Орки. Первая кровь (№1) - Хранители Молнии

Они следовали течению потока, пока деревня не осталась позади. Наконец подошли к месту, где земля заканчивалась. Теперь Страйк и женщина стояли на краю гранитного откоса. Здесь поток превращался в горное озеро. На дальней его стороне был водопад, пенным каскадом обрушивающийся в долину.

Где-то у подножья скалы вилась серебряная нить реки. Она скользила среди масличных долин, которые тянулись бесконечно во всех направлениях. Это травяное буйство обуздывал лишь гигантский лес справа. Огромные стада пасущихся животных, слишком многочисленные, чтобы их можно было сосчитать, терялись за горизонтом. Орк может всю жизнь проохотиться в этих полях и всегда будет возвращаться с полной охотничьей сумкой.

Женщина указала куда-то далеко вперед.

— Север, — произнесла она.

Не было ни наступающих на мирные земли ледников, ни нависающего графитового неба. В какую сторону ни посмотри, везде увидишь примерно одно и то же: буйная листва, зеленая бесконечность, изобилие цветущей жизни.

Страйк испытал странное чувство. Он не мог объяснить почему, но его не покидало ощущение, что все это каким-то образом ему знакомо, потому что когда-то он уже видел эти поразительные пейзажи и полной грудью вдыхал этот чистый и сладкий воздух.

— Это… Вартания? — Он лишь шепотом произнес священное слово.

— Рай? — Она загадочно улыбнулась. — Возможно. Если ты так хочешь.

Из алхимии солнечного света и воздушных капель родилась радуга. Они в молчании смотрели на многоцветное великолепие.

И успокаивающий шум воды был для бедного духа Страйка бальзамом.

Он открыл глаза. Солдат мочился на угли. Страйк разом проснулся.

— Какого черта ты делаешь, рядовой? — проревел он.

Солдат, как пристыженный щенок, лихорадочно застегивая штаны, юркнул прочь.

Все еще не очнувшись от сна или видения, Страйк не сразу сообразил, что солнце уже взошло. Рассвет закончился, начинался день.

— Боги! — воскликнул он, с трудом поднимаясь на ноги.

Он проверил, на месте ли цилиндр, и быстро оценил обстановку. Двое-трое Росомах неуверенно осматривались; видно было, что они тоже только что проснулись. Но остальные, включая оставленных им на ночь дозорных, валялись по всему лагерю.

Подскочив к ближайшим распростертым фигурам, он принялся ожесточенно пинать их ногой.

— Подъем, ублюдки! — ревел он. — Подъем! Шевелитесь!

Некоторые старались откатиться от его пинков. Другие, пробудившись к жизни, немедленно хватались за ножи, готовые к драке, затем, узнав своего мучителя, тушевались. Среди них оказался и Хаскер, но он был менее других склонен пасовать перед яростью своего командира. Оскалившись, он вложил кинжал в ножны с демонстративной, дерзкой неторопливостью.

— Что на тебя нашло, Страйк? — кисло пробурчал он.

— Что на меня нашло? Новый день на меня нашел, дерьмо собачье! — Страйк указал пальцем в небо. — Солнце взошло, а мы все еще здесь!

— И чья в этом вина?

Глаза Страйка опасно сузились. Он придвинулся к Хаскеру, достаточно близко, чтобы почувствовать у своего лица зловонное дыхание сержанта.

— Что? — прошипел он.

— Ты винишь нас. Но ведь именно ты здесь главный.

— Хочешь изменить это?

Вокруг собирались остальные Росомахи. Но близко не подходили.

Хаскер выдержал взгляд Страйка. Его рука коснулась ножен.

— Страйк!

Коилла расталкивала рядовых локтями, следом за ней торопились Элфрей и Джап.

— У нас нет на это времени, — сурово произнесла она.

Капитан и сержант не обратили на нее никакого внимания.

— Королева ждет, Страйк, — вставил Элфрей. — Нам надо возвращаться в Кейнбэрроу.

Бросив на Хаскера последний, исполненный презрения, взгляд, Страйк отвернулся от него.

Хаскер, мстительно глядя вслед Джапу, откинулся назад.

— Мы не будем идти весь день, — крикнул Страйк. — Мы будем весь день ехать верхом. Дариг, Лиффин, Рифдоу, Кестикс! Запрягайте лошадей для всех. Сиф и ты, Носкаа: разыщите пару мулов. Финни, Бхоз: соберите провизию. Не забывайте, только самое необходимое, чтобы лишнего не тащить. Гант, возьми двоих и выпусти на свободу грифонов. Остальные, собирайте все хозяйство. Шевелитесь!

Разглядывая офицеров, Страйк заметил, что глаза у Элфрея, Джапа, Хаскера и Коиллы опухли — так же, наверное, как и у него самого.

— Хаскер, проследи, чтобы они не тратили времени даром с этими лошадьми и мулами! — приказал он. — И ты, Джап. И чтобы никаких стычек между вами! — Отрывистым кивком головы он распустил сержантов.

Они бегом бросились прочь, стараясь держаться подальше друг от друга.

— Что делать нам? — спросил Элфрей.

— Возьми себе на подмогу пару рядовых и разделите пеллюцид поровну между всеми. Так будет легче везти. Но втолкуй им как следует, что порошок не роздан, они его только везут. И если кому-нибудь втемяшатся в голову другие идеи, пострадают не только их задницы.

Элфрей кивнул и ушел.

Коилла медлила.

— Ты выглядишь… странно, — сказала она. — С тобой все в порядке?

— Нет, капрал, не все. — Слова Страйка сочились ядом. — На случай, если ты не заметила: мы должны были прибыть с докладом к Дженнесте много часов назад. А это может значить, что нам перережут глотки. А теперь делай, что тебе сказано!

Она метнулась прочь.

Он проклинал взошедшее солнце, а обрывки сна все еще не покидали его.

Оставив позади развалины человеческого поселения и разбитое, истоптанное поле битвы, они направились на северо-восток.

Тропа, по которой они двигались, поднималась вверх. Теперь они смотрели на равнины сверху. Освобожденные грифоны разбрелись по зеленой траве.

Страйк возглавил колонну. Едущая рядом с ним Коилла показала пальцем на грифонов и произнесла:

— Ты завидуешь им?

— Кому, зверям?

— Они свободнее нас.

Фраза удивила Страйка. Прежде Коилла никогда не высказывалась, даже косвенно, по поводу ситуации, до которой низвели их расу. Однако он противился искушению согласиться с ней. В наше время орку лучше не говорить слишком свободно. Мнения обладают способностью достигать ушей, для которых они не предназначались.

Он равнодушно фыркнул и этим ограничился.

Коилла посмотрела на него с выражением любопытства и оставила тему. Они ехали в угрюмом молчании настолько быстро, насколько позволяла неровная местность.

Ближе к полудню они выехали на извилистую тропу, которая шла через узкое ущелье. Ущелье было глубоким, с поросшими травой, плавно расходящимися стенами. Благодаря этим стенам создавалось впечатление, что ущелье имеет форму клина. Из-за узости тропы в ряд могли проехать здесь не более двоих всадников. Большинство проезжали гуськом. Каменистая и осыпающаяся тропа вынудила их перейти на трусцу.

Раздраженный задержкой, Страйк выругался:

— Мы должны двигаться быстрее!

— Это тропа сэкономит нам полдня, — напомнила ему Коилла, — мы наверстаем задержку по другую сторону ущелья.

— С каждой проходящей минутой настроение Дженнесты ухудшается.

— Мы привезем ей то, чего она так хотела, и груз пеллюцида в придачу. Разве это ничего не значит?

— Для нашей госпожи?.. Я думаю, ты сама прекрасно знаешь ответ на свой вопрос, Коилла.

— Можно будет сказать, что мы встретились с упорным сопротивлением или что не сразу нашли цилиндр. — Неважно, какую историю мы расскажем; мы все равно не там. Этого достаточно. — Страйк бросил взгляд через плечо. Остальные достаточно отстали, чтобы не слышать их разговор.

— Я бы ни перед кем этого не признал, — произнес он приглушенным голосом, — но Хаскер был прав. Это произошло с моей подачи.

— Не будь слишком суров к себе. Мы все… Подожди-ка! Там, впереди!..

С противоположного конца ущелья на них что-то надвигалось.

Страйк поднял руку, подавая колонне знак остановиться. Он прищурился, стараясь понять, что это за низкая, широкая фигура движется навстречу. По всем признакам, это было какое-то верховое животное со всадником на спине. Пока он смотрел, в поле зрения показались еще несколько таких же.

Джап, который ехал сзади, бросил поводья рядовому и спешился. Он подбежал к Страйку:

— Что такое, капитан?

— Не пойму… — Тут Страйк узнал животных. — Проклятье! Киргизильские гадюки!

Хотя киргизилов часто называли так, на самом деле они гадюками вовсе не были. Это были пустынные ящерицы, гораздо ниже лошадей, но примерно такой же массы, с широкими спинами и короткими, мускулистыми ногами. Белые, как альбиносы, и розовоглазые, они выстреливали раздвоенными языками длиной примерно с руку орка. Их острые, как кинжалы, резцы выпускали в жертву смертельный яд, а колючими хвостами им ничего не стоило перебить двуногому позвоночник. Они двигались спокойно и величаво, но способны были развивать огромную скорость.

В военных действиях их использовала только одна раса.

Теперь ящерицы приблизились уже настолько, что рассеялись последние сомнения. Верхом сидел кобольд. Меньше орков, меньше большинства дворфов, кобольды были худы до истощения и имели серую кожу. Но их внешность была обманчива. Несмотря на костлявые руки и ноги и удлиненные, с почти аристократическими чертами лица, кобольды были остервенелыми, свирепыми бойцами.

К непропорционально большим головам прилегали остроконечные уши. Рот представлял собой безгубую щель, из которой выглядывали крошечные острые зубки. Нос, как у дикого кота. И золотистые глаза — глаза злобных и скупых существ.

Их необычайно тонкие шеи были обернуты кожаными ошейниками с колючками. На тонких, как тростник, запястьях, красовались браслеты с такими же колючками — острыми, словно лезвие ножа. Они угрожающе размахивали копьями и зловещими миниатюрными кинжалами.

В области воровства и грабежа кобольдам на всей Марас-Дантии практически не было равных. А когда доходило до злобного темперамента, то равных было еще меньше.

— Засада! — крикнул Джап.

Вдоль колонны слышались и другие голоса. Орки указывали вверх. С обеих сторон лощины стремительно спускались всадники на киргизилах. Привстав на стременах, Страйк увидел, как кобольды заполняют лощину, блокируя выход из нее.

— Классическая ловушка, — оскалился он.

Коилла вытащила пару дротиков:

— И мы прямиком угодили в нее.

Элфрей развернул военное знамя. Лошади, выворачивая копытами дерн, вставали на дыбы. Орки обнажали оружие, готовясь встретить врага со всех сторон.

Еще не пришедшие в себя после пеллюцида, самогона и награбленного вина, Росомахи остались без маневра. И им предстояло сразиться с врагом, намного превосходящим их по численности.

Со сверкающими на солнце лезвиями мечей кобольды шумно ринулись в атаку.

Страйк проревел военный клич. Отряд подхватил.

А потом первая волна атакующих накрыла Росомах.

ГЛАВА 5

Страйк не стал ждать, пока на него нападут.

Пришпоривая лошадь, направил ее на передового врага. Он двигался так, будто, пытаясь избежать укуса киргизила, хочет обойти его слева. Лошадь противилась. Страйк, туго намотав вожжи на руку, твердо заставлял ее держаться курса. Другой рукой с зажатым в ней мечом он замахнулся.

Захваченный врасплох быстротой этого маневра, кобольд попытался пригнуться и уйти от удара.

Слишком поздно.

Лезвие меча Страйка вспороло воздух. Голова противника слетела с плеч и, подскакивая, покатилась по тропе. Потерявший управление киргизил с сидящим на спине трупом, из шеи которого бил фонтан крови, пронесся мимо. Оказавшись за спиной Страйка, он врезался прямо в гущу орков.

Страйк уже налетел на следующего неприятеля.

Коилла метнула дротик в другого всадника. Нож вонзился в шею кобольда. Существо, вопя от боли, свалилось с киргизила.

Выбрав следующую цель, она опять метнула дротик, на этот раз из-под локтя, изо всей силы. Жертва инстинктивно натянула вожжи, так что киргизилу пришлось высоко вздернуть голову. Орудие Коиллы угодило животному прямо в глаз. Ревя от боли, зверь опрокинулся на бок, погребая под собой всадника. Оба забились в предсмертной агонии.

Выровняв лошадь, Коилла потянулась за следующими дротиками.

Когда началась атака, Джап был не в седле. Поэтому он вооружился топором, держа его обеими руками. Кобольд, которого удар меча Росомахи выбил из седла, попытался незаметно вкрасться в ряды орков. Джап расколол ему череп. Потом на дворфа налетел сбоку всадник. Джап резко повернулся и рубанул всадника по тонкой ноге, полностью перерубив ее.

Кругом бились в кровавой схватке его соратники. Примерно треть орков потеряли лошадей. Несколько лучников беспрерывно натягивали луки и выпускали во врага стрелы. Однако битва и так уже слишком напоминала рукопашную, и скоро использование стрел станет нецелесообразным.

Хаскер оказался в ловушке. Один противник наступал на него со стороны тропы. Другой, размахивая мечом, быстро спускался со склона ущелья. Проворный киргизил преодолевал головоломный спуск с потрясающей легкостью. Лошадь Хаскера, охваченная страхом перед ящерицей, становилась на дыбы и жалобно ржала. Он рубил направо и налево.

Оркская стрела ударила в грудь кобольда на склоне, сбив его со спины ящерицы. Теперь Хаскер мог полностью переключиться на другого врага. Лезвия их мечей со звоном сошлись, разошлись, сошлись опять.

Вражеский меч царапнул Хаскера по подбородку. Несмотря на остроту стали, рана не была серьезной, но орк потерял равновесие и упал с лошади. Его меч где-то потерялся. Хаскер катился между топочущими копытами и раскачивающимися хвостами рептилий. В него метнули копье и промахнулись лишь на дюйм. С трудом поднявшись на ноги, он выдернул копье из земли.

Кобольд, который вышиб его из седла, приблизился, чтобы завершить дело. Времени повернуть копье не оставалось. Хаскер взмахнул им, пытаясь отбить удар противника. Меч расколол древко пополам. Полетели щепки. Отшвырнув короткий обрубок, Хаскер размахнулся оставшимся, словно удлиненной дубинкой. Сокрушительный удар пришелся кобольду прямо в лицо. Тот рухнул на землю.

Хаскер бросился к нему и принялся бешено лупить башмаком по голове. Потом подпрыгнул и изо всей силы, с согнутыми коленями и сжатыми кулаками, обрушился на грудь противника. Грудная клетка кобольда треснула. Из носа и рта хлынула кровь.

Элфрей сражался за знамя Росомах. Кобольд, стоя в стременах, схватился за древко. Элфрей, с выражением мрачной решимости на лице, вцепился в знамя мертвой хваткой. Костяшки пальцев у него побелели от напряжения. Древко прыгало вверх-вниз. Для такого хрупкого на вид существа, какими являются кобольды, этот оказался на редкость стойким. Со щелочками злобных глаз, с оскаленными острыми зубами, он угрожающе шипел и не отпускал знамя.

Он был уже близок к завоеванию своего приза, когда Элфрей наградил его «поцелуем Орка».

Бросившись вперед, он головой, точно тараном, ударил кобольда в костлявый лоб. Существо опрокинулось навзничь, отбросив древко, как будто это была раскаленная кочерга. Элфрей древка не выпустил и вонзил его заостренный конец в живот нападающего.

Потом повернулся, готовый сделать то же самое с первым попавшимся кобольдом, которому не повезет оказаться рядом. Рядом оказались орк-рядовой и кобольд-всадник. Они обменивались ударами, и Росомахе приходилось худо. Выбрав момент, кобольд быстро нагнулся. Его кинжал стремительно вырезал в груди орка кривое X. Воин упал.

Пришпоривая коня, Элфрей со знаменем, как с пикой — наперевес, — галопом налетел на врага. Заостренное древко пронзило того насквозь. Теперь наконечник торчал из спины кобольда, оттуда фонтаном забила кровь.

Двигаясь вдоль тропы, Страйк направлялся к своему очередному противнику. Он не был уверен, к какому именно по счету — то ли четвертому, то ли пятому. Он редко их считал. После второго или третьего убитого им врага он отпустил поводья, предпочитая, чтобы руки были свободны. Теперь он держался на лошади и управлял ею исключительно за счет того, что сдавливал ей бока ногами. Это был старый оркский трюк, и Страйк в нем поднаторел.

Кобольд, к которому он сейчас приближался, держал в руке большой, богато украшенный щит; первый раз Страйк видел кобольда со щитом. Наверное, данный конкретный тип из военачальников. Страйка больше беспокоило, что щит может помешать ему прикончить врага. Он решил применить иную тактику.

Выбрав момент, когда он вот-вот должен был поравняться с рептилией, он ухватил свою лошадь за гриву и дернул. Лошадь замедлила ход. Двигаясь параллельно с киргизилом, он схватился за уздечку на огромной пыхтящей морде. Избегая змеиного языка животного, он дернул уздечку вверх. Задыхаясь, киргизил забился, длинными когтями прорывая в земле глубокие борозды. Хрипя, он крутил головой, стараясь освободиться от сбруи.

Страйк пришпорил лошадь каблуками. Ей пришлось нелегко — она не только везла Страйка, но и тащила за собой рептилию со всадником. Не в состоянии больше управлять киргизилом, кобольд свесился с седла, безуспешно пытаясь достать Страйка мечом.

Шея киргизила все больше гнулась в ту сторону, куда тянула лошадь Страйка. Наконец киргизил грузно накренился и начал опрокидываться. Кобольд, испустив вопль ужаса, соскользнул со спины рептилии и бросил щит. Страйк отпустил уздечку киргизила. Не обращая внимания на зверя, который бился, стараясь встать на ноги, он круто развернул лошадь в сторону упавшего кобольда. А потом резко дернул за гриву, и лошадь встала на дыбы.

Кобольд был уже на коленях, когда копыта раздробили ему череп.

Страйк огляделся. Увидел Коиллу. Она потеряла коня и находилась сейчас в самой гуще свирепой схватки. В ее сторону направлялись несколько пеших бандитов.

Она уже не могла удерживать их на расстоянии, метая дротики; битва перешла в рукопашную. Пользуясь дротиками как кинжалами, она колола и рубила, крутилась вокруг своей оси и ныряла, уходя от ударов копий и мечей.

Один особенно злобный кобольд отлетел в сторону — ее нож перерезал ему глотку. На его место незамедлительно прыгнул следующий. Когда он взмахнул мечом, она поднырнула ему под руку и быстро нанесла два удара в сердце. Кобольд рухнул. Но перед нею появился третий враг, на этот раз вооруженный копьем всадник. Он был слишком далек, чтобы его можно было убить кинжалом или ножом, и слишком близок, чтобы метнуть дротик. Загипнотизированная видом острия — угрожающего, колючего, — она отступила на шаг назад.

Сзади на плечо твари обрушился топор. Во все стороны брызнула кровь; рука, сжимавшая копье, отделилась от туловища. Страшно крича, всадник полетел на землю.

Джап, размахивая окровавленным топором, подбежал к Коилле.

— Нам долго не продержаться! — крикнул он.

— Продолжай убивать!

Элфрей отшвырнул ногой пешего кобольда, одновременно сражаясь на мечах с другим, сидящим на киргизиле. Гигантская ящерица клацала зубами. Испуганная лошадь Элфрея пятилась. Поблизости двое рядовых Росомах разделывали на ленты вражеского всадника.

Хаскер наконец отыскал свой меч, но его выбил кобольд, проносящийся на киргизиле мимо. Тут же рядом замаячил второй всадник. Глядя на пустые руки Росомахи, он злобно оскалился. В воздухе сверкнул ятаган. Хаскер пригнулся. Лезвие просвистело над головой. Хаскер заехал противнику кулаком в лицо. Другой рукой он сжал руку с мечом и давил до тех пор, пока кости не прорвали кожу. Кобольд взвизгнул. Хаскер принялся бить его в лицо и бил до тех пор, пока тот не выпустил меч. Подхватив оружие, орк пронзил тварь насквозь.

Жаждущий крови, он бросился на очередного всадника, находящегося к нему спиной, и стащил его с киргизила. Тонкие руки и ноги существа щелкали, словно ломающаяся солома.

Мимо, припадая к земле, с воем пробежал рядовой Росомаха. Киргизил хлестнул его хвостом. Росомаха врезался в толпу сражающихся, и образовалась такая куча-мала, что невозможно было разобрать, где чьи руки и ноги.

Последний из перегородивших дорогу Страйку оказался не только настырным, но еще и умелым воином.

Поскольку киргизил был ниже лошади, капитану Росомах, чтобы скрестить оружие со своим врагом, приходилось наклоняться. Это неудобство, в сочетании с воинским мастерством кобольда, очень затруднило схватку. Каждый удар парировался, и тут же следовал контрудар.

После минуты равной борьбы первым линию обороны прорвал меч кобольда. Он пронзил Страйку плечо. Хлынула кровь.

В ярости Страйк с новой энергией бросился в атаку. Он нанес противнику серию стремительных ударов, надеясь силой победить его мастерство. Бесконечным выпадам недоставало красоты и точности, но вскоре эта тактика начала приносить дивиденды. Кобольд не выдержал натиска, защитные реакции его слабели.

И вот лезвие Страйка рассекло вздернутое ухо кобольда. Тварь пронзительно завопила. Следующий удар разворотил ему плечо. Последовал новый, полный муки крик.

Третий свирепый удар Страйк нанес бандиту по голове. И все было кончено.

Задыхаясь, с горящими от напряжения мышцами капитан Росомах откинулся в седле. Впереди, на тропе, кобольдов больше не наблюдалось.

Что-то с силой толкнуло сзади его лошадь. Животное подскочило. Не успев оглянуться, Страйк почувствовал удар в спину. Вокруг его тела обвилась когтистая рука, больно сдавила грудь. Горячее дыхание опалило ему шею. Появилась другая рука, с ятаганом, сделала движение по направлению к его горлу. Схватив врага за запястье, Страйк помешал ему осуществить свои намерения.

Лошадь, не сдерживаемая больше ничем, неслась во весь опор. Страйк краем глаза увидел киргизила без всадника; должно быть, именно его хозяин атаковал сейчас Страйка со спины.

Страйк выкручивал запястье врага, намереваясь сломать его, и одновременно раз за разом вонзал локоть другой руки в солнечное сплетение кобольда. Послышался горловой стон. Кинжал выскользнул из руки твари и отлетел прочь.

Сбоку показался еще один верховой бандит. Он размахивал ятаганом.

Страйк ногой ударил его в тонкое плечо. Пока восстанавливал равновесие, ослабил хватку, и кобольд, сидящий у него за спиной, тут же убрал руки. Страйк еще раз ударил врага локтем и нацелился вновь двинуть ногой всадника. Но на этот раз промахнулся.

Лошадь неслась дальше. Кобольд на киргизиле не отставал, даже слегка обгонял его.

Теперь крохотные омерзительные ручки скребли Страйка по поясу. Ухитрившись повернуться, он попытался сбить нежеланного пассажира на землю. Костяшками пальцев ударил в лицо, но безрезультатно.

Тонкие руки опять проворно обхватили его за талию, тиская, щупая, лапая. И тут Страйк осознал, что этому бандиту надо.

Ему нужен цилиндр.

Не успел он осознать это, как кобольд достиг своей цели. Издав победоносное шипение, он схватил артефакт и рывком вытащил его.

Страйк чувствовал, как бесценное сокровище уходит, исчезает, пропадает. Время замедлилось, стало мягким и податливым. Следующее мгновение растянулось, превратилось в вечность.

А потом медленно, словно во сне, произошли одновременно несколько событий.

Схватившись за болтающиеся поводья, Страйк изо всей силы дернул. Голова животного резко откинулась назад. Все тело лошади содрогнулось.

Кобольд на киргизиле медленно приподнялся в седле, протянув руку, когтистая ладонь открыта.

Над правым плечом Страйка плавно скользнул какой-то предмет. В полете он кувыркался, на полированной поверхности играл свет.

Бешеный темп времени восстановился.

Всадник подхватил предмет.

Лошадь Страйка осела.

Он упал на землю первым и покатился по тропе. Кобольд отстал на несколько метров. Перед глазами у Страйка все крутилось, от удара перехватило дыхание. Катясь, капитан Росомах смотрел, как его лошадь с трудом поднялась и галопом поскакала прочь, в дальний конец ущелья, в том же направлении, что и всадник с цилиндром.

Кобольд, лежащий рядом, застонал. Охваченный безумной яростью, Страйк накинулся на него и дал волю гневу. Упершись коленями кобольду в грудь, он колотил его по физиономии, пока не превратил ее в кровавое месиво.

Послышался пронзительный звук.

Страйк поднял глаза. Похититель цилиндра удалился уже на изрядное расстояние. И остановившись, держал в губах тонкий, цвета меди, рожок.

Когда звук докатился до всадников, окруживших Коиллу и Джапа, они прекратили сражаться и бросились бежать.

Джап прокричал:

— Смотрите!

Все кобольды отступали. Большинство уходили на своих двоих; некоторые поймали потерявших ездоков киргизилов. Они удирали в направлении входа в ущелье или карабкались вверх по крутым склонам. Горстка орков преследовала уходящих тварей, но большинство Росомах зализывали раны.

Коилла увидела Страйка. Тот шел, прихрамывая.

— Можно двигаться дальше! — сказала она.

— Цилиндр, — прорычал Страйк. Голос его звучал, как у безумного.

Дополнительных объяснений не понадобилось. Все поняли, что произошло.

Джап, топоча ногами, кинулся по тропе. Прикрыв глаза ладонью, он вгляделся вдаль. Разглядел всадника на киргизиле. Тот как раз поднимался по стене ущелья и был уже у самого выхода из него. На глазах у Джапа они достигли вершины. И прежде чем исчезнуть из виду, секунду постояли там, четко вырисовываясь на фоне солнца.

Джап трусцой вернулся обратно, к Страйку и Коилле.

— Ушли, — доложил он.

Лицо Страйка было черно от ярости. Он молча повернулся и направился к остальным воинам.

Капрал и сержант, обменявшись пустыми взглядами, последовали за ним.

Там, где сражение было особенно яростным, землю усеивали мертвые и раненые кобольды, опрокинувшиеся на землю лошади и киргизилы. По крайней мере полдюжины орков пострадали от ранений, не относившихся к категории легких, но по-прежнему стояли на ногах. Один лежал на земле, и за ним ухаживали.

Завидев своего командира, Росомахи двинулись навстречу.

Страйк, сверкая глазами, подошел к Элфрею.

— Какие потери? — рявкнул он.

— Дай мне время, я как раз подсчитываю.

— Тогда хотя бы приблизительно. — Это было сказано угрожающим тоном. — Ты обязан заменять полкового врача; докладывай.

Элфрей ответил сердитым взглядом. Однако, когда капитан в таком настроении, с ним лучше не связываться.

— Похоже, погибших нет. Хотя у Меклуна плохая рана. — Элфрей кивнул в сторону лежащего на земле солдата. — У других тоже глубокие раны, но они могут стоять.

Хаскер, стирая кровь с подбородка, произнес:

— Везучие как черти, вот мы какие.

Страйк яростно воззрился на него:

— Везучие?.. Эти ублюдки захватили цилиндр!

Шок, охвативший отряд, казалось, можно было пощупать руками.

— Проклятое когтистое ворье! — негодующе воскликнул Хаскер. — За ними!

Росомахи ответили хором одобрительных возгласов.

— Подумайте! — проревел Страйк. — К тому времени, пока мы поймаем лошадей и перевяжем раненых…

— Почему бы тогда не послать в погоню небольшой отряд? — предложила Коилла. — А остальные могут последовать позже.

— Враг превзойдет такой отряд численностью. К тому же киргизилы могут пройти даже в местах, где нам не пробраться. Их уже и след простыл!

— Тогда почему бы нам сначала не привести себя в порядок? — вставил Элфрей. — Все равно не известно, где они сейчас.

— Тут вокруг много раненых кобольдов, — напомнил Хаскер. — Мы заставим их рассказать все! — Чтобы подчеркнуть смысл сказанного, он вынул нож и провел пальцем по лезвию.

— А ты разве говоришь на их адском языке? — осведомился Страйк. — А кто-нибудь из вас говорит?

Никто не отозвался.

— Как я и думал… Так что пытка вряд ли поможет.

— Нам не следовало входить в ущелье, не послав сперва разведчиков, — угрюмо пробурчал Хаскер.

— Я как раз в подходящем настроении, чтобы слушать твой нудеж, — сказал Страйк. Его лицо стало жестким, как кремень. — Если у тебя есть претензии к моим действиям, то высказывайся сейчас.

Хаскер всплеснул руками в умиротворяющем жесте.

— Нет, командир. — Он включил одну из своих пустых, ничего не выражающих улыбок. — Просто подумал вслух.

— Размышления — не самое твое сильное место, сержант. Предоставь это мне. Это относится и ко всем!

Снова воцарилось напряженное молчание. Его нарушил Элфрей.

— Что будем делать, капитан?

— Для начала надо поймать лошадей. Если Меклун не сможет ехать, сделайте для него носилки. — Он дернул головой в сторону побоища. — Ни одного кобольда в живых не оставляйте. Перережьте им глотки. За дело!

Росомахи разошлись.

Коилла осталась. Она внимательно смотрела на Страйка.

— Молчи, — сказал он. — Я знаю. Если мы не вернем эту проклятую штуковину обратно, на нас можно ставить крест.

ГЛАВА 6

Дженнеста стояла на самом верхнем балконе самой высокой башни своего дворца.

Сзади шумел восточный океан. Она смотрела на северо-запад, где над Таклакамиром, внутренним морем, поднимался кудрявый розовый туман. За ним можно было разглядеть городские шпили Уррабитона, что на самом краю пустыни Ходжангер. Ходжангер, в свою очередь, в конце концов уступал дорогу ледяному полю. Оно виднелось на горизонте, алое от солнечного света.

Дженнесте картина напоминала замерзшую приливную волну — но не морской воды, а крови.

Налетел ледяной, жесткий, как лезвие, ветер. Он всколыхнул вишневые драпировки над входом на балкон. Дженнеста плотнее запахнула окрашенный в молочный цвет плащ из шкуры саблезубого тигра. Погода плоха не по сезону и с каждым годом становится хуже.

Наползающие ледники и жестокие ветры казались отражением в природе человеческого вторжения; захватывают все большую и большую территорию, вырывают из земли сердце, нарушают естественное равновесие.

И пожирают магию Марас-Дантии.

Дженнеста слышала, что на юге, где человеческие колонии самые большие и волшебство почти (а то и вовсе) не действует, люди даже отказались от священного имени и стали называть мир Центразией. По крайней мере так делают Уни, а они более многочисленны, чем Поли.

Она задумалась, не в первый раз задавая себе вопрос: а как бы мать ее, Вермеграм, отнеслась к этой ереси? Нет сомнения, она бы отдала предпочтение тем, кто идет по Тропе Многобожия. В конце концов, они придерживаются пантеистских догматов, примечательно схожих с догматами древних рас. Именно по этой причине их поддерживает сама Дженнеста. И будет поддерживать — пока находит это целесообразным. Но вот одобрила бы ее мать, наяда, то, что Дженнеста фактически примыкает к вторгшимся захватчикам, — вопрос неясный. Несмотря на то, что супруг самой Вермеграм был человеком.