Корабельные новости

Жен­щи­ны и де­ти идут по осен­не­му бо­ло­ту, яго­ды, по­хо­жие на ка­п­ли на­ли­то­го солн­цем ме­да. Мок­рые бо­тин­ки, взле­таю­щие из-под ног ягод­ни­ков пти­цы. Ее мать все­гда лю­би­ла бо­ло­та, не­смот­ря на оби­лие там кро­во­со­су­щих тва­рей. Она на­хо­ди­ла не­боль­шую коч­ку, ло­жи­лась и за­сы­па­ла под об­ла­ка­ми на­се­ко­мых. По­том про­сы­па­лась и го­во­ри­ла: «Я так мо­гу про­спать всю свою жизнь». Она да­же не зна­ла, сколь­ко со­бы­тий про­спа­ла! Мать умер­ла от пнев­мо­нии в Брук­лин­ской боль­ни­це, ду­мая, что не­жит­ся под се­вер­ным солн­цем в ле­су.
      Те­туш­ка по­зво­ли­ла се­бе вспом­нить осень, за­мер­ший пруд с бес­цвет­ным льдом, об­ла­ка, по­хо­жие на тон­кие се­рые паль­цы, как ка­ран­да­ши в ко­роб­ке, во­ро­ни­ку в ле­дя­ной ко­роч­ке. Ве­тер вне­зап­но стих. По­вис­ла глу­бо­кая ти­ши­на. Изо рта вы­ры­ва­лось об­ла­ко па­ра. Из­да­ле­ка слы­ша­лись ти­хие вздо­хи волн. Не ше­ве­ли­лась тра­ва, не мель­ка­ла кры­лом про­ле­таю­щая пти­ца. Все во­круг бы­ло пер­ла­мут­ро­во-се­ро­го цве­та. Ей бы­ло один­на­дцать или две­на­дцать. Си­ние вя­за­ные чул­ки, пе­ре­ши­тое ма­ми­но пла­тье, паль­то из вы­па­рен­ной шер­сти, сде­лан­ное в Анг­лии. Оно жа­ло ей под мыш­ка­ми. Оно по­па­ло к ним в ка­че­ст­ве по­мо­щи ну­ж­даю­щим­ся от бла­го­тво­ри­тель­но­го фон­да церк­ви пя­ти­де­сят­ни­ков. У нее бы­ла па­ра ог­ром­ных муж­ских конь­ков, ко­то­рые она при­вя­зы­ва­ла к сво­им бо­тин­кам. Ко­гда по­рвал­ся шну­рок, она свя­за­ла его гру­бым уз­лом, про­де­ла его сквозь от­вер­стие и ту­го за­вя­за­ла.
      От пер­вых по­пы­ток на льду ос­та­ва­лись рва­ные бе­лые сле­ды, по­том они вы­ров­ня­лись и ста­ли за­ви­вать­ся в пет­ли и спи­ра­ли. Она ка­та­лась в без­вет­рен­ном су­мра­ке. Слы­ша­лись зву­ки ее ды­ха­ния и скре­жет конь­ков о лед. Она бы­ла од­на на иде­аль­но ров­ном льду при све­те крас­но­го за­ка­та. Об­ла­ка бы­ли по­хо­жи на вет­ви. На за­рос­ли дви­жу­щих­ся кро­ва­во­крас­ных ве­ток. Со­всем од­на. И в ее кар­ма­не ле­жа­ла бу­лоч­ка со сви­ни­ной. Она взгля­ну­ла на­верх и уви­де­ла его.
      Он спус­тил­ся на лед, рас­сте­ги­вая шта­ны и ос­то­рож­но сколь­зя на по­дош­вах сво­их ры­бац­ких са­пог. Ей бы­ло не­ку­да бе­жать, толь­ко по кру­гу, и она по­ни­ма­ла, что ра­но или позд­но он ее все рав­но до­го­нит, но все же бро­си­лась от не­го прочь. Ей уда­ва­лось уво­ра­чи­вать­ся от не­го це­лых де­сять ми­нут. Это бы­ла це­лая веч­ность.
      Сей­час она стоя­ла и смот­ре­ла на пруд. Он был ма­лень­ким и не­ин­те­рес­ным. Не бы­ло ни­ка­ко­го смыс­ла спус­кать­ся к не­му. И не­бо бы­ло не крас­ным, а поч­ти чер­ным на юго-за­па­де. Ско­ро сю­да при­дут ме­те­ли. Ско­ро иней по­кро­ет стек­ло и по­до­кон­ни­ки, одея­ла, там, где осе­да­ла вла­га от ды­ха­ния. По но­чам брев­на в сте­нах до­ма бу­дут скри­петь и тре­щать от арк­ти­че­ско­го хо­ло­да. Так бы­ло ко­гда-то. Как бы­ло и дру­гое: зву­ки ша­гов, го­ря­чее ды­ха­ние на ли­це. А сна­ру­жи выл ве­тер в тро­сах, тру­ба ды­мо­хо­да за­хле­бы­ва­лась воз­ду­хом, и над пли­той плы­ли струи ды­ма. Та­ков был жес­то­кий фев­раль. И март, и ап­рель. Снег шел до кон­ца мая. Она вздрог­ну­ла.
      Ну что ж, та жизнь сде­ла­ла ее силь­нее. Она вы­жи­ла на по­бе­ре­жье, за­ла­та­ла свои па­ру­са, за­ме­ни­ла раз­би­тый руль на креп­кий и но­вый. Она су­ме­ла вы­брать­ся из этих кам­ней и с мел­ко­во­дья. На­ла­ди­ла свою жизнь и до сих пор управ­ля­ет ею.
      Воз­дух за­зве­нел. Свер­ху ста­ли спус­кать­ся кри­стал­ли­ки льда. Вне­зап­но в воз­ду­хе при со­вер­шен­но яс­ном не­бе поя­ви­лись сне­жин­ки. Она не­хо­тя по­вер­ну­ла об­рат­но к до­му. Мо­роз­ный воз­дух ка­зал­ся при­прав­лен­ным за­па­хом ды­ма. На­до по­слу­шать про­гно­зы. Как же да­ле­ко ехать! Им нель­зя боль­ше тя­нуть.
      Зай­дя в дом, она по­ве­си­ла паль­то, по­ло­жи­ла на пле­чо шап­ку и ак­ку­рат­но сло­жи­ла пер­чат­ки в пра­вый кар­ман: паль­ца­ми внутрь, ман­же­та­ми на­ру­жу.
      Пле­мян­ник чи­тал де­тям кни­гу. По­ра, на­вер­ное, го­то­вить ужин. Что-ни­будь про­стое. На­при­мер, блин­чи­ки. На­сы­пая в мис­ку му­ки, она за­ду­ма­лась о над­ви­гаю­щем­ся сне­го­па­де. Им на­до это об­су­дить. Пер­вая же ме­тель мо­жет пе­ре­крыть дви­же­ние по до­ро­ге. Он об этом еще не зна­ет.
      На­ле­тел ве­тер, за­ше­ве­лил кус­тар­ник, за­сто­нал в тро­сах.
      — Ужин го­тов! — по­зва­ла всех те­туш­ка. Как гром­ко зву­чал ее го­лос в по­лу­пус­той ком­на­те! — Я бы все от­да­ла сей­час за вкус­ный ужин в хо­ро­шем рес­то­ра­не, — не­ожи­дан­но ска­за­ла она Ку­ой­лу на­кла­ды­вая вил­кой бли­ны в его хо­лод­ную та­рел­ку. — И за хо­ро­ший фильм в ки­но­те­ат­ре. И за то, что­бы вый­ти зав­тра ут­ром на ос­та­нов­ку и сесть в обог­ре­вае­мый ав­то­бус, вме­сто то­го что­бы ехать на гру­зо­ви­ке во­круг бух­ты. Че­ст­но ска­зать, мысль о на­сту­п­ле­нии зи­мы на­чи­на­ет ме­ня пу­гать.
      Буд­то бы до­ж­дав­шись объ­яв­ле­ния о сво­ем при­хо­де, по­шел снег, за­ше­ле­стев сне­жин­ка­ми в ок­на.
      — Ви­дишь? — ска­за­ла те­туш­ка, буд­то по­лу­чив под­держ­ку от не­ожи­дан­но­го со­юз­ни­ка.
      Ку­ойл про­же­вал блин и за­пил его ча­ем.
      — Я по­го­во­рил с пар­ниш­кой на буль­до­зе­ре, дру­гом Ден­ни­са. Он мо­жет чис­тить до­ро­гу за не­ко­то­рую пла­ту. Это мож­но бу­дет сде­лать, ес­ли сне­га вы­па­дет боль­ше, чем на де­сять сан­ти­мет­ров. А до этой глу­би­ны твой гру­зо­вик впол­не спра­вит­ся с до­ро­гой.
      — Там же со­рок пять ки­ло­мет­ров! И во сколь­ко нам вста­нет рас­чи­ст­ка та­кой до­ро­ги?
      — По сот­не за один раз. Это ед­ва по­кро­ет его рас­хо­ды на то­п­ли­во. В за­ви­си­мо­сти от то­го, как час­то бу­дет ид­ти снег, ему нуж­но бу­дет при­ез­жать не ре­же двух раз в не­де­лю. За пять ме­ся­цев по­лу­ча­ет­ся со­рок вы­ез­дов, че­ты­ре ты­ся­чи дол­ла­ров. Есть еще один ва­ри­ант с Ден­ни­сом. Он ска­зал, что мо­жет пе­ре­прав­лять нас на сво­ей лод­ке, по­ка не за­твер­де­ет лед. Он со­гла­сен этим за­ни­мать­ся за де­сять дол­ла­ров в час, что по­кро­ет его тра­ты на то­п­ли­во и ком­пен­си­ру­ет его тру­ды.
      — По­хо­же, эта сдел­ка вы­год­нее.
      — Не ду­маю. Я под­счи­тал, что ему при­дет­ся тра­тить по два ча­са в день. По глад­кой во­де тут плыть все­го два­дцать ми­нут. Вы­хо­дит та же сум­ма, что за буль­до­зер: сот­ня в не­де­лю. А к ян­ва­рю бух­та по­кро­ет­ся льдом. Я не хо­чу рис­ко­вать, пе­ре­во­зя де­во­чек по льду ка­ж­дый день ту­да и об­рат­но. Ден­нис го­во­рит, что на льду все­гда ос­та­ют­ся про­та­ли­ны. Это опас­но. Ка­ж­дый год ту­да кто-ни­будь про­ва­ли­ва­ет­ся и то­нет. На­до точ­но знать, где ты дол­жен ехать. В то же вре­мя мне не нра­вит­ся, что им при­хо­дит­ся так да­ле­ко ка­ж­дый день ез­дить на ма­ши­не.
      — Ты, ока­зы­ва­ет­ся, все про­ду­мал, — хо­лод­но ска­за­ла те­туш­ка. Она при­вык­ла все про­ду­мы­вать са­ма.
      Он не стал го­во­рить ей, что за день до то­го, как пе­ре­вер­ну­лась его лод­ка, он обо­шел весь дом с пус­ты­ми ком­на­та­ми и по­нял, что в этом го­ду у них не бу­дет ме­бе­ли.
      — По­это­му… — ска­зал он и стал раз­ла­мы­вать вил­кой блин для Сан­шайн, что­бы по­ло­жить ко­нец скри­пе­нию но­жа о та­рел­ку. — По­это­му мы мо­жем пе­ре­ехать на зи­му в дру­гое ме­сто. Бу­дем счи­тать этот дом лет­ней ре­зи­ден­ци­ей. Че­рез па­ру не­дель уез­жа­ет На­тбим. Ос­во­бо­ж­да­ет­ся его трей­лер. Там не хва­тит мес­та на чет­ве­рых, но нам с де­воч­ка­ми это­го бу­дет дос­та­точ­но. А ты мо­жешь снять се­бе ком­на­ту или что-ни­будь дру­гое. Мис­сис Бэнгз мо­жет те­бе что-ни­будь под­ска­зать?
      Те­туш­ка бы­ла по­ра­же­на. Она про­сто схо­ди­ла на про­гул­ку и по­смот­ре­ла на пруд. И все со­бы­тия ста­ли раз­ви­вать­ся со ско­ро­стью не­су­ще­го­ся в но­чи по­ез­да.
      — Ут­ро ве­че­ра муд­ре­нее, — ска­за­ла она.
      Ут­ро встре­ти­ло их две­на­дца­ти­сан­ти­мет­ро­вым сло­ем сне­га, сле­пя­щим солн­цем и те­п­лым вет­ром. Все во­круг тая­ло и ка­па­ло. Бе­лое по­кры­ва­ло на кры­ше со­бра­лось склад­ка­ми, по­тре­ска­лось и раз­ва­ли­лось на кус­ки. Они с ши­пе­ни­ем ска­ты­ва­лись и па­да­ли на зем­лю. К по­луд­ню на влаж­ной до­ро­ге да в ни­зи­нах ос­та­лись ред­кие ост­ров­ки сне­га.
      — Хо­ро­шо, — ска­за­ла те­туш­ка, — я об этом по­ду­маю.
      Те­перь, ко­гда при­шло то, че­го она жда­ла, это слу­чи­лось слиш­ком бы­ст­ро.

***

      — А я тут вол­ну­юсь: что с то­бой при­клю­чи­лось? — ска­за­ла Мэ­вис Бэнгз. Не­ко­то­рые во­лос­ки в ее при­чес­ке све­ти­лись на солн­це. — Я ду­ма­ла, что ты за­бо­ле­ла или у те­бя сло­ма­лась ма­ши­на. До­ун счи­та­ла, что те­бя нет из-за сне­га, но он рас­та­ял так же бы­ст­ро, как вы­пал. В об­щем, я в обед схо­ди­ла на поч­ту и за­бра­ла для те­бя пись­ма. — Она взгля­дом ука­за­ла на стол те­туш­ки.
      О, ка­кая мно­го­зна­чи­тель­ность! У нее поя­ви­лась при­выч­ка ока­зы­вать Аг­нис Хамм раз­ные мел­кие ус­лу­ги. Она по сво­ей ини­циа­ти­ве мог­ла схо­дить на поч­ту или на­лить ей чаш­ку чаю. Все эти ме­ло­чи по­да­ва­лись с очень зна­чи­тель­ным ви­дом.
      — Это все из-за сне­га, — ска­за­ла те­туш­ка. — Ты же зна­ешь, ка­кой вяз­кой ста­но­вит­ся раз­би­тая до­ро­га под сне­гом. — Она ста­ла про­смат­ри­вать пись­ма. — Де­ло в том, что мы ре­ши­ли по­ис­кать на зи­му се­бе жи­лье по­бли­же к Якор­ной Ла­пе. Дом боль­ше по­хож на да­чу, са­ма по­ни­ма­ешь. Он не хо­чет, что­бы де­ти так да­ле­ко ез­ди­ли в шко­лу. Вот так. — Она вздох­ну­ла.
      Мис­сис Бэнгс вос­при­ня­ла этот вздох как сиг­нал.
      — Ты ищешь дом для всех вас? Я слы­ха­ла, как Бер­ки по­го­ва­ри­ва­ли о том, что­бы про­дать свой дом и пе­ре­ехать во Фло­ри­ду. Они ез­дят ту­да ка­ж­дую зи­му. Об­за­ве­лись там друзь­я­ми. И бун­га­ло. Во Фло­ри­де они жи­вут в бун­га­ло с ве­ран­дой. Мис­сис Берк, ее зо­вут Пэн­си, го­во­рит, что там у них пря­мо пе­ред до­мом рас­тут два апель­си­но­вых де­ре­ва и паль­ма. Они со­би­ра­ют апель­си­ны пря­мо с де­ре­ва. Пред­став­ля­ешь? Вот что я хо­чу по­смот­реть пе­ред смер­тью: Фло­ри­ду.
      — Я бы­ла там, — ото­зва­лась До­ун. — Мо­жешь за­би­рать ее се­бе. А мне нра­вит­ся Мон­ре­аль. О-ля-ля! Кра­си­вая оде­ж­да, вся­кие ма­га­зин­чи­ки. А рын­ки! Ты не ви­де­ла та­кой еды, как там, за всю свою жизнь! Ки­но­те­ат­ры, бу­ти­ки. В Май­а­ми мне то­же не по­нра­ви­лось. Там жи­вет куч­ка бо­га­тых при­дур­ков.
      — А что за дом у Бер­ков? — как ни в чем не бы­ва­ло спро­си­ла те­туш­ка.
      — Ну, он сто­ит на ска­ле. До­ро­га вы­хо­дит в бух­ту Муч­ной Ме­шок. Те­бе на­до съе­хать с нее ли­цом к хол­му и за­брать­ся на­верх. Ну, в смыс­ле, за­брать­ся-то не по­лу­чит­ся, по­то­му что там сто­ят дру­гие до­ма. Их при­дет­ся обой­ти. Так вот, их дом се­рый с го­лу­бой от­дел­кой. Очень ухо­жен­ный. Мис­сис Берк хо­ро­шая хо­зяй­ка. У них там кух­ня, как в ста­ри­ну де­ла­ли, с ле­жан­кой и всем ос­таль­ным. Но удоб­ст­ва у них есть. Мас­ля­ные ра­диа­то­ры, по­су­до­мой­ка. В под­ва­ле — сти­раль­ная ма­ши­на и су­шил­ка. В ком­на­тах хо­ро­шие обои.
      — М-м, — ска­за­ла те­туш­ка. — Как ду­ма­ешь, они не за­хо­тят сда­вать жи­лье?
      — Вряд ли. По-мо­ему, они не со­би­ра­лись его сда­вать. Их уже спра­ши­ва­ли. Они хо­тят его про­дать.
      — Мой пле­мян­ник со­би­ра­ет­ся все­лить­ся в трей­лер это­го анг­ли­ча­ни­на, ко­то­рый ра­бо­та­ет в га­зе­те. Он ско­ро уез­жа­ет.
      — Так ты ищешь жи­лье толь­ко для се­бя?
      — Да-а, — ска­за­ла те­туш­ка.
      — По-мо­ему, у Бер­ков для од­но­го бу­дет слиш­ком до­ро­го, — ска­за­ла мис­сис Бэнгз. — Да­же ес­ли ку­пить этот дом. Там у них де­вять ком­нат. Или де­сять.
      — Я уже столь­ко де­нег вло­жи­ла в ста­рый дом. Жаль. А жить там мож­но толь­ко ле­том. Очень не­удоб­но ез­дить на ра­бо­ту и до­мой. Но, как го­во­рит­ся, че­му быть, то­го не ми­но­вать. До кон­ца не­де­ли я сня­ла ком­на­ту в «Чай­ке», а по­том мы что-ни­будь при­ду­ма­ем. Пле­мян­ник с де­воч­ка­ми по­жи­вут у Би­та с Ден­ни­сом. Тес­но­ва­то, но они не воз­ра­жа­ют. Мы не хо­тим, что­бы нас за­ва­ли­ло сне­гом в этом до­ме. Сей­час ра­но об этом вол­но­вать­ся. Что у нас за­пла­ни­ро­ва­но на се­го­дня? Чер­ная обив­ка ди­ва­нов на «На­ко­неч­ни­ке»?
      — Мы с До­ун за­кон­чи­ли ди­ван­ные по­душ­ки еще в пят­ни­цу. А се­го­дня ут­ром от­пра­ви­ли их на суд­но.
      Те­туш­ка по­смот­ре­ла на пись­ма.
      — Я смот­рю, вы ме­ня дав­но опе­ре­ди­ли, — ска­за­ла она. По­том пе­ре­вер­ну­ла от­крыт­ку и про­чи­та­ла над­пись на ней. — Как ми­ло! — это за­ме­ча­ние про­зву­ча­ло сар­ка­сти­че­ски. — Я рас­счи­ты­ва­ла на этой не­де­ле уви­деть­ся с Пей­ка­ми и их «Пе­ной», но от них при­шла от­крыт­ка с из­вес­ти­ем, что они не хо­тят рис­ко­вать, от­прав­ля­ясь сю­да в это вре­мя го­да. Они, мол, мо­гут пла­вать толь­ко в хо­ро­шую по­го­ду. Боль­ше то­го, они уже от­да­ли наш за­каз дру­го­му мас­те­ру! Вот уро­ды. — Те­туш­ка вы­бро­си­ла от­крыт­ку и взя­ла в ру­ки не­боль­шую бан­де­роль.
      — А кто у нас в Ма­као? Это при­шло из Ма­као.
      Она от­кры­ла па­кет.
      — Что это? — На пол вы­па­ла пач­ка аме­ри­кан­ских дол­ла­ров. Она бы­ла пе­ре­вя­за­на го­лу­бой бе­че­вой. Боль­ше в па­ке­те ни­че­го не бы­ло.
      — Этот го­лу­бой цвет… — с со­мне­ни­ем на­ча­ла Мэ­вис, про­тя­нув ру­ку к бе­чев­ке.
      Те­туш­ка по­смот­ре­ла на нее. Раз­вя­за­ла и пе­ре­да­ла Мэ­вис. Бе­чев­ка ока­за­лась тон­кой по­лос­кой го­лу­бой ко­жи.

29 Элвин Ярк

      Угол сло­же­ния ве­рев­ки… мо­жет иметь два раз­ных зна­че­ния при вя­за­нии уз­лов. Во-пер­вых, он мо­жет фик­си­ро­вать се­ре­ди­ну ве­рев­ки, рав­но уда­лен­ную от обо­их кон­цов. Во-вто­рых, он дол­жен об­ра­зо­вы­вать из­гиб не уже по­лу­кру­га. В обо­их слу­ча­ях он име­ет от­но­ше­ние к то­по­гра­фи­че­ско­му зна­че­нию это­го сло­ва, обо­зна­чая очер­та­ния по­бе­ре­жья, от ко­то­ро­го мож­но от­плыть од­ним кур­сом и при лю­бом вет­ре.
«КНИ­ГА ЭШ­ЛИ ОБ УЗ­ЛАХ»

      Они сра­зу по­ня­ли, в чем за­клю­ча­лось един­ст­вен­ное дос­то­ин­ст­во зе­ле­но­го до­ма. Не­бри­тый Ку­ойл зе­вал в уг­лу кух­ни Би­ти и рас­че­сы­вал спу­тав­шие­ся во­ло­сы Бан­ни. Во­круг них был цар­ст­во тос­тов, ка­као, суе­ты в по­ис­ках про­пав­шей оде­ж­ды и шу­ма до­маш­ней ра­бо­ты. Во­шел Терт Кард и на­лил се­бе ко­фе. Ден­нис уе­хал час на­зад. Кард по­смот­рел на Би­ти, де­мон­ст­ра­тив­но об­ли­зал гу­бы и под­миг­нул ей. Он был по­хож на ин­дю­ка с крас­ны­ми гла­за­ми.
      Он сто­ял пе­ред Ку­ой­лом и Сан­шайн и по­че­сы­вал пах, буд­то его жгло ог­нем.
      — Ку­ойл, я за­шел ска­зать те­бе, что ты дол­жен по­зво­нить Ди­ди Ша­ве­лу. У них там ка­кое-то суд­но го­рит. Те­бе, на­вер­ное, на­до ехать пря­мо ту­да. Я по­ло­жил те­бе в ма­ши­ну фо­то­ап­па­рат, по­про­буй сде­лать па­ру сним­ков. Го­во­рю те­бе, Джек Баг­гит — ум­ней­шая го­ло­ва. На Нью­фа­унд­лен­де ско­рее бу­дут чи­тать про не­до­ум­ков на лод­ках, чем про ав­то­ка­та­ст­ро­фы.
      Он не то­ро­пясь до­пил ко­фе, по­ще­ко­тал Бан­ни под под­бо­род­ком и сно­ва по­че­сал в па­ху пе­ред ухо­дом.
      — Мне он не по­нра­вил­ся. Он про­тив­ный, — ска­за­ла Сан­шайн, по­чув­ст­во­вав злость Ку­ой­ла че­рез рас­чес­ку.
      — Он влюб­лен в се­бя, — ска­за­ла Би­ти. — И все­гда лю­бил толь­ко се­бя од­но­го. В этом у не­го кон­ку­рен­ции не бы­ло.
      — Вот так, — ска­зал Мер­чи Баг­гит, изо­бра­зив без­ос­та­но­воч­ное по­че­сы­ва­ние.
      — Хва­тит, — ска­за­ла Би­ти. — Ты по­хож на пса, за­рос­ше­го бло­ха­ми.
      — Он то­же! — Сан­шайн и Мер­чи виз­жа­ли от хо­хо­та, по­ка Мер­чи не по­да­вил­ся крош­ка­ми от тос­та и Ку­ойл не по­хло­пал его по спи­не.
      Не ус­пел он на­брать но­мер на­чаль­ни­ка пор­та, как за­зво­нил те­ле­фон.
      — Это те­бя, — ска­за­ла Би­ти.
      — Ал­ло? — Он ожи­дал ус­лы­шать го­лос Ди­ди Ша­ве­ла.
      — Ку­ойл, — ска­зал Бил­ли Прит­ти. — Ты за­хо­дил к Эл­ви­ну Яр­ку, что­бы по­го­во­рить о лод­ке?
      — Нет. Че­ст­но ска­зать, я да­же за­был об этом. Я был за­нят, да и, зна­ешь, я как-то не го­рю же­ла­ни­ем сно­ва сесть в лод­ку по­сле то­го, что слу­чи­лось.
      — Вот по­это­му ты и дол­жен это сде­лать. Счи­тай, ты при­нял кре­ще­ние. Зи­ма — луч­шее вре­мя для строи­тель­ст­ва лод­ки. Эл­вин сде­ла­ет для те­бя то, что нуж­но. А ко­гда сой­дет лед, я по­ка­жу те­бе, как с ней об­ра­щать­ся. Раз уж те­бя ни­че­му не учи­ли и ты пред­став­ля­ешь для се­бя опас­ность.
      Ку­ойл знал, что ему сле­ду­ет быть бла­го­дар­ным, но чув­ст­во­вал се­бя пол­ным бол­ва­ном.
      — Ты очень добр, Бил­ли. Я дей­ст­ви­тель­но так и сде­лаю.
      — Ты про­сто ез­жай к Эл­ви­ну. Зна­ешь, где его мас­тер­ская? Пусть Уэй­ви те­бе по­ка­жет. Она его пле­мян­ни­ца. Он стар­ший брат ее бед­ной ма­те­ри, по­кой­ни­цы.
      — Эл­вин Ярк — дя­дя Уэй­ви? — Ему по­ка­за­лось, что он хо­дит кру­га­ми, ко­то­рые с ка­ж­дым ра­зом ста­но­ви­лись все уже.
      — Ну да.
      Ку­ойл ре­шил по­зво­нить Ди­ди Ша­ве­лу. Прав­да ли там по­жар, о ко­то­ром сто­ит на­пи­сать? Бан­ни вы­полз­ла на кух­ню в сви­те­ре, оде­том за­дом на­пе­ред. Ку­ойл по­пы­тал­ся по­ка­зать ей жес­та­ми, что она долж­на пе­ре­одеть сви­тер, но до­бил­ся лишь хму­ро­го взгля­да.
      — Мо­ло­дой че­ло­век, — за­гу­дел го­лос в труб­ке. — По­ка вы там ко­пае­тесь, го­рит «Рим». Гру­зо­вое суд­но, дли­ной сто во­семь­де­сят мет­ров, за­ре­ги­ст­ри­ро­ва­но в Па­на­ме. С пол­ным гру­зом цин­ка и свин­ца. Он сто­ит где-то в два­дца­ти ми­лях от бе­ре­га и го­рит с ча­су дня. Двое по­гиб­ших: ка­пи­тан и не­опо­знан­ное ли­цо. Ос­таль­ных лю­дей вы­вез­ли вер­то­ле­том. Два­дцать один че­ло­век из Мьян­мы. Ты зна­ешь, где на­хо­дит­ся Мьян­ма?
      — Нет.
      — Так вот там, где рань­ше бы­ла Бир­ма. Боль­шую часть эки­па­жа вер­то­ле­том от­пра­ви­ли в гос­пи­таль в за­лив Мис­ки, ле­чить от от­рав­ле­ния ды­мом. Суд­но ве­дут на бук­си­ре в Якор­ную Ла­пу. Боль­ше я ни­че­го не знаю.
      — Не ска­же­те, как мне до не­го до­б­рать­ся?
      — А за­чем? По­до­ж­ди, по­ка его при­ве­дут сю­да. Уже не­дол­го.
      Но в по­ло­ви­не чет­вер­то­го суд­на все еще не бы­ло вид­но в бух­те. Ку­ойл сно­ва по­зво­нил Ди­ди Ша­ве­лу.
      — Они долж­ны быть здесь око­ло пя­ти. Я так по­ни­маю, что у них там что-то не за­ла­ди­лось. По­рвал­ся бук­сир­ный трос, и им при­шлось це­п­лять дру­гой.

***

      Уэй­ви спус­ка­лась, на хо­ду про­со­вы­вая ру­ки в ру­ка­ва курт­ки цве­та гряз­но­го сне­га, ко­то­рую, ско­рее все­го, она сши­ла са­ма. За­стег­ну­лась, взгля­ну­ла на Ку­ой­ла. Ми­мо­лет­ная улыб­ка, и взгляд сно­ва ушел в сто­ро­ну.
      Они мол­ча­ли, но это мол­ча­ние бы­ло при­ят­ным. Ме­ж­ду ни­ми что-то про­ис­хо­ди­ло. Но что? Это не лю­бовь, по­то­му что она не ка­ле­чи­ла. Это не лю­бовь, по­то­му что при­шла во вто­рой раз.
      — Я дол­жен съез­дить в порт, так что мы за­бе­рем де­тей и я при­ве­зу те­бя и млад­ше­го Ге­роль­да до­мой. Я еще не знаю, ос­та­вить ли Бан­ни на час у Би­ти или взять с со­бой. В порт долж­ны при­вес­ти вы­го­рев­ший ко­рабль. Там по­гиб­ло два че­ло­ве­ка, вклю­чая ка­пи­та­на. Ос­таль­ные в боль­ни­це. Так ска­зал Ди­ди Ша­вел.
      — Ме­ня от та­ких вес­тей про­сто в дрожь бро­са­ет. — Она дей­ст­ви­тель­но дро­жа­ла.
      Они подъ­е­ха­ли к шко­ле. Вни­зу, воз­ле сту­пе­ней, стоя­ла Бан­ни с лис­том бу­ма­ги в ру­ках. Ку­ойл при­шел в со­стоя­ние бла­го­го­вей­но­го тре­пе­та от то­го, что она при­нес­ла из шко­лы и про­де­мон­ст­ри­ро­ва­ла с гор­до вы­пя­чен­ной гу­бой: ма­ка­ро­ны, при­кле­ен­ные к кус­ку кар­то­на в фор­ме ли­ца, цве­ты из изо­гну­тых при­спо­соб­ле­ний для чи­ст­ки труб, рас­кра­шен­ные мел­ка­ми до­ма с квад­рат­ны­ми ок­на­ми и ко­рич­не­вые де­ре­вья с кро­ной, на­по­ми­наю­щей ка­пус­ту брок­ко­ли. Та­кая рас­ти­тель­ность на Нью­фа­унд­лен­де ни­где не встре­ча­лась. «Вот она, школь­ная ико­но­гра­фия», — по­ду­мал он.
      — Вот как нас учит де­лать мисс Грэн­ди.
      — Бан­ни, но где ты ви­де­ла ко­рич­не­вое де­ре­во?
      — Мар­ти рас­кра­ши­ва­ет де­ре­вья в ко­рич­не­вый цвет. И я так бу­ду.
      — Бил­ли го­во­рит, что я дол­жен за­ка­зать но­вую лод­ку сей­час, что­бы ее по­строи­ли за зи­му. Он со­ве­ту­ет мне об­ра­тить­ся к Эл­ви­ну Яр­ку, — ска­зал Ку­ойл Уэй­ви.
      Она кив­ну­ла, ус­лы­шав имя дя­ди.
      — Он хо­ро­ший мас­тер, — от­ве­ти­ла она сво­им низ­ким, груд­ным го­ло­сом. — Он сде­ла­ет для те­бя под­хо­дя­щую лод­ку.
      — Я хо­тел съез­дить к не­му в суб­бо­ту, — про­дол­жил Ку­ойл. — По­го­во­рить. Я бы взял де­во­чек с со­бой. Ты не хо­чешь по­ехать с на­ми, вме­сте с Гер­ри? Суб­бо­та удоб­ный для вас день?
      — Са­мый удоб­ный, — от­ве­ти­ла она. — И я на­ко­нец смо­гу от­вез­ти те­те Иви то, что дав­но со­би­ра­лась пе­ре­дать. Мы у них по­ужи­на­ем. Те­тя Иви — знат­ная по­ва­ри­ха.
      По­том Ку­ойл и Бан­ни уе­ха­ли в порт, но «Рим» по при­ка­зу из ком­па­нии су­дов­ла­дель­ца от­бук­си­ро­ва­ли в Сент-Джонс.
      — Обыч­но ме­ня об этом пре­ду­пре­ж­да­ли, — ска­зал Ди­ди Ша­вел. — Рань­ше бы я их за это в ба­ра­ний рог свер­нул. А что сей­час?

***

      В суб­бо­ту ту­ман был та­ким гус­тым, что боль­ше по­хо­дил на ва­ту. С ним при­шел про­ни­зы­ваю­щий до кос­тей хо­лод. Де­ти си­де­ли на зад­нем си­де­нье, как ку­ри­цы на жер­доч­ке. Уэй­ви при­на­ря­ди­лась. Ее чер­ные туф­ли по­бле­ски­ва­ли на чер­ном ав­то­мо­биль­ном ков­ри­ке. У Ку­ой­ла жгло гла­за от уси­лий рас­смот­реть до­ро­гу в ту­ма­не. Вель­ве­то­вые шта­ны бы­ли та­ки­ми уз­ки­ми, что при­чи­ня­ли боль. Он в ты­сяч­ный раз по­клял­ся се­бе сбро­сить вес. До­ма на обо­чи­не за­те­ря­лись в ту­ма­не, мо­ре ста­ло не­ви­ди­мым. Для то­го что­бы про­ехать пят­на­дцать ки­ло­мет­ров до бух­ты Мо­на­ше­ской Су­мы, у них ушел час. Ма­ши­ну тя­ну­ло в сто­ро­ну, про­ти­во­ту­ман­ные фа­ры све­ти­ли еле-еле.
      Бух­та Мо­на­ше­ской Су­мы ока­за­лась не­боль­шим мес­теч­ком, где до­ро­га де­ла­ла пет­лю и вы­во­ди­ла к но­вым до­мам, по­хо­жим на ран­чо. Они с тру­дом уга­ды­ва­ли их очер­та­ния в сы­рой мо­роз­ной мгле.
      — Здесь все сго­ре­ло лет шесть на­зад, — ска­за­ла Уэй­ви. — Был по­жар на весь го­род. По­том все вы­строи­ли но­вые до­ма на день­ги, ко­то­рые им вы­пла­ти­ли по стра­хов­ке. У не­ко­то­рых се­мей, у пя­ти или шес­ти, я уже не пом­ню, стра­хо­вок не бы­ло, так ос­таль­ные с ни­ми по­де­ли­лись. Так что у всех поя­ви­лись но­вые до­ма. Дя­де Элу и те­те Иви не ну­жен был та­кой боль­шой дом, как тот, что сго­рел, по­это­му но­вый они по­строи­ли мень­ше.
      — По­го­ди, — ска­зал Ку­ойл. — У них бы­ло мно­го стра­хо­вых де­нег, но они по­строи­ли ма­лень­кий дом?
      — Э-э, де­ло в том, что у дя­ди бы­ла от­дель­ная стра­хов­ка на мас­тер­скую с лод­ка­ми. Он за­стра­хо­вал ее на та­кую сум­му, ко­то­рая бы по­кры­ва­ла стои­мость и мас­тер­ской, и но­во­го па­луб­но­го суд­на.
      — На­до же, ка­кая пре­ду­смот­ри­тель­ность.
      — Но ведь мог­ло же слу­чить­ся так, что эта лод­ка стоя­ла бы в мас­тер­ской во вре­мя по­жа­ра! Уж луч­ше при­нять ме­ры за­ра­нее, чем ока­зать­ся к это­му не­го­то­вым. Зна­ешь, со сколь­ки­ми людь­ми слу­ча­лись по­доб­ные ве­щи, а их стра­хов­ка по­кры­ва­ла толь­ко стои­мость мас­тер­ской?
      У мис­сис Ярк ока­за­лись тон­кие ру­ки и но­ги, но они вы­гля­де­ли так, буд­то бы­ли вы­ко­ва­ны из же­ле­за. Она уса­ди­ла их за ку­хон­ный стол и на­ли­ла де­тям чаю с мо­ло­ком в кро­хот­ные чаш­ки, ук­ра­шен­ные изо­бра­же­ни­ем жи­вот­ных и с по­зо­ло­чен­ны­ми обод­ка­ми. Сан­шайн по­па­лась гло­стер­ская пят­ни­стая свин­ка, Гер­ри — се­реб­ри­стый пе­тух и ку­роч­ка, а Бан­ни — дор­сет­ская ов­ца. Стол был еще влаж­ным от то­го, что его не­дав­но про­ти­ра­ли.
      — Ко-ко-ко, — ска­зал Гер­ри, по­ка­зав паль­цем на пе­ту­ха.
      — Этим чаш­кам бы­ло мно­го лет, еще ко­гда я бы­ла ма­лень­кой, — ска­за­ла Уэй­ви.
      — Ты уди­вишь­ся, до­ро­гу­ша, ка­кие они на са­мом де­ле ста­рые. Они при­над­ле­жа­ли еще мо­ей ба­буш­ке. Дав­но это бы­ло. Их при­вез­ли из Анг­лии. Ко­гда-то здесь бы­ло две­на­дцать ча­шек, а сей­час ос­та­лось толь­ко че­ты­ре. Ло­ша­ди и ко­ро­вы раз­би­лись, ос­та­лись толь­ко блюд­ца. Еще бы­ли та­кие ма­лень­кие та­ре­лоч­ки с гла­зу­рью, но они то­же раз­би­лись.
      Мис­сис Ярк ис­пек­ла им­бир­ное пе­че­нье в фор­ме ле­тя­щих го­лу­бей с гла­за­ми-изю­мин­ка­ми.
      Бан­ни на­шла на кух­не мно­же­ст­во ин­те­рес­ных ве­щей: скла­ды­ваю­щее­ся при­спо­соб­ле­ние для сня­тия са­пог, жес­тя­ную фор­му для же­ле в ви­де зам­ка с ост­ро­ко­неч­ны­ми баш­ня­ми, ук­ра­шен­ную цве­та­ми чаш­ку для муж­чи­ны с уса­ми, у ко­то­рой над обо­дом был ма­лень­кий ке­ра­ми­че­ский бор­тик, что­бы за­щи­тить усы от вла­ги.
      — Хо­ро­шо еще, что это уда­лось спа­сти от ог­ня, — ска­зал Ку­ойл. И съел еще од­но пе­че­нье.
      — Ах да, — вы­дох­ну­ла мис­сис Ярк, и Ку­ойл по­нял, что ляп­нул глу­пость.

***

      Ку­ойл по­ки­нул об­ще­ст­во жен­щин и по­шел за Эл­ви­ном Яр­ком в мас­тер­скую. Ярк ока­зал­ся ма­лень­ким че­ло­ве­ком с ли­цом, по­хо­жим на смя­тый лист бу­ма­ги, кро­хот­ны­ми уша­ми и гла­за­ми цве­та иво­вых ли­сть­ев. Его рот был поч­ти без­гу­бым: про­сто тре­щи­на ме­ж­ду но­сом и под­бо­род­ком.
      — Так ты хо­чешь лод­ку. Мо­тор­ную?
      — Да, про­стую ма­лень­кую лод­ку. Мне нуж­но что-то, на чем я бы мог пе­ре­плы­вать бух­ту. Что-то не­боль­шое, чем я мог бы управ­лять. У ме­ня это не слиш­ком по­лу­ча­ет­ся.
      Кеп­ка сме­сти­лась на­бок на буг­ри­стой го­ло­ве Яр­ка. На нем был ком­би­не­зон на мол­нии и с дву­мя эти­кет­ка­ми. Од­на кра­со­ва­лась у не­го на про­меж­но­сти, дру­гая — на гру­ди. Из-под ком­би­не­зо­на вы­гля­ды­ва­ла клет­ча­тая ру­баш­ка, а свер­ху — кар­ди­ган с еще од­ной мол­ни­ей.
      — Я ду­маю, те­бе по­дой­дет род­ни с низ­ким бор­том. Где-то на че­ты­ре с по­ло­ви­ной мет­ра. По­ста­вим ту­да мо­тор в семь ло­ша­ди­ных сил. Что-ни­будь в этом ро­де, — ска­зал он и по­ка­зал на креп­кую лод­ку с чет­ки­ми ли­ния­ми, ко­то­рая стоя­ла ря­дом на коз­лах.
      — Да, — со­гла­сил­ся Ку­ойл. Он уже дос­та­точ­но мно­го знал, что­бы по­нять, что пе­ред ним сто­ит хо­ро­шая вещь.
      — Нау­чишь сво­их ма­лы­шек управ­лять ею, ко­гда они ста­нут по­креп­че.
      И они про­шли в по­лу­тем­ную мас­тер­скую.
      — Да, — ска­зал Ярк, — мне тут ос­та­лось за­кон­чить па­роч­ку. — Он по­ка­зал на де­ре­вян­ные ске­ле­ты с на­по­ло­ви­ну на­бран­ны­ми бор­та­ми. — Да еще по­обе­щал по­мочь Най­джу Фер­ну с его лод­кой. Но как толь­ко я вы­бе­русь в лес и най­ду хо­ро­шую дре­ве­си­ну, то де­ло пой­дет бы­ст­ро. Где-ни­будь к вес­не за­кон­чу. Как раз и лед сой­дет. Глав­ное — най­ти пра­виль­ную дре­ве­си­ну. Хвою, там, или что-то в этом ро­де. По­ни­ма­ешь, тут на­до най­ти хо­ро­ший ствол, что­бы в нем бы­ла не­боль­шая по­лость. Старн­пост, под­кос, и, ко­неч­но, су­хо­стой, и бреш­тук. Де­ре­во долж­но быть под­хо­дя­щим. Ну, сам по­ни­ма­ешь. Тут есть мас­те­ра, ко­то­рые па­рят дре­ве­си­ну, так я да­же не ся­ду в лод­ку из па­ре­но­го де­ре­ва.
      — А я ду­мал, что вы за­го­тав­ли­вае­те ма­те­риа­лы, — ска­зал Ку­ойл.
      — Нет, па­рень. Из су­хо­го де­ре­ва я не строю. Ес­ли лод­ка по­строе­на из су­хо­го де­ре­ва, она на­би­ра­ет­ся во­ды и уже с ней не рас­ста­ет­ся. Но ес­ли ты стро­ишь из жи­во­го де­ре­ва, то в не­го во­да ни­ко­гда не по­па­дет. Я ни­ко­гда не строю из су­хо­го де­ре­ва.

30 Солнце за облаками

      Ку­ойл с де­воч­ка­ми дош­ли пеш­ком от до­ма Би­ти и Ден­ни­са к гос­ти­ни­це «Чай­ка», где квар­ти­ро­ва­ла их те­туш­ка. Сан­шайн дер­жа­ла Ку­ой­ла за ру­ку и все вре­мя по­скаль­зы­ва­лась, по­ка он не по­нял, что это та­кая иг­ра, и не ве­лел ей пре­кра­тить.
      До­ро­га сия­ла под лун­ным све­том, как сплош­ная до­рож­ная раз­мет­ка. Мо­роз­ный де­кабрь­ский ту­ман уку­тал мир чер­ным льдом, при­не­ся хо­лод на все се­вер­ное по­бе­ре­жье. Ехать на ма­ши­не бы­ло не­воз­мож­но, хо­тя он рань­ше ез­дил. Он до­би­рал­ся до Ма­ло­го Дес­пон­да и на­зад, ко­гда от­сле­жи­вал про­дол­же­ние неф­тя­ной те­мы. Те­му он за­крыл. Ста­рый мис­тер Ай ле­жал в боль­ни­це с пнев­мо­ни­ей. Вся бух­та бы­ла по­кры­та неф­тя­ной плен­кой.
      Они про­шли че­рез холл, где пах­ло хи­ми­ей, в сто­ло­вую, где их жда­ла те­туш­ка. Они про­шли ми­мо пус­тых сто­ли­ков. Бан­ни сте­пен­но вы­ша­ги­ва­ла, но Сан­шайн бро­си­лась к те­туш­ке, спо­ткну­лась, упа­ла и раз­ры­да­лась. Ужин на­чал­ся со слез. От окон­ных сте­кол вея­ло хо­ло­дом.
      — Бед­няж­ка, — ска­за­ла те­туш­ка, ос­мат­ри­вая крас­ные ко­лен­ки Сан­шайн. По вы­тер­то­му ков­ру к ним по­до­шла офи­ци­ант­ка. У нее при ходь­бе скри­пе­ла од­на туф­ля.
      Ку­ойл вы­пил ста­кан от­да­вав­ше­го же­стью то­мат­но­го со­ка. Те­туш­ка вы­пи­ла вис­ки и па­ру ста­ка­нов им­бир­но­го пи­ва. При­нес­ли суп из ин­дей­ки. В та­рел­ке Ку­ой­ла пла­ва­ла во­лок­ни­стая ве­на из шеи.
      — На­до ска­зать, что по­сле пер­во­го дня ти­ши­ны и по­коя я по­ня­ла, что со­ску­чи­лась без вас. При­чем очень. — Ли­цо те­туш­ки бы­ло крас­нее обыч­но­го. В го­лу­бых гла­зах бле­сте­ли сле­зы.
      Ку­ойл за­сме­ял­ся:
      — И мы со­ску­чи­лись.
      Он спал в под­ва­ле Би­ти и Ден­ни­са. Ему дей­ст­ви­тель­но не хва­та­ло при­ят­ной ком­па­нии те­туш­ки, ее ре­ши­тель­но­го под­хо­да к ре­ше­нию про­блем.
      — Пап, пом­нишь ма­лень­кие крас­ные чаш­ки с кар­тин­ка­ми, ко­то­рые мы ви­де­ли у те­ти Уэй­ви?
      — Да, пом­ню. Слав­ные чаш­ки.
      — Я пи­шу пись­мо Сан­та-Клау­су, что­бы он при­нес нам точ­но та­кие же. В шко­ле мы все пи­шем пись­ма Сан­та-Клау­су. А я еще на­ри­со­ва­ла, как они вы­гля­дят, что­бы он точ­но при­нес та­кие, как нуж­но. И еще го­лу­бые бу­сы. И Мар­ти на­пи­са­ла то же са­мое. Пап, а Мар­ти пи­шет бу­к­ву «с» за­дом на­пе­ред.
      — А я хо­чу лод­ку с па­лоч­кой и ве­ре­воч­кой, — ска­за­ла Сан­шайн. — Что­бы пус­тить лод­ку на во­ду, от­толк­нуть ее па­лоч­кой, и она по­плы­ла! А по­том по­тя­нул за ве­ре­воч­ку, и она при­плы­ла об­рат­но! — И она за­хо­хо­та­ла.
      — По­хо­же, это как раз та­кая лод­ка, как мне нуж­но, — ска­зал Ку­ойл, дое­дая хо­лод­ный ру­лет.
      — А ес­ли мне по­да­рят эти крас­ные ча­шеч­ки, те­туш­ка, то я за­ва­рю те­бе чаю, — ска­за­ла Бан­ни.
      — Да, до­ро­гу­ша, я с удо­воль­ст­ви­ем его вы­пью.