Прикрытие-Один (№6) - Московский вектор

— Послушай, что удалось записать.

Рэнди надела наушники, специалист перемотал запись назад и нажал кнопку воспроизведения. Рэнди услышала пронзительный вой, разбавленный помехами, и повела бровью.

— Шифруются?

— Еще как! С таким серьезным программным обеспечением для шифрования я нигде не сталкивался — только у нас.

— Интересно, — пробормотала Рэнди.

Специалист улыбнулся.

— Интереснее некуда. Надеюсь, преобразовать этот вой в понятный текст сумеют в АНБ. Но на это может уйти несколько недель.

— Хотя бы номер, который Кесслер набрал, удастся вычислить?

Спец покачал головой.

— Боюсь, нет. Тот, кто прокладывал коммуникационную сеть, услугами которой мерзавец воспользовался, знал, в какой участвует игре. Каждый раз, когда мы приближались к истине, сигнал перепрыгивал к другому номеру.

Рэнди нахмурилась.

— А ты смог бы проложить такую сеть?

— Я? — Специалист медленно кивнул. — Разумеется. Если бы мне предоставили несколько недель времени, море денег и неограниченный доступ к программному обеспечению других телекоммуникационных корпораций.

— Получается, о безопасности нашего дорогого профессора Ренке заботится множество влиятельных друзей, — протяжно произнесла Рэнди.

Вторая специалистка посмотрела на нее с улыбкой.

— Не зря ты «поселила» так много «жучков» в кесслеровском кабинете.

Рэнди кивнула.

— Нутром почувствовала, что с этими людьми, кем бы они в итоге ни оказались, иначе нельзя.

— Аудиодатчик работает прекрасно. Все, что говорил во время беседы Кесслер, записано. Когда уберу акустические шумы и усилю звук, расслышим и реплики его приятеля.

— А сигналы набора сможешь распознать? — спросил ее коллега.

— Запросто.

— Отлично! — Он повернулся к Рэнди. — Тогда никаких проблем. Понимаешь, у каждой телефонной кнопки свой звук. Если мы воспроизведем их все и составим в правильной последовательности, узнаем номер.

Рэнди понимающе кивнула.

— У нас появится ниточка, которая укажет путь в их телекоммуникационный лабиринт, — с серьезным видом продолжил специалист. — На это придется потратить какое-то время, но шаг за шагом мы выйдем на того, с кем разговаривал Кесслер.

— Им может оказаться и сам Вольф Ренке. — Глаза Рэнди злобно блеснули. — Тогда я лично порасспрашиваю у него об «опекунах», а потом он сядет за решетку — до скончания своего жалкого века.

— А с Кесслером что будем делать? — спросила специалист по звуку.

Рэнди презрительно улыбнулась.

— Герр Кесслер путь еще немного попаникует. А мы подождем. Интересно узнать, кто за ним явится.

* * *

Москва

Эрих Брандт нетерпеливо расхаживал взад и вперед по кабинету, разговаривая по засекреченной линии с Берлином.

— Вам даны приказы, Ланге. Вот и выполняйте их.

— Хотите, чтобы мы добровольно залезли в пекло?

— О чем ты?

— Американцы определенно наблюдают за виллой Кесслера, — пояснил Ланге. — Как только мы там появимся, нас схватят.

— Ты уверен, что операцию проводит ЦРУ? — спросил Брандт, с трудом усмиряя гнев.

— Уверен, — ответил Ланге. — Как только от вас поступил сигнал тревоги, я подключил к расследованию людей из местного правительства.

— И?

— Изабелла Штан, государственный обвинитель из Министерства юстиции, существует в действительности, — сказал Ланге. — Только сейчас она в декретном отпуске, вернется на работу не ранее чем в следующем месяце. И потом, никакого дела на Кесслера никто не заводил.

— Выходит, американцы вынудили его обратиться к нам за помощью хитростью, — угрюмо произнес Брандт.

— Да, — подтвердил Ланге. — Теперь они попытаются выяснить, куда Кесслер позвонил.

Брандт остановился посреди кабинета. «Если американцы найдут Ренке, узнают и о лаборатории, где создается ГИДРА, — пришла на ум страшная мысль. — Тогда и мне будет несдобровать».

— Это возможно?

— Не знаю, — медленно сказал Ланге. — Разгадыванием головоломки займутся ЦРУ и АНБ. Специалисты и техника у них отменные.

Брандт нехотя кивнул, соглашаясь с подчиненным. Американские агенты выдающимися способностями не отличались, но электронщикам и спецоборудованию США в мире не было равных.

— Тогда уничтожьте эту команду ЦРУ, пока не поздно. — Глаза Брандта сделались холодными, как лед.

— Мы понятия не имеем, где их искать, — честно признался Ланге. — По-видимому, они следят за домом из машины либо из соседнего здания. Бесцельно болтаться по Грюневальду в надежде, что мы случайно на них наткнемся — об этом не может быть и речи. Надо собрать сведения об операциях ЦРУ в Берлине, и скоро эти сведения будут у нас в руках.

Брандт кивнул — Ланге опять был прав.

— Хорошо, — сдержанно ответил он. — А я немедленно свяжусь с Малковичем. У шефа есть спецагент в Кельне, который может здорово нам пригодиться.

Глава 30

Московскую кольцевую автодорогу опоясывают ряды невзрачных серых многоэтажек — безликие пристанища, построенные коммунистами-бюрократами для простолюдинов, которые некогда устремлялись в советскую столицу в поисках работы. Система, породившая дома-уроды, погибла почти двадцать лет назад, но их и теперь заселяли сотни тысяч беднейших москвичей.

Джон Смит и Фиона Девин осторожно поднимались по лестнице одного из зданий. Темный подъезд освещали тусклым мерцающим сиянием голые лампочки. От выщербленных потрескавшихся ступеней невыносимо воняло, ржавые перила в некоторых местах были страшно изогнуты.

Пахло отвратительно: дешевым дезинфицирующим порошком, от которого начинали слезиться глаза, вареной капустой; из темных углов, где скапливались пакеты с мусором, тянуло мочой и грязными подгузниками. Все кругом красноречиво говорило о судьбах немыслимого количества людей, вынужденных жить друг с другом бок о бок и не имеющих достаточного количества горячей воды, чтобы поддерживать в доме чистоту.

Крошечная однокомнатная квартирка, в которую направлялись американцы, ютилась на четвертом этаже, за старой, потертой дверью. Здесь жили родители Михаила Воронова, семилетнего мальчика, умершего от таинственной болезни.

Взглянув на тихую, замкнутую женщину, которая открыла дверь, Джон сначала подумал, что это не мать, а бабушка ребенка, — настолько плохо она выглядела. Седые волосы, худое, морщинистое лицо, исполненные печали заплаканные глаза. Даже теперь, по прошествии двух месяцев, убитая горем женщина, потерявшая единственное в жизни богатство — родного ребенка, — носила траур.

— Здравствуйте, — пробормотала она, в удивлении глядя на двух иностранцев в добротной одежде. — Чем могу помочь?..

— Примите наши искренние соболезнования, госпожа Воронова, — мягко произнес Смит. — Извините, что причиняем вам беспокойство, но это крайне важно. — Он показал фальшивое удостоверение личности, выданное ООН. — Меня зовут Странд, доктор Калле Странд. Я работаю при Всемирной организации здравоохранения. А это мисс Линдквист, моя личная помощница.

— Не понимаю, — растерянно пробормотала Воронова. — Что привело вас к нам?

— Мы исследуем заболевание, от которого умер ваш сын, — спокойным тоном объяснила Фиона. — Пытаемся понять, что именно случилось с Михаилом — чтобы спасти жизни других людей.

Потухшие глаза женщины на миг вспыхнули.

— А! Теперь понимаю. Пожалуйста, проходите! — Она отступила в сторону, приглашая посетителей в дом.

На дворе стояло ясное зимнее утро, но в комнатке, куда хозяйка провела американцев, царил мрак, разбавленный тусклым светом единственного светильника. Окна были завешаны плотными шторами, в дальнем углу теснились раковина и электроплита, остальное пространство занимали обветшалый диван, пара расшатанных деревянных стульев и низкий столик.

— Прошу, садитесь. — Воронова указала на диван. — Я позову Юрия, мужа. — У нее покраснели щеки. — Он пытается уснуть. Вы уж простите его... Места себе не находит с тех пор, как наш сын...

Не в состоянии закончить фразу, она резко развернулась и выбежала в прихожую, устремляясь в комнату — других в квартире не было.

Фиона слегка подтолкнула Смита локтем, кивая на фотографию на столе — изображение смеющегося мальчика. Снимок окаймляла черная лента, по обе стороны от него горели две маленькие свечки.

Смит кивнул. Теребить раны в сердцах несчастных людей, даже для достижения высокой цели, было жутко неловко. Однако крайне необходимо. Фред Клейн сообщил им вчера, что в разведывательных органах Запада один за другим гибнут специалисты по России, а в странах, с ней соседствующих, — наиболее толковые политики и военачальники.

В комнату в сопровождении супруга вернулась мать мертвого мальчика. Подобно жене, Юрий Воронов походил больше на тень, нежели на живого человека. Глаза у него запали, руки постоянно тряслись. От одежды, болтающейся на тощей сутулой фигуре, пахло потом и алкоголем.

Увидев пришедших, он медленно выпрямился. Растерянно улыбнулся, провел рукой по жидким взъерошенным волосам, вежливо поприветствовал иностранцев и предложил чая — не чего-нибудь покрепче.

Хозяйка захлопотала у плиты, а Воронов сел напротив гостей.

— Татьяна сказала, вы ученые, — медленно произнес он. — Вроде бы из ООН? И что исследуете болезнь, которая отняла у нас мальчика?

Смит кивнул.

— Правильно. Если вы не против, мы зададим вам и вашей супруге несколько вопросов о Михаиле. Вероятно, это поможет нам в борьбе с заболеванием.

— Конечно, — просто ответил Воронов. — Никому не пожелаю таких мук, какие пережил наш Мишка.

— Спасибо, — спокойно поблагодарил его Смит.

Фиона приготовилась делать записи, а Смит начал расспрашивать россиян о здоровье и жизни их сына и их самих, пытаясь выяснить то, что упустили из вида Петренко, Веденская и остальные врачи. Родители ребенка отвечали терпеливо, даже когда Смит задавал вопросы во второй и третий раз.

Михаил переболел типичными для российских детей заболеваниями: корью, свинкой, несколько раз, естественно, гриппом. В основном же был вполне здоровым жизнерадостным ребенком. Ни его мать, ни отец никогда не употребляли наркотиков, отец, правда, стыдясь, признался, что время от времени «крепко выпивает». Никто из их ближайших либо даже далеких родственников не страдал ни редкими формами рака, ни врожденными пороками или прочими серьезными недугами. Один дед Михаила ушел из жизни в весьма молодом возрасте — его задавило трактором в колхозе. Второй и обе бабушки благополучно дожили до преклонных лет и только тогда стали жертвами распространенных среди пожилых людей болезней, в основном сердечных.

Смит откинулся на спинку дивана, почти отчаиваясь. Причин, по которым именно Михаила Воронова постигла столь страшная участь, до сих пор не находилось. Что же связывало мальчика с остальными умершими москвичами?

Смит нахмурился. Он по-прежнему считал, что ответ связан с организацией генома либо с биохимическими особенностями. Чтобы проверить справедливость своей теории, требовались образцы ДНК, крови и тканей от живых родственников жертв. И свободный доступ к научным лабораториям для проведения необходимых тестов. Олег Киров утверждал, что сможет беспрепятственно отправить весь собранный материал в Соединенные Штаты, но тогда пришлось бы слишком долго ждать. Впрочем, на исследование в России тоже было необходимо время, а его оставалось слишком мало.

Смит вздохнул. Если в запасе всего один патрон, подумал он, воспользуйся им — может, уцелеешь.

Родители Михаила Воронова, к счастью, без слов согласились на все необходимые анализы. Смит почему-то боялся, что они этому воспротивятся.

— А что бедолагам остается? — тихо прошептала Фиона, помогая Смиту доставать тампоны, шприцы и прочие инструменты, купленные Кировым на черном рынке. — Ты заявил, что хочешь найти спасение от болезни, которая убила мальчика. На их месте все нормальные родители согласились бы ради этого на что угодно. Верно ведь?

Смит кивнул и повернулся к Вороновым.

— Начнем, пожалуй, с ДНК. — Он протянул Татьяне и Юрию специальные ватные палочки и едва вознамерился объяснить, что делать дальше, как оба раскрыли рты и принялись соскребать клетки со слизистой. Смит в изумлении расширил глаза. — Вы что, уже сдавали этот анализ? — спросил он.

Родители мальчика закивали.

— Да, — сказал отец, пожимая плечами. — Для великого исследования.

— Мишка тоже сдавал, — вспомнила Татьяна. Ее глаза наполнились слезами. — Он был такой гордый в тот день. — Она взглянула на мужа. — Помнишь?

— Конечно. — Воронов шмыгнул носом. — Молодцом держался, бедный наш мальчик...

— Простите, — пробормотала Фиона. — А что это было за исследование?

— Сейчас покажу. — Воронов поднялся со стула, удалился в спальню. Пару минут спустя вернулся и протянул Смиту большой украшенный тиснением сертификат.

Джон пробежал глазами по строкам. Прочла документ, заглядывая Смиту через плечо, и Фиона. Сертификат с «сердечной благодарностью» семье Вороновых за участие в изучении славянского генезиса был выдан год назад Европейским центром по демографическим исследованиям.

Смит и Фиона переглянулись. Выходит, за несколько месяцев до того, как семилетний Михаил Воронов заболел доселе никому не известной болезнью, кто-то брал у него образец ДНК.

Смит, сощурившись, еще раз внимательно посмотрел на сертификат. Наконец-то вскрылось нечто важное. Теперь он знал, какого рода заразу они разыскивают.

* * *

Цюрих, аэропорт

Николай Нимеровский приостановился в дверях бара «Альпенблик», ища человека, с которым пришел на встречу. Обведя взглядом почти всех путешествующих поодиночке бизнесменов, наконец заметил бледного седоволосого человека с вчерашним выпуском «Интернэшнл геральд трибьюн» в руках и спиралевидным значком на воротнике синей куртки. Он сидел прямо у входа. На полу рядом с ним стоял такой же, как у Нимеровского, черный кожаный портфель.

Россиянин подошел ближе. Несколько лет работы в качестве тайного агента под руководством Иванова научили его быть крайне осторожным. Остановившись у столика, он рукой указал на свободный стул.

— Не возражаете? — спросил он по-английски.

Седой оторвал глаза от газеты и оценивающе взглянул на подошедшего.

— Ничуть, — медленно ответил он. — Я — пассажир транзитный. Скоро улетаю.

Сигнал, отметил про себя Нимеровский, уловив явный акцент на слове «транзитный». Опустившись на стул, он поставил свой портфель рядом с первым.

— Я, собственно, тоже. Мой самолет пробудет в Цюрихе совсем недолго. Передвигаться по миру становится все проще и проще, согласны?

Ответный сигнал.

Седой улыбнулся.

— Разумеется. — Свернув газету, он встал, взял один из портфелей, вежливо, но безучастно кивнул и вышел.

Нимеровский выждал некоторое время, поднял и раскрыл оставленный седоволосым портфель. Внутри лежали газеты и журналы по бизнесу, а среди них небольшая пластмассовая коробочка с надписью «СК-1». Россиянин знал, что в ней. Стеклянная бутылочка. Он закрыл портфель.

— Дамы и господа, — раздался из системы оповещения приятный женский голос. — Объявляется посадка на рейс 3000 авиакомпании «Суисс эйр», следующий по маршруту Цюрих — Нью-Йорк. Просим пассажиров занять свои места.

Объявление прозвучало на немецком, французском, итальянском и английском языках. Россиянин встал и вышел из бара. В портфеле находился уникальный вариант ГИДРЫ, предназначенный для президента США Сэмюеля Адамса Кастильи.

Глава 31

Кельн, Германия

На дворе стояло утро. Шпилей Кельнского собора спешащие на работу люди из-за снега с дождем почти не видели. Внутри собора бродили несколько туристов, с восхищением и благоговением рассматривая разноцветные витражи, восхитительные мраморные скульптуры и алтарь Святого Креста с распятием Геро. Немногочисленные верующие стояли тут и там на коленях, читая молитву, или ставили перед тяжелым рабочим днем свечки. Почти пустой, устланный тенями храм дремал в божественной тишине.

Бернхард Хайхлер, зеленый от страха, в сером пальто, с отрешенным видом сидел на скамье перед алтарем, точно на сеансе медитации. Пожалуйста, Боже, молился он в отчаянии. Да минует меня чаша сия... О нет! Не имею я права повторять слова Христа. Я предатель, Иуда.

Бернхард Хайхлер занимал руководящий пост в Бундесамт фюр Ферфассунгсшутц — Федеральном ведомстве по защите конституции, главном германском агентстве по контрразведке. И имел допуск к наиболее важным государственным секретам.

На скамью за его спиной кто-то сел.

Хайхлер поднял голову.

— Не оборачивайтесь, герр Хайхлер, — негромко произнес мужской голос. — Быстро вы примчались. Браво!

— У меня не было выбора, — сухо ответил Хайхлер.

— Это верно, — согласился его собеседник. — Как только вы приняли от нас деньги, перестали принадлежать себе. Вы наш до скончания века.

Хайхлер вздрогнул. Шесть бесконечных лет он в ужасе ждал, что благодетели явятся к нему и заставят уплатить по счетам. Шесть бесконечных лет он страстно надеялся, что этого никогда не случится.

Но роковой день настал.

— Чего вы от меня хотите? — пробормотал Хайхлер.

— Чтобы вы сделали нам подарок, — ответил голос. — Прямо за этим алтарем Рака трех королей, правильно?

Хайхлер, сам не свой от страха, кивнул. Святые мощи, перевезенные в двенадцатом веке из Милана, хранились в саркофаге из серебра, золота и драгоценных камней. Для них, собственно, и был сооружен кафедральный собор.

— Расслабьтесь, — произнес голос. — Мы не попросим вас принести нам золото, мирру или ладан. Нам требуется то, чем вы и сейчас владеете. Информация, герр Хайхлер. Всего лишь информация.

На скамейку рядом с Хайхлером с глухим шумом лег требник.

— Откройте.

На первой же странице в книге белел листок бумаги с телефонным номером из двенадцати цифр.

— Отправите сведения на этот факс. В течение двух часов, понятно?

Хайхлер кивнул. Отказывающейся слушаться рукой взял лист и убрал в карман пальто.

— Какая вам нужна информация?

— Регистрационные номера всех машин, которыми в настоящий момент пользуются агенты ЦРУ с берлинской базы.

Кровь отлила от лица Хайхлера.

— Это невозможно! — воскликнул он, задыхаясь.

— Неправда, — холодно возразил собеседник. — Для вас еще и как возможно. Ваше ведомство наблюдает за всеми разведслужбами, оперирующими на территории Германии, в том числе и стран-союзниц. Вам регулярно поступают отчеты о том, каким они пользуются оборудованием, списки имен и прочие важные сведения, не так ли?

Хайхлер медленно кивнул.

— Тогда выполняйте распоряжение.

— Опасность слишком велика! — взвыл работник Ведомства по защите конституции. Услышав, как жалко звучит его голос, он устыдился и попытался взять себя в руки. — За столь короткий срок информацию не получишь, не наследив. А если американцы узнают, что я натворил...

— Выбирайте меньшее из двух зол, — резко перебил его собеседник. — Американцев либо нас. Надеюсь, вам хватит мозгов, чтобы все как следует взвесить.

Хайхлер подумал, что выбора у него нет, и передернулся. Надлежало выполнить распоряжение или сполна заплатить за все былые прегрешения. Опустив плечи, он мрачно кивнул.

— Ладно. Сделаю все, что смогу.

— Решение вы приняли сами, — сардонически прокомментировал голос. — Помните: у вас всего два часа. В случае неудачи распрощаетесь с жизнью.

* * *

Близ Орвието, Италия

Профессор Вольф Ренке медленно рассматривал через увеличительное стекло распечатку — результат последнего секвенсирования ДНК, ища уникальную генетическую последовательность для создания следующего варианта ГИДРЫ. Настойчиво запищали часы, напоминая о том, что пришло время осмотреть измененные бактерии Е.коли. На заключительный этап анализа вместо положенного часа было всего несколько минут.

Ученый нахмурился. Распоряжения из Москвы вынуждали его работать в до опасного быстрых темпах. Каждый отдельный вариант ГИДРЫ был произведением искусства, на его создание требовалось немалое количество времени, аккуратности, души. Малкович же и Виктор Дударев желали поставить производство убийственных шедевров на поток, превратить лабораторию в подобие промышленной фабрики.

Ренке презрительно фыркнул. Ни миллиардер, ни президент России не понимали, что более бережный и мудрый подход к удивительному оружию обеспечил бы более продолжительную и мощную власть. С его помощью можно было просто нагнать на потенциальных противников страху, заставить их войти в состав России добровольно, без жертв и кровопролития.

Немец пожал плечами. Ему уже не раз приходилось быть свидетелем недомыслия и глупости. В Восточной Германии, в Советском Союзе, в Ираке. Дилетанты не способны мыслить четко и здраво. Их алчность и невежество всегда берут верх над разумом. Сам Ренке, по счастью, такими недостатками не страдал.

— Профессор? — позвал его один из ассистентов, протягивая телефонную трубку. — Синьор Брандт по засекреченной линии.

Ренке раздраженно сдернул защитную и хирургическую маски, стянул и бросил в мусорное ведро перчатки и взял трубку.

— Да? — выпалил он. — Что у тебя опять, Эрих?

— Новости по проблемам с безопасностью, — сообщил Брандт сжато.

Ренке кивнул. Раз так, правильно Брандт сделал, что побеспокоил его.

— Рассказывай.

Бывший офицер «Штази» поведал о последних событиях. Весть из Берлина о том, что, получив нужную информацию, Ланге с командой нападет на группу церэушников, ученого порадовала. События в Москве развивались гораздо менее благоприятно.

— Неужели на след американцев до сих пор не напали? — недоверчиво спросил он.

— Нет, — ответил Брандт. — От хваленых ивановских постов милиции никакого проку. Он полагает, американцы ушли в подполье: прячутся где-нибудь в надежном месте за пределами города. Либо уже сбежали из России.

— А твои соображения?

— По-моему, Иванов смотрит на ситуацию чересчур оптимистично, — сказал Брандт. — Мисс Девин, возможно, и не профессионал в шпионаже, но доктор Смит наверняка агент опытный. Так просто от миссии не откажется.

Ренке поразмыслил. Мнение Брандта показалось ему верным.

— И каковы же твои дальнейшие действия? — холодно спросил он.

Брандт поколебался.

— Еще не решил.

Ученый вскинул бровь.

— О чем ты говоришь, Эрих? — грозно воскликнул он. — У американцев бумаги Веденской. Только подумай, что в них!

— Не забывайте, господин профессор, что я не ученый, — сухо напомнил Брандт. — Работаю совсем в другой области.

— Имена, — злобно выдал Ренке. — Из записей американцы узнают имена тех, на ком мы испытывали ГИДРУ. Кем бы еще подполковник Смит ни оказался, в первую очередь он врач, медицинский исследователь. Столкнувшись с необычной болезнью, он непременно попытается определить вектор. Ты просто обязан устроить серьезную ловушку и поймать их. Во что бы то ни стало. ....

Глава 32

Берлин

В многоэтажной общественной парковке недалеко от района Грюневальд затрещала рация Герхарда Ланге. Было слышно, что докладывающий взволнован, но шли сильные помехи, и разобрать слова не представлялось возможным. Сдвинув брови, Ланге глубже вдавил приемник в ухо.

— Что ты сказал, Мюллер? Не слышу.

Мюллер, приземистый человек, который вчера встретил Ланге и его команду в аэропорту, произнес более громко и отчетливо:

— Объекты обнаружены. Повторяю: объекты обнаружены.

Ланге с облегчением вздохнул. Наконец-то бессмысленное ожидание закончилось. Он взял список, который несколько часов назад получил по факсу.

— Перечисли их все.

Мюллер принялся диктовать марки и номера автомобилей, выявленные в ходе спецоперации, а Ланге — отыскивать их в перечне. Данные совпадали. Свернув лист вчетверо, бывший офицер «Штази» убрал его в карман куртки и достал подробную карту города.

— Прекрасно, Мюллер. Где конкретно прячутся американцы?

Мюллер указал местоположение агентов ЦРУ, Ланге обвел соответствующие места на карте красным, оценил расстояния, прикинул возможные пути нападения и отступления. В голове уже вырисовывался план. Сработаем быстро и жестко, мелькнуло в мыслях. Чем быстрее, тем лучше.

Он повернулся к товарищам и произнес по-сербски:

— Pripremiti. Nama imati jedan cilj. Готовьтесь. Объекты обнаружены.

По его команде три человека с суровыми лицами, выходцы из службы госбезопасности Сербии, участники жестоких этнических чисток в Боснии и Косово, затушили сигареты и поднялись на ноги. Ланге открыл багажник «БМВ», и все четверо принялись одеваться и проверять оружие.

* * *

Небо затягивали тяжелые свинцовые тучи, темнеть начало раньше обычного. Налетевший с востока сильный ветер гонял по практически безлюдным улицам Грюневальда снежные вихри, завывал между деревьями, скидывал снег с наклонных крыш.

Рэнди Рассел в модной курточке, черном свитере с высоким воротом и джинсах, чтобы не замерзнуть, быстрым шагом шла по широкой улице. Осторожно обойдя окрестности, она возвращалась назад, в наблюдательный фургон ЦРУ.

Ничего особенного до сих пор не произошло. Дозорная, притаившаяся у виллы Ульриха Кесслера, сообщала, что мимо проезжают лишь машины частных владельцев. Сам руководитель БКА еще не показывался из дома. Вольф Ренке так больше с ним и не связался, отчего Кесслер сидел как на иголках. Подслушивающие устройства целый день передавали сигналы паники: ругательства, звон бутылок и бокалов у набитого спиртным бара.

Рэнди размышляла о странном молчании Ренке. Неужели во избежание лишних проблем и затрат он решил бросить Кесслера на произвол судьбы? Не исключено. Ренке никогда никому не был по-настоящему предан: ни человеку, ни стране, ни идеологии. Если от спасения Кесслера самому ему не будет никакого прока, он, возможно, ничего и не станет предпринимать. К тому же ему, разумеется, известно, что за домом Кесслера пристально наблюдают. Раз так, может, заняться Кесслером? Попытаться выбить из него полезные сведения, пока у начальства в Лэнгли не лопнуло терпение и они не распорядились передать его немецким властям?

Она улыбнулась, представив, как вытянутся лица бюрократов ЦРУ, если им вдруг доложат, что один их агент похитил чиновника из федерального управления германской уголовной полиции. «Нет, — решила Рэнди. — Не слишком это будет умно. Сейчас надо отступить. И придумать, как лучше рассказать обо всех преступлениях Кесслера его руководству. Разумеется, не упоминая о том, что сведения я получила, незаконно проникнув в их тщательно охраняемую компьютерную сеть».

Специалисты по звукозаписи тем временем пытались установить номер, по которому переполошенный Кесслер обратился утром за помощью. Пока удалось выяснить единственное: это сотовый телефон, зарегистрированный в Швейцарии. Об остальном до поры приходилось только догадываться.

Мимо с шумом проехал большой желтый автобус. Рэнди очнулась от раздумий и осмотрелась. Справа, на западе, высился умиротворенный заснеженный лес. Слева, через дорогу, — особняки и магазины. По проезжей части двигались несколько легковых автомобилей и пара грузовиков по доставке продуктов на дом. В конце квартала виднелся «Форд» ЦРУ, припаркованный между старенькой «Ауди» и новым многоместным «Опелем».

Рэнди нажала кнопку на серебристом поясном устройстве, похожем на плеер — сверхсовременной тактической радиостанции, предназначенной для секретных операций.

— База, я Лидер. Приближаюсь.

— Понял, — ответил специалист в фургоне. — Подожди-ка, Рэнди. — Его голос прозвучал тревожнее. — Кесслеру звонят. Говорят, команда спасения выехала.

Ура! Рэнди воодушевленно ударила кулаком по ладони. Наконец-то.

— Отлично. Когда ребята явятся и заберут Кесслера, поедем за ними — посмотрим, куда они его повезут.

— Точно.

По звукам, донесшимся из рации, Рэнди поняла, что ее товарищ перебирается из безоконного грузового отсека в кабину, на место водителя. Продолжая идти к «Форду», она переключилась на другую частоту, связываясь с наблюдательницей.

— Пост, я Лидер.

Молчание.

Рэнди нахмурилась.

— Клара? Это Рэнди. Отзовись.

Тишина. Едва различимое шипение помех. Что-то случилось. Нечто непредвиденное и страшное. Рэнди наполовину расстегнула куртку, чтобы при необходимости без труда достать из наплечной кобуры девятимиллиметровую «беретту». И, заметив мчащийся по дороге черный «БМВ», невольно положила на пистолет руку. Машина пронеслась мимо фургона, и у Рэнди отлегло от сердца.

«БМВ» внезапно затормозил. Визжа шинами, развернулся на сто восемьдесят градусов и припарковался на расстоянии буквально нескольких метров позади «Форда».

Черные дверцы практически одновременно раскрылись, из машины выпрыгнули и устремились к фургону ЦРУ три крепких человека с ледяными взглядами. В руках каждого чернел пистолет-пулемет «Хеклер-Кох МП-5 СД». Все трое были в черных комбинезонах и зеленых беретах — точно таких, какие носили бойцы элитного антитеррористического подразделения «ГСГ-9» — Grenzscutzgruppe-9.

— Черт! — пробормотала Рэнди. По-видимому, кто-то из жильцов или магазинных работников заметил ее команду и, заподозрив неладное, позвонил в полицию. После трагических событий одиннадцатого сентября 2001 года и терактов в мадридских электричках правоохранительные органы в Германии, во Франции, в Испании и в других странах, получая сигнал тревоги, спешили принять меры по обеспечению безопасности. Рэнди быстро убрала руку с «беретты». Играть с огнем не следовало. Пограничники, если думали, что в фургоне террористы, были определенно на взводе.

Рэнди зашагала еще торопливее, на ходу доставая из внутреннего кармана удостоверение агента ЦРУ и надеясь, что успеет вовремя объясниться с бойцами. Если спецов по звуку выволокут из фургона у всех на виду, к вечеру о бестолковых американских шпионах, наблюдающих за мирными германскими жителями, будут трещать все местные телеканалы.