Ассистенты

Я просто поражен. И Билл с Дейвом тоже.

— Здорово, — хвалит Дейв.

— Действительно классно, — соглашается Билл. — Обычно нам ничего не нравится, но это многообещающая идея.

— Как ты это придумал?

— Что значит придумал? Это моя жизнь.

— Ты работаешь в парикмахерской? — изумляется Дейв.

— Но мне же нужно на что-то жить, правда?

— А что ты можешь сделать с этим? — спрашивает Билл, проводя руками по редеющим волосам.

— Ну, чуда не обещаю, но я неплохо создаю иллюзию волос.

Мы все смеемся. Здорово! Такого эмоционального заряда я не ощущал со времен средней школы.

— Не знаю, сможем ли мы как-то это использовать, — продолжает Барт. — Но я еще и фокусник-любитель. — Он протягивает руку к моему уху и вынимает из него мое водительское удостоверение.

Не могу поверить! Как он, черт возьми, сделал это?

— А еще я неплохой карманник, — улыбается Барт, демонстрируя старый «Таймекс» [31].

Дейв смотрит на запястье и понимает, что это его часы.

— Господи! — говорит он. — Мне кажется, у нас уже есть готовое шоу!

* * *

Две недели спустя по дороге домой я заезжаю к Барту, чтобы узнать его мнение о первом варианте сценария шоу «Абельман» — это его рабочее название. Барт живет в запущенной квартире в районе Вэн-Найс, который никогда не благоустраивали и, видимо, не собираются. Нахолсу место для машины недалеко от дома Барта, оставляю ее и иду пешком. Странное ощущение, когда ты единственный белый человек на улице. Я посвистываю, улыбаюсь и старательно притворяюсь, что мне ни капельки не страшно.

Барт открывает дверь, и его лицо озаряет радостная улыбка.

— Привет! Спасибо, что зашел!

— Милое место, — лгу я. Здесь ужасно. В переулке напротив дома настоящая свалка. Из квартиры наверху слышна ругань.

— Что-нибудь выпьешь? — спрашивает он меня.

— Нет, спасибо.

— Ты прав. Нужно быть трезвым, чтобы без проблем вернуться к машине. Это опасный район. — Смотрю на него, он смеется. — Шучу, и все же я серьезен. Но не волнуйся, я провожу тебя. Ребята меня знают.

— Можно вздохнуть с облегчением. А то я уже боялся идти назад.

Он снова смеется и спрашивает:

— Ну как тебе сценарий ? Или хочешь, чтобы я сам сказал об этом?

Отдаю бумагу Барту. Он действительно забавный.

— Лучше скажи, что ты об этом думаешь? — спрашиваю я.

— Мне кажется, он отличный. Нужно только сделать жену немного мягче, а в остальном все замечательно.

— Я тоже так считаю!

Барт смеется. Наверное, он решил, что это шутка.

— Меня беспокоит только одна вещь, — говорит он.

— Какая?

— Игра. Я эстрадный комик, не знаю, смогу ли стать хорошим актером.

Смеюсь, но замечаю, что Барт серьезен. Он действительно волнуется.

— Я никогда не играл на сцене, даже в школе. Анна — вот кто настоящий актер в нашей семье!

— Твоя жена?

— Она играла медсестру Уилсон в сериале «Госпиталь» два года назад. Почти три месяца. У Анны все отлично получалось, но ее героиню убил сумасшедший пациент, и на этом все кончилось. — Барт понижает голос. — Она просила узнать, может ли участвовать в пробах на роль жены.

— Барт, неприятно тебе это говорить, но думаю, это невозможно. Нам нужен кто-то известный.

— Гриффин, ты должен что-нибудь придумать. Умоляю тебя. Какую-нибудь маленькую роль. Все, что угодно. Даже пары реплик будет достаточно.

— Хорошо, — киваю я, понимая, что он в отчаянии. — Посмотрю, что можно сделать.

— Взгляни, я так волнуюсь, что у меня трясутся руки.

— Тебе не о чем беспокоиться, тебя ждет большой успех.

— Даже не верится, еще в прошлом месяце я стриг людей.

— И снова будешь это делать — на национальном телевидении, за кучу денег.

— С этой ролью я справлюсь. Любой парикмахер, который будет смотреть шоу и увидит, как я держу ножницы, поймет, что я не самозванец.

— Барт, ты действительно первоклассный комик. Я бы не ходил за тобой по пятам, если бы не знал, что у тебя есть все данные.

В этот момент в комнату входит Анна. Интересно, как долго она готовила это «великое появление». Очевидно, провела немало времени, накладывая макияж, чтобы скрыть свое сходство с пугалом.

— Привет, привет, привет! — явно переигрывает она. — Мне показалось, я слышала голоса.

Было бы странно, если бы она ничего не слышала. Площадь квартиры не больше четырехсот футов. Встаю, широко улыбаюсь и жму ей руку.

— Рад тебя видеть, Анна.

Она бросает взгляд на мужа и резко произносит:

— Почему ты не сказал, что здесь Гриффин?

Чувствую, что должен защитить своего клиента, и борюсь с желанием врезать ей, потому что понимаю — это не моя территория.

— Ты предложил гостю выпить?

— В общем, да, — заикается Барт.

— Конечно, предложил, — уверяю я. — Но я тороплюсь. Хотел только узнать, как ему понравился сценарий.

— У меня есть несколько замечаний! — сообщает Анна.

— Да? — Этого-то я и боялся.

— Мне кажется, что персонаж жены получился несколько карикатурным. Не знаю, специально ли так сделали и откуда у сценаристов эта идея, но она вряд ли вызовет симпатии зрителей.

— Знаешь, я всего лишь менеджер и не занимаюсь этим. У меня нет ни капли творческого таланта.

Анна внимательно смотрит на Барта. Тот отводит глаза и начинает теребить застежку на папке со сценарием. Тогда она снова обращается ко мне:

— А Барт сообщил вам, что у него нет никакой актерской подготовки?

— Сообщил, — отвечаю я. — Барт всегда откровенен с нами. Я готов сравнить его Филиппом Бэем — возможно, лучшим играющим тренером в этом бизнесе.

Филипп Бэй, — с усмешкой цедит она. — Этот заурядный комик? Со всем моим уважением, Гриффин, я училась с ним восемь лет назад. И даже тогда его техника была устаревшей.

— А кто тебе нравится? — выдавливаю улыбку.

— Ну, я закончила мастерскую Джейсона Пола и неплохие курсы мастерства у Гилберта Олса. — Она выдерживает паузу, чтобы понять, произвели ли на меня впечатление эти знаменитые имена.

— Боюсь, не знаю никого из них, — признаюсь я. — Они местные?

— Да.

— Понятно.

— Дорогая, — мягко вступает Барт, — если Гриффин говорит, что Филипп Бэй…

— Если Гриффин говорит! Если Гриффин говорит! — кричит она. — Я теперь только это и буду слышать? Если Гриффин говорит! Господи, ведь он даже не менеджер! Когда ты наконец протрешь глаза, Барт?

Мне хочется задушить ее. Смотрю на Барта. Тот чуть не плачет.

— И что ты собираешься делать? — шипит она. — Плакать?

Порнозвезда Лизи Борден не могла бы сравниться с этой женщиной, разве что только в росте! На месте Барта я бы избавился от всех острых предметов в доме. Но он даже не смеет поднять на нее глаза. Или посмотреть в мою сторону.

Анна снова бросает на меня пронзительный взгляд:

— Вы уже обсуждали подбор актеров?

— Да, — отвечаю я. — Барт сказал мне, что ты хочешь участвовать в пробах на роль жены. Думаю, это замечательная идея.

— Правда? — восклицает Анна.

Она удивлена, и Барт тоже. Я вижу его боковым зрением. Надеюсь, это слезы благодарности.

— Да, — подтверждаю я. — Конечно, не мне решать и не Барту. Тебе придется пройти прослушивание вместе со всеми остальными. Но у меня хорошее предчувствие. Ведь тебе прекрасно знаком этот характер или, правильнее сказать, менее сумасбродный его вариант. И ты близко знаешь Барта.

— Очень мило с твоей стороны, — говорит она, мгновенно меняясь. — Как мне отблагодарить тебя за этот шанс?

Если не ошибаюсь, она мне себя предлагает. Но возможно, это змеиное движение языка — всего лишь нервный тик.

— Эй, — тороплюсь я. — Не смотри на меня так. Барт все за тебя сделает. — Я тут же понимаю свою ошибку. Мне нужно помочь Барту выбраться из этого ужасного брака. А вместо этого я устанавливаю шаткий мир.

— Это мой Барт, — угрожающе произносит она.

— Что ж, рад был вас видеть, — встаю я. — Барт, не волнуйся насчет сценария. Если телекомпании он понравится, они позовут целую команду сценаристов, чтобы его испортить.

— Что, прости?

— Шучу, Барт. В смысле «испортить». А команда сценаристов — это обычное дело.

— А что не так с Дэниелсом и Лоури?

— Все в порядке. Они по-прежнему участвуют в съемках. Возможно. Но знаешь, Эн-би-си стремится к лучшему. Они собираются привлечь по-настоящему талантливых парней, чтобы отточить текст, реплика за репликой.

— Как это странно, — удивляется Барт.

— Да, — соглашаюсь я и подхожу к двери. — Ладно, ты знаешь, где меня найти. Анна, удачи тебе на пробах.

— Спасибо, Гриффин, — воркует она.

— Давай я провожу тебя до машины, — предлагает Барт.

— Не нужно.

— Если кто-то начнет приставать, скажи, что за тобой стоит Рэбби.

— Хорошо, мне это нравится. Меня защищает Рэбби.

Тороплюсь к машине, стараясь не привлекать к себе внимания как к потенциальной жертве, и понимаю, что у меня закончились «Тамс».

КЕЙША

Ленни и Тревис вернулись, и я должна держать это в секрете. Их не было всего неделю, но они не хотят, чтобы об этом узнал Гриффин. Это очень сложно, потому что тот постоянно звонит, и конца этому не видно. Мне приходится лгать, и от этого я плохо себя чувствую — ничего не могу с собой поделать. Но надо быть преданной боссу, ведь он платит мне зарплату. Кроме того, наши с Гриффином отношения так и не наладились после его выступления в «Трейдер Вик». Проблема в том, что мне нравится этот парень. Иначе я рассказала бы Ленни правду о контракте. И какая-то часть меня хочет это сделать. Но разрушать жизнь Гриффина? Ради чего? Разве другой менеджер будет лучше, чем Тредуэй? Не думаю.

В это же время нужно быть осторожной с Ленни и Тревисом. Меня замучили проблемы, а они живут так, будто им не о чем беспокоиться в этом мире. Как дети в летнем лагере. Каждый день физические нагрузки, правильное питание, заплыв в бассейне, потом отдых на солнце. Такой распорядок дня на пользу Тревису: у него начинают появляться мускулы.

Услышав плеск воды в бассейне, я делаю вид, что мне что-то нужно в гостиной. Иду туда в надежде увидеть Ленни в его симпатичных маленьких плавках. Ничего не могу с собой поделать — я Рыбы. Любопытство всегда берет над нами верх.

Можете мне не верить, но сама я тоже постепенно прихожу в норму. Даже не занимаясь спортом. Когда вы едите так много, как я раньше, единственное, что нужно сделать, — это остановиться, и все отложения постепенно исчезнут. Я уже похудела на четырнадцать фунтов и прекрасно себя чувствую. Нельзя сказать, что я некритично отношусь к своей внешности, но мое отражение в зеркале начинает мне нравиться. Разница очевидна, по крайней мере для меня. Я никого не осуждаю. Знаю двух сестер, которые выглядят так, словно у них в брюках по две банки консервированной ветчины, и их это совсем не беспокоит. Скажу честно, некоторые даже гордятся своим весом и носят обтягивающую одежду, чтобы все могли любоваться их пятыми точками, как у Дж. Ло.

Больше всего я опасаюсь, что стану похожей на Опру. У этой телеведущей постоянные проблемы с лишним весом, но стоит ей похудеть, у нее улучшается настроение, и она снова набирает килограммы. Метание из одной крайности в другую не идет на пользу. И я не хочу становиться ее последовательницей.

О Господи, а вот и Ленни! Выходит из бассейна и надевает шикарный белый халат. Убегаю в офис, стараясь не думать о нем. Но этот парень так привлекателен, что я все сильнее влюбляюсь. Достаточно один раз взглянуть на него, и я теряю аппетит. Он мой личный наставник в диете. Не могу объяснить, как это происходит. Даже когда его нет рядом, мне достаточно о нем подумать, и чувство голода пропадает. Что этот парень со мной делает? Что именно я чувствую?

— Кейша?

Это он. Подошел неслышно и усаживается на край моего стола. Он прекрасен!

— Что случилось? — спрашивает Ленни. На нем уютный халат, и пахнет от него водой и чистотой.

— Все в порядке, — стараюсь я говорить спокойно.

Он пристально смотрит, и я чувствую, как по рукам бегут мурашки. Может, он хочет куда-нибудь меня пригласить? Не воспользоваться ли черной магией? Задерживаю дыхание и улыбаюсь своей лучшей улыбкой, от которой у меня всегда сводит челюсть.

— Ты такая милая девушка.

Вся кровь, которая есть в моем теле, приливает к лицу.

— Спасибо.

— И великолепно справляешься с работой, — продолжает он;

Я сияю, как звезда джаза Эл Джолсон, и хочу его расцеловать. В моем гороскопе на сегодня написано, что нужно немедленно реагировать на все, связанное с работой.

— Но мы должны расстаться с тобой. — О нет, он не мог этого сказать! — Нам очень неприятно так поступать. Я посмотрел цифры, мы не в состоянии платить тебе зарплату. Хотя бы до тех пор, пока Тревис не приступит к очередным съемкам.

Замечаю, что он все время говорит «мы». Но Тревиса здесь нет. Интересно, он в курсе, что его большой брат меня выгоняет?

— А Марта?

— И с ней мы расстаемся по тем же причинам.

— Ленни, мне нужно оплачивать счета.

— Я понимаю, — кивает он. — Поэтому мы предлагаем тебе остаться еще на две недели. А потом заплатим еще за две. Думаю, месяца достаточно, чтобы найти новую работу, как считаешь?

— Думаю, да.

Он кладет руку мне на плечо:

— Кейша, мне действительно очень жаль. Как только Тревис начнет сниматься, мы возьмем тебя назад.

Да? И когда это произойдет, белый долбаный придурок?

— Хорошо, — говорю я.

Уже у двери он поворачивается ко мне:

— Кстати, я уеду из города на пару дней. Посмотри за моим братишкой, ладно?

Ленни выходит из комнаты, и я застываю в шоке. Без денег, без работы, скоро у меня и дома не останется. А как же Марта? Куда она пойдет? Что же тебе делать, сестренка? Думаю, прежде всего ответить на звонок.

— Алло? — рявкаю я. У меня сейчас не лучшее настроение.

— Могу я поговорить с Кейшей Кристи?

Узнаю голос парня из Внутренней налоговой службы. Неужели у него нет занятия лучше, чем ходить за мной по пятам? Интересно, он все в том же дешевом костюме?

— Ее нет, — отвечаю я, стараясь как можно лучше имитировать интонации белой женщины. — Ей что-то передать?

Подозреваю, что я говорю с Кейшей Кристи, — слышу я. Вот черт! — Если это так, надеюсь, она понимает, что проблема не решится сама собой. Тем более она не такая уж маленькая.

Вешаю трубку. Я услышала достаточно. Нужно разгребать массу дерьма, а тут еще этот чертов бюрократ дышит мне в спину.

* * *

Направляюсь к машине и вижу, как из кустов выбирается Лу, обвешанный фотоаппаратами.

— Спокойной ночи, Кейша, — гудит он низким голосом.

Я так расстроена из-за увольнения, что не обращаю на него внимания. Пытаюсь открыть машину, но ничего не выходит. Лу подходит, чтобы помочь мне.

— Давай, я попробую, — предлагает он и, взяв ключи, с легкостью отпирает дверь.

— Спасибо, — бормочу я, забираясь внутрь.

Но он придерживает дверцу, не давая мне ее захлопнуть. Сердито смотрю на него.

— Ты хорошо выглядишь, малышка. Вижу, что у тебя плохое настроение, но выглядишь ты отлично. Как тебе удалось так быстро сбросить вес?

— Вес? Что? Разве я была толстой?

— Яне говорил этого. Или мужчина не может сделать комплимент хорошенькой девушке?

Лу прав. Может, он не такой уж плохой парень. И, сама не понимая, что делаю, вдруг спрашиваю:

— Сколько, ты говоришь, мы можем получить за фотографию Тревиса?

Его глаза загораются.

— Зависит от того, что это будет. Тревис на Родео-драйв стоит всего пятьдесят баксов, а вот Тревис в какой-нибудь «ситуации» может принести нам тысячи.

Завожу машину и прихожу в себя. Это же сумасшествие! Я не могу так поступить! Где мое самоуважение?

— Забудь об этом, — отрезаю я. — Я ничего тебе не предлагала.

Захлопываю дверцу, жму на педали и уезжаю.

* * *

Час спустя, когда я разделываюсь с третьим по счету «Криспи крем», звонят в дверь. Решаю, что это снова парень из налоговой службы, но, осторожно посмотрев в глазок, вижу Лу. Открываю дверь, кипя от негодования.

— Какого черта ты здесь делаешь? Кто тебе дал мой адрес? — кричу я.

— Я пришел извиниться, — говорит он и, похоже, не лукавит.

— За что?

— За то, что пытался втянуть тебя в свои дела. Неужели он сказал это?

— Ты серьезно?

— Не буду рассказывать тебе красивую историю о том, как когда-то мечтал стать серьезным фотографом. Это будет неправдой. Работой я зарабатываю на жизнь, она мне нравится, и я не собираюсь извиняться. Но мне не стоило предлагать это тебе. Ты хорошая девушка, я уверен, и поэтому пришел сюда извиниться.

— А ты не пудришь мне мозги ? — сомневаюсь я в его искренности.

— Черт возьми! А что мне от тебя может быть нужно?

— Не знаю. Извини, у меня был тяжелый день. Меня уволили.

— Шутишь?

— Заходи, у меня вроде есть пиво, если хочешь.

— Ну что ж, с удовольствием.

Лу входит, и я закрываю за ним дверь.

— Вот это да! — Он поражен. — Ты одна живешь в таком доме?

— Да, Марта переехала в домик для гостей.

Лу проходит в комнату и замечает коллекцию записей отца.

— Ты очень любишь джаз, да?

— Можно и так сказать.

Лу внимательно разглядывает комнату, замечает на стене золотые диски и «Грэмми» и подходит ближе, чтобы рассмотреть их.

— Постой! Эдди Кристи был твоим отцом? — спрашивает он.

Я киваю.

— Вот это да!

Я иду за пивом. Вернувшись, вижу, что он разглядывает один из альбомов отца.

— Твой старик был легендой, малышка!

— Он и для меня легенда. Ведь мне исполнилось всего шесть, когда он умер.

И внезапно я начинаю плакать. Лу подходит и обнимает меня. Уже очень давно я не была в объятиях мужчины, дольше, чем готова это признать. Продолжаю плакать, но мне становится лучше. Приятно, когда тебя обнимают. Вот черт!

РВЙЧЕЛ

Сегодня я видела Викторию обнаженной. Сначала это показалось мне очень странным, но потом я привыкла. Она хотела, чтобы я обработала воском ее спину внизу. Там растут тонкие темные волоски, и она их терпеть не может. Я ее понимаю. В средней школе я знала одну девушку с бородой. Ее звали Денис. Надеюсь, у нее все хорошо! Это было действительно печальное зрелище, потому что, не побрившись с утра, — к двенадцати часам она обрастала щетиной, как мужчина.

Мне пришлось разложить массажный стол. Это было непросто, но как только я справилась, Виктория сбросила одежду и взобралась на него. От удивления я невольно открыла рот.

— В чем дело? — поинтересовалась она в свойственной ей неприятной манере. — Ты никогда не видела обнаженную женщину?

Что ж, знаменитую обнаженную женщину я никогда не видела, тем более лично. Но это произошло сегодня утром. С приездом в Лос-Анджелес я узнала многое, о чем раньше и предположить не могла.

Интересно, чем сейчас она занята? Я внизу, жду сигнал интеркома, но когда он наконец раздается, подскакиваю на месте.

— Рошель?

— Да, мисс Раш?

— Поднимись ко мне, — приказывает она.

Иду наверх, размышляя, что на этот раз сделала неверно. Виктория расхаживает по комнате в маленьких трусиках-танга. Стараюсь не смотреть, хотя у нее великолепное тело для женщины ее возраста.

— Взгляни на меня, — говорит она и наклоняется так близко к моему лицу, что мне приходится отступить. Похоже, она только что пользовалась скрабом. — Ты видишь морщины?

— Мадам?

— На моем лице, Рошель! У меня на лице есть морщины?

— Нет, мадам, — лгу я. Кое-где видны мелкие морщинки, но я не хочу ее обидеть.

— Смотри внимательнее, — командует она и придвигается совсем близко. Мне неловко от такой близости с обнаженной знаменитостью. Это невероятно, но от нее пахнет вареными яйцами! Пристально разглядываю ее лицо. Она внимательно следит за мной.

— Ничего не вижу, — наконец сообщаю я.

— Ничего?

— Нет, — уверяю я. — Никаких морщин… Но зато два седых волоска в бровях.

Не знаю, зачем я это сказала. Может, хотела, чтобы осмотр закончился, и боялась, что этого не произойдет, пока я не выдам что-то конкретное.

— Что? — Виктория в ужасе.

— Всего два, — пытаюсь успокоить ее я. Она несется к зеркалу с подсветкой и кричит:

— Принеси мне пинцет!

Протягиваю пинцет, и она как сумасшедшая начинает выщипывать брови. Пытаюсь на цыпочках выйти из комнаты, но меня останавливает грозный рык:

— Разве я разрешила тебе уйти?

— Нет, мадам.

Она продолжает свое занятие, а я стою рядом, сжав руки, как школьница, которую только что отругали.

— Где Мэтти?

— У своего друга.

— Какого друга? У него их много!

— У Тейлора.

Она опускает руки.

— Он убрал комнату?

— Я не знаю.

— Почему бы тебе не проверить?

В комнате Мэтта настоящий свинарник. Грязная одежда разбросана по полу, кровать не убрана, упаковки от еды и скомканные салфетки «Клинекс» уже не умещаются в переполненной мусорной корзине. Возвращаюсь к Виктории.

— Он не убрал.

Она поднимает только что выщипанную бровь:

— Я не разрешила уходить, пока он не уберет комнату. Верни его немедленно.

— Но я не знаю, где живет Тейлор! Виктория открывает баночку с кремом.

— Это записано в Книге!

Ну конечно! Я бегом спускаюсь в винный погреб И открываю раздел «Друзья Мэтта». Тейлор живет в Таузенд-Оукс, а это достаточно далеко от Брентвуда. Поднимаюсь наверх. Виктория накладывает под глаза крем бирюзового цвета и издает очень странный звук, как будто сморкается: «Ханва! Ханва!»

Объясняю, что до дома Тейлора ехать достаточно долго, особенно сейчас, в самый пик.

— Пусть это будет тебе уроком, — говорит она и дважды издает этот странный звук.

— Мне? — Я сбита с толку.

— В будущем ты должна следить, чтобы он убирал свою комнату.

— Хорошо, мадам, — подчиняюсь я. — Извините. Я вернусь, как только смогу.

— Нет, — заявляет она. — Быстрее.

Проходит целый час, прежде чем я доезжаю до места. Трижды нажимаю на звонок, но никто не открывает. В конце концов на пороге появляется подросток. Темные волосы стоят торчком, на шее — собачий ошейник с заклепками.

— Мэтт здесь? — спрашиваю я.

— А ты кто?

— Меня зовут Рейчел. Я ассистент его матери.

— Подожди здесь, — говорит он и захлопывает дверь.

Слышу приглушенные голоса. Потом выходит Мэтт.

— Чего тебе?

— Твоя мать хочет, чтобы я привезла тебя домой.

— Зачем это? — изумляется он.

— Ты не убрал свою комнату.

— И что?

— Я только выполняю поручение. И буду тебе очень признательна, если сейчас ты поедешь со мной.

— Дружище, если ты сейчас останешься, — вмешивается Тейлор, — она может не пустить тебя в поход в следующие выходные.

— Твою мать! — кричит Мэтт. — Ты прав! — Он выбегает из дома, а я тихо благодарю Тейлора за помощь. В ответ тот захлопывает дверь перед моим носом.

Мэтт стоит около моей машины и кривится:

— Ты повезешь меня домой на этом куске дерьма?

— Выглядит действительно не очень, но до сих пор она ни разу меня не подводила.

— А моя мама знает, на чем ты катаешь ее драгоценного сыночка?

— Вряд ли, — честно признаюсь я.

Мэтт обходит машину и открывает дверцу со стороны пассажирского кресла.

— Подожди, — кричу я. — С моей стороны дверь не открывается, поэтому я перелезаю там.

— Ты серьезно, черт возьми?

Я забираюсь в машину. Мэтт тоже садится и захлопывает дверь. Я прошу его пристегнуться. Он даже не пробует возражать. Парень нервничает, и я не могу винить его за это. Выруливаю и пытаюсь его разговорить:

— Чем ты любишь заниматься?

— Мне нравится, когда мне делают минет. Если тебе это по вкусу, мы можем подружиться.

Я немедленно прекращаю разговор и концентрируюсь на дороге: автомобильный поток на трассе 101 очень плотный. Впереди едет машина с номерным знаком, на котором написано «Райтер» [32]. Очень оригинально! В Лос-Анджелесе, вероятно, не менее двадцати тысяч писателей, и думаю, идет настоящее соревнование за оригинальный номерной знак, по которому окружающие могут определить, чем ты занимаешься. Пытаюсь придумать другие варианты: «Райтер», «Ритер», «Айрайт4ю» [33] «Рерайт». Когда-нибудь, если повезет, мою машину тоже украсит один из таких номеров. Но я не хочу будить в себе напрасную надежду — устала ждать ответа.

— Поверить не могу, что у тебя нет радио, — жалуется Мэтт.

Поворачиваюсь и смотрю на мальчика, которому нравится минет.

— Есть, но оно не работает.

— Почему не починишь?

— У меня нет денег.

— Неудачница хренова.

— Мэтт, — огорчаюсь я, — почему ты такой озлобленный?

— Потому что ты не берешь у меня в рот.

— Ты со всеми девушками так грубо разговариваешь?

— Сделай мне минет, и все обсудим.

— А каково было бы твоей маме услышать это?

— Ни хрена она не почувствует. Думает только о себе.

— Ты поэтому злишься?

— А то!

— А где живет твой отец?

— В Сан-Франциско.

— Неплохо. Я слышала, там очень здорово. Сама не была, зато видела фотографии. Он снова женился?

— Нет. Теперь он настоящий гомик. Думаю, это мать его так обломала. У отца есть любовник, который регулярно вышибает из него дерьмо, но он не возражает. Уверен, это лучше, чем жизнь с матерью.

— Мэтт, мне кажется, ты должен дать маме шанс. Она сильно изменилась, с тех пор как узнала о своей болезни. Ты разве не заметил?

— Откуда ты, черт возьми? У тебя такой странный акцент.

— Я из Шугарленда, это в Техасе.

— Там все такие доверчивые?

— Доверчивые? Не понимаю, что ты имеешь в виду. В Шугарленде много интересных и необычных людей. Хотя, конечно, есть и доверчивые. В «Старбакс», например, была девушка, которая готовила сандвичи. Она верила всему, что ей говорили. Однажды кто-то сказал, что ученые клонировали овцу и назвали ее Долли. И она поверила в это!

— Какая же ты зануда! Зачем ты мне это рассказываешь? Какой кошмар сидеть здесь с тобой! Надеюсь, никто из знакомых не увидит меня в этой дерьмовозке.

Несколько минут мы едем молча.

— Знаешь, Мэтт, — наконец говорю я, — твоя мать замечательная женщина и очень тебя любит. Точно знаю — ты самый важный человек в ее жизни. Если ты покинешь Викторию, она будет несчастна. — Мне кажется, я пытаюсь пробудить его от сна.

— Это правда? — смотрит на меня Мэтт.

— Да, — уверяю я. — Так и есть.

Мэтт улыбается. Я впервые вижу его улыбку, и он кажется довольно милым. Чувствую себя прекрасно. Мои слова, видимо, дошли до цели.

* * *

Когда мы возвращаемся домой, Мэтт выскакивает из машины и несется в свою комнату. Викторию я нахожу на кухне, она накрывает стол на двоих. Достала хорошую посуду: красивый фарфор, серебряные приборы и хрустальные бокалы.

— Я могу помочь? — спрашиваю я.

Она раскладывает приборы на две льняные салфетки.

— Нет, я все уже сделала.

— Может, вы хотите, чтобы я заказала еду?

— Я уже позвонила в небольшой итальянский ресторанчик, который нравится Мэтти. Скоро все привезут. Не пропусти звонок.

Я немного озадачена. Виктория никогда не заказывает себе еду. Похоже, она хочет угодить сыну. Надеюсь, наш разговор в машине немного смягчит его отношение к матери. Но боюсь, этого не произойдет. Несколько минут спустя Мэтти входит в кухню с большой спортивной сумкой.

Виктория делает вид, что ничего не замечает.

— Привет, Мэтти! Обед скоро привезут. Я заказала для тебя лазанью «Четыре сыра». Может быть, сядешь?

— Не могу. Я должен успеть на самолет. Кровь отхлынула от лица Виктории.

— Куда ты собрался?

— В Сан-Франциско. Только что разговаривал с отцом. В аэропорту меня уже ждет билет.

У меня разрывается сердце. Это я во всем виновата. Мое первое желание — немедленно спрятаться, но я не могу пошевелиться.

— Зачем тебе ехать к этому придурку? — Голос Виктории звучит пронзительно, хотя она старается себя контролировать. — Я думала, ты здесь счастлив.

— Ненавижу это место, — цедит он. Виктория бросается к сыну:

— Мэтти, не делай этого! Я умру без тебя!

— Почему ты не можешь вести себя как нормальный человек? Зачем постоянно все извращать и доводить до максимума ?

Он стремительно уходит, а Виктория бежит за ним к двери, падает на колени и хватает за ноги:

— Мэтт, дорогой, мой маленький мальчик! Я умоляю тебя! Не разбивай мое сердце! Я не могу без тебя жить.

— Так не живи, — бросает он и освобождается от ее объятий.

Я в шоке. Это я во всем виновата.

— Вам принести воды? — выпаливаю я. Думаю, сейчас ей помогла бы витаминная вода «Спасение». И внезапно понимаю, какой глупый вопрос задала. Иногда я бываю такой дурой! При чем здесь вода? Она только что потеряла сына! Зачем я сказала все это Мэтту? Какая же я идиотка!

Не успеваю подойти к Виктории и помочь ей подняться, как она уже сама вскакивает на ноги. Слезы высохли.

— Слава Богу! — глубоко вздыхает она.

— Простите? — Я ничего не понимаю.

— Мне нужно отдохнуть от этого монстра. Пусть отец-засранец пообщается с ним какое-то время.

Не могу поверить! Чтобы мать сказала такое о собственном ребенке? О маленьком существе, которое когда-то было размером с горошину или еще меньше, росло, росло, а потом выбралось на свет, все сморщенное и липкое, в первый день своей жизни! Викария понимает, о чем я думаю.

— Рошель, не смотри на меня так! Если тебе не повезет, однажды ты тоже станешь матерью и вспомнишь этот семинольный [34] момент.