалось очень много. А когда из раскуроченного стана начали в панике разбегаться оставшиеся солдаты, найт спрыгнул вниз.
      – Погнали!
      Им давно уже следовало смыться отсюда.
      "Планета" стремительно выкатилась из лесопосадки и, набирая скорость, понеслась на запад. Краем глаза Шура заметил зеленый мотоцикл в сотне метров позади справа.
      Перед борнийцем, задыхаясь, из последних сил бежал солдат в серой форме. Развевались светлые патлы на потерявшей шлем голове, ужас поселился на лице. Медленно катился зеленый мотоцикл, найт время от времени лениво покалывал копьем в спину несчастного, заставляя того, еле живого, бежать еще быстрее.
      Вынырнувшая сбоку "Планета" уже не могла уйти от схватки. Поспешно отстегивая копье, Шура понимал, что времени на долгий бой у них нету. В полукилометре хищно урчали двигатели десятков зеленых машин.
      Борнийский найт слегка опешил от неожиданного появления голубого мотоцикла. Он даже не успел нанести смертельный удар несчастному солдату, и бедолага отчаянно заковылял прочь.
      Двое борнийцев переключились на другую цель. Но Оса и ее седоки вовсе не были растерянными солдатами, которых можно гонять по полю, словно сытая кошка пойманную и слегка придавленную мышь.
      В последних лучах заходящего солнца тускло блеснуло острие Большого Жала. Встречное копье от едва заметного рикошета отправилось в сторону, не замедляя движения. А листообразный наконечник Жала Осы впился в неприкрытую грудь чужого рулевого.
      Шура тут же прижал локоть к телу, удерживая навалившуюся тяжесть, и копье, проломив кости встречной грудины и ребра, вышло со спины борнийского рулевого. Пробившийся через куртку рулевого конец наконечника клюнул зеленую грудь найта.
      Опытный Заг вовремя ударил по тормозам. Заклинившее копье чуть не сломалось, навалившись на руку Шуры и едва не вырвав ее из плеча. Найт отпустил древко, быстро соскочил на землю.
      Мимо промчался потерявший седоков зеленый мотоцикл.
      Упираясь ногой в трепещущее тело с безумно выпученными глазами, Шура поднатужился и выдернул окровавленное острие из развороченной груди поверженного рулевого.
      Борнийский найт на карачках пытался отползти в сторону.
      Еще секунда - и Шура снова был в седле. Быстрый взгляд через плечо показал, что сюда уже мчатся несколько зеленых мотоциклов. Не мешкая ни секунды, "Планета" устремилась на запад, надеясь укрыться в наступающей ночи.
      Впереди была хорошо знакомая дорога с множеством ответвлений.
      Они бежали прочь от затихающей битвы, оставив королевских солдат на растерзание борнийских найтов.
      Шура и Заг уже не видели, как некоторые из борнийцев развлекались, гоняясь за уцелевшими солдатами ВиктСра. С диким хохотом их подгоняли копьями, толкали колясками. Когда борнийцу наскучивало гоняться за медленно бегающей жертвой, несчастного солдата сбивали на землю и колеса ломали ему ноги.
      А когда в дергающиеся тела милосердно воткнули копья, когда над полем брани стихли последние крики, зеленые мотоциклы выстроились рядами на дороге. Наперед выехал предводитель борнийских найтов - широкоплечий и длиннорукий, с выпяченной нижней челюстью и уродливым шрамом через все лицо.
      Восторженный рев сигналов приветствовал удаль своего вожака. На его долгомерном копье с измазанным кровью древком висело коренастое тело в серой форме. Предводитель борнийцев уперся двумя ручищами в древко и поднял свой трофей над мотоциклом.
      Под собственным весом человек начал сползать по копью.
      Остекленевшие глаза полковника ВиктСра равнодушно смотрели на борнийцев…
      На дороге то и дело попадались отряды, спешащие к местам боев.
      "Планета" уходила прочь от войны, а солдат гнали на восток. Королевская армия продолжала стекаться со всех концов большой страны. И многие еще не знали, какая участь им предстоит, хотя вести о следующих одно за другим поражениях уже стерли лихие ухмылки, никто из вояк не старался держать бравый вид. Теперь на солдатских лицах читалось ожидание неизвестности.
      Минуя очередной отряд, "Планета" притормозила. Окликнув передовых, Шура попросил показать ему командира.
      Старшим здесь оказался похожий на лесную цаплю, высокий и худой капитан.
      – Капитан, передавай всем - в армии борнийцев есть найты. Они воюют против вас. Будьте готовы к боям с ними, - сказал Шура то же самое, что говорил командирам всех встреченных отрядов.
      – Не может быть! - изумился вояка. Свое недоверие он подкрепил парочкой крепких словечек.
      – Я вас предупредил. Несколько дней назад я вот этими глазами видел, как они втоптали в пыль целый полк. Знал такого, полковника ВиктСра?
      – ВиктСра? Полковника? Командует вторым Маджинлендским полком.
      – Командовал. Нет больше такого полка. Повторяю: его растоптали борнийские найты. Смотрите, чтобы и для вас это не стало неожиданностью.
      Выпустив густую струю дыма из выхлопной трубы, "Планета" помчалась дальше. А долговязый капитан, напомнивший Шуре приятеля Чесса, недоуменно скреб щетину на худом лице.
      На его месте Шура тоже бы не верил таким россказням. Ничего, когда услышит рокот борнийских машин, тогда-то и попомнит найта, предупреждавшего его. Да поздно будет.
      Поразительно, но бродячие сказители знали гораздо больше, чем полководцы королевской армии! В переполненной харчевне Шура прислушивался к их речам, составляя для себя картину войны. Ведь им с Загом снова предстояло возвращаться на восток, хоть и другими путями.
      Судя по рассказу молодцеватого сказителя, король Борнии надеялся завоевать Баделенд только силами своих солдат. И все ему удавалось до тех пор, пока к местам боев не подтянулись бывалые бойцы северных окраин Баделенда. Пограничники уцепились за землю Хэма, устояли, остановили врага и даже начали пядь за пядью теснить борнийцев. Лишь тогда король Бистий открыл свои карты, введя в бой тузов - воюющих найтов.
      Даже отважные, поднаторевшие в боях с варварами пограничники не смогли удержать найтов Борнии, и по головам защитников Баделенда борнийцы пошли дальше, упрямо продвигаясь на запад. Летучие отряды найтов рассекали защитные порядки армии Объединенного Королевства, пехота добивала остатки королевских отрядов.
      – Большим ленивым псом был Баделенд, - вещал горбоносый сказитель, - теперь же оказалось, что напал на него не менее крупный противник. Враг не заплывший жиром, не погрязший в праздности и лености, а искушенный в битвах, враг коварный и беспощадный, - голос его был похож на карканье придорожного ворона, и сам он напоминал эту птицу. - Дороги Баделенда, его кровеносные сосуды, оказались перекрытыми, по ним теперь текут мотоциклы вражеских найтов, а идущие следом борнийские солдаты отрывают куски от тела Объединенного Королевства. Где теперь герои былых времен, где защитники земли родной? Почему наши воины Дороги не воюют? - вопрошал сказитель.
      Присутствующие в харчевне найты лишь хмурились.
      Сказитель был еще молод и малоопытен, хоть и знал много. Стремясь к высокопарным речам, он видимо забыл, что найты всегда платили щедрее всех. Кто ему даст сколько серебряных бримонов? Не землепашцы же, и не солдаты. Своими словам молодой сказитель сам лишал себя заработка.
      – Что творится! - возмутился Заг.
      – Что-что. Призывает нас подобно этим паршивым шакалам вступить в войну. Да только это не наше дело, - жестко сказал Шура.
      – Останови меня коп! - рулевой перевернул в свою глотку третью кружку пива.
      Так много выпить подряд он позволял себе редко. Шура видел, что даже бесстрастный Заг все еще не может выбросить из головы то побоище, что на их глазах учинили найты Борнии.
      – Хорошо, что это не наша война. С другой стороны, борнийские найты серьезно нарушили Кодекс. Мы могли бы вызывать их на поединки и перебить из всех.
      Слова Шуры услышали за соседним столом.
      – Можем, - выкрикнул невысокий широкоплечий найт в кожаном платке. - Можем, - повторил он, обращаясь к сказителю. - Да будут ли нам платить за борнийские ключи? И кто будет? Купцам до этого дела нет, жрецам и подавно. Король кормит этих бездельников-солдат.
      – А я поеду, - из-за другого стола вскочил еще один, найт с черной косой на затылке. - Проверю, что за воины эти грозные борнийцы. Не ради заработка, а ради похвальбы.
      В харчевне начался спор о силе и слабости чужеземных найтов. Сказитель ходил между столов со своей торбой, но на него не обращали внимания.
      – Хорошо нам нет дела до этой войны, - сказал Шура своему рулевому. - У нас свои дела.
      – А какая война - наша? Мы так и будем кататься, пока борнийцы всех не перебьют? - обычно спокойный Заг стукнул кружкой по замызганному столу.
      – Всех не перебьют. Меня вот что радует: чем ближе борнийцы прижмут королевскую армию к западу, тем меньшей станет площадь, на которой нам искать Догера. Не зря же мы приготовили ему сюрприз.
      – Он на территории борнийцев, - рулевой заказал себе еще кружку пива.
      – Загги, напомни мне, что говорят начинающие рулевые, только покинувшие свою Школу и начавшие кататься с найтом? Как они оправдываются, когда разобьют мотоцикл не в бою, а по собственной глупости?
      – Дерево дорогу перебегало.
      – Я-то знаю, как быстро ты напиваешься. Не перебежит ли нам сегодня дорогу какое-то случайное дерево? И ты же сам говорил, что злобные демоны Дороги, чаще всего являются, когда рулевой во хмелю. Или это не так?
      – Тьфу-тьфу-тьфу, - Заг кружкой постучал по столу.
      – Может, лучше заночуем в кемпинге?
      – А деньги есть?
      – Денег нет.
      – Значит, поедем.
      – Я тебе доверяю. Что ты там говорил про Волчару? Что он на их территории? Ты думаешь, это он - предатель?
      – Я знаю, что тогда ночью был жреческий мотоцикл.
      – Жреческий мотоцикл… Может, жрецы катались. У предводителя борнийских найтов тоже мотоцикл жреческий. Ладно, вернемся к нашим делам. Загги, мне кажется, что Баделенду приходит конец.
      – Угу.
      – Я думаю, что все же стоит добраться до восточных окраин Хэма. При таком повороте войны Берендорку будет не до его сокровища.
      – Точно.
      – Хотя он и подобные ему своего не потеряют. Купцы не умрут с голоду при любой власти, хоть Григора, хоть Бистия. А нам с тобой деньги понадобятся. Идем на север?
      – Погнали.
      – А может, Бистий оттяпает себе Хэм и успокоиться? Война эта достала уже всех…
      С Шурой был согласен и певец предков-байкеров. Когда "Планета" покатилась дальше и найт включил магнитофон, из него полились усиленные музыкой слова:
 
Война им кажется игрою,
Она приводит их в экстаз
Но заявляем мы с тобою:
" Все эти игры не для нас " !
Не для нас
 
      Да, им предстояло играть в свою собственную игру - поиск сокровищ Берендорка.
      "Планета" добралась почти до середины Плойны, прежде чем повернуть на север, в Тимберию.
      В харчевнях Шура внимательно слушал последние вести с войны. Бродячие сказители доносили страшные слухи со всех концов израненного Баделенда. Большой пес попал в тяжкую переделку, и пока он бился с могучим врагом, на него набросились мелкие шавки. Горные татены все чаще стали спускаться со своих вершин и учинять набеги на окраины Ремма, Бримона и Эджа. А северное приграничье, оставленное без прикрытия, опустошали безжалостные баберы. Села пустели, бросая живность и поля, крестьяне бежали поближе к Великой реке.