Морская война

В мае 1746 г. ла Бурдоннэ был уже на Коромандельском берегу, с одним 72-пушечным линейным кораблем и с 8 фрегатами, 30— и 38-пушечными. Между тем Барнет умер, и начальствование над английскими морскими силами перешло к капитану Пейтону. Между обеими эскадрами 25 июня произошла схватка частного характера, результатом которой было то, что англичане должны были отказаться от дальнейших притязаний и отослать свою эскадру на север, оставив, таким образом, Мадрас совершенно открытым для нападения.

Ла Бурдоннэ прибыл к этому месту со значительными сухопутными силами. Последние были высажены южнее города и окружили его, в то время как французская эскадра препятствовала прибытию каких-либо подкреплений со стороны моря. Мадрас не был в состоянии выдержать нападения и сдался через несколько дней.

Тактика этого нападения была основана на тех началах, которые, как мы уже видели, обыкновенно обещают успех; единственное, что можно заметить по этому поводу, это то, что уверенность в обладании морем появилась у ла Бурдоннэ на основании личных наблюдений над командующим английским флотом. Мы смело можем сказать, что Пейтон не был стратегом торрингтоновской школы и не знал о том, что ла Бурдоннэ мог ровно ничего не предпринять, если бы английский флот, не рискуя напрашиваться сам на сражение, занял бы только угрожающее положение. Пейтон же после первой неудачной схватки с неприятелем своим дальнейшим доведением ясно высказывал, что весьма далек от мысли сделать второе нападение на ла Бурдоннэ, который поэтому совершенно вправе мог считать за собой полное обладание морем [144]. К тому же следует помнить, что Пейтон удалился под ветер и тем лишил себя возможности своевременно вмешаться в дело. Наконец, Мадрас представлял собой открытый рейд, и суда, не участвуя прямо в нападении на город, имели полную возможность встретить неприятеля, не нарушая тем хода операций сухопутных войск. Кроме того, можно предполагать, что даже и лишившись временно поддержки флота, войска не подвергались особенной опасности, так как всегда могли отступить к своему опорному базису — в Пондишерри.

Контр-адмирал Боскауен отплыл из Англии в начале 1747 г во главе экспедиции, предназначавшейся для покорения острова Маврикия и Бурбона, а затем для завоевания Пондишерри. Эскадра стала на якорь в Черепашьей бухте, на острове Маврикий; но, получив донесения, что, не захватив удобного порта, трудно рассчитывать на успех дальнейших операций, Боскауен, вследствие позднего времени года, отплыл в Индию.

Равновесие морских сил было нарушено прибытием в начале 1747 г. коммодора Гриффина с эскадрой из 4 линейных кораблей и одного 40-пушечного фрегата. Боскауен, увидев, что обладание морем обеспечено за ним, во главе 9 линейных кораблей, 2 фрегатов и нескольких мелких судов, с войсками на них, прибыл к форту св. Давида. Высаженный здесь десант начал обходное движение, а часть флота, по обыкновению, поддерживала атаку с моря. Началось это дело 8 августа, и осада продолжалась до 6 октября, когда пришлось сознаться в безнадежности успеха, и войска были отозваны обратно.

Эта операция была последней в течение ост-индской войны, и по поводу ее можно сделать лишь то общее замечание, что хотя, с одной стороны, прежде чем решиться на такую операцию, необходимо обеспечить за собой обладание морем, с другой стороны, успех ее при таком обеспечении не обязателен. Но как в Вест-Индии, так и в Ост-Индии мы видим преобладание того же самого общего закона обладания морем: необходимо добиваться, и на время борьбы за него нападения на территорию должны совершенно прекратиться. По окончании же этой борьбы сторона, одержавшая верх, неизбежно предпринимает нападение на территорию, успех которого вполне зависит тогда от силы и искусства атаки; при этом сухопутные силы берут на себя активную работу, а морские поддерживают, прикрывают и, так сказать, питают их.

Переходя теперь к событиям в европейских водах, насколько они касаются предмета настоящей главы, мы должны отметить возникновение более глубокой и дальновидной политики, которая стремится охранять наши отдаленные владения и усиливать находящиеся там флоты не непосредственно на месте, а косвенно в домашних водах. Источники морского могущества каждой страны всегда сосредоточиваются не более как в двух или трех удобных портах, которые различными обстоятельствами специально приспособлены для целей войны. Такими портами в Англии были Темза, Медуэй, Портсмут и Плимут, тогда как Франция имела Брест, Лориан, Рошфор и Тулон. У Испании были Ферроль, Кадис и Картахена. Все, что могло дать господство на море, выходило первоначально из этих портов, и одновременно с увеличением средств для блокирования их извне росло сознание, что обладания морем у берегов Америки, Вест-Индии и Ост-Индии можно добиваться этим путем. Запасы и подкрепления, приготовлявшиеся в Бресте, могли быть перехватываемы сильнейшей морской державой в европейских водах, и отдаленные британские эскадры, не усиливаемые непосредственно, могли усиливаться относительно через ослабление противника.

Таким образом, в 1745 г. французские силы, предназначавшиеся для освобождения Луизбурга, не могли выйти из Бреста, так как вице-адмирал Мартин с более сильной эскадрой препятствовал этому намерению. В 1747 г. в Бресте были изготовлены подкрепления и запасы с целью отнять у англичан обладание морем в Северной Америке и Ост-Индии. Английское правительство послало Ансона перехватить их с 14 линейными кораблями. Он встретил эти силы, составлявшие с транспортами и грузовыми судами 38 вымпелов, 3 мая, к WN от мыса Финистерре и захватил все военные корабли и многие из других судов.

Позднее, в том же году, в Бресте изготовлялось 8 линейных кораблей, с транспортами для отправки в Вест-Индию. Хаук с 14 линейными кораблями оставил Англию в августе с целью захватить их, и ему посчастливилось встретить неприятельский отряд у мыса Финистерре. Французы вышли в море 6 октября, а 14-го числа уже попали в когти Хаука, который шесть из восьми линейных кораблей привел с собой на Спитхэдский рейд.

Несмотря на явные (из истории прошлого) доказательства общей непрактичности морских набегов через море, неиндиферентное стратегически, Франция в 1745 г. между прочими планами, с целью поднять восстание в пользу претендента, задумала секретно внезапное вторжение в Англию. Она предполагала в одну ночь, без всякого прикрытия из морских сил, перевезти 10 000 войска на берега Англии недалеко от Плимута. «Но после многих усилий и обширных приготовлений было найдено невозможным перевезти в Англию столь значительные силы, пока англичане остаются хозяевами Канала».

В 1746 г. французы при благоприятном для них стечении обстоятельств, когда англичане сосредоточили временно свои помыслы на взятии Квебека, снарядили большую экспедицию с целью возвращения себе мыса Бретон. Эскадра из 10 линейных кораблей с фрегатами, малыми судами и 78 транспортами с 3500 войска под командой герцога д'Энвилля 20 июня оставила Ла-Рошель, направляясь в залив Чибукту на северо-восточном берегу Новой Шотландии. Никаких попыток остановить эту экспедицию в полном ее составе сделано не было, хотя блокада Сен-Мало, где изготовлялись транспорты, задержала до 15 апреля прибытие ее в Брест, назначенное сначала на 1 марта. Следствием этого промедления было то, что эскадра, которая должна была собраться на рейде в начале апреля, пришла туда только 17 мая, а вышла в море только 20 июня, простояв затем еще один день в Ла-Рошели перед окончательным своим отплытием из Франции.

Неудачу этой экспедиции можно лишь косвенным образом приписать усилиям Англии. Все шло хорошо до тех пор, пока не увидели берега Новой Шотландии. Здесь 13 сентября эскадру застиг шторм от юга, сопровождавшийся густым туманом. К 27 сентября только семи линейным кораблям, двум фрегатам, брандеру, бомбовому судну и тридцати транспортам удалось достигнуть места своего рандеву. Тогда открылась на судах повальная болезнь; герцог умер от апоплексии, а преемник его д'Эстурмелль в припадке белой горячки лишил себя жизни, и в конце экспедиций ничего не оставалось более делать, как возвратиться в Брест в самом истощенном состоянии.

Между тем в Англии экспедиция, готовившаяся против Квебека, была направлена против Лориана. Она отправилась 14 сентября из Плимута; силы ее состояли из 16 линейных кораблей, 8 фрегатов, бомбовых кетчей, грузовых судов и 30 транспортов, имевших 6 батальонов местных войск, с «матросами и бомбардирами» — всего 5800 человек. Командование морскими силами было поручено адмиралу Лестоку, который недавно был судим и оправдан военно-морским судом за дурное поведение в деле при Маттьюсе; береговыми силами начальствовал генерал Синклер.

Войска были высажены 20 сентября в бухте Кимперль, в нескольких милях от Лориана, и на следующий день двинулись к месту своей атаки. Город немедленно предложил сдаться, но на условиях, которые были отвергнуты, и затем началась плохо организованная недействительная осада. Лесток сначала намеревался ввести некоторые из своих судов в дело, но потом раздумал. Затем последовала длинная история всевозможных военных советов, ссылки на мнения инженеров, недостаток провизии, утомление, болезни, и в конце концов Синклер решил, что овладеть местом невозможно, а потому войска, пробывшие неделю на берегу, были посажены без промедления обратно на суда. Они оставили в своем осадном лагере несколько пушек и мортир и много боевых запасов и провизии.

Не представляет никакого затруднения извлечь урок из столь разнообразных событий 1746 г. Весьма вероятно, что правительство поняло его, следствием чего и были нападения Ансона и Хаука в последующем году на вспомогательные французские экспедиции. Я сказал, что англичане лишь косвенным образом были виновны в неудаче французов по ту сторону Атлантики, способствовав ей шестинедельной задержкой неприятеля, блокированного ими в Сен-Мало. Ясно, что экспедиция, которую следовало собирать в Сен-Мало, Бресте и Ла-Рошели, перед тем чтобы окончательно готовой выйти из Франции, была вполне во власти более ее значительной и более подвижной морской силы. Представлялась полная возможность для нападения на нее как во время сбора, так и при окончательном отплытии ее. Весьма вероятно, что факт крейсерства поблизости более значительных морских сил мог даже совсем помешать отправлению эскадры, как это и случилось ранее. Но английское правительство упустило из вида принципы войны. Ему собственно, не следовало и думать о взятии Квебека, если Франция могла в то же время помышлять о возвращении себе Луизбурга. Если имелось в виду нападение на Лориан, то не следовало выжидать отсутствия Брестского флота по другую сторону Атлантического океана, как это, весьма вероятно, имело место. Разграбление Лориана, с одной стороны, и потеря мыса Бретона — с другой, похожи на мену слонов в шахматной игре. Мена очень плохая, если только она не ведет к намеченной цели. Если Англия была недостаточно сильна для того, чтобы задержать силы д'Энвилля в Бресте и одновременно поддерживать атаку Лориана, то ей не следовало бы и предпринимать последней. Со стороны Франции было неосторожностью пожертвовать разграблением Лориана для того только, чтобы вернуть себе мыс Бретон. Мои историки говорят, что замедление Квебекской экспедиции, которая впоследствии была направлена на Лориан, не находит себе объяснения. Вероятно, правительство поняло свою стратегическую ошибку слишком поздно и предприняло нападение на Лориан как возмездие за отнятие у него мыса Бретон, которое таким образом вознаграждалось бы. Впрочем, это нападение, помимо грабежа места, служившего как бы складом ост-индских богатств, было вызвано еще желанием поднять в Ла-Рошели восстание французских протестантов — идея, которая одна только оправдывает логичность этой военной операции при наличных тогда условиях.

Дойдя до заключения мира в Экс-ла-Шапелль и изложив по возможности подробно в многих главах историю морской войны, насколько она касается нападений на территорию с моря, я не нахожу нужным продолжать далее изложение в том же направлении, так как считаю уже достаточно доказанным, что исключения из общих правил весьма немногочисленны и разделены между собой более значительным временем. Установив смысл и значение закона в стратегии этих операций, я удовольствуюсь беглым очерком наиболее выдающихся и замечательных иллюстраций тех частей его, которые относятся ко времени, когда ветер являлся еще двигательной силой судов, затем вкратце рассмотрю, что говорит нам история относительно того же закона, когда двигательной силой сделался пар, который вывел с собой на сцену и многие другие новые элементы.

Сначала нам придется иметь дело с атакой и взятием французами острова Менорки — предприятие, которое было ими начато ранее объявления войны 1756 г. К весне этого года были снаряжены 12 линейных кораблей в Тулоне и 2 или 3 английских в Порт-Маон или Гибралтаре под начальством коммодора Эджкэмба. К 10 апреля маркиз де ла Галлисоньер во главе 12 линейных кораблей, 6 фрегатов и 150 транспортов стоял на якоре на Гиерских рейдах, почти готовых к выходу в море. На транспорты было посажено 15 000 войска под командой герцога Ришелье. Через два дни экспедиция вышла в море, и 18-го числа суда стали на якорь против Чьюдаделла на острове Менорка.

Английское правительство более думало о том, что поводом к объявлению войны могут послужить видимые приготовления французов ко вторжению в страну, чем предвидело настоящую и ближайшую опасность. Из Германии и через нее получались разные известия, предупреждавшие о том, что Франция намерена была предпринять; но только 6 апреля адмирал Бинг с 10 линейными кораблями оставил мыс св. Елены, получив приказания идти на выручку острова Менорки, если только он найдет его атакованным. Даже и тогда недостаточное число судов и их плохое состояние доказывали, что правительство не имело верного понятия о настоящей силе французской экспедиции. Известия о силе и об отплытии неприятеля были получены одновременно 18 апреля в Вилла-Франке от капитана Гервея, командира корабля «Феникс». Он донес правительству, что генерал Блакнэй, начальствовавший над островом Менорка, собрал в форту св. Филиппа до 5000 войск, а также земледельцев и приготовился к сопротивлению, которое, по мнению капитана Гервея, могло продолжиться до прибытия вспомогательной эскадры Бинта.

Последующие известия правительство получило 21 апреля непосредственно с острова Менорки. Французы высадились 18-го числа и немедленно завладели Чьюдаделлой, откуда английский гарнизон удалился. Главные силы армии приготовились к штурму форта св. Филиппа, тогда как мелкие отряды должны были двинуться к городу Маон, а флот блокировать этот порт с моря. Ришелье не встретил никаких затруднений. Вся экспедиция была задумана и приведена в исполнение по образцу атаки Луизбурга и, если только к неприятелю не успеет прибыть подкрепление, обещала верный успех, Маон был занят без выстрела. Форт св. Чарльза на северном берегу бухты был атакован со стороны моря шлюпками и легкими судами, специально для этой цели приведенными сюда из Тулона. Но форт св. Филиппа по силе мог считаться соперником Гибралтару; гарнизон его имел от 2500 до 3000 регулярных войск; в Англии господствовала уверенность, что он выдержит до прибытия Бинга и что тогда все пойдет хорошо. Несомненно, что французы подвергались большому риску. Если бы форт св. Филиппа выдержал до прибытия Бинга и если бы даже силы последнего были равны силам ла Галлисоньера, то по меньшей мере они рисковали бы потерять свою армию. Им не было никаких разумных оснований думать, что их 12 линейных кораблей окажутся сильнее эскадры Бинга, о численности которой (13 кораблей) они имели сведения. Риск был слишком велик, чтобы его можно было оправдать. Логично было бы только угрожать Менорке и постараться разбить флот, посланный на ее выручку; после того Менорка пала бы сама собой без всякого риска потерять армию.

Бинг прибыл в Гибралтар 2 мая и, услышав от Эджкэмба о положении дел на Менорке, присоединил к своей эскадре 3 судна коммодора и 8 мая вышел из Гибралтара.

19 мая исполнился месяц, как французская армия была высажена на остров, и ла Галлисоньер, увидев флот Бинга, послал на берег за десантным отрядом из 450 человек для усиления экипажа. На следующий день произошло сражение, стоившее Бингу жестокого приговора и смерти. Ла Галлисоньер оказался сильнее своего противника, подобно тому как 10 лет тому назад в другой части света ла Бурдоннэ оказался сильнее Пейтона. Бинг отправился в Гибралтар, предоставив Менорку воле судеб, точно так же как Пейтон ушел в Калькутту, предоставив Мадрас его участи.

И 30 мая генерал Блакнэй сдался на капитуляцию, так как ничего другого ему и не оставалось больше делать.

Урок и правила войны лежат на поверхности описанного события. Участь гарнизона, открытого для нападений с моря, находящегося в обладании нападающего, заранее предрешена, если только атака ведется умело и с достаточными силами. Она может быть отсрочена при той цитадельной форме укреплений, которая мной описана в предыдущих главах, и чем сильнее цитадель, тем продолжительнее будет сопротивление гарнизона. Но если атакующие силы достаточно велики и ими умело пользуются, то цитадель обязательно будет вполне обложена, и тот факт, что она окружена с одной стороны водой, нисколько не меняет дела. Коммодор Эджкэмб имел под своим начальством 3 линейных корабля; если бы он имел их 12, то нечего было бы и думать о нападении на Менорку. Значительные укрепления форта св. Филиппа позволили Бингу приблизиться к острову, пока на нем развевался английский флаг. Если бы укрепления вовсе отсутствовали, то Менорка сдалась бы силам, несравненно слабейшим, еще ранее прибытия из Англии подкреплений. Но опять-таки следует заметить, что французы еще задолго до прибытия помощи к неприятелю могли опустошить и разграбить на острове все, что только было вне досягаемости выстрелов форта св. Филиппа, и затем безнаказанно удалиться.

Менорка, подобно Луизбургу после его первого падения, вернулась по мирному договору в те руки, из которых она была исторгнута во время войны. Подобно Луизбургу, ей пришлось вторично быть атакованной державой, обладавшей морем, и вторично пасть и вернуться уже после войны в руки той страны, которая не могла сохранить ее вследствие недостатка обладания морем.

В 1780, 1781 и 1782 гг. защита Соединенного королевства против Франции и Испании, соединившихся с восставшими колониями, привела Англию, в попытках ее вернуть себе утраченное значение и помешать распространению вспыхнувшего восстания, почти к полнейшему истощению.

Следующая таблица показывает с большой ясностью распределение наших линейных кораблей в 1778, 1779, 1790, 1791 и 1792 гг. Станции меняли настолько часто свои морские силы, и военные суда, сопровождавшие конвой, переходили так часто из одного места в другое, что ни одна таблица не была бы абсолютно верна, если бы она только указывала на определенный день года (см. табл.).

Несмотря на эти, очевидно, гигантские усилия, нам приходилось почти всюду встречаться с одинаковыми силами неприятеля и часто отступать перед силами несравненно превосходными; таким образом мы потеряли американские колонии, острова Гренада, Тобаго, Сент-Кристофер, Монсеррат и Менорку и сдали Тринкомали.

Владения Англии были атакованы в Вест— и Ост-Индии и в Средиземном море одновременно. Последнее в то время представляло для Англии наименьшее значение, и она покинула всякую мысль о сохранении обладания его водами не добровольно, а по необходимости. Владения ее в этих водах (Гибралтар и Менорка) никоим образом не были необходимы для ее обороны, доколе таковая не была перенесена к берегам Франции и Испании. Теперь может возникнуть вопрос, нельзя ли было лучше защитить Вест— и Ост-Индию в Европе, чем в столь отдаленных водах, и не было ли бы предупреждение «недуга» лучше, чем лечение его. Но выбор пал на другой образ действий, сделавший Гибралтар и форт св. Филиппа на Менорке бременем для средств защиты, к которым они не прибавили ничего. Они могли быть только полезны, как базы и депо для активных или пассивных операций, предпринятых против берегов Франции и Испании. Раз таких операций не было, то Гибралтар и Менорка являлись на время только лишней обузой. Но это были важные пункты, хорошо укрепленные и снабженные многочисленным гарнизоном; потеря каждого из них не только бы серьезно подорвала престиж нации и воодушевила бы неприятеля, но до некоторой степени затруднила бы перенесение театра военных действий на берега Средиземного моря. Из двух мест Менорка имела гораздо большее значение. Гибралтар никогда не был и не мог быть такой хорошей базой для военных операций, как она. По географическому положению он был слишком удален от берегов Франции, тогда как Менорка расположена почти на середине между Тулоном и Кадисом. Место якорной стоянки в Гибралтаре тесно и весьма ограничено. Пункт мог быть атакован с суши и взят без вспомогательного участия флота. Менорка обладала одним из наилучших портов в мире. Невозможно было атаковать ее только сухопутными силами до тех пор, пока обладание морем не было вполне обеспечено. Место это было в состоянии производить все необходимое для освежения и питания экипажа флота, изнуренного наблюдениями за неприятельскими портами. Но бесспорно престижем обладало место наименее достойное — Гибралтар. Менорка переходила из рук в руки, и мы и она вполне к тому привыкли. Правда, потеря ее повлекла за собой смерть одного из великих флотоводцев от руки палача, но Гибралтар тогда еще не был ни разу успешно атакован. Как бы ни было мало времени, морские силы успевали всегда вовремя появиться, чтобы предупредить окончательную катастрофу. Навык для защиты Гибралтара был приобретен, а для защиты Менорки еще не был выработан. По всем вероятиям, была истрачена несравненно большая сумма денег для местной обороны Гибралтара, нежели для защиты Менорки, и весьма возможно, что при этом понятия о стоимости и о значении перемешались. Наконец, морские силы могли явиться на усиление обороны Гибралтара, оставив для этого Английский канал не более как на два с половиной месяца [145], для оказания же помощи Менорке понадобилось бы увеличить этот срок на двадцать дней [146].

Все эти обстоятельства способствовали сосредоточению общего внимания на Гибралтаре, как на месте, которое можно было легко спасти, и предоставлению воле обстоятельств Менорки.

Не по доброй воле, а вследствие жестокой необходимости Англии пришлось уступить часть своих владений. Гренада в Вест-Индии от нее уже отпала. Вновь построенный порт Саванны и провинция Георгия были успешно атакованы сухопутными силами, под прикрытием того же самого французского флота, который способствовал взятию Гренады и впоследствии успешно противостоял адмиралу Байрону. В Ост-Индии еще не было осложнений, но они неизбежно должны были возникнуть. В домашних водах один английский линейный корабль был взят неприятелем в виду Плимута, а 40-пушечный фрегат — в виду Скарборо.

Помимо всего этого в конце 1779 г. Гибралтар, атакованный с суши и с моря, лишен был надежды на поддержку, так как этому препятствовал франко-испанский флот в числе 24 линейных кораблей, опиравшихся на Брест, и в числе 35 линейных кораблей, оперировавших со стороны.

С хладнокровием и отважностью, которые тогда обыкновенно характеризовали действия флота, сэр Джордж Роднэй был послан в последних числах декабря из Английского канала во главе 16 линейных кораблей для сопровождения громадного конвоя из войсковых транспортов, грузовых и провизионных судов, с инструкцией оставить подкрепления и запасы в Гибралтаре и Менорке, а затем следовать в Вест-Индию с большей частью своего флота для подкрепления британских сил. Около мыса Финистерре он встретил большой неприятельский конвой, предназначавшийся для Кадиса, и взял его. Благоприятный шторм разлучил Кадисский флот и оставил дон Жуана де Лангара около мыса Сент-Винсент всего с 11 линейными кораблями. Роднэй напал на них и часть взял в плен, а часть разрушил, за исключением только четырех. Брестский флот был чересчур медлителен в своих действиях, чтобы противостоять стремительности Роднэя, а потому последнему удалось благополучно привести свой конвой и призы 27 января в Гибралтарскую бухту. Без промедления свез он подкрепления в крепость, а другие отослали в Менорку в сопровождении 3 линейных кораблей [147]. Таким образом, Гибралтар, уже обложенный и поставленный в весьма трудные обстоятельства, был опять свободен, и ему не угрожала опасность. Менорке тогда еще не угрожало ничего серьезного, а Роднэй в середине февраля отплыл в Вест-Индию.

Трудно сказать, что было бы с Гибралтаром, если бы все неприятельские морские силы были направлены против него. Но никакой попытки подобного рода сделано не было. Неприятельский флот был занят другими планами. В апреле дон Жозеф Солано с 12 линейными кораблями, несколькими фрегатами и 83 транспортами, с 11 460 солдатами отплыл в Вест-Индию для поддержки сил союзников. Остававшаяся же все еще близ Кадиса эскадра из 31 линейного корабля довольствовалась крейсерством к северу и на запад с целью уничтожать английские конвои или с надеждой перехватить подкрепления, 18 июля к ним присоединилось 5 французских линейных кораблей, и 9 августа вся эта эскадра, будучи в море, взяла и впоследствии благополучно доставила в Кадис не менее 55 английских кораблей, принадлежавших английским Ост— и Вест-Индским компаниям.

Франция чувствовала, что она в состоянии предпринять что-нибудь более смелое и действительное, чем эта выжидательная игра, и надеялась, что силы, собранные в Кадисе, действуя явно против Гибралтара, могли быть направлены против Ямайки.

Международная ревность разрушила этот проект, и 3 января 1781 г. французская эскадра, состоявшая, вероятно, из 19 или 20 линейных кораблей, теперь под командой д'Эстенга, вернулась в Брест.

С момента исчезновения Роднэя дон Барчело взял на себя блокаду Гибралтара. Кордова с 30 линейными кораблями находился у Кадиса с целью воспрепятствовать прибытию к неприятелю вторичной выручки. Единственные действительно активные операции проводились с суши Мендозой с большой энергией и настойчивостью. От прямой атаки Гибралтар страдал мало; морская же блокада ставила его в весьма затруднительное положение, а потому решено было послать ему вторично помощь с моря.

13 марта 1781 г. вице-адмирал Дэрби отплыл из Спитхэда с конвоем из 200 продовольственных и грузовых судов, из которых почти половина предназначалась для Гибралтара, в сопровождении эскадры из 29 линейных кораблей, 12 фрегатов и малых судов. В сущности это были все морские силы домашних вод Англии, но всякое промедление и малочисленность флота могли угрожать безопасности крепости, непобедимой ничем, кроме голода.

Дэрби прибыл к Гибралтару 12 апреля и на следующий день послал в крепость грузовые суда и транспорты, которых он имел 97, при сопровождении отряда из 4 линейных кораблей и нескольких фрегатов, под командой сэра Джона Локгарта Росса; в то же время 13 провиантских и грузовых судов были посланы в сопровождении 2 фрегатов к Менорке. С того момента, как флот адмирала Дэрби показался в виду крепости, испанцы открыли огонь со всех батарей, надеясь своей ужасной канонадой и бомбардированием воспрепятствовать провизионным и грузовым судам приблизиться к скале. Весьма вероятно, что никогда еще не было слышно в этих местах подобного потрясающего грохота. Сто семьдесят орудий и восемьдесят мортир одновременно извергали свои ужасные снаряды на весьма ограниченное пространство, вселяя в очевидцев уверенность, что не только укреплениям, но и скале угрожает разрушение. Неприятель поддерживал этот изумительный огонь днем и ночью в продолжение довольно значительного времени, без перерыва; гарнизон отвечал на него, в свою очередь, с непоколебимым мужеством и настойчивостью. Главный труд блокады был возложен на гребные канонерки, которых испанцы построили значительное количество. Во время нахождения конвоя в бухте около 20 из этих судов выходили каждое утро, пользуясь штилем, из Алжезираса и с весьма большой смелостью успешно нападали на конвой и суда, его прикрывавшие. Но 19 апреля суда успели выгрузиться, и, затопив по ту сторону мола угольные транспорты, которые могли быть подняты по мере надобности, адмирал отплыл в Англию.

Между тем все сухопутные силы испанцев были стянуты на перешеек, соединяющий Гибралтар с материком. 170 орудий наибольшего калибра и 80 мортир под защитой изумительных укреплений извергали свой огонь против этого места, нанося весьма малый вред крепости, но зато совершенно разрушив город и сделав его необитаемым. По расчету гарнизона, в первые три недели атаки испанцы должны были расходовать 100 000 фунтов пороха и от 4000 до 5000 снарядов каждые двадцать четыре часа. Но после затраты 76 000 ядер и 25 000 гранат огонь был доведен до 600 выстрелов в день и в таких размерах продолжался еще несколько недель. Потери гарнизона, прикрытого казематами, были весьма незначительны: от 12 апреля до конца июня было убито только 53 офицера и нижних чинов и 260 человек были ранены. Таким образом, осада продолжалась с большими потерями с одной стороны [148], тогда как другая сторона, получив теперь обильные запасы провизии, терпела весьма мало.

В отчаянии от медлительности испанцев Франция предложила сделать решительное нападение на Менорку. Испания на это согласилась, и 23 июня 18 линейных кораблей под командой де Гишена прибыли из Бреста в Кадис и поступили в распоряжение Кордова. Через месяц союзный флот из 49 судов вышел из Кадиса, сопровождая армию из 10 000 человек. 25 июля Кордова, согласно данным ему распоряжениям, отрядил транспорты с войсками продолжать плавание под защитой двухлинейных кораблей и нескольких фрегатов, а сам вернулся ко входу в Английский канал.

Движение армии и ее эскорта было настолько медленно, что они пришли на вид острова только 18 августа. Предыдущая высадка, как мы помним, имела место в Чьюдадела, но теперь это найдено было нецелесообразным, так как оттуда нельзя было застигнуть гарнизон острова врасплох, и он имел бы время собраться внутри цитадели форта св. Филиппа. На этот раз предложено было высадить в Чьюдаделла только небольшой отряд, а главные силы армии разделить на две части, одну из которых высадить в трех или четырех милях севернее, а другую — в трех или четырех милях южнее порта Маон [149].