Неневеста Кащеева

      – Ты кто?
      Малыш перестал кататься по земле и придвинулся поближе ко мне. Его личико изобразило глубокое страдание, а в больших круглых глазенках заблестели слезы. А может, вода?
      – Я бедный, одинокий ребенок, – всхлип, – меня мамочка отвела к озеру и бросила, – еще всхлип, – потому что я очень много ел. Теперь я живу здесь… сам, один. Прячусь в этой пещере от всяких злых чудовищ, – всхлип, всхлип. – Никто меня не любит, никто меня не ласкает, – а я и не заметила, что его головка уже устроилась на моих коленях, а моя рука нежно ворошит мягкие влажные волосики. – Ты такая хорошая. Ты ведь меня не бросишь? Будешь моей мамочкой?
      Стоп. Малыша, конечно, жалко. Но мамой становиться я пока не собиралась.
      – Так, тебя как зовут?
      – Люсьен, – удивленно поднял головку мальчик.
      – Слушай, Люсьен, сейчас мы выбираемся на поверхность, там меня ждет хороший друг, мы ищем твою маму…
      – Нет, – перебил малыш, – маме я не нужен, она меня бросила.
      – Значит, отведем тебя в селение, найдем бездетную семью, и тебя с радостью усыновят.
      – Нет. – Мальчик вырвался из моих рук, окунулся в воду и показал место за ушками. – Гляди, у меня уже выросли такие штучки, и я долго не могу находиться на воздухе.
      Я ощупала трепещущие жабры. Настоящие!
      – Я так долго жил в воде, что теперь не могу уйти из озера. Ну останься со мной… Ну стань моей мамочкой, – захныкал Люсьен. – Я тебе рыбку ловить буду-у-у…
      Не выношу детских слез. Опять надо идти ва-банк.
      – Не могу. У меня самой дома дети плачут.
      – У тебя есть дети? – изумился малыш, перестав плакать.
      – Пятеро, – растопырила я пальцы. – Так что извини, я не останусь. Но обещаю, если мне встретятся где-нибудь русалки, сирены или другие водные жители, я дам им твой адресок – тебя усыновят. Или хотя бы определят в какой-нибудь приличный русалочий детский дом. Лады?
      – Какая ты добрая, – с сарказмом проговорил мальчик, теребя на груди какой-то чудный медальончик.
      – Я про тебя не забуду. А теперь отпускай меня.
      – Иди, – равнодушно пожал плечами Люсьен.
      – Ну нет, ты меня проводи, пожалуйста.
      – Вот еще, ты меня бросаешь, а я еще должен тебя провожать?
      – Воспитанные мальчики всегда провожают своих гостей. Ты ведь воспитанный мальчик?
      – А кто меня воспитывал? – буркнул малыш, но включился в игру: – Хорошо. Я тебя сейчас выведу на берег. Но запомни, если ты снова вернешься, то останешься здесь навсегда.
      Не вернусь. Еще чего, только бы выбраться на солнышко.
      Я кивнула и едва успела вдохнуть воздух, как Люсьен уже потащил меня за руку, и подводное путешествие продолжилось, только уже в обратную сторону. Ход сворачивал то вправо, то влево. Да, сама бы я никогда отсюда не выбралась.
      «Торпеда, а не ребенок», – подумала я, выбираясь на песчаный пляж.
      Я оглянулась. Мальчик махал мне рукой и что-то кричал. Точнее, открывал рот. Почему я ничего не слышу? А, это уши заложило от такого быстрого подъема на поверхность. В голове шумит…
      Малыш махнул последний раз ладошкой и нырнул.
      Да, странный ребенок. Нужно ему обязательно помочь.
      А где же Кащей? Неужели не дождался меня и ушел?
      Ой, что же я без него делать буду? Как же мне его догнать?
      Я в панике огляделась.
      Лошадь! У озера мирно щипала травку рыжая лошадка. Вот бы мне на нее взобраться, я бы в два счета догнала этого изменника. Я стала медленно приближаться к животному.
      – У-тю-тю… Цып-цып-цып… – Ну не знаю я, как подзывают коней.
      Я подошла совсем близко. Лошадка подняла голову, с любопытством поглядывая на меня. То ли привыкшая к людям, то ли просто еще не пуганная.
      – Хорошая, хорошая моя. – Хоть бы кусочек сахара был, так нету.
      Я стала поглаживать лошадку по шее, рука нащупала надетую на нее цепь, за которую я ухватилась и попробовала запрыгнуть на спину животному. У меня бы ничего не получилось, но лошадка сама присела и подбросила меня вверх. Я приземлилась на круп, обхватив шею обеими руками. Ура, получилось! Я попробовала управлять лошадкой, толкая ее босыми пятками (где ж я сапоги оставила?), но, к моему ужасу, она поскакала вовсе не туда, куда я ее направляла, а в противоположную сторону – к озеру!
      – Стой! Тр-р-р! Куда?!
      Лошадка повернулась ко мне, подмигнула, весело заржала, и влетела со всего размаху в воду. Я попыталась спрыгнуть с нее, но не смогла даже шевельнуться, словно приклеилась.
      – А-а-а!!!
      До того как с головой уйти под воду, я успела увидеть вынырнувшего Кащея, с ужасом уставившегося на меня. Да он же, родненький, никуда не уходил, ныряет, меня ищет!
      Поздно!
      В этот раз я все-таки наглоталась воды. Пришлось долго откашливаться и отфыркиваться. Лошадка попыталась постучать мне копытом по спине, но я решительно отвергла ее помощь:
      – Я сама.
      А то потом потребуется помощь в сращивании костей.
      Наконец-то мне полегчало. Я сидела все в той же пещере с фосфоресцирующим светом. Напротив сидела на заднице подлая лошадь, сложив на груди передние копыта, закинув ногу на ногу, и радостно ржала. Не как конь ржала, а хохотала до умопомрачения, показывая все свои – сколько их там должно быть? – крупные белые зубы.
      – Ты кто?
      – Тормозишь, подруга, – зашлась в хохоте лошадь. – Я Люсьен.
      – Значит, так? Бедный, брошенный ребенок? Сиротинушка? – сжала я кулаки. – Значит, мамочки тебе не хватает? А от мамочки в глазик не хошь?
      – Ну чего ты, – отодвинулся подальше Люсьен. – Шуток не понимаешь?
      – Зачем людей обманываешь? – приблизилась я.
      – Прикольно… Да и вообще, не могу я иначе. Судьба моя такая. Я ведь келпи – водяная лошадка. Разве не слышала о таких?
      – Не водятся у нас такие. Раз-другой в глаз получили – и вывелись все.
      – Тихо-тихо. – Келпи прекратил смеяться и опустил голову в воду, чтоб отдышаться.
      – И что ты можешь сказать в свое оправдание?
      – Смотри. – Люсьен протянул мне медальон в виде морской звезды с изображением хохочущей лошади в центре. Тот же, что висел на шее мальчика, только увеличившийся в размере. – Мы, келпи, все такие. Превращаемся, заманиваем. Но не едим, честно-честно!
      – А зачем заманиваете?
      – Скучно.
      – Плеер купи на батарейках.
      – Где?
      – Да, – прикинула я, – здесь, наверное, вряд ли. А не знаешь, где проход в мир, где живут люди, такие, как я?
      – Не-а.
      – Жаль. Я бы тебе свой плеер подарила, сидишный.
      – Ну да, а что это такое вообще-то, – поинтересовался келпи, – плеер сидишный?
      – Сидишь и музыку слушаешь.
      – Музыка – это хорошо. А ты мне спой.
      – Нетушки. Если я запою, ты точно сбежишь, а тебе меня еще наверх тащить.
      Люсьен снова опустил голову в воду.
      – А почему ты считаешь, что я буду делать это? – спросил он, вынырнув.
      – А почему ты считаешь, что не будешь делать этого? – удивилась я.
      – А у нас был договор: вернешься – остаешься навсегда.
      – А почему ты меня обманул?
      – А почему ты позволила себя обмануть?
      – Ладно, покажи договор.
      – А он был устный.
      – Значит, и не было ничего.
      – Говорила мне мама, женщину не переговоришь. Тогда давай заново играть. Чтоб все по-честному. Составим письменный договор.
      – И ты выведешь меня сейчас же на берег?
      – Как только подпишем соглашение.
      – Лады, – стукнула я келпи по копыту.
      Люсьен выудил откуда-то из закромов свернутый пергамент и палочку графита. Оказалось, что он неплохо пишет, зажав импровизированный карандаш между зубами.
      – Как тебя зовут? Мне нужно вписать твое имя.
      – Неневеста, – уже привычно откликнулась я. И когда только успела привыкнуть к этому имени?
      – Чья Неневеста? Того человекообразного, который до сих пор ныряет за тобой? – уточнил келпи.
      – Его. А что, до сих пор ныряет?
      – Ныряет, только пещеру ему не найти. Читай.
      Я внимательно прочитала документ, посмотрела, не приписано ли чего мелким, неразборчивым почерком внизу или с другой стороны. Нет, все предельно ясно. Люсьен обязывался доставить меня на сушу в полном здравии. А я обещала, если добровольно вернусь в озеро, остаться в нем навсегда.
      Ну что, ставлю подпись. Ну ведь не такая я уж дурочка, чтоб опять меня разыграли.
      Оказалось, такая.
      Не успела я очередной раз отдышаться после подводного путешествия, как увидела молодого, чертовски привлекательного рыбака. В одной руке он держал удочку, другой прижимал к груди плащ и сапоги Кащея. Он повернулся ко мне и запричитал, тыча одежду прямо в лицо:
      – Утонул, точно утонул! Дал мне подержать одежду, а сам ныряет, ныряет, ищет кого-то. Да, видно, сам зацепился за какую-нибудь корягу, там их на дне полно. Уже двадцать минут не выныривает. Его отцепить надо, а я плавать не умею…
      Кащеюшка, милый!.. Ты же меня спасал… Ты-то, конечно, бессмертный, но если зацепился на дне, то будешь вечно оживать, захлебываться, оживать, захлебываться, бессчетное количество раз. А мне без тебя что делать?
      И я сиганула в озеро. Уже в полете заметила, что рыжеволосый парень прыгнул за мной, а на груди у него блеснул медальон.
      И где же мой ум раньше был?
      Очнулась по старой программе уже в пещере, на руках у келпи.
      – У тебя скоро жабры вырастут – столько раз подряд нырять, – пошутил он и осторожно положил меня на пол. – Погоди, пойду подышу: – И нырнул в отверстие.
      Когда он вынырнул, мои глаза уже привыкли к сумеречному свету, и я смогла рассмотреть его новый облик. Теперь это был высокий, красивый мужчина с лицом Рики Мартина и фигурой культуриста.
      На нем была черная футболка с группой «Король и шут» на груди и обтягивающие джинсы. У меня глаза вылезли из орбит. Если б не медальон, то на сто процентов была бы уверена, что мальчик только что с тусовки.
      – Откуда у тебя такая одежда? – не выдержала я.
      – Из твоей головы, – улыбнулся он, обнажая чудесные белые зубы. – На себя посмотри.
      Я посмотрела. На мне была кофточка, завязанная узлом под грудью, джинсы, кроссовки. Я не успела даже изумиться.
      – Или так лучше? – спросил Люсьен.
      Я подняла глаза. На нем теперь был белый костюм без единой складочки, серебристый галстук, белые туфли. А на мне… темно-зеленое искрящееся платье, длинное, облегающее, мягкое, такого же цвета туфельки на шпильках, тяжелое колье и широкий браслет из зеленых камней. Ей-богу, изумруды. Хоть сейчас на Венский бал или на прием к президенту Америки. А еще лучше на звездную тусовку, например на Новогодний огонек в Кремле. С таким спутником не стыдно.
      – А может, лучше так?
      И вот он уже стоит сложив руки на груди и широко расставив ноги в одних плавочках.
      – Я на минутку. – Ныряет подышать, затем снова становится в стойку.
      Мокрые мускулы играют в тусклом свете. Ну и качок. На стероидах, что ли?
      А я? Я в изумрудном переливающемся купальнике, и драгоценности на месте, даже еще такой же браслет на лодыжке. Красотища – дух захватывает!
      Люсьен склоняется ко мне, мокрые волосы касаются моей щеки.
      – Теперь нам не будет скучно вдвоем…
      Ну может быть, может быть, если бы я не видела этого красавчика в виде шестилетнего малыша и мило ржущей лошади… А так…
      – Извини, дорогой, ничего у нас не получится.
      Келпи, уже приблизивший губы для поцелуя, отшатнулся и тут же оказался снова в белом костюме, а я – в длинном платье.
      – Я тебе не нравлюсь?
      – Нравишься. Но мне очень не нравится, что ты роешься в моих мыслях.
      – Больше не буду. Я просто хотел, чтобы тебе понравилось.
      – Одежда – отпад. Но больше в голове не копаться!
      – Конечно, моя русалочка. – Люсьен снова попытался меня обнять.
      – И никаких приставаний!
      – Нет, так дело не пойдет. Ты остаешься у меня навсегда. Чем же мы с тобой заниматься будем?
      – И с чего ты взял, что я остаюсь у тебя навсегда?
      – Это что, сказка про белого бычка? Ты договор подписала. От своего слова ведь не откажешься?
      – От своего слова не откажусь. А если ты сам не захочешь, чтоб я у тебя оставалась?
      – Я? Сам? Отчего это я не захочу?
      – Ну мало ли…
      – Если б я сам не захотел, то отправил бы тебя на сушу. Но этого не может быть, потому что не может быть никогда! Поняла?
      – Поняла.
      – Вот и хорошо. Погоди, я сейчас вернусь.
      – Стой!
      Келпи окунулся только до пояса и замер выжидающе. А вот теперь мне нужно задержать его как можно дольше.
      – Разве союз водяной лошадки и человека возможен?
      – Я всегда буду появляться перед тобой только в таком виде.
      – А как насчет анатомических особенностей?
      – Все путем. Проблем не будет.
      – Точно? – Я коснулась его упругой влажной кожи.
      – Я сейчас к тебе вернусь. – Видно было, что коньку явно не хватает дыхания. Он снова намерился выскользнуть из моих рук, но я его удержала:
      – Постой, давай сейчас и проверим…
      Я прильнула губами к его губам. Люсьен ответил страстным поцелуем. Конь не конь, но этого чувства я не забуду никогда. Поцелуй затянулся. Я чувствовала, что келпи задыхается. Он попытался вырваться, я удержала, он дернулся сильнее. Мои руки нащупали медальон в виде морской звезды на его груди. Люсьен дернулся, я отпустила его, одновременно прижав к горлу острый луч медальона. Он попытался уйти в воду, но я крепко держала его за шею, упершись ногами в края подводного хода. Луч еще сильнее впился в его горло. Келпи захрипел и забился.
      Не думаю, что он не мог потерпеть, не дыша еще какое-то время. Видимо, тут сработал эффект паники. Как люди тонут? Ведь можешь же ты задержать дыхание, перевернуться на спинку и грести себе спокойно хоть из Ялты в Турцию. Но нет, только начинается паника – все! Беспорядочно лупят руками по воде, орут, водички наглотаются – и на дно.
      Это, правда, я сейчас такая умная. А когда-то тоже не умела плавать и понять не могла, каким таким волшебным способом можно научиться держаться на воде? Пока однажды вдруг не поняла, что плавание – это не способ махания руками и ногами, а умение заполнить свое тело воздухом и не выдыхать его полностью. Пока воздух внутри – можно вообще ничем не махать, ляг и отдыхай. Вот какая я умная, могу инструктором по плаванию работать. Главное, чтобы обучаемый всецело доверял учителю и не боялся. Но страх, страх мешает всему.
      А чего бояться?
      Знаете, как наша тусовка учила одного хорошего друга плавать? Заплыли на лодке на середину озера, где над головой будет метр-полтора воды, взяли за ручки-ножки и выбросили за борт. И быстренько отгребли подальше, чтоб не догнал.
      Что бы вы думали? Пацан был смышленый, вырос он вдалеке от воды, бояться ее не научился. Чуть побултыхался – и идет в глубину. Но он же знает, что там, внизу, все равно дно есть. Куда же оно денется? Значит, он спокойненько опускается на дно, отталкивается… Всплыл, вдохнул, опустился, оттолкнулся, вынырнул, вдохнул… Таким образом и «дошагал» до мелководья.
      А ведь плавать так и научился, и очень быстро!
      Келпи затих и закатил глаза. Пора.
      – Итак, дорогой, сейчас поиграем в вопросы-ответы. На каждое «да» – моргнешь. Брейн-ринг. На размышление пятнадцать секунд, больше все равно не протянешь. Итак: клянешься, что добровольно выведешь меня на берег?
      Люсьен подумал и моргнул.
      – Не будешь препятствовать мне и моему другу уйти, не будешь пытаться вернуть, обмануть?
      Моргнул.
      – И клянешься, что явишься мне на помощь по первому моему требованию?
      Келпи выпучил глаза и захрипел, пытаясь что-то сказать. Подождем.
      Все равно он должен когда-то моргнуть.
      Ну вот, моргнул.
      – Ты поклялся! Земля и вода – свидетели! – крикнула я, отпуская Люсьена.
      Он тут же скрылся в воде и долго не появлялся. Может, я его «передержала» и он задохнулся? Да нет, просто сбежал и оставил меня одну погибать. Разве выберусь я сама этими подводными лабиринтами?
      Мои грустные размышления прервал шумный всплеск. Он все-таки вернулся!
      Красавчик в одних плавках выбрался в пещеру, с укоризной глядя на меня и потирая горло.
      – Я поклялся. Но ты вырвала эти клятвы обманом.
      – Учусь этой науке у тебя. Я ведь хорошая ученица?
      – Хм! Да уж, превзошла учителя.
      – Так ты выполнишь клятву?
      – А ты думала, что после такой выходки я оставлю тебя в своем доме? Да я бы рядом с тобой заснуть побоялся!
      – Логично.
      – Так что я готов выполнить и второй пункт: не препятствовать тебе, Неневеста, итвоему другу как можно быстрее покинуть берега моего дорогого озера. Но насчет третьего пункта, насчет безвозмездной помощи… Тут загвоздка. Как я могу явиться по первому твоему зову и оказать содействие, если, как ты сама убедилась, я не могу долго существовать без воды?
      – А сколько можешь?
      – Минут десять максимум.
      – Значит, полчаса – минимум.
      – Ну если без физической нагрузки, то может быть…
      – В общем, меня подробности не интересуют. Ты поклялся. А уж как ты будешь действовать – твое дело.
      Люсьен вздохнул и надел на меня свой медальон с изображением ржущей лошади:
      – Это медальон не простой, а почтовый. Мне его мама подарила.
      – А где твоя мама?
      – Она живет в соседнем озере. Мы вообще-то селимся в реках, потому что любим простор. Но здесь рек нет, поэтому молодые келпи переезжают в отдельные озера. Там, дальше, живут мои братья и сестры. Так что в озерах лучше не купайся и на ничейных лошадок не запрыгивай, – ухмыльнулся Люсьен.
      – А что значит почтовый медальон?
      – Очень редкая штука. Их изготавливает всего один мастер где-то в южных морях.
      – Твоя мамочка бывала так далеко?
      – О, у нее была бурная молодость. В отличие от моей, – вздохнул он.
      – Ну и что дальше?
      – Можно прикрепить к медальону письмо или открытку и бросить вверх. Он доставит послание тому, кто на нем изображен. То есть мне.
      – И ты явишься мне на помощь?
      – Если к этому месту ведет система озер и каналов.
      – А если нет?
      – На нет и суда нет. Ну что, поехали? – обхватил меня за талию Люсьен.
      Я снова была в мешковатых цвергских штанах и серой куртке.
      – А не мог бы ты сотворить мне джинсы и какую-нибудь маечку? – заискивающе прощебетала я.
      – Мог, – кивнул келпи. – Только при солнечном свете их все равно никто не увидит.
      – Жалко, – вздохнула я.
      Э-э! Я же только выдохнула. Я вдохнуть не успела-а!
      А мы уже прорезали своими головами толщину воды. Который раз за день? Осталось расслабиться и получать удовольствие, пока не потеряла сознание.
      Не потеряла. Может, начинаю привыкать? По дороге келпи прихватил все еще ныряющего Кащея, и мы вынырнули недалеко от берега все вместе. Люсьен громко чмокнул меня в щечку и ретировался. В голове шумело, слух опять пропал, и я ничего не поняла из гневной речи Бессмертного, хотя половину сказанного можно было воссоздать по его красноречивому взгляду. Даже келпи заинтересовался лексиконом и вынырнул где-то на середине озера.
      «А ты мне все-таки нравишься!» – прочитала я по губам и грохнулась в обморок. Ну не выдерживает мой организм таких перегрузок. Хотя вру. Мне просто захотелось, чтоб Кащей прекратил высказывать все, что он обо мне думает, и на руках вынес меня из воды.
      Спустя полчаса мы уже шли дорогой в указанном цвергами направлении. Кащей время от времени снова начинал возмущаться по поводу моей наивности и нерассудительности. Я как кошка, которая съела сало, виновато отворачивалась. Ну что я могла сказать в свое оправдание? Да, поплатилась за собственную доброту. Но ведь все хорошо закончилось! Зачем ругаться?
      – Теперь будешь знать, что старших нужно слушаться, – не унимался Кащей.
      Старший нашелся. Да мне эти слова с самого детства поперек горла стоят. Я потому-то и вырасти поскорее хотела, чтоб никто не донимал поучениями. И что я имею? Опять никакой свободы!
      – Неневеста, ты меня слушаешь?
      – Да слышу, слышу я тебя, Кащ-щей Бес-смертный.
      – Называй меня Странником, я же просил.
      – Да ладно, ладно.
      Мы шли уже часа два. Достаточно для того, чтобы мне надоело. Сапоги я нашла на берегу, и они продолжили усердную работу по созданию на моих нежных ножках пузырей и мозолей. Может, лучше бы не находила?
      По обеим сторонам дороги пошли сады. Вот это да! Какой Мичурин занимается здесь селекцией? Черные сливы больше моего кулака. Абрикосы светятся, как маленькие солнышки. А груши… Яблоки… И еще неизвестно что. Еда у нас с собой была, нас цверги снабдили. Кащей, поддавшись моим просьбам, быстренько соорудил пикничок на обочине. Но после мясного блюда непонятного происхождения еще больше захотелось закусить чем-нибудь вкусненьким, сладеньким.
      – Кащеик, я только одну сливку сорву – и все.
      – Неневеста! Тебе мало келпи?
      – Так я ж никуда. Два шага… На твоих глазах…
      – Это может быть опасно.
      – Опасно? Ну не будет же кто-то выращивать целые сады ядовитых яблок? Сам видишь, какие плоды ухоженные. Для себя растят.
      – Нельзя.
      – А вот смотри, Кащеик. Даже с дороги сходить не надо. Ветки прямо над головой. Кащеюшка, какое яблочко! Достань мне его! Тебе только руку протянуть!
      Прямо надо мной висело румяное, наливное яблоко размером с баскетбольный мяч.
      – Нельзя. – Мой угрюмый спутник равнодушно двинулся дальше.
      А я? Я не выдержала. Душа моя не выдержала. Я подпрыгнула и уцепилась двумя руками за круглые яблочные бока.
      Ну вот, «все в моих руках»! Тяжелое, душистое… И ничего не произошло.
      Попробовать его я так и не успела. Звон заполнил все пространство и проник в мой бедный череп, оглушив меня. Вот это сигнализация!
      – Руки за голову! – послышался грозный окрик.
      Я оглянулась и увидела с десяток арбалетов, нацеленных в мою сторону… Насколько я знаю, арбалет – оружие меткое и мощное. Поэтому мне пришлось бросить ароматный плод – яблоко раздора! – на дорогу и поднять руки.
      – Э! Полегче! Я всего лишь сорвала яблочко, нагло висевшее у меня над головой. Можно сказать, в целях самообороны! А если бы оно само упало и убило меня? А вас что, жаба давит? У вас их вон сколько. Ой-ой-ой! Куда это вы меня тащите? Куда?..

Глава 6
ИЗ ВОДЫ ДА В ПОЛЫМЯ

      Под строгим надзором стройных воинов в белых одеждах (светлые эльфы! – догадался Кащей) нас проводили через ломящиеся от плодов сады к небольшой деревеньке. Даже яблоко не дали забрать. Жлобы! Пусть лучше сгниет…
      И вообще, зачем им столько фруктов? А, наладили маленький «большой бизнес» и снабжают какой-нибудь мегаполис.
      Не понимаю только, чего это они ко мне из-за одного несчастного яблочка пристали?
      Деревенька была… Ну обычная эльфийская деревенька (можно подумать, я их много до этого видела). Кукольные белоснежные домики, резные, воздушные. В общем, как говорил Иван Грозный в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», взирая на Москву с высоты многоэтажки: «Лепота!» Солнышко яркое такое, все чистенькое, веселенькое. Только вот эти, с арбалетами, совершенно не вписываются в пейзаж.
      – Эй, оружие опустите! Миру мир! Все за разоружение! А где это моя миротворческая армия?
      В общем, напрасно я сама себе боевой дух поднимаю и стараюсь перевести все в шутку. Угрюмые лица эльфов ничего хорошего не предвещают. А я представляла их веселым, доброжелательным народцем с Прозрачными, как у стрекоз, крылышками. Как я ошиблась!
      И Кащей молчит. Идет с таким видом, будто наелся на ночь соленых огурцов с молоком, а теперь ждет, кто ему предложит таблеточку мезима.
      – Слышишь, Ка… Странник, может, достанешь свою шпагоплеть, а то и меч-кладенец и мы покажем всем, кто здесь пишет законы?
      – Я бы, конечно, мог, – шепотом отвечает Кащей, – но, убив нескольких эльфов, мы наживем целый народ врагов. А оно нам надо? Давай лучше пойдем с ними и узнаем, чего они хотят.
      Ясно, умыл руки. Думает, сама заварила кашу, сама и расхлебывай. Ну ладно, хоть не начал: «Я же тебя предупреждал… Сама виновата…»
      Так за размышлениями я и не заметила, как мы пришли на главную площадь. Впереди находились более богатые постройки, чем остальные домики в деревне, типа как у нас загородные дачи новых русских. По периметру площади располагались белые резные столбы, на них держался огромный полог, расшитый золотыми звёздами. Впереди на помосте за длинным столом сидели пятеро старцев, безбородых, но с длинными седыми волосами. Усы и бороды у них, видимо, вообще не растут. По бокам на белых стульях рассаживались эльфы побогаче, за ними подтягивались остальные любопытствующие. Слева и справа на восьмиугольных камнях горели огни, возле них лежали фрукты. А, алтари с подношениями, ритуальные огни… Сзади… А что это такое сзади? Но арбалетчики не дали мне посмотреть, подведя нас с Кащеем к возвышению, где сидели старцы.
      – Кто эти мужчина и женщина? – спросил один из них, самый седой и, видимо, самый главный.
      – Она сорвала яблоко. Он был рядом.
      – Оставьте их.
      Стражники заняли места около столбов.
      – Кто ты? – обратился старец к Кащею.
      – Я Странник.
      – Садись, Странник, ты не совершил преступления.
      Ему быстренько предоставили стульчик, на спинку которого Кащей и откинулся, спокойно сложив на груди руки и закинув ногу на ногу.
      – А ты кто?
      – Я? Обычная путница, путешествую, никого не трогаю, не привлекалась, не участвовала… Короче, никаких преступлений не совершала тоже.
      Им бы тут меня за белы ручки брать, в палаты белокаменные вести, пир на весь мир устраивать… Что-то не спешат.
      – Похищение частной собственности – одно из самых тягчайших преступлений.
      – Какое похищение? Я просто сорвала яблоко. Только и всего!
      – Все плоды, выращенные эльфами, являются частной собственностью общины. И яблоко тоже.
      – Да-а? А оно что, какое-то сверхценное? Может, молодильное?
      – Да нет, обычное.
      – В чем тогда вопрос? Стоило всех собирать? Что там за это полагается? Возместить ущерб? Я его, правда, даже не укусила. Но возместить ущерб готова. Ну денег у меня при себе – полное присутствие отсутствия… А давайте я отработаю! Что вам – улицы подмести? Могу помочь в уборке урожая.
      Старец давно пытался что-то вставить и в конце концов стукнул посохом.
      – Сам факт похищения, невзирая на размеры похищенного, карается смертной казнью!
      – Вы что, с ума сошли?! Меня вчера уже приговаривали к казни, нельзя ведь так часто! И за что? За одно-единственное яблочко? И вы еще называете себя светлыми эльфами! Да у нас, людей, многие хозяева специально высаживают плодовые деревья за забором исключительно для того, чтобы могли лакомиться случайные прохожие!
      – Неправда! – подскочил старец, остальные загудели, переглядываясь (видимо, я их все-таки зацепила). – Мы прекрасно знаем рассказы предков о человеческом племени. Это дикие, грубые, необразованные, наглые существа!
      – С дубинками, – добавила я. – Так вот, к вашему сведению, за истекшие тысячелетия люди стали значительно умнее, благороднее и добрее (об отрицательных качествах человечества благоразумно умолчу), в отличие от эльфов, которые в памяти людей действительно остались светлыми, а на самом деле, судя по всему, вырождаются как нация!
      Тут уже вскочили и зашумели все. Может, я перегнула палку? А может, они ярые националисты?
      Главный старец изо всех сил хрястнул посохом об пол, и воцарилась тишина.
      – Хватит! Чем быстрее мы покончим с этим неприятным делом, тем лучше.
      – Значит, я права? Насчет благородства и милосердия у эльфов полный нуль?
      – Если бы мы проявляли милосердие к каждому вору, то от наших садов не осталось бы и ветки. А так наши справедливые законы всем известны и мы процветаем!
      – Но я же не знала ваших дурацких законов!
      – Незнание законов не освобождает от ответственности.
      Где-то я это уже слышала. Дежавю?
      – А свое благородство мы можем проявить в том, что позволим нарушительнице порядка самой выбрать способ казни. – Старец указал пальцем куда-то за меня. – Костер, кипящее молоко, бомба.
      Какие вы добрые!
      Я обернулась и наконец-то рассмотрела то, что не успела разглядеть в начале. В конце площади одиноко стоял столб, обложенный дровами, далее – огромнейший котел (может, и с молоком, но пока холодным, так как костер под ним не был разведен), чуть поодаль – жуткая железная штука (может, и бомба, я такие только по телику видела).
      Я впервые не нашлась что сказать. Повернулась к Кащею. Тот так и сидел как довольный кот, вся его поза говорила: «Сама выкрутишься». Да он удовольствие получает от этого спектакля! Негодяй! Спасибо за поддержку! Ну ладно, вы меня еще плохо знаете! Я и здесь молчать не буду. И я начала обличительную речь:
      – Богатый выбор. Спасибо за внимание и заботу. А вы знаете, дорогие эльфы, что ваши предки остались в наших сказках, легендах, преданиях? И знаете, какие вы в памяти людей? Древняя раса, высшая раса, мудрая раса… Человечество против вас – дети. А эльфы настолько чисты, великодушны, справедливы, мужественны, благородны… Вечные герои, спасители мира… Борцы со злом. Да вам было бы достаточно прочитать только Толкиена, чтобы наполниться чувством гордости за свою расу. – Театр одного актера, но слушают же! – Вы были самыми прекрасными существами в моем представлении. И вот я попадаю в этот мир, и что я вижу? – Я так разошлась, что начала ходить туда-сюда перед советом старейшин, размахивая руками. – Так что же я вижу?! Кучку мелочных…
      Я махнула рукой, указывая на «кучку», широким рукавом зацепила огонь на алтаре и с ужасом увидела, что моя куртка горит!