Парус любви

Тедди Уолтхэм – самый подходящий для вас человек; такого ловкача и проныру я в жизни не видывала. Считает себя джентльменом, хотя все мы знаем, что он родился где-то Под забором в Биллингсгейте. Говорит, что в его жилах течет кровь самого короля Стюарта II и что его отец – герцог, – захихикала она, прикрывая рот рукой. – Если это правда, то я вовсе не я, а Нелл Гуинн[14]. Скорее всего его отец был торговцем рыбой, но этот Тедди Уолтхэм может внушить тебе все, что угодно. Благодаря своему языку он сумел выбраться даже из нью-гейтской тюрьмы. Тюремщик, наверное, сам отворил ему ворота своим ключом.

– Похоже, этот ваш Тедди Уолтхэм – человек в самом деле замечательный, – мягко заметила Кейт. – И где я могу найти этого редкостного малого?

– Внизу, миледи. – По комнате заметались отголоски низкого смеха Нелл Фаркар. – Вот только не знаю, в каком он состоянии, этот, как вы выражаетесь, редкостный малый. Весь вечер лакает мой лучший ром и самый дешевый джин.

– Тогда, чтобы не разочаровывать джентльмена, миссис Фар-кар, пошлите сюда бутылочку самого лучшего и сообщите мистеру Уолтхэму, что я хотела бы с ним переговорить.

– Хорошо, миледи, – охотно согласилась Нелл, готовая заработать еще несколько шиллингов. – А что я скажу, когда он спросит, кто хочет его видеть? – спросила она, вдруг вспомнив, что так и не знает имени своей постоялицы.

– Скажите ему, что его хочет видеть нанимательница, – ответила Кейт, так и не удовлетворив жгучее любопытство хозяйки, – которая может щедро заплатить ему за оказанные услуги.

– Хорошо, – заметила Нелл Фаркар, проницательно глядя на Кейт. – На том и договорились. – С этой последней репликой она вышла из комнаты, крепко сжимая в жирной ладони кожаный кошель с монетами.

Колокола пробили девять раз, и через полчаса в дверь постучался Эдуард Уолтхэм. Он едва не упал от удивления и страха, когда дверной проем молча заполнил собой молчаливый лакей, и чуть было не пустился в бегство, увидев сидящую перед камином женщину в маске, черная одежда которой показалась ему зловещим предзнаменованием. Но карманы его были пусты, перед ним маячила ужасная тень долговой тюрьмы, поэтому он решил, что ему не остается ничего, кроме как поговорить с этой женщиной. Потерять он, во всяком случае, ничего не потеряет, а может быть, кое-что и выиграет.

– Рокко, пропусти, пожалуйста, джентльмена, ибо если это мистер Эдуард Уолтхэм и он в самом деле пользуется такой дурной репутацией, как меня заверили, нам есть о чем с ним поговорить, – сказала Кейт, приглашая несколько присмиревшего мистера Эдуарда Уолтхэма войти в дверь.

– Да, я Эдуард Уолтхэм. Старая Нелл сказала, что вы хотели нанять человека для какого-то дела, – стараясь преодолеть дурманящее действие рома, ибо он понимал, что в этот вечер ему требуется светлая голова, промолвил вошедший. – Возможно, мы с вами сговоримся, а возможно, и нет. Все зависит от того, что мне перепадет, – сказал он напрямик, внимательно наблюдая за Рокко, чья тень, казалось, все росла и росла, пока ие заполнила собой всю комнату.

– Замечательно, мистер Уолтхэм! – воскликнула Кейт. – Вы меня не разочаровали. Не задавайте никаких вопросов ни о деле, которое будет вам поручено, ни о том, какие последствия оно может иметь для вас; речь может идти только о вознаграждении. Я вижу, что мы с вами прекрасно поладим, – сказала Кейт, жестом приглашая его сесть на стул напротив и налить себе рома из стоявшей рядом бутылки.

Сквозь прорези в маске бледно-голубые глаза Кейт наблюдали, как Эдуард Уолтхэм подходит ближе, быстро окидывая взглядом комнату, нет ли в ней потайных выходов, нет ли оружия или спрятавшихся незнакомых людей. Она решила, что человек он пройдошливый, а именно такой и нужен ей в качестве сообщника. Определить его возраст было очень трудно, спрашивать бесполезно, потому что он вряд ли сказал бы правду; это был человек среднего роста и веса, с неопределенного цвета волосами и глазами, ничем с виду ие примечательный. Это, несомненно, можно было считать его достоинством: при такой не-запоминающейся внешности его вряд ли могли заподозрить в краже драгоценностей или шантаже.

В одежде от старался подражать щеголям, но его бордовый бархатный камзол явно видел лучшие дни, а кружевной шарф, болтавшийся на шее, сильно пожелтел от времени. Коричневатые бриджи неоднократно подшивались, а парику требовалась хорошая чистка. Да, удовлетворенно подумала Кейт с кривой улыбкой, мистер Эдуард Уолтхэм – тот самый тип негодяя, который ей нужен.

– Не хотели бы вы проехаться со мной по сельской местности, мистер Уолтхэм? Тамошний воздух, говорят, очень полезен для здоровья, – начала она. В это время в камине, рассыпая искры, упало полено, и сильный треск его заглушил остальные ее негромко произнесенные слова.

Отлогие лужайки, начинавшиеся от расположенных на террасах садов Камарея, побурели, с небольших рощ за озерком осыпались последние осенние листья. Отныне силуэты деревьев четко прорисовывались на сером предзимнем небе. Потихоньку начинал накрапывать дождь, тучи темнели с каждым мгновением. Отдаленные раскаты грома становились все громче, заглушая звуки испуганного голоса.

– Ри! Рй Клэр! С тобой все в порядке? – кричал Фрэнсис, беспомощно наблюдая за падением сестры с красивой кобылки по кличке Птица, резко остановившейся перед изгородью из бирючины. Испуганная грохотом грома кобыла носилась по лужайке, волоча за собой поводья.

Ри вздохнула, сдвинула назад сползшую на глаза темно-синюю бархатную треуголку, расправила юбки и не слишком изящно поднялась на ноги. Она отряхивала свой жакет, когда к ней подъехали Фрэнсис и Эван, ведя в поводу убежавшую кобылку.

– Ты не пострадала? – с участием спросил Эван, глядя на ее порванную, заляпанную грязью юбку.

– Нет, все в порядке, но боюсь, мне здорово влетит от Кэнфилд, когда она увидит, что я порвала костюм для верховой езды. Ах ты, шалунья, – мягко сказала Ри, ласково прикасаясь к бархатному носу Птицы. – Помогите мне сесть, – попросила Ри, потирая ободранный локоть, и поморщилась от боли.

Джеймс соскочил со своего жеребца, прежде чем еще кто-нибудь из его братьев или кузенов успел помочь Ри. Он галантно предложил ей соединенные вместе руки, Ри поставила на них свою ногу в сапожке, уселась на кобылку и обхватила коленями седло.

– Спасибо, Джеймс, – сказала Ри, одарив его особенно нежной улыбкой. Она знала, что ее юный кузен питает к ней первую щенячью любовь. Он с готовностью улыбнулся в ответ, и его серые глаза заволокла мечтательная дымка.

– Ты уверена, что можешь ехать сама, Ри? Ты могла бы поехать со мной, – робко предложил он, бросая грозный взгляд на своего старшего брата Джорджа, который насмешливо фыркнул. – Ты ведь сильно ударилась. Если поспешим, мы доберемся до конюшни еще до того, как дождь начнет хлестать по-настоящему.

– Нет, – решительно сжав губы, возразила Ри. – Мы поедем дальше. Я не думаю, что разразится большой дождь, и не хочу, чтобы из-за меня ты, Эван и Джордж лишились верховой прогулки. Вы и так просидели в закрытом экипаже и вчера, и позавчера, и я не хочу лишать вас возможности размяться. К тому же, – добавила Ри, и глаза ее блеснули при взгляде на изгородь, – я еще не преодолела барьер.

– Ты все же собираешься перескочить через изгородь, Ри? – спросил Эван, хотя и знал заранее, какой будет ответ: ничто и никто не сможет удержать ее от повторения попытки.

– Отец говорит, что нельзя поддаваться страху. Лучше попробовать взять этот барьер сегодня. Потому что к завтрашнему или послезавтрашнему дню я успею тысячу раз подумать о своей неудачной попытке и падении, – рассудительно произнесла Ри. – И стану в тысячу раз больше нервничать, чем сейчас.

– Ри... – начал Джордж, но его тут же перебил быстро соображающий Фрэнсис.

– Лучше не спорь с ней, – спокойно проговорил он, достаточно хорошо зная сестру, чтобы тратить время на уговоры.

– Вот видишь, Эван, – с торжествующим смехом объявила Ри, – я всегда говорю, у Фрэнсиса хорошо работает голова.

За холмами вновь громыхнуло, гроза явно приближалась. Ри бросила взгляд на хмурые тучи и натянула поводья, видя, что ее кобылка нервничает.

– Боюсь, что на этот раз вам придется безвылазно сидеть в Камарее, – с мрачным видом возвестила Ри. – Никаких пикников на открытом воздухе.

– Да, кажется, так, – согласился Эван, тоже глядя на темнеющие тучи.

– Я всегда рада вас видеть, – сказала Ри. – Но почему вы прибыли так рано? Ведь бал состоится не раньше чем на следующей неделе.

– Ты же знаешь нашу мать. Если ей что-нибудь втемяшится в голову, она бывает упряма, как ослица, – объяснил Джордж. – Она сказала, что должна быть здесь немедленно. Но не захотела объяснить почему.

– Опять какое-нибудь предчувствие, – объяснил Фрэнсис, следуя за кобылкой Ри, которая поскакала на некотором расстоянии от изгороди.

– Да, предчувствие, – подтвердил Эван, повторяя слово, которое всегда употреблялось в таких случаях для обозначения странных видений его матери. Его тон выражал затаенное почтение к ее дару. Предсказания его матери так часто оправдывались, что он не мог отмахиваться от ее так называемых предчувствий. И уж конечно, не стал бы шутить по этому поводу.

– Может быть, ей привиделась твоя помолвка с графом Рендейлом? – с хитрой усмешкой на нарочито простодушном лице предположил Фрэнсис.

– Что? – вскричал Джеймс, ошарашенный этой новостью.

– Фрэнсис пытается шутить и, как всегда, неудачно, – съязвила Ри и решила переменить тему. – Пожалуй, мы быстрее доберемся до дома, если поедем по проулку, а не через холмы. – Она похлопала кобылку по грациозно выгнутой шее. – А ну, Птица, – шепнула она, – покажем им, как надо прыгать!

Но на этот раз Птица не остановилась, ее копыта даже не коснулись в полете изгороди из бирючины. В следующий миг за ней последовали Фрэнсис и его кузены. Кобылка, разбрызгивая грязь, понеслась по проулку, но вдруг Ри натянула поводья.

– Что-то не так, Ри? – спросил Фрэнсис, видимо, подозревая, что ей стало дурно.

– Я потеряла шляпу! – воскликнула Ри, шаря глазами по обочине. – Черт побери, это случилось только что. Как я могу показаться Кэнфилд без шляпы на голове?

– Знаешь, что я думаю... – Джордж хотел было дать совет кузине, но она резко оборвала его, и он изумленно вздернул брови.

– Ты ничего не слышишь? – спросила она, предостерегающе прикладывая палец к губам.

– А что мы должны слышать? У тебя что, шляпа говорящая? – насмешливо спросил Фрэнсис, но Ри метнула на него такой убийственный взгляд, что он поднял руки, шутливо моля о пощаде.

– Я слышу! – крикнул Джеймс, глядя на окаймляющие проулок изгороди.

– И что же тебе сказала шляпа, Джеймс? – спросил Джордж с мнимо серьезным выражением, но так и не смог сдержать сдавленный смешок. – Что предпочла бы быть капором, а не треуголкой?

– Не пойму, что это за звуки, – сказал спокойно Эван, – но доносятся они вон из той канавы.

– Может быть, поехать взглянуть? – предложила Ри. Когда все уселись на лошадей, Ри, не дожидаясь ни от кого помощи, соскользнула на землю. – Вы же ничего не боитесь? – бросила она вызов своим юным спутникам и, обвязав поводья вокруг руки, направилась к краю узкого проулка. – Да тут кое-что есть! – возбужденно воскликнула она.

– Обожди минутку, – предостерег ее Фрэнсис, спрыгивая со своего резвого гнедого. – Стой, Эль Сид, – велел он молодому жеребцу, прежде чем устремиться вслед за Ри, но она уже спрыгнула в канаву, передав Джеймсу поводья от Птицы. – Не подходи ближе. Может быть, там бешеная собака! – крикнул Фрэнсис, но было уже поздно. В этот момент он и услышал звуки, привлекшие его внимание.

– Это мешок, а в нем что-то шевелится, – воскликнула Ри, спустившись по грязному бережку. Обернувшись, она с облегчением увидела позади себя Эвана и отошла в сторону, пропуская его к воде.

Сделав несколько шагов в сапогах, он схватил шевелящийся и повизгивающий мешок.

– Отнеси его в проулок, Эван, – сказала Ри, благодарно принимая руку Фрэнсиса, чтобы взобраться по склону. – Быстрее, Эван, – нетерпеливо поторопила она, заметив, что он подозрительно рассматривает свою находку.

– Мне кажется, этот мешок лучше было бы оставить там, где он был, – проронил Эван, возвращаясь в проулок, скользя грязными сапогами по крутому склону. Джордж протянул брату руку и сильным рывком вытащил его на хорошо утрамбованную дорогу.

Эван еще не успел опустить джутовый мешок на землю, как Ри уже принялась ощупывать его своими затянутыми в перчатки руками.

– У вас нет ножа, чтобы перерезать бечевку, которой он завязан? – спросила она.

Эван наконец поставил мешок на самую середину дороги и отступил назад, чтобы полюбоваться своим уловом. Ри опустилась на колени и стала перетирать бечевку острым камнем, найденным Джеймсом. Она улыбнулась ему, когда он тоже опустился около нее на колени и принялся помогать ей другим камнем. Наконец, не выдержав, бечевка оборвалась; глядя на окружающие ее полные нетерпеливого ожидания лица, Ри отвернула края джутового мешка, и все увидели на дне его шестерых полузадохнувшихся, дрожащих щенят.

– Бедные крошки, – пробормотала Ри, порывистым движением кладя одно из этих маленьких жалких существ себе на коле-ни. – И кто мог так жестоко обойтись со щенками? Что им пришлось перетерпеть, бедным!

– Ну, этот негодяй теперь уже далеко, Ри, зато мы нашли щенят, – сказал Фрэнсис, встав на корточки возле сестры, чтобы получше рассмотреть скулящих щенят. – Гнусная история, но время от времени такое случается. Любопытно, какой они породы?

– Скорее всего дворняжки, – предположил Эван. – Что мы будем с ними... – Договорить ему помешало поскрипывание колес приближающегося экипажа.

Скрип колес и позвякивание упряжки становились все громче, но за плавным поворотом дороги они все еще не видели экипажа.

– Эта колымага мчится чертовски быстро, – заметил Эван, хмуро оглядывая узкий проулок, в середине которого они находились. – Лучше отойти в сторону, Ри, – предостерег он, и как раз в этот момент из-за поворота на бешеной скорости вынеслась упряжка лошадей, направляясь прямо к стоящим посреди дороги молодым людям.

Продолжая неловко держать мешок со щенятами, Ри с помощью Эвана поднялась на ноги. Фрэнсис свистнул Эль Сида, гнедой подошел к краю проулка, в то время как он и Джордж отвели в сторону других коней. Однако экипаж, если кучер не придержит коней, все равно должен был пронестись в опасной близости от ребят. Но тут кучер увидел молодых людей, резко натянул поводья, и экипаж, сильно покачиваясь, остановился в нескольких футах от них.

Изнутри на голову кучера посыпались проклятия, и Фрэнсис поспешил к окошку, готовый в случае необходимости оказать помощь леди: голос, извергавший брань, определенно был женским.

– Какого дьявола ты вдруг останавливаешь, да я велю тебя... – Голос вдруг оборвался, так как, выглянув из окошка, женщина увидела джентльмена; насмешливо улыбаясь, он спокойно стоял возле экипажа.

Когда Фрэнсис услышал шумный вздох леди в вуали, улыбка сбежала с его лица и, подойдя поближе, он заглянул в царившую внутри полутьму.

– Вы себя плохо чувствуете, мадам? – с участием спросил он, увидев, что она прижимает к груди дрожащую руку.

– Нет, у меня все в порядке, – ответила женщина отрывистым шепотом. – Просто на какой-то миг я ощутила боль. Должно быть, переела за обедом. Вы знаете, чем кормят в этих паршивых гостиничках. – С каждым словом голос ее становился все громче.

– Вы уверены, что дело именно в этом? – вежливо спросил Фрэнсис. Он сомневался, что она говорит правду, поскольку волнение ее все еще не улеглось.

Кейт смотрела на молодого джентльмена, надежно скрытая маской и вуалью. Ее бледно-голубые глаза не отрывались от сына Люсьена Доминика. Конечно же, это один из Домиников, болезненно сглатывая, подумала Кейт, глядя на лицо, напоминающее ей не только Люсьена, но и Перси. Глаза были другого цвета, нежели глаза Перси и Люсьена, не такие светлые, как ее собственные, но ястребиные черты неопровержимо свидетельствовали, что перед ней один из Домиников.

Кейт перевела взгляд на других всадников. Ее глаза сузились при виде довольно замызганной молодой девушки, державшей в руках странный мешок. Кейт почувствовала, как под перчатками у нее побелели костяшки пальцев, ибо эта девушка также, несомненно, принадлежала к роду Домиников. Как ни странно, неряшливый вид девушки лишь подчеркивал ее неотразимую красоту; распустившиеся волосы, обрамляя лицо, которое своим очарованием вполне могло соперничать с ликом ангела с картины эпохи Возрождения, спадали на бедра великолепными золотыми волнами. Кейт вздохнула: много лет назад она была столь же девственна, столь же небесно красива, как эта девушка. Скользнув взглядом по трем остальным всадникам, она заметила, что двое из них рыжие, а у того, что постарше, темно-каштановые курчавые волосы. Ее собственная доминикская кровь подсказала ей, что они не Доминики, к тому же она знала, что ни у одного из Домиников не было рыжих волос. Кейт мысленно отмела двоюродных братьев Флетчер как не имеющих для нее значения, и ее бледные глаза вернулись к Фрэнсису. Ее мысли были заняты лишь Доминиками. А тут их двое.

– У вас какие-то трудности? – спросила Кейт с вежливым любопытством, показывая рукой на спешившихся всадников. – Девушка, должно быть, упала с лошади? Она не поранилась? Рокко! – позвала Кейт. И прежде чем Фрэнсис успел объяснить ей, что произошло, или возразить, она что-то сказала по-итальянски своему лакею.

– Нам не нужна помощь, мадам, – торопливо произнес Фрэнсис, увидев, что к ним приближается гигантская фигура. – Моя сестра Ри в самом деле упала с лошади, – начал он, чтобы объяснить, почему она такая грязная, – но это случилось раньше. Прошу прощения за то, что мы загородили вам дорогу. Дело в том, что Ри решила спасти брошенных кем-то в воду щенят. – Своей усмешкой Фрэнсис так сильно напомнил Кейт Перси, что она едва удержалась, чтобы не высунуться и не потрепать его по щеке.

– Я вижу. Очень благородно с ее стороны, – ответила Кейт. – Вы, должно быть, живете где-то поблизости, иначе не поехали бы кататься в такую препаршивую погоду, – заметила она как бы вскользь, пытаясь подавить возбуждение, пульсирующее в ее крови. – Насколько я знаю, здесь есть лишь одно поместье, Камарей. Стало быть, вы... – Вопросительная интонация, с которой Кейт выговорила последние слова, не оставила молодому джентльмену другого выхода, кроме как представиться.

– Я Фрэнсис Доминик, это моя сестра Ри Клэр, а это мои кузены Эван, Джордж и Джеймс Флетчсры, – скромно сказал Фрэнсис, не упомянув никаких титулов.

– Да, конечно, – пробормотала Кейт. – Вы маркиз Карилстонский, наследник Камарея.

Фрэнсис удивленно вскинул брови.

– Вы знакомы с нашей семьей, мадам? – спросил он холодным тоном. – Может быть, вы друг моих родителей?

– Друг? – как-то странно выговорила Кейт. – Нет, просто старая знакомая. – Да, – повторила она, находя удачным это определение. – Да, я их давнишняя знакомая.

– Ясно, – сказал Фрэнсис. – Вы хотите посетить Камарей? Может быть, будете присутствовать на балу?

Кейт отрицательно мотнула головой.

– Нет, я просто проезжаю через долину, но я была рада повидать сына Люсьена, – благодушно произнесла она, лихорадочно обдумывая, как ей поступить. – Где же Рокко? Иногда он такой нерасторопный, – пожаловалась она, высовываясь из окна экипажа и видя, что ее лакей, ухмыляясь с видом глупого деревенского увальня, смотрит на щенят.

Ри Клэр Доминик поощрительно улыбалась колеблющемуся лакею. Услышав его шаги, она была сначала слегка испугана, но, подняв глаза, увидела пару печальных темных глаз, которые глядели на нее почти с умоляющим выражением. И она не отпрянула от него, как это обычно делали все, кому приходилось сталкиваться с этим огромным, туго соображающим человеком. А вместо этого улыбнулась, и ей показалось, будто ее улыбка нашла изумленный отклик на широком лице великана.

– Удивительное дело, – мягко сказала Ри возвышающемуся над ней лакею, – но они живы.

Рокко продолжал зачарованно смотреть на лицо Ри в форме сердечка, на ниспадающие на плечи золотые волосы. Что-то медленно зашевелилось в его уме, согретое теплом ее искренней улыбки. Темные, почти детски-наивные глаза смотрели, куда показывала ее рука, на пушистых щенков, которые своими розовыми язычками восторженно лизали ласкавшие их пальцы. Рокко медленно протянул руку, глядя на Ри, не зная, примет ли она ее или отклонит рукопожатие, как это нередко бывало в подобных случаях. Она схватила его руку, подтащила к щенкам и положила ему на ладонь одно извивающееся тельце.

– Все хорошо, – мягко проговорила Ри, похлопывая его руку, когда с удивлением увидела набухшие в его глазах слезы; он держал щенка с безмолвным благоговением. – Я отнесу их к человеку, который о них позаботится, – объяснила она. – Он любит собак и умеет их лечить одним прикосновением.

Но Рокко понял только, что эта светловолосая девушка добра к нему, тогда как в его деревне и даже в семье к нему относились с насмешкой и неприязнью. Воспоминания были неприятными. Рокко нахмурился и мысленным взором вновь увидел такое же нежное лицо, окруженное развевающимися волосами, и широко разведенные руки... Он стоял на коленях в умоляющей позе, и его манила к себе сладостно-печальная улыбка. Он вспомнил, как дрожал от страха перед неизвестностью, когда мать отвела его в большой каменный дом. Внутри было так холодно, а стены были такие высокие, что, казалось, уходили в самое небо. Мать сказала, что он вел себя плохо и должен быть наказан, хотя он так и не понял, в чем провинился. Она оставила его в холодной тьме кафедрального собора, вдали от родного дома и деревни, и ушла.

Он должен был просить прощения, но его испугали закутанные фигуры, то и дело появлявшиеся из теней и исчезавшие. Он поднял глаза, надеясь увидеть свет, но увидел лишь взирающие на него с высоты безобразные, мучительно перекошенные лица. Как было просить прощения у таких беспощадно-жестоких лиц, которые осуждающе смотрели на него своими невидящими глазами? Скуля, как побитый пес, он отвернулся от каменных лиц, и тут его глаза встретились с глазами мадонны и ангелов. Она улыбнулась ему, радушно его приветствовала, приглашая в свой мир, и растопила сердце теплом, которого не было в ужасных приделах собора. Но затем все это было отнято у него, его выгнали на холодную площадь, а тепло мадонны осталось внутри, за 88 закрытыми дверями. С тех пор он больше не видел своей мадонны – до этого самого дня, когда оказался в сельской местности Англии.

– Рокко, отвечай, дурень! – услышал он резкий крик, сразу нарушивший ощущение покоя, которое он обрел в улыбке этой незнакомой девушки. – Что ты там делаешь? Он не докучает вам, дорогая? – спросила Кейт, тщетно пытаясь привлечь внимание своего лакея.

– Нет, совсем не докучает, – заверила Ри женщину. – Наоборот, помогает, – решительно сказала она, намеренно не обращая внимания на тон, которым женщина обращалась к лакею.

– Что мы будем с ними делать, Ри? —.спросил Джеймс, размышляя, как они повезут щенков на лошадях.

– Я подумала, что мы можем отвезти их старому мистеру Таберу, живущему в Каменном-доме-на-холме, – предложила Ри, вспоминая о старике и его сарае с больными животными, которых он лечил. – С тех пор как его сын начал хозяйничать на ферме, у него нет никаких других дел, кроме как присматривать за бродячими и больными животными. Мама говорит, что у него особый дар обращаться с ними. Когда у нас заболевает какая-нибудь лошадь, она всегда посылает Баттерика к старику за советом.

– Тогда нам лучше поторопиться, – сказал Эван, глядя вверх и ощущая капли дождя на своем лице.

– Каменный-дом-на-холме как раз находится по пути к гостинице, где я остановилась; – сказала Кейт, открыв дверцу экипажа. – Почему бы вам не поехать со мной, дорогая? Вы ведь сегодня упали с лошади, к тому же со мной вы сможете избежать дождя, а его не миновать остальным, – заметила она с просительными нотками в голосе.

– Как я могу ехать с вами? – запротестовала Ри. – В таком виде я просто не решусь сесть рядом, – наморщив нос, добавила она. – К тому же щепки мокрые и грязные, и от них дурно пахнет.

– Пустяки, вы со щенками поедете со мной. – Кейт была настойчива и быстро преодолела возражения девушки. – Поверьте мне. В Венеции, где я жила, несет такой вонью из каналов, что я привыкла ко всяким запахам.

– Ну... – нерешительно начала Ри, чувствуя, что ее ушибленное при падении тело начинает болеть.

– Поезжай, Ри, – вмешался Фрэнсис, прикинув, что они сберегут массу драгоценного времени, если она повезет щенят в Каменный-дом-на-холме. К тому же сестра не промокнет, а отец хорошенько пропесочит ее, если увидит насквозь мокрую. Фрэнсис, хотя и был на год младше сестры, всегда чувствовал свою особую за нее ответственность.

– Спасибо, мадам, – поблагодарила Ри. – Я принимаю ваше любезное предложение. – Она поспешно пошла к экипажу, сопровождаемая Рокко, чьи темные глаза ни на миг не отрывались от ее маленькой фигурки.

– Я заберу Птицу! – крикнул ей Фрэнсис. – Мы поедем рядом с вами.

– Нет, вы не должны приноравливаться к нам: вы ведь можете скакать быстрее, – сказала Кейт, подбирая юбки. Рокко захлопнул за Ри дверцу, и Кейт крикнула, обращаясь к остальным: – Поезжайте побыстрее, а то вы совсем промокнете. Встретимся в Камениом-доме-на-холме. Это не так далеко, но если вы не поторопитесь, можете сильно простудиться.

Дождь уже шел вовсю, сбегая ручейками по лицу Фрэнсиса и неприятно просачиваясь под одежду.

– Хорошо, мадам. Там мы и встретимся, – согласился он, но его слова не долетели до Кейт, ибо экипаж уже катился по дороге. Кучер хлестнул лошадей кнутом тотчас, как только лакей уселся рядом с ним на передке.

Фрэнсис проводил исчезающий экипаж, нахмурившись с легким недоумением, и на его всегда гладком лбу впервые появились небольшие складки.

– А ну, поскакали, Фрэнсис, – поторопил Джордж кузена, вскакивая на своего коня и мелкой рысцой подъезжая к стоявшему посреди дороги Фрэнсису. – Если мы замешкаемся, они опередят нас.

Фрэнсис резко свистнул, и к нему тут же подбежал Эль Сид. Он лихо вскочил на гнедого, который, стуча копытами, поскакал вслед за экипажем. Дождь полил еще сильнее, он преграждал им путь холодной, мокрой пеленой.

– Тебя что-то беспокоит, Фрэнсис? – спросил Эван, скача рядом с кузеном.

Фрэнсис рассмеялся. Хотя что-то и смущало его, он честно ответил:

– Не знаю, Эван. Как будто бы нет никаких оснований для беспокойства, но что-то меня гложет. Эта женщина и впрямь кажется странной.

– Если у кого-нибудь и могут быть предчувствия, – добродушно проворчал Эван, – то в первую очередь у меня. Это у моей, а не у твоей матери второе зрение.

—Предчувствия тут ни при чем, Эван. Глупо, но я ощущаю какую-то тревогу, хотя и не понимаю почему. Странно, конечно, что она так хорошо знакома с моей семьей. Даже знает мой титул, а я ведь его не упоминал.

Его слова не произвели особого впечатления на Эвана.

– Семья Доминик хорошо известна в здешних краях. Может быть, у нее есть дочь, которую она хотела бы выдать за тебя, – с усмешкой проговорил Эван. – «Титулы соединяют странные пары на ложе».

– Спасибо за предупреждение, но я и так веду себя очень осмотрительно. «Уже за мною гонятся мамаши, а я еще недавно из пеленок», – пошутил Фрэнсис.

– Ну, я в более выгодном положении, – заметил Эван. – У меня нет ни титулов, ни поместий, которые я мог бы унаследовать. Поэтому моя будущая невеста будет выбирать меня, а не мои богатства.

– Спасибо тебе за то, что ты так веришь в мое обаяние и привлекательную внешность, – сыронизировал Фрэнсис, слегка уязвленный тем, что, по мнению кузена, он ничего не может предложить женщине, кроме наследства.

– Ты знаешь, что я не это имел в виду, – оправдываясь, произнес Эван и тут же ловко сменил тему: – Кажется, эта женщина сказала, что она давнишний друг вашей семьи.

– Да, так она сказала, – подтвердил Фрэнсис, все еще обеспокоенный всей этой историей. – Откуда она знает о Каменном-доме-на-холме? Не многим известно, что он в самом деле недалеко отсюда.

Эван помолчал с минуту, затем пожал плечами:

– Это ведь не совсем обычное название для усадебного дома. Вполне возможно, она слышала о том, как два брата боролись за землю; один из них построил каменный дом на холме, а другой – каменный дом в долине. Чем не любопытная история? Целыми поколениями ни они, ни их дети, ни потомки их детей не разговаривали друг с другом. Нынешние Таберы – первые, кто начал разговаривать между собой.

– Да, вполне возможно, – согласился Фрэнсис без всякой, однако, убежденности.

– Может быть, у нее какое-то тайное свидание? – предположил Джордж, который ехал вслед за ними и слышал этот разговор.

– Почему бы и нет? – сказал Эван. – У нас есть декорации, есть драматические персонажи: таинственная женщина, закрывающая лицо вуалью, лакей громадного роста, печальная старая служанка. Есть все, что требуется для постановки драмы «Смерть в пустынном проулке», – заявил он, театральным жестом прижимая руку к груди, словно его только что смертельно ранили на дуэли. – Могло быть вполне захватывающее представление.

– Если, конечно, герой, обреченный на смерть, не я, – с кислой усмешкой заметил Фрэнсис и, слегка сжав Эль Сида коленями, обогнал копя своего кузена. – Будем надеяться, что Ри удастся кое-что разузнать о таинственной леди. Поскакали наперегонки до поворота, – бросил он вызов, увеличивая разрыв между собой и остальными.

– Леди Ри Клэр Доминик, – негромко произнесла Кейт, с какой-то особой выразительностью выговаривая это имя. Она не могла оторвать глаз от дочери Люсьена, находившейся на расстоянии протянутой руки от нее. – Необычное имя.

– Возможно. Меня назвали Клэр в честь прабабушки-француженки, – объяснила Ри, гладя расположившихся у нее на коленях щенят.

– Понятно. Очень красивое имя, – польстила девушке Кейт, прикладывая к носу благоухающий розами платок.