Орки. Первая кровь (№1) - Хранители Молнии

— Начали, — буркнул он.

Хаскер рывком отдернул полог.

Росомахи хлынули в дом яростной волной. Они прокладывали себе путь, рубя и пронзая все, что попадалось на пути. Они затаптывали кобольдов, закалывали мечами, перерезали им глотки, разрубали топорами. Дом переполнялся оглушительной какофонией воплей, визга и проклятий на чужом языке.

Многие кобольды умерли, не успев толком проснуться. Другие успевали подняться на ноги — для того, чтобы быть мгновенно убитыми. Но некоторые, те, что были в дальнем конце комнаты, сумели встать и начали защищаться. Кровавая бойня перешла в свирепую рукопашную.

Оказавшись нос к носу с обладателем мелькающего в воздухе ятагана, Страйк с такой силой пронзил кобольда мечом, что острие воткнулось в стену у того за спиной. Чтобы высвободить застрявший меч, Страйку пришлось упереться ногой в грудь убитого. Не делая паузы, он ринулся на поиски свежего мяса.

Элфрей продемонстрировал, что возраст для него ничего не значит, и мастерски завалил бандита справа, после чего быстро повернулся и насадил на копье следующего — слева.

Хаскер саданул похожим на кусок мяса кулаком по макушке очередного кобольда, расколол ему череп, после чего загнал топорик в живот еще одному.

Джап сцепился с шипящим, размахивающим рапирой бандитом, выбил у того из рук оружие, после чего загнал меч кобольду в глаз.

Схватка продолжалась с неослабевающим накалом. Потом, так же неожиданно, как и началась, кровавая бойня прекратилась — не осталось ни одного врага, стоящего на ногах.

Страйк провел рукой по лицу, стирая кровь и пот.

— Поторопитесь! — рявкнул он. — Если это не поможет, то уже ничто не поможет. Разыщите цилиндр!

Отряд принялся лихорадочно обыскивать помещение, напоминающее теперь скотобойню. Орки шарили у кобольдов в одежде, рылись в соломе на полу, отшвыривали в сторону пожитки врагов.

Когда Страйк потянулся к очередному трупу, тот оказался не таким мертвым, как ожидалось, и бросился на капитана со зловеще зазубренным ятаганом. Страйк загнал меч ему в грудь и навалился всей тяжестью. Кобольд конвульсивно дернулся и все-таки превратился в труп. Страйк возобновил обыск.

Он уже начал думать, что все усилия напрасны, когда Элфрей подал голос.

Орки остановились и повернулись к нему. Распихивая солдат локтями, Страйк протолкался вперед. Элфрей указывал на изувеченного кобольда. Цилиндр был привязан к поясу твари.

Страйк бросился на колени и отвязал предмет. Потом, поднеся к свету, осмотрел. Цилиндр выглядел целым. И не открытым.

Хаскер улыбался во весь рот, откровенно празднуя победу.

— Никто ничего не может отнять у орков безнаказанно!

— Пошли! — прошипел Страйк.

Толпой вывалившись из дома, они направились ко второму строению.

Реакция гремлина была еще более резкой, чем их собственная. Он не мог отвести глаз от цилиндра.

— Нам надо убираться отсюда! — поторопил Джап.

— Что будем делать с ним? — спросил Хаскер, указывая мечом на съежившегося от страха гремлина.

— Да, — поддержала Коилла, — что решим с ним, Страйк?

Хаскер предложил типичный для него упрощенный вариант решения проблемы:

— Порешим, и дело с концом!

Встревоженный гремлин съежился еще больше.

Какое-то мгновение Страйк колебался.

— Этот цилиндр очень важен! — внезапно заявил гремлин. — Для вас, орков! Я, с моим знанием, могу объяснить вам, в чем его значение.

— Блефует! — рассудил Хаскер, угрожающе поигрывая мечом. — Пристукнуть его, и все дела!

— В конце концов, — трепеща, добавил гремлин, — именно по этой причине кобольды и захватили меня.

— Зачем? — спросил Страйк.

— Чтобы я помог им понять, какую пользу он может сослужить. Для этого они и притащили меня сюда.

Некоторое время Страйк изучал лицо пленника. Он старался понять, правду тот говорит или лжет. И если говорит правду, то что это меняет.

— Как ты решил, капитан? — в голосе Коиллы звучало нетерпение.

И он принял решение.

— Берем пленника с собой. А теперь вперед!

ГЛАВА 13

Росомахи не стали задерживаться в Черных Скалах. Уходя, они тащили за собой на веревке связанного гремлина. Когда настало время устроить привал, престарелое существо уже задыхалось: ему было трудно двигаться так быстро.

Страйк отдал приказ разбить лагерь, но находиться в постоянной боевой готовности. Хаскер лопался от радости:

— Наконец-то возвращаемся обратно, в Кейнбэрроу. Скажу тебе честно, Страйк, я не ожидал, что мы действительно туда отправимся.

— Благодарю за доверие, — холодно ответил командир.

Хаскер сарказма не заметил.

— Когда мы явимся с этой штукой, — он кивком указал на цилиндр за поясом у Страйка, — нас встретят, как героев.

— Дело еще не закончено, — предостерег его Элфрей от преждевременных восторгов. — Сначала надо туда попасть, а это означает, что предстоит пересечь обширную враждебную территорию.

— К тому же еще неизвестно, как Дженнеста отреагирует на нашу задержку, — с задумчивым видом добавил Джап, — Цилиндр и пеллюцид вовсе не гарантируют, что мы выйдем из всего этого с головами на плечах.

— Мрачные гадалки, — усмехнулся Хаскер.

Страйк подумал, что сержант слишком разговорился, но решил не указывать ему на это. В конце концов, теоретически им сейчас полагается радоваться. Оставалось только гадать, почему он сам никакой радости не испытывает.

— А не послушать ли нам этого типа? — Коилла указала на гремлина.

Тот сидел на пне, изможденный и напуганный.

— Верно, — согласился Хаскер. — Давайте покончим с ним. По нашему расписанию у нас скоро появятся новые бездельники, которых мы с собой потащим.

— Так-то ты думаешь о раненых товарищах?! — гневно воскликнул Элфрей.

Страйк воздел руки:

— Хватит! Нам ни к чему стоять здесь и ссориться, когда пара сотен кобольдов жаждут мести. — Он обратился к невольному гостю. — Как тебя зовут?

— М-м-м… М-мо… — Престарелый гремлин нервно прокашлялся и предпринял еще одну попытку назвать имя. — М-м-м… Моббс.

— Отлично, Моббс! Так почему кобольды тебя схватили? И что тебе известно про это? — Страйк выразительно постучал по цилиндру.

— Твоя жизнь сейчас в твоих руках, гремлин, — предостерег Элфрей. — Так что будь осторожен в выборе слов.

— Я всего лишь скромный ученый, — произнес Моббс, и это прозвучало как мольба. — Я занимался своими делами к северу отсюда, в Хеклоу, когда эти бандиты схватили меня. — В его голосе прозвучали нотки негодования.

— Почему? — спросила Коилла. — Что им было от тебя надо?

— Я посвятил жизнь изучению языков, в особенности мертвых языков. Бандитам потребовались мои знания, чтобы расшифровать содержимое артефакта. Я, видите ли, считаю, что в цилиндре содержится некое послание, и…

— Это нам известно, — прервал его Страйк.

— Следовательно, интерес представляет не столько сам цилиндр, сколько знание, которое он, возможно, в себе содержит.

— Кобольды глупы, — брякнул Элфрей. — К чему им знание?

— Не исключено, что они действовали по чьему-то поручению. Я не знаю.

Хаскер фыркнул.

Но Страйка услышанное заинтриговало. Ему хотелось знать больше.

— Мне кажется, твоя история не такова, чтобы ее можно было рассказывать в спешке, Моббс. Мы войдем в лес и там дослушаем остальное. И тебе будет лучше, если эта история окажется интересной.

— О, перестань, Страйк! — возмутился Хаскер. — К чему тратить драгоценное время, когда мы могли бы уже направляться к дому?

— Когда мы скрываемся от нового нападения кобольдов, это не называется тратить время. Делай, что говорят!

Хаскер, надувшись, отошел.

Лагерь свернули, раненых приготовили к путешествию, а Моббса усадили на лошадь, которая тащила носилки Меклуна. После того как все следы присутствия были ликвидированы, Росомахи спешно направились под кроны Леса Черных Скал.

Своей цели они достигли три часа спустя.

Лес был в полном расцвете своей мощи. Могучие, похожие на башни деревья раскинули лиственный полог высоко над головой. Сквозь листья просачивался уже бледнеющий солнечный свет. Под деревьями бродили тени, было влажно. Хрустя хрупким ковром коричневой опавшей листвы, орки раскинули временный лагерь. Рядовым приказали зорко следить за обстановкой вокруг.

В целях безопасности костров не разводили. Так что первая еда в этот день состояла в очередной раз из скудного пайка: краюх плотного черного хлеба, консервированного мяса и воды.

Страйк, Коилла, Джап и Хаскер сидели возле Моббса. Все остальные собрались вокруг. Элфрей, вернувшийся после осмотра раненых, протолкался сквозь толпу солдат.

— Дариг не так уж плох, — сообщил он, — но у Меклуна усилился жар.

— Делай для него, что можешь, — сказал Страйк. После этого он, а вместе с ним и весь отряд переключили внимание на Моббса.

Гремлин отказался от пищи и лишь выпил немного воды. Страйк решил, что его аппетит притуплен страхом. Теперь, когда все глаза были устремлены на него, Моббс чувствовал себя еще более неуютно.

— Тебе не надо нас опасаться, — успокоил его Страйк. — Только говори правду, и все будет в порядке. Итак, разгадываем загадку. — Он поднял цилиндр. — Я хочу услышать в деталях, что тебе известно об этом предмете и почему он стоит твоей жизни.

— Он мог бы стоить и ваших, — отвечал Моббс.

Коилла нахмурилась:

— Как это?

— Все зависит от того, насколько вы цените свое наследие и ту участь, которая вам выпала.

— Это все пустые слова, чтобы отсрочить смерть, — взорвался Хаскер. — Я говорю, его надо прикончить.

— Дай ему шанс, — сказал Джап. Хаскер яростно посмотрел на дворфа:

— Можно не сомневаться, ты на его стороне!

— Я буду решать, есть ли в его словах какой-то смысл, — остановил его Страйк. — Выражайся проще, Моббс.

— Чтобы вам было понятнее, я должен рассказать кое-что из нашей истории. И боюсь, история — это то, что мы уже утратили.

— О, да, расскажи нам историю, — саркастически усмехнулся Хаскер. — В конце концов, времени у нас навалом…

— Закрой рот! — с угрозой в голосе произнес Страйк.

— Мне кое-что известно о прошлом Марас-Дантии, — вмешался Элфрей. — К чему ты ведешь, гремлин?

— Простите, но большая часть того, что вам известно и что многие из нас считают правдой, на самом деле всего лишь смесь из легенд и мифов. Я посвятил жизнь тому, чтобы узнать, как события развивались на самом деле и что привело к нынешнему печальному состоянию дел.

— К нынешнему печальному состоянию дел привели люди, — объявил Страйк.

— Верно. Но они, по историческим меркам, появились совсем недавно. До этого жизнь на Марас-Дантии не менялась с начала времен. Разумеется, всегда существовала вражда между коренными народами. Союзы также были нестойкими, одни в них входили, другие выходили, и это также приводило к конфликтам. Но земля была достаточно просторной, чтобы в общем и целом сохранялся мир.

— А потом появились люди, — сказала Коилла.

— Да. Но многие ли из вас знают, что эта проклятая раса пришла к нам в два приема? И что в первый раз отношения между людьми и древними расами вовсе не были враждебными?

Джап посмотрел на него скептическим взглядом:

— Ты шутишь.

— Это факт. Первыми через Сцилантиеву пустыню к нам пришли отдельные люди и небольшие группы. Это были пионеры, ищущие новых мест обитания или скрывающиеся от преследования, или просто желающие начать новую жизнь.

— Их преследовали? — усмехнувшись, воскликнул Хаскер. — Ты, морщинистая груша, в эту сказку поверят только нищие.

— Я пересказываю вам правду, какой я ее узнал, сколь бы неожиданной она вам ни казалась. — Гремлин произнес это так, будто его оскорбили в лучших чувствах.

— Продолжай, — сказал Страйк.

— Хотя их жизнь коренному населению казалась, как и нам сейчас, во многом непонятной, все же этих первых поселенцев не трогали. Некоторых даже стали уважать. Сейчас трудно в это поверить, верно?

— Верно, — согласилась Коилла.

— Очень немногие из них даже вступали в брак с представителями древних рас и порождали странных гибридов. Но это вам известно. Вы ведь сторонники плода одного из таких союзов.

Коилла кивнула:

— Ты о Дженнесте? Слово «сторонники» не совсем верно.

Страйк отметил про себя злость, с которой она произнесла последнюю фразу.

— Об этом позже, — сказал Моббс, — если вы позволите мне вернуться к этому вопросу. — Его черты затуманились. — Итак, о чем бишь я?..

— О первых поселенцах, — подсказал Элфрей.

— Ах, да… Как я уже говорил, первая волна людей неплохо ладила с древними расами. По крайней мере, они вызывали больше любопытства, чем тревоги. Вторая волна была уже другой. Они скорее напоминали потоп. — Моббс издал короткий смешок, как бы оценивая собственное остроумие. Лица орков оставались неподвижными, как гранит. — Да, вторая, и более крупная, волна пришельцев-людей была другой. Они грабили и оскверняли землю, а на нас смотрели в лучшем случае как на досадную помеху. Вскоре они начали бояться и ненавидеть нас.

— Они демонстрировали свое презрение к нам, — пробормотала Коилла.

— Да, и ни в чем это не проявилось так ярко, как в том факте, что они переименовали нашу страну.

— Центразия, — сплюнул Хаскер. Слово прозвучало в его устах, как ругательство.

— Они обращались с нами, как со зверями. Они стали эксплуатировать и истощать ресурсы Марас-Дантии. Вы знаете: безжалостная эксплуатация продолжается и по сей день, становясь все более интенсивной. Они помещают в загоны вольных животных, а потом едят их и сдирают с них шкуры…

— Они оскверняют реки, — добавила Коилла, — они истребляют леса.

— Поджигают деревни, — внес свой вклад Джап.

— Распространяют заразные болезни, — добавил Элфрей.

Хаскер особенно был раздражен последним высказыванием.

— Хуже того, — продолжал Моббс, — они поедают магию.

По отряду прошло волнение, переросшее в одобрительный ропот.

— Для нас, древних рас, сила которых и так шла на убыль, проблемы с магией стали последним ударом. Это посеяло семена войн, которые мы ведем с тех пор.

— Я всегда задавался вопросом, почему люди не используют магию против нас, — заметил Джап. — Или они слишком глупы, чтобы воспользоваться ею?

— Думаю, не исключено, что они просто невежественны. Возможно, они не применяют магию вообще, и она пропадает даром.

— Мне тоже так кажется.

— То, что магия утекает из земли, очень плохо, — сказал Страйк, — но то, что они изменили естественный порядок времен года, гораздо хуже.

— Нет сомнения, — согласился Моббс. — Лишая землю сердца, люди вмешались в энергетический поток, который поддерживал баланс в природе. Сейчас ледники надвигаются с севера так же неуклонно, как с юга наступают люди. И все изменения произошли со времени жизни твоего отца, Страйк.

— Я никогда не видел отца.

— Да, я знаю, что у вас, орков, принято общественное воспитание. Я не о том. Я имел в виду, что все изменения произошли сравнительно недавно. Наступление ледников по-настоящему началось уже при моей жизни, а я, что бы вы там ни думали, вовсе не так уж стар.

От внимания Страйка не ускользнул мимолетный симпатизирующий взгляд, брошенный Элфреем в сторону Моббса.

— Я стал свидетелем того, как осквернялась чистота нашей земли, — вспоминал гремлин, — Я видел, как разбивались союзы древних рас и их члены вставали под знамена Поли и Уни.

— И как таких, как мы, заставляли воевать за одну или другую сторону, — заметила Коилла. Тон, которым это было сказано, выдал ее глубочайшее возмущение.

Моббс скорбно вздохнул:

— Да, многие благородные расы, включая орков, пришельцы низвели до уровня почти рабов.

Глаза Коиллы засверкали.

— Мы страдаем от их нетерпимости!

— Две партии и в самом деле нетерпимы к нам. Но, пожалуй, в не меньшей мере они нетерпимы друг к другу. Мне рассказывали, что наиболее ретивые из них, в особенности Уни, регулярно сжигают на столбах своих собственных сородичей за то, что называется у них ересью. — Моббс прочел на лицах орков любопытство. — Это, насколько мне известно, нарушение правил служения их богу или богам, — объяснил он. — Однако не забывайте, что в этом смысле древние расы им не уступают. История многих кланов фей, к примеру, не обошлась без религиозных преследований и кровопролития.

— И это раса, которая, судя по их усиленному размножению, никого не желает терять, — заметил Хаскер.

— А если добавить к этому их способность поджигать все вокруг, — вставил Джап, — то я вообще не понимаю, как они дожили до наших дней. Все эти фрикции…

Отряд разразился оглушительным хохотом. Даже Хаскер выдавил улыбку.

Зеленая шкура Моббса приобрела от смущения розоватый оттенок. В попытке проявить деликатность он прокашлялся.

— Э-э… вы не далеки от истины.

Коилла не присоединилась к общему веселью. Она сказала довольно нетерпеливо:

— Отлично, нам дали урок истории. А что насчет цилиндра?

— Да, переходи к делу, Моббс, — поддержал Страйк.

— А если перейти к делу, командир, то я убежден, что история артефакта уходит своими корнями во времена гораздо более далекие, чем все те события, о которых мы говорили. Он появился на заре истории Марас-Дантии.

— Объясни.

— Я уже упоминал о симбионтах; эти редкие гибриды — результат скрещивания древних рас с людьми.

— Такие, как Дженнеста.

— Совершенно верно. А также ее сестры, Адпар и Санара.

— Но ведь они мифы, разве нет? — заметил Джап.

— Считается, что они существуют. Хотя где они пребывают, я не имею ни малейшего представления. Говорят, что в Дженнесте свойства двух родов уравновешены, Адпар же ближе к наяде. Что касается Санары, то о ней не многое известно.

— Неважно, реальны они или нет, — сказал Страйк. — Какое отношение они имеют к цилиндру? Дженнеста утверждает, что он принадлежит ей…

— Насколько мне известно, ни одна из них прямого отношения к цилиндру не имеет. В этом смысле речь, скорее, может идти об их матери, Вермеграм. Вы, разумеется, слышали истории о том, какой могучей колдуньей она была?

— Но все же не такой могучей, каким был тот, кто, по слухам, ее убил.

— Вы, несомненно, о легендарном Тентарре Арнгриме. Вы правы. Хотя о нем нам тоже достались лишь крохи сведений. Да и откуда нам знать, если точных сведений нет даже у его собственной расы?

Хаскер театрально вздохнул:

— Гремлин, ты повторяешь истории, которыми пугают недавно вылупившихся.

— Может быть. Хотя я с вами и не согласен. Все это я рассказал к тому, что, по моему убеждению, артефакт существует с древних времен, с того золотого века, когда Вермеграм и Тентарр Арнгрим были в зените своей магической мощи.

Джап поскреб в затылке:

— Чего я никогда не понимал, так это как Вермеграм, если она и в самом деле существовала, могла быть матерью Дженнесты и ее сестер. Я к тому, что она ведь жила так давно, а они живы сейчас?

— Говорят, что Вермеграм отличалась необыкновенной долговечностью.

— Чего? — переспросил Хаскер.

— Она жила долгие века, деревня, — растолковала ему Коилла. — Значит, Дженнеста и ее сестры тоже невероятно стары. Это так, Моббс?

— Не обязательно. Честно говоря, думаю, Дженнеста вряд ли старше, чем кажется. Помните, ведь смерть Вермеграм и то, что выпало на долю Арнгрима, — все это произошло не так уж давно.

— Это значит, что Вермеграм, когда породила свой выводок, была уже древней старой каргой. Не хочешь же ты сказать, что она, уже впав в детство, сохранила способность к деторождению? Это безумие.

— Не знаю. Я могу утверждать лишь одно: ученые сходятся во мнении, что она обладала выдающимися магическими способностями. А значит, все возможно.

Страйк вытащил цилиндр из-за пояса и положил у ног.

— Какое отношение она имеет к этой штуке?

— В самых ранних источниках, в которых говорится о Тентарре Арнгриме и Вермеграм, содержатся также намеки на нечто, являющееся, по моему убеждению, цилиндром. Точнее, на содержащееся в нем знание. А знание равно силе. Силе, ради обладания которой многие отдали свои жизни…

— Что это за сила?

— Рассказы смутны. Наиболее точным выражением будет… ключ, назовем это так. Ключ к пониманию. Если я прав, то с его помощью можно многое узнать. Например, о происхождении древних рас, в том числе и орков. О происхождении всех нас.

Джап поедал цилиндр глазами:

— Ты думаешь, находящееся внутри нам про это расскажет?

— Нет. Оно лишь начнет рассказывать. Если я рассуждаю правильно, оно направит внимающего на верный путь. Такое знание не приходит легко.

— Что за лошадиное дерьмо, — посетовал Хаскер. — Почему бы ему не говорить на простом, понятном языке?..

— Отлично! — прервал его Страйк. — Так ты утверждаешь, Моббс, что цилиндр содержит в себе нечто важное?.. Учитывая, как Дженнеста его добивается, такой факт не очень меня удивляет. К чему конкретно ты ведешь?

— Знание нейтрально. В целом оно ни плохо, ни хорошо. В зависимости от того, в чьи руки попадает, оно превращается или в просветляющую силу, или во зло.

— И что?

— Если обладателем знания станет Дженнеста, то вряд ли из этого получится что-нибудь хорошее. Ему можно найти лучшее применение.

— Ты к тому, что нам не следует возвращать ей цилиндр? — спросила Коилла.

Моббс не ответил.

— Ты ведь это имеешь в виду, верно? — настаивала она.

— Я прожил много сезонов и многое повидал. Я бы умер спокойно, если бы знал, что сбылась одна моя давнишняя, взлелеянная мечта.

— Какая мечта?

— Разве вы не догадываетесь?.. В глубине души моя самая сильная мечта — чтобы наша земля была возвращена нам. Чтобы все стало, как было. Мощь, которая содержится в этом артефакте, — шанс добиться этого. Возможно, самый реальный из всех, которые когда-либо были или будут. Но это всего лишь шанс. То есть первый шаг на долгом пути.

Страсть, с которой Моббс произнес эти слова, заставила всех притихнуть.

— Давайте откроем его, — сказала Коилла.

— Что? — воскликнул Хаскер, вскакивая на ноги.

— Разве тебе не любопытно, что может оказаться внутри? Разве ты, как и все мы, не мечтаешь о силе, которая освободит нашу землю?

— Как же, мечтаю, сумасшедшая сука!.. Ты что, хочешь, чтобы нас всех убили?

— Посмотри в лицо фактам, Хаскер!.. Мы уже сейчас все равно что мертвы. Вернись мы обратно в Кейнбэрроу, и этот цилиндр вместе с пеллюцидом ничем нам не помогут. Ты же знаешь, какова Дженнеста. Если кто-нибудь из вас считает иначе, он обманывает сам себя.

Хаскер повернулся к остальным офицерам:

— В вас больше благоразумия, чем в ней. Скажите ей, что она ошибается.

— Я в этом вовсе не уверен, — отвечал Элфрей. — Думаю, в ту самую минуту, когда у нас возникла первая заминка при выполнении поручения, мы подписали себе смертный приговор.

— Чего нам терять? — добавил Джап. — Теперь у нас нет дома.

— От тебя этого можно было ожидать, — вскипел Хаскер. — Среди орков ты все равно чужой. Какая тебе разница, живы мы или умрем? — Он перевел взгляд на Страйка. — Верно, капитан? Мы ведь лучше разбираемся в положении вещей, чем женщина, старик, с которого сыплется песок, и дворф? Скажи им.

Все взоры устремились на Страйка. Он не произнес ни слова.

— Скажи же им, — повторил Хаскер.

— Я согласен с Коиллой, — сказал Страйк.

— Ты… Не может быть, чтобы ты говорил всерьез!

Страйк проигнорировал это восклицание. Он видел улыбку Коиллы, а на лицах некоторых воинов читал неодобрение.

— Вы что, совсем с ума посходили? — не унимался Хаскер. — Из всех орков, Страйк, от тебя я меньше всего ожидал такого. Ты призываешь нас отбросить все!

— Я призываю открыть цилиндр. Все остальное мы уже и так отбросили.

— Страйк говорит только, что надо посмотреть, — сказал Джап. — Мы ведь сможем его заново запечатать?

— А если королева обнаружит, что мы сунули туда нос? Можешь себе вообразить, как она разъярится?

— Нет нужды напрягать воображение, — сказал ему Страйк. — И в этом одна из причин, почему нам следует хвататься за любую возможность изменить ситуацию. Или, может, ты доволен нашим нынешним положением?

— Я принимаю наше нынешнее положение, потому что изменить ничего нельзя. По крайней мере, сейчас мы живы. А ты хочешь, чтобы мы и жизни лишились!

— Мы хотим обрести жизнь, — поправила его Коилла.

Страйк обратился ко всей дружине:

— Раз предстоит важное решение, которое затрагивает каждого из нас, мы сделаем то, чего раньше не делали никогда. Мы проголосуем. Согласны?

Возражений не последовало.

— Те из вас, кто считает, что мы должны оставить все как есть и вернуться в Кейнбэрроу, поднимите руки.

Руку поднял Хаскер. Его примеру последовали трое рядовых.

— Кто считает, что следует открыть цилиндр?

Руки подняли все остальные.

— Вы в меньшинстве, — объявил Страйк.

— Ты совершаешь большую ошибку, — угрюмо буркнул Хаскер.

— Ты поступаешь правильно, Страйк, — сказала Коилла.

Правильно или неправильно он поступает, Страйк не знал, но облегчение, которое он испытал в эту минуту, было почти физическим. Как будто бы в первый раз за долгое-долгое время он совершает честный поступок.

Но от этого мурашки, пробегавшие у него по спине всякий раз, когда он смотрел на цилиндр, не исчезли.

ГЛАВА 14

Под молчаливыми взглядами солдат и офицеров Страйк разрезал ножом печать на цилиндре и приподнял крышку. Дохнуло плесенью.

Он засунул пальцы внутрь. Его движения были столь неуклюжими, что потребовалось некоторое время, чтобы извлечь из цилиндра скрученный пергамент, хрупкий и пожелтевший от времени. Страйк передал пергамент Моббсу. Гремлин принял его со смешанным выражением вожделения и почтения на физиономии.

Страйк потряс цилиндр. Что-то загремело. Он заглянул внутрь.

— Там есть что-то еще, — сказал он и постучал открытым концом цилиндра о ладонь.

Выскользнул странный предмет. Он представлял собой небольшую сферу с торчащими в стороны крошечными пиками различной длины. Сфера была песочного цвета и напоминала светлую полированную древесину. Но по весу оказалась тяжелее, чем можно было подумать.

Подняв сферу на ладони, Страйк осмотрел ее.

— Похоже на звезду, — решила Коилла. — На погремушку в виде звезды.

Страйк подумал, что она права. Действительно, как будто кто-то довольно грубо сработал звезду в миниатюре.

У Моббса на коленях лежал развернутый пергамент, но гремлин не обращал на него внимания. Он не отводил благоговейного взора от загадочного предмета.

— Из чего сделано? — поинтересовался Элфрей.

Страйк передал ему звезду.

— Материал мне не известен, — объявил полевой хирург. — Ни дерево, ни кость.

Джап взял предмет.

— А не могли ее вырезать из какого-нибудь камня? — спросил он.

— Из драгоценного! — поддержал Хаскер. Интерес у него пересилил негодование. — Может быть, звезду вырезали из драгоценного камня?

Страйк потянулся за звездой.

— Вряд ли. — Он сжал предмет в кулаке, сначала осторожно, потом изо всех сил. — Что бы это ни было, оно твердое.

— Насколько твердое? — пробурчал Хаскер. — Дай сюда.

Он поднес предмет ко рту и укусил его. Что-то треснуло. Лицо орка исказилось от боли. Он выплюнул зуб вместе с кровью.

— Проклятье! — выругался он.

Отобрав у Хаскера звезду, Страйк вытер ее о бриджи. Еще раз осмотрел. Ни царапинки.

— Эта штука очень твердая — если даже твои зубы не оставили на ней следа.

Солдаты зафыркали. Хаскер ответил свирепым взглядом.

Моббс разрывался между «звездой» и пергаментом. С выражением напряженного внимания и волнения он переводил взгляд с одного предмета на другой.

— А ты, ученый, как считаешь, что это такое? — спросил Страйк.

— Думаю… думаю, это… оно. — Руки гремлина дрожали. — То самое, на что я надеялся…

— Не томи, — нетерпеливо потребовала Коилла. — Объясни!

Моббс указал на пергамент:

— Это написано на языке таком древнем, таком… смутном, что даже я с трудом в нем разбираюсь.

— Но что ты можешь понять? — настаивала она.

— Пока мне понятны лишь отрывки. Но думаю, они подтверждают мои подозрения. — Моббс явно ликовал, по-своему, по-моббски. — Этот предмет… — Он указал на звезду. — Это инструмент…

— Чего-чего? — переспросил Хаскер, вытирая сальным рукавом рот.

Страйк передал предмет Моббсу. Тот принял его с великой бережностью.

— На древнем языке он обозначался словом, которое переводится как «инструмент» или «средство». Это ощутимое доказательство того, что одна давняя история, которую до сего дня считали мифом, на самом деле имела место. Если легенды говорят правду, предметом пользовалась сама Вермеграм. Не исключено, что она же его и создала.

— Но с какой целью? — спросил Джап.

— В качестве тотема, обладающего огромной магической силой, и в качестве носителя великой истины — частью ее является и тайна древних рас.

— Это как? — не понял Страйк.

— Твердо я знаю лишь, что всякий инструмент является частью большего целого. А именно, одной пятой его. Когда он соединяется с четырьмя другими, открывается истина. Честно говоря, я понятия не имею, что все это значит. Но готов поставить на кон собственную жизнь, утверждая, что это самый значительный предмет из всех, что мы когда-либо видели в жизни.

Он говорил с такой убежденностью, что речь захватила всех. Воины стояли вокруг, замерев.

Джап решил проколоть пузырь общего волнения.

— А как он соединится с остальными? И что тогда произойдет? И где они?

— Все это тайны в тайнах и вопросы без ответов. Они являлись такими всякому, кто пытался изучить тему. — Моббс фыркнул, словно говоря о чем-то само собой разумеющемся. — На первые два твоих вопроса я ответить не могу. Однако то, что я подслушал, пока был в плену, может послужить ключом к отысканию остальных инструментов. Может, я подчеркиваю.