Парус любви

– Сомневаюсь, – сказала герцогиня, с понимающей улыбкой окидывая взглядом округлившийся живот Сары. – Но ради меня и чтобы успокоить бедного Ричарда, сядьте, пожалуйста, – попросила она, устало усаживаясь на диван и протягивая к пылающему в камине огню зябнущие руки.

– Кэролайн не пришла в себя? – спросил генерал, подвигая онемевшую ногу ближе к огню.

– Нет, Теренс. Я попыталась успокоить сэра Джереми, но он тяжело переживает случившееся. Он так любит Кэролайн, что я просто не представляю себе, что бы он делал, случись с ней несчастье, – заметила герцогиня.

– Но вы же не думаете, что она умрет? – спросил Ричард, и его очки блеснули в мерцании огня.

– Нет, не думаю, но никто не может сказать, насколько опасна рана в голову, – ответила герцогиня. В ее голосе прозвучали потки беспомощности. – Ты ведь видел рапы на войне, Теренс. Что ты думаешь об этом?

Машинально потирая старую рану на бедре – эта рана, нанесенная вражеским клинком, все еще продолжала болеть, – Теренс подумал о всех тех молодых людях, иногда совсем еще мальчиках, которые, мучительно страдая, погибли в сражениях.

– Конечно, она сильно ударилась головой, но с ваших слов я знаю, что Кэролайн – очень нервная молодая женшина, и скорее всего ее состояние объясняется перенесенным потрясением. Могу только догадываться, что именно произошло, но я бы рискнул предположить, что она упала и потеряла сознание, а когда очнулась, то увидела, что лежит одна, в безлюдном проулке. Ей предстояло добираться пешком до Камарея с таким сильным ушибом, а это, вероятно, было очень нелегко для столь чувствительной молодой девушки.

– Что бы там ни случилось, вряд ли от нее могла быть хоть какая-нибудь польза, – мрачно заявил Джеймс, и в глазах его сверкнул смутный гнев, когда он подумал об отсутствующей кузине.

– Джеймс, – сердито пробасил генерал, – ты сказал гадкую вещь. Стыдись.

Сглотнув слезы, Джеймс пристыженно опустил голову.

– Прости, отец, – произнес он сдавленным голосом.

Эван и Фрэнсис обменялись взглядами; хотя Джеймсу и в самом деле не стоило говорить того, что он сказал, они знали, что это правда. Фрэнсис с гримасой посмотрел на свой живот: подушка, перетянутая широким кожаным поясом, начинала угрожающе съеживаться. Покачав головой, он поглядел сперва на Робина, не отрывавшего задумчивого взгляда от полыхающего огня, затем на своих кузенов. Не будь положение столь серьезным, все, вероятно, весело .посмеялись бы над их и его одеждой. У них как раз шла репетиция в костюмах, мистер Ормсби хлопотал и суетился, как наседка, приглядывающая за своими цыплятами, когда Робин заметил, что в конюшне происходит какая-то необычная суматоха. И в следующий же миг актеры мистера Ормсби испарились.

Мэри уговорила сестру выпить чашку чая и предлагала долить другим, когда дверь в салон широко распахнулась и вошел мрачный герцог. Со всех сторон к нему обратились ожидающие лица. Может быть, он и не стал бы ничего говорить, но, заглянув в фиалковые глаза жены, от которой никогда не мог хоть что-либо утаить, откровенно сказал:

– Я еду в Каменный-дом-на-холме. Ведь Ри собиралась именно туда. Может быть, старик что-нибудь знает. Кэролайн ничего не сказала? – спросил он.

– Нет, она все еще спит, – ответила Мэри, а герцогиня озадаченно поглядела на Люсьена.

– Я бы хотел поехать с тобой, Люсьен, – сказал генерал, вставая. Необходимость действовать сразу же заставила его забыть о затекшей ноге.

Герцог улыбнулся:

– Я так и думал, что ты захочешь меня сопровождать, и велел Баттерику оседлать лошадь. – Увидев, что его жена тоже поспешно поднимается, он сразу же угадал ее намерение. – Нет, Сабрина, я не хочу, чтобы ты ехала с нами.

– А я хочу и поеду, Люсьен, – решительно возразила герцогиня. – Ри – моя дочь, и я ни за что здесь не останусь. У меня полное право быть с тобой, – сказала она, глядя в упор на мужа.

Герцог схватил ее дрожащие руки и на какой-то миг прижал к груди.

– Я только хотел поберечь тебя, дорогая. Кто знает, что мы можем увидеть.

– Я понимаю, Люсьен, – мягко ответила Сабрина. – Но мы всегда сообща делили все горести. Не отстраняй же меня на этот раз.

– Я тоже хочу поехать, отец, – смело сказал Фрэнсис.

– И я, сэр, – вызвался Эван. Такое желание изъявили также Джордж и Джеймс.

Ричард встал за спиной герцогини. У него не было необходимости предлагать свою помощь, все и так знали, что он не останется сидеть в Камарее, в то время как другие будут искать Ри и графа Рендейла.

Прежде чем кто-либо еще успел предложить свою помощь, герцог поднял руку, призывая всех к молчанию и предотвращая массовый исход.

– Я не могу допустить, чтобы все мои домашние и гости носились по округе как сумасшедшие. Я тронут готовностью помочь, по думаю, что вести поиски надо организованно. Если не возражаешь, Теренс, – сказал герцог, почтительно кивнув генералу, – я считаю, что ты самый подходящий человек, чтобы возглавить поиски.

– Спасибо, Люсьен. Я сделаю все возможное, чтобы найти ее, – спокойно сказал Теренс. – Я предлагаю, – начал он тоном человека, привыкшего повелевать, – чтобы Фрэнсис и Эван взяли на себя руководство двумя поисковыми группами. Ты, Эван, осмотришь всю местность восточнее проулка; ты, Фрэнсис, – местность западнее проулка. Таким образом мы сможем охватить большую территорию. Я хочу, чтобы вы начали поиски с того места, которое вам укажут, и далее направились на север, к Ка-менному-дому-на-холме. При таком разделении усилий мы сможем точно знать, какая именно территория осмотрена, и замкнем круг вероятного маршрута Ри. Ты одобряешь такое предложение, Люсьен? – спросил генерал, не желая узурпировать власть герцога в его собственном доме.

– Поступай, как считаешь нужным, – ответил герцог, не сводя взгляда с жены. – Если ты настаиваешь на своем желании, Сабрипа, то я хочу, чтобы ты поехала вместе с нами, – сказал он жене тоном, исключающим возможность какого-либо выбора. – Ричард?

Ричард обвил рукой талию сестры.

– Спасибо. Я поеду с тобой. Сара, – добавил он, оглядываясь на жену, – надеюсь, с тобой все будет в порядке?

– Разумеется, да, Ричард. Можешь не беспокоиться, – сказала она с подбадривающей улыбкой. – Я не рожу тебе наследника в твое отсутствие.

– А как насчет меня... нас? – поправился Робин, так как Стюарт, пододвинувшись, ткнул его локтем. – Я тоже хочу принять участие в поисках Ри!

– Я предпочел бы, чтобы ты остался здесь, в Камарее, – сказал герцог. По его тону Робин понял, что его просьба решительно отвергнута.

– Но...

– Никаких «но», Робин. Кто-то должен остаться с тетей Мэри и Сарой... Что, если будут получены какие-нибудь новости о Ри? Кто сообщит нам о них? – Урезонивая огорченного сына, герцог с сочувствием заметил, что у Робина дрожат губы и он тщетно пытается побороть эту дрожь. Герцог ласково приподнял подбородок сына и, глядя ему в лицо, сказал: – Я рассчитываю на тебя, сынок. Ты должен проследить, чтобы все здесь было в порядке.

– Да, сэр, – хрипло отозвался Робин. – Я позабочусь о тете Мэри и Саре. Можешь положиться на меня, отец.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, Робин, – сказал Люсьен, ероша темные кудри сына. Затем обвел взглядом окружавшие его решительные лица. – Ну что ж, тогда поторопимся.

Когда группа всадников из Камарся въехала во двор Каменного-дома-на-холме, все там было спокойно. Из трубы с восточной стороны дома в прохладный осенний воздух поднималась струйка голубоватого дыма. Нигде не было заметно ничего подозрительного. Большие двойные двери сарая были широко распахнуты, по всему двору лежали свежие навозные лепешки, свидетельствуя, что кто-то недавно отвел коров на пастбище. Прислушавшись, можно было услышать вдали мычание пасущихся коров.

Быстро спешившись, Баттсрпк помог спуститься с лошади и герцогине, опередив его светлость и лорда Ричарда. Сабрипа ездила на большом гнедом жеребце, которого Баттерик считал совершенно неподходящим для женщины, особенно такой маленькой, как герцогиня, но она не хотела слышать никаких возражений против этого жеребца и продолжала ездить на нем, ни разу не упав. Баттерик иногда даже подозревал, что герцогиня с удовольствием обходилась бы без дамского седла, но это было бы нарушением принятых тогда правил приличия и могло навлечь на нее насмешки.

– Кажется, все в порядке, – заметил Ричард, оглядывая все вокруг.

– Между тем, что кажется, и тем, что на самом деле, лорд Ричард, – тоном человека бывалого произнес Баттерик, – нередко бывает большая разница. Надо смотреть в самую глубь вещей. Там-то и кроется правда.

Ричард изумленно воззрился на конюшего.

– Невероятно, – сказал он. – Может быть, я проверю, сеть ли кто-нибудь дома?

– Если кто-нибудь и был, то, наверное, ушел с коровами, – предположил Баттерик, и на его лице заиграла веселая улыбка. – Говорил же я вам...

Молча стоя посреди двора, они услышали звонкий девичий голос, приближающийся со стороны ближнего пастбища:

То было под самый Мартынов день. Воздух был свеж и хрусталем. Сэр Грэхэм, и смел и собой пригож, Влюбился в Барбару Аллен. Своих людей он послан за ней: – О милая Барбара Аллен, Прошу я: моею женою ты стань, И будет наш век беспечален. О холи, холи, хо...

Завернув за угол, девушка увидела пятерых всадников с их лошадьми, и ее голос тут же испуганно оборвался на этой высокой поте: «Хо-о-о». Однако, как только она узнала герцога и герцогиню, за оборвавшимся припевом последовал вскрик изумления. Она сделала быстрый реверанс и в тот же миг вспомнила о том, что завернула и подвязала юбки на талии, чтобы не испачкать их, бродя по грязным полям. Ее башмаки на толстой деревянной подошве и в самом деле были заляпаны толстым слоем черной жижи. Зардевшись от смущения, она быстро опустила юбки и скрыла нижнее белье от нескромных взоров.

– Ваши светлости... – Широко раскрыв от удивления глаза, она судорожно глотнула воздух.

– Это юная Дженни Табер, праправнучка старшего мистера Табера, – представил ее Баттерик, узнав юную девушку, по всей вероятности, не старше тринадцати лет. – Я все верно сказал, Дженни?

– Нет, мистер Баттерик, – застенчиво ответила она. – Я прапраправнучка. Мистер Табер очень стар, – напомнила она.

– Дженни, – с теплой улыбкой сказала герцогиня, – мы приехали повидать твоего прадеда. Он где-нибудь поблизости? Может быть, в доме?

Дженни отрицательно мотнула копной своих взлохмаченных, цвета пакли волос.

– О нет, ваша светлость. Он ушел из дома еще спозаранок. Он у нас человек беспокойный. Никогда не сидит на одном месте.

– Ты не знаешь, куда он пошел? Мы хотели бы с ним поговорить. Он должен был встретиться с леди Ри Клэр, дочерью герцога и герцогини, Дженни, – попытался объяснить Баттерик.

– Я ничего об этом не знаю, сэр. И не видела дедушку с самого утра. Он ушел еще до того, как я проснулась. Да и вчера вечером я его не видела, – робко сказала она. – Я уснула у камина, а он бьш в кухне, кормил щенят. Тех самых, которых привезла леди Ри Клэр. Она у вас такая красавица, – мечтательно добавила Дженни.

Баттерик кашлянул, по его лицу мелькнула тень раздражения.

– Послушай, Дженни, у нас нет времени говорить о всяких пустя...

Подняв руку, герцог остановил его.

– Дженни, мы хотели бы поговорить с твоим дедушкой. Это очень важно. Как ты думаешь, куда он мог пойти? – ласково спросил герцог.

– Не знаю, – ответила она, зачарованно глядя на шрам на щеке герцога. – Он может бродить по всей долине, где ему вздумается.

Герцог вздохнул, уклоняясь от вопрошающего взгляда жены.

– Может быть, ты видела сегодня утром леди Ри Клэр? Или графа Рендейла?

– Нет, сэр, я их не видела. У меня так много дел, – объяснила она, чувствуя, что ее ответ разочаровал этих важных особ. – Я подоила коров, а некоторые из них такие упрямицы, не хотят слушаться, затем отогнала их на пастбище. Мне надо замесить тесто, испечь хлеб, а тут еще куры разбежались. Наверное, из-за дождя.

– Люсьен! Ричард! – позвал Теренс Флетчер из сарая. Пока они разговаривали с Дженни Табер, генерал тщательно осматривал двор, ища следы копыт, человеческих ног или чего-нибудь необычного.

Поспешно направляясь к своему зятю, герцогиня заметила, что его лицо – и обычно-то мрачное – было мрачнее, чем когда-либо за многие годы.

– Что-то не так, Теренс? – спросила она, останавливаясь около него и всматриваясь в глубь темного сарая.

– Постарайтесь не пускать сюда девушку, – сказал он, многозначительно взглянув на Люсьена. – Сабрина, на твоем месте я бы тоже туда не ходил, – добавил он. Но она не послушалась его совета. Прошла мимо него в сарай и остановилась, нетерпеливо ожидая, когда он за ней последует.

Люсьен пожал плечами, ибо хорошо знал строптивый характер жены, и пошел следом за пей. Генерал и любопытный Баттерик также углубились в сарай. Дженни с открытым ртом осталась одна у дверей.

– Посмотрите туда, – сказал Баттерик, показывая на темный угол. – Это старик. Он мертв.

Старый мистер Табер неподвижно лежал на соломе с протянутыми руками, как будто пытался смягчить удар от падения. На затылке, в серебристых его волосах, темнело пятно спекшейся крови.

– Бедняга, – печально прошептала Сабрина.

– Видимо, он упал и ударился головой об угол стола, – предположил Теренс, заметив следы крови на столешнице.

– Очень жаль. Он был хороший человек, Люсьен, – сказала Сабрина, вспоминая, с какой добротой старик относился к животным и как бескорыстно расточал свой целительный дар. – Однако в последнее время он сильно сдал.

– Но ведь он был так стар, Сабрина, – тихо произнес Люсьен. Он всегда любил старика, который был живой легендой в здешних краях, – Нам будет его не хватать.

– Да, ваша светлость, – резко сказал Баттерик, побагровев от гнева. – Он был хорошим человеком, благородным старым джентльменом и никак не должен был умереть таким образом.

Теренс Флетчер взглянул на него с удивлением:

– Что вы хотите сказать?

– Он умер не своей смертью. Старика убили, вот что я хочу сказать, – твердо ответил Баттерик, выпятив челюсть, точно готовился к решительной схватке.

– Боже! Вы понимаете, что говорите? – проревел генерал.

– Да, – спокойно ответил конюший, ничуть не устрашенный грозным видом старого воина, – и я скажу вам еще кое-что, генерал. Будь вы таким же подозрительным человеком, как я, вы бы тоже это заметили.

– Что именно?

– Старый мистер Табер был убит еще прошлой ночью. – Он произнес эти слова все тем же спокойным тоном. – Поэтому я думаю, что это не он написал записку леди Ри Клэр.

Это ужасное заявление словно топором разрубило тяжелое безмолвие, воцарившееся в сарае.

Герцогиня никак не могла оторвать глаз от тела столь безобидного при жизни старика.

– Н-не понимаю. Кому могло понадобиться убить его? Боже мой, Люсьен, – вскричала она, – ему было уже под сто! Кого мог обидеть такой кроткий старый человек, как мистер Табер?

– Однако непонятно, – с беспокойством сказал Теренс, – какая связь может быть между убийством старика и тем, что случилось с Ри Клэр и графом Рендейлом. И кто мог написать эту проклятую записку?

Баттерик, стоявший на коленях возле мертвого тела, обернулся.

– Старик что-то нацарапал здесь на земляном полу, – сказал он, довольный, что нашел хоть какой-то ключ к разгадке тайны, которая, однако, оставалась непроницаемой.

– Он нарисовал птицу! – недоуменно воскликнул Теренс Флетчер, взглянувший через плечо Баттерика на рисунок на плотно утрамбованном полу.

Присев на корточки, Сабрина также внимательно вгляделась в рисунок.

– Как будто голубь? – удивленно протянула она.

– Верно, ваша светлость, – согласился Баттерик. – Но убей меня Бог, если я знаю, зачем он нарисовал голубя в последний миг своей жизни. – И он раздосадован но покачал головой.

Герцогиня с трудом поднялась и побрела прочь от мертвого тела. Остановилась возле деревянной подпорки и с закрытыми глазами прижалась к ней лбом. И тут почувствовала, что ее крепко обняли руки Люсьена. В следующий миг он прижал ее к своей – такой знакомой – успокаивающе теплой груди.

– О, Люсьен, – шепнула она со слезами в голосе. – Что нам делать? И что могло случиться с нашей дочерью?

Люсьен развернул ее лицом к себе и заглянул в ее влажные глаза; еще никогда в жизни не чувствовал он себя таким беспомощным.

– Клянусь тебе, Рина, всем, что мне дорого, что я найду нашу дочь. Клянусь жизнью!

– Ты говоришь, что видела моего Томми с какой-то разодетой шлюхой в Чипсайде? – возмущенно произнес женский голос. – А я тебе говорю, что это враки. Да ты просто бесишься, что у меня есть парень, а у тебя нет. Видать, сама положила глаз на Томми. В этом все дело. Стыдно говорить такие вещи, да к тому же зачем-то еще и мертвых приплела. Моя мать была очень хорошей... – Конец этого монолога так и остался неуслышанным, ибо две занятые разговором женщины прошли мимо по скользкой булыжной мостовой; они торопились, поскольку холодная изморось грозила перейти в дождь.

Наблюдавший за ними человек безмолвно стоял в тени, мечтая о теплом очаге и кружке эля, чтобы согреться, но он понимал: в этот вечер его мечта если и сбудется, то очень не скоро. Мимо прошла группа шумных матросов. Тедди Уолтхэм смотрел на них, ссутулившись: он знал, что всякий, кто по несчастной случайности окажется у них на пути, очутится в придорожной канаве, и хорошо, если живой.

Тедди Уолтхэм очень внимательно осмотрелся и, слегка дрожа, вышел из тени. Дальнейший его путь пролегал по боковым улочкам Лондона. Он размышлял о том, что они с миледи добрались до Лондона в рекордно короткое время, просто жаль, что нельзя объявить об этом во всеуслышание, ибо побить их рекорд было бы не так легко. Но до чего же приятно снова ходить по городу, где родился и вырос, вдыхать знакомые запахи! Остановились они в «Королевском гонце» – это было излюбленное место определенного сорта людей, и почти все они знали, что именно тут и могут найти Тедди Уолтхэма. Затем почти целый день, а это был холодный дождливый день, он бродил по Лондону, ища своих старых друзей и оставляя им короткие послания. Друзья этих друзей донимали его расспросами, стараясь выяснить, зачем ему понадобился такой-то и такой-то, но он не обращал внимания на их подозрительные взгляды... Теперь ему хотелось удостовериться, пришли ли от них ответные послания. А вышел он на улицу в эту мерзейшую погоду потому, что договорился через час встретиться с одним знакомым. На какой-то миг он заколебался, думая, что ему предстоит свидеться с человеком, не слишком к нему расположенным, но позвякивание монет в кармане придало ему уверенности, и он продолжил путь.

Хотелось выпить чего-нибудь горячительного в кофейне за углом, но Тедди тут же передумал: чтобы договариваться с миледи, нужна светлая голова. Он увидел темные очертания ее экипажа еще до того, как услышал стук копыт; решительно подавив в себе страх, который внушала ему предстоящая встреча, он продолжал идти вперед, к уже открывающейся дверце.

Вскочив в экипаж, Тедди оказался почти в полной темноте.

– Ну? – нетерпеливо спросила Кейт. Сырой холод просачивался под ее бархатный плащ, корсаж, верхние и нижние юбки, и ей стоило большого труда сдержаться, чтобы не стучать зубами, что отнюдь не казалось ей забавным.

– Все решится через час, миледи, – бросил неразговорчивый Тедди Уолтхэм, сидя в своем углу. Он с любопытством принюхался. – Вы дали ей еще дозу, да?

– Какой вы догадливый! – саркастически отозвалась Кейт из своего угла. – Она уже просыпалась. Уж не хотите ли вы, чтобы она подняла истерический визг и сюда сунул свой нос какой-нибудь ночной сторож или, еще того хуже, пара этих проклятых ищеек с Боу-стрит? – спросила она, не оставляя никакого выбора, кроме как согласиться с ее решением.

– Просто я не хочу, чтобы она умерла, миледи, – ответил Тедди Уолтхэм, рассматривая опоенную наркотиками девушку в накидке, которую бережно прижимал к груди Рокко.

– Надеюсь, это не окажется таким же пустым номером, как в прошлый раз, – сказала Кейт тоном, который не оставлял никаких сомнений по поводу того, что она думает о его умственных способностях. – Бог ты мой, я просто ушам своим не поверила, когда услышала, что этот олух свалился с лестницы. Я же предупреждала, чтобы вы были осторожнее, и что же? – Кейт заново разжигала в себе злость. – Вы пригласили какого-то пьяного шута в мои комнаты. Эта толстуха Фаркар уже явно подозревает что-то неладное. Вряд ли она верит, что это моя племянница. И уж тем более в то, что у девушки мигрень, поэтому в комнате должно быть тихо и темно. Боюсь, уж не думает ли она, что мы прячем больную оспой. Вчера вечером я поймала ее на месте преступления: она подслушивала у моей двери. Пожалуй, нам не стоит возвращаться обратно с нашей добычей, – предупредила она своего сообщника.

– Хорошо, с ней все решено: или сегодня, или никогда, – согласился Тедди. – Я знаю, у вас мягкое сердце, но вы не должны беспокоиться. Я уже переговорил со своим другом, и он очень заинтересован в этой сделке. На этот раз не будет никаких трудностей.

– Тем лучше для вас, если их не будет, – заметила Кент, отнюдь не успокоенная его заверениями. – Кто этот человек?

– Суперкарго на борту торгового судна, курсирующего между Лондоном и Чарлз-Тауном. Он занимается отнюдь не только перевозкой сухих грузов. Они получают большую прибыль, поставляя в колонии служанок. У них найдется местечко еще для одной пассажирки. Отплывают они с приливом. Чтобы возбудить его аппетит, я постарался пособлазнительнее описать нашу красоточку. Он рассчитывает продать ее за хорошие деньги в колониях.

К его удивлению, Кейт захлопала в ладоши.

– В колониях? – подхватила она, и ее резкий несдержанный смех наполнил весь экипаж. – Но это просто замечательно! Дочь великого герцога Камарейского будет продана как служанка. Ха! – Ее плечи затряслись от веселья. – На этот раз вы превзошли самого себя, мистер Уолтхэм. Жаль, что вы не были знакомы с Перси. Ему бы очень понравилась ваша выдумка.

Тедди Уолтхэм нахмурился. Если этот Перси был того же пошиба, что и миледи, очень хорошо, что их пути не сошлись.

– Я должен встретиться с другом около реки, – сказал он.

– Отлично, мистер Уолтхэм, – ответила Кейт, постучав в крышу экипажа. – Скажите кучеру, куда ему ехать.

– Н-да... – Тедди Уолтхэм сделал вид, будто вспомнил что-то, вылетевшее у него из памяти. – Я полагаю, вы сами вручите девушку моему другу. – Он многозначительно кивнул на Рокко. – Вы ведь умеете его уговаривать, не правда ли?

– Да, конечно, мистер Уолтхэм, – спокойно ответила Кейт. – Обещаю вам, что никаких трудностей не будет.

– Хорошо, – проговорил он таким же мнимо невозмутимым голосом. Но ему очень не понравился тон миледи.

Они оставили экипаж посреди переулка, где он не привлекал бы внимания прохожих, и пошли дальше пешком по булыжной мостовой. Затем повернули в узкую, заваленную мусором улочку.

Тедди Уолтхэм хорошо представлял себе, как бесится миледи, осторожно пробираясь среди вышвырнутых из окон отбросов.

– Ничего не скажешь, хорошее местечко, – пробормотала она, почувствовав, что ее атласная туфля вязнет в какой-то гадости.

– Вы предупредили, чтобы я соблюдал величайшую осторожность, – с большим удовольствием напомнил Тедди Уолтхэм. Он дул на свои сложенные в чашу ладони, пытаясь согреть их, но ветер относил в сторону струйку его дыхания. С реки тянуло изморосью и туманом, против которых одежда была плохой защитой. Услышав приближающиеся шаги, он быстро пошел вперед, оставив за спиной миледи и Рокко с его ношей. Но когда он подошел к концу улочки, какой-то прохожий уже быстро прошел мимо. Вздохнув, Тедди повернул назад. И тут услышал тихий разговор, в котором можно было легко различить нетерпеливый голос миледи. Он слегка улыбнулся. Похоже, миледи не удается уговорить Рокко расстаться со своей ношей. С коротким смешком Тедди нагнулся, чтобы подтянуть мокрый чулок, и вдруг выпрямился, услышав громкий пистолетный выстрел. Несколько секунд отголоски выстрела звучали в его ушах все громче и громче. В удивленном безмолвии он вдруг увидел, как большой лакей повалился, словно подрубленное дерево. С трудом переводя дух, Тедди Уолтхэм поспешил к неподвижной женской фигуре в вуали.

– Проклятая убийца, – прошипел он, нервно оглядывая улицу. Но ни одно окно не отворилось, ни одна голова не высунулась наружу, и он вдруг понял, что громкое пение и смех, доносившиеся из ближайшей таверны по ту сторону переулка, успешно заглушили грохот выстрела. А может быть, просто никто вокруг ничего не хотел знать.

Тедди с ужасом уставился на мертвого Рокко, затем перевел взгляд на безмолвную женщину, проделавшую своей пулей широкую дыру в его спине.

– На кой черт вы это сделали? – спросил он.

– Он отказывался отдать мне девушку. Повернулся и пошел прочь, – еще не придя в себя от изумления, сказала она. – Я должна была его остановить. Какой другой выход нашли бы вы на моем месте? К тому же, – равнодушно добавила Кейт, – он уже сделал все, что от него требовалось, и на него нельзя было больше полагаться. Он предал меня – женщину, которая дала ему кров и еду, одела в красивые одежды вместо лохмотьев. И как же он отплатил мне за мою доброту? – с негодованием продолжала Кейт. – Он предал меня ради этой мисс с ангельским личиком, хотя она ни черта не сделала для него, только стала причиной его смерти. Пожертвовал собой, так, что ли, мистер Уолтхэм? – насмешливо произнесла Кейт, смотря на мертвого лакея, который все еще держал девушку в своих руках.

Тедди Уолтхэм сглотнул, почувствовав горечь желчи во рту. Какая же она жестокая сука, подумал он, не сводя глаз с пистолета, все еще дымившегося у нее в руке... Зная миледи, можно было предположить, что за корсажем у нее еще кое-что припрятано, и если она могла без малейшего колебания убить человека, который верой и правдой служил ей невесть сколько лет, то что она сделает с ним, Тедди, когда он выполнит порученное ему дело и станет не нужен?

– Тедди Уолтхэм, Тедди Уолтхэм? Это ты? – окликнул его голос из мрака. – Если ты, то лучше отвечай, – предостерег голос. Только один Тедди Уолтхэм знал наверняка, друг это или враг.

– А, это ты, старый морской волк, – отозвхчея Тедди, со вздохом облегчения узнав голос друга.

Он переступил через тело мертвого лакея и поспешил навстречу человеку, который только что вошел в улочку.

– Что делать с мертвым телом? – прошипела вдогонку ему миледи, но он оставил ее вопрос без внимания. Сама заварила эту кашу, пусть и расхлебывает, злорадно подумал он и, оглянувшись, увидел, что Кейт пытается вытащить девушку из рук мертвеца.

– Дэниел! – дружески приветствовал Тедди своего старого знакомого. – Давненько, однако, ты уже плаваешь. У тебя, должно быть, особая морская жилка, а вот меня, – он рассмеялся, обхватив друга за плечи, – меня тошнит, даже когда я переплываю на лодке через Темзу.

– У нас неплохая жизнь, Тедди, – ответил его друг. – Все лучше, чем гнить в долговой тюрьме. Тебе-то это хорошо известно. Ты в свое время повалялся в камерах.

– Что и говорить, нет ничего хуже, чем валяться в камерах, – серьезным тоном ответил Тедди Уолтхэм, мысленно давая клятву, что, покуда жив, никогда больше не угодит за решетку.

– Что верно, то верно, Тедди, – согласился Дэниел, выворачиваясь из-под руки Тедди и внимательно оглядываясь. – Ну и здоровенный малый! Что с ним такое? Хорошо хоть валяется. Не хотел бы я столкнуться с ним на этой темной улице, да и вообще где бы то ни было. Не нравится мне, что он тут валяется. Не по нутру, – добавил Дэниел, подозрительно оглядывая лежащего.

– Надрался вдрызг, – объяснил Тедди Уолтхэм достаточно громким шепотом, чтобы его могла слышать и Кейт. – Он нам не помешает.

– Гм-м. Ты меня успокоил, – сказал Дэниел, придвигаясь ближе. – И кто эта женщина? Не та, что отправляется в колонии?

– Жаль, что не все наши молитвы сбываются, – шепнул себе под нос Тедди, думая, как было бы хорошо, если бы их с миледи разделял океан. – Нет, это та, что лежит на земле. Я напоил ее кое-чем таким, что она не доставит тебе ни малейшего беспокойства, – объяснил Тедди, опускаясь на колени возле неподвижной фигурки.

– Надо посмотреть, что я покупаю. Не выкладывать же денежки за какое-нибудь страшилище с мордой свиньи или старую морщинистую ведьму, – предупредил Дэниел, внимательно наблюдая за фигуркой в накидке с капюшоном.

– Можешь быть спокоен. Тедди Уолтхэм никогда не подводит друзей, – успокоил его Тедди, вытаскивая свою трутницу и высекая огонь ударом стали о кремень. Затем Тедди достал из кармана огрызок свечи, зажег его и осветил лицо спящей невинным сном леди Ри Клэр Доминик, дочери герцога и герцогини Камарейских.

Дэниел Льюис едва не задохнулся от изумления. Затянувшееся молчание свидетельствовало о том впечатлении, какое произвела на него девушка.

– Да она настоящая куколка. Где ты отыскал такую? – недоверчиво спросил он у Тедди Уолтхэма.

На этот вопрос Тедди ничего не ответил. Просто повторил:

– Я же тебе сказал, Тедди Уолтхэм никогда не подводит друзей. Ну так что, берешь ее с собой в колонии или мы ищем другого покупателя?

Дэниел Льюис встал и, засунув руки глубоко в карманы пальто, стал раскачиваться взад и вперед на каблуках, как бы раздумывая, какова истинная ценность покупаемого им товара.

– Решайте. Не торчать же здесь всю ночь, – вмешалась Кейт, терпение которой было истощено этой бессмысленной торговлей. Они с Тедди были уверены, что этот дурень все равно возьмет девушку.

Тедди Уолтхэм бросил на нее неодобрительный взгляд. Дэниел Льюис держался холодно. Глядя на громадного человека, валявшегося на земле, он испытывал понятное беспокойство. Он не сопел, не храпел, ничто не показывало, что он жив. Если он пьян, то, должно быть, вылакал черт знает сколько джина или рома, может быть, и того и другого.

– Сейчас мы договоримся, Тедди. Сколько ты просишь? – резко спросил он, почувствовав внезапный страх перед обступившими его в этой темной улочке тенями. Он хотел было назвать меньшую цену, чем запросил Тедди, но прикусил язык: он знал, что сможет здорово заработать в колониях на такой хорошенькой девушке, как эта. На кой же черт торговаться? Так на предварительной цене они и сговорились.