Золотой гроб

      А значит, бандитам так или иначе придется убедиться в наличие или отсутствие золота?!
      Для этого, они обязательно поведут меня в подземелье, - думал я. - А уж там я сам должен думать, что предпринять к своему спасению. Единственная соломинка, которая могла бы удержать меня на плаву жизни, - был его Величество случай. На какую то выручку извне я надеяться не смог.
      Минут через десять послышался шум мотора, подъехал УАЗ. В 'обезьянник' погрузили покойного Тимоху и тела двух парней, привезенных в байдарке. Вся орава Палыча подтянулась к костру. Из кабины УАЗА достали рюкзак, в котором позванивала посуда.
      - Ничего себе, братство?! - подумалось мне, глядя на хлопочущих с закуской хлопцев. - Дорвались козлы до капусты! Еще час-полтора назад их живые и здоровые товарищи бесславно ушли на тот свет, а хлопцам хоть бы хны?! Как будто рождение и смерть для них такое же повседневное явление, как утро и вечер?...
      Джону даже и не дали передохнуть. Кто-то достал из рюкзака бутылку водки, шоферу налили стакан. Он без закуски выпил и, утирая рот рукавом рубахи, стал озабоченно разговаривать с друзьями о тех переменах в лагере, которые произошли, пока Джон возил первую партию покойников. Я не знал, о чем они говорили, и внятно услышал только возглас Джона:
      - А ну покажи, его?
      - Грушеподобный и Джон запрыгнули в кузов. Пока открывали замок, я понял, что сейчас может быть неприятность.
      - А-а-а-а! - увидев меня, заорал, успевший захмелеть шофер. - Так, как насчет пальчика, которым ты обещал пошевелить, если я буду молчать? Помнишь? Так я тебе, сейчас, сука, эти пальчики обрежу. Ну, ко выйди сюда, падла, если не трусишь? - откровенно рисуясь перед дружками, пригласил он меня в открытую часть кузова.
      Я не сомневался, что теперь без свалки не обойтись. Окруженный собратьями по бандитскому цеху Джон, обязательно должен доказать свое геройство на одиноком пленнике.
      - Ну что же, в нынешнем положение я теряю не много?! Убить меня Палыч сейчас вряд ли кому позволит? А накопившаяся во мне ярость должна была рано или поздно на что-то излиться. После этой мысли я не вышел, а вихрем вылетел в кузов и слету врезал Джону так, что его до белизны истертые подметки на кроссовках, мгновенно мелькнули и пропали за бортом.
      За бортом охнули.
      - В чем дело!
      Из-за палатки появился грозный Палыч, вышедший на шум. Джон совсем не ожидал такого оборота событий? Он сидел около колеса и, держась за челюсть, как маятник качался из стороны в сторону.
      - Палыч, махнул Грушеподобному рукой, и тот снова защелкнул меня в будке.
      - В машину, и вперед! - Приказал он Джону, а сам вновь скрылся за палаткой.
      Джон еще минуту сидел, потом, не отрывая руку от челюсти, подошел к костру, налил себе стакан водки и, как-то странно накренив голову, стал пить. Потом, также молча прошел в машину и сел за руль.
      В УАЗ, превратившийся в катафалк, прыгнул еще один хлопец, с собой он, почему-то, захватил автомат? Машина завелась и тронулась в очередной скорбный путь. Куда свозили погибших ратников бриллиантовой мечты, мне было не известно? Среди первых жертв оказался главный вертухай в палычевской компании - Санек. Мне казалось, что будь Санек жив, то он бы и без кровопийцы дедка первым стал применять к пленнику, то есть ко мне специальные методы, чтобы добиться правды. А пока я был жив и мучительно размышлял, какой мне найти способ, чтобы перехитрить бандитов и обрести свободу? Минувшее мелкое происшествие с Джоном отозвалось во мне только легкой дрожью в коленях и томной болью в правом кулаке.
      Судя по сгустившемуся звону металлической и стеклянной посуды, а потом и говора, хлопцы, вовсю трапезничали. Всю компанию я видеть не мог, но по голосам чувствовалось нарастающее оживление. Самого Палыча и Октября около костра тоже не было. Как, впрочем, не было и старика. Вскоре я услышал его трепещущий от обиды голос, который раздавался из-за палатки.
      - Врет он, все врет, Октябрь Максимыч! Ну, бля буду, ни с кем я насчет подвалов не говорил.
      Вероятно, сам Палыч не считал допрос старика соответствующим своему рангу, и дознание вел Октябрь.
      - Откуда я знаю, как они узнали обо всем?! - опять донесся голос старика - Никакого Виктора я отродясь не видел и никто мне в столовке не наливал. Ну, сам посуди, как я буду спрашивать у буфетчицы взаймы, если вы сами, Палыч, мне денег давали?! Что я из этой тыщи себе на пиво не найду?
      - Скорее всего, после этой тирады к старичку была применена мера физического внушения, так как вязь его слов стала прерывистой и плачущей.
      - Не говорил, ей богу не говорил. Палыч, скажите ему, зачем драться?!...
      Ах ты сука! Да будь я помоложе.... После этого старик замолк. Наверное, он почувствовал, что оскорбительно разговаривать с людьми в милицейских рубашках - себе дороже.
      Вскоре, из-за палатки показались и Палыч, и раскрасневшийся Октябрь. Они подошли к костру, и выпали из моей зоны видимости. Не считая старика, уехавшего Джона и сопровождающего хлопца, в команде Палыча оставалось не менее десяти человек. Расклад был сильно не в мою пользу.
      Я почувствовал, что кузов закачался, щелкнул замок, и дверь в будку отворилась. Тот же парень, который и запер меня здесь, сказал: 'Выходи. Палыч зовет'. Я спрыгнул с машины и подошел к костру. Около него на разостланном брезенте в кучу были свалены открытые и непочатые консервы, хлеб, пучки зеленого лука, копченая колбаса, куски наперченного сала и другая снедь. С краю от брезента лежали три пустые бутылки 'Андроповской'. При виде продуктового изобилия, я вспомнил, что скоро сутки, как я голодаю, и есть захотелось нестерпимо.
      Вероятно, поняв мое настроение, Палыч сам отломил полкруга колбасы, налил стакан водки и все протянул мне. Хлопцев, как и прежде, он отогнал от костра, и мы снова остались втроем.
      Я выпил и закусил колбасой. Приятное тепло сразу расползлось по телу. Солнце уже перевалило через зенит, и я подумал, что прошло два или более часов с моего пленения и наши ребята, наверное, не дождавшись меня, уже добрались до какой-нибудь большой дороги и теперь следуют в Горький.
      Из-за палатки появился горемыка - дедок. Весь его вид говорил, что он незаслуженно обижен. Впрочем, бить стариков, какие бы они не были, удел отчаянных подонков, которым, наверняка, являлся Октябрь. Случай у бункера, когда я и сам покусился на здоровье старичка, я считал оправданным. Тогда ради спасения моих друзей, дедок просто обязан был быть вырубленным.
      - Палачество, наверное, внутри милиционера - подумалось мне. Хотя, внешне Октябрь и не являл собой образ замшелого разбойника, и встреть я его где-нибудь в городе, то принял бы за интеллигентного человека.
      Пока я закусывал, Октябрь о чем-то тихо переговаривался с Палычем.
      - Ну, хватит, - сказал Октябрь, прерывая мою жадную трапезу. - Сейчас будет маленькое путешествие. Надо показать, - где выход из подземелья? Садитесь в лодку.
      После этого, он позвал с собой двух хлопцев, мы на двух байдарках переплыли на противоположный берег. Несколько повеселевший после ужина вместе с остальными я поднялся на берег. Октябрь шел со мной, хлопцы следовали сзади. В руках одного из них был автомат. Хотя я знал, что пистолет есть и у Октября. Лес здесь был густой: между толстыми и высокими елями, как сорняк стеной стоял орешник, рос можжевельник и какие то колючки.
      - Мысли о побеге даже не возникали. Парни сзади шли настолько близко, что попытаться скрыться от автоматной пули за стволами, - не было никакого смысла. Мы продирались через заросли минут пять - семь, пока я, наконец, интуитивно не вышел к камню.
      - Выход здесь, - сказал я Октябрю, кивнув на зияющую нору.
      Прошлый раз, когда всем нам пришлось неожиданно ретироваться от камня, нору мы даже не замаскировали. Хотя, в этом уже и не было тогда никакой надобности.
      - А ну ко давай, п'говеди 'гекогнасци'овку! - скомандовал Октябрь автоматчику, показав ему на отверстие в земле.
      Парень передал оружие своему напарнику, достал из-за пояса фонарь и бойко полез в нору. Его не было несколько минут.
      - Ход метров тридцать. Дальше все залито водой, - тяжело дыша, доложил он, вынырнув из-под земли.
      Прежде чем вернуться к палатке, Октябрь проинструктировал одного из своих попутчиков и оставил дежурить его у камня. Странно, но этот пухлявый, рыхлый и, на первый взгляд, меланхолический Октябрь с маленькой головой и нижней частью обжоры - имел идиллическую власть среди бандитов-золотоискателей? Хлопец с готовностью достал пистолет, передернул затвор и остался сторожить. Судя по ретивости бойцов, можно было догадываться о том, что все они с нетерпением ждут какого то события. Событие могло быть только одно, - обнаружение сокровищ, о которых хлопцы знали друг от друга понаслышке. Эта захватывающая информация, пройдя через десяток голов, воспаленных воображением и 'андроповской', наверняка, трансформировалась в великую фантазию, что под ногами зарыты немереные сокровища. И что если они будут обнаружены, то и каждому участнику этой экспедиции перепадет столько, что Канары, лазурное море, пальмы и стройные креолки станут повседневными вехами в жизни этих головорезов.
      Мы вернулись к палатке. Пока Октябрь о чем-то тихо разговаривал с Палычем, я снова сел к бревну и принялся за недоеденную колбасу. Не смотря на бодрящее действие водки, мои волнения не только не улетучились, но и усилились. Я ждал очередного похода к золотому склепу.
      Первоначально я спланировал так, что именно там, в подземелье я смогу предпринять действия к побегу? Можно было выбрать момент и нырнуть в спасительную галерею. Проплыть под водой и 25 или даже 40 метров для меня не составляло труда. Это был оптимальный путь к спасению в данной ситуации, который приходил в голову. Еще ранее, чтобы ослабить подозрительность Палыча и Октября, я дезинформировал их, сказав, что длина галереи под рекой не менее ста метров.
      Второй вариант предполагал, что я 'под соусом' поиска гроба под водой, нахожу малокалиберный пистолет и огнем пробиваю себе дорогу.
      Оба варианта имели существенные недостатки: во-первых, не известно, как бандиты организуют охрану подводной галереи. Раз уж, они уже догадались
      выставить на выходе из подземелья вооруженного хлопца, то и здесь могут предпринять меры безопасности и заблокировать выход к галерее. Но уже только из-за одного обстоятельства, что у камня на той стороне Керженца мою голову почти гарантированно ждала пуля, делал побег под рекой невозможным или почти невозможным.
      Во втором варианте было еще более всяких вопросов, начиная с того, - найду ли я пистолет? Если найду, в состояние ли он стрелять, после пребывания в воде? Сколько будет людей, охраняющих меня? Как они будут вооружены?
      - Словом, все буду решать внизу в зависимости от обстоятельств - решил я, больше полагаясь на удачу, чем на расчет.
      Наконец, вокруг палатки наметилось оживление. Ко мне подошел Октябрь и спросил, - нужно ли брать с собой акваланг и какой другой инструмент при спуске в подземелье? Я ответил, что инструмент вряд ли потребуется, а акваланг, может быть, и будет нужен, если, конечно, кто-то из присутствующих умеет им пользоваться? После команды Палыча, Грушеподный, который, как я успел понять, был на посылках, сорвался с места и побежал к бункеру, где томился Серый. Там он откинул от двери кол и выпустил пленника на свободу.
      - Палыч, падлой буду, не убивал я Тимоху! - вновь оправдываясь, трубно гундосил Серый, подходя к палатке и с нескрываемой злостью глядя на меня. - Как ты мог поверить?
      - Ладно, ладно. Потом разберемся, - ответил ему Палыч. А сейчас пойдешь вниз. Ты хвастал, что моряком служил. Если потребуется, аквалангом воспользоваться можешь?
      - Я все умею, Палыч. Ты же меня знаешь.
      - Ну, ну.
      Серый понял, что почти реабилитирован, подошел вплотную ко мне, налил стакан водки, выпил, занюхал луком и прошипел мне сквозь зубы: 'Убивать я тебя буду медленно, сука. По частям разрежу.
      - А не порежешься, дерьмо? - прошептал я Серому, закипая. Я всегда мгновенно выходил из себя, когда мне кто-то грозил и подсознательно настраивался на удар первым, который, по моему мнению, был всегда эффективнее второго. Хотя и понимал, что в нынешней ситуации мне лучше быть сдержаннее. Серый долго, многозначительно смотрел на меня, потом, независимо качая плечами, с недоброй улыбкой отошел к палатке.
      Вероятно, Палыч, умышленно выпустил этого ублюдка, чтобы деморализовать меня? Я был уверен, что Палычу плевать на то, кто убил несчастного Тимоху. Его главной целью было найти золото, а потом он меня отдаст на растерзание хоть Серому, хоть его друзьям, хоть собакам... Я был не из их бандитского круга и уже этим самым вынес себе приговор.
      - Ну, что же, пошли! - громко сказал от палатки Октябрь.
      Перед спуском Серый хотел взять с собой автомат, но Октябрь сказал ему, что под землей ни с кем воевать не придется. Тогда, Серый вытребовал у обер милиционера свой нож, отобранный у него накануне. Получив его обратно, Серый снова с многозначительным выражением лица глянув на меня, и заткнул нож за пояс.
      - На солнышко посмотри, идиот! - тихо сказал я Серому.
      - Зачем?
      - В последний раз! Может, больше и не доведется?
      - Ты чего, падла?! Ты чего?! - заорал он, хватаясь за пояс.
      Из всех присутствующих, Серый сейчас представлял для меня наибольшую опасность. Мне было важно, чтобы он снова вышел из себя. Взведенный человек быстрее готов к глупости. Поэтому, я ему сказал:
      'Понимаешь, Серый, пятеро твоих друзей еще вчера были живы, здоровы, радовались солнышку, а сейчас их, куда то отвезли и свалили, как поленья. Где гарантия, что вот эта твоя активность не последняя в жизни. Подземелья таят в себе много опасностей.
      - Да ты че, бля, священник что ли?! - снова захорохорился гундосый.
      - Се'гый! Ты опять с ума сходишь? Прикрикнул на него от палатки Октябрь, который уже взял из кучи барахла веревку и приготовился к спуску в галерею.
      Серый ничего не ответил. Он подошел к бритоголовому парню, тихо поговорил с ним и я увидел, как бритоголовый передал Серому свой пистолет, который также нашел себе место за брючным ремнем Серого.
      Под землю, включая меня, спускались шесть человек. Впереди шли Серый с бритоголовым хлопцем, которого он называл Картузом. Картуз нес с собой Мишкин акваланг, затем шел я. За мною следовали Октябрь с грушеподобным. Оказывается, грушеподобного звали Филькой. Филька по приказанию Октября нес с собой острый заступ, который мог потребоваться для каких-нибудь земляных работ? А замыкал наш отряд молодой человек с красным, как вареным лицом. Впрочем, его и звали не Бонапарт Наполеон или Джордж Вашингтон, а просто Вареный. Он был лично проинструктирован Палычем и был готов к экстренным мерам под общим названием 'если турист попытается сбежать?!'. Для демонстрации этой готовности Вареный на моих глазах проверил обойму 'Макарова', загнал патрон в ствол и поставил пистолет на предохранитель.
      На верху оставались еще шесть человек, включая самого Палыча и разобиженного старика, который, насупившись, сидел а кабине ЗИЛа. Катафалк с Джоном и сопровождающим его хлопцем еще не вернулись.
      Мы поочереди спустились в галерею. Серый уверенно шел впереди, так как путь ему уже был знаком. Из поддерживающих средств в отряде было три фонаря, лопата, моток веревки и большой рюкзак, который нес Вареный. Судя по всему, рюкзак взяли для переноски драгоценностей.
      Добрались до обвала. Прокопанная хлопцами нора дышала прохладой. Немного постояли около лаза, решая, кто первый двинется в путь? Серый откровенно трусил, хотя вида старался не подавать. Вероятно, мои слова о солнышке запали в его мятущуюся бандитскую душу. Я предложил свои услуги первопроходца. Но Октябрь возложил это ответственное дело на Серого, который, в свою очередь, подтолкнул первым к норе Картуза. Картуз взял у Серго фонарь и, сопя, скрылся в норе. За ним через минут у последовали остальные.
      Через некоторое время мы все оказались на противоположной стороне обвала. Октябрь был самым грузным из отряда, и путешествие на четвереньках отозвалось в нем одышкой и сопением. Вдобавок ко всему у него погас фонарь, Он тряс им и легонько постукивал по кирпичной стене, но фонарь не зажигался. Октябрь выругался и велел Картузу 'бегом' вернуться наверх и принести другой фонарь, а еще лучше два.
      - Где их взять, Октябрь Максимыч?
      Перед экспедицией Октябрь лично составлял длинный перечень того, чем необходимо обеспечить экспедицию. В списке фигурировало оружие, разнообразный шанцевый инструмент, веревки, рюкзаки, еда, водка, а вот что касается достаточного количества фонарей - здесь Октябрь допустил явный промах. Он запасся шестью фонарями, полагая, что их хватит, но три фонаря уже были утрачены, а четвертый погас только что в его руках.
      - А у меня свечка есть - сообщил Филька, - может, зажечь?
      - Зажжешь на своей могиле - глупо сострил Серый.
      - Ладно! - Ответил Октябрь, раздосадованный своей оплошностью. - Один фона'гь спе'геди, один сзади. Нам тут не газеты читать. Пошли.
      Ведомые снова Серым, мы молча двигались по галерее, в потемках часто спотыкались о камни, встречающиеся в проходе. При этом Серый громко матюгался. Миновали ответвление в галерее, запертое металлической дверью.
      Октябрь вступил в нишу в стене, внутри которой ржавела дверь и, стукнув по ней кулаком, спросил, - Что там находится?
      Дверь отозвалась железным гулом.
      - Представления не имею - ответил я, - ты же видишь, что она под замком? Я впервые назвал Октября на ты. Мне чувствовалось, что полоса вежливого обращения с этими господами подходит к концу.
      Наконец, достигли места, где некогда стоял 'хитрый столб' похоронивший под весом рухнувшего свода самого инициативного и отчаянного палычевского хлопца - Санька и еще одного его товарища. Об этом несчастье напоминала только гора кирпича на проходе, вздымающаяся над полом почти на метр, чей-то поврежденный фонарик и красная кроссовка, лежавшая поверх груды. Серый, не останавливаясь, вел отряд дальше. Обвал миновали на четвереньках. Воспоминания об этом жутком месте Серому были неприятны поскольку, именно он принимал самое активное участие при поднятии наверх смятых и разбитых тел своих товарищей. Плавающего в водяной галерее мертвого Тимоху обнаружили и подняли на поверхность последним.
      Мы приближались к склепу. Я вслушивался в тишину подземелья, - журчания воды уже не было слышно. Следовательно, галерея под рекой заполнена полностью и, вероятно, нижние уровни галереи также будут заливаться до тех пор, пока в соответствии с законом физики, не достигнут уровня реки. До решительных моих действий остаются считанные минуты. Я все-таки склонялся к тому, чтобы предпринять попытку пробраться под руслом на противоположную сторону реки. Почему? Потому что на том конце галереи мне будет препятствовать только один вооруженный бандит. А на входе их шесть человек, да и здесь пятеро... Во всяком случае, пока пятеро.
      Вначале мне еще надо чем-то усыпить внимание своих конвоиров. Для этого я решил, что сначала найду и спрячу за поясом пистолет, а затем достану и передам Октябрю медный крест, оторванный от золотого гроба и благоразумно оставленный мною под основанием столба в склепе. Крест отбросит сомнения Октября в правдивости моего рассказа о найденных драгоценностях, а значит, ему непременно захочется увидеть и доказательство того, что сокровища на месте. Для этого Серому придется надевать акваланг, чтобы готовить к подъему гроб с золотом. Пока Серый будет нырять, я попробую 'договориться' с остальными?...
      С этими мыслями в составе неприятельского отряда я дошел до места, где галерея резко уходила вниз. На этот раз подземелье казалось более гулким, мрачным и зловещим. Показался выступ в стенах и в потолке. Я невольно обратил на него взор и напрягся от неожиданности. На белом от извести кирпичном выступе четко вырисовывалась, нацарапанная осколком кирпича вытянутая восьмерка! Это же летный знак!!! О нем совсем недавно с ребятами мы говорили на берегу?! Я точно помнил, что ни во время первого, ни во время второго моего пришествия в галерею на выступе ничего подобного не было. Следовательно, знак появился совсем недавно и мог обозначать только одно, - что или Володя, или кто-то из наших ребят, - здесь!? Они рядом и в любую минуту могут прийти на помощь! - эта мысль сжала сердце от новой надежды, которая дохнула на меня оживляющим теплом. Я не один!
      ПРОЩАЙ, СЕРАФИМ
      Впереди идущий Серый воскликнул 'Бля!' и затормозил, из-за полумрака я чуть не уткнулся в спину Картуза. Впереди была вода и в тесном проходе плавало несколько черных гробов, неизвестно, управляемые какой силой, выплывшие из склепа?
      - Откуда гробы? - холодея от страха, затравленно спросил Серый.
      - Ну, не с деревенского же кладбища - ответил я Серому.
      Один из гробов плавал прямо под ногами, другой лишь наполовину высунулся из склепа, а один заплыл под самый потолок галереи, уходящей под Керженец. Я отодвинул Серого и пошел к проему. Вода доходила почти до подбородка.
      - Посвети - сказал я Серому, указывая на проем.
      Серый брезгливо оттолкнул легкий гроб, который проплыл мимо меня и уткнулся в гроб под потолком, нерешительно вступил в воду. Затем, скорее всего, для смелости, поднимая волны и фонтаны брызг, он направился ко мне и посветил внутрь склепа. В склепе чернела вода. Между нею и верхушкой сводчатого потолка расстояние было не более метра. На ее поверхности колыхалась целая флотилия черных гробов.
      - Октябрь! - сказал я. - Я могу сейчас достать только крест. Но, чтобы поднять то, что вы ищите - нужен аквалангист. Но и он один не поднимет груз. А если гроб развалится, содержимое выпадет, и я тогда не знаю, как вы все это будете собирать со дна? Поэтому, нужна веревка, чтобы обвязать и вытащить гроб. Это надо делать быстрее, вода прибывает, и будет прибывать.
      Октябрь засуетился. Не желая мочить ноги, он бросил мне веревку, которую захватил при спуске в галерею. Вероятно, как здесь, так и на службе Октябрь был безответственным человеком, не в состоянии просчитать развитие событий, хотя бы, на пол шага вперед. Даже не разворачивая веревку, можно было предположить, что длина ее слишком мала. Если бы нам и впрямь пришлось вытягивать на поверхность золотой гроб, то ее длины хватило бы только чтобы дотянуть веревку до гроба.
      Я сообщил свои сомнения Октябрю, сказав при этом, что на ней даже повесится трудно.
      - Насчет этого не беспокойся, - с фальшивым спокойствием ответил Октябрь, раздраженный очередной после фонарей оплошностью, - ищи то, что обещал найти. И, как всегда иронично сострил, - а по поводу повеситься - не переживай, мы всегда окажем посильную помощь.
      Картузу он приказал немедленно подниматься наверх за веревкой, а при возможности раздобыть у кого-нибудь еще один фонарь. Вареного он подтолкнул к воде и распорядился, чтобы тот занял место Серого и светил.
      - А ты Се'гый, надевай акваланг.
      - Один я нырять не буду, - прогундосил Серый
      - Почему?
      - Покойников боюсь.
      - Не валяй ваньку, дубина. Надевай баллоны и - в воду! - уже не на шутку разозлился Октябрь. Фильке он приказал зажечь свечу и светить Серому.
      Картуз развернулся и быстро пошел по галерее, унося с собой один из двух оставшихся фонарей. Свой фонарь Серый отдал Вареному, и, поднявшись на сухую часть галереи, передал Фильке пистолет, и стал надевать акваланг. Филька зажег свечу и закрепил ее на кирпичном выступе под потолком. Чувствовалось, что подводное дело Серому и впрямь знакомо. Он открыл вентиль редуктора и, убедившись в исправности аппарата, начал закреплять акваланг за спиной, который надевался, как рюкзак. Пламя у свечи колыхалось, слабо высвечивая желтые баллоны аппарата.
      Я нащупал ногами лестницу, ведущую в склеп, набрал в легкие побольше воздуха и ушел под воду. Опустившись на дно склепа, стал лихорадочно шарить руками под лестницей, предположительно в том месте, где мог упасть пистолет. Искал, пока хватило сил держать дыхание, - пистолета не было. Я открыл глаза и пытался рассмотреть что-либо внизу, но, несмотря на гуляющие по поверхности и проникающие до пола блики от фонаря, без маски что-то увидеть было трудно. Мешала муть и ошметки всякой дряни, во множестве плавающей перед глазами. Пришлось подняться на поверхность.
      - Ну, что? - с надеждой крикнул мне Октябрь.
      Эстет хренов. Он так и не решился намочить свои драгоценные, полные, как у бабы ноги, и поэтому кричал за углом, оставаясь в сухом проходе.
 
      - Впрочем, это даже и к лучшему! - решил я и, тяжело дыша, ответил ему
      - Потерпи. Сейчас найду. Только, пусть Серый даст мне маску на минуту? Серый, вздымая волны, подошел к краю проема и бросил мне маску. Свети в воду! - отдал я команду прожектористу Вареному, тот направил косой луч над лестницей. Я опять набрал воздуха, снова нырнул.
      В маске видимость значительно улучшилась, и тут же среди мути, поднятой мной, я увидел расплывшийся силуэт пистолета, который лежал на нижней ступени. Не помня, есть ли патрон в патроннике, под водой я передернул затвор и запихнул оружие себе за спину под джинсы. Снова выбрался на поверхность, отдышался и теперь уже решил обследовать основание столба, около которого я положил крест.
      Нырнул. Свет от плавающего по поверхности луча фонаря высвечивал неровности красно-коричневой кирпичной кладки, с белыми швами известки. Внизу тускло блеснуло, - это был крест. Я взял его рукой и только хотел оттолкнуться от пола, чтобы подняться наверх, как мне что-то мягко задело затылок. Я обернулся и чуть не захлебнулся от страха, стрелой пронзившего меня с головы до пят: - с расстояния не более тридцати сантиметров на меня смотрело слепое лицо ужасной мумии. В движение воды, которое исходило от меня, мумия казалась живой и из-за того еще более страшной. Она 'стояла' вертикально, шевелила зеленой головой, ошметки кожи плавали около ее лица. Освобожденные от одежды плетеобразные руки были скрещены на груди. Страшно зиял черный провал вместо глаза, а полусгнивший рот обнажал зубы нижней челюсти. Хоть, это была уже знакомая мумия, которую я лично доставал из золотого гроба, но в первое мгновение наше с ней знакомство успокаивающим фактором не послужило. Я выскочил наверх, как дельфин и ударился головой о потолок, еще весь, дрожа и расталкивая встречающиеся гробы, поплыл к лестнице.
 
      - Нашел? - снова громко спросил из галереи Октябрь.
      - Нашел, нашел, - ответил я, стараясь голосом не выдать, что только что пережил один из самых ужасных моментов животного страха, встречавшихся в моей жизни. Я выплыл в галерею, и передал крест, стоящему поблизости Серому, а тот в свою очередь отнес его Октябрю. Вареный инфантильно стоял по подбородок в воде и надежно закрывал вход в галерею, уходящую под реку. Пистолет и фонарь он держал над водой на уровне головы. Несколько часов назад на этом месте в точно такой же позе здесь стоял покойный ныне Тимоха.
 
      - Давай, Серый, проверь, есть ли там внизу гроб? - услышал я взволнованный голос окрыленного Октября. Найденный мною крест, и правда послужил мощным катализатором бриллиантовых иллюзий Октября Максимыча.
      - Так Картуза же еще нет, как без веревки?!... - возразил Серый, стараясь оттянуть время ныряния средь гробов.
      - Ничего, ты только найди гроб, а там и Картуз подойдет. Давай, давай, Серый! Не тяни время. Со всеми вами рассчитаемся по полной программе. Из золотых тарелок будете кушать - тормошился Октябрь
      После этих слов Серый нехотя направился к проему.
      - Значит так, Серый, глубина здесь более двух метров, - уже немного успокоившись от потрясения, инструктировал я водолаза. - Ныряй в дальний угол, раньше там стоял штабель гробов. Многие из них всплыли, но искомый гроб по-прежнему должен находиться на дне, так как весит не менее ста килограммов. Попробуй оторвать его от пола? Я ныряю следом за тобой с веревкой. Ею мы обвяжем гроб, а к концу привяжем ту веревку, что принесет нам Картуз. Понял?
      - Не командуй тут, - пробурчал Серый. Не забывай, что за тобой должок, за твое гнусное вранье?! Не побоишься со мной нырять?
      - Не побоюсь.
      - Ну-ну! - неопределенно сказал Серый.
      Пока Серый собирался с духом, я лихорадочно размышлял: - Мои минуты сочтены. Либо я сейчас вырвусь отсюда, либо голова в кустах. Вернее, даже не в кустах, а в заброшенном подземелье, куда никто не догадается принести цветочек. Кто-то из наших ребят сейчас находится здесь, но кто? Где? Какие у них планы? Время поджало так, что дальше некуда. Через минуту Серый обнаружит, что никакого 'золотого' гроба нет, и тогда бандиты снова потащат меня наверх для 'разбора полетов' Выражаясь военным языком, - час 'Ч' наступил.
      Самое легкое сейчас - это выхватить из-за брюк пистолет и расстрелять первым Вареного, так как, он вооружен, а затем Серого. Потом разбираться с остальными. И Октябрь и Филька также с пистолетами. Но, если мне даже и не удастся стрелять в них, то, когда с Вареным будет покончено, я уйду под воду здесь в склепе, и через подводную галерею выберусь наверх. Главное препятствие сейчас для выхода на свободу - Вареный. Но у меня не было уверенности в оружии? Находясь несколько часов в воде, слабые малокалиберные патроны могли отсыреть? И тогда пистолет только навредит мне. Поэтому, пистолет я пока решил не доставать.
      Значит, - первым, надо кончать с Серым - лихорадочно крутилось в голове, - и завладеть его ножом, чтобы сразу после этого прикончить Вареного! С Серым надо разобраться не заметно. Под водой. Как? Я пока еще не решил.
 
      - Ну, с богом, Иван! - мысленно сказал я сам себе. Нервы были на пределе. Как и всегда в минуты серьезной опасности меня охватила внутренняя дрожь, но мысли были ясны и внешне, я выглядел, наверное. спокоен
      Я стоял, на лестнице, Серый в двух метрах на другом ее конце, а Вареный, просунувшись в проем между нами, освещал склеп. В одной руке фонарь, в другой пистолет.
      В воде под лестницей от плавающих гробов было тесно.
      - Давай!, - подтолкнул я Серого.