Морская война

Уилер достиг Барбадоса 1 марта 1693 г. и, взяв оттуда 800 человек в помощь уже бывшим с ним полкам Фоулькеса и Годвина, проследовал прямо к Мартинике, куда прибыл в Кул-де-Сан-Марин, около южной оконечности острова, 1 апреля. Тут произошло некоторое промедление вследствие ожидания Кодрингтона с войсками, собранными с Вест-Индских островов, и, как кажется, это время было употреблено высаженными значительными отрядами на выжигание и разорение местности на запад и восток от якорной стоянки. До или после прибытия генерала Кодрингтона, — я думаю, скорее, тотчас же после его прибытия, — 9 или 10 апреля был собран военный совет, состоявший из морских и сухопутных офицеров; в совете тотчас же обнаружились разногласия.

Как кажется, взгляды расходились относительно того, следует ли немедленно попытаться завладеть Мартиникой или экспедиции следует ограничиться рядом набегов на береговые селения, подобно тому как это было сделано в окрестностях Кул-де-СанМарин; после того прения перешли к другому предмету, следовало ли атаковать сначала столицу острова и наиболее значительный порт на западном берегу Форт-Рояль или Сен-Пьер — пункт второстепенной важности на северном берегу.

Решено было окончательно напасть на Сен-Пьер, а потому 20-го числа там были высажены войска, которые и произвели некоторые опустошения. Но тут на втором военном совете пришлось иметь дело с новым спорным вопросом: следует ли осадить город и форт или войска должны быть снова посажены на суда для производства в двух местах набегов и опустошений. Только адмирал и полковник Кольт настаивали на необходимости остаться у Сен-Пьера; большинство же было против — вследствие недостаточности сил, ненадежности войск и вследствие того, что из 3000 высаженных на берег людей за три дня 800 человек были убиты или ранены, или пропали без вести, так что нечего было и думать продолжать нападение [96].

Согласно решению войска были посажены обратно на суда, но при этом не могло быть желания отважиться на какой-либо набег, а потому решено было вернуться к Доминике для того, чтобы взять воды и дать отдых матросам и солдатам. На Доминике состоялся новый военный совет, еще менее расположенный к каким-либо действиям. Предложение атаковать Гваделупу было отвергнуто и решено было окончить всю экспедицию.

Этот пример показывает возможность неудачи территориальной атаки, несмотря на полное обладание морем. Береговая защита Мартиники не препятствовала этой атаке, и мы не можем достоверно сказать, каков был бы исход предприятия, если бы не произошло промедлений и разногласий на военном совете. Весьма вероятно, что если бы завоевание острова было единственной целью, то Форт-Рояль с его превосходной гаванью пал бы при настойчивой соединенной атаке. Флот опять остается на втором плане, так как все надежды возлагаются на сухопутную армию. Можно сказать, что вся неудача произошла от двойной причины: от слишком малой силы и от дурного руководства ею.

Ни одна из непосредственных неудач не относится к ошибкам в морской стратегии или не лежит каким-либо образом в действиях морских сил. Но можно утверждать, что распоряжение короля, ограничившее срок обладания морем, помешало успешному нападению на Гваделупу [97].

Сэр Фрэнсис Уилер, все еще имея войска на судах и обладая морем у берегов Новой Англии, естественно, стремился сделать какие-нибудь завоевания, которые загладили бы неудачу при Мартинике. Он рассчитывал напасть на французскую колонию Плацентия на Ньюфаундленде, так как береговая атака этого места по своему положению могла быть поддержана с моря огнем судов.

Военный совет, однако, был против незначительной силы для разорения Сен-Пьер; единственное, что было сделано, — это высадка на берег.

Возвратившись в Англию в октябре 1693 г., сэр Фрэнсис не только не получил официального выговора, но почти тотчас же был назначен главнокомандующим в Средиземное море; но в следующем году утонул со всем экипажем, за исключением двух человек, на своем флагманском корабле «Сассекс», который пошел ко дну.

Я перехожу теперь к весьма краткому рассмотрению, в хронологическом порядке, некоторых территориальных экспедиций на западном берегу Африки в 1692-1693 гг.

К концу 1692 г. французы обладали только двумя колониями на западном берегу Африки, главными квартирами которых были остров Сен-Луи на реке Сенегал и остров Гори, немного южнее Зеленого мыса. Южнее этих поселений находились владения английской Восточно-африканской компании в Гамбии, главной квартирой которой служил остров Джемс.

Английская королевско-африканская компания в последние годы сильно пострадала от французов в своей торговле на северных берегах Гвинеи и поручила генеральному агенту Джону Букеру на острове Джемса, на реке Гамбии, попытаться лишить их этих владений; предприятие это было приведено в исполнение, как это видно из письма вышеназванного агента, полученного на Ямайке, краткое извлечение из которого при сем прилагается.

«Сев более чем с сотней человек с этого острова на компанейские суда „Анна“ (капитан Лич) и „Америка“ (капитан Брум) и присоединив к своему отряду несколько шлюпов, я прибыл 30 декабря 1692 г. к реке Сенегал, испытав большие затруднения и потеряв шесть человек. Пройдя бар и приготовившись 1 января атаковать форт, называемый Луи де Бурбон, я получил от губернатора, господина Дэмолэна, письмо, в котором он предлагает сдаться со всеми людьми, если обещано будет хорошее обращение с ними; я тотчас же изъявил свое согласие, высадился и завладел в тот же день фортом, в котором нашел пятнадцать пушек и проч. Упомянутый форт расположен в устье реки Сенегал и в продолжение 50 лет находился во владении французов; я основал факторию и дал ей название Уильям-и-Мэри-Форт. Пробыв там до 25-го числа, я снялся с якоря и на другой день в море собрал военный совет, на котором решено было напасть на остров Гори, как на единственное еще французское владение в Гвинее. Прибыв на место со своими судами 1 февраля, я обстреливал его до 4-го числа, когда ночью высадился с сотней человек под старым фортом, на расстоянии двухсот пятидесяти ярдов от нового замка Сен-Мишель [98], расположенного на крутой местности и вооруженного двадцатью восемью пушками. С наступлением рассвета французы, не оказывавшие до тех пор никакого сопротивления, открыли по нашему отряду бешеную пальбу снарядами большого и малого калибра.

Около полудня я послал к ним парламентера с предложением сдаться, пока мы не свезли еще наших орудий на берег. Французы немедленно согласились на сдачу и, установив пункты капитуляций, 8-го числа вышли из крепости с развевающимися знаменами, оружием, багажом, пожитками и были перевезены на остров Джемса, в компанейский форт, откуда были отправлены на судах компании и за ее счет в Европу» [99].

Эти атаки, незначительные сами по себе, в то же время служат прекрасными примерами успеха, какой достигается хорошо руководимыми и достаточно сильными десантами при условии полного обладания морем со стороны наступающего. Остров Гори служит показателем великих принципов в малом масштабе. «Остров ничего не производит, и значение его вытекает только из неприступности его позиции, которая дает возможность обратить его в военный пункт большой важности». Так гласит «Эдинбургская газета» 1822 года [100]. Но где же факты, указывающие на такое положение этого пункта? Вначале занятый датчанами в 1617 г. и укрепленный фортом св. Михаила, он исправно перешел в руки сэра Роберта Хольмса, за которым оставалось тогда местное обладание морем. Де Рюйтер отнял его у нас в экспедицию, о которой я говорил в главе четвертой. Затем он был взят французскими силами под командой д'Эстре в 1677 г. Теперь мы видим его легко перешедшим в руки англичан в 1692 г. и скоро вновь отбитым французами. Последние тогда вновь укрепили его [101], но он легко сдался Кеппелю в 1758 г. и также не выдержал атаки капитана сэра Чарльза Гамильтона в 1800 г., взявшего остров при помощи эскадры из одного 64-пушечного и двух 44-пушечных кораблей. Таким образом выходит, что выражение «неприступный военный пункт» дано как характеристика месту, всегда подвергавшемуся нападению и всегда сдававшемуся державе, имевшей за собой обладание прилегающим морем.

Можно не сомневаться, что пункт этот только выглядел неприступным, как и весьма многие мрачные крепости, но на деле он ни разу не оправдал своего внешнего вида и не показал никаких достоинств с военной точки зрения.

Остров Джемса в Гамбии, откуда, как мы видели, отправилась экспедиция через находившееся в ее обладании море для завоевания Сен-Луи и Гори, в свою очередь перешел в 1695 г. к французам, как скоро обладание морем было вновь ими восстановлено. Де Женн 3 июня 1695 г. отплыл из Ла-Рошели с эскадрой, состоявшей из четырех фрегатов и трех меньших судов, хорошо снабженных запасами для дальнего плавания, мортирами и ядрами. На своем пути к открытиям и завоеваниям в южных морях он пристал к острову Гори. Тут он получил известия, что английский гарнизон на острове Джемса находится, вследствие болезней и лишений, в столь плачевном состоянии, что весьма легко завладеть островом. На этом основании, под проводкой английского дезертира и нескольких негров, 22 июля он вошел в устье реки Гамбии. Он тотчас же приступил к обложению острова с моря, с целью лишить его подкрепления, и занялся переделкою одной из своих пинок в бомбардное судно. Французский командующий послал 23-го числа офицера к губернатору с предложением о сдаче. Согласно рыцарским обычаям того времени, французский посланный был радушно принят, причем много выпито было за здоровье враждующих правителей при громе салюта и звуках музыки… В конце концов парламентер вернулся обратно с ответом, что губернатор будет защищаться до последней крайности.

Но блокада острова была вполне достаточна для прекращения подвоза необходимых для обитателей его боевых запасов и провизии, а потому, хотя несколько малодейственных бомб и было пущено из форта, гарнизону его оставалось только сдаться и подписать капитуляцию, что было исполнено 27 июля.

Это маленькое дело служит подтверждением аксиомы, что всякий пункт, снабжение которого запасами требует сообщения морем, обязательно переходит в руки той державы, которая обладает этим морем. Когда во время блокады обладание морем переходит в руки того правительства, которому блокируемое место принадлежит, оно-то и остается за этим правительством.

Теперь мы вернемся на минуту к Вест-Индии, для того чтобы рассмотреть набеги, сделанные с весьма малыми морскими и весьма значительными сухопутными силами. Так как англичане оставили вест-индские воды в безразличном состоянии, то французскому губернатору Сан-Доминго дю Кассу пришла мысль завладеть Ямайкой. С войском в 1500 человек на 23 транспортах и в сопровождении всего трех военных судов он отплыл с острова Сан-Доминго в июне 1693 г. и прибыл в порт Морант, который был покинут при его приближении. Производя опустошение и грабежи беспрепятственно и подвигаясь, вероятно, к Кингстону, французы встретили сопротивление такое ожесточенное, какое только может быть оказано людьми, опасающимися потерять свое имущество, а потому они и не думали продолжать нападение, а вернулись на суда, удовольствовавшись награбленной добычей.

В сущности, эта был просто набег при весьма малом участии морской силы, в котором морская стратегия не играла никакой решительно роли. Высадка, произведенная в порту Морант, а не в окрестностях Кингстона, кажется, указывает на то, что основной мыслью атакующих было ограбить и уйти, а не овладеть местом и удержать его.

Этот случай служит хорошей иллюстрацией той истины, что когда море свободно, тогда и неприятель свободен производить свои высадки там, где сопротивление будет наименьшее; а также и доказательством того, что хотя сухопутные силы, собранные в достаточном количестве, могут отразить неприятеля после его высадки, но так как одни местные войска не могут быть вездесущи и достаточно многочисленны, то они и не могут воспрепятствовать попыткам указанного рода.

Обращаясь теперь к Европе, мы должны припомнить, что сражение при Ла-Хоге дало англичанам на время почти неоспоримое обладание европейскими водами. Франция, оставив всякую надежду на борьбу с Англией на море, стремилась только к тому, чтобы собрать и соединить разрозненные остатки своего разбитого флота. Все же помыслы англичан всецело были направлены к тому, чтобы воспрепятствовать этому старанию неприятеля и, в случае возможности, захватить несколько портов Франции с находящимися там судами с прямой целью их уничтожения. После перехода обладания Каналом и западными водами впервые в руки англичан война вступила в свой второй фазис развития, благоприятный нападениям на территорию, так как опора на вполне обеспеченную морскую базу представляет главный элемент успеха этих операций.

На военном совете, собранном союзным флотом в бухте Торбей 5 июня 1692 г., решено было отрядить часть флота к западу от Сен-Мало, где предполагалось 25 неприятельских судов, с целью сторожить их и отрезать им путь отступления к Бресту; остальная часть флота отправилась, в свою очередь, на Спитхедский рейд, чтобы содействовать войскам, собираемым для высадки десанта в Сен-Мало.

Много проволочек последовало при снаряжении транспортов, так что военный совет из морских и сухопутных офицеров мог собраться только 28 июля. Решено было, что с одним флотом нельзя ничего предпринимать против Сен-Мало или стоявших там судов, пока сухопутные силы не ослабят его в значительной степени. К несчастью, и сухопутные офицеры со своей стороны были того мнения, что с войсками нельзя ничего поделать без поддержки флота. Тогда стали рассматривать, что может быть предпринято против Бреста или, в случае неудачи, против Рошфора. Но офицеры флота по опыту знали беспомощность больших кораблей в штормовой ветер и высказывали соображения, уже приводившиеся нами в главе десятой, о том, что перемены такого ветра могут сделать тот или другой берег Канала подветренным и опасным для флота, лежащего посередине его, так как шесть часов дрейфа достаточны для снесения судов на мель; а потому все они решили, что время года чересчур позднее для подобных предприятий. Но они согласились с тем, что флот может поддержать одну из попыток высадки сухопутных войск на берег Нормандии или по соседству с ним, если только дело не затянется более одного месяца. В результате, однако, ничего не было сделано, и большинство судов из Сен-Мало могло беспрепятственно перейти в Брест.

Мы имеем здесь дело с неудачей даже попытки произвести высадку, зависевшей, быть может, в малой степени от разноречивости мнений и несогласий морских и сухопутных офицеров, но еще более вследствие проволочек дела до позднего времени года, значение какового элемента было весьма важно при несовершенстве морской архитектуры того времени. Столетие спустя позднее время года, вероятно, не послужило бы препятствием для экспедиции, а флот паровых судов успел бы выйти без замедления [102].

Так как в 1694 г. обладание Англией домашними водами было все еще неоспоримо, то предположение нападения на Брест начало приводиться в исполнение. Лорду Беркли было поручено командование эскадрой, состоявшей из 22 английских судов пятого ранга и выше и 19 голландских линейных кораблей с полным комплектом бомбард, посыльных судов, брандеров и других судов малого размера. На транспортах и на боевых кораблях были сделаны приспособления для перевозки 6000 войск. Основные черты плана были таковы, что Руссель, которому вверен был большой флот для обеспечения обладания Средиземным морем, а также для содействия испанцам против французов у испанских берегов, обязывался сопровождать флот Беркли к Бресту, откуда этот флот должен был направиться в бухту Камаре, стать на якорь и немедленно высадить войска. Командующий же сухопутными войсками генерал Тальмаш должен был взять форты на южной стороне Гуле, после чего флот мог бы уже пытаться завладеть Брестом или разрушить его.

Оба флота отправились 6 июня, и Беркли прибыл 8-го числа в Камаретскую бухту; и тогда на собранном военном совете решено было, чтобы генерал Тальмаш немедленно попытался овладеть, под прикрытием фрегатов, фортом Камаре. Согласно этому, значительное количество войск было высажено на берег; но французский берег оказался повсюду настолько хорошо укреплен и изрыт траншеями, что наши люди, встретив слишком горячий прием, скоро должны были вернуться к своим шлюпкам, и не в малом беспорядке.

В этом деле мы потеряли около 600 человек [103], и сам генерал-лейтенант, будучи ранен в бедро, скоро скончался в Плимуте. «Монк», галера «Чарльз», «Шорхэм» и несколько судов, посланных для бомбардировки фортов и для прикрытия десанта, были сильно повреждены, и на судах было 112 человек убитых и раненых; потоплен был голландский фрегат, и командир его убит; кроме этого мы испытали еще много других аварий.

Все берега бухт Камаре и Бертом (расположенных по обе стороны входа в Брест) представляли, некоторым образом, сплошное укрепление; всюду, где мы пытались высадить войска, французы имели батареи и ретраншаменты и кидали бомбы с пяти или шести мест в наши суда…

Так кончилась эта несчастная экспедиция; но я все-таки не могу обойти молчанием того факта, что неприятель не был бы столь хорошо подготовлен к принятию наших войск, если бы несколько французов, с которыми советовались об этих делах, как о том было уже упомянуто, заблаговременно не сообщили на берег о всех принятых нами планах и решениях.

Элементами успеха в подобном предприятии служит полное обладание морем, без чего такая попытка была бы немыслима, а также высадка достаточного количества сухопутных сил вне сферы огня фортов. Следовательно, причины неудачи вполне ясны: обладание морем было налицо, но не было другого элемента. Морские и военные командующие не имели никакого понятия о существовании значительных укреплений на месте высадки в Камаретской бухте, пока сами не увидели их, а генерал Тальмаш только на берегу мог убедиться, насколько была безрассудна его неосмотрительность. Военный совет был против высадки, но генерал Тальмаш настоял на своем ради вящей славы английской нации. Он взял с собой на берег не более как 900 человек; при начавшемся отливе много шлюпок обмелело, и наибольшие потери произошли, как кажется, именно вследствие попытки вернуться обратно на свои суда.

Причиной неудачи было, таким образом, неумелое распоряжение высаженными войсками, помимо вопроса о том, были или не были достаточны сухопутные силы для встречи неприятеля без всякого прикрытия. Мы уже видели, что в Вест-Индских экспедициях была принята почти за правило высадка войск вне сферы огни фортов; в рассмотренном же сейчас случае это правило совершенно нарушено. Если бы генерал Тальмаш имел достаточные силы для того, чтобы держаться на берегу, то высадка в бухте Дуарнепе могла быть столь же успешна, сколь бедственна была она в Камаретской бухте.

Теперь мы должны последовать за адмиралом Русселем в Средиземное море, так как его военные операции там проливают некоторый свет на частные случаи морской стратегии, изучением которой мы занимаемся.

Французы к этому времени были на пути к Каталонии; они уже завладели Паламосом, морским портом на северо-востоке от Барселоны, и являлись опасения в том, что если французам будет предоставлена обладание морем, то и Барселона может попасть в их руки, обложенная с суши и с моря и бомбардируемая французским флотом, как это имело место в 1691 г. Боялись также и за Менорку, переход которой в руки французов был бы вероятен, если не оспаривать у них обладания морем.

Руссель вошел в Средиземное море во главе 63 линейных кораблей, английских и голландских, и прибыл с ними 13 июля 1694 г. в Картахену. Он имел сведения о том, что французские морские силы, несущественно превосходящие командуемые им, находятся в соседстве Барселоны; и, кроме того, он скоро получил известия о том, что неприятель, узнав об его прибытии, оставил берега Испании и отретировался к Тулону и к Гиерам.

Для указания на то, каким образом состояние судостроения подчиняет морскую стратегию соответствующим правилам, здесь будет уместным заметить, что тогда уже прекрасно было понято, что способность оспаривать обладание морем противодействует попыткам нападения неприятеля на прибрежную территорию. Равным образом считалось вполне очевидным, что эти нападения на территорию немедленно возобновятся, как только угроза союзного флота будет устранена. Англия поэтому была сильно занята вопросом, может ли упомянутый флот остаться на зимовку в Средиземном море.

Этот вопрос был предметом жарких споров, так как многим в то время возможность зимовки «больших судов» вне своих домашних портов казалась невероятной [104]. В конце концов, противное мнение все-таки восторжествовало, а потому флот сохранял свое угрожающее положение, оставшись зимовать в Кадисе [105].

В течение зимы Руссель получил значительные подкрепления, и эскадры легких судов постоянно крейсировали в продолжение зимних месяцев. С наступлением весны прибыл отряд из 4500 человек, под командой генерал-бригадира Стьюарта. С тем же конвоем прибыли продовольственные и запасные суда с 12 бомбардами. Тогда весь флот направился к окрестностям Барселоны, так как французский флот совершенно не показывался в море.

Испанцы были необычайно медлительны в собирании своих морских и сухопутных сил для освобождения Каталонии. Некоторое время не было возможности приступить к каким-либо военным действиям, но к концу июля испанские войска, наконец, двинулись к Паламосу, а 9 августа около 4000 англичан и голландцев были высажены в том же месте с флота под командой генерала Стьюарта и графа Нассау. Несмотря на то, что испанцы не снабдили, вопреки обещаниям, высаженных войск всем необходимым, осада все-таки шла скоро и успешно. Лучшая часть замка и города была разрушена, а остальные кварталы горели в нескольких местах. Казалось, ничто не будет препятствовать скорой сдаче этого места, как вдруг один из крейсеров Русселя доставил сообщенное ему несколькими жителями Тулона известие, что французы снарядили там до 60 линейных кораблей, готовых к отплытию в море.

С точки зрения Русселя, стратегическое положение вещей на море совершенно изменялось этим обстоятельством. Не было возможности рисковать долее, так как французский флот мог ежеминутно угрожать своим вмешательством. Сухопутные войска тотчас же были посажены обратно на суда, осада Паламоса снята, и весь флот отплыл на поиски неприятеля к Тулону.

В данном случае мы имеем второй пример несостоявшегося нападения на территорию под угрозой вмешательства неприятеля с моря. Четыре года прошло с тех пор, как потоки гнева и клеветы были вылиты на голову коммодора Райта за то, что он воспользовался правилом морской стратегии, под давлением которого действовал теперь адмирал Руссель, но от которого отказался лорд Торрингтон. Подобными военными действиями такие правила окончательно вырабатываются. Из этого не следует заключать, что их никогда прежде не существовало, они только оставались в неизвестности, как одинокая подводная скала, затерянная в просторе океана, существование которой определяется только тогда, когда на нее натыкается какое-нибудь судно. Мы можем считать, что правило, о котором идет речь, теперь точно нанесено на историческую карту и координаты его всем хорошо известны.

В то время как эти нападения на территорию оканчивались удачей или неуспехом в водах Вест-Индии, Америки и Средиземного моря, обладание наше домашними водами, которое повело к попытке нападения на Брест, привело также в 1694, 1695 и 1696 гг. к целой серии бомбардировок городов французского побережья и небольших нападений с целью разрушения, которые заслуживают нашего внимания, так как они опираются на то положение, что если, с одной стороны, каждое нападение на территорию с моря требует, как основного правила, обладания этим морем, то, с другой стороны, при обеспечении обладания им нет почти предела характеру нападений, которые могут быть предприняты с него на территорию.

Немедленно после неудачи в Бресте, Дьепп и Гавр были жестоко бомбардированы, и изобретатели изощряли свое остроумие на приспособление различных машин для истребления гаваней и городов, защита которых была возложена на сухопутные силы. Специально устроенное для этой цели судно было взорвано у входа в Дьеппскую гавань, но без особенного результата. Некий г. Мистерс представил обработанный план выкуривания жителей из Дюнкерка и взрыва фортов при помощи специальных машин. План этот был прежде приведен в исполнение под непосредственным наблюдением сэра Клоудесли Шовеля в сентябре 1694 г.; но надежды изобретателя не оправдались достигнутыми результатами [106].

1695 г. начался рассуждениями о том, какой материальный вред можно причинить французам при помощи десантов на их берега и бомбардировок их береговых городов, так как морские силы их не выказывали никакого намерения оспаривать наше обладание домашними водами. Военный совет останавливался на попытке разорить Дюнкерк и Сен-Мало. Планы г. Мистерса относительно Дюнкерка не были еще дискредитированы, несмотря на их неудачу; решено было еще раз прибегнуть к ним. Но так как не все требующиеся для исполнения его приготовления были закончены, то в ожидании их решено было бомбардировать Сен-Мало. Значительный отряд под командой лорда Беркли, с бомбардами и фрегатами, пришел 5 июля на место и, несмотря на огонь многих фортов, бросил в город до 900 бомб и каркасов, вследствие чего последний был зажжен с западной стороны и страшно опустошен пожаром.

Эскадра перешла затем к Гранвиллю, который был разрушен бомбардировкой.

Когда 1 августа г. Мистерс готов был со своими механическими судами и дымовыми лодками («machine vessels and smoke-boats»), то была предпринята соединенная атака фрегатами и бомбардами, предшествуемая четырьмя дымовыми лодками, за которыми должно было следовать взрывное судно. Но дымовые лодки действовали неуспешно, и, хотя нанесен был некоторый вред брошенными бомбами, всю атаку можно было считать потерпевшей фиаско, что привело к пререканиям между Мистерсом и морскими офицерами.

Последовательно было произведено жестокое бомбардирование Кале; брошено было в него до 600 бомб… Этим и закончились военные действия на французском побережье в этом году.

Если мы теперь сделаем общий обзор всего, что было сказано в этой главе, то найдем весьма много подтверждений правилам, изложенным в главе десятой. По крайней мере, мы увидим одинаковое стремление обеих воюющих сторон приобрести перед попыткой нападения на территорию обладание местными (домашними) или иностранными водами. К этому заключению одинаково приводят все предприятия, начатые, законченные и не доведенные до окончания по тем или другим соображениям.

Хорошо подготовленное нападение на территорию редко бывает неудачно, если только не прерывается известиями о приближении враждебной силы с моря. В случае неуспеха, как, например, в Квебеке и Бресте, мы имеем дело с очевидно недостаточными сухопутными силами наступающих и с плохой поддержкой их флотом; или, как при Мартинике, неуспех зависит от несогласия военного совета и недостаточной быстроты и решительности военных действий.

Если собраны верные сведения о береговой защите; если имеется достаточное количество сухопутных войск, высаженных в удобном случае, вне сферы огня фортов, при полной поддержке и содействии флота, — то нет причин, как мы это видели, сомневаться в падении какого-либо атакованного берегового пункта, если только не придет к нему на помощь подкрепление с моря.

Глава XIII

Условия, при которых нападения на территорию с моря бывают успешны или неуспешны (продолжение)

Начало войны за испанское наследство, объявленной против Франции и Испании 4 мая 1702 г., было ознаменовано снаряжением большой экспедиции, отправлявшейся в Кадис под начальством сэра Джорджа Рука и герцога Ормонда, командовавшего сухопутными силами. Флот состоял из 30 английских и 20 голландских линейных кораблей и вместе с фрегатами, транспортами, запасными и прочими судами достигал числа 160 вымпелов. В числе 12 000 сухопутных войск было до 9600 англичан. Экспедиция 19 июня отплыла из Спитхэда и стала на якорь у о-ва св. Елены, где большая часть флота оставалась до 1 июля.

Нет сомнения в том, что эта экспедиция была снаряжена с некоторыми познаниями о распределении французских морских сил, но я встретил затруднения к своду отдельных сообщений в одно целое. Некоторые данные были без сомнения, известны, и вот их сущность.

Так как отношения страны с Францией и Испанией за лето 1701 г. стали натянутыми, то был послан в крейсерство к Бресту капитан Джон Лик для собирания сведений. По его известиям, 8 французских военных кораблей отплыли в Кадис, а в Бресте остались готовыми к действию 19 линейных кораблей, с брандерами и фрегатами, под командой трех флагманов. На основании этих известий сэр Джордж Рук предпринял крейсерство в сентябре около Уэссана и вернулся на Спитхедский рейд 20-го числа. Предварительно он отрядил сэра Джона Мундена, с сильной эскадрой, проверить положение нашего торгового флота, предназначенного для Вест-Индии. Сэр Джорж узнал о том, что 3 августа небольшой отряд с грузовыми судами отплыл из Бреста в Вест-Индию, а также, что Шаторено, с 10 линейными кораблями, фрегатами и грузовыми судами, отплыл 29 августа в море, в тот день, когда он последний раз вышел из Торбея. Имелись сведения о том, что суда эти снабжены запасом провизии на шесть месяцев. Кроме того оставалось в Бресте до 15 линейных кораблей, которые должны были быть вооружены к следующей весне. Говорили также, что граф д'Эстре прибыл из Кадиса в Брест для принятия командования в отсутствие Шаторено.