Парус любви

Я просто забыла о нем. – Ее голос дрожал: она подумала, каким своевременным оказалось появление Ямайки, ибо теперь, когда она смотрела на стоящего перед ней высокого человека с чуть притененным красивым, словно изваянным, лицом, он казался ей полным незнакомцем, хуже того, наводил на нее страх. Когда она подумала о том, что было всего несколько мгновений назад, с ее губ сорвался легкий сдавленный вскрик. Подумать только, она чуть было не отдалась капитану «Морского дракона», бездушному авантюристу, который никого не щадит и заботится только об удовлетворении своей похоти.

– Вы забыли о нем? – вновь чертыхнувшись, спросил он, с глубокой досадой глядя на полуобнаженную фигурку на койке. Фигурка свернулась клубком возле Ямайки, как бы ища у него защиты. Ноги были плотно сдвинугы, но такая поза позволяла видеть плавные очертания бледных ягодиц, которые своей нежной девственной кожей будоражили его чувственность. Данте протянул руку, чтобы убрать кота с его почетного места, по девушка испуганно отодвинулась, и ее глаза вспыхнули внезапной ненавистью.

– Не прикасайтесь ко мне! – воскликнула она с глубоким отвращением, и Данте даже показалось, что она готовится вонзить в него свои острые ногти.

– Ваша страсть быстро угасает, – мягко заметил он, но в его светло-серых глазах, взгляд которых блуждал по ее полураздетому телу, горело какое-то дикое чувство. – Однако, возможно, вы правы, моя милая, время упущено, по крайней мере сегодня, – он, забирая со стола сюртук и жилет. Почувствовав, что окровавленная рубашка присохла к плечу, он слегка поморщился.

Подойдя к двери, он повернулся и с горькой усмешкой произнес:

– Спокойной ночи, маленький цветок.

Аластер Марлоу так и не дождался возвращения капитана. Он уже целых полчаса сидел в одиночестве, ибо Сеймус Фицсиммонс ушел играть в карты с явным намерением выиграть. Осмотрев капитанскую каюту и убедившись, что в ней все в порядке, Аластер спокойно открыл дверь и вышел. Проходя по короткому коридору, он услышал, что из его бывшей каюты, занятой теперь леди Ри, доносятся тихие звуки плача. Он остановился, изумленный и озабоченный, и хотел уже было постучаться, как плач прекратился, за закрытой дверью воцарилась полная тишина. Несколько мгновений Аластер стоял в раздумье, размышляя, войти ему или нет. Нет, лучше, пожалуй, этого не делать, тем более что отнюдь не исключено, что в каюте находится капитан. Можно поставить всех, включая и самого себя, в неловкое положение, подумал Аластер, ведь то, что происходило этим вечером, вполне позволяло предполагать, что капитан получил приглашение в каюту леди Ри Клэр. С каждым проходящим днем становилось все более очевидным, что, если молодая девушка останется на борту «Морского дракона», рано или поздно, с приглашением или без него капитан найдет доступ в эту каюту.

Но когда, глубоко вдыхая благовонный вест-индский воздух, Аластер Марлоу шел по шканцам, он увидел на корме одинокую фигуру капитана в наброшенном на плечи сюртуке. И со вздохом облегчения прислонился к фальшборту, с удовольствием любуясь усыпанными звездами черными небесами, которые высоко простерлись над покачивающимися мачтами и поющими парусами «Морского дракона». Аластер и не представлял себе, в каком отчаянном настроении находится капитан.

При тусклом свете фонаря Ри уткнулась заплаканным лицом в прохладную подушку и, тихо всхлипывая, старалась вытравить из своей памяти воспоминания о руках Данте Лейтона, еще так недавно ласкавших ее тело. Но это были бесплодные попытки. Она все еще ощущала их властные прикосновения к своему горячему телу, вместе с ними заново открывала тайны своей плоти, до сих пор остававшиеся ей неизвестными.

Притронувшись к опухшим губам, Ри тихо застонала, боль в губах по-прежнему напоминала ей о Данте. Голова кружилась, точно его поцелуи продолжали ее дурманить, она все еще ощущала их вкус. Она прижалась раскрасневшейся щекой к согнутой руке, но ее преследовал въевшийся запах Данте Лейтона.

Ри подняла глаза на низкие потолочные балки, и ее губы дрогнули, когда она вдруг осознала, что отныне как будто бы не принадлежит себе. Каким-то странным, даже таинственным образом капитан «Морского дракона» стал частью ее самой.

Она поднялась на ноги и спустила на пол Ямайку, который с жалобным мяуканьем тут же вскочил на стол, обнюхал высохший кусок имбирной коврижки, равнодушно повернулся к ней задом и принялся самозабвенно облизывать свои усы. Слегка пошатываясь, Ри развязала шнурки корсета и бросила его на пол, на валявшуюся там нижнюю сорочку. Негнущимися, онемевшими пальцами развязала ремешки сандалий и стащила чулки.

Несколько мгновений она стояла в молчании, затем нерешительно ощупала свои небольшие округлые грудки. Руки ее спустились к талии, к бедрам, она как будто впервые познавала свое тело. Ри продолжала стоять на месте, пораженная пробуждением в ней чувств, и наконец с усталым вздохом начала расплетать косички, высвобождая их одну за другой, пока волосы не хлынули свободным потоком за спину.

Стащив одеяло с койки, она, дрожа всем телом, завернулась в него, затем забралась обратно на койку, где и прикорнула, охваченная все никак не затихающими чувствами.

Данте Лейтон, демонический капитан «Морского дракона», как и обещал, заронил искру в глубину ее души. Он мучил и терзал ее, как настоящий демон. От этой искры воспламенился огонь, полностью еще не разгоревшийся. Теперь она жаждала его поцелуев, ласк его рук и знала, что только Данте Лейтон может утолить ее жажду.

Что-то мягкое прикоснулось к ее плечу, и Ри слегка вздрогнула от неожиданности, но тут же успокоилась, поняв, что это Ямайка. Кот свернулся возле нее клубком и громко замурлыкал. Она терлась шекой о его пушистый мех, находя в этом какое-то утешение.

– О, Ямайка! Что сделал со мной твой хозяин? Почему он пытается погубить меня? Чем я его обидела? – беспомощно вопрошала она, только сейчас начиная понимать, как сильно может действовать на женщину вожделение мужчины. – Я должна бежать от него, Ямайка! – в отчаянии вскричала Ри, обнимая кота. – Моя единственная надежда – освободиться от него. Если он опять прикоснется ко мне, начнет меня целовать, я пропала, Ямайка. Я потеряю всех, кого когда-либо знала, навсегда стану его рабыней, – шептала Ри, страшась, что вот-вот сдастся; дело кончится тем, что она не сможет жить без него.

По щекам Ри Клэр Доминик катились горячие слезы; наконец ее наливающиеся свинцом веки сомкнулись. Она позволила тихому покачиванию «Морского дракона» убаюкать себя, погрузившись в сон, который даровал ей временное избавление от мучительных дум.

Глава 8

Ну, судьба, еще раз улыбнись мне.

Доброй ночи. К удаче поверни мне колесо.

Шекспир «Король Лир». Действие I, сцена 2. Перевод Б. Пастернака.

С правого борта, за сине-зелеными волнами рассветного моря, замаячили покрытые сахарным тростником горы Антигуа. Впервые за долгое время «Морской дракон» приближался к земле. Под сверкающими парусами он проскользнул в гавань Сент-Джонса. Когда «Морской дракон» вошел в мелкие воды, вахтенный стал выкрикивать результаты измерения лотом. На приветствие, адресованное форту Джеймса – форт этот, как часовой, стоял на зеленом мысу, где пасся скот, – был получен должный ответ, и корабль встал на якорь. Местный лоцман, который сопровождал «Морского дракона», чтобы он не сел на рифы, уже возвратился на берег, и к новоприбывшему судну подплывали местные лодки.

По холмам вокруг гавани были разбросаны окаймленные пальмами поля, между которыми пролегли затененные тамариндами и кедрами долины; тут же, на склонах, стояли и большие каменные дома плантаторов. Жаркое вест-индское солнце ярко озаряло земельные угодья, которым завидовали даже богатые английские землевладельцы в метрополии. Круглые каменные сахарные заводы среди тростниковых плантаций были еще одним наглядным свидетельством процветания архипелага Антильских островов.

Над изумрудными холмами Антигуа плыли гряды пушистых белых облаков. В раскачивающихся листьях пальм, что росли вдоль песчаных берегов, шелестел ветер. Со шканцев «Морского дракона» извилистые берега выглядели как упавшие с неба сверкающие полумесяцы.

По приказу капитана Ри Клэр сидела в каюте, пока лоцман не покинул корабль. Только после этого она вышла на палубу. Тропическое великолепие бирюзового залива, окруженного аквамариновыми холмами с распахнувшимися над ними лазоревыми небесами, не могло не вызвать ее восхищения. Никогда в жизни не видела она таких ярких и разнообразных красок. Ри даже казалось, что перед пей нечто сказочно нереальное.

– Ничего не скажешь, зрелище просто удивительное, – заметил Сеймус Фицсиммонс. – Затмевает красотой даже зеленые холмы моей родины, хотя я и не осмелился бы признать это в присутствии другого ирландца, – произнес он с широкой улыбкой, посматривая поблескивающими черными глазами на Ри. Однако ее обычно искренняя, теплая улыбка на этот раз выглядела принужденной, и под прекрасными глазами лежали бледно-лиловые тени, по-видимому, свидетельствовавшие, что она провела беспокойную ночь.

– Сегодня на вас просто приятно посмотреть, – сказал Мак-Доиалд, поднявшись по трапу на полуют. Его отеческий взгляд скользнул с кожаной юбки на обнаженные руки, на стройные пожки, и густые, песчаного цвета брови мрачно нахмурились. – Придется мне, не откладывая, поговорить с мистером Кёрби, – пробурчал он, уловив блеск в глазах ирландца, который смотрел на безупречный профиль Ри и еще пониже, куда приличия не разрешают заглядывать истинным джентльменам.

– Матросы просто заглядятся, верно, Алек? – заметил Сеймус Фицсиммонс.

– Да, Сеймус, этого-то я и побаиваюсь, – лаконично ответил шотландец. Услышав чьи-то шаги на трапе, он вздернул кустистые брови и, повернувшись, увидел ухмыляющегося всем своим щербатым ртом Лонгакра. По пятам за ним следовал Конни Бренди. – Мои опасения, кажется, сбываются, – он, выпуская колышущееся облачко дыма.

– Я же вам говорил, мистер Лонгакр, – донесся до них голос юнги.

– Да, верно, парень, – хихикнул шлюпочный, искоса поглядывая на Ри. – Гляжу и радуюсь, будто высаженный на необитаемый остров моряк при виде появившегося на горизонте паруса, – сказал он, потирая щетинистый подбородок и едва не выплясывая джигу.

Стараясь подавить свои мучительные мысли, Ри принудила себя улыбнуться старому пирату.

– Надеюсь, Конни передал мою благодарность вам и всей команде, мистер Лонгакр, – сказала Ри, глядя ему прямо в глаза.

– Передал, передал, миледи, – отозвался Лонгакр, довольный тем, что на него, человека уже пожилого, обратила внимание молодая леди.

– Я и в самом деле очень вам благодарна, – повторила она, испытывая теплое чувство к человеку, смотревшему на нее с таким искренним удовольствием и улыбкой.

– Я сделал это по своей доброй воле, как и весь экипаж, – сказал Лонгакр и тут же прибавил с дьявольской ухмылкой: – Конечно, я зарыл бы их живьем в землю, не сделай они этого.

Слушая его, Ри подумала, что ему, может быть, случалось и в самом деле подвергать людей такой жестокой казни.

– Парни, вы видели, кто бросил якорь недалеко от нас? – спросил Сеймус Фицсиммонс, кидая многозначительный взгляд на судно под пестрым флагом.

– Видел, – равнодушно уронил Мак-Доналд, но Лонгакр отнюдь не склонен был держать язык за зубами.

– В последнее время этот стервятник изрядно намозолил нам глаза, – сказал он, сплевывая коричневую табачную жижу за поручень.

– Наверное, дела у него тут какие-то, – заметил Мак-Доналд, не слишком встревоженный появлением пестрого флага.

– Да уж, Берти Мак-Кей – человек деловой, – с кислым видом сказал Фицсиммонс, вспомнив, что видел эти паруса у мыса Сан-Антонио.

– Берти Мак-Кей? – Ри почудилось в этом имени что-то знакомое. – Я, кажется, слышала его имя.

– Да. Он, можно сказать, занимается тем же делом, что и мы, – с усмешкой произнес Сеймус и подмигнул Лонгакру, не отводящему злобных глаз от стоящего неподалеку судна.

– Значит, он знакомый капитана Лейтона? – спросила Ри, в глубине души надеясь, что капитан прикажет спустить шлюпку и навестить друга. И тогда она в его отсутствие...

– Вот уж никак не скажешь, что они большие друзья. Навряд ли станут пить чай вместе. Слишком часто их дороги пересекались, миледи, – загоготал Лонгакр, согнувшись от хохота, настолько смешной показалась ему мысль, что капитан сядет пить чай с Берти Мак-Кеем.

– Я бы сказал так, – с легкой усмешкой заметил Сеймус Фицсиммонс. – Имея такого друга, как Берти Мак-Кей, во врагах уже необходимости не будет...

Слушая их язвительные отзывы, Ри постепенно вспомнила, где она слышала имя Берти Мак-Кея. Она с ужасом поняла, как должен был беситься такой подозрительный человек, как Лейтон, предполагая, что она сообщница его соперника, тоже контрабандиста.

– Среди врагов Берти Мак-Кея живых уже. немного, – сказал Лонгакр и, невзирая на явное отвращение, с которым наблюдал за ним помощник капитана, снова сплюнул табачную жижу.

– Наш капитан, верно, уже давно с ним враждует, – гордо произнес Конни. – Был случай, в проливе, когда мы здорово его одурачили.

– Я вам не говорил об этом, миледи? – вставил Лонгакр, откашливаясь, прежде чем начать рассказ. – Старина Берти Мак-Кей думал провести нас, бывалых ребят с «Морского дракона», но сам остался с носом. Он заслал к нам на борт своего шпиона. Хотел разведать все наши тайники, а затем напустить на нас королевский флот, – с хмурым видом рассказывал старый пират, пылая негодованием при одном воспоминании о такой низости. – Но мы хорошо проучили и его, и его шпиона, правда, Конни?

– Да, капитан быстро расправился с этим гадом, – с удовольствием вспомнил Конни.

– Каким же образом? – нерешительно спросила Ри, ибо выражение глаз Лонгакра не оставляло сомнения, что он вспоминает свое пиратское прошлое.

– Мы схватили шпиона и посадили его в лодку с зажженным сигнальным фонарем, чтобы Берти Мак-Кей не заблудился. – Поперхнувшись табаком, шлюпочный вдруг посинел, и Мак-Доналду пришлось сильно хлопнуть его по спине.

– Что стало с этим человеком? – робко спросила Ри. Теперь она наконец поняла, как разумен был совет капитана не упоминать о тех обстоятельствах, при которых она появилась на борту «Морского дракона». Ведь если даже он подозревал, что она может быть в сговоре с Берти Мак-Кеем, то что подумали бы эти люди?

– Можо быть, он все еще болтается в проливе? – с надеждой в голосе хрипло предположил Лонгакр.

– Тогда кого же я видел в Сан-Эустахио – привидение? – вспомнил помощник капитана. На лице старого пирата появилось почти комическое выражение разочарования.

– Бьюсь об заклад, он пожалел, что не остался в ялике, когда Берти Мак-Кей взял его на борт. – вмешался Конни, представив себе встречу Мак-Кея с его неудачливым соглядатаем.

Ри принялась осматриватъ гавань, где стояло множество судов под разными флагами. Сперва она заметила «Юнион Джек», затем, на нескольких судах красно-сине-белые и другие флаги. Английские суда, с растущей надеждой подумала она, среди них и один корабль королевского флота. Здесь она наверняка сможет найти кого-нибудь, кто ей поможет, только бы удалось сойти на берег.

– Небось не терпится попасть на берег? – заметил Лонгакр, с ухмылкой глядя на членов экипажа, которые, перевесившись через фальшборт, смотрели на город Сент-Джонс, уютно разместившийся в заливе. Узкие переулки, ряды лавок и таверн, открывавшихся на широкую гавань, были расположены так, чтобы их продували прохладные ветры. Часть города, однако, недавно пострадала от пожара, о чем свидетельствовали несколько обгорелых зданий.

– Да и ты тоже небось не прочь отправиться в город, – поддел его Сеймус Фицсиммонс.

– Да, не прочь, только сами не сшибите меня второпях, сбегая по сходням, – парировал Лонгакр, который никому не давал спуску, тем более сладкоречивому ирландцу.

– Ждать осталось недолго, ребята, – вставил Мак-Доналд. – Капитан сейчас отправится в таможню, чтобы уладить все формальности. У вас есть время принарядиться, мистер Фицсиммонс, – бросил он как бы мимоходом, его губы под густыми усами подрагивали.

Впервые в своей жизни Сеймус Фицсиммонс проявлял непонятное беспокойство. Ри с любопытством поглядела на него своими фиалковыми глазами, и он понял, что она думает о лентах, которые он ей подарил, и о том, как он с пустыми руками явится к даме своего сердца.

Ри вздохнула, не зная, что ей предпринять. Поскольку Лейтон ни с кем не поделился своими подозрениями отпосительно ее и весь экипаж сочувствует ей в ее несчастьях, может быть, она сможет в отсутствие капитана упросить кого-нибудь отвезти ее на берег?

Размышления Ри были прерваны веселым криком матросов, собравшихся на шкафуте. Они махали руками и свистели, полаивая лодчонки с берега.

Ощутив знакомое прикосновение меха к ногам, Ри нагнулась и не глядя подобрала Ямайку. Держа кота на руках, она перегнулась через поручень и посмотрела вниз.

Лодчонки уже подплывали к борту «Морского дракона». Они были нагружены фруктами, овощами, рыбой, раковинами и даже пестрыми букетами. Несколько чернокожих лодочников упирались веслами в обшивку корабля, чтобы случайной волной их не ударило о нее.

– Леди! Леди! Купите красивые цветы. Для такой красивой леди у нас есть красивые цветы, – прокричала женщина, сидевшая на носу одной из лодчонок, увидев свешивающуюся вниз золотистую головку Ри.

Вокруг женщины лежали охапки дивных экзотических цветов: лавандовая бугенвиллся, розовые жасмины, алый гибискус, а в руках она держала еще более прекрасные и благоуханные цветы. До Ри даже доносился густой аромат всех этих цветов.

– Жасмины, – печально проронила Ри, заметив нежные кремовые цветы, запах которых особенно любила. На ее туалетном столике в Камарсе всегда стоял хрустальный флакон с жасминовыми духами.

Заметив, с какой глубокой грустью она смотрит на цветы, Сеймус Фицсиммонс бросил монетку женщине в лодке и поймал на лету подкинутый ею букет жасминов.

– Миледи, – сказал Сеймус, эффектным жестом преподнося букет бледной Ри. – Как они ни хороши, эти цветы, вы все равно гораздо красивее, миледи, – тихо произнес он, и на этот раз в его черных глазах не было обычной насмешливости.

Ри погрузила лицо в большой букет и так глубоко вдохнула густой аромат, что ей едва не стало дурно.

– Спасибо, Сеймус, – промолвила она, и ее фиалковые глаза засветились чувством признательности. Глядя на нее, Сеймус Фицсиммонс сознавал, что не может надеяться ни на какое иное, кроме дружеского, чувство с ее стороны. И все же это лучше, чем ничего, подумал он, стоически принимая то, что посылает ему судьба.

Ямайку, однако, отнюдь не привлекал сладкий аромат жасмина, зато мучительно волновал запах свежей рыбы и молока в ведрах.

Почувствовав, как напряжены задние лапы кота, Ри отпустила его. Ямайка хорошо знал, где выбрать место, чтобы привлечь внимание какого-нибудь доброго, щедрого островитянина который мог бы бросить ему рыбину.

Пожав плечами, Сеймус кивнул головой группе матросов внизу, которые со смехом дружески заигрывали с молодыми женщинами в лодках.

– Надо присмотреть за ребятами, – с хитрой усмешкой сказал он Ри, и вслед за Лонгакром поспешил вниз по трапу.

Довольно покуривая свою трубку, Мак-Доналд посматривал на остров, но чувствовалось, что мысли его где-то далеко. Поэтому ничто не мешало разговору Конни и Ри.

– Леди Ри, почему цветы, которые подарил мистер Фицсиммонс, как будто бы наводят на вас грусть? – спросил Конни с недоумением в своих больших голубых глазах; он считал, что люди бывают либо счастливы, либо несчастливы, а леди Ри, казалось, одновременно была и счастлива, и несчастлива, ее настроение как-то необъяснимо менялось. – Ведь минуту назад вы так радовались, нюхая цветы.

– Наверное, они напоминают мне о других временах, – шепнула Ри, подходя к поручням штирборта и устремив взгляд на море, которое держало ее в плену на борту «Морского дракона».

– О временах, когда вы жили в Камарее? – спросил Конни, чувствуя, что Ри тоскует по своей семье. А он тоже расстраивался, когда видел ее несчастной.

– Да, я очень скучаю по своим, Конни. Хочу вернуться домой! – воскликнула она, вся дрожа, готовая разрыдаться. Думая о том, что могло случиться прошлой ночью, она удивлялась, как плохо еще знает саму себя. Чтобы стать прежней Ри Клэр, она должна возвратиться домой.

– Леди, не хотите ли еще цветов, чтобы вплести их в волосы? Посмотрите, какой богатый выбор. Красивые цветы для красивой леди. А может быть, желаете сладких апельсинов? Или вкусных бананов? – донесся голос из лодки – множество их плавало вокруг «Морского дракона».

Как хорошо было бы добраться на такой лодке до берега, подумала Ри. А ведь это так просто, вдруг осознала она, совершенно просто. Повернувшись, Ри посмотрела на Мак-Доналда, который.был так погружен в свои мысли, что не видел ничего вокруг. Весь остальной экипаж у противоположного борта продолжал торговать с лодочниками и флиртовать с молодыми женщинами. Сходни же были у этого борта.

Ри помахала чернокожему лодочнику, чтобы он подъехал к сходням. Затем повернулась к озадаченному Конни Брейди, заглянула в его большие простодушные глаза. У нее было такое чувство, будто она прощается со своим братом Робином.

– Конни, я сяду в эту лодку и поплыву на берег. Я не могу больше ждать, Конни. Подумай сам, скоро ли мне представится такой шанс? Если ты мой добрый друг, то не выдашь меня. Пожалуйста, скажи, Конни, могу я тебе доверять? – умоляющим тоном произнесла Ри.

– Но капитан сам отвезет вас на берег, миледи, – возразил Конни.

– Нет, Конни. Поверь мне, так будет гораздо лучше. Это только избавит капитана от лишних хлопот. Попрощайся за меня со всеми. Вот только, Конни, – Ри смущенно заколебалась, прежде чем продолжить, – у меня нет денег. Тм не можешь одолжить мне немножко? Чтобы я могла расплатиться с лодочником...

Конни кивнул, сунул руку в карман и вытащил пару монет:

– Вот, возьмите.

– Спасибо тебе, Конни. Я никогда тебя не забуду. Ты ведь приедешь ко мне в Камарей, Конни? – спросила девушка, крепко обнимая юнгу и ласково целуя его в покрасневшую щеку.

Конни Бренди даже прослезился, растроганный, и пока он вытирал глаза, Ри уже исчезла. Он всегда боялся ее исчезновения, и вот она исчезла.. Конни, как пригвожденный, стоял на месте. Что ему делать? Пожалуй, лучше никому не говорить, особенно капитану. Он кинул взгляд на мистера Мак-Доналда, но тот стоял, глядя вдаль на порт. И все же, вздохнул он, Ри не должна была уезжать, ни с кем не попрощавшись. Да и в Сент-Джоксе не стоит ей появляться одной, без спутников. «Куда она может там пойти?» – обеспокоенно подумал он, хорошо зная, что порговые города не слишком подходящее место для приличных девушек, тем более настоящих леди.

Закусив дрожащую губу, Конни посмотрел вниз на лодочника, который отплывал от «Морского дракона». Получив свои деньги от сидевшей на корме девушки, он довольно ухмылялся.

– Так что же вы собираетесь делать с леди Ри Клэр, капитан? – Аластер Марлоу смотрел прямо в упор на Данте Лейтона, его обычно добродушные глаза на этот раз горели решительным блеском, ибо он вознамерился идти прямо под пушечный огонь.

Капитан раздражающе медленно надел на себя голубовато-серый сюртук и стал оправлять кружева на рукавах.

– Как я намерен поступить с леди Ри Клэр, мистер Марлоу? – повторил Данте. – Я полагал, что вы так сильно заняты разгрузкой и иогрузкои товаров, что у вас просто нет времени интересоваться вопросами, вас не касающимися, – мягко сказал Данте, отворачиваясь от стола, где проверял записи в судовом журнале.

– При обычных обстоятельствах я не стал бы вас спрашивать, – начал Аластер, нервно сглотнув под испытующим взглядом светло-серых глаз. Теперь и он испытывал то же напряжение, что и Ри, когда в нее вонзался стальной взгляд капитана. – Но я считаю своим долгом затронуть эту тему не только потому, что беспокоюсь о вас, капитан, но и потому, что этого требуют элементарные приличия и честь джентльмена, поскольку затронута судьба леди Ри Клэр. Я не думаю, что вы все еще подозреваете ее в сговоре с Берти Мак-Кеем и верите, будто она шлюха с пристани Чарлз-Тауна. Я убежден, что вы принимаете ее именно за ту, за кого она себя выдает, – заключил Аластер, тяжело дыша после своей смелой попытки защитить Ри.

– Ну-ну, – проговорил Данте с улыбкой, которая не сулила ничего хорошего, – да вы, оказывается, ревностный защитник леди Ри Клэр, Аластер. Я всегда подозревал, что вы ошиблись в выборе профессии. Вам следовало бы стать адвокатом. Вы так красноречиво выступаете в защиту. Может быть, действуете по ее наущению?

Аластер поджал губы, ибо ему нечасто доводилось испытывать, как язвителен может быть язык капитана. Но он не намерен был отступать.

– Капитан, – запинаясь, проговорил Аластер, еще не зная, что скажет, но зная, что непременно что-нибудь скажет. – Так поступать – просто не похоже на вас. Насколько я знаю, вы всегда были человеком справедливым и не пользовались преимуществом своего положения. Но почему же, извините, вы обходитесь с леди Ри так жестоко, так...

– Не по-джентльменски, – поблескивая глазами, закончил за него Дайте.

– Да, капитан, – в некотором смущении подтвердил Аластер. – Она очень славная благородная леди, так много выстрадавшая и вряд ли нам стоит усугублять ее горе.

– Нам?

Аластер прочистил горло.

– Предстоящее нам плавание может оказаться весьма и весьма опасным. Вправе ли вы подвергать ее жизнь опасности только потому, что странно очарованы ею? Да, – уже более твердо повторил суперкарго, видя, что капитан слегка поднял свои изогнутые брови, – вы не можете отрицать этого, капитан, потому что нельзя не заметить, как вы на нее смотрите. Она буквально околдовала вас, но ведь в этом нет ее вины. Она не принадлежит к нам, экипажу «Морского дракона». – Тут Аластер выдержал паузу, видимо, набираясь сил, чтобы продолжить. – Мы не те люди, с которыми ей следует общаться. Хорошо ли это, чтобы утонченная, благородная девушка сидела на палубе босоногая и училась вязать морские узлы с помощью старого пирата, медоречивого ирландца и грубых простых матросов? – неловко заключил Аластер.

– Вы тактично хотите сказать, – тихо произнес Данте, – что я – неподходящая компания для молодой леди. Вы полагаете, что она возражает против общения с контрабандистом и его шайкой головорезов? – спросил он, но все его мысли были о прошлой ночи, о том страстном отклике, который ему наконец удалось вызвать у леди Ри Клэр Доминик. Он вспоминал ее нежные мягкие губы, вспоминал, как она его дразнила их легкими, мотыльковыми прикосновениями, прежде чем самозабвенно отдаться его поцелуям. Он сожалел, что они расстались так враждебно. Для него было неожиданностью, что темные от страсти глаза девушки наполнились вдруг такой явной ненавистью. Но он не очень-то беспокоился по этому поводу, уверенный, что, если однажды сумел пробудить в ней ответное чувство, сможет сделать это и в другой раз.

Повернувшись к кормовым окнам, Данте принялся считать взятые со стола монеты.

– Вы обладаете большим даром убеждения, капитан, а леди Ри, в конце концов, невинная молодая девушка, которой трудно противостоять вашему искусству соблазнения женщин, – решительно выложил Аластер то, что думает. Он старался говорить рассудительно, но, едва с его уст сорвались эти злополучные слова, по прищуренным глазам капитана он понял, что сказал именно то, чего никак не следовало говорить.

Обеспокоенный и опечаленный Аластер смотрел на спину и широкие плечи капитана, который, надменно выпрямившись, продолжал стоять лицом к окнам. Суперкарго служил на корабле уже много лет, всегда уважал капитана, считал его своим другом, и для него было мучительно думать, что эта дружба может распасться из-за женщины. Но другого пути он не видел. Он, Аластер, никогда не сможет жить в мире с собой, если с Ри Клэр приключится беда, не сможет он и сохранить прежнее уважение к Данте Лейтону, если она пострадает по вине капитана.

– Сдается мне, во всяком случае, хочется так думать, что мы оказали бесценную услугу леди Ри Клэр. Мы протянули ей руку помощи в тот момент, когда она отчаянно нуждалась в этом. Но мне кажется, что, хотя мы-все полюбили ее, отныне наши дороги расходятся. Судьба предоставила нам возможность сделать добрый поступок, не более того. Ри Клэр должна возвратиться в Англию, к своим родным. Мы не имеем права, Данте, отказывать ей в этом, – серьезным топом произнес Аластер, пытаясь переубедить своего друга. У него было такое впечатление, будто капитан не слышал ни единого слова из сказанного им.

Но он ошибался. Данте выслушал его внимательно, не упустив ни единого слова. Аластер, конечно, прав. Видит все в верном свете, тогда как он, Данте, может споткнуться, ослепленный... чем? Желанием обладать необыкновенно прекрасной и чистой девушкой? Неужели же это заслуживает такого сурового осуждения? Почему какому-то другому мужчине должно принадлежать то, что взрастил и лелеет он, Данте Лейтон, капитан «Морского дракона»? Справедливо ли, чтобы Ри отдала тому, другому, страсть, которая должна быть отдана ему? Почему он должен лишаться своего счастья?

– Но властны ли мы управлять своими чувствами, Аластер? – спросил вдруг Данте. – Можем ли мы рассуждать с холодной логичностью, когда влюбляемся?

– Влюбляемся? – повторил Аластер, опешив при этих неожиданных словах капитана, не зная, следует ли ему радоваться или тревожиться по поводу его признания. «Помоги нам Господь, если Данте Лейтон и впрямь влюблен в леди Ри Клэр!» – вдруг подумал он. Вся ситуация предстала теперь перед ним совершенно в новом свете. Она явно чревата различного рода опасностями и для Данте Лейтона, и для Ри Клэр.

– Вас, кажется, удивляет, мой друг, что я оказался настолько слаб, что влюбился, да еще в такую девушку, как Ри Клэр, почти полную мою противоположность. Мы ведь с ней отличаемся, как день и ночь, как дьявол и ангел, как святой и грешник. Наши с ней отношения начались со взаимного недоверия, которое все еще сохраняется, возможно, потому, что оба мы очень ранимы по отношению друг к другу.