Джек Райан (№10) - Медведь и Дракон

— Действительно, она выглядела бы очень хорошо в шкафу, — согласился Гудли, увидев отрешённость во взгляде президента.

И цвет отлично подошёл бы к её белокурым волосам, — размышлял Райан. Через несколько секунд он потряс головой, отгоняя мысли, не относящиеся к делу.

— Что ещё представляет интерес сегодня?

— «ЗОРГЕ» получил новую информацию. Пока мы разговариваем, её уже послали сюда с курьером.

— Важная информация?

— Миссис Фоули ничего не сказала, но вы знаете, как это делается.

— Да, конечно, даже незначительные детали помогают создать по-настоящему важную картину, когда она понадобится. — Основное содержание все ещё хранилось в его личном сейфе. Печальная истина, однако, заключалась в том, что хотя он и мог — теоретически — ознакомиться с документами, но это означало, что ему придётся заниматься чтением в то время, когда он был со своей семьёй, а для этого необходимо, чтобы информация оказалась действительно важной.

* * *

— Как ты думаешь, что сделают американцы? — спросил Фанг у Чанга.

— По вопросам торговли? В конце концов, они будут вынуждены подчиниться неизбежному, предоставить нам статус наибольшего благоприятствования и отказаться от своих возражений в связи с приёмом КНР во Всемирную торговую организацию, — ответил министр.

— Давно пора, — заметил Фанг.

— Это верно, — согласился Чанг Хан Сан. Финансовое положение КНР до настоящего времени умело скрывалось, что являлось одним из преимуществ коммунистической системы правления. Оба министра согласились бы с этим, если бы им когда-нибудь пришлось задуматься над другой политикой правительства. Но суровая правда заключалась в том, что КНР почти полностью истощила свои запасы конвертируемой валюты, потратив её главным образом на закупку вооружения и оборудования, связанного с ним. Закупки производились во всем мире. В Америке производили только ограниченные закупки, покупали главным образом компьютерные кристаллы, которые могут применяться почти в любом оборудовании. Вооружение и оборудование для его производства покупали чаще всего в Западной Европе, иногда в Израиле. Вооружение, выделяемое для этого региона мира, Америка продавала Тайваню, который платил, разумеется, твёрдой валютой. Для континентального Китая это было не больнее комариного укуса, тем более что объём американских поставок был небольшим и ничем не угрожал КНР. И всё-таки поставки оружия Тайваню походили на рану, которая никак не хотела заживать и постоянно чесалась. В континентальном Китае проживало больше миллиарда — тысячи миллионов — людей, а на острове, отделённом проливом, всего тридцать миллионов. Неверно именуемая Республика Китай умело использовала свои ресурсы трудоспособного населения и производила больше четверти общего объёма товаров и услуг по сравнению с аналогичным объёмом товаров и услуг, производимых за год в КНР с участием в сорок раз большего количества рабочих и крестьян. Тем не менее, хотя континентальный Китай домогался товаров, услуг и богатства, он отнюдь не стремился создать у себя политическую и экономическую систему, которая сделала бы все это возможным. Их система, разумеется, намного лучше и совершеннее, потому что у них более прогрессивная идеология. Сам председатель Мао говорил об этом.

Ни один из этих двух членов Политбюро, равно как и никто другой из их коллег, не задумывались над ближайшими объективными реалиями. Они были убеждены в своей правоте, как священник убеждён в истинности своей религии. Они даже игнорировали совершенно очевидный факт, что процветание, пришедшее в КНР, было результатом деятельности капиталистических предприятий, существование которых получило одобрение предыдущих правителей страны, причём часто несмотря на громкие протесты и крикливые возражения других политических деятелей в ранге министров. Последние удовлетворились тем, что лишили всякого политического влияния людей, обогащающих их страну. Они не сомневались в том, что так будет вечно и что эти бизнесмены и промышленники удовлетворятся тем, что получили возможность делать деньги и жить в относительной роскоши, тогда как сами они, политические теоретики, будут и дальше управлять страной. В конце концов, оружие и солдаты в их руках. А власть по-прежнему вырастает из дула винтовки.[39]

— Ты уверен? — спросил Фанг Ган.

— Да, мой друг, совершенно уверен. Ведь мы были «хорошими» в отношениях с янки, разве не так? Мы не потрясали оружием, не угрожали тайваньским бандитам последнее время, верно?

— А как быть с американскими жалобами в области торговли?

— Да разве они разбираются в бизнесе? — высокомерно спросил Чанг. — Мы продаём им наши товары из-за их высокого качества и низких цен. И мы производим закупки таким же образом. Да, я признаю, что компания «Боинг» производит хорошие самолёты, но и производимые в Европе аэробусы ничем не хуже, а ведь европейцы относятся к нам лучше, их политика по отношению к нам гораздо лояльнее. Америка произносит громкие слова и требует, чтобы мы открыли для их товаров наши внутренние рынки. Мы идём им навстречу и выполняем их пожелания — разумеется, медленно и постепенно. Нам нужно сохранять валюту, которой они так любезно обеспечивают нас, и тратить её на закупку товаров, являющихся важными для нашей страны. Далее, мы расширим производство автомобилей и вторгнемся на их автомобильный рынок, как это сделали когда-то японцы. Через пять лет, Фанг, мы будет забирать у Америки ещё десять миллиардов долларов в год — и это, мой друг, очень консервативная оценка.

— Ты так считаешь?

Выразительный кивок.

— Да! Мы не совершим ту ошибку, которую совершили японцы в начале продвижения на американский рынок, когда они пытались продавать маленькие безобразные автомобили. Мы уже ищем американских дизайнеров, которые помогут нам выпускать автомобили, эстетически приемлемые для белых дьяволов.

— Ну, если ты так считаешь.

— Когда у нас появятся деньги для укрепления наших Вооружённых сил, мы станем ведущей мировой державой во всех отношениях. Наша промышленность будет самой развитой в мире. Что касается военной мощи, мы встанем в центре мира.

— Боюсь, что твои планы излишне амбициозны, — осторожно заметил Фанг. — В любом случае понадобится больше лет для их осуществления, чем осталось у нас с тобой, но какое наследство мы оставим стране, если направим её по ошибочному пути?

— О какой ошибке ты говоришь, Фанг? — спросил Чанг. — Неужели ты сомневаешься в наших идеях?

Всегда этот вопрос, — подумал Фанг с внутренним вздохом.

— Я помню, когда Денг сказал: «Не важно, какого цвета кошка — чёрная или белая, лишь бы ловила мышей». На что Мао ответил, побелев от ярости: «какой император говорил это?»

— Но ведь это имеет значение, мой старый друг, и ты хорошо это знаешь.

— Что верно, то верно, — согласился Фанг с покорным кивком. Он не хотел спорить так поздно вечером, и к тому же у него болела голова. Возраст сделал Чанга более упрямым идеологически, чем он был в молодости, и не уменьшил его имперских амбиций. Фанг снова вздохнул. Ему хотелось уйти от этого вопроса. Не стоило ссориться из-за него.

Впрочем, он ещё раз поднимет этот вопрос, чтобы прикрыть свою политическую задницу.

— Что, если они не согласятся? — спросил наконец Фанг.

— Что?

— Я имею в виду, а вдруг они не пойдут нам навстречу? Что, если американцы поднимут скандал по вопросу торговли?

— Никакого скандала не будет, — заверил Чанг своего старого друга.

— Но если всё-таки откажутся идти на мировую? Как мы поступим в этом случае? У нас отработаны варианты?

— О, я полагаю, что мы можем наказать их одной рукой и пойти на примирение рукопожатием другой. Мы откажемся от некоторых закупок в Америке и затем пошлём заявку на покупку других предметов. У нас это получалось уже много раз, — заверил своего гостя Чанг. — Поведение президента Райана предсказуемо. Нам всего лишь нужно держать новости под контролем. Мы не дадим ему ничего, что он мог бы использовать против нас.

Фанг и Чанг продолжили свою беседу, начав обсуждать другие вопросы. Наконец они расстались, первый вернулся в свой кабинет и продиктовал заметки Минг, которая тут же внесла их в компьютер. Министр подумал, а не стоит ли ему пригласить девушку к себе в квартиру, но потом передумал. Несмотря на то что она стала заметно привлекательнее за последние недели и он не раз замечал её задумчивую улыбку, когда она сидела за компьютером в комнате перед его кабинетом, он вспомнил, что позади трудный и продолжительный день и он слишком устал, хотя объятия Минг всегда приносили ему удовольствие. Министр Фанг даже не подозревал, что продиктованные им заметки окажутся в Вашингтоне меньше чем через три часа.

* * *

— Что ты думаешь об этом, Джордж?

— Джек, — начал «Торговец», — скажи мне, что это за чертовщина и каким образом она оказалась здесь?

— Джордж, это внутренний меморандум — ну, до некоторой степени, — поступивший к нам из недр правительства Китайской Народной Республики. Как мы его получили, тебе не надо — повторяю, не надо — знать.

Документ отмыли — даже отскребли — лучше, чем доходы мафии. Все имена изменили, равно как синтаксис и предложения, чтобы замаскировать форму разговора. Считали — надеялись, будет более подходящим термином, — что даже участники разговора не узнают свои собственные слова. Однако смысл и содержание сохранили в неприкосновенности, даже улучшили, по сути дела, поскольку нюансы мандаринского наречия были полностью переведены на английский с американскими идиомами. Это было самым трудным. Вообще-то языки не переводятся с одного на другой с лёгкостью и простотой. Значение слов — это одно. Скрытый смысл выражений — совершенно другое, и они не могут переводиться параллельно с одного языка на другой. Лингвисты, работающие в разведывательных агентствах, были одними из лучших в стране. Эти люди регулярно читали поэзию, а иногда публиковали в журналах статьи под своими именами, для того чтобы поддерживать контакт и передавать свои знания — и любовь — по отношению к выбранному ими языку другим переводчикам, мыслящим таким же образом.

В результате получались отличные переводы, — подумал Райан, хотя он всегда относился к ним с осторожностью.

— Эти ублюдки! Они говорят о том, как бы получше нас объегорить. — Несмотря на своё огромное состояние, Джордж Уинстон сохранил жаргон простого работяги.

— Джордж, это бизнес, здесь ничего личного, — попытался успокоить его президент.

Министр финансов поднял голову от своей папки.

— Джек, когда я руководил «Коламбус Групп», мне приходилось относиться ко всем моим инвесторам как к членам семьи, понимаешь? Их деньги были такими же важными для меня, как и мои собственные. В этом заключалось моё профессиональное обязательство как советника по инвестициям.

Джек кивнул.

— Именно поэтому я предложил тебе занять пост министра финансов в моем кабинете. Ты честный.

— Хорошо, но теперь я стал министром финансов. Это означает, что каждый гражданин нашей страны является членом моей семьи, а эти китайские ублюдки собираются ограбить мою страну — всех этих людей вон там, — министр Уинстон указал в сторону окон с толстыми стёклами Овального кабинета, — тех людей, которые верят нам и полагаются на то, что мы будем поддерживать экономику в хорошем состоянии.

Значит, эти ублюдки хотят получить статус страны наибольшего благоприятствования?

Они хотят войти в ВТО? Вот хрен им!

Президент позволил себе засмеяться этим ранним утром. Интересно, слышат ли агенты Секретной службы трубный голос Джорджа? Тогда они уже прильнули к просверлённым в двери отверстиям и попытаются понять, чем вызвано такое волнение в кабинете президента.

— Вон там кофе и круассаны, Джордж, а виноградное желе к тому же от Смакерс.

«Торговец» встал и обошёл вокруг дивана, энергично качая головой, словно жеребец, ходящий вокруг кобылы.

— О'кей, Джек, я буду говорить спокойно, но ты привык к этому дерьму, а я нет. — Он замолчал и снова опустился на диван. — Понимаешь, на Уолл-стрит мы обмениваемся шутками и рассказами и даже строим свои маленькие интриги, но чтобы намеренно обманывать людей — нет! Я никогда не поступал так! Знаешь, что самое плохое?

— Что, Джордж?

— Они глупы, Джек. Они думают, что могут подчинить себе рынок и заставить его функционировать в соответствии с их идиотскими политическими теориями. Считают, что стоит им приказать — и он начнёт действовать, как хотят они, словно рынок — это группа солдат, только что вышедших из лагеря, где они проходили начальную подготовку. Эти косоглазые мерзавцы не смогут даже руководить цепью дешёвых универсамов и получать прибыль от них, но им позволяют играть с целой национальной экономикой — а теперь они хотят поиграть и с нашей.

— Выпустил пар?

— Тебе это кажется забавным? — раздражённо спросил Уинстон.

— Джордж, я ещё никогда не видел тебя в таком состоянии и потому удивлён твоей страстью.

— Ты считаешь, что я Джей Гоулд[40]?

— Нет, — рассудительно ответил Райан, — скорее ты Джей Пи Морган. — Шутка возымела желаемый эффект. Министр финансов рассмеялся.

— О'кей, ты прав. Морган был первым председателем Федеральной резервной системы. Хотя он являлся частным лицом, но отлично справился со своей работой. Впрочем, это, наверно, исключение, потому что на свете не так много Морганов, жаждущих такого назначения.

— Ну ладно, ладно, господин президент, сэр, я успокоился. Ты прав, это бизнес, ничего личного. И наш ответ на эту скверную деловую позицию тоже будет деловым. КНР не получит статус наибольшего благоприятствования. Их не примут в ВТО — по сути дела, они пока не заслуживают этого, судя по характеру их экономики. И, я считаю, нам следует потрясти перед ними Законом о реформе торговли, причём потрясти как следует и весьма убедительно. Ах да, есть ещё одна вещь, и я удивлён, что её нет в этом документе, — сказал Уинстон, показывая на лежащий перед ним лист бумаги.

— В чем она заключается? — спросил Райан.

— Думаю, мы можем легко схватить их за яйца и прижать. ЦРУ не согласно со мной, но, по мнению Марка, их запасы конвертируемой валюты подходят к концу.

— Вот как? — удивился президент, помешивая кофе.

Уинстон выразительно кивнул.

— Ты ведь помнишь, что Марк занимается у меня технической стороной дела. Он здорово справляется с моделированием экономики на компьютере. Я поручил ему и его маленькой группе следить за различными проблемами. Кроме того, я пригласил принять участие в работе профессора экономики Мортона Зильбера из университета Брауна, он хорошо разбирается в микрочипах. Короче говоря, Марк внимательно изучил экономику КНР и пришёл к выводу, что они вот-вот перешагнут край Великого Каньона, потому что тратят валюту слишком быстро, главным образом на вооружение и оборудование тяжёлой промышленности, способное производить танки и другие машины. Они повторяют старое коммунистическое стремление, направленное на тяжёлое машиностроение. А вот на электронику обращают куда меньше внимания. У них есть небольшие фирмы, выпускающие электронные игры и тому подобное, но эти товары не применяются дома, их продают за границей. Исключением является созданная ими новая компьютерная фабрика, пользующаяся изобретением нашей компании «Делл».

— Значит, по твоему мнению, нам следует засунуть это им в задницу во время торговых переговоров?

— Между прочим, сегодня я собираюсь дать Скотту Адлеру такую рекомендацию во время ланча, — согласился министр финансов. — Их неоднократно предупреждали, но на этот раз мы нажмём на них как следует.

— Вернёмся к их конвертируемой валюте. Ты говоришь, у них плохая ситуация с ней?

— Марк считает, что они уже порядочно задолжали.

— Сидят в яме? На какую сумму? — спросил президент Соединённых Штатов.

— Он говорит, что их долг составляет по меньшей мере пятнадцать миллиардов. Они выпустили заём, главным образом заняли у германских банков, но немцы не говорят об этом. Мы не знаем почему. Это могло быть обычной трансакцией, но или немцы, или КНР хотят хранить это в тайне.

— Вряд ли это желание немцев, как ты считаешь? — спросил Райан.

— Нет, наверно. Наоборот, это поддерживает репутацию их банков. Значит, китайцы хотят скрыть факт своего долга.

— У нас есть возможность проверить это?

— У меня есть друзья в Германии. Я могу расспросить их или попросить друга прощупать обстановку. Пожалуй, второе лучше. Теперь все знают, что я вхожу в состав федерального правительства, и потому моим запросам придаётся зловещий смысл, — заметил Уинстон с лукавой улыбкой. — В общем, сегодня у меня ланч со Скоттом. Что сказать ему относительно торговых переговоров?

Райан задумался. Это был один из тех моментов — он думал о них, как о пугающих моментах, — когда его слова определят политику всей страны и, возможно, политику других стран. Было легко дать ответ, не подумав, сказать первое, что придёт в голову, но он не мог поступить так. Такие моменты слишком важны, их политические последствия слишком велики, и он не может позволить себе принимать политические решения, руководствуясь прихотью. Такой вопрос нужно обдумать быстро, разумеется, но тщательно.

— Мы хотим, чтобы Китай понял, что мы требуем такого же доступа на их рынки, какой они имеют на наши. Мы не потерпим нарушения наших прав и не допустим незаконного использования продукции наших компаний без соответствующей компенсации. Джордж, я хочу, чтобы игровое поле было ровным и справедливым для всех. Если они откажутся играть по правилам, нам придётся принять строгие меры, от которых пострадает их экономика.

— Это справедливо, господин президент. Я передам вашу точку зрения Государственному секретарю. Хотите, я передам ему и это? — спросил Уинстон, указывая на папку с документами «ЗОРГЕ».

— Нет, Скотт получит свою версию документов. И я прошу тебя, Джордж, будь очень, очень осторожен. Если произойдёт утечка информации, жизнь агента будет в опасности, — предупредил «Торговца» «Фехтовальщик», намеренно маскируя источник под видом мужчины и потому вводя в заблуждение своего министра финансов. Но это тоже был бизнес, ничего личного.

— Я положу это в свой сейф. — Оба знали, что сейф министра финансов очень надёжное место. — Приятно читать переписку другого парня, верно?

— Да, это отличный способ получения разведывательной информации, — согласился Райан.

— Парни из Форт-Мид неплохо поработали, правда? Сумели подключиться к чьему-то сотовому телефону через спутник, а?

— Источники и методы — тебе действительно не нужно знать это, Джордж. Всегда существует шанс, что ты случайно упомянешь об этом человеку, которому знать такую информацию не следует. В этом случае жизнь источника будет на твоей совести. Верь мне, этого лучше избегать.

— Понял тебя, Джек. Ну, мне пора начинать рабочий день. Спасибо за кофе и булочки, босс.

— Буду рад угостить тебя в любое время, Джордж. Увидимся. — Райан вернулся к своему дневному графику встреч. Министр финансов вышел в коридор, отсюда он спустится вниз, пройдёт по лужайке, потому что Западное крыло не было непосредственно связано с Белым домом, снова войдёт внутрь и по подземному туннелю вернётся в Министерство финансов.

За дверью Овального кабинета агенты Секретной службы тоже ознакомились со списком гостей, но их экземпляр включал также результаты проверки, проведённой компьютером Национального центра информации, чтобы быть уверенными, что ни один обвинённый в убийстве человек не будет допущен в святая святых Соединённых Штатов Америки.

Глава 17

Чеканка золота

Скотта Адлера считали слишком молодым и недостаточно опытным для такой должности, но это было мнение политических деятелей, претендующих на эту работу, сумевших добраться до вершины с помощью интриг, тогда как Адлер стал профессиональным дипломатом после окончания школы закона и дипломатии Флетчера в университете Тафта двадцать шесть лет назад. Те, кто часто видел его за работой, рассматривали его как очень проницательного дипломата, а те, с кем он играл в карты — Адлер любил играть в покер перед важной встречей или ответственными переговорами, — думали, что этому сукину сыну поразительно везёт.

Его кабинет на седьмом этаже Государственного департамента был просторным и комфортабельным. За письменным столом стоял открытый шкафчик с обычным набором фотографий в рамках — жена, дети и родители. Он не любил сидеть за столом в пиджаке, поскольку считал, что пиджак стесняет движения и мешает работе. Этим он приводил в негодование некоторых высокопоставленных бюрократов в Государственном департаменте, рассматривавших такое поведение как совершенно неуместную вольность. Он, конечно, надевал пиджак для важных встреч с иностранными дипломатами, но не считал, что внутренние рабочие совещания достаточно важны, чтобы причинять себе неудобство.

Это устраивало Джорджа Уинстона, который бросил пиджак на спинку кресла, как только вошёл в кабинет государственного секретаря. Скотт Адлер, подобно министру финансов, был рабочим человеком, и Уинстон чувствовал себя с такими людьми в своей тарелке. Возможно, он и был профессиональным правительственным служащим, однако у этого сукиного сына существовала рабочая этика, чего министр финансов не мог сказать о слишком многих служащих в собственном департаменте. Уинстон делал всё, что мог, чтобы избавиться от трутней, но это было непросто, тем более что правила государственной службы делали увольнение бездельников сложной задачей.

— Ты уже прочитал материал про китайцев? — спросил Адлер, как только поднос с ланчем оказался на столе.

— Да, Скотт. Прочитал и подумал — боже ты мой, парень, — заметил «Торговец», обращаясь к «Орлу».

— Добро пожаловать в наш клуб. Разведывательная информация, которую мы получаем, может оказаться очень интересной. — У Государственного департамента была своя разведывательная служба, она называлась «Разведка и Исследования». Хотя она не могла соперничать с ЦРУ и другими агентствами, её ребята время от времени извлекали собственные маленькие алмазы из глубокого дипломатического ила. — Ну, что ты думаешь?

Уинстону удалось удержаться от рыка.

— Дружище, может быть, я даже не буду больше есть китайскую пищу.

— У меня создалось впечатление, что наши худшие бароны-грабители с Уолл-стрит выглядят по сравнению с ними как мать Тереза. Они бессовестные ублюдки, Джордж, и это неоспоримый факт. — Адлер стал сразу нравиться Уинстону ещё больше. Парень, способный говорить так, как он, имел реальные возможности для дальнейшего совершенствования. Теперь наступила его очередь быть холодным профессионалом, чтобы противопоставить свою манеру говорить жаргону рабочего класса, которым пользовался Адлер.

— Значит, они руководствуются идеологическими соображениями?

— Абсолютно — ну, может быть, там и прослеживается немного коррупции, но не забудь, что, по их мнению, занимаемое ими положение в политической иерархии даёт им право жить в роскоши, так что для них это совсем не коррупция. Они просто собирают дань с крестьян. Между прочим, слово «крестьянин» по-прежнему используется в Китае.

— Иными словами, мы имеем дело с герцогами и графами?

Государственный секретарь кивнул.

— В общем, именно так. У них колоссальное чувство высокого собственного положения. Они не привыкли слышать слово «нет» в любой форме, и в результате они не всегда знают, что им делать, когда слышат это от людей вроде меня. Вот почему они часто попадают в затруднительное положение во время переговоров — по крайней мере, когда мы занимаем жёсткую позицию. Мы не поступали так уже довольно долго, но в прошлом году, после того как был сбит аэробус, я говорил с ними твёрдо и решительно, а затем последовало официальное дипломатическое признание правительства Республики Китай на Тайване. Это серьёзно подорвало их позицию, несмотря на то, что правительство Тайваня не объявило официально о своей независимости.

— Что? — Министр финансов как-то не понял этого.

— Видишь ли, парни на Тайване ведут очень уверенную и разумную игру. Они ни разу не предпринимали ничего, что могло бы оскорбить континентальный Китай. Несмотря на то что у них есть посольства во всем мире, они так и не объявили, что являются независимым государством. Это жестоко оскорбило бы Пекин. Может быть, парни в Тайбее считают, что такой шаг будет верхом невоспитанности или что-нибудь ещё. В то же самое время у нас существует договорённость с ними, и Пекину об этом известно. Если кто-нибудь попытается причинить неприятности Тайваню, к острову подойдёт наш Седьмой флот, чтобы наблюдать за развитием событий. Кроме того, мы не допустим прямой военной угрозы правительству Республики Китай. У КНР слишком слабый флот, чтобы стать опасным для наших ребят. Таким образом, всё, что летает взад и вперёд, это пустые слова. — Адлер поднял голову от своего сэндвича. — Палки и камни, понимаешь?

— Дело в том, Скотт, что сегодня утром я завтракал с Джеком и мы затронули тему торговых переговоров.

— И Джек хочет, чтобы мы проявили побольше твёрдости? — спросил Государственный секретарь. Это не удивило его. Райан всегда предпочитал справедливую игру, а это было редким товаром в отношениях между государствами.

— Ты правильно понял, — подтвердил Уинстон, пережёвывая кусок сэндвича. «Ещё одним достоинством рабочих лошадок вроде Адлера, — подумал министр финансов, — является то, что они знают, каким должен быть настоящий ланч». Ему так надоела утончённая французская пища, которую приходилось есть во время ланча. Ланч должен представлять собой кусок мяса на ломте хлеба. Он не имел возражений против французской кухни, но только когда приготовленные по её рецептам блюда подают на ужин, а не во время ланча.

— Насколько больше?

— Мы должны получать то, что хотим. Нам нужно, чтобы китайцы привыкли к мысли, что они нуждаются в нас намного больше, чем мы нуждаемся в них.

— Это трудная задача, Джордж. Что, если они не захотят слушать?

— Постучи посильнее в дверь или по их головам. Послушай, Скотт, сегодня утром ты читал такой же документ, как и я, верно?

— Да, — согласился Государственный секретарь.

— Люди, которых они обманывают и лишают работы, — американские граждане.

— Я знаю. Но ты не должен забывать, что мы не можем диктовать свои условия суверенной державе. В мире так не принято.

— Я согласен. Однако мы можем сказать им, что они тоже не могут диктовать нам правила торговли.

— Джордж, в течение длительного времени Америка занимала очень терпеливую позицию по таким вопросам.

— Может быть, но Закон о реформе торговли вступил сейчас в силу.

— Да, я помню. Я также не забыл, как из-за этого закона нас втянули в войну, — напомнил Адлер своему гостю.

— В которой мы победили. Может быть, и другие последуют нашему примеру. Скотт, у нас огромный торговый дефицит в отношениях с Китаем. Президент говорит, что этому нужно положить конец. Между прочим, я согласен с ним. Если мы покупаем китайские товары, то и они, черт побери, должны покупать наши. В противном случае мы станем покупать плюшевых медведей и палочки для еды в другом месте.

— Речь идёт о рабочих местах, — предостерёг его Адлер. — Они знают, как выбрасывать на стол козырную карту. Китай отменит контракты и перестанет покупать наши высокотехнологичные товары, и тогда без работы останутся наши граждане.

— Или, если мы добьёмся успеха, то начнём продавать им больше товаров, и нашим фабрикам придётся нанимать людей, чтобы производить их. Играй так, чтобы выигрыш оказался за нами, Скотт, — посоветовал Уинстон.

— Я всегда придерживаюсь такой тактики, но торговые переговоры — не бейсбол, в котором есть правила и ограничения. Скорее они подобны управлению парусной яхтой в тумане. Мы не всегда видим своего противника и почти никогда не знаем, где проходит линия финиша.

— Тогда я куплю тебе радиолокатор. Ты не будешь возражать, если я дам тебе в помощь одного из моих людей?

— Кого?

— Марка Ганта. Он мой компьютерный гений. Он отлично разбирается в проблемах торговли с технической, финансовой точки зрения.

Адлер задумался. Государственный департамент всегда был слаб в этой области. Слишком мало людей, хорошо разбирающихся в бизнесе, соглашалось работать на дипломатической службе, а изучение бизнеса по книгам мало походило на жизнь в реальном мире. Многие «профессионалы» Государственного департамента не всегда понимали это в достаточной степени.

— Пришли его ко мне. А теперь скажи: насколько твёрдую позицию нам следует занимать?

— Видишь ли, этот вопрос тебе следует обсудить с Джеком, но, судя по тому, что он сказал мне сегодня утром, ему хочется, чтобы игровое поле было ровным.

«Это легко сказать, — подумал Адлер, — но добиться совсем не просто». Ему нравился президент Райан, он восхищался им, но в то же время не мог не видеть, что «Фехтовальщик» не был самым терпеливым парнем в мире, а в дипломатии терпение решает многое — чёрт возьми, терпение может быть единственной вещью, которая помогает одержать верх.

— О'кей, — сказал он после недолгого размышления, — я поговорю с ним, перед тем как окончательно проинструктировать моих людей. Ситуация может оказаться весьма сложной. Китайцы не стесняются в выборе запрещённых приёмов.

— Жизнь — отвратительная штука, — напомнил ему Уинстон.

Государственный секретарь улыбнулся.

— Считай, что я принял это во внимание. Посмотрим, что скажет Джек. Как дела на финансовом рынке?

— Он по-прежнему устойчив. Соотношение между ценами и заработной платой все ещё остаётся немного чрезмерным, но доходы растут, инфляция остаётся под контролем, а инвестиционное сообщество функционирует плавно, без ненужных скачков. Мы собираемся внести некоторые изменения в Налоговый кодекс. Так что ситуация выглядит хорошо. Ты ведь знаешь, что управлять кораблём в штиль всегда просто, правда?