Игры вчетвером

– Мало этих идиотов-сценаристов на мою голову, так еще и с автобусом не повезло. Все против меня! – Тим открыл окно и швырнул окурок, а потом подставил лицо под дождь. – Знаешь, если я сегодня решу купить кладбище, люди с завтрашнего дня перестанут умирать, вот увидишь!

Они проехали уже два с половиной часа, а Тим все не мог успокоиться, понося последними словами сценаристов, режиссера и критиков, написавших про его игру в сериале уничтожающую рецензию.

– Если ты немедленно не заткнешься и скажешь еще хоть слово об этом чертовом сериале, я разверну машину, и мы поедем прямо в съемочный павильон, чтобы ты мог при мне поубивать всех на месте, понял? – не выдержала Джо и, оторвав взгляд от дороги на пару секунд, свирепо посмотрела на брата.

– Про-о-о-сти, – кривляясь, ответил Тим, подражая Томасу.

Ко всему прочему Энн бросила его на следующий же день после того, как его герой по сценарию погиб в автомобильной катастрофе.

– Она явно любила не меня, а моего героя Димитрия, – опять завел свою волынку Тим. Он играл в сериале грека-официанта и произносил слова со странным акцентом, напоминающим речь лондонских греков, пакистанцев и итальянцев. – Ладно, ну ее к черту! Она просто старая корова. Но пока мне не повезет в любви, мне не улыбнется счастье ни в чем!

Не в силах больше это выслушивать, Джо свернула к бензозаправочной станции, чтобы немного проветриться. Она с удовольствием зашла в павильон, дала детям деньги на видеоигры, а сама подошла к стойке выпить с Тимом по чашечке кофе.

– Простите, молодой человек, – обратилась к брату пожилая женщина, вытиравшая стойку. – Вы не с телевидения?

– Да, – гордо сказал Тим, сразу приосанившись.

– Так и думала, что видела вас. Я не люблю смотреть в этот ящик, но мой маленький песик обожает, когда экран светится и что-то там двигается.

Тим сразу сник.

– Господи! Стоит только подумать, что хуже уже некуда, как обнаруживается, что я единственная собачья радость, – сказал он горько.

К счастью для Джо, это стало последней каплей для его гордости, и Тим до конца путешествия погрузился в мрачное молчание. Через два с лишним часа они, наконец, немного поплутав, доехали до пустынного морского берега, на котором провели значительную часть своих школьных каникул. Тим вздохнул с облегчением и заметно повеселел.

– Помнишь, Джо, как мы ждали в детстве, когда сюда завезут новую партию мороженого? – улыбнулся брат, высовываясь из окна, чтобы осмотреться.

Место, куда они прибыли, можно было описать, как небольшую деревушку с несколькими магазинчиками, отделенную дорогой от серого галечного пляжа. На одном краю деревни стояла пара полуразрушенных домов, в которых мальчишки играли в войну. Джо проехала мимо паба, во времена их детства называвшегося «Красный лев», а сейчас его перекрасили и дали название «Морской прибой». Джо повернула на широкую площадку перед пляжем и заглушила мотор. Ни Томас, ни Софи не подняли головы от своих тетрисов, зато она и Тим посидели несколько минут, наслаждаясь знакомым видом. Прямо в центре пляжа под трепещущим на ветру разноцветным тентом расположилась семья – папа, мама и трое детей. Они устроились за раскладным столиком и перекусывали сандвичами из большой коробки. Все, как один, в ярких куртках, спортивных штанах и резиновых сапогах.

– Ах, все тот же неистребимый британский дух! – прокомментировал Тим. – Разверзнись ад, случись наводнение или ураган, англичане все равно будут сидеть на пляже и впихивать в детей сандвичи, потому что морской воздух полезен для здоровья и стимулирует пищеварение.

– А помнишь то лето, если его можно было назвать летом, – рассмеялась Джо, – когда отец решил, что мы чудесно проведем здесь время, хотя мы не могли пройти прямо даже пару метров – такой здесь был ветер?

– Еще бы! – кивнул Тим. – Как ты думаешь, мы приехали сюда тогда, потому что отец считал, что это закаляет характер, или потому, что мы не могли позволить себе ничего лучшего?

– Думаю, и то и другое, – пожала плечами Джо. – Но, как бы тут тогда ни было, у нас действительно появилась возможность закалить силу воли, когда мы мерзли и спасались силой воображения, представляя, что мы на африканском побережье, помнишь? Ладно, пойдем, надо заплатить за коттедж.

Джо с Тимом вышли и прошли вдоль пляжа в ту сторону, где виднелась ограда кемпинга «Морской пейзаж».

– Слабая надежда, что мы встретим кого-нибудь из старых знакомых, правда? – предположил Тим.

– Люди почти перестали ездить сюда с тех пор, как здесь стали загадочно исчезать влюбленные парочки, – своим самым «зловещим» голосом ответила Джо, вспомнив, как они по ночам в детстве пугали друг друга страшными историями.

В кемпинге все осталось по-прежнему. Те же неизменные двухкомнатные деревянные коттеджи, некоторые из них были заняты, некоторые стояли пустыми. Коттедж, что они занимали когда-то с родителями, оказался занятым. Джо и Тим вздохнули почти одновременно, но не признались друг другу, что хотели бы остановиться в нем. Они прошли к единственному кирпичному домику, в котором располагалась администрация кемпинга, встретив несколько пенсионеров и молодых пар с маленькими детьми по дороге. Им достался коттедж под номером 24, ничем, кроме номера, не отличающийся от остальных.

– Деточка, мы снова дома! – заорал Тим, прыгая по траве. – И он остался точно таким же, как был сто лет назад. Ура!

– Это не тот, – заспорила Джо детским голоском. – Тот был шестой, шестой, шестой!

– Господи, такое впечатление, что здесь остановилось время, – вздохнул Тим.

Они зашли в коттедж осмотреться. Все те же плохо закрывающиеся окна, те же синтетические шторы, которые яростно захлопали, стоило открыть дверь. И стоял все тот же запах сырости и затхлости. Покрывала на кроватях были ветхими от времени, шторы были будто истерзаны кошачьими когтями, а ковер был протерт почти до дыр.

– Слава богу, что мы взяли свои постели. Неизвестно, что тут можно подцепить, – брезгливо скривилась Джо.

К девяти часам вечера детей, непривычных к морскому воздуху, сморил сон. Небольшой газовый камин в гостиной больше чадил, чем грел. Джо с Тимом резались в карты, как когда-то в детстве.

– Как ты думаешь, родителям действительно нравилось здесь отдыхать или они приезжали сюда просто по инерции? – спросил Тим, когда Джо надолго задумалась над очередным ходом.

– Забавно, но я недавно тоже об этом подумала, – сказала Джо, положив на стол карты рубашками вверх. – Ничто так не способствует анализу семейных отношений, как собственный развод.

– И какие выводы? – поинтересовался Тим, откидываясь на спинку пластмассового кресла – неизбежной части обстановки всех кемпингов туманного Альбиона.

– Странно, но я ни в чем не уверена в отношении наших родителей, – нахмурилась Джо. – Скажи, ты когда-нибудь видел, чтобы они ссорились между собой? Лично я не помню.

– Я тоже не могу припомнить такого. Но, знаешь, сейчас, вспоминая их тогда, я бы не сказал, что они были особенно счастливы друг с другом. Про них как-то язык не повернется сказать: «Они жили долго и счастливо и умерли в один день». Дай бог им здоровья! – добавил Тим и налил до краев белое вино в два бокала. – Давай выпьем за них!

Джо хмыкнула, но взяла свой бокал и чокнулась с братом. Ее удивила проницательность Тима, который, несмотря на то, что был тогда легкомысленным сорванцом, сумел сделать правильный вывод из своих детских впечатлений. Она этого не ожидала.

– Думаю, просто в те времена развод считался чем-то постыдным, – добавил брат.

– Что? Ты считаешь, что они думали об этом? – Джо была шокирована.

– А разве не все супруги иногда хотят расстаться? – спросил Тим, закуривая сигарету.

– Возможно. Но ты никогда по-настоящему не веришь, что это сделают именно твои родители. Дети всегда считают, что их семья – самая постоянная величина в мире, – Джо запнулась, вспомнив Томаса и Софи, спящих в соседней комнате. Ее уже развезло от вина, и она чувствовала, что может в любую минуту заплакать.

– В наше время все изменилось, – сказал Тим, словно почувствовав ее состояние. – Дети уже не так ранимы. Сейчас сплошь и рядом неполные семьи.

– Это ужасно, правда? – всхлипнула Джо. – У всех детей должно быть счастливое, безоблачное детство. Им необходимо расти с матерью и отцом.

– И что хорошего это принесло нам? – поинтересовался Тим, нервно потушив сигарету в пепельнице. – У нас с тобой было якобы счастливое детство, правда? И посмотри на нас! Сидим тут вдвоем в этом богом забытом месте в ненастную августовскую ночь. Ты только недавно развелась и осталась с двумя детьми на руках, а я... не смог удержать даже женщину, которой почти тридцать.

«Он прав, – рассуждала Джо. – Мы грызем себя из-за того, как подействуют наши поступки на психику детей, а ведь существуют тысячи обратных примеров, когда в самых неблагополучных семьях, вопреки всем обстоятельствам, вырастают очень уверенные в себе и счастливые люди, и наоборот».

Джо вдруг подумала, что гораздо больше на детей влияют не поступки родителей, а их настроения и чувства. И если удастся успешно защитить детей от своих эмоциональных проблем, справившись с ними, у детей есть все шансы избежать психологических последствий развода.

– А ты была настолько подавлена уходом Джефа, сестричка, что даже отвергла самого честного и порядочного и, признайся честно, самого красивого парня, проявившего к тебе интерес, – ворвался в мысли Джо голос брата.

– Прости? – растерялась Джо. Она немного опьянела и никак не могла сообразить, кого имеет в виду Тим. Шона? Мартина? Она забыла, что брат ничего не знает о последнем. – О ком ты говоришь?

– О Коноре! Ко-о-нор! Знаешь такого? – раздраженно ответил Тим, отпивая вино и глядя на нее через бокал.

– Да-да, знаю! Черт возьми! – возмутилась Джо, вскакивая на ноги. Ее слегка качнуло. – Но это случилось почти сразу после ухода Джефа, и я была не готова к этому. Я вообще не хотела ни с кем встречаться тогда! Я ненавидела всех мужчин! – в запальчивости крикнула она и топнула ногой.

– Слушайте! Слушайте! Слушайте! – завопил Тим, опьяневший не меньше, чем она. – Что ж ты начала встречаться с Шоном сразу после этого?

– Не сразу, а через несколько недель! – кипятилась Джо, зная, что спорит просто из вредности. – И с ним другое дело. Я его совсем не знала. А это гораздо легче.

Джо пыталась сфокусировать взгляд на глазах Тима, чтобы понять его реакцию на столь неоспоримый довод. Но брат только издевательски фыркнул. Она немного походила по комнате, чтобы успокоиться, и села на место.

– Мне просто хотелось снова почувствовать себя привлекательной женщиной, вот и все! – обиженно сказала Джо. – А отношения с Конором тогда только бы все усложнили, – добавила она и заметила, что в ее бокал залетела мошка. Она попыталась ее вытащить.

Тим наблюдал за ее усилиями, а потом перегнулся через стол и посмотрел на нее в упор.

– Почему? – спросил он, пристально глядя в глаза.

– Почему? Ты еще спрашиваешь? – Джо округлила глаза, откинулась назад и уставилась в потолок. – Возможно, потому, что я знала его всю жизнь, потому что он твой лучший друг, потому что он знает наших родителей, – перечисляла она, загибая пальцы. – Я имею в виду, что, если бы у нас ничего не получилось, это разрушило бы все отношения между нами!

Тим якобы схватил воображаемую трубку телефона и набрал номер. Потом сосредоточенно нахмурился, как будто слушая гудки.

– Алло! Здравствуйте, это телестудия? Моя сестра готова выступить в женском ток-шоу на тему «Как правильно выбирать мужчин». Спасибо, мы утром перезвоним!

– Ха-ха и ха! – Джо выпрямилась. – Хотя ты прав. Наверное, я не умею делать правильный выбор. Но для меня тогда отношения с Шоном стали просто развлечением, не затрагивающим чувства.

– Стоп, стоп, стоп! Связь всегда затрагивает чувства! Всегда!

– Я не согласна. Только в том случае, если ты кого-то любишь! К несчастью, я полюбила Шона, прежде чем обнаружила, какой это двуличный... двуличный... негодяй.

Джо отвернулась к окну с повлажневшими глазами и погрузилась в воспоминания. Дождь барабанил в окно, и капли собирались в струйки, стекая вниз.

– Ты так считаешь? – мягко спросил Тим. – Что любишь его? Я в этом сильно сомневаюсь. Мне кажется, что твои чувства просто подогрелись, потому что все закончилось. А если бы все продолжалось как раньше, ты бы со временем охладела к нему.

Джо пожала плечами и вздохнула. Она только сейчас почувствовала, как сегодня устала. Столько часов за рулем, а уже почти два часа ночи.

– Беда в том, что этого я никогда уже не узнаю, – сказала она. – Я знаю только, что между нами все кончено и что я стала ощущать себя старой развалиной.

Они посидели молча. Чуть слышно шипел камин и хлестал дождь за окном, сливаясь с шумом прибоя. В том, что говорил Тим, была доля правды, но Джо могла признаться сейчас себе, что после года связи с Шоном по-прежнему страстно его хочет. «Может, когда у тебя двое детей и ты с трудом выкраиваешь время для свиданий и редко видишься с любовником, то чувствуешь иначе, чем когда живешь с человеком в браке? Осталась бы страсть в наших отношениях, если бы мы были вместе постоянно, или нет, я уже никогда не узнаю», – грустно подумала она.

– Ты разговаривала с ним еще раз? – спросил Тим, вставая и относя бокалы в раковину.

– Увы, да, – вздохнула Джо. – Я не хотела, но ничего не смогла с собой поделать. Мне хотелось кое-что узнать.

– И?

– Узнала, что у него очень красивая жена и двое детей, которые живут в Дербишире, – объяснила Джо, вставая и потягиваясь. – И еще, что он тут же бросит их, стоит мне дать ему шанс.

– Понимаю, – скривился Тим. – И как ты поступишь?

Джо зевнула и опять потянулась.

– Бог его знает, Тим. Я то ненавижу его, то хочу позвать к себе и попробовать стать счастливой, наплевав на всех остальных.

ГЛАВА 29

Мартин открыл черный кожаный кейс и достал фирменный красный футляр от Картье и пододвинул по столу к Джо.

– С днем рождения!

Джо стало неловко. Во-первых, потому, что она ничего не подарила Мартину месяц назад, когда у него был день рождения. А во-вторых, она хотела на этом обеде отказаться от тех отношений, что он предложил ей в Ницце.

– Мартин, они потрясающе красивы! – воскликнула Джо, прикладывая к руке модный золотой браслет с баснословно дорогими часиками. – Но я никак не могу их принять.

– Ради бога, почему? – удивился Мартин.

– Потому, что это подарок, который дарят любимой, – ответила Джо, с сожалением укладывая часы обратно в футляр и защелкивая его. – А мы с тобой просто друзья.

– А-а-а, – протянул Мартин. – Чувствую, что таким образом ты деликатно даешь мне отставку?

Джо жалко улыбнулась и поковыряла вилкой салат в тарелке. В душе она проклинала Мартина за такой шикарный подарок, все усложнивший.

Она хотела расстаться с ним совсем по-другому. Джо вздохнула и посмотрела Мартину в глаза.

– Знаешь, я много думала о том, что ты предложил тогда в Ницце. – Джо опустила глаза в тарелку и перемешала салат. – Ты замечательный человек и как никто другой подходишь для этого, но...

– Ах да, сейчас будет знаменитое «но»! – прервал ее Мартин с каменной улыбкой.

– Но я просто думаю, что не готова сейчас к таким отношениям. Как я теперь поняла, я слишком рано стала встречаться с Шоном после того, как распался мой брак. Мне тогда надо было сначала разобраться в себе и понять, чего я хочу от жизни. И сейчас, Мартин, ситуация повторяется. Я не хочу больше торопиться и наступать на те же грабли, понимаешь? Мне слишком дорого это обходится, – сказала Джо с виноватой улыбкой.

– Понимаю, – ответил Мартин, явно не ожидавший такой исповеди. – Спасибо за откровенность, – добавил он и немного расслабился. – Я буду счастлив оставаться твоим другом так долго, как ты сама этого захочешь.

Они ели в молчании. Мартин, как обычно, разделил свою порцию на составляющие и ел только то, что считал полезным. Джо подумала, какой он основательный во всем и целеустремленный. «Вот передо мной сидит замечательный мужчина – привлекательный, богатый, порядочный, добрый. Он явно хочет жениться на мне. И готов терпеливо ждать, пока я дозрею до любовных отношений, не думая о себе. А я? Вожу его за нос, потому что никак не могу забыть страстных свиданий с телевизионным оператором, снимавшим квартиру для любовных игр и скрывавшим свою семью на севере», – размышляла Джо.

– Спасибо, – тихо сказала она, дотрагиваясь до руки Мартина. – И за это тоже, – добавила она, придвигая к нему по столу красный футляр.

– Джо, ты не имеешь права отказываться от подарка. Это подарок друга. Мы же друзья? – сказал он, отодвигая футляр назад. – И потом, я не могу вернуть их назад в магазин. Я покупал их на прошлой неделе в Париже и больше туда не собираюсь. А сам их носить не могу. Они женские.

После того как Джо, еще раз поблагодарив Мартина, спрятала футляр в сумку, они доедали обед, обсуждая планы по поводу дома в Ницце, и Мартин рассказывал о своем детстве в отдаленном уголке Кента. У него были старшие брат и сестра. А родители держали небольшой бакалейный магазин, разорившийся в 1975 году, когда рядом построили огромный супермаркет.

– Но они не жаловались. Купили фургон и развозили молоко из окрестных ферм. Мы с трудом сводили концы с концами, – скривился Мартин.

Он рассказал, что отец заболел, когда не смог найти дополнительную работу. Его брат и сестра были вынуждены пойти работать сразу после окончания средней школы, чтобы помочь семье удержаться на плаву.

– Так как я был самым младшим, я продолжал учиться после школы, а когда закончил колледж, дела в семье пошли лучше, и я смог исполнить свою мечту и заняться музыкальным бизнесом, – рассказывал Мартин. – Я был так благодарен им за все, что, когда продал свой сайт, подарил брату и сестре по два миллиона. Они сразу бросили работу, – улыбнулся он, – и теперь наслаждаются жизнью. Мне приятно это видеть.

Джо нравился этот удивительный человек все больше и больше.

– А что с твоими родителями? – осторожно спросила она.

– Оба умерли, к сожалению, – помрачнел Мартин. – Отец после инфаркта, когда мне было двадцать пять лет. А мать – от рака пять лет назад.

– Мне очень жаль, – мягко сказала Джо, напомнив себе, что ей надо утром позвонить родителям и быть с ними поласковей.

– Не расстраивайся, – вздохнул Мартин. – Это было давно, но мне бы хотелось, чтобы они пожили подольше, чтобы я мог немного их побаловать на старости лет. Господь свидетель, сколько они сделали для меня при жизни.

Когда они вышли из ресторана на улицу, Джо обняла Мартина.

– Ты замечательный мужчина, Мартин, – проговорила она ему на ухо, чувствуя, как ей уютно и надежно в его объятиях в этот холодный октябрьский вечер.

– Но не для тебя, увы, – сказал он, улыбнувшись, и выпустил ее.

– Просто друзья пока. – Джо лукаво посмотрела на него. – Но никогда не говори никогда.

Взглянув в свете уличного фонаря на новые часы, которые она успела надеть в такси, Джо обнаружила, что уже одиннадцать часов. Она достала ключ, открыла дверь и тихо разделась в холле. Джеф лежал в гостиной на диване, завернувшись в плед, и громко храпел. Пару лет назад Джо бы такая картина вывела из себя, но сейчас она просто равнодушно посмотрела на него и подошла разбудить. Она дотронулась до плеча и осторожно потрясла его.

– Что? Что? – вскрикнул он спросонья, поднимаясь и растерянно моргая. Увидев Джо, он вскочил, путаясь в пледе ногами. На каждом носке зияла большая дыра, через которую проглядывали пальцы.

– Это я. Я вернулась, ты можешь идти, – тихо произнесла Джо.

– Думаю, мне надо выпить кофе перед уходом, чтобы окончательно проснуться, – сказал Джеф, двигаясь на кухню.

Сердце Джо упало. Она так надеялась провести спокойный вечер, чтобы вспомнить и обдумать разговор с Мартином. У нее возникло подозрение, что Джеф хочет о чем-то поговорить с ней.

Она пошла за ним на кухню, чтобы выпить свою обычную чашку чая перед сном. Через пять минут, когда каждый держал в руках кружку, Джеф приступил к разговору.

– Какие у вас планы на Рождество? – спросил он. – Как всегда прибудет войско израилево?

Он старался говорить равнодушно, но Джо знала, что это не праздный вопрос.

– Господи, еще только октябрь на дворе! Но если ты имеешь в виду моих родителей и Тима, то да, они будут здесь, – сказала Джо, тяжело вздыхая, словно давая понять, что такого набора родственников с нее достаточно.

– Я просто подумал... – начал неуверенно Джеф.

«Ну вот, приехали», – подумала Джо.

– Я мог бы к вам присоединиться, – выговорил он, глядя на нее преданными глазами щенка, просящегося в теплый дом в зимнюю ночь.

– Нет, думаю, не стоит, – решительно ответила Джо, напрягаясь.

– А почему нет?

– Может, потому, что мы в разводе.

– При чем тут это? Дети будут рады, это же все-таки Рождество! – Он допил кофе и поставил пустую кружку на стол.

Джо сидела молча. Хотя до Рождества было еще два месяца, ей не хотелось омрачать этот праздник ссорой даже сейчас.

– Ты не очень-то рвался к детям в прошлое Рождество, – спокойно объяснила она. Но внутри у нее все кипело при воспоминании о том, как она просила, нет, умоляла Джефа в прошлом году провести Рождество с детьми, чтобы они не чувствовали себя брошенными. Они к тому времени уже много месяцев не жили вместе, но она считала, что такой семейный праздник дети обязаны проводить с родителями. Но нет, Джеф заявил ей тогда без всякого стыда или смущения, что они с Канди хотят насладиться этим праздником только вдвоем.

– Я очень жалею об этом сейчас, – признался Джеф, заерзав на стуле от неловкости. – Это было очень эгоистично с моей стороны, я понял и очень хочу все исправить в этом году.

«Прекрасный ход, – признала Джо, – но меня на такое уже не купишь».

– Спасибо, но нам и без тебя будет весело. Не волнуйся, – твердо ответила Джо, вставая, и отвернулась поставить кружки в раковину. Она повернулась назад и просто остолбенела, увидев, какое несчастное лицо у Джефа.

Он выглядел пожилым, даже старым. Глаза в красных прожилках, блестящие когда-то волосы потускнели и висели жирными сосульками. Он даже осунулся. Короче, ее бывший муж выглядел брошенным и несчастным. Джеф тяжело вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза.

– Все кончено, – сказал он.

– Прости? – смутилась Джо.

– Между мной и Канди все кончено. Она сказала, что устала от меня, выразилась немного иначе, но это одно и то же, правда? – сказал Джеф вдруг дрогнувшим голосом. Его губы дрожали.

Джо подошла и села рядом с ним на стол. Она погладила его, как маленького, по голове.

– Мне очень жаль, – тихо сказала она. И это было сказано честно. Восемнадцать месяцев назад Джо бы пришла в восторг, услышав, что Канди бросила его, но сейчас это оставило ее абсолютно равнодушной. Она просто пожалела Джефа. – Я думала, ты просто чем-то расстроен, – добавила она, убирая руку.

Джеф встал и подошел к окну. Он уставился в темноту двора, где много лет назад они проводили такие счастливые дни вчетвером.

– Меня расстраивает не потеря Канди, – произнес Джеф, медленно поворачиваясь к ней.

– Да?

– Меня мучает то, как я мог быть таким идиотом, что бросил тебя и детей ради такой пустышки?

«Ну, вот мы и приехали! После стольких страданий и слез я услышала от него именно то, что с самого начала думала об этой кукле, по глупости ухитрившейся сделать несчастными столько людей. И в той же самой комнате! Судьба пошутить умеет», – мрачно подумала Джо. Но она не испытывала торжества, услышав то, что когда-то так мечтала услышать от него. Ей просто стало грустно, что они с Джефом дошли до такого. Два чужих человека в той самой кухне, когда-то бывшей самым веселым местом в их доме, стоят и обсуждают его ошибку, стоившую им брака.

– Что ж, – нарушил молчание Джеф, силясь улыбнуться. – Это будет, видимо, самое одинокое Рождество в моей жизни.

«Вот истинная причина его желания прийти сюда, – подумала Джо. – Он и не думает возвращаться к ней и детям. Ему просто жалко себя и не хочется проводить праздник одному в своей маленькой тесной квартирке». Джо никогда не была там, но почему-то верила, что она тесная и темная. Она нахмурилась.

– Глупости, – с притворным оживлением сказала она. – Ты можешь поехать к своей матери! Она будет радоваться каждой минуте, проведенной с тобой. И станет за тобой с удовольствием ухаживать.

– Думаю, мне так и придется сделать... если не возникнет других вариантов, – с грустью произнес Джеф.

– Знаешь что... – вырвалось у нее против воли.

– Что? – Джеф смотрел на нее с надеждой.

– Почему бы тебе не приехать на следующий день после Святок и не забрать детей на довольно продолжительное время, – предложила она с улыбкой. – Ты можешь привезти их домой утром в Новый год.

Глаза Джефа потухли, когда он понял, что, несмотря на все усилия, его не собираются приглашать на Рождество.

– Хорошо, так и сделаю, – сказал он скучным голосом.

Через три минуты Джо с порога помахала Джефу, садившемуся в машину, и заперла на ночь дверь. Она потушила в холле свет и пошла наверх. На губах ее блуждала улыбка. Джо не могла сдержать ее, несмотря на жалость к Джефу. Ей было так приятно взять хотя бы разок верх над Джефом и видеть, как он извивается перед ней ужом, а не наоборот!

А кроме того, он заберет детей, и у нее появятся самые настоящие рождественские каникулы до самого Нового года.

ГЛАВА 30

В рождественское утро дом напоминал детский летний лагерь. Повсюду валялись сумки и носились люди с ворохами одежды в руках.

Мать и отец пытались устроиться в комнате для гостей, полностью заставленной старыми детскими игрушками и мебелью, «которая может пригодиться в один прекрасный день», а также картонными коробками со старыми фотографиями. Не говоря уже о пластмассовых футлярах с видеокассетами, на которых был снят маленький Томас. Джо и Джеф тогда увлекались видеосъемками. Увлечение быстро прошло, и бедная Софи не попала в семейные хроники. Тим расставлял посуду в столовой, старательно делая вид, что трудится, когда туда кто-нибудь заглядывал.

– Не знаю, почему ты отказалась от нашей старой кровати, я ведь тебе предлагала ее забрать? – спросила Пэм у дочери, когда они заглянули к Тиму посмотреть, как он накрыл праздничный стол. – Она бы очень подошла в комнату для гостей.

– Господи, мама, да потому, что она старая, продавленная и вся провоняла твоим Злюкой. Ее давно пора было сжечь. Как вы на ней спали, не представляю! – воскликнула Джо.

Родители приехали накануне поздно вечером, но мать уже довела ее до белого каления. Джо изо всех сил сдерживалась, пытаясь избежать скандала.

– Не смей говорить такого о моей бедной старой собаке, – возмутилась мать. – От него совсем не пахло псиной!

Любимцу матери как никакой из собак полностью подходила его кличка. Он был маленьким беспородным уродцем со злобным нравом.

– Он – настоящая реинкарнация Дракулы, – заявил как-то Тим, когда с трудом избежал острых зубов, пройдя слишком близко от собачьей миски.

К несчастью для обожавшей его хозяйки, он был страстным псом. Злюка ухитрился стать отцом уродцев-щенков, появившихся у соседской собаки вместо ожидаемых спаниелей. Соседи до сих пор не разговаривали с матерью. Три года назад пес, наконец, умер, но Пэм до сих пор горевала по нему. Он был единственным в мире существом, которого она никогда не ругала и не критиковала.

– Мам? – позвал Томас, просовывая голову в дверь, и исчез.

– Да? – ответила Джо, выходя за ним в холл больше для того, чтобы избавиться от общества матери, чем узнать, для чего ее позвал сын. Она прекрасно знала, о чем он хочет спросить утром в Рождество.

– Можно мы откроем свои рождественские чулки? – попросил Томас, уже готовый взлететь по лестнице наверх. С перил свешивалась лохматая головка Софи с горящими от нетерпения глазами. – Уже восемь часов утра!

– Да, конечно, мои милые, – улыбнулась детям Джо. – Принесите их в гостиную.

Когда они с Тимом были детьми, мать всегда заранее составляла расписание этого праздничного дня, как будто планировала важную военную операцию. Кухня становилась в этот день ее штабом, где она становилась настоящим главнокомандующим. А остальные члены семьи превращались в рядовых, по часам беспрекословно выполнявших ее приказы. Завтракали ровно в девять. Рождественские чулки открывали ровно в десять часов утра. Два тощих чулочка, в которых лежало по одному «полезному» подарку и обязательная открытка с церковным нравоучением. Мать всегда говорила, что не собирается лезть из кожи вон ради Рождества, потому что это обычный праздник, как и все остальные. И ее не интересовало, что они были детьми и мечтали о чем-то чудесном в этот день. Затем следовал рождественский ленч ровно в два часа, речь королевы в три, а ровно в три тридцать можно было открыть главные подарки. Пэм не была такой уж пунктуальной в остальные дни, но, возможно, только потому, что просто упускала это из виду. И каждое Рождество подарки сиротливо лежали под елкой, как шампанское в холодильнике, пока главнокомандующий не давал соответствующего приказа.

Джо много раз клялась себе в детстве, что, когда у нее появятся дети, она никогда не станет их так мучить ожиданием и разными расписаниями в этот день. Поэтому Рождество в доме Майлзов всегда было днем, когда все обычные порядки в доме выбрасывались за дверь. Дети делали, что хотели, и веселились от души.

Раскрасневшиеся от волнения Томас и Софи уже бежали по лестнице, прижимая к себе чулки, больше похожие на ноги слона.