Золотой гроб

Когда у черепа рисовали глазное отверстие, - бухнули много краски, она поплыла и накатилась на перекрещенные турецкие сабли. Получалось, будто суровый Роджерс плачет, что не соответствовало психологии отчаянных и мужественных флибустьеров. Ниже флага одним концом к жердине, другим к краю палатки был прикреплен плакат. На нем также расплывшейся синей краской было написано 'Господи! Хорошо то как!'
 
      - Ну, как оно: грабежи, насилия, убийства, много ли богатых судов взяли на абордаж, как добыча?- весело спросил Саня капитана морских разбойников. Тот отложил гитару, нащупал какую-то веревку и с трудом вытянул из воды тяжелую гирлянду пивных бутылок.
      - Присоединяйтесь, коли хотите?!
      - Как же мы пиво-то забыли - хлопнул себя по лбу Мишка - все ты интендант фиговый - сказал он мне.
      - Да, недоразумение, - буркнул я. - Слушай, капитан, а может, продадите нам пять бутылок?.
      - Нет, продать не можем. Нас можно только или ограбить превосходящими силами королевского флота, или принять от нас в дар.
      - Тогда в дар, мы согласны - закричал Саня. - Давай в дар, душа горит!
      Мы причалили к плоту.
      -Насколько я помню, у пиратов должен быть черный флаг, а у вас белый?
      -А мы хорошие пираты - ответил капитан. - Добрые.
      Оказалось, что благородного капитана флибустьеров зовут Леха, он студент пединститута. Теперь сотоварищи уже два дня совершают веселое путешествие на плоту. Плот почти неуправляем и плывет медленно. Эйфория по поводу 'Господи, хорошо то как!' и чувство вынужденного пуританства уже стали надоедать, а красивый речной пейзаж казался сутулой обыденностью. Хотелось привычного - серого, хоть и грубого, но вселенского. То есть того, что обычно бывает в институтской общаге: - днем скучные конспекты, пыльные аудитории, цифры и занудные профессора, а вечером 'Караул!'. Женщины с соседнего факультета насилуют хилых (из-за плохой пищи) студентов! И всенощный топот по коридорам, как при штурме Зимнего дворца.
      Спасало изобилие пива, коим пираты пополнялись в каждой встречающейся на высоком берегу деревне. В магазинах сельпо уже давно наплевали на всевозможные запреты и постановления (об упорядочении торговли водкой и другими спиртными напитками, которые принимались каждый год и каждый последующий был строже и изощренней предыдущего) и торговали горячительным и утром, и вечером, и днем, и ночью и даже за рамками общепризнанных временных понятий. Лишь бы были клиенты.
      Как и все фантазеры-путешественники, каждый из пиратов, исподволь, рассчитывал на некий спонтанный случай или фантастическую удачу, которая весь последующий учебный год до нового путешествия, будет поводом для различных, веселых разговорчиков в институте, а может даже повлияет на дальнейшую судьбу.
      Леха, например, сидя на своем ведре, живо представлял, что в один из прекрасных деньков, их пиратский плот станет проплывать мимо туристкой базы, откуда будет доноситься веселая музыка и смех, а прекрасные наяды- купальщицы, загадочно улыбаясь, станут подталкивать плот к своей пристани. В это время, налетевшая, откуда ни возьмись, гроза выстрелит могучую огненную молнию в высокое дерево, стоящее на берегу. Дерево, кряхтя и оседая, свалится и, как в замедленном кино, упадает толстенными сучьями прямо на плот. Мужественные плотоводцы, словно лягушки попрыгают с плота в воду. Через секунду все стихнет: Мимолетная злодейка - гроза, кашляя и чертыхаясь, уплывет за лес, освобождая место синему беззаботному небу.
      В воде поплывут отдельные бревна плота, 'Веселый Роджерс' поникнет на жердине и издали станет походить на культовый знак 'Помогите сиротам'. В это время, собравшиеся на берегу, пираты и насмерть перепуганные наяды, вдруг, обнаружат, что среди наяд не хватает самой главной - Леночки. Леночки, папа которой директор крупного предприятия и дал добро своей дочурке привезти на турбазу, принадлежащую заводу своих подруг.
      Все в растерянности. И только Лёха, рискуя своей жизнью, прыгнет в воду, и будет опасно нырять между бревен и торчащих из воды ветвей до тех пор, пока, наконец, появившись из воды в третий или пятый раз, он не вынесет на руках беспомощную девушку. Плечо и рука девушки в ссадинах и крови. Это ее упавшее из-за удара молнии дерево, намертво прижало толстой ветвью к дну реки. И Алексею, приходится не мало потрудиться, чтобы высвободить прекрасную незнакомку и доставить ее наверх. Да и сам он сильно пострадает - на щеках царапины, вывихнута рука, но он мужественен и молчалив. Пока другие мечутся по турбазе в поисках врача, Лёха со знанием дела, пытается вернуть пострадавшую к жизни искусственным дыханием, больше доверяя способу - рот в рот. Губы у прекрасной незнакомки будут приоткрыты, а тонкие античные черты лица бледны. Все закончится через минуту. Леночка, вдруг, вздрогнет, закашляется и, тяжело ловя воздух, придет в себя.
      А уже вечером, срочно вызванный из Нижнего Новгорода Леночкин папа, усадит Леху на лавочку, на берегу реки и на фоне красивого вечернего пейзажа серьезно скажет: 'Ну что же, Алексей, ты спас жизнь моей единственной дочери. А я человек благодарный. Давай, заканчивай свой институт. Я чувствую, что учительское дело не для тебя? Ты человек современный, информатику вон, изучаешь, а я как раз подумываю, что моему предприятию просто, как воздух необходим отдел информатики. Время сейчас такое и пророчу этому направлению большое будущее. Как, - потянешь отдел? А там и все дороги для тебя открою. Да и с Ленкой можешь встречаться, ей давно уж нужен такой парень... друг, защитник. Словом, тебе решать? Леха скромно посидит, немного пожеманится, но уже ясно, что он будет готов дать согласие возглавить отдел.....
      - И, вот, блин, на самом интересном месте Лехиных простраций, приплыли эти чертовы байдарочники и испортили всю погоду. Леха, уже как раз подумывал о том, - как он возглавит новый отдел, внесет сразу тысячу рацпредложений по упорядочению его работы и возьмет опекунство над Леночкой, которую потом бы мог взять и в жены.
      - А что? Прелесть девушка? А папа то - вообще шишка! - мелькнула напоследок в его голове мысль.
      Леха с трудом отходил от охватившего его видения и даже на секунду забыл, что все это он только что сам и придумал, пять минут назад... И вот на тебе! Гости.
      Мы пили прохладное терпкое пиво. На душе было светло и хорошо.
      - Вот доплывем до Волги, а потом с институтским стройотрядом полетим в Сибирь, на стройку - все еще с трудом возвращаясь в действительность, сообщил нам Лёха.
      - Эх, золотые студенческие годы! - мечтательно сказал Вовка, допивая свою бутылку, - стройотряд это хорошо! Незабываемо.
      Вовкина студенческая эпопея в стройотряде была действительно незабываема не только для него самого, но и для всего института, где он тогда учился. Будучи летом на Чукотке, где их факультет помогал строить газопровод и, прослышав, что у Чукчей есть добрый обычай делиться с пришельцами женами, он закатился в ближайший чум, надеясь, что местный обычай распространится и на него. Но тамошние чукчи о своей традиции вообще ничего не знали и после долгих расспросов о цели визита белого человека, - чукчи все поняли и, матерно ругаясь, прогнали пришельца. Затем, хозяин чума, оказавшийся в последствии бригадиром оленеводческой фермы, да еще и с высшим образованием, пришел в стройотряд и нажаловался руководителю о притязаниях к его жене какого-то студента-бугая. Потом было комсомольское собрание. Бугаю за аморалку влепили строгача, и чуть было, не отправили досрочно в Горький.
      Одна пара ног в палатке зашевелилась, пропала, а через секунду появилась растрепанная голова другого пирата. Голова ошалело поглядела на нас, обнаружила Леху и сипло молвила - Пива!
      Капитан отцепил от гирлянды очередную бутылку и подал товарищу.
      В четыре секунды опорожнив содержимое бутылки, незнакомец, наконец, вылез на плот - Семен - представился он нам.
      Мы еще десять минут побыли у гостеприимных пиратов - студентов. Попрощались и отплыли.
      После пивной паузы наши байдарки, казалось, взяли невиданную скорость. Целых полчаса мы налегали на весла, летели стрелой и сосны с обеих сторон, казались сплошным забором.
      Время подходило к двум часам дня. Причалили к берегу и расположились на лужайке среди деревьев. На зеленой траве яркими золотыми заплатами пестрились солнечные лучи. Пора было обедать. Разгрузили рюкзаки, Санька высвободил петуха.
 
      - Пущай погуляет - сказал Саня - ставя онемевшую птицу на траву - может жирку до вечера наберет.
      Мы достали хлеб, завернутый в полиэтилен, тушенку и овощные консервы. На спиртовой таблетке разогрели тушенку. Духовная атмосфера, сопровождавшее наше путешествие, была самая добрая и благожелательная, а начало маленьких туристических удовольствий обещало стать щедрым на взаимную поддержку.
      - Надо же, такая маленькая, а столько тепла дает? - неожиданно, философски заметил Игорь, глядя на синий огонек таблетки.
      - Химия, брат ты мой - сказал Мишка, раскрывая литровую фляжку с самогоном, - великое достижение человечества. - Он тряхнул флягой - Ведь вот эта огненная вода также еще неделю назад была обычным сахаром, да дрожжами.
      - Даже и не верится, что и ты когда-то был простым эмбрионом - по-доброму пошутил Игорь, - а теперь погляди ко, - такой алкашь вымахал?!
      - С ума сойти! - в изумлении закричал Мишка, призывая нас отомстить поэту - Острить взялся! А кто тебя вчера из-за стола до постели волоком тащил? Позор! Алкоголик питерский. Да, если б море было водкой, ты бы, наверняка стал Ихтиандром. А ты же по-э-э-т, лекарь наших душ...Ты учить нас должен, вдохновлять...
      - Ладно, ладно, я вас научу - забасил Вовка: наливай пропорционально, по росту и по весу. Мне кружку. Тебе, Михаил и Ивану по половине, Саньке четверть, а Игорю - каплю.
      - По уму надо наливать, по уму! - запротестовал Игорь - мне кружку, всем по половине, а этому дылде вообще ни капли - сказал он, кивая на Вовку - для его извращенных инстинктов и запаха будет много. Взбесится.
      Вовке налили, как и всем. Опасно было не наливать. Посмеялись над обстоятельством: Вовка и Саня родные братья, от одного отца и матери, но Санька метр с кепкой, Вовка почти два метра - странно!?
      - Ничего странного. Генетика. Хотя, странностей кругом много. Никто еще не ответил на вопрос, что такое жизнь вообще? - выдал Игорь.
      - Ну, как же, как же - шутливо запротестовал Михаил. Всем известно, что жизнь - это существование белковых тел. Обучили. Но лично в тебе, товарищ поэт, белковые тела могут существовать только в комплексе с алкалоидами.
      - Я за жизнь изучал разные философии, самые яркие и признанные в истории людского рода, не обращая внимания на подколки Михаила, со сдержанным достоинством сказал Игорь, - но ни одна так и не дала ответа - зачем мы живем?
 
      - Плюнь на все эти философии - возразил Мишка. - Все философии претендуют на истину, и тут же разнятся друг с другом с точностью до наоборот. Относись к ним, как к праздным размышлениям сумасшедших и живи по своей философии. А цель - конечный результат. Я, например, живу для того, чтобы выгодно жениться, купить машину, построить дачу и воспитывать своих детей. Иван, чтобы сделать газетную карьеру. Ты, чтобы издать очередную книженцию, гонорар пропить, прогулять, а потом опять кроптеть за письменным столом или возиться с мольбертом.
      - Про этих - он кивнул на насторожившихся при этих словах братьев, - я уж и не говорю. Вообще не знаю, зачем они живут? Если Санька и имеет хоть малюсенькую социальную значимость и цель, то этот дылда - он показал на Владимира - живет только ради того, чтобы других пугать. Ходит по улицам и кулачищами размахивает. Вот скажи, Саня, тебе не страшно было обитать в детстве под одной крышей с этим буйволом? Он же тебя, наверное, бил, как сидорову козу. Да еще и издевался, что братец такой щупленький попался? Может, ты и не вырос из-за этих передряг?
      - Это произошло из-за того, что я с самого детства увлекся табаком - сказал Саня, - ну и этим зельем тоже - кивнул он на фляжку! - Вот и остановился в росте в девятом классе.
      Стали спорить. Мишка уверял, что табак и зелье не влияют на конституцию тела.
      - Ведь я тоже первый раз выпил и закурил во втором классе, но на свои метр семьдесят пять дотянул - горячился он.
      - Если бы ты не выпил во втором классе, то дотянул бы, хотя бы, до моего плеча, - усмехнувшись, сказал Вовка, доставая сигарету.
      Вся наша компания была курящей. Мишка, Саня Вовка и я, - курили общедоступные сигареты 'Космос', а Игорь курил и Космос, и Ту-134, и 'Приму' и что подадут. Свои сигареты он не имел принципиально. Разговор о табаке, тут же вызвал у всех желание покурить. Недавно перед сельскохозяйственной конференцией, я для презентабельности купил пачку американских сигарет 'Kamel'. Сигареты искурил, а привычный Космос всю последнюю неделю перекладывал в пустую американскую пачку.
      Когда я достал свой 'Кемел', Санька воскликнул:
      - Надеюсь, не откажете бедному родственнику в импортной сигаретке? Просьба вызвана не корыстными соображениями, а исключительно тягой к познанию нового.
      - Да, кури на здоровье, - сказал я, подавая ему пачку.
      Санька, опираясь на локоть, вальяжно разлегся на траве и с наслаждением затянулся сигаретой.
      - Вот, бля! - сказал он. - Какая прелесть. Крепкие, ароматные, приятные... Умеют же делать за рубежом!?
      - Ты на сигарету посмотри, дурень! - сказал Мишка, знавший хитрость с пачкой.
      - Кос-мос! - разочарованно прочитал Саня на сигарете. Парни захохотали.
      - Ну, все равно, это какой то другой Космос, значительно лучше, чем наш! - дурашливо вывернулся Саня.
      Отдохнув, побалагурив и повалявшись в тени, мы снова сели в лодки и плыли под соснами. Солнце было белым, вода голубой, у меня натерлись мозоли. За песчаным поворотом обнаружили пять байдарок, вытащенных на пляж. У самого песка, сбившись в кружок у маленького костерка, сидели на бревнах и плахах, человек семь представительниц прекрасного пола. Иные были в спортивных костюмах, другие в купальниках. Поодаль в гордом одиночестве восседал и чего-то жевал невероятно тощий усатый парень в огромных солнцезащитных очках. Он был худ настолько, что если бы не очки и усы, то можно было бы подумать, что это оживший Рамсес какой-то там, который взял отпуск, и временно покинув свой саркофаг.
      - Девушки, мы в сторону Волги правильно плывем? - крикнул Мишка.
      - Вы заблудились, ребята. Волга - вверх по течению, - засмеялись те, приняв юмор.
      ИНДЕЙЦЫ И АФГАНЦЫ
      Через километр на правом высоком берегу, кто-то пронзительно завизжал, и в воду бултыхнулась пустая бутылка. Через секунду визг повторился, и очередная бутылка оказалась в воде. Резвились какие-то парни. Наверное, видели по телеку, что в Индонезии ежегодно проводят соревнования по визгу. Они брали пустые пивные бутылки и, соперничая, кто кого при броске бутылки перевизжит - бросали ее, стараясь перекинуть через 40-ка метровую реку. Бутылки, как гранаты падали вокруг наших байдарок, поднимая султанчики воды.
      - Эй, индейцы! - крикнул им Вовка, встав во весь свой прекрасный рост. - Либо вы прекратите засорять реку, и пугать проплывающих туристов, либо мы станем решать вопрос о ваших скальпах!
      Вопрос о скальпах заставил задуматься мелких хулиганов. Парни посмотрели на нас, посовещались и крикнули в ответ:
      - Ладно, ладно. Все равно бутылок больше нет, завязываем - и скрылись за бугром.
      Скорее всего, их остановило не отсутствие пустой тары, а решительный бас и могучий рост нашего впередсмотрящего. Мы плыли дальше. Настроение немного подпортилось.
      Визги я не люблю, у меня они вызывают физиологический дискомфорт и с определенного времени заставляют вздрагивать, напрягаться, и шарить около себя рукой в поисках чего-нибудь тяжелого. Именно так визжали 'духи' на севере от Кабула, когда прыгали на нас с ножами и ружьями со скал. Правда, только в начале 80-х у них часто встречались ружья времен куперовского Соколиного глаза. Потом они поголовно имели или китайские АКМы, или американские М-16,.
      Визг - это непременный психологический атрибут их нападения: - слетает с горы орава в тюрбанах и каком то мышином тряпье с автоматами и тесаками, визжат, как мартовские коты, но хором. Наши 18-ти летние парнишки-солдатики часто приседали и немели от испуга. Это их губило, и потом их головы катились вниз по ущелью. Ну, вот любят эти духи отрезать головы своим жертвам, хоть тресни. Группу солдат моего приятеля капитана Виктора Колесникова, охранявшую керосинопровод, тоже нашли около горного ручья с отрезанными головами. У многих были выколоты глаза и отрезаны уши. Извините за жуткие подробности.
      Некоторых вообще не нашли. Значит, их пленили. Но я-то Виктора хорошо знал, пару лет тому назад мы с ним вместе служили в небольшом и красивом эстонском городке. Он был не такой слабак, чтобы попасть им в руки живым. Между телами ребят на земле было рассыпано с пол тысячи пустых автоматных гильз. Парни отстреливались до последнего патрона. Обезображенное тело Виктора оказалось здесь же и на удивление, не надруганным. Чувствуя безвыходность положения, он подорвал себя гранатой. Пленные 'духи' потом говорили, что сам Масуд ставил им мужественного шурави в пример, как символ настоящей воинской доблести и самопожертвования.
      Такие военные пейзажи и у наших солдат не вызывали добрых чувств к невинным мирным афганцам. Поскольку, бывало, что днем он мирный пастух, а ночью его ловят с автоматом или кинжалом около наших палаток.
 
      Наши разведчики перехватили опиумный караван с 15-ю мешками наркотиков. Ишаков прогнали, а погонщики куда-то пропали (хотя, я лично догадывался, куда? Выстрелы в горах слышны далеко). С тех пор мешки, охраняемые часовым из отделения сержанта Мурзагалиева, лежали в отдельной палатке и ждали приказа на сожжение. Святое дело. На эти наркотики 'духи' покупали оружие за границей и этими же наркотиками травили наших солдат. Уже сколько их дембельнулось из Афгана законченными наркоманами, и родной Союз получал полноценных преступников. Потому что наркоману наркотик нужен как воздух, а в Союзе наркотиков на одну только зарплату не купишь. ....
      С отобранным дурманом в Афгане поступали просто: после письменного приказа, обливали бензином, сжигали и составляли акт об уничтожение. Сейчас все ждали возвращения из Ташкента командира бригады полковника Боряева, без подписи которого ни одно сожжение не будет действительным. За последние месяцы бригада раз десять побывала во всяких переделках, о которых в газетах пишут, как 'об огневых контактах' с 'духами' и сильно поредела. Чаще всего выбывали из строя молодые необстрелянные и плохо подготовленные бойцы. Боряев несколько раз созванивался с учебным центром спецназовцев неподалеку от Ташкента, ругался и, в конце концов, поехал за пополнением сам.
      Мы пятый день жили в палатках под беспощадным палящим солнцем у безымянного кишлака. Выполняя приказ сверху 'в кишлак не заходить', Солдатики изнывали от жары, безделья, делали набеги на виноградные поля тамошних баев или добывали в дуканах местную водку - Сарап в пол литровых полиэтиленовых пакетах. Опыта спиртопроизводства у афганцев не было т.к. мусульманам вообще пить запрещено. И как изготавливали этот спиртной напиток местные менделеевцы не известно? Но мерзость отчаянная.
      Ранним утром меня разбудил дежурный по роте,
      - Товарищ старший лейтенант! - возбужденно кричал он мне в полумрак палатки, - там, в кишлаке пальба. Не иначе, наших бьют!? И Вас какой-то полковник срочно вызывает.
      Я быстро оделся, вышел. Действительно, со стороны кишлака доносилась беспорядочная стрельба. Я насторожился. У палатки увидел стоящий новенький УАЗ, рядом с ним дежурного по бригаде старшего лейтенанта Сафронова и моложавого полковника со строгим лицом, украшенным тонкими щегольскими усиками.
      -Из особого одела армии - успел мне шепнуть Сафронов.
      -Вы почему не выполняете приказ, старший лейтенант! - сразу же тонко заорал полковник? Почему стрельба в кишлаке?!
      -Вероятно, там стреляют?! - осторожно предположил я, понимая, что острить сейчас не время и можно влезть в глупую историю, - я своих солдат не посылал - продолжил я. - А, Вы кто!? Предъявите, пожалуйста, удостоверенье?
      -Что Вы себе позволяете, старший лейтенант?! Разве вам не достаточно того, что, как официальное лицо я прибыл вместе с дежурным по подразделению?
      Я хмуро смотрел на полковника, - раздумывая, может заставить все-таки этого выскочку предъявить документы?
      -Отстань, - шепнул Сафронов, толкнув меня плечом.
      -Стройте роту! - приказал полковник.
      Я распорядился..
      -После построения, за исключением часовых и больных в лазарете обнаружилось отсутствие в полном составе отделения сержанта Мурзагалиева. Взводный - прапорщик Котов только моргал глазами и старался не дышать. Впрочем, и без дыхания от него разило как из винного погреба. На мой вопрос - куда делось отделение? - Котов скосил глаза в сторону кишлака и нечленораздельно пробубнил, что, наверное, ушли за виноградом?.
      -Душу выну - уверенно пообещал я прапору сквозь зубы.
      -В общем так, старший лейтенант, - разглядывая повинную рожу прапорщика и медно чеканя слова, сказал полковник. - Я смотрю, - вы здесь хорошо устроились. Сплошь бедлам: командир роты спит, люди в самоволке, ваш взводный пьян, конфискованные наркотики оставлены без присмотра? Вы понимаете чем это пахнет? Или хотите роту наркоманов создать, если уже не создали? Как это объяснить? Где ваши люди!?
      -Пока не знаю, сейчас разберусь.
      - Разберитесь! Когда самовольщики вернутся - доложите дежурному по бригаде, а Вы доложите мне - приказал он уже Сафронову, - а мешки в машину. Быстро - ткнул он моего прапора в бок.
      Котов, обрадовавшись, что дело может как-то спуститься на тормозах, бросился выполнять приказание.
      -Отставить, прапорщик! - твердо и громко приказал я Котову.
      -Котов по инерции пробежал метра два и остановился, в нерешительности глядя то на меня, то на полковника.
      -В чем дело? - грозно сощурился особист.
      -Извините, товарищ полковник, но конфискованные наркотики я могу передать кому-либо только по личному распоряжению командира бригады. Такого приказа я не получал.
      - Ну, хорошо, - смягчился полковник. Будет распоряжение. Я еще не знаю, чем это дело кончится? - снизив голос до вкрадчивости, продолжал он, кивнув в сторону непрекращающейся стрельбы. - Если стрельбу устроили ваши люди, то боюсь, что серьезного разбирательства не миновать.
      После этого он сел в машину и, не попрощавшись, приказал своему водителю трогать.
      -Вот так влип! - сказал я Сафронову. - Как мог Мурзагалиев так поступить? Серьезный парень - и на тебе....
      -Тиханцов! - крикнул я сержанту - замкому первого взвода. - Заводи БТР, бери ребят и вперед! Поедем спасать
      -А как же приказ насчет кишлаков? В Кишлаки не входить! - в сомнении сказал Сафронов. - Смотри Иван, особист - преподлейший человек. Мне про него Климов рассказывал....
      -Да пошли они все! - заорал я раздраженно Сафронову, вслушиваясь в выстрелы...- Что мне теперь, ждать пока их всех перебьют?! - Плевать мне на твоего на полковника, на тебя и всех кто там в штабе...
      -А я то тут причем, Иван? - обиделся Сафронов.
      -Ладно извини, старик. Насчет тебя я погорячился. Быстро, Тиханцов! Быстро!.
      Через десять минут мы уже были в селение. Пальба за площадью у мечети то нарастала, то спадала. Мы остановились, пытаясь разобрать обстановку. Рация молчала, никто не взывал о помощи. Значит, самовольщики даже рацию с собой не прихватили, разгильдяи. Мы въехали на площадь, выскочили из машины на песок.
      - Командир, смотрите - прошептал мне сержант Тиханцов, показав рукой в сторону культового дома.
      Я посмотрел. Метрах в двухстах по краю плоской крыши здания, стоящего впритык к мечети, полз старик с белой бородой. Я взял бинокль. Сказал сержанту - А ну-ка сними его!
      Тиханцов достал из БТРа карабин с оптикой, но спросил, - А стоит ли, командир? мирный старик....?
      - Старик мирный, но мне его гранатомет не нравится. Да быстрее, он в нас уже целится!
      Через секунду 'мирный' гранатометчик мешком свалился с крыши, за ним кувыркался заряженный РПГ.
 
      - Вот так-то лучше - сказал я сержанту, размышляя, что мы чуть было, не попали в легкий казус. - Заводи машину, проедем за мечеть, попробуем вытащить наших самовольщиков
      Не успели завестись. Подъехал еще БТР. Оттуда выскочил наш командир батальона майор Торопцев и его зам - майор Климов с солдатами моей же роты.
      - Что за дела, Иван? - заорал Торопцев. - Ведь был же приказ в кишлаки без приказа не заходить!
      - Валера, - ответил я - ну, а как ты думаешь, - мои ребята с верблюдами так пуляются? -
      Торопцев не ответил, а по броне хлёстко пробарабанила дробь пуль и вся площадь и окрестность, где стояли наши машины, не смотря на утро, засверкала трассерами. Стреляли со всех сторон. Мы упали под колеса машин, и повели ответный огонь.
      Наш БТР случайно остановился на естественной яме, поэтому под днищем было даже просторно. В нас стреляли в основном из-за каменной двух главой скалы у мечети. Раздался страшный удар, всплеск огня, натужный жар тугой волной полыхнул по лицам, наш БТР задымил. Пронзительно закричал солдат, другой встал и побрел в сторону мечети, волоча автомат по песку.
 
      - Гусев, стой, дурак! Ты куда? Убьют! - закричал ему мой сержант. Но Гусев невидяще брел вперед, голова его была опущена, и он часто-часто мотал ею из стороны в сторону.
      - Гусев, опомнись! - рявкнул я ему.
      - Иван! - крикнул мне Торопцев из-под другой машины. - Ты посмотри, ему же руку оторвало, и он контуженный.
      - У Гусева левая рука висела лишь на обрывках х/б и болталась, как плеть. С скрюченных пальцев водопадиком стекала кровь.
      Я рванул из-под колеса за Гусевым, но не успел ему помочь.
      - Гусев прошел только семь-восемь метров, шквал пуль буквально разорвал парня. Мне одна пуля задела переносицу, другая чиркнула по бедру. Я споткнулся и упал у машины, и солдаты махом втащили меня обратно под БТР.
      НАДО ВЫБИРАТЬСЯ
      Чтобы остановить кровь, растекшуюся по лицу, сержант достал пластырь и заклеил мне переносицу. Кровь с моих щек он стер своей пилоткой, но, наверное, не всю. Я предполагал, что вид у меня был зверский?!
      - Иван - крикнул, перекрывая шум нарастающей пальбы, майор Торопцев. - Перебирайтесь в нашу машину!
 
      Сначала я хотел бросить пулемет, доставшийся мне от убитого солдата и остаться со своим АК, но потом передумал. Скомандовал хлопцам и мы поползли к машине Торопцева, что стояла метрах в 30-ти. Не проползли и пяти метров, густые вражеские очереди заставили нас опять влететь под колеса.
      - - Валера - крикнул я - гони машину сюда!
      БТР командира заурчал, разворачиваясь, пошел к нам. Оставалось метров десять, как опять раздался жуткий хлопок. Теперь уже в торопцевский БТР угодила граната. Опять кто-то завелся в предсмертном крике.
      - Блин, ну нет лучше нашего РПГ - не к месту мелькнула в голове гордая мысль за наших оружейников, щелкает как орехи, будь БТР или даже тяжелый танк, все одно.
      Теперь отступать некуда, а главное, - не на чем. Оставалось биться и ждать подмоги. Наш БТР гореть почти перестал, мы лежали под ним, спрятавшись за колеса. Сюда же через минуту переползли оставшиеся в живых наши соседи во главе с Торопцевым.
      Приехали за одним делом - попали в другое! Живым бы выйти?!
      -Зови подкрепление! - крикнул я связисту Трегубову. - Да быстро!
      Лежа под массивным днищем машины, Трегубов кричал в переносную рацию - Гордый, Гордый, я Орел, я Орел! Прием, прием!
      Опять хлопнуло так, что ушные перепонки на время онемели, а по нашим головам между колес пронесся маленький песочный вихрь: духи на всякий случай влепили еще одну гранату в уже подбитую машину Торопцева.
      Я осмотрелся. Живых нас осталось человек девять-десять, . правда, за машиной комбата торчали еще чьи-то ноги в одной кроссовке, но не шевелились. А метрах в двадцати стонал и корчился на песке солдат Прокофьев, приехавший с комбатом. Он был жив, но ранен, похоже, тяжело. Духовские автоматные очереди поднимали фонтанчики пыли густо по все площади и вокруг Прокофьева.
      - Валера, его надо принести - прокричал я комбату
      Он посмотрел на меня уничтожающим взглядом, ответил грубо
      -Еще двоих положить хочешь? Подмогу дождемся и вытащим.
      Но вытаскивать было уже некого. То и дело, глухо шлепая, тело Прокофьева пробивала очередная духовская пуля. Прав комбат. Солдата при такой плотности огня мы бы не смогли затащить за спасительную броню.
      Как и обычно, в минуту опасности, челюсть у Торопцева выпячена, речь беспрекословна, слова четкие и отрывистые, было очевидно, что командир готов на все. Я знал Валеру не первый день. Знал его жесткость и решительность в минуту опасности. Да и было не до сантиментов. Легкий казус постепенно перерастал в серьезное испытание. Черная, лохматая Смерть совершенно явственно закружилась над нашими молодыми и отчаянными головами.
 
      - Гордый, Гордый, ответь ...твою мать, спишь, собака! - злобливо орал связист.
      В ответ рация чего-то нечленораздельно забулькала.
 
      Надо же?! Всего десяток минут отделяло нас от мирного, бесхлопотного, почти деревенского житья в полевом лагере он нынешней патовой ситуации. Наши солдаты, сгрудившись, договаривались между собой, кто будет добивать тяжело раненых. Мы с Торопцевым и Климовым не препятствовали. В Афгане и особенно у нас в спецназе, который не вылезал из боев, такие договоренности были тайной традицией. Попасть в плен к духам - себе дороже. Пытки можно испытать нечеловеческие.
      Кому выпадал этот дьявольский жребий, должен стрелять в сердце. Хотя, это было только теорией войны. На практике все часто по-другому. Хватит ли у солдата сил добивать друзей, если он и сам изранен? А во-вторых, кто знает, где проходит граница между полным отчаянием и надеждой на спасение? Поднимется ли рука добить друга, когда есть хоть один шанс выжить, пусть даже из тысячи?
      Пока солдаты решали этот вопрос, Климов достал фляжку со спиртом, и мы каждый сделали по хорошему глотку. Тоже, между прочим, подумывая о том, что делать, если положение окажется совершенно безысходным? Чаще всего, 'последнюю пулю себе' здесь не оставляют. Она предназначена врагу. Для себя хороша граната Ф-1: и пленить будет некого, а заодно и нескольких духов можно с собой прихватить.