Ассистенты

— Пожалуйста, — говорит она.

— Соломинку, — сюсюкает Виктория.

Я беру одну с прикроватного столика, вынимаю из упаковки и вставляю в бутылку. Виктория делает глоток и включает телевизор.

— Если вам что-то понадобится, мы будем внизу, в офисе, — говорит Микаэла, и мы направляемся в сторону двери.

Виктория смотрит «Званый вечер». Слышна знакомая мелодия заставки: тра-та-та-та.

— Вот черт! — орет Виктория.

Микаэла немедленно разворачивается, и мы устремляемся к хозяйке. На экране — фотография Виктории, под ней цифры. Диктор говорит: «Мы поздравляем Викторию Раш, которой сегодня исполняется пятьдесят пять лет».

— С днем рождения! — улыбаюсь я. Виктория неприязненно на меня смотрит. Ой, видимо, не любит она дни рождения…

— Как они узнали, что сегодня мой день рождения? — спрашивает она Микаэлу.

— Это всем известно.

Виктория переключает канал.

— Позвони им и скажи, чтобы больше никогда не упоминали мой возраст.

— Немедленно сделаю, — обещает Микаэла и кивает мне: — Пошли!

Как только мы выходим из спальни, я спрашиваю:

— Ты действительно будешь звонить в эту программу?

— Конечно же, нет.

— А что ты скажешь Виктории?

— Навру, что все улажено.

Обдумываю ее слова. Разве это правильно? Должно быть, она прочитала мои мысли.

— Это Голливуд. Ложь здесь de rigueur [20].

Киваю, недоумевая, что значит последнее слово и как оно пишется.

— Эй, Рошель! — кричит Виктория. Я полностью парализована.

— Она меня зовет?

— Все в порядке, иди узнай, что она хочет, — успокаивает Микаэла.

Плетусь к Виктории.

— Да?

— Хочу грелку для ног «Фут бадди», — заявляет она.

— Она любит заказывать всякую дрянь из телемагазинов. Иди и запиши номер, указанный на экране, — объясняет Микаэла. Делаю это и выхожу из спальни, осторожно закрыв за собой дверь. — Все не так уж плохо, как считаешь? — улыбается мне Микаэла.

— Она даже не запомнила мое имя.

— Ну по крайней мере близка к нему. Это хороший знак. Ей потребовался целый месяц, чтобы не называть меня Сью.

* * *

В конце первого рабочего дня я иду по дорожке к воротам, высоко подняв голову. Я всегда горжусь хорошо выполненной работой. Никогда не забуду первый день в «Старбакс». Несмотря на пару ошибок — например, забыла положить шоколадный сироп в кофе мокко, — я великолепно себя чувствовала, потому что помогла множеству людей начать новый день. Но теперь я ассистент Виктории Раш. «Старбакс» остался в далеком прошлом.

Сажусь в машину и замечаю женщину в короткой юбке с длинными светлыми волосами. Она убирает сумку в джип, припаркованный напротив моей машины. И тут она поворачивается:

— О, привет, Рейчел, ты меня напугала.

— Микаэла? — Я потрясена. Очков нет, и зубы больше не коричневые. — Где твои очки?

— Мне не нужны очки. И те зубы ненастоящие. Это своего рода маскировка, понимаешь?

— Нет.

— Мне не нужны проблемы. Лорн постоянно шарит глазами, и если я буду выглядеть крайне непривлекательно, он не станет смотреть в мою сторону.

— Но каждому заметно, какая ты хорошенькая, не важно, в очках или без.

Мой комплимент смущает Микаэлу, и она выглядит озадаченной. В своем новом качестве эта девушка кажется мне еще более знакомой.

— Я нигде не могла тебя видеть?

— Я актриса, снималась в нескольких фильмах.

И тут я вспоминаю.

— Ты снималась в «Зайнфельд», играла девушку с волосами в носу.

— Да, это была я, — краснеет она. Может, ее уже перестали узнавать?

— Вот здорово! — восторгаюсь я. — И Джерри тоже классный. Он всегда такой?

— Более или менее.

— Более или менее? — удивляюсь я.

— Майкл Ричарде гораздо забавнее.

Теперь понятно.

— Вот это да! Здорово! Буду с нетерпением ждать, когда эту серию покажут снова и я смогу похвастаться, что знаю тебя.

Хочешь поехать со мной? — улыбается она. — Познакомлю тебя с ребятами-ассистентами, с которыми мы постоянно общаемся по работе. Мы встречаемся каждый четверг в кафе «Трейдер Вик»

Не могу поверить своему счастью! У меня новая работа, и я завожу новых друзей.

— С удовольствием!

Микаэла открывает дверцу машины:

— Езжай за мной.

— Хорошо. — Я лезу через пассажирское сиденье.

МИКАЭЛА

«Трейдер Вик» принадлежит к сети полинезийских ресторанов и расположен в отеле «Беверли-Хилтон». Он оформлен так безвкусно, что его можно сравнить разве что с мюзиклом «На юге Тихого океана» в исполнении учеников средней школы. Мы собираемся здесь, потому что зал этого заведения всегда пуст и нам разрешают курить. Единственный плюс — они подают отличные напитки со скидкой, а в зале так темно и противно, что это место является великолепным пристанищем для группы ассистентов, не желающих, чтобы их обнаружили. Когда мы с Рейчел входим в ресторан, навстречу поднимается Гриффин. Он всегда старается поцеловать меня в щеку — почти все мужчины ведут себя так.

— Как дела, Мик? — подмигивает он и выглядит, будто только что сошел с картинки из каталога «Абер-кромби энд Фитч»: великолепно уложенные волосы, светло-голубые глаза и прекрасная кожа. Его тщательно ухоженная внешность не оставляет сомнений: он уделяет ей очень много внимания. Действительно идеальный парень — и, естественно, гей.

— Отлично, Гриффин. Познакомься с Рейчел. Она новый ассистент Виктории.

Рейчел делает шаг вперед и заметно нервничает.

— Приятно познакомиться.

— И мне. Вижу, ты выжила в первый день! — пожимает ей руку Гриффин.

— Да. — Рейчел становится пунцовой, как ее джемпер от Дж. Кру. Не сомневаюсь, Гриффин ей очень понравился.

— Гриффин — ассистент Джонни Тредуэя, менеджера Виктории, — объясняю я.

Она кивает:

— Да, я читала о нем в Книге правил.

— А, печально знаменитая Книга правил! Мне кажется, некоторые произведения Толстого будут покороче. Пойдемте за столик. Вон там сидит Кейша, — говорит Гриффин.

Мы подходим. Кейша пьет «Май Тай» и что-то жует. Кейша — полная девушка, ответственная, но совсем не агрессивная и чем-то напоминает королеву Латифу, только вызывает чуть меньшее раздражение.

— Яичный ролл? — предлагает она.

— Нет, спасибо, — хором отвечаем мы и садимся.

Мы с Гриффином сразу же закуриваем. Смотрю на свое отражение в зеркале над баром. Лицо напоминает раздутую физиономию мертвеца, извлеченного из реки. С этим зеркалом что-то не в порядке.

— Привет, я Рейчел, новый ассистент Виктории, — обращается Рейчел к Кейше.

— О Боже! — возбуждается та.

— Тише, тише, — успокаиваю я. — Давайте не будем пугать бедную девочку.

К нам подходит Коко — официант-малазиец, из тех вечно веселых азиатов, которые всегда готовы угодить и постоянно улыбаются. Он знает по-английски всего два слова:

— Привет! «Май Тай»?

— Три, пожалуйста, — говорит Гриффин.

— Что такое «Май Тай» ? — спрашивает Рейчел.

— Очень популярный тропический коктейль, в нем много ликера, — объясняет он. — Тебе понравится.

Рейчел смотрит в меню и недовольно хмурится:

— Десять долларов? Но это очень дорого.

— Двух порций тебе вполне хватит, к тому же Коко так мил, что делает нам скидки, — объясняет Гриффин.

Официант уходит, и я спрашиваю Кейшу:

— Как Тревис?

— Все так же.

Эта девушка немногословна, потому что ее рот постоянно забит едой. Поясняю Рейчел:

— Она работает у Тревиса Траска.

— У самого Тревиса Траска? — Ее глаза округляются от шока.

— Поверь мне, в этом нет ничего особенного, — мрачно уверяет Кейша.

Но Рейчел не верит.

— В жизни он такой же классный?

— О да. Действительно классный. Как геморрой! — усмехается Гриффин.

Коко приносит наш заказ. Звонит телефон. Все тянутся к своим аппаратам. Рейчел в панике роется в сумке. Гриффин достает из кармана мобильный.

— Не мой, — сообщает он.

Загадочный телефон продолжает трезвонить.

— Не мой, — говорит Кейша.

Открываю сумку и понимаю, что виновник паники — мой телефон. Не взглянув на определитель, отвечаю:

— Алло?

— Сильви? — Это мой отец. Кто-нибудь, пристрелите меня! — Тебе звонил Эрни Финкльштейн?

— Пап, я тебе перезвоню. — Не даю ему возможности ответить и отключаюсь. Смотрю на ногти — они в ужасном состоянии!

— А Кортни к нам присоединится? — спрашивает Рейчел.

— О Боже, нет! — говорю я и глубоко затягиваюсь. — Мы не любим Кортни.

— Почему?

Гриффин смотрит на нас с Кейшей.

— Осторожнее с ответом, дамы.

— Эта девушка выполняет обязанности ассистента всем телом, — объясняет Кейша.

— Она спит с Лорном, — дополняю я. — Эти выходные они провели вместе.

Рейчел поражена.

— Какой ужас! А Виктория знает?

— Конечно, знает, но ее это не волнует.

— А почему она продолжает жить с ним ?

— Они так и не подписали брачный договор. В случае развода ей придется делить с ним огромную сумму денег.

— И она разрешает ему спать с Кортни? — ошеломленно спрашивает Рейчел.

— Она, наверное, счастлива, что ей не приходится спать с ним самой. Кто бы захотел, он такой отвратительный!

Гриффин рассмеялся, но в этот момент зазвонил его телефон, и он, извинившись, отходит от столика.

Появляется Джеб, полный неуемной пугающей энергии, как тасманийский дьявол — зверек из семейства сумчатых. Галстук развязан, но болтается на шее. Изо рта торчит докуренная почти до фильтра сигарета. Не знаю, зачем Гриффин приглашает его. Я как-то поинтересовалась, и он ответил, что предпочитает держать психов поближе.

— Ко ко! — зовет Джеб и изображает человека, делающего глоток спиртного. — «Куэрво». Двойную порцию! — Он втискивается между мной и Кейшей. — Вам когда-нибудь хотелось убить и расчленить много людей ?

Рейчел испугана, причем очень сильно. А Джеб придвигает стул ко мне поближе и выдыхает в ухо:

— Что случилось?

— Ничего, — отстраняюсь я.

— Отличная юбка, — говорит он, берет мой бокал и делает большой глоток.

Гриффин возвращается за столик.

— Привет, Джеб. Как дела в агентстве?

— Отлично. С сегодняшнего дня я снова официальный безработный.

— Вот черт! — Кейша давится яичным роллом.

— А мне казалось, что у вас с Рэндаллом Блумом наконец-то наладились отношения, — удивляюсь я.

— Да, все было в порядке, — закуривает Джеб. — Настолько хорошо, что этот ублюдок украл мою идею.

Гриффин жестом подзывает Коко.

— Мы возьмем еще по порции.

— И еще одну упаковку яичных роллов, — добавляет Кейша. Поверьте моему слову — ей не следует больше есть.

Джеб хватает мой бокал и делает еще один большой глоток.

— Я читал сегодняшние газеты…

— Можешь не продолжать, съемки фильма по твоему сценарию начинаются в следующем месяце, — произносит Гриффин.

— Именно так, и в главной роли будет этот чертов толстяк Джаред из рекламы кафе «Сабвэй».

— Может, тебе обратиться в Гильдию сценаристов? — предлагаю я.

Джеб рычит и скалится, как породистый пес.

— Мне не нужна эта гильдия. Сборище придурков. Они всегда всех покрывают. Но не беспокойтесь, я расквитаюсь с Рэндаллом, вот увидите.

— Так тебя уволили без причины? — подает голос Рейчел. Она нервничает и потеет. А я-то совсем забыла о ее присутствии.

— Что это за гениальная личность? — спрашивает Джеб.

— Я Рейчел, новая ассистентка Виктории Раш.

Джеб громко хохочет:

— Так-так, какая же по счету? Номер двести тридцать четыре?

— Джеб! — перебиваю я. Вот черт, ей не следует об этом знать!

— Почему у меня возникло ощущение, что работа у Виктории не такое уж большое счастье? — спрашивает Рейчел, вытирая руки. Я заметила, что она постоянно так делает. Может, у нее навязчивое состояние?

— Эта девушка заслужила волшебный колпак со звездами, — презрительно усмехается Джеб.

Коко приносит новые напитки. Мы с удовольствием смакуем их. Но Рейчел ждет ответа. И Гриффин решает объяснить ей все.

— Рейчел, послушай, проблема с Викторией в том, что ей нравится увольнять людей. Она получает от этого удовольствие, потому что чувствует свое превосходство.

— Многим это нравится, — вставляет Кейша.

Рейчел выглядит такой потерянной, что я начинаю ей сочувствовать.

— Но ведь это несправедливо.

— Это Голливуд, детка, — поясняет Джеб, и на лице у него появляется крайне драматичное выражение. — И здесь ничего не делается по справедливости.

— Или в соответствии с логикой, — добавляет Гриффин. — Сомневаюсь в интеллекте и дееспособности тех, кто продолжает снимать Тома Арнольда.

— Ты уже давно работаешь у Виктории, — поворачивается ко мне Рейчел. — Как вышло, что тебя еще не уволили?

— Не знаю, думаю, мне не повезло. И работаю я всего год, хотя это действительно кажется большим сроком.

— Срок нашей работы нужно считать, как возраст собаки, — говорит Гриффин. — Я работаю на Джонни три года, но ощущение такое, что прошел двадцать один.

Рейчел вцепилась зубами в соломинку и быстро опустошает бокал.

— Может, Виктории нужен помощник, который смог бы до нее достучаться.

— Эта женщина непостижима, дорогая, — охлаждает ее пыл Кейша. — Делай свою работу и надейся, что она от тебя не устанет.

Рейчел достает из бокала соломинку и начинает нервно грызть ее.

— Я постараюсь стать ей другом. Я встречала таких людей — пусть неизвестных, но тоже крайне раздражительных, — нужно попытаться понять их.

— Нельзя подружиться со зверем, — говорит Гриффин. — Не стоит даже пытаться. Они наши работодатели, а не друзья. И ни один из них не достоин нашей дружбы.

— Чертовы придурки, — подхватывает Джеб. — Я проломлю Блуму грудь и вырву его гадкое сердце.

Рейчел извиняется и уходит в сторону туалетов.

— Сколько она продержится? — интересуюсь я.

— Две недели, это максимум, — отвечает Гриффин.

— Десять дней, — говорит Кейша.

— Мне кажется, я ей понравился, — замечает Джеб. — Я бы ее трахнул.

ДЖЕБ

Рядом с резиденцией Рэндалла Блума — вечер

Камера снимает сверху, а потом опускается на уровень улицы

Это престижный район: особняки стоимостью в миллион долларов, ухоженные газоны, дорогие автомобили на круговых подъездных дорожках и низкорослые люди из дальних стран, ухаживающие за обитателями этих домов и их потомством.

Паркуюсь немного ниже по улице и глушу мотор. Беру пачку «Кэмел» с приборной панели, достаю сигарету и сую ее в рот. Закуриваю и смотрю на трехэтажный особняк в средиземноморском стиле. Он чертовски большой: три спальни и восемь туалетов. Блум может справлять нужду в восьми разных местах! Двенадцать тысяч квадратных футов абсолютной роскоши на троих! Неплохо! Хотя, видимо, следует принять закон против этого!

Крупный план

Часы в машине показывают восемь пятнадцать. Чертов лжец будет здесь с минуты на минуту, как раз к ужину. Его жена — ее зовут Эшли — любит готовить, у нее кулинарный талант. Она стряпает всякую причудливую ерунду: каре ягненка, говядину «Веллингтон», фаршированных корнуоллских кур. Главное, как она это подает.

Каждый раз, когда я выполнял личные просьбы этого придурка и Эшли открывала мне дверь, меня поражала ее потрясающая внешность. «Как здесь вкусно пахнет!» — говорил я. И не кривил душой. Кто знал, что еда может быть таким мощным афродизиаком? «Вы, должно быть, непревзойденный кулинар».

Она краснела — ив этот момент выглядела еще привлекательнее — и говорила, что я должен как-нибудь прийти к ним на ужин. Но меня никогда не приглашали. Конечно, ее вины здесь нет, думаю, этот придурок посмеялся в ответ на ее предложение.

И тогда я делал то, зачем приехал: забирал одежду, чтобы отвезти в химчистку, забытый сценарий или карманный компьютер — и уезжал. Я всегда торопился: Эшли заставляла меня нервничать. Она была, понимаете, как Мечта. Девушка, которую я всегда хотел, но у меня никогда такой не было. Отлично. Вот и Блум за рулем черного кабриолета «порше». Он выходит из машины, в этот момент в доме открывается дверь, и на пороге появляется Эшли. Она машет ему, она ждала его. О Боже, за что это мне? Первой реакцией было пригнуться, но потом я понял, что она не может меня заметить — моя машина слишком далеко. А кроме того, все ее внимание приковано к Блуму. Господи, какая она красивая! Не сомневаюсь, под футболкой от Дж. Кру и шортами цвета хаки скрывается крепкое упругое тело. У Эшли серо-голубые глаза и потрясающие ресницы. Этой женщине не нужно пользоваться тушью. Ее волосы цвета мускатного ореха блестят и переливаются, кожа бархатная и эластичная. Но странно: она машет рукой и улыбается этому придурку, а тот выглядит расстроенным. Интересно, в чем дело?

Из дома выбегает ребенок. Это пятилетний мальчик, отличный малыш! Каждый раз, когда я был у них в доме, он разговаривал со мной и совсем не смущался. Большинство детей меня боятся. А этот был настолько дружелюбен, что даже странно. Вот какое здесь воспитание: минимум искренности, ублажай всех. Но Эшли однажды сказала мне, что малыш симпатизирует мне не просто так. Он очень разборчив в общении, поэтому я, очевидно, хороший человек. Не знаю, как я не умер, услышав это.

Блум потрепал сына по голове, словно собачонку, и радостно улыбнулся. Это его жизнь, и он имеет все: чертова американская мечта. Все, что нам нужно, — это камины, яблочный пирог и звездно-полосатый флаг, развевающийся на заднем дворе. Песни Пэта Буна. Терпеть не могу этого урода. Но больше всех я ненавижу Рэндалла Блума.

Какого черта я здесь сижу? Почему бы мне не поехать в книжный магазин, в отделе книг по самообороне я всегда знакомлюсь с классными дамочками. Они, конечно, немного не в себе, но кто из нас нормален?

Уезжаю с мыслями об Эшли.

РЕЙЧЕЛ

Итак, в доме Виктории и Лорна в «пустую» неделю (так называется время, когда они не заняты на съемках) состоится очень большое и серьезное совещание. Гриффин сказал мне, что основная его цель (это его слова, а не мои) — придумать, как избежать закрытия сериала «Мидлайф». Мне впервые приходится заниматься деловыми вопросами в доме Виктории. Обычно это входит в обязанности Микаэлы. А я только заказываю товары из телемагазинов. Например, сегодня утром Виктория пожелала мио-стимулятор «Эбтроник», овощерезку «Куик чоп» и чемоданы «Перфект фолд». На совещании должны быть несколько исполнительных продюсеров, поэтому целое утро я пополняю запасы в холодильнике.

Достаю симпатичные бокалы. Очень сложно выбрать лучшие, потому что в доме Виктории вся посуда высокого качества. Пришлось спросить. А если продюсеры захотят перекусить? У нас ничего нет: ни картофельных чипсов, ни соленых сухих крендельков. Вспоминаю, что Виктория мало ест. Честно говоря, я никогда не видела, чтобы она ела.

— Что это, черт возьми, такое? — раздается вдруг крик.

Я пугаюсь до смерти. Поворачиваюсь, вижу Лорна у вазы с фруктами и интересуюсь:

— Все нормально?

Лорн берет банан, и вена на его шее начинает пульсировать.

— Разве он выглядит нормально? — вопрошает Лорн. Я знаю, что это провокационный вопрос. Очевидно, что-то не так. — Бананы должны быть желтыми. Ни зелеными, ни коричневыми, ни какими другими. — Киваю, но буря еще не миновала. — Если я говорю желтый, значит, полностью желтый. Не наполовину, как этот! — Он тычет бананом мне в лицо. — Ты понимаешь, о чем я? — Снова киваю. Он закрывает глаза, глубоко вздыхает и кладет банан на стол. — Надеюсь, этого больше не повторится.

— Да, сэр.

Раздается звонок от входных ворот, я смотрю в монитор и вижу троих. Это Дастин Лукас — исполнительный продюсер и главный сценарист, Амбер Лили — соисполнительный продюсер и Тайлер Уонтон — младший продюсер. (Их фотографии есть в Книге правил.) Открываю ворота в резиденцию — мне нравится это слово, я чувствую себя одной из Кеннеди, когда произношу его, — и несусь из офиса вверх по лестнице, чтобы встретить прибывших. У входа я дружелюбно приветствую их:

— Здравствуйте!

Продюсеры проходят внутрь, бормоча под нос «привет». Пока не увидела их лично, я и не подозревала, насколько они молоды, всего на пару лет старше меня. Похоже, им холодно и неуютно. Мне хочется дать каждому свитер. Провожу их в танцевальный зал, и они садятся за стол, вмещающий двадцать человек. С потолка свисает великолепная хрустальная люстра, блестящие подвески отбрасывают отблески по всему залу. Жизнерадостным тоном, который я освоила в «Старбакс», интересуюсь, что им принести.

— Теплое белье? — шутит Дастин Лукас. Амбер и Тайлер нерешительно смеются, но с таким видом, как будто не отказались бы глотнуть спиртного. Дастин откашливается. — Воды будет достаточно.

— Нам то же самое, — говорит Амбер, показывая на себя и Тайлера.

Несколько секунд на размышление, и я решаю подать каждому «Бэланс», «Фокус» и витаминную воду «Эсеншиал». Потом зову Викторию и Лорна, возвращаюсь на кухню и останавливаюсь у мраморной стойки бара на случай, если вдруг им понадоблюсь. Лорн и Виктория входят в зал. Лорн подходит к каждому из троих и здоровается так, словно еще никогда не испытывал подобного счастья. Виктория садится на другом конце стола, никого не поприветствовав. Ее лицо немного красное после химического пилинга, но корка уже сошла. Лорн занимает место рядом с женой и самоуверенно берет слово:

— Виктория недовольна.

— Мы долго и тщательно размышляли над сложившейся ситуацией, — начинает Дастин. У него осветленные волосы с черными концами, и, нервничая, он начинает косить. Видно, что и сейчас он волнуется.

— И?..

Мы хотим добавить любовную линию и таким образом стимулировать интерес к сериалу. Зрителям нравятся хорошие романтические истории, и они обожают Викторию, поэтому любовь в сериале, несомненно, принесет ей еще большую популярность, — объясняет Дастин, глядя прямо в лицо Лорну. Очевидно, что все предложения обращены к нему, а не к его жене, хотя это всегда был ее сериал.

Лорн размышляет над сказанным, а в разговор вступает Тайлер. У него длинные — до подбородка — волосы, заправленные за уши.

— Мы считаем, что объектом интереса Виктории должен стать новый ветеринар из клиники.

Лорн заинтригован.

— Гм… в этом действительно что-то есть.

Теперь подошло время Амбер. У этой девушки проколота бровь, и кашляет она, как заядлая курильщица, но так часто, что это может быть признаком загадочного заболевания, программу о котором я видела как-то по телевизору: синдрома Туретта.

— Мы также думали над возможностью появления новой соседки по комнате. — Она опять заходится в кашле.

Лорн поднимает глаза и смотрит на люстру, словно тоже размышляя над этой идеей. Виктория изучает маникюр. Я не должна наблюдать за происходящим, но не могу удержаться. Виктория совсем не накрашена, но все равно выглядит замечательно.

— Или новый чудаковатый сосед? — предлагает Дастин.

Лорн поворачивается к Виктории:

— Дорогая, как ты считаешь?

— Кто будет играть этого великолепного возлюбленного? — вздыхает Виктория.

Похоже, Дастин чувствует облегчение, ведь Виктория в принципе не возражает против идеи. Он глубоко вздыхает и на секунду перестает косить.

— Мы считаем, что нужно пригласить кого-то узнаваемого, с хорошим рейтингом на телевидении.

— Как Том Селлек, игравший парня Моники в «Друзьях», — говорит Амбер.

— Мне нравится Том Селлек, пусть это будет он, — кивает Лорн.

Дастин вскакивает, его глаза снова смотрят в разные стороны.

— Честно говоря, она упомянула Тома Селлека в качестве примера. Мы думали о другом актере.

— Том Селлек занят? — спрашивает Лорн.

На лбу Дастина появляются капли пота.

— Тома Селлека даже сравнивать нельзя с тем, о ком мы думали. Это один из самых обожаемых актеров в мире.

Лорн толкает Викторию локтем:

— Они думают о Пи Ай Магнуме. Ты можешь в это поверить?

Виктория снова начинает разглядывать ногти. Дастин в отчаянии.

— У нас есть еще один вариант — такой же популярный, но более подходящий актер.

Амбер снова душит приступ кашля, а Тайлер странно смотрит на Дастина.

— Может, нам стоит позвонить Тому? Я знаю его агентов, — предлагает Тайлер.

— Абсолютно верно, он подошел бы нам идеально.

Лорн хлопает ладонью по столу:

— Отлично! Думаю, мы закончим на этом. Хорошая работа. Продолжим на следующей неделе. — Он прикасается губами к щеке Виктории. — У меня дела. Увидимся позже.

Лорн уходит, продюсеры тоже не теряют времени и направляются к двери. Они уже на пороге, когда раздается голос Виктории.

— Кого вы хотели предложить? — спрашивает она. Все как один поворачиваются, стараясь не смотреть ей в глаза. — Кто должен был играть моего возлюбленного? — повторяет вопрос Виктория. — Вы сказали, это кто-то известный.

Продюсеры боятся открыть рот, и повисает мертвая тишина. Наконец Дастин говорит, обращаясь к полу:

— Это не важно. Вы хотели Селлека, и вы его получите.

— Я никогда не говорила, что он мне нравится, — повышает голос Виктория. — И больше всего меня раздражает то, как он носит брюки. Где у него талия, в конце концов? Под мышками? А что не так с тем, кого вы хотели предложить?

Все трое краснеют. Амбер начинает кашлять и разглядывать руки.

— Мы думали о Пате Харрингтоне.

Дастин и Тайлер съеживаются, будто Амбер только что выдернула чеку из гранаты. Виктория на секунду задумывается, а потом взрывается:

— Шнайдер? Герой видеоклипа? Он будет новым ветеринаром? Парнем, которого я полюблю? Чья это была идея?

— Это придумала Амбер, — хором заявляют Дастин и Тайлер.

Амбер кашляет так сильно, что начинает задыхаться. Виктория смотрит на нее взглядом Монтесумы, превращающим человека в камень.

— Ты уволена.

Продолжая кашлять, Амбер пытается объяснить:

— Я понимаю, что Пат Харрингтон — плохой выбор. Но мне нужно выплачивать закладную. Может, кто-нибудь другой? Я слышала, Эмерил хотел сняться еще в одном комедийном сериале…

Тайлер и Дастин стоят опустив головы, как щенки, нагадившие на ковер. В глазах Амбер появляются слезы.

— Виктория, пожалуйста! — Она смотрит на коллег в поисках поддержки, но те не отрывают глаз от пола. — Прошу вас!

— Не заставляй меня повторять сказанное, — произносит Виктория. — Ты знаешь, как я этого не люблю.

Поняв, что помощи ждать неоткуда, Амбер топает ногой и громко визжит:

— Я надеюсь, что этот долбаный сериал закроют!

В отдалении хлопает дверь, и в доме воцаряется тишина, как на похоронах. Не хватает только ряда стульев, гроба и приглушенных рыданий.

— Виктория, увидимся в понедельник, — прощается Дастин.

— Нет, этого не будет, — выносит она приговор. Продюсеры оборачиваются и смотрят на своего палача. — Вы двое тоже уволены.

Задерживаю дыхание и наблюдаю, как они уходят. Вот это да! Ребята правы, Виктория увольняет всех подряд. Обещаю себе дома перечитать Книгу правил, хотя уже почти выучила ее наизусть.

— Чертовы идиоты! — ругается Виктория, входя на кухню.

— Мадам, вам что-нибудь нужно? — Я вся внимание.

— Не-а, — отвечает она. Как ни странно, Виктория выглядит вполне довольной. И настроение у нее почти хорошее.

Уголком глаза замечаю, что она достает из холодильника банку диетической кока-колы, открывает крышку и делает глоток. Я замерла, опустив голову, и жду распоряжений. Сердце колотится, а на ладонях снова выступает липкий пот. Потом я вспоминаю Книгу правил: Виктория любит быть одна.

— Если я вам понадоблюсь, буду в офисе, — пищу я.

— Представляешь, они хотели, чтобы я влюбилась в Шнайдера! Бог мой! Почему не в Арнольда Хоршака? Этот халтурщик тоже не работаллет двадцать! — говорит она.

Я не знаю, как реагировать на ее слова. Виктория хлопает рукой по столу.

— Вот почему телевидение в загоне. За все отвечают молокососы, родившиеся после семьдесят пятого! А ты знаешь, что в том году делала Виктория Раш? Она была гостьей-соведущей абсолютно нового шоу под названием «Субботний вечер в прямом эфире». Эта одержимость молодежью выходит из-под контроля, — продолжает она.

Решаю, что правильнее вежливо кивать.

— Когда я начинала, телевидение было гораздо лучше. Никто не боялся рискнуть. Мой первый сериал шел целый год, прежде чем стал популярным. Сейчас у Виктории уже нет такого шанса. Если несколько серий не дают немедленного результата, проект сразу же закрывают, — жалуется она.

Я снова вежливо киваю.

— Именно содержание сделало великими мой сериал и сериалы типа «Дела семейные». И в них не было никакой политкорректной ерунды, как в наши дни. Мы говорили о важных темах, таких как аборты, расизм, сексуальная дискриминация и контроль рождаемости. Мы не только развлекали зрителей, но и образовывали их. Ты видела серию, где у меня был роман с женатым чернокожим профессором? А потом я забеременела и решила сделать аборт. Нас тогда номинировали на «Эмми», — сообщает она. Киваю.

— О, как нас ругали за ту серию! Мы получали письма, угрозы, Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения заявила, что мы не торопились бы с абортом, не будь родителями ребенка люди с разным цветом кожи. Джимми Сваггерт призывал владельцев телестанций по всей стране бойкотировать наш сериал. Христианская коалиция заявила, что мы пропагандируем аборты как способ контроля рождаемости. Все считали, что мы сошли с ума, затронув эту проблему. Но мы и пошли на такой шаг, чтобы заставить людей обсуждать его, — не может успокоиться Виктория.

Я снова киваю. Не могу поверить, что фактически беседую с Викторией Раш. Не важно, что говорит только она. Она же Виктория Раш, ей платят за то, чтобы она говорила.