Как две капли воды

Глава 19

Для ОЛИВИИ самой трудной частью спектакля оказалась попытка придумать, что сказать отцу. Правда, последнее время он чувствовал себя куда лучше и даже подумывал навестить Викторию, но Оливия отсоветовала. Его визит только осложнил бы все. Она напомнила, что Виктория и Джефф должны приехать в июне и провести с ними целый месяц. Лучше не трогаться с места и спокойно ждать.

Этим летом Чарлз собирался снять дом у моря и провести с семьей июль и август. Он даже пригласил Хендерсонов в гости, не зная, что Оливия и без того будет рядом. Но ко времени их возвращения настоящая Виктория, даст Бог, уже окажется дома. Оливия заранее приготовила для сестры свой паспорт.

– Как по-твоему, они ладят между собой? – к удивлению Оливии, осведомился однажды отец, как раз в тот момент, когда она обдумывала письмо, которое ему напишет, с сообщением, что уезжает в Калифорнию. Она объяснит, что следует религиозному призванию и должна побыть одна. Остается лишь молиться, чтобы отец ей поверил. – Иногда я волнуюсь за нее, – добавил отец. – Чарлз – прекрасный человек, но временами я чувствую, что она несчастлива с ним.

Оливия испуганно молчала.

– Н-не думаю, – наконец выдавила она. – Похоже, у них все хорошо. Правда, Чарлз очень любил жену, и ему трудно привыкнуть. Да и Джеффу…

Отцу не присуща была подобная проницательность. Странно…

– Надеюсь, ты права. Последнее время Виктория сама не своя. Все время нервничает и…

О Боже! Оливия поспешно отвернулась от Эдварда, стараясь скрыть слезы. Какой удар она нанесет отцу! Но он поразил ее еще больше, мягко спросив:

– А ты, дорогая? Тебе не слишком одиноко здесь, со мной?

– Иногда мне ужасно не Хватает Виктории, – хрипло пробормотала она, – но я люблю тебя, папа… и всегда буду любить, где бы ни была. Знай это.

Он подметил какое-то странное выражение в ее глазах, но побоялся допытываться, в чем дело. Не стоит будить спящую собаку.

– Ты хорошая девочка, – шепнул Эдвард, погладив дочь по руке, – и я тоже люблю тебя.

Вечером она принялась писать письмо, в котором постаралась выразить свои чувства к отцу. Она заберет письмо в Нью-Йорк, а потом, под видом сестры, привезет обратно. Вероятно, она чересчур все усложняла, но ничего проще не сумела придумать. Нельзя же отдать письмо Берти и попросить вручить отцу через три дня!

Она с трудом нацарапала, что, как отец и предполагал, жизнь без Виктории невыносима и теперь ей придется найти свой собственный путь в жизни. И чтобы сделать это, необходимо уехать на несколько месяцев, навестить друзей и пожить в монастыре в горах Калифорнии.

Она сама сознавала, что все это со стороны должно казаться полнейшим безумием, но ничего более подходящего не приходило в голову. Оливия заверила отца, что все будет в порядке, пообещала писать и вернуться к концу лета. Добавила, что ее пригласила школьная подруга, хотя отец прекрасно знал, что они в двенадцать лет ушли из школы. Он, разумеется, сочтет это наглой ложью и будет прав. Но Оливия несколько раз повторила, что любит отца, что он никоим образом не виноват в ее поспешном исчезновении, что она просто желает ненадолго остаться одна и вернется окрепшей духом и еще более преданной ему, чем раньше. Говоря по правде, именно этого Оливия желала сестре. На страницу падали слезы, и строчки расплывались. Перед глазами все кружилось, и она даже не помнила, как подписалась.

Потом девушка набросала несколько строчек Джеффу и короткую записку Берти где просила позаботиться об отце.

«Я скоро приеду. Не покидай отца. Я люблю тебя. Олли»,.

Она, задыхаясь, положила записку в конверт и долго лежала без сна, не понимая, что нашло на них обеих и как она могла согласиться на сумасбродный план сестры. Виктория просто спятила, а она тоже сумасшедшая, если потворствует ей. Оставалось лишь надеяться, что Чарлз не обнаружит их проделки и не разведется с Викторией. На плечи Оливии ляжет вся тяжесть содеянного!

На следующее утро она проснулась, полная решимости отговорить сестру. Правда, зная Викторию, можно было без сомнения сказать, что та скорее умрет, чем согласится отступить.

Оливия поцеловала на прощание отца и долго стояла, прижавшись щекой к его щеке, желая в эту минуту лишь одного – остаться с ним навсегда. И пусть когда-то Оливия мечтала о другом, с тех пор она успела смириться с судьбой и уже заранее скучала по той жизни, которой вот-вот лишится.

– Повеселись хорошенько в Нью-Йорке и скупи там все магазины, – наказывал он, и угрызения совести вновь принялись терзать Оливию острыми когтями.

– Я люблю тебя, папочка, – прошептала она, и отец, в последний раз поцеловав ее, отправился в сад.

По дороге в город она была необычайно молчалива, и даже Донован это заметил и долго обсуждал со слугами. Но позже все стало понятным. Она, должно быть, просто чувствовала себя виноватой! Никто и представить не мог, что их скромная, милая, порядочная хозяйка открыто живет с зятем.

Оливия прибыла в дом сестры к трем часам, до того, как Джефф вернулся из школы. Виктория уже ждала, и, несмотря на то что она держалась спокойно и почти холодно, Оливия сразу заметила ее волнение. Завтра утром Виктория отплывает в Европу. Сначала Оливия собиралась приехать на несколько дней раньше, но потом сестры решили, что это будет неблагоразумно: они начнут нервничать, и Чарлз обязательно что-то заподозрит. Кроме того, Оливия хотела как можно больше времени провести с отцом.

Она отдала Виктории свой паспорт, а та вручила ей ключи, документы и список имен слуг, знакомых, секретаря Чарлза и учителя Джеффа. Вот и все. Поразительно мало деталей, никаких сложностей, нечего Особенно запоминать. Все, что Оливии остается, – на следующее утро назваться именем сестры и принять ее обязанности.

Когда вернулся Джефф, Оливия все еще не пришла в себя.

– Что-то случилось, тетя Олли? – встревожился мальчик. – Дедушка заболел?

– Нет, дорогой, все в порядке. Он передает тебе привет.

Она улыбнулась, мысленно наказывая себе вести себя с Джеффом поосторожнее. Правда, Виктория, верная слову, обращается с пасынком куда мягче обычного. Значит, может, если захочет.

– Вот видишь, – заметила Оливия, когда Джефф отправился делать уроки, – ты не хуже меня ладишь с Джеффри.

– Просто притворяюсь тобой. А в обычное время даже не вспоминаю о нем.

– Еще будет время исправиться, когда вернешься, – подчеркнула Оливия, обретая неожиданную уверенность в том, что короткая разлука только скрепит брак сестры. В ее мечтах Виктория представала уставшей от своих эскапад, благодарной Чарлзу, истосковавшейся по теплу и ласке. Они заживут счастливо, а Оливия благополучно вернется в Кротон, И все обойдется. Иначе просто быть не может. Однако ей стало немного не по себе, когда вернулся Чарлз и Виктория в последнюю минуту, когда он уже поднимался на крыльцо, попросила Оливию разыграть роль сварливой жены. Оливия была холодна с «мужем», что, впрочем, ничуть его не удивило, спросила, как прошел день, упомянула какую-то газетную статью. Через несколько минут он поднялся в свой кабинет, так и не поняв, что все это время разговаривал со свояченицей.

– Видишь, как это легко! – торжествовала Виктория. – Все прошло как по маслу!

Сестра была права, как это ни удивляло Оливию. Эту ночь она спала в комнате Джеффри, прижимая мальчика к себе и радуясь последней возможности приласкать его. Отныне ей придется быть куда сдержаннее, но возможно, через некоторое время она позволит себе стать ближе к «пасынку». Наверное, он тоже будет безутешен, узнав, что она отправилась в Калифорнию, вместо того чтобы провести с ним лето.

Утром Оливия помогала Джеффу одеться. Была суббота, и он собирался к другу. Виктория обо всем договорилась неделю назад. Оливия со слезами смотрела на Джеффа, поправляя ему галстук. Хоть бы он ничего не заметил.

– Я очень, очень тебя люблю, – шепнула она, – знай это, что бы ни случилось, даже если я ненадолго уеду. Но я вернусь. Обязательно. Ни за что тебя не покину.

– Ты куда-то собралась? – удивился Джефф и, увидев ее влажные глаза, охнул: – Тетя Олли, да ты плачешь!

– Нет, родной, всего-навсего простудилась. И все равно люблю тебя, хоть я и глупая сентиментальная старая дура.

– Угу, – ухмыльнулся мальчик и повел Чипа на прогулку.

Семья вновь собралась да столом. Оливия хотела отказаться завтракать – на случай, если Виктории придет в голову молча попрощаться с родными, но сестра вовсе не собиралась делать ничего подобного. Наоборот, Оливия еще никогда не видела сестру такой веселой. Она даже поцеловала Джеффри, когда тот уходил, хотя это было совсем на нее не похоже. Виктория действительно старалась изо всех сил и была так счастлива, что не увидит их целых три месяца! Свободна, наконец свободна! И после трехнедельного воздержания сегодня закурит!

Чарлз, как часто бывало по субботам, уехал в контору, шутливо наказав сестрам на прощание:

– Не натворите бед, озорницы! У меня полно работы, так что приглядывать за вами некому!

Виктория рассчитывала на отсутствие мужа и сейчас облегченно вздохнула. Реши он остаться дома, и весь план бы рухнул. Пришлось бы искать другой выход, и она решилась бы на все, чтобы добиться своего.

– Желаю успеха, – чуть презрительно бросила Виктория, и Чарлз поспешил к выходу.

Когда дверь закрылась, сестры побежали наверх в спальню. Виктория отдала сестре обручальное и венчальное кольца, и Оливия медленно надела их на палец. Идеально подошли, ведь руки у них одинаковые. Виктория в последний раз оглядела комнату.

– Ну, кажется, все.

– Так просто? – пробормотала Оливия, и сестра кивнула. Ей было тяжело покидать Оливию, но как прекрасно – оставить позади прошлую жизнь и Чарлза! Жаль, что она не поняла, чем все кончится, еще до свадьбы, – она никогда и ни за что не пошла бы к алтарю, что бы ни делал отец.

– Береги себя, – сказала Виктория. – Я тебя люблю.

Она крепко обняла сестру, но тут же отстранилась.

– И ты тоже, – расстроенно пробормотала Оливия. Если с тобой что-то случится…

Она не договорила: в горле застрял комок.

– Ничего не случится. Следующие три месяца я проведу свертывая бинты и подавая кофе немытым и небритым солдатам, – вздохнула она, и Оливия состроила гримаску:

– Не могу представить тебя в этой роли.

Вместо того чтобы вести спокойную обеспеченную жизнь в доме мужа, Виктория готова рисковать собой ради непонятных идеалов.

– Кто-то должен делать это, – спокойно заметила Виктория, переодеваясь в простое черное платье. На чердаке был спрятан ее единственный чемодан. Она отнесла его вниз и надела скромную шляпу с густой черной вуалью.

– Зачем это? – удивилась Оливия, которой сестра показалась на удивление уродливой. Совершенно вдовий наряд, и сквозь вуаль только смутно просвечивают глаза.

– На корабле много фотографов. «Лузитания» – прекрасное судно. Даже лучше «Аквитании».

И на этот раз рядом не будет ненавистного мужа. Она летит вдаль, к вожделенной свободе. Она зарезервировала каюту первого класса, куда менее роскошную, чем ту, которую делила с Чарлзом. Кроме того, Виктория сняла со счета часть денег, подаренных отцом на свадьбу. Чарлз ничего не заподозрил. Теперь у нее было пятьсот фунтов наличными, но вряд ли ей понадобятся деньги на фронте. С собой она везла теплую одежду и несколько платьев понаряднее для корабля. Правда, она намеревалась просидеть большую часть плавания в каюте, так как боялась, что ее увидит кто-нибудь из знакомых и начнутся сплетни.

– Ты обо всем подумала, верно? – грустно пробормотала Оливия. У нее сердце разрывается, а сестра сияет от радости!

Они взяли такси до пристани. И всю дорогу держались за руки. На пирсе царила обычная суматоха, с палубы доносилась оглушительная музыка, люди смеялись, кричали, шампанское лилось рекой, и «вдова», поспешно опустив тяжелую вуаль, вместе с сестрой поднялась по сходням. Они без труда нашли каюту Виктории. Носильщик уже принес чемодан.

Сестры долго стояли, глядя друг на друга. Да и нужны ли слова? Виктория отправляется на войну, а Оливии придется выносить не только разлуку, но и притворяться чужой женой. Ей хотелось умолять Викторию остаться, по она понимала, что это бесполезно.

– Я буду знать все, что ты делаешь, так что не своди меня с ума своим молчанием, ясно? – предупредила она Викторию.

– Попытаюсь, – грустно засмеялась Виктория. Они всегда и все друг про друга знают! – Хорошо еще, что хоть ты будешь с Чарлзом в безопасности. Не забудь ссориться с ним днем и ночью, иначе он сразу тебя разоблачит!

Оливия снова обняла сестру.

– Поклянись, что вернешься живой и здоровой.

– Клянусь! – торжественно объявила Виктория, и тут раздался свисток: провожающих просили покинуть судно.

– Я не могу отпустить тебя! – отчаянно вскрикнула Оливия, цепляясь за сестру.

– Сможешь, – спокойно возразила Виктория, – отпустила же ты меня в свадебное путешествие.

Оливия кивнула, и Виктория проводила ее к сходням. Как же все-таки она смешно выглядит в своей дурацкой шляпке!

Оливия невольно улыбнулась.

– Я люблю тебя, дурочка ты этакая, и не знаю, почему позволила тебе эту выходку!

– Потому что понимаешь: иного выхода нет.

И это верно. Откажись Оливия заменить сестру, она все равно уехала бы. Они обнялись в последний раз, и Оливия сквозь вуаль увидела блестящие капли, катившиеся по щекам Виктории. Она сама тоже плакала.

– Я люблю тебя, – в который раз повторила Оливия, и Виктория с силой стиснула руки.

– Я тоже, и… О Господи, Олли, спасибо за то, что вернула мне жизнь.

Оливия поцеловала сестру.

– Храни тебя Бог, – прошептала она и медленно зашагала по сходням.

Глава 20

Остаток дня Оливия провела как во сне, не находя себе места. Она бесцельно бродила из комнаты в комнату, думая о сестре. «Лузитания» уже вышла в море, и хотя Оливия сильно нервничала, все же хотела, чтобы Джеффри и Чарлз поскорее пришли. Тогда ей хотя бы не будет так одиноко. Виктории, наверное, немного легче. Она уже однажды уезжала, и вот теперь все повторяется. Но Оливия чувствовала себя потерянной и несчастной без сестры.

Кроме того, когда Чарлз с сыном вернутся, ей придется безупречно сыграть свою роль. Театр одного актера… Письма для Джеффа и отца готовы. Оливия даже написала себе записку, в которой пыталась объяснить, почему уехала в Калифорнию. Она якобы села на поезд до Чикаго, не попрощавшись с сестрой.

Постепенно она немного успокоилась, и вернувшийся Чарлз остановился на пороге, с ужасом глядя на жену. Он мгновенно понял: случилось нечто ужасное, и, забыв обо всех спорах и недоразумениях, бросился к жене.

– Ты заболела?

Она была смертельно бледна и полулежала в кресле.

– Что стряслось?

– Олли… – выдавила жена.

Олли? Но это наверняка не несчастный случай, иначе Виктория была бы в больнице рядом с сестрой. Какой бы бессердечной подчас ни казалась жена, Чарлз знал, как она обожает сестру.

– Олли уехала!

– Домой? – удивился Чарлз. – И это все? Виктория – или женщина, которую он считал женой, – выглядела так, словно кто-то умер. Значит, дело не в этом. Произошло что-то еще.

– Вы поссорились?

Последнее время Виктория набрасывалась на всех подряд, без разбора. Неужели на этот раз ее жертвой стала Олли?

Оливия покачала головой. Ей было так плохо без сестры, что она даже не притворялась.

– Отец заболел?

Вместо ответа Оливия вручила ему письмо, адресованное Виктории. Почерки у сестер были так схожи, что никто, даже Берти, не мог их различить.

В письме говорилось, что, как Оливии ни тяжело, она вынуждена уехать на несколько месяцев, так как жизнь ее стала невыносимой без Виктории. Осознав, что она слишком зависима от сестры и угнетена пустотой существования в Кротоне, Оливия решила уединиться и хорошенько все обдумать. Она даже добавила, что, возможно, уйдет в монастырь, поскольку все равно решила не выходить замуж.

– Господи, – в ужасе пробормотал Чарлз, – какой кошмар!

Он порылся в карманах и поспешно открыл бумажник.

– Денег достаточно. Я еду в Чикаго и попытаюсь ее вернуть. Она не может так поступить! Это убьет Эдварда!

Оливия тоже этого боялась. Оставалось надеяться, что Чарлз – плохой пророк.

– К тому времени когда ты попадешь в Чикаго, – заметила она, – Оливия уже будет на пути в Калифорнию. – Не хватало еще, чтобы Чарлз отправился искать ветра в поле! – Все равно ты ее не найдешь.

Чарлз почти рухнул на стул. Как могла Оливия сотворить такое! Представить невозможно!

Знай он жену лучше, мгновенно заподозрил бы нечестную игру, но все дело в том, что жену он так и не успел узнать.

– Тебе известно, куда она отправилась? И к кому? Что это за подруга? – бормотал Чарлз, очевидно, вне себя от тревоги, и Оливия почувствовала себя вдвойне негодяйкой оттого, что обманывает такого прекрасного человека. Как он переживает за свояченицу!

– Она ужасно скрытная, – всхлипнула Оливия и залилась слезами, охваченная тоской по сестре и угрызениями совести.

– О, дорогая, – посочувствовал Чарлз, обнимая ее, и это потрясло Оливию. Такого она не ожидала. – Мне очень жаль. Может, она передумает и через несколько дней вернется? Не стоит пока говорить отцу, подождем, что будет.

– Ты не представляешь, как она упряма, Чарлз! – пожаловалась Оливия. – Она совсем не такая, какой кажется.

– Очевидно, – вздохнул он, неодобрительно качая головой. – Думаешь, твой отец ее совсем измучил? Я всегда считал несправедливым, что она прикована к нему и не имеет ни собственной жизни, ни друзей, ни поклонников.

Она никуда не выезжает, а ему, кажется, все равно – главное, чтобы она сидела дома и заботилась о нем. И вот к чему это привело!

– Возможно.

Оливия не думала ни о чем подобном, но Чарлз отчасти прав. Что, если отец тоже так посчитает? Вряд ли…

Но Оливия тем не менее чувствовала себя преступницей.

– Но если она написала, что пробудет там несколько месяцев, значит, так тому и быть. Она оставила отцу письмо. Я хотела отвезти его завтра.

– Не считаешь, что лучше все-таки подождать с недельку? – всполошился Чарлз.

– Ах, Чарлз, все это абсолютно бесполезно. Отец не заслужил, чтобы ему лгали.

– Я отвезу тебя, – вздохнул он, и Оливия кивнула.

– Она что-нибудь говорила вчера вечером? И даже не намекнула?

– Ничего; – сокрушенно вздохнула Оливия, и у Чарлза не хватило духу сказать, что самоубийцы тоже ведут себя подобным образом. Может, это к лучшему, что свояченица всего-навсего сбежала, а не выкинула что похуже! Но он впервые за много месяцев почувствовал к жене нечто вроде жалости. Она выглядела такой несчастной и убитой горем, что неожиданно напомнила ему Оливию.

Но настоящая трагедия разыгралась, когда вернулся Джефф. Он безудержно рыдал, узнав об исчезновении тетки, и едва не бился в истерике, прочитав письмо.

– Совсем как мама, – всхлипывал мальчик, пряча голову на плече отца, и Оливия, не выдержав, залилась слезами.

– Она никогда не вернется, я знаю!

– Вернется, – твердо пообещала Оливия. – Вспомни, что она тебе говорила… Куда бы она ни уехала, все равно будет любить тебя и обязательно приедет.

Мальчик даже не спросил, откуда ей известно, что сказала тетка, но Оливия тут же напомнила себе, что следует следить за своими словами.

– Она не лгала, Джефф, – продолжала девушка уже спокойнее, подражая сестре. – Оливия действительно любит тебя как сына, которого у нее нет и не будет. Нужно только набраться терпения и подождать.

Но Джефф отказывался ей верить, и позже Оливии пришлось объяснить, что его мать обязательно приехала бы, если бы могла.

Было уже довольно поздно, и она играла с собакой, лежа на постели Джеффа, постоянно ощущая непривычный вес колец Виктории на пальце.

– Неправда, она могла бы вернуться, но не захотела! – рассерженно выпалил Джефф. Он злился на Оливию, покинувшую его, и та не осуждала ребенка, просто удивилась неожиданному взрыву.

– О чем ты, Джефф? – недоуменно осведомилась она.

– Могла бы сесть в шлюпку рядом со мной и осталась бы жива!

– Она уступила место ребенку и спасла ему жизнь. Это очень мужественный поступок.

Мальчик нерешительно посмотрел на нее, пожал плечами, и по его щекам скатились две слезинки.

– Я все еще скучаю по ней, – прошептал он. Обычно Джефф не откровенничал с Викторией, но на этот раз так расстроился, что забыл о привычной сдержанности.

Оливия осторожно коснулась его руки.

– Знаю. И знаю, как тебе недостает Олли. Мне тоже… но может быть, теперь мы сумеем стать друзьями.

Он как-то странно уставился на нее, и Оливия поспешно отвернулась, в который раз напомнив себе, что заходит слишком далеко. Поцеловав мальчика, она вышла и направилась в спальню. Вечер выдался на редкость тяжелым, и все из-за сестры!

– Как он? – немедленно спросил Чарлз.

Он места себе не находил из-за сына, неожиданно потерявшего женщину, заменившую ему мать. Виктория почти не обращает внимания на Джеффа, хотя сегодня была чуточку внимательнее, и это радовало Чарлза. Он боялся представить, что было бы, останься она и сегодня равнодушной к пасынку. Но видимо, и в ней есть нечто, похожее на человечность.

– Он очень расстроен, – тихо заметила Оливия. – И трудно его осуждать. В толк не возьму, что это на нее нашло. Для меня это такая же тайна, как и для него.

Она устало опустилась на постель, от всей души желая Виктории свалиться с приступом морской болезни. Так ей и надо бы! Только сейчас Оливия по-настоящему осознала, в какую ужасную ловушку позволила себя поймать. А завтра предстоит еще разговор с отцом.

– Может, она тайно влюблена в кого-то?

Оливия искренне рассмеялась. Какой вздор! Ей вообще никто не нравился, кроме Чарлза, и то она всеми силами старалась скрыть это унизительное, постыдное чувство.

– Ни за что не поверю! Такие вещи просто ее не интересуют. Оливия очень застенчива, – как ни в чем не бывало заверила Оливия, и муж ответил насмешливым взглядом.

–. Совсем как ты, дорогая? – саркастически хмыкнул он.

– Что ты хочешь этим сказать?! – взвилась Оливия. Именно так поступила бы сестра, поэтому долго раздумывать не приходилось.

– По-моему, тебе это известно не хуже меня. Вряд ли можно утверждать, что наша совместная жизнь полна романтики, не так ли?

– Не знала, что именно этого тебе недостает, – отпарировала Оливия, и, судя по виду, Чарлз, нашел ее сарказм совершенно естественным.

– Честно говоря, я не ожидал такого финала. Как, впрочем, и ты, – грустно вздохнул он, и Оливия сочувственно взглянула на него.

Чарлз удивленно поднял брови – такого он не ожидал – и поспешил сменить тему. Виктория достаточно натерпелась за сегодняшний день, не стоит изводить ее ненужными ссорами. Кроме того, какой смысл? Все равно их брак окончательно распался, и остается лишь поддерживать видимость.

– Когда ты собираешься к отцу?

– Дорога достаточно долгая, придется ехать с утра. Ты не против поехать со мной?

Оставалось надеяться, что он не передумал. В отличие от сестры Оливия не умела водить машину. Придется звонить Доновану и солгать, что она слишком расстроена и боится сесть за руль.

– Я с радостью тебя отвезу. Не возражаешь, если мы возьмем Джеффа?

Чарлз немного побаивался, что жена начнет возражать, поскольку мальчик неизменно ее раздражал, и уже приготовился было к отказу, но был приятно разочарован.

– Разумеется, нет, – заверила жена. Положительно, исчезновение сестры благоприятно повлияло на нее. Она словно бы смягчилась, казалась куда беззащитнее, и в ней появилось нечто неуловимое, чему трудно было подобрать название. Виктория казалась более покорной и словно бы съежилась. Стала чуть-чуть менее вызывающей.

Надев ночную рубашку Виктории, Оливия улеглась, отодвинулась как можно дальше от мужа и почти всю ночь продрожала на краю постели. Она впервые спала рядом с мужчиной и, не будь так перепугана, наверняка нашла бы это забавным. Правда, она страшно боялась, что Чарлз каким-то образом обнаружит подмену и вышвырнет ее из дома в одной рубашке. Но конечно, ничего подобного не произошло. Он смотрел на нее в темноте, гадая, будет ли уместным обнять жену, но так и не посмел. Она повернулась к нему спиной и, похоже, плакала. Наконец Чарлз осторожно положил ей руку на плечо.

– Не спишь? – прошептал он. Оливия покачала головой, но ничего не ответила.

– У тебя все в порядке? – не отставал Чарлз, и на этот раз она улыбнулась, радуясь, что он ничего не заметил.

– Более или менее, – тихо ответила она. – Просто все время думаю о ней.

Это было чистой правдой. У нее из головы не шла Виктория.

– С ней все будет в порядке. Она умеет постоять за себя, – рассудительно заметил Чарлз. – Немного отдохнет и вернется. Не навсегда же она исчезла.

«Хорошо, что он не понимает, о ком говорит», – грустно подумала Оливия.

– А если с ней что-нибудь случится?

Жена едва ли не впервые обратилась к нему за помощью, и Чарлз осмелился подвинуться чуть ближе.

– Не думаю. Индейцы давно покорены, большинство разбрелись по циркам и всяким шоу. За девять лет там не было ни одного землетрясения. Скорее всего Оливия проведет там прекрасное лето.

– А если снова землетрясение? Или пожар? Или… или война?

– В Калифорнии?! Вряд ли мы в ближайшее время объявим Калифорнии войну.

Он повернул жену лицом к себе и в холодном лунном свете увидел, что она действительно плачет. Совсем как одинокая обиженная девочка.

– Тебе лучше уснуть и хоть на время перестать волноваться. Твой отец, возможно, немедленно наймет армию сыщиков, и через несколько дней ее привезут домой.

Но Виктория так далеко от Калифорнии! Как Оливия могла отпустить ее? Может, послать на судно телеграмму и объяснить, что она передумала и что сестра должна немедленно вернуться? Она еще успеет сделать это, прежде чем «Лузитания» бросит якорь в ливерпульской гавани.

И тут Оливия вспомнила о германских подводных лодках, взявших британские порты в кольцо. О чем она думала, когда соглашалась на эту авантюру?!

От ужаса она заплакала еще громче и, сама того не сознавая, позволила Чарлзу обнять ее и прижать к себе. От него едва уловимо, приятно пахло мылом и одеколоном. Очевидно, он побрился перед сном. Оливия на миг застыла, завороженная теплом и мужской силой, но тут же сконфуженно отстранилась. Что она делает? Такие вольности просто неуместны!

– Прости, мне так неловко, – смущенно пробормотала она.

– Ничего страшного, – с некоторым удивлением выговорил Чарлз, не сознаваясь самому себе, что ему это понравилось.

Оливия снова отодвинулась на самый край. Чарлз уснул первым. Она промучилась почти до утра.

Утром она встала раньше и успела умыться и одеться, прежде чем проснулся Чарлз. Позже она облегченно вздохнула, видя, как он вежлив и внимателен и не делает никаких попыток снова ее приласкать. Виктория права, все это не так уж сложно.

Они вместе спустились к завтраку. Джефф, естественно, был мрачнее тучи и даже отказывался ехать в Кротон, и они еле его уговорили. Все равно мальчика не с кем было оставить: горничная и кухарка по воскресеньям отдыхали. Но Джефф упрямо твердил, что не желает видеть Кротон без Олли, и даже дед его не интересовал.

Поездка была долгой и невеселой. Оливия лихорадочно размышляла, что сказать отцу и, хотя прорепетировала свою речь сотни раз, все же отшатнулась при виде искаженного скорбью лица Эдварда. Какое счастье, что Чарлз рядом! Она с таким же успехом могла выстрелить в отца!

Они помогли Эдварду сесть в кресло, и зять налил ему бренди. Отец машинально глотнул жгучей жидкости и устремил взор на дочь.

– Это я во всем виноват. Я спрашивал ее позавчера, хотел знать, из-за меня ли она так несчастна. Это не жизнь для молодой девушки. Но Оливия всегда твердила, что иного она не желает. А я молчал, потому что так было легче для меня… я безмерно тосковал бы без нее… и вот теперь она ушла…

Он тихо заплакал, и Оливия прокляла себя. Что она сделала с отцом!

Но тут Эдвард поднял голову и взглянул на Чарлза.

– Думаю, она втайне любила тебя, но боялась признаться, а потом было уже поздно.

Оливии показалось, что она сейчас лишится сознания. Ноги подкашивались, голова кружилась. Он знал!

– Отец, ты наверняка ошибаешься! Она никому не говорила… – жалобно пробормотала она, заливаясь краской. Хоть бы никто не заметил ее неуместного румянца!

– Этого и не требовалось, – перебил Эдвард, вытирая глаза и поднося к губам стакан. – Я и без того все видел. Для этого не нужно быть семи пядей во лбу. Знал, но принес ее в жертву, потому что нужно было спасать тебя.

Губы Чарлза были плотно стиснуты. Он словно окаменел, и у Оливии не хватило мужества взглянуть на своего мнимого супруга.

– Не может этого быть. Она призналась бы мне, – твердила Оливия, пытаясь спасти остатки гордости.

– Но не призналась! – прогремел старик. – В таком случае не воображай, что знаешь все на свете, Виктория Доусон!

Господи, Чарлз наверняка посчитает, что свояченица сбежала из-за него! Необходимо как можно скорее и убедительнее разуверить его!

Но Чарлз, похоже, разделял мнение жены.

– Невозможно понять мотивы многих поступков, Эдвард. Мозг – это невероятно сложное устройство, не говоря уже о сердце. А близнецы связаны, кроме того, еще и взаимной интуицией и необычайной близостью. Вы сами не раз наблюдали, как они чувствительны и проницательны, когда речь идет о ком-то из двоих. Возможно, Оливия с трудом перенесла замужество сестры и теперь пытается стать самостоятельной и найти себя.

– В монастыре? – возмущенно обронил Эдвард. Не такой судьбы он хотел для своей дочери. – Я угрожал этим тебе, Виктория, да и то не всерьез.