Ассистенты

— А сейчас самое интересное, что можно увидеть на экране, — это сериал типа «Два члена и собака» — с шутками предпубертатного периода двух онанистов-идиотов, у которых играют гормоны.

Никогда не видела этот сериал. Должно быть, он идет по Ю-пи-эм.

Виктория берет банку с колой.

— Ты не знаешь, куда направился Лорн?

— Он сказал, что за покупками, — отвечаю я, глядя в пол.

— Забавно, мне он ничего не покупает, — говорит Виктория.

Я в замешательстве — не знаю, что ответить.

— А где Мэтт?

Я и не думала, что должна следить за передвижениями ее сына, но, мне кажется, на эту тему есть статья в третьем разделе Книги правил. Прежде чем успеваю признать ужасную ошибку, Мэтт собственной персоной входит в комнату. Вместе с ним появляется запах спиртного.

— Привет, Мэтти, — сюсюкает Виктория. Он открывает холодильник.

— В этом гадком доме постоянно нечего жрать.

— Берти приготовит тебе все, что захочешь, — кладет ему руку на плечо Виктория.

— Меня достала ее еда. Знаешь, почти все матери готовят.

— Может, поедем куда-нибудь пообедаем? Только ты и я?

— Какого черта ты меня разводишь? — рычит Мэтт и уходит.

Мне хочется провалиться сквозь землю. С какой ненавистью он это сказал! Лицо Виктории становится мертвенно-бледным.

— Я буду у себя, — говорит она, едва сдерживаясь.

— Хорошо, Виктория! — восклицаю я с энтузиазмом девушки из группы поддержки. И сразу же понимаю, что веду себя как полная идиотка. Нужно расслабиться! В конце концов, Виктория — обычный человек. И чувствует себя потерянной, как и большинство из нас. А может, даже больше.

— О, и еще, Рошель… — в ее голосе снова появляются неприятные нотки, — принеси мне чай и газеты.

— Хорошо, мадам.

Рано или поздно мне придется сказать Виктории, что меня зовут по-другому. Но не сейчас, ведь имя Рошель звучит вполне похоже. Это не такая уж большая проблема, правда?

* * *

Прошла неделя. Я должна находиться у телефонов в офисе, но сижу на лестнице около винного погреба, потому что увидела мышь. И какой бы забавной она ни была, меня это не волнует: мне не нужна компания Стюарта Литла. Микаэла сейчас на каком-то прослушивании. Обстановка вполне спокойная. Я подала Виктории на ленч макароны в соусе из кедровых орехов — пришлось вытащить все орешки, потому что она любит только их запах, а наличие в еде не переносит. Потом я заказала для нее эпилятор «Нэдс», пылесос «Шарк» без мешка для сбора пыли и гриль. Телефон звонил всего три раза. Сначала это был новый пресс-агент Виктории, которого интересовала оплата. Потом парикмахер-стилист подтвердил встречу. Третьей звонила Кортни, она искала Лорна. А в остальном — никаких проблем. Поднимаюсь наверх— там теплее, а я замерзаю — и чуть не сталкиваюсь с Лорном.

— Мне кто-нибудь звонил? — спрашивает он.

— Кортни. Он кивает.

— Позвони ей и скажи, что я еду.

— Хорошо, сэр.

Он поворачивается, чтобы уйти, и вдруг оглядывается:

— Какой процент свободных бросков у Шака в этом сезоне?

Ничего себе! Я считала, что его интересуют «Лейкерс». Лицо Лорна перекосилось от злости.

— Ты в курсе, что должна знать ответ?

— Да, сэр. Не могу ответить прямо сейчас, но выясню и тут же сообщу вам, — краснею я.

Лорн закатывает глаза и вздыхает.

— Это крайне важная информация. Сообщи мне в машину, когда узнаешь.

— Да, сэр.

Он уходит, а я не успеваю ничего выяснить, потому что звонит телефон.

— Микаэла?

— Привет, Гриффин! — Сразу же узнаю его взволнованный голос. — Это Рейчел. Микаэла будет позже.

— У нас проблема, — говорит он. И я понимаю, что это серьезно.

— Что случилось? — шепчу я.

— «Мидлайф» закрыли.

— О Господи! — едва могу выговорить.

— Где Виктория?

— Гадает на таро.

— Сколько еще это продлится? Смотрю на часы.

— Минут тридцать.

— Ладно, хорошо. Передай, что к ней едет Джонни. Скоро увидимся.

Он вешает трубку так быстро, что я не успеваю обдумать его слова. Где носит Микаэлу ? Я не собираюсь сообщать Виктории плохие новости. Это ее работа. Звоню ей на сотовый, но она не отвечает. Отправляю сообщение на пейджер. Проходит пять минут, она не перезванивает. Да уж, на ее месте я бы тоже нарвалась на проблемы с большой буквы «П». Теперь я должна сообщить Виктории о приезде Джонни и при этом не ляпнуть лишнего. Не сомневаюсь, она поинтересуется, зачем понадобилась эта экстренная встреча. Медленно поднимаюсь по лестнице и останавливаюсь у дверей гостиной, пока меня никто не заметил. Мадам Бибка — гадалка на таро — как раз объясняет что-то Виктории. Она не похожа ни на одну предсказательницу из тех, что я видела до сих пор: ни шарфа на голове, ни огромных колец в ушах. Мадам Бибка одета в элегантный деловой костюм и модные туфли и выглядит, как русская Элли Макбил, только не такая тощая.

— Звезды и месяц означают приближение перемен, — с забавным акцентом произносит гадалка.

Глаза Виктории расширяются.

— Каких перемен?

— Больших, серьезных, несущих изменения в жизни, — объясняет мадам Бибка.

Неужели эти карты действительно могут предсказать будущее?

— А что-нибудь поконкретнее?

Мадам Бибка открывает следующую карту и произносит:

— А-а-а!

— Что «а-а-а»?

— Я вижу большие перемены в карьере и семейной жизни.

— Сериал закрывают, и я развожусь?

Мои ладони начинают потеть. По первому пункту она абсолютно права.

— Это говорю не я, на это указывают карты! — заявляет гадалка.

Умна! Все сваливает на таро. И так снимает с себя ответственность за ужасные пророчества и плохие советы. Из нее вышел бы отличный адвокат!

Сбитая с толку, Виктория размышляет над услышанным. Может, ее ввели в заблуждение? А мадам Бибка уже собирает карты.

— Наше время вышло, — сообщает она.

— Ладно. Вы приедете на следующей неделе, да?

— Да, — подтверждает мадам Бибка с жуткой улыбкой и уходит.

Вхожу в комнату.

— Гм… Виктория? — пытаюсь привлечь ее внимание.

— Что? — резко оборачивается она.

— Сюда едет Джонни.

— Он не сообщил причину? — Она явно недовольна.

Вспоминаю слова Микаэлы: «Если сомневаешься, твое спасение — ложь, ложь и только ложь!» Чувствую, как кровь приливает к лицу.

— Нет, мадам.

— Мой сериал закрывают! Мадам Бибка оказалась права, черт возьми! Джонни никогда не приезжает сам, если только не происходит чего-то действительно важного! — Она садится. — Мне нужно принять таблетку, немедленно.

Бегу в офис за таблетками. Возвращаюсь и вижу, что Виктория абсолютно неподвижно уставилась в стену, как зомби, и я не могу понять, дышит ли она.

— Виктория?

— Что?!

Подпрыгиваю от испуга. Благодарение Богу, она все еще жива!

— Вот, пожалуйста, — протягиваю таблетку и бутылочку витаминной воды «Стресс би».

Виктория глотает таблетку и отпивает из бутылки.

— Принеси мне диетическую колу.

— Да, мадам. — Подхожу к бару, ставлю пузырек с таблетками и открываю мини-холодильник.

— Из кухни, — приказывает она и поясняет в ответ на мой удивленный взгляд: — Там она лучше охлаждается. Поторапливайся, скоро начнется представление!

Вернувшись из кухни, я вижу, что пузырек с таблетками переместился на кофейный столик рядом с Викторией. Все ясно, она приняла еще несколько таблеток, но я понятия не имею, сколько именно. Что, если три, или четыре, или пять, или шесть? О Господи! Не ЗЕШЮ, что теперь делать! Может, мне повезло и ей попались заменители из сахара?

— Моя карьера закончена, — бормочет Виктория. — Сериал закрыли. Выступление в «Рейнбоу рум» отменено.

— Я могу что-то еще для вас сделать?

— Толстая тетка допелась, — вздыхает она.

— Холодный компресс на голову? — предлагаю я.

— Воткни в меня вилку.

— Мадам?

— Теперь целых три недели будут говорить только об одном: Виктория Раш в роли тетушки Мэйм в театре Берта Рейнольдса в городе Юпитер, Флорида.

Я не понимаю, о чем она. Забираю пузырек с таблетками и на цыпочках выхожу из комнаты. Снова набираю номер Микаэлы, но та не отвечает. Вешаю трубку и возвращаюсь в гостиную. Виктория по-прежнему разговаривает сама с собой, но в остальном выглядит как обычно. По крайней мере по голливудским меркам. По стандартам города Шугарленд все происходящее ненормально. Оставляю Викторию одну и ухожу на кухню ждать приезда Джонни и Гриффина. Через полчаса раздается сигнал от ворот. Захожу к Виктории, прежде чем выйти к входной двери. Та прикладывается к бутылке джина «Бомбей Сапфир». Кажется, она пока в норме, только немного расстроена. А кто бы устоял на ее месте ? Открываю дверь и не успеваю поздороваться, как Джонни буквально сбивает меня с ног.

— Где Виктория? — рычит он.

— В гостиной. Вам принести что-нибудь выпить? Джонни быстро пересекает холл. Не могу сказать,

что он производит впечатление хорошего человека. Смотрю на Гриффина.

— Не бери в голову. У этого деятеля врожденное расстройство личности, что мешает ему быть любезным, — объясняет он.

Я уже начинаю привыкать к тому, как разговаривает Гриффин. Он такой умный. Наверняка именно ему доверили произносить прощальную речь на выпуске в колледже.

— Как она?

— Не очень.

Мы с Гриффином направляемся к гостиной и замираем у двери, прислушиваясь. Джонни сразу переходит к делу:

— Все утро я вел телефонные переговоры с парнями с телевидения. Виктория, я пытался все уладить. Но похоже, есть проблемы. Эти ублюдки хотят закрыть сериал, — говорит он. Виктория только глубоко вздыхает в ответ. — Я сражался с ними больше трех часов.

— Он разговаривал с этими «парнями» не больше десяти секунд, — шепчет мне Гриффин. — Был в спа-салоне, ему делали скраб горячей солью.

— Говорю тебе, у них мозги в задницах, — продолжает Джонни. Он говорит, как Джимми Кэгни — маленький человек из старых гангстерских фильмов.

Мой отец любил этого актера и собрал все ленты с его участием. Он часто ходил по дому и копировал его, открывая только одну половину рта: «Что это ты сказала ? Весь мой обед — это один паршивый грейпфрут? Ну что ж, ладно! Вот тебе, получи этот чертов грейпфрут!» Может, именно из-за этого моя мать пристрастилась к алкоголю.

— Что эти идиоты знают об искусстве?! — распаляется Джонни. — Говорят, что комедийные сериалы уже никому не нужны, телевидение, освещающее реальные события, ушло в прошлое, а будущее — за поиском новых сегментов.

— А это что еще такое? — спрашивает Виктория.

— Я задал им точно такой же вопрос, — отвечает ей Джонни. — Похоже, они и сами не знают.

— Какой… еще… проект… закрыли? — с трудом выговаривает Виктория. Кажется, язык не умещается у нее во рту.

— Понятия не имею, но, возможно, все. Это кровавая бойня. Головы летят с плеч.

Заглядываю за угол. Виктория, похоже, готова расплакаться.

— Кто об этом знает? — бормочет она.

— Мы и телеканал. Вот и все. Но естественно, в понедельник эта новость появится во всех газетах.

Виктория закрывает глаза, словно молится, и начинает раскачиваться взад-вперед.

— Что с ней? — спрашивает Гриффин.

— Понятия не имею. — Я все увереннее вру. Не Думаю, что ее менеджеру стоит знать о том, что она злоупотребляет лекарствами.

Джонни украдкой смотрит на часы.

— Послушай, но к этому можно отнестись и по-другому. Давай вернемся на Эй-би-си и обсудим с ними тот еженедельный сериал, на который раньше у тебя не было времени.

Виктория резко открывает глаза, будто к ней приложили такие штучки с током, как в сериале «Скорая помощь».

— Что? Ты что, сдурел? Это дерьмо?

— Мы имеем в виду один и тот же фильм? Я говорю о «Не трогай мою новую жену»: о женщине, которая преследует невесту бывшего мужа.

— Я думала, ты говоришь о «Вода, везде вода» — о психопатке, которая постоянно моет руки.

— Нет, тогда мы с тобой пришли к единому мнению. Не думаю, что тебе подходит роль психически больной женщины.

— Какого черта мы вообще говорим о них? Эти долбаные проекты ниже моего уровня. Ты считаешь меня настолько безнадежной?

Надеюсь, Джонни не станет честно отвечать на этот вопрос.

— Виктория, знаешь, давай поговорим, когда ты будешь лучше себя чувствовать, — предлагает он.

— Нет, — с трудом произносит она. — Я хочу говорить сейчас, мистер Ничтожная Задница.

— Я позвоню тебе завтра утром. — Джонни игнорирует ее слова и встает.

— Не утруждай себя, неудачник!

— Виктория, возьми себя в руки. Это еще не конец света.

— Для тебя — да. Ты уволен!

— Гриффин! — кричит Джонни.

Гриффин проноситься мимо меня в комнату.

— Да?

— Мы уезжаем прямо сейчас!

— Убирайся! — кричит Виктория, пытаясь подняться, но падает, споткнувшись о кофейный столик.

— Господи! — выходит из себя Джонни.

Гриффин пытается ей помочь.

— Убери от меня грязные руки! — продолжает орать Виктория и колотит по нему крошечными кулачками.

— Рейчел! — зовет Гриффин. — Мне нужна помощь!

Быстро вхожу в комнату и опускаюсь на колени рядом с хозяйкой.

— Виктория?

Она поворачивается и смотрит на меня:

— А ты кто такая?

— Я ухожу, — спокойно заявляет Джонни.

Гриффин по-прежнему пытается помочь Виктории, но та уползает от него, визжа, как поросенок. Вспоминаю ужасную сцену из старого фильма «Избавление», когда веселого актера с красным лицом заставили сделать нечто похожее. Думаю, ему это совсем не понравилось. Виктории тем временем удалось втиснуться между кофейным столиком и диваном.

— Найди Лорна, — просит меня Гриффин, и я бегу к телефону.

— Мы знакомы? — спрашивает Виктория, уставившись на Гриффина. Она все еще у дивана, но теперь лежит на спине.

— Я ассистент Джонни, — поясняет Гриффин.

— Ты знаешь, сколько денег заработал на мне этот кровопийца? И это лучшее, на что он способен? Какой-то тупой телефильм о бывшей жене — даме средних лет с сильно поврежденными мозгами?

Кортни долго не подходит к телефону и тяжело дышит, когда снимает трубку.

— Алло?

— Кортни, это Рейчел, — шепчу я, поворачиваясь спиной к Виктории, чтобы та не слышала. — Ты не знаешь, где Лорн?

— Почему я должна знать, где Лорн? — возмущается она.

— Сериал Виктории закрыли, она выпила слишком много таблеток. Нам необходимо найти его!

Кортни молчит почти минуту.

— Я передам, — наконец цедит она и вешает трубку.

Подхожу к Гриффину и тихо сообщаю:

— Она сказала, что найдет Лорна.

— Пусть поищет у себя между ног! — кричит Виктория. — Именно там эта маленькая шлюха найдет Лорна! — Потом она смотрит прямо на меня: — Ты, из Техаса, готовься, ты следующая!

— Виктория, этого никогда не произойдет, — говорю я, стараясь не расплакаться. — Я не такая.

— Все кончено, — причитает она, — моя жизнь, карьера. Со мной все кончено.

Звонит телефон Гриффина. Он вынимает его из кармана и отвечает. Слышу яростный голос Джонни:

— Кое-кому нужно немедленно направить долбаную задницу в сторону машины.

— Уже иду, — отвечает Гриффин. Протягиваю Виктории подушку:

— Не хотите подложить?

Она поднимает голову, и я подсовываю под нее подушку. Виктория вздыхает, закрывает глаза и мечтательно произносит:

— Я умерла. Я вижу впереди яркий свет. Господи, я иду к тебе, я устремляюсь к свету.

— Пожалуй, я вас оставлю, — говорит Гриффин Провожаю его до выхода и начинаю плакать.

— Это все моя вина, — всхлипывая, признаюсь я. — Оставила ее одну с полным пузырьком таблеток. Мне так жаль!

— Рейчел, успокойся, — утешает он, мягко прикасаясь к моей руке. — Она ведет себя так уже многие годы.

— Меня уволят, я уверена.

— Никого не уволят, и с ней все будет в порядке. Проснется и ничего не вспомнит, кроме новости о сериале, конечно.

— Но Джонни уволили.

— Она увольняла его уже раз десять. Поверь мне, она и не вспомнит о происшедшем.

— Ты действительно так думаешь? — хлюпаю я носом.

Звонит телефон Гриффина.

— Пойду, пока меня не выгнали, — торопится он. Открываю дверь и благодарю его. — Держись, — подбадривает меня он. — Все не так уж страшно.

Когда я вхожу в гостиную, начинает звонить телефон. Я боюсь снимать трубку.

— Алло? — наконец нервно говорю я.

— Викторию Раш, пожалуйста.

Виктория растянулась на полу и полностью отключилась. Но я же не скажу об этом.

— Она не может сейчас подойти. Что ей передать?

— Это Мэгги из офиса доктора Митчелла. Доктор просит ее приехать как можно скорее, чтобы обсудить результаты анализов.

Хватаю блокнот.

— Результаты анализов? Какие-то проблемы?

— Это конфиденциальная информация. Доктор Митчелл не принимает по субботам, но для Виктории он сделает исключение.

— Хорошо, я обязательно передам ей.

— Спасибо.

Повесив трубку, смотрю на Викторию. Она храпит, широко открыв рот. Что, если она действительно больна? И вдруг ей станет хуже из-за того, что она выпила эти таблетки? Решаю сесть на пол рядом с ней и не уходить, пока она не проснется или не приедет Лорн.

ГРИФФИН

— К черту эту суку! — возмущается Джонни на заднем сиденье «мерседеса».

Вижу его в зеркале заднего вида: губы крепко сжаты, а на искусственных скулах выступил пот.

— Боже мой, здесь так жарко! Я потею, как Майкл Джексон в окружении маленьких детей, — жалуется он.

Регулирую климат-контроль, хотя пульт управления находится прямо под рукой у Джонни.

— Двадцать лет — слишком долго, чтобы выносить все это дерьмо! — говорит он.

«Как и три года, мерзавец!» Вдруг он вспоминает:

— А нам полностью оплатили восемь серий? «Нам?»

— Да, полностью.

— Снова скажу, да пошла она. У меня есть другие клиенты. Как дела с Тревисом и тем фильмом?

— Он еще не принял решение.

— Они организовали для него чертову вечеринку! Сколько это будет тянуться?

— Не знаю.

— Ты же гей, возьми у него в рот! Я знаю, ты мечтаешь об этом!

Я так шокирован его наглостью, что изо всех сил жму на тормоз. Джонни не может удержаться на месте и бьется лбом о переднее сиденье.

— Твою мать! Ты что, хочешь убить меня?

— Кое-кто должен всегда пристегиваться, — с сарказмом замечаю я, чувствуя горький привкус во рту. В последнее время мой желудок начал исполнять свою версию блюза, посвященного жертвам извержения вулкана на острове Монтсеррат. Меняю тему в надежде, что это поможет. — У Барта Абельмана сегодня прослушивание перед фестивалем комедийных искусств в Аспене.

Джонни тянется за ремнем безопасности.

— Кто это ?

— Эстрадный комик, о котором я вам говорил. Думаю, нам следует подписать с ним контракт. Вокруг его имени уже поднимается шумиха.

— Я сказал, меня не интересуют комики.

— Я знаю, но ему нужен агент, а вокруг уже появились «акулы». Жаль, если мы его потеряем. — Делаю паузу, чтобы Джонни заглотил приманку. Он терпеть не может, когда шанс уплывает от него, даже если это чужой шанс.

Он начинает перебирать пальцами, размышляя, и наконец произносит:

— Хорошо. Проверь все и доложи мне. Если в нем действительно что-то есть, возможно, я и передумаю.

— Договорились.

Джонни даже не догадывается, что Барт Абельман уже является его клиентом.

— И если он все же поедет на этот фестиваль, я не буду оплачивать тебе дорогу. Ты все время говоришь «мы» и «нас», поэтому рискуй собственными деньгами.

«Жадный ублюдок!»

— Хорошо, нет проблем.

Снова придется занимать у Мэла. Ненавижу такую жизнь! Где этот чертов зантак?

* * *

Пробираюсь через толпу в «Импров». У бара собрались комики, которым предстоит выступать, желающие оказаться на их месте менеджеры и представители всевозможных компаний и агентств. Зрители заняли места и ждут начала шоу. Они не знают, что сейчас состоится очень важное прослушивание перед фестивалем комедийных искусств в Аспене. Сегодня вторник, и в зале собралось всего двадцать восемь человек, в основном туристы. Барт стоит у дальнего конца барной стойки. Он худощавый, с темными вьющимися волосами и виноватыми грустными глазами. Подхожу и протягиваю ему руку.

— Ну как ты?

— Немного нервничаю, — отвечает он, здороваясь со мной. — Мне приходилось работать с большинством из присутствующих. Все они популярны, а кто я ?

— У каждого из вас есть семь минут, чтобы показать себя. Не волнуйся! У тебя все великолепно получится.

— Именно это я ему и твержу, — встревает в разговор женщина и наступает мне на ногу, пытаясь втиснуться между нами. У нее напряженное лицо и тонкие золотисто-каштановые волосы, изо рта торчит «Вирджиния Слим 100». — Я Анна Абельман, Жена Барта. — Ростом она не больше пяти футов, а множество мелких зубов делает ее похожей на пиранью.

— Гриффин Маркетт, приятно познакомиться, — с воодушевлением трясу я ее руку.

Она затягивается сигаретой.

— Я слышала, ты работаешь на Джонни Тредуэя?

— Правильно.

— Он будет здесь? — Она выпускает дым мне в лицо.

— Он занят, а я приехал, чтобы присутствовать при триумфе Барта. — Подмигиваю Барту, и тот улыбается.

— Привет, я Крима Уит, — неожиданно перебивает нас тучная чернокожая дама. — Буду выступать первой. Не пропустите.

— Привет, Крима. Я Гриффин Маркетт. С удовольствием посмотрю.

Она подходит ближе.

— Я случайно услышала, что Джонни Тредуэй — твой босс. Я ищу себе агента.

Анна встает между нами и пристально осматривает Криму с ног до головы.

— Мы еще не закончили разговор. Ты позволишь?

— Вот моя визитка. — Крима лезет в сумочку. — Позвони мне.

Она уходит, переваливаясь с ноги на ногу, а Анна шипит:

— Нахалка!

— Ты абсолютно права. Я здесь только ради Барта. Кроме того, мне не нужно смотреть ее выступление. И так ясно, что самое смешное в этой женщине — ее имя.

— Список клиентов Джонни впечатляет, правда? — спрашивает она.

— Да, и в нем есть имя твоего мужа.

Анна снова затягивается.

— Барту постоянно звонят разные менеджеры с предложением создать для него телевизионное шоу. Вы сможете это сделать?

Моя улыбка становится столь елейной, что Джонни, увидев ее, мог бы мной гордиться.

— Мы именно это и планируем.

— Барт не побоится расстаться с вами, если не получит того, на что рассчитывает. Мы уже давно в этом бизнесе, и он заслуживает большего.

— Дорогая, — нежно обращается к ней Барт, — давай не будем сейчас беспокоиться об этом.

Анна бросает на него пронзительный взгляд.

— Нужно сразу четко обозначить свои требования.

Ох уж эти жены актеров, всюду сующие нос! Нет ничего хуже! А эта, похоже, готова максимально осложнить мне жизнь! Женщины ее типа не понимают, что путь к славе и богатству — рискованное предприятие даже при самых благоприятных условиях, и лишь малое количество браков не распадается в самом его начале. Уверен, Анна провела многие годы, слушая тупые шутки. Она сопровождала Барта на выступления в захолустье и с ужасом наблюдала, как его менее талантливые коллеги достигают пусть небольшого, но успеха. Если бы она еще хоть немного переживала за мужа, но этой женщиной управляют лишь собственные амбиции. Она ждет момента, чтобы извлечь выгоду из его успешного прорыва.

— Чем ты занимаешься? — интересуюсь я.

— Я актриса.

Ура! Я улыбаюсь:

— Что ж, это замечательно! Барт, пойду уточню, когда твой выход.

Через несколько секунд я оглядываюсь и вижу, что они о чем-то яростно спорят. Надеюсь, это не помешает Барту быть смешным. Анна стремительно удаляется, а Барт подходит ко мне, напоминая побитую дворняжку.

— Послушай, дружище, — говорит он, — мне жаль, что она так вела себя. Иногда она немного перевозбуждается.

Я вынужден говорить глупости, чтобы он чуть-чуть расслабился.

— Барт, дорогой, не волнуйся об этом. Она заботится о тебе. Видно, что она очень тебя любит.

— Нуда, — соглашается Барт, но не слишком уверенно.

— Сколько вы уже женаты? — спрашиваю я.

— Семь лет.

— Это срок!

— И не говори, — хмурится Барт.

Я чувствую, как болит его душа. И знаю, что сегодня он сможет поразить всех.

НИКАЭЛА

Можно сказать, что Рейчел пристала ко мне, словно плесень к гнилым продуктам. Не понимаю, как это случилось, ведь у нас с ней нет ничего общего. Она напоминает мне щенка: наивного, счастливого, всем довольного и не слишком умного. Рейчел с восторгом обсуждает мою любимую тему: меня. Ее интересуют все подробности моей карьеры: ангажементы, занятия, агенты, актеры, с которыми я снималась, и все остальное. Неоднократно рассказанные истории не кажутся мне такими уж интересными — хотя, наверное, это не так, ведь я — их главная героиня. Но Рейчел настолько увлечена ими, что я начинаю приукрашивать действительность, и она становится все более захватывающей. Эта девушка напоминает мне младшую сестренку, которую я никогда не хотела иметь.

Тем не менее Рейчел быстро осваивается и уже продержалась у нас дольше, чем я предполагала. Пожалуй, она вполне устраивает Викторию, и это позволяет мне чаще отлучаться из офиса. Я стараюсь посещать как можно больше прослушиваний, сделала себе новое портфолио: на папке написано мое новое имя — Микаэла Лиль Марш.

Кроме того, я решила раздвинуть горизонты, то есть завязать отношения с другими агентами. Рэндалл Блум, несомненно, хорош, но не уделяет мне должного внимания. Я по-прежнему сплю с ним дважды в месяц, но он теряет ко мне интерес, даже несмотря на БК. Он бросит меня, это лишь вопрос времени. Поэтому я рассылаю свои резюме и портфолио по всем лучшим агентствам города. И не получаю ни одного ответа.

И вот в субботу утром, в «Фармер маркет», со мной происходит очень интересная история. Я беру австралийские орехи и вдруг чувствую, что на меня кто-то пристально смотрит. Оборачиваюсь и вижу женщину лет сорока в дизайнерской одежде и с очень короткой стрижкой. Наверное, узнала меня по сериалу «Зайнфельд». Она идет за мной, а потом, видимо, решившись, окликает.

— Да? — поворачиваюсь я.

На ней темно-серый костюм от Сьюзан Лазар и лодочки от Берберри.

— Извини, что побеспокоила. Ты ведь актриса?

— Да.

— Я так и подумала. Ты выглядишь ослепительно. Мой «гей-радар» немедленно определяет: лесбиянка.

— Большое спасибо, — говорю я и собираюсь уйти, но женщина продолжает:

— Не хочешь выпить со мной кофе?

— Нет, спасибо.

Она прикусывает губу и, очевидно, расстраивается. Но потом открывает сумочку «Келли» от «Гермес»:

— Вот моя визитная карточка. Меня зовут Бонни Адаме, я подбираю актеров в фильм Барри Левинсона. Есть роль, на которую ты могла бы претендовать. Если это тебе интересно, позвони мне.

Мой настрой тут же меняется, и я протягиваю руку:

— Здравствуй, Бонни. Я Микаэла Лиль Марш. Она берет мою руку в свою — изящную, но твердую.

— Лиль?

— Это мое каббалистическое имя, — отвечаю, потупив глаза.

Бонни нравится мой ответ, и она легонько проводит пальцем по моей руке.

— Ты уверена, что у тебя нет времени на кофе? Хлопаю ресницами и решаюсь.

— Почему бы и нет?

Чашка кофе переходит в коктейли и ужин, а в итоге мы оказываемся у нее дома — отведать десерт. Я еще никогда не спала с женщиной и поэтому немного нервничаю. Но Бонни по крайней мере очень холеная и аккуратная. Она живет в просторной квартире с двумя спальнями в многоэтажном доме на бульваре Уилшир. Едва мы заходим внутрь, она наливает два бокала шампанского и включает музыку. Под серенады Норы Джоунз мы выходим на балкон и любуемся открывшимся видом.

— Ночью город такой красивый, — говорит Бонни.

— Да, это так, — соглашаюсь я и делаю большой глоток шампанского.

Чтобы пройти через это, мне нужно еще много выпить. Интересно, когда Бонни сделает первый шаг. Это происходит быстро. Она снимает очки и подходит ко мне сзади. Я стараюсь не отшатнуться, когда она обнимает меня за талию и нежно целует в шею.

— Тебе нравится?

Вспоминаю свой первый сексуальный опыт. Мне было четырнадцать, и я была с Солом Гринблаттом в синагоге на углу Парк-авеню и Шестьдесят восьмой улицы. Его тоже беспокоило, нравится ли мне. Но что я могла почувствовать, если он кончил, не успев даже расстегнуть брюки?

— Конечно, — отвечаю я и допиваю шампанское.

У Бонни тонкие и сухие губы. Ее руки проникают ко мне под блузку и устремляются вверх.

— У тебя шикарное тело, — шепчет она.

— Спасибо, — бормочу я, а она уже ласкает мою грудь.

Закрываю глаза и стараюсь возбудиться. Но потом снова открываю их, потому что мне вдруг кажется, что на нас смотрит мой отец.

— Мне нужно еще выпить, — быстро говорю я.

Бонни берет мое лицо в ладони и целует. Ее язык мягко исследует мой рот. Оторвавшись, она произносит:

— Пойдем со мной, — и ведет меня в спальню. — Устраивайся поудобнее.

Хозяйка квартиры исчезает в ванной, а я присаживаюсь на край кровати. Мне очень неуютно, и я борюсь с желанием убежать из этого дома с громким криком. Но ведь я уже здесь! Господи, я провела с этой женщиной целый день и не могу просто так уйти. Если я оставлю ее, то прослушивание мне не светит. А похоже, это будет что-то серьезное: романтическая комедия, режиссер Барри Левинсон, бюджет восемьдесят миллионов долларов. Бонни сказала, что я идеально подхожу на главную женскую роль, а он ищет неизвестную актрису, и поэтому… я остаюсь. Не такая уж большая цена за то, чтобы навсегда изменить свою жизнь.

Бонни возвращается в комнату в шикарном белье.

— Все в порядке?

— Конечно, — нервничаю я. — Все нормально. Она садится рядом и прикасается к моим волосам.

— Ты уже делала это раньше? «Спала с кем-то ради чего-то?»

— Никогда не была с женщиной, — признаюсь я.