Искатели приключений

Мне говорили, что до революции в порту постоянно бывало не менее двадцати кораблей, главным образом из Северной Америки и Англии, а теперь Соединенные Штаты и Англия запретили своим кораблям заходить в наши порты. Отец говорил, что это потому, что у этих стран был договор со старым правительством, а новое они еще не признали. Я не знал, как они будут выходить из положения, особенно когда видел, что бананы гниют на причалах, сахарный тростник сжигается на корню в полях, а кофейные зерна желтеют и портятся в мешках на складах.

Услышав позади шаги, я обернулся. Ко мне подходили двое мальчишек, одетых в лохмотья, считавшиеся обычней одеждой в этой части города. Они остановились передо мной, один из них стянул шляпу и почтительно обратился ко мне:

— Несколько сентаво, ваша честь, мы голодны.

Я смутился, потому что у меня не было денег: мне они были не нужны. Котяра покупал мне все, что я хотел.

— У меня нет денег, — резко бросил я, чтобы скрыть свое смущение.

— Всего одни сентаво, сеньор, ради Бога.

— Сожалею, но у меня нет денег.

Заметив, как они переглянулись, я насторожился. Они были не намного старше меня и вели себя заискивающе, как настоящие попрошайки, но сейчас они стояли прямо передо мной, закрывая мне проход на главный причал.

— Извините, — сказал я.

Липа их помрачнели, и ови не сдвинулись с места.

— Что вам нужно? — спросил; я. — Я же сказал, что у меня нет денег. Они молчали.

— Дайте пройти! — Я начинал злиться. Неужели эти глупцы думают, что если бы у меня было несколько сентаво, я бы не отдал их?

— Он хочет пройти, — насмешливо бросил один из мальчишек. Второй, помладше, ехидно усмехнулся и тем же насмешливым тоном повторил слова старшего.

Дальнейших приглашений мне не требовалось, меня захлестнула ярость. Через секунду младший уже летел в воду, а старший орал от удара ботинком в пах. Он спустился на колени, схватившись руками за низ живота, а я еще раз врезал ему, и он тоже шлепнулся в воду.

Глядя, как они барахтаются в воде, я услышал приближающиеся шаги.

— Что случилось? — спросил Котяра.

— Они мешали мне пройти.

— Крестьяне! — Котяра презрительно сплюнул в воду.

Я продолжил свой путь в сопровождении Котяры, большой черный лимузин ожидал нас в конце причала. Прежде чем сесть в машину, я обратился к Котяре:

— Почему они попрошайничают?

— Кто?

— Они. — Я указал на мальчишек, уже выбравшихся на причал.

Котяра пожал плечами.

— Они всегда попрошайничают.

— Они сказали, что голодны.

— Они всегда голодны.

— Но они не должны голодать, ведь для этого и совершалась революция.

Котяра как-то странно посмотрел на меня.

— Лично я участвовал в трех революциях, и ни одна из них не накормила крестьян. Крестьяне рождены, чтобы голодать.

— Так за что же мы сражались? Котяра улыбнулся.

— Чтобы не быть такими, как они, и не клянчить себе на хлеб.

Я некоторое время смотрел на него, потом убрал ногу с подножки автомобиля.

— У тебя есть мелочь?

Он кивнул.

Я протянул руку.

Котяра вытащил из кармана несколько монет и положил мне на ладонь. Зажав их в кулаке, я вернулся на причал. Мальчишки испуганно смотрели на меня, но старались не подавать вида, что боятся. Младший сплюнул к моим ногам.

— Крестьяне! — Я швырнул монеты и, повернувшись, удалился.

21

Президентский дворец находился в центре города. Он занимал два квартала и был обнесен высокой стеной из кирпича и цемента, надежно отгораживавшей его от близлежащих улиц. На территорию дворца вели два входа: один был обращен на север в горы, другой — на юг в сторону моря. Дворец представлял собой настоящую крепость. Железные ворота всегда охранялись солдатами, а по стенам расхаживали часовые.

По распоряжению одного из бывших президентов, в которого выстрелили из соседнего здания, когда он выходил из резиденции, все дома на протяжении двух кварталов были снесены, и не осталось ни одного окна, из которого был бы виден президентский дворец. Однако эти меры предосторожности не спасли президента от смерти. Он завел себе любовницу, и через несколько месяцев его жена, не выдержав унижения, застрелила его.

Солдаты у южного входа взяли наизготовку, когда наш черный лимузин проезжал через ворота. Я равнодушно смотрел на них со своего заднего сидения. Машина свернула направо и направилась к резиденции — белому каменному зданию. Когда автомобиль остановился у дверей, солдаты не обратили на нас внимания, они уже привыкли к моим еженедельным визитам к Ампаро.

Апартаменты Ампаро располагались в правом крыле дворца, в левом были апартаменты ее отца, а в центре — залы для приемов. Меня провели в большую комнату, служившую гостиной. Как всегда, предстояло ждать. Принцесса, как теперь ее называли, никогда не появлялась вовремя.

Я стоял у окна и смотрел в сад, когда Ампаро вошла в гостиную в сопровождении дуэньи. Она направилась ко мне. На ней было красивое белое платье, длинные белокурые волосы были рассыпаны по плечам. Величественным жестом она протянула мне руку, которую, как было принято, я поцеловал.

— Ампаро, — сдержанно произнес я.

— Дакс. — Она улыбнулась. — Как хорошо, что ты пришел.

Эти слова мы произносили каждую неделю и теперь ждали протокольной фразы дуэньи, которая следовала после наших слов:

— Я оставляю вас, дети, развлекайтесь.

Ампаро кивнула. Мы подождали, пока за дуэньей закроется дверь, и повернулись друг к другу улыбаясь. В следующий момент мы уже стояли у окна и смотрели вниз.

Убедившись, что все в порядке, дуэнья вышла через боковой вход, возле которого ее поджидал Котяра с фуражкой в руках. Они поспешили в небольшую комнату дуэньи, расположенную в пристройке для слуг. Ампаро рассмеялась.

— Она всю неделю дожидается твоего прихода.

— Не моего, — сухо ответил я.

Ампаро снова засмеялась и повернулась ко мне.

— Будем подглядывать за ними?

Я покачал головой, сегодня мне этого не хотелось, но иногда мы шли в спальню Ампаро, откуда из окна как раз была видна кровать в комнате дуэньи. Однако это уже надоело, они всегда делали одно и то же. Не понимаю, почему Котяре не наскучило заниматься этим, как нам наскучило наблюдать за ними?

— А чем бы ты тогда хотел заняться?

— Не знаю. — Я стоял у окна и смотрел вниз.

— Ты какой-то скучный сегодня.

Я посмотрел на Ампаро. Ей было уже девять, и я с каждым разом замечал, как она хорошеет. Она тоже понимала это. Она была очень одинока. Ей не разрешалось покидать дворец, она даже не ходила в школу — учителя сами приходили к ней.

После обеда тщательно отобранным и одобренным подружкам разрешалось навещать ее. Раз в неделю являлись дочери сеньора Монкада, которые теперь учились в частной школе в Курату. У детей местных аристократов и политиков были свои часы посещения. Раз в месяц устраивалось что-то вроде детского праздника, на который уже приглашались мы все.

В остальное время Ампаро общалась только со взрослыми. Иногда мне казалось, что она гораздо старше меня. Создавалось впечатление, что она знает больше, чем я, о событиях в мире и всегда в курсе всех слухов.

Она подошла к дивану и села.

— Что сказал тебе монсеньор? Я удивленно посмотрел на нее.

— Откуда ты знаешь, что он вызывал меня? Она рассмеялась.

— От дуэньи. Я слышала, как она говорила, что если бы не твой отец, тебя бы выгнали.

— А она откуда узнала?

— От одного из папиных помощников. Папа всегда интересуется твоей учебой.

У президента было множество дел, более важных, чем мои оценки. Почему же он интересовался ими?

— Папа часто вспоминает о тебе. Он говорит, что если бы мои братья были живы, они были бы похожи на тебя. — Ампаро опустила взгляд на руки, и в голосе ее прозвучала печаль. — Иногда мне хочется, чтобы я была мальчишкой, может быть, тогда папа не расстраивался бы так.

— Он любит тебя больше всех. Лицо Ампаро просияло.

— Ты действительно так думаешь?

— Конечно.

— Он увидит, что я буду очень красивой и буду делать все не хуже мальчишек.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил я, предпочитая во всем соглашаться с ней, чтобы избежать ссор.

— Когда ты уезжаешь в Париж? Я разинул рот от удивления.

— В Париж?!

— Да, ты едешь в Париж, — уверенно заявила Ампаро. — Я слышала, как папа говорил об этом. Твой отец едет туда с торговой миссией. Соединенные Штаты и Англия отказываются посылать свои корабли, чтобы торговать с нами, и, чтобы выжить, нам нужно найти новые рынки. Наиболее подходящим представляется Франция.

— Но, может быть, отец поедет без меня. Ампаро покачала головой.

— Нет. Он отправляется туда на несколько лет, а кроме того, я слышала, как папа говорил, что ты сможешь учиться там.

— Интересно, он ничего мне не говорил.

— Это решилось только сегодня утром, я слышала, как они говорили об этом за завтраком.

Я сразу вспомнил о французском корабле, который видел в порту. Может, нам придется отплыть на нем. Я подошел к окну и посмотрел в сторону порта. Корабля у причала не было, должно быть, он уже отчалил.

Ампаро подошла и встала рядом со мной.

— Давай прогуляемся?

— Если хочешь.

Мы спустились и вышли через ее личный выход в сад. Как только мы покинули здание, позади нас, словно из-под земли, выросли два солдата. Пройдя через железные ворота, мы направились по тропе, ведущей к административному зданию. Когда мы проходили мимо солдат, они брали на караул и отдавали нам честь. Перед «малым дворцом», как теперь называли особняк для гостей, стояла машина. Из нее вышел человек к поспешил внутрь. Я не увидел его лица.

— Кто это? — спросил я. Аьшаро пожала плечами.

— Я видела его несколько раз. Наверное, это управляющий Ла Коры.

Я знал, кто такая Ла Кора. Ока была последней из вереницы обитательниц малого дворца. Президенту нравилось все иметь под рукой.

— Думаю, этот человек скоро перестанет появляться здесь, — неожиданно сказала Акпаоо.

— Почему?

— Мне кажется, папе уже надоела Ла Кора. На этой неделе он почти каждый вечер ужинал со мной.

Я знал, конечно, об обитательницах малого дворца, они оставались там в среднем месяца на полтора, а потом исчезали, и через несколько дней во дворце появлялась новая женщина... Вкус у президента был разнообразный. Ла Кора задержалась в малом дворце дольше других, она жила здесь уже почти два месяца.

— Интересно, как она выглядит.

— Не слишком красива, — ответила Ампаро, и в голосе ее прозвучало пренебрежение.

— А я слышал, что красива.

— Не думаю. У нее большие груди. Вот такие, — Ампаро вытянула руки примерно на фут от груди.

— Мне нравятся большие груди.

Ампаро опустила взгляд на свои груди, которые только-только начали формироваться.

— У меня будут большие груди, больше, чем у нее.

— Я в этом не сомневаюсь, — согласился я.

— А ты хочешь посмотреть на нее?

— Да.

Ампаро направилась ко входу в малый дворец. Часовые отдали честь и открыли дверь. Мы вошли в дом, где нас встретил мажордом.

— Я пришла поговорить с Ла Корой, — сказала Ампаро.

Слуга замялся, я видел, что он не знает, как поступить, однако Ампаро явно решила добиться своего.

— Я не собираюсь ждать! Мажордом поклонился.

— Конечно, принцесса. Будьте любезны пройти за мной.

Он подвел нас к апартаментам, расположенным в левом крыле дворца, остановился перед дверью, из-за которой доносились приглушенные голоса, и постучал.

Голоса смолкли, через секунду женский голос спросил:

— Кто там?

— К вам принцесса.

— Принцесса?

— Да, сеньора, она хочет видеть вас.

Снова послышались приглушенные голоса, и дверь отворилась. В дверях стояла высокая женщина с большими темными глазами и черными волосами, собранными в пучок. Посмотрев на Ампаро, она отступила в комнату.

— Какая честь для меня, принцесса. Ампаро уверенно вошла, как будто это была ее собственная комната.

— Я подумала, что было бы неплохо выпить вместе чая, — сказала Ампаро.

Ла Кора бросила быстрый взгляд на мужчину, стоявшего у окна, и я заметил, как он незаметно кивнул. У него было худое лицо и вандейковская бородка, темные глаза сверкали.

— Это доставит мне большое удовольствие, принцесса. — Ла Кора сделала знак мажордому, и он подошел к двери. — Хуан, принеси нам, пожалуйста, чай.

— Разрешите представить вам моего друга. Дон Диогенес Алехандро Ксенос.

Ла Кора сделала реверанс, а я поклонился:

— Очень приятно, сеньорита.

— Разрешите представить вам моего управляющего, сеньора Гуардаса.

Управляющий поклонился, щелкнув на военный манер каблуками.

— К вашим услугам, — сказал он и посмотрел на Ла Кору. — Надеюсь, вы убедите его превосходительство присутствовать на этом обеде. Я позаботился о развлечениях на сегодняшний вечер.

— Он придет.

Сеньор Гуардас подошел к двери.

— А теперь прошу извинить меня, у меня еще масса неотложных дел.

Ампаро кивнула, он поклонился и вышел. Я подождал, пока за ним закрылась дверь, — у меня не было сомнений, что этот человек в прошлом военный, это чувствовалось по его осанке и походке.

Ла Кора плотнее запахнула пеньюар и поправила прическу.

— Если бы я знала о вашем визите, принцесса, я привела бы себя в надлежащий вид. Не согласились бы вы подождать минутку, пока я надену что-нибудь более подходящее?

— Конечно.

Как только Л а Кора вышла из комнаты, Ампаро повернулась ко мне.

— А у нее действительно большие груди, правда? — прошептала она.

Внезапно я услышал голос, доносившийся с улицы, подошел к окну и выглянул. Мне не видно было разговаривающих, но голос показался странно знакомым.

— Бомба должна быть на столе ровно в полночь!

— Все будет сделано, ваше превосходительство.

— Смотри, чтобы никаких промашек!

Наступила тишина, и в поле моего зрения появились двое мужчин: мажордом и сеньор Гуардас. Когда Гуардас повернулся, рука мажордома взметнулась было, чтобы отдать честь, но моментально замерла. Неудивительно, что голос показался мне знакомым, ведь я слышал его всего несколько минут назад. Я повернулся к Ампаро.

Она разглядывала себя в зеркало.

— Думаешь, у меня вырастут такие же большие груди, как у Ла Коры?

— Конечно, — сухо ответил я. Ампаро увидела в зеркале мое лицо.

— Что тебя так встревожило?

— Сегодня вечером, наверное, намечается большое представление, — сказал я. — У них даже фейерверк будет на столе.

— Откуда ты знаешь?

— Только что слышал, как управляющий Ла Коры давал указания мажордому. Они хотят ровно в полночь поставить на стол бомбу. Интересно, что за представление они собираются устроить?

От дверей донесся голос Ла Коры.

— На самом деле просто обычная вечеринка для президента и нескольких членов его кабинета. Отмечаем третью годовщину правления нашего вождя и благодетеля.

— А-а, тогда понятно, почему в полночь на столе должна появиться бомба. Ла Кора засмеялась.

— В ваших устах это звучит как-то зловеще, а на самом деле она будет сделана из мороженого.

— Прекрасная идея, — сказал я. — Холодная бомба. Ла Кора посмотрела на Ампаро.

— Вы же знаете, как ваш отец любит мороженое. В этот момент в комнату вошел мажордом, держа в руках поднос, на котором стояли чашки с чаем.

— Я передумала, — сказала внезапно Ампаро. — Только что вспомнила, что мне надо вернуться в резиденцию. Ты идешь, Дакс?

Я с извиняющимся видом посмотрел на Ла Кору и поспешил за Ампаро, которая уже спустилась в холл. Я нагнал ее у входных дверей.

— Что ты так разозлилась? — спросил я, распахивая перед ней дверь.

— Я ее ненавижу!

Мы направились к резиденции, и два солдата двинулись следом за нами.

— Почему? — спросил я. — Что она тебе сделала плохого?

Ампаро обдала меня холодным взглядом.

— Ты такой же, как и все мужчины, ничего не замечаешь, кроме больших сисек.

— Но это не правда.

— Правда! Я видела, как ты не мог оторвать от них взгляда.

— А что мне еще оставалось делать? Больше там смотреть было не на что.

Когда мы подошли к ее личному входу в дворец, Ампаро остановилась.

— А на меня ты никогда так не смотришь.

— Буду, — пообещал я. — Когда подрастешь.

— Если бы ты был джентльменом, то уже сейчас бы смотрел на меня так!

Я взглянул на нее и, не в силах сдержаться, рассмеялся.

— Почему ты смеешься?

— Потому что смотреть еще не на что. Я увидел, как взметнулась ее рука, и перехватил ее до того, как она успела меня хлестнуть.

— За что ты хотела меня ударить? Глаза Ампаро пылали яростью.

— Я тебя ненавижу! — Она вырвала руку и приняла надменную позу. — Я больше не желаю тебя видеть! Я пожал плечами, повернулся и пошел.

— Дакс!

— Да?

Ампаро протянула мне руку.

— Ты не поцеловал мне руку на прощание.

22

Я почувствовал, как чья-то рука грубо схватила меня за плечо. Вырвавшись, я перевернулся на бок и зарылся в простыни. Они были мягкими и теплыми, мне не хотелось идти в школу. Я даже предпочел бы заболеть.

— Просыпайся Дакс! — услышал я хриплый и встревоженный голос Котяры.

Я узнал эту интонацию. Я слышал ее раньше — в джунглях, в горах. Она обозначала опасность. Я сел на кровати, окончательно проснувшись. За окном еще было совсем темно.

— В чем дело?

Лицо Котяры было встревоженным.

— Отец хочет немедленно видеть тебя!

Я еще раз взглянул в окно, потом снова на Котяру.

— Прямо сейчас?

— Немедленно!

Я вылез из кровати и стал одеваться. Часы показывали два часа ночи. Чувствуя, что дрожу от холода, я застегнул рубашку.

— Его ранило! Он умирает! — воскликнул я. Котяра угрюмо молчал.

Когда он протягивал мне пиджак, я в упор посмотрел на него.

— Это бомба! — На лице Котяры мелькнуло удивление, но я снова заговорил, опередив его. — Холодная бомба! Это убийство!

Котяра быстро перекрестился.

— Так ты знал?

Я схватил его за руку.

— Отец жив? Скажи мне!

— Он жив, но нам следует спешить.

Шофер ждал за рулем большого черного «гудзона», мотор автомобиля работал. Мы сели в машину, и она рванула к президентскому дворцу. Охрана пропустила нас без обычней проверки.

Котяра еще не успел подняться с сиденья, как я уже выскочил из машины и влетел во дворец. В вестибюле было полно людей, я увидел президента, сидящего в кресле в углу. Он был раздет до пояса, врач накладывал ему повязку на грудь. Когда он посмотрел на меня, лицо его было бледным и осунувшимся.

— Где мой отец?

Президент кивнул в сторону апартаментов Ла Коры.

— В спальне.

Не сказав больше ни слова, я побежал туда. В первой комнате — гостиной — мы с Ампаро были накануне. Все здесь было покрыто пылью и осыпавшейся штукатуркой, половина дальней стены вывалилась наружу. Я пробежал через проем, оставшийся от двери, в столовую.

Она была разрушена полностью. Большие окна и двери были вырваны взрывом, столы и стулья разлетелись на куски. На полу все еще валялись тела двух мужчин, но я не стал тратить время и разглядывать их.

Следующая дверь вела в небольшой вестибюль, в противоположной стороне которого была еще одна дверь, охраняемая двумя солдатами. Увидев меня, один из них открыл дверь.

На пороге спальни я остановился. Там уже находились два священника, возле кровати стоял небольшой алтарь, дрожащий свет свечей отбрасывал на стену тень распятия. Один из священников преклонил колени перед алтарем, другой нагнулся над кроватью, поднеся распятие к лицу отца. С другой стороны кровати стоял врач со шприцем в руках.

Ноги мои внезапно налились свинцом. С трудом передвигая их, я вошел в комнату и ухватился за кресло, чтобы немного прийти в себя.

— Папа!

Я подошел к кровати, по щекам у меня текли слезы. Лицо отца было пепельно-серым. Я наклонился, чтобы поцеловать его в щеку, и почувствовал, что она холодная. Отец не шевелился. Я поднял взгляд на доктора.

— Он умер!

Доктор покачал головой.

— Не врите! — крикнул я. — Он умер!

Подсунув руки отцу под плечи, я приподнял его. Отец застонал, и я отдернул руки, словно их обожгло. Левой руки у отца не было. Я посмотрел на доктора.

— А где его рука?

Лицо доктора оставалось невозмутимым.

— Ее оторвало взрывом.

Заметив вспышку света над головой, я посмотрел вверх. В балдахин над кроватью было вделано зеркало, и я мог видеть в нем наши отражения. Я медленно прошелся по комнате. Вся она было отделана красным бархатом и позолотой, на стенах висели картины с обнаженными мужчинами и женщинами, в каждом углу стояли скульптуры, изображавшие мужчину и женщину в непристойных позах.

Отец снова застонал, и я посмотрел на него. На лбу у него выступили капельки пота, доктор наклонился и вытер ему лоб.

— Унесите его отсюда, — сказал я.

— Нет, — возразил доктор, — его опасно тревожить.

— Мне плевать на это! — закричал я. — Унесите отсюда отца! Я не хочу, чтобы он умер в комнате этой шлюхи!

Священник положил мне руку на плечо.

— Сын мой...

Я сбросил его руку.

— Я хочу, чтобы его унесли отсюда! Мужчина не должен умирать в постели шлюхи!

Доктор начал было что-то говорить, но остановился, услышав раздавшийся позади голос. Это был президент. Он стоял в дверях с забинтованной грудью.

— Это его отец, — сказал он. — Выполняйте то, что требует Дакс.

— Но... — попытался протестовать доктор.

— Его перенесут вместе с кроватью ко мне в резиденцию.

Голос президента звучал повелительно. Он сделал знак солдатам, стоящим в вестибюле позади него. Отца накрыли одеялами, понадобилось десять солдат, чтобы поднять тяжелую кровать и отнести в резиденцию. Мы с Котярой молча шли рядом, и только когда кровать внесли в личные покои президента, я повернулся к священнику, сопровождавшему нас.

— А теперь, падре, я буду молиться.

Когда спустя час в комнату вошел президент, уже начинало светать. Он посмотрел на меня, потом подошел к кровати. Я смотрел, как он с безучастным лицом стоит возле отца. Потом он обернулся.

— Пошли, мой воин. Пора завтракать. Я покачал головой.

— Ты можешь оставить его. Он будет жить. Я внимательно посмотрел ему в глаза.

— Я тебя не обманываю, — спокойно сказал президент. — Он будет жить.

Я поверил ему. Президент обнял меня за плечи, и мы вышли из комнаты. В дверях я обернулся. Мне показалось, что отец спит, я видел, как вздымалась и опускалась его грудь под белым покрывалом.

Мы спустились в столовую. Запах горячей пищи защекотал ноздри, и я почувствовал, что голоден. Я уселся за стол, слуга поставил передо мной яичницу с ветчиной, и я начал жадно есть.

Президент сидел в кресле во главе стола. Другой слуга поставил перед ним чашку с дымящимся кофе. На президенте была рубашка свободного покроя, и я не мог видеть, перевязана ли у него до сих пор грудь, но, когда он поднимал чашку, рука действовала неуверенно.

— Ну как, теперь лучше? — спросил он, когда я отодвинул от себя пустую тарелку.

Я кивнул. Слуга поставил передо мной кофе со сливками, я поднес чашку к губам. Кофе был горячий и вкусный, я сделал несколько глотков и поставил чашку на стол.

— А что с Ла Корой? — спросил я. Глаза президента гневно сверкнули.

— Эта шлюха сбежала!

— Каким образом?

— Когда на стол поставили торт, она сказала, что ей надо привести себя в порядок, и вышла из комнаты. Потом быстро спустилась вниз и села в поджидавший ее черный автомобиль. Она и еще какой-то мужчина с бородой сидели на заднем сидении, а за рулем был ее мажордом. — Президент отхлебнул кофе. — Но мы найдем ее, и тогда...

— И охрана не задержала машину?

— Нет, но они уже поплатились за свою беспечность!

— Бомба была в торте из мороженого?

На лице президента появилось удивленное выражение.

— Откуда ты знаешь?

Я рассказал ему о разговоре под окном гостиной Ла Коры, свидетелем которого оказался. Президент молча выслушал меня. Когда я закончил, раздался стук в дверь. Президент кивнул слуге, чтобы тот открыл дверь.

Вошел армейский капитан и отдал честь. Президент небрежно ответил на приветствие.

— Мы нашли Ла Кору и ее мажордома, ваша честь.

— Отлично, — сказал президент поднимаясь. — Я лично займусь ими.

— Но они уже мертвы, ваша честь.

— Я же говорил, что они нужны мне живыми! — сердито воскликнул президент.

— Когда мы нашли их, они были уже мертвые, ваша честь. Они находились в черной машине, в которой сбежали. Их застрелили, и еще у каждого из них было перерезано горло.

— Где нашли машину?

— На Кале-дель-Паредос, господин президент. Я знал эту улицу, она вела от порта в горы.

— В каком именно месте?

— Недалеко от залива.

— А мужчина с бородой?

— Никаких следов. Мы обшарили всю местность и даже порт. Он исчез.

Помолчав некоторое время, президент кивнул.

— Спасибо, капитан. Президент повернулся ко мне.

— А теперь тебе надо отдохнуть. Я приказал приготовить тебе комнату для гостей, ты будешь жить вместе с нами, пока отец окончательно не поправится.

Спал я беспокойно, мне снились плохие сны. В одном из них я очутился во дворе дедушкиного дома. Я чувствовал, как раскаленное солнце жжет мне голову, и в тот момент я услышал удивительно знакомый голос:

— В револьвере осталась одна пуля. Ты убьешь его!

Я сел в кровати, широко раскрыв глаза. Внезапно я понял, где я слышал этот голос. Управляющий Ла Коры сеньор Гуардас, человек с бородой, был полковником Гутьерресом.

Я вскочил и стал быстро одеваться. Я еще не знал как, но в этот раз я отыщу его, в этот раз он не ускользнет от меня. Потому что я должен убить его.

23

Когда я вышел из комнаты, за спиной у меня возник Котяра. Спустившись в холл, я заглянул в комнату отца.

— Как он?

— Все еще спит, — ответил доктор.

Повернувшись, я двинулся по коридору к лестнице. Навстречу мне поднималась Ампаро. Она остановилась, в этот раз она не изображала из себя принцессу.

— С твоим отцом все в порядке?

— Да, он спит.

— Ты тоже спал, — сказала Ампаро. — Я хотела пообедать вместе с тобой.

— Потом, — ответил я, продолжая спускаться по лестнице. — Сейчас у меня есть дела.

Выйдя на улицу, я сделал знак шоферу.

— Куда мы едем? — спросил Котяра.

— В порт.

Я не стал дожидаться, пока передо мной распахнут дверцу автомобиля, и перелез через нее на переднее сидение, Котяра втиснулся в машину уже на ходу.

— А зачем?

— Чтобы найти мужчину с бородой, того самого, который сбежал.

— Как ты собираешься это сделать? Полиция и солдаты обшарили весь город, но не смогли найти и следа.

Подав плечами, я велел шоферу подъехать к пирсу, на котором был вчера. Выйдя из машины, я подошел к небольшому мостику и увидел вчерашних мальчишек, ловивших рыбу.

— Эй, крестьяне!

Они угрюмо взглянули на меня, потом переглянулись и снова вернулись к своему занятию.

— Эй, крестьяне, — снова позвал я. — Вчера вы клянчили у меня несколько сентаво, а сегодня я принес вам сто песо!

Они недоверчиво уставились на меня.

— Идите сюда, я вас не трону.

Некоторое время они колебались, потом отложили удочки и подошли к мостику. Старший снял шляпу.

— Что вам нужно от нас, ваша честь.

— Разыскать одного человека. — Я описал им управляющего Ла Коры, упомянув о вандеиковской бородке. — Прошлой ночью он был в этих местах, я хочу выяснить, где он теперь.

Мальчишки переглянулись.

— Это трудно.

— Трудно даже за сто песо?

— Полиция уже искала этого человека и не смогла найти, — сказал старший.

— Но им не обещали за это сто песо, — сказал я в направился назад к машине.

— Мы не хотим иметь неприятностей с властями, ваша честь.

Я обернулся.

— Никаких неприятностей не будет. Мальчишки снова переглянулись.

— Мы попробуем что-нибудь сделать.

— Отлично. Я приеду сюда через два часа. Если сообщите мне что-нибудь дельное, станете богаче на сто песо.

Я вернулся к машине, в глазах Котяры светилось неподдельное уважение.

— Ты думаешь, они раскопают след?

— Если они так голодают, как ты говоришь, то раскопают. А теперь поехали домой, надо достать денег.

Вернувшись, я прошел в кабинет отца. Я знал, что в нижнем ящике стола он хранит небольшую железную шкатулку, ключ от которой лежал там же в ящике. Открыв шкатулку, я достал оттуда сто песо. Почувствовав внезапный голод, я спустился в кухню и попросил приготовить мне что-нибудь поесть.

В половине пятого мы с Котярой уже снова были в порту.

— Я же говорил тебе, что они ничего не найдут, — самодовольно заметил Котяра. — Они даже не пришли.

— Придут.

Мы вернулись к машине и стали ждать. Мальчишки появились минут через двадцать. Показавшись в начале аллеи на противоположной стороне улицы, они свистнули нам, помахали руками и спрятались. В сопровождении Котяры я перешел через улицу и зашел в аллею, где нас не было видно.

— Принесли песо? — спросил старший из мальчишек. Я достал из кармана деньги.

— А вы что-нибудь узнали?

— Узнали да не уверены, заплатите ли вы нам?

— Я тоже не уверен, что вы скажете мне правду после того, как получите деньги.

Мальчишки переглянулись и пожали плечами.

— Придется доверять друг другу, — сказал я. Старший мальчишка согласно кивнул и сообщил:

— В три часа ночи мужчина, подходящий под ваше описание, сел на корабль, что у седьмого причала. Это корабль под панамским флагом.

— Если вы лжете, то поплатитесь за это!

— Мы не лжем, ваша честь.

Я отдал мальчишкам деньги и побежал к машине. Выскочив на седьмом причале, я отыскал корабль и бросился по трапу, но вахтенный остановил меня.