Дэверри (№3) - Заклятье рассвета

Невин решил, что Риис был хуже, потому что его отказ вернуть из изгнания брата мог ввергнуть Элдиф в открытую войну. И тогда все эти благородные лорды, которые танцуют сейчас внизу, будут танцевать в кругу смерти, надолго забыв все развлечения. Он плотно закрыл ставни, хлопнув ими при этом так, что по комнате прокатился гром, затем отошел от окна и принялся мерить комнату шагами, расхаживая взад и вперед. В конце концов, он отбросил свое настроение в сторону и снова вернулся к жаровне.

Он подумал о Родри, и тотчас в жаровне появилось его изображение. Он стоял, прислонившись спиной к стене в переполненной таверне и, потягивая из высокой кружки пиво, следил за игрой в кости. В то время, когда Родри бывал в особенно меланхолическом настроении, Невин мог достичь его сознания и послать ему мысли, но сегодня он был озабочен, но что было странным, совершенно не несчастным. Временами он улыбался сам себе, как бы вспоминая свой триумф. – Весьма странно, – подумал Невин. Что, он не грустит о Джилл?

Но тут кто-то постучал в дверь, и Невин убрал изображение. Вошла леди Ловиан, ее клетчатый плащ был застегнут у плеча круглой брошью, украшенной рубинами, которые мерцали в свете свечей.

– Вы уже натанцевались, миледи?

– Больше, чем достаточно, но я пришла к вам далеко не по этому вопросу. Только что из Дэвери прибыл срочный курьер. – Она протянула Невину плотно свернутый свиток пергамента. – Предположительно, это предназначено лишь для моих глаз, но я сомневаюсь, что Блейну пришло бы в голову, что вы тоже прочтете его.

Не считая долгих церемоний приветствий, само по себе письмо было коротким: – Я нахожусь в Форте Дэвери в свите короля. Он говорит, что весьма заинтересован в беседе с неким серебряным клинком, которого ты знаешь. Зарычит ли дракон, если наш сеньор узурпирует одну из его привилегий? Между прочим, лорд Талит, кажется, нашел друга в Савеле из Каменвейна. Блейн, гвербрет Кум Пекл.

– Хм, – фыркнул Невин. – Блейн не большой мастер уверток.

– Риис мгновенно все понял бы, если бы прочел это послание. – Ловиан забрала у Невина письмо и бросила его на раскаленные угли. Комнату наполнил запах горящей кожи и Невин поспешил открыть окно.

– Новости о Савеле из Каменвейна тревожные. Мне не нравится, что Талит ищет другого гвербрета, чтобы защититься от нашего синьора.

– Меня это тревожит не меньше. О, боги, какие надвигаются проблемы!

– Вы думаете, что Риис восстанет, если король отменит его постановление о ссылке?

– Не сам он, но его могут склонить к этому другие, которые надеются получить шанс завладеть ханом, если Риис погибнет бездетным.

– Совершенно верно. Они пытаются подтолкнуть его к этому, как бы то ни было. С другой стороны, если король вмешается, то Риис сможет, не теряя своего лица, положить конец моим придиркам.

– Вы совершенно правы. Перед лордами он может возмущаться по поводу указа, а внутренне принять его.

– Я надеюсь на это. Да, но мы даже не знаем, собирается ли король вернуть Родри. – Она посмотрела на скореженный пергамент в жаровне, затем взяла кочергу и растолкла остатки послания в пыль.

– Будем надеяться, что вскоре Блейн пришлет свежие новости.

Родри без проблем купил проезд на барже, совершавшей рейс до Лагхарна. Лошадь он поместил вместе с баржевыми мулами, на корме, мулы тянули судно на обратном пути вверх по реке; спал он на носу корабля с четырьмя членами команды, которые разговаривали с ним только по мере необходимости. Остальные сто футов поверхности баржи были загружены грубыми железными слитками с плавильных заводов Ладотена, расположенного высоко в горах. Несмотря на то, что баржа плыла по низкой воде, течение реки было ровное и сильное и в течение трех дней они плавно двигались в южном направлении, Родри развлекал себя тем, что рассматривал окрестности, мимо которых они проплывали. Когда горы остались позади, перед ним раскинулись травяные луга и богатые зерном поля провинции Гвейнтейр; они зеленели и золотились под солнцем позднего лета, плоские и, кажущиеся, бесконечными.

На четвертый день они пересекли границу Дэвери, хотя Родри не видел между ними большой разницы. В полдень хозяин баржи сказал, что к вечеру они прибудут в Лагхкарн.

– Здесь конец нашего рейса, серебряный клинок, но я не сомневаюсь, что там ты сможешь найти другую баржу, идущую в Форт Дэвери.

– Великолепно. Это гораздо быстрее, чем ехать на лошади, а мне необходимо добраться до Кермора как можно быстрее.

Хозяин баржи задумчиво поскреб бороду. – Я немного знаю о речном движении из королевского города на юг, но, клянусь, что-то, да ты найдешь. – Он пожал своими массивными плечами. – В любом случае, найдешь ты баржу, или нет, тебе останется оттуда всего неделю езды до Кермора.

К вечеру Родри увидал первые признаки приближающегося города. Сначала он подумал, что видит на южном горизонте облака, но рулевой просветил его. Он сказал, что темная пелена дыма, висящая в воздухе, это дым из печей, переплавлявших грубое железо в лагхкарнскую сталь. Пока они вошли в доки, расположенные сразу за городскими стенами, льняная рубашка Родри была черной от копоти. Сами доки и пакгаузы были покрыты сажей. Проезжая через ворота черного от копоти города, он подумал о том, что с радостью покинет его.

Но под слоем копоти располагался богатый город. В поисках таверны подешевле, Родри миновал хорошие дома, некоторые из них были такие высокие, как небольшие броки бедных лордов, на дверях этих домов весели металлические пластинки с именами знатных купцов. В городе было много храмов, некоторые – непонятным богам, обычно имеющим крошечное место поклонения в углу храма Бэл, некоторые – похожие на сам великий храм Бэл, большие, как форты, со своими садами и постройками. Когда Родри нашел, наконец, бедный район города, расположенный на берегу реки, то и здесь он увидел лишь несколько нищих, и даже среди деревянных хижин портовых грузчиков и рыбаков и угольщиков он не увидел почти никого, одетого в лохмотья и не встретил ни одного ребенка с голодным взглядом.

Родри нашел захудалую таверну, хозяин которой позволил ему переночевать на сеновале в конюшне за пару медных монет. Поставив лошадь в конюшню. Родри вернулся в таверну и получил лучший обед, который ему могли здесь предложить – тушеную баранину с черствым хлебом, чтобы собирать им подливку. Он выбрал место спиной к стене, так, чтобы можно было наблюдать остальных посетителей. Большинство из них выглядели как честные работяги, собравшиеся здесь, чтобы выпить кружку пива и послушать местные сплетни, но один из них мог быть путешественником, как он сам. Это был высокий малый с прямыми темными волосами и с кожей цвета скорлупы грецкого ореха, которая выдавала в нем кровь Бардекца. Несколько раз Родри поймал на себе его любопытный взгляд, и когда он кончил есть, парень подошел к нему с кружкой пива в руках.

– Ты идешь с севера, серебряный клинок?

– А зачем тебе это?

– Дело в том, что я туда направляюсь. Меня интересует дорога на Гвейнтейр.

– Я ничего не могу сказать тебе, потому что приплыл баржей.

– Хороший вид путешествия, когда идешь вниз по реке, но не так хорош в обратном направлении. Ну, все равно, спасибо. – Он еще помедлил некоторое время, как будто хотел еще что-то спросить, потом, в конце концов, сел. – Ты знаешь, когда-то серебряный клинок оказал мне любезность, и я не прочь отблагодарить его коллегу. – Он понизил голос до шепота: – Внешне ты похож на выходца из Элдифа.

– Так оно и есть.

– Ты случайно не Родри из Абервина?

– Да, это я. Послушай, а где ты слышал мое имя?

– О, оно популярно на юге. Это как раз то, что я имел в виду, говоря об ответной любезности. Позволь дать мне тебе нечто вроде совета. Кажется, каждый подонок гвербрет охотится за тобой. На твоем месте, я отправился бы на запад.

– Что? За что, черт побери, они могут меня разыскивать?

Молодой человек наклонился поближе. – За обвинение, выдвинутое против тебя тиэрином Эйгвиком. Он обвиняет тебя в том, что ты отрубил голову его брату.

И тут Родри осенило, вернее, он подумал, что осенило. Несомненно, что Греймен, для того, чтобы заключить мирный договор, возложил всю вину на него. В конце концов кто поверит серебряному клинку больше, чем лорду?

– О, боги! Я не делал ничего подобного!

– Меня это мало тревожит. Но, как я уже сказал, тебе следует быть внимательным на дороге.

– Благодарю тебя от всего сердца.

Весь вечер Родри не сводил взгляда с двери таверны. Если ему выдвинуто это обвинение, то по закону ему должны отрубить голову. К счастью, долгие годы, проведенные на дорогах, научили его многим приемам, как избегать опасность. Он не мог больше продолжать путь на юг на барже, так как она может быть в любой точке призвана к берегу и обыскана королевской стражей. Ему надо будет проскальзывать на юг проселочными дорогами и, конечно же, не называть свое настоящее имя. Кермор довольно большой и он сможет по меньшей мере день-два находиться там неузнаваемым. После того, как он найдет Джилл, он займется поисками свидетелей своей невиновности. – А кроме того, – напомнил себе Родри, – есть еще Невин. Даже гвербрет прислушивается к тому, что говорит старик.

Утром, чтобы запутать след, он выехал через восточные ворота города. Много позже, когда было уже слишком поздно, он понял, что тиэрин Беноик никогда не принял бы участие в таком вероломстве.

– Кто-то хорошо над тобой поработал, парень, – сказал Гвел. – Кто это тебя так?

– О… э…. ааа… серебряный клинок, – промямлил Перрен.

– В самом деле? Надо быть дураком, чтобы дразнить серебряный клинок.

– Я… э… теперь я это знаю.

В блестящем зеркале, висящем на стене лавки лекарских снадобий, Перрен видел свое отекшее лицо со следами сине-зеленых кровоподтеков.

– Тебе уже давно надо было вырвать этот сломанный зуб.

– Совершенно верно, но я не мог встать пару дней, он, кроме этого, сломал мне несколько ребер.

– Понимаю. Да, после этого тебе надо обходить серебряный клинок десятой дорогой.

– Клянусь, что так оно и будет.

Вырвать зуб не больнее, чем его выбить, хотя времени это заняло гораздо больше, а в качестве болеутоляющего средства лекарь предложил ему кубок крепкого меда. Прошло несколько часов, прежде чем Перрен смог покинуть лекарскую лавку и, пошатываясь, приковылять на постоялый двор на окраине Лерена. Он упал на кровать и в отчаянии уставился на потолок, в то время, как его мысли бесконечно крутились над одним и тем же вопросом – что делать дальше? Мысль о том, чтобы вернуться в Кергонеи и предстать перед презрением его дядюшки, была невыносима. И еще Джилл казалось, что за прошедшие дни он полюбил ее еще больше, только потеряв ее, он понял, насколько она дорога ему. Мысль о том, что в таком положении как он находится множество людей, не утешала его. Если бы он только мог поговорить с ней, объяснить ей, как он любит ее – он был уверен, что она выслушала бы его, если бы только она была одна, без того парня с ужасным взглядом и еще более ужасным знатоком Двуумера. Если бы. Он даже не знал, куда она отправилась.

Или он сможет найти ее? В том одурманенном состоянии, в котором он находился – полу-сумашедший от боли и все еще опьяненный медом лекаря, он начал думать, что истинный дом Джилл – в его сердце. Как только Перрен подумал об этом, он почувствовал рывок, совсем как тогда, когда ему надо было найти в лесу дорогу домой. Медленно, помня о раскалывающейся от боли челюсти, Перрен сел и застыл, как будто к чему-то прислушиваясь. Он в самом деле ощущал это – юг. Ему надо идти на юг. Он заплакал, но на этот раз это были слезы надежды. Он сможет найти ее след, будет идти за ней, пока не улучит момент, когда она будет одна, и как-нибудь, может быть, с помощью Керана – он снова украдет ее.

– Происходят странные вещи, – заявил Саламандер. – Родри продолжает двигаться на юг, но, может Эпона скажет, с чего это он вдруг выбирает эти паршивые тропы и деревенские дороги вместо того, чтобы ехать по хорошей Королевской дороге?

Джилл обернулась к нему. Они сидели на носу речной баржи и Саламандер использовал пенящуюся и блестевшую под лучами солнца воду для скриинг. Так как Джилл все еще была под воздействием чар, вода казалась ей твердым, покрытым гравировкой серебром, но она могла теперь напомнить себе, что все, что она видит – всего лишь иллюзия. Она отказывалась верить, что видит скрытую реальность, как бы ни настаивал на этом Саламандер.

– Может быть он ищет, к кому наняться?

– Нисколько, я наблюдаю за ним уже два дня. Создается впечатление, что он знает, куда он идет, но он чертовски осторожен. – Раздраженно мотнув головой, Саламандер отвел взгляд от реки. – Ладно, позже я снова послежу за моим братом. Как ты сегодня себя чувствуешь?

– Много лучше. По крайней мере, предметы вокруг большую часть времени остаются неподвижными.

– Хорошо. Значит мое еще неумелое лечение действует.

– Я от всего сердца благодарна тебе.

Какое-то время она, не о чем не думая, следила взглядом за южным горизонтом, над которым, как крошечные облака, висел дым Лагхкарна. Она хотела бы попросту забыть о Перрене, чтобы Саламандер применил какую-нибудь магию, которая стерла бы с ее памяти все воспоминания, но Джилл знала, что чувство стыда будет изводить ее еще долгие годы. Она ощущала себя такой нечистой, как жрица, нарушившая свой обет, к тому же она чувствовала, что так, или иначе, она сама виновата в своем похищении. Если бы она только сказала обо всем Родри, или обратилась к Невину, или … этим «если бы» не было ни конца, ни края.

– По твоим глазам, – внезапно сказал Саламандер, – я вижу, что тебя опять одолели грустные мысли.

– О, но как я могу не грустить? Это прекрасно, что мы ищем Родри, но я представляю, как он проклянет меня в лицо, когда мы найдем его.

– Почему? Перрен украл тебя так же, как одну из своих лошадей.

Джилл в ответ лишь покачала головой да смахнула слезу.

– А теперь послушай меня, Джилл, моя горлица. Разум к тебе вернулся, ты в состоянии снова думать. Позволь мне сказать тебе кое-что. Я думал о нашем лорде-конокраде, говорил также о нем с Невином. В этом парне есть нечто чертовски особенное. У него есть нечто, что можно назвать раной души, сквозь нее у него вытекает жизнь.

– Да, но именно я упала в его мерзкие руки. Я никогда не думала, что у меня такая слабая воля, как у потаскушки из таверны.

Саламандер пробурчал что-то себе под нос, потом сказал:

– Ты можешь слушать то, что я говорю? Вопрос не в слабой воле. Ты была околдована, связана и одурманена знатоком Двуумера. Как только его жизненная сила захлестывает тебя, у тебя прекращает существовать собственная воля – только его… Его страсть неслась к тебе, как вода по рву.

Джилл едва не стошнило, когда она вспомнила необычную улыбку Перрена, которой он улыбался ей.

– Почему ты называешь это раной? – спросила она Саламандера.

– Потому что это рано или поздно, убьет его.

– Ну и хорошо. Мне бы только хотелось в этот момент быть рядом, чтобы я видела, как он умирает.

– Никто ничего другого от тебя и не ожидает, моя нежная крошка. Но как ты этого не видишь, Джилл? Ты так же невиновна, как если бы тебя связали и увезли силой.

– О, боги! Это то, что мне более всего ненавистно! Я чувствовала себя такой беспомощной!

– Ты была беспомощной.

– Да, это так. С этим чертовски трудно согласиться.

– Но с другой стороны, нарыв необходимо вскрыть.

Когда на эти его слова Джилл сделала вид, что замахнулась на него, Саламандер улыбнулся. – Ну, теперь я вижу, что ты становишься сама собой. Но ты не заметила ничего любопытного? Если этот Перрен не настоящий знаток Двуумера, то откуда у него, черт побери, эта сила? И кто нанес ему эту рану?

– Несмотря на то, что мне ненавистно само воспоминание об этом ползучем ублюдке, я согласна с тобой, что этот вопрос представляет определенный интерес.

– Огромный интерес, в особенности для Невина. К сожалению, в настоящее время у нас нет на него ответа.

– Да, но если кто-нибудь и в состоянии найти ответ, то это Невин.

– Совершенно верно. В особенности, если он попадет ему в руки.

– Он что, собирается разыскать Перрена?

– Нет. Я собирался сказать тебе это, когда ты окрепнешь, но, я думаю, что ты сможешь перенести это. Перрен следует за нами.

Джилл почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Саламандер схватил ее за руки и сжал их в своих ладонях.

– Ты сейчас вне опасности, тебе ничего не грозит.

– Теперь, наверное, нет. Но когда мы снова очутимся на дороге, в поисках Родри?

– К этому времени Перрен будет на пути в Элдиф, сопровождаемый стражей. При дворе есть знаток Двуумера лорд Мадок. Он арестует Перрена, как только тот войдет в город, затем отошлет его Невину. Судя по тому, что ты мне рассказала, в седельном вьюке нашего лорда более чем достаточно улик, за которые его можно взять под стражу.

– Так что мы направляемся в Форт Дэвери?

– Совершенно верно. И мы не можем покинуть его. Ты знаешь кузена Родри Блейна из Кум Пекл?

– Да.

– Хороший гвербрет при дворе на данное время. Невин хочет, чтобы мы с ним поговорили. Кажется, король хочет видеть Родри. По-видимому, различные гвербреты сейчас заняты его поисками и как только они найдут его, они сразу же пошлют его в Форт Дэвери.

– Король? Что…

– Я не знаю, но думаю, что мы можем догадываться. Король знает, что у Рииса нет наследника для Абервина.

– Возврат из ссылки.

– Совершенно верно. Так что, Джилл, довольно скоро у тебя будет блестящая свадьба.

– О чем ты говоришь? Ты совсем, как деревенский дурачок. Ты только подумай! Они никогда не допустят, чтобы наследник одного из наиболее важного хана в Элдифе женился на байстрючке серебряного клинка. Самое больше, на что я могу надеяться, так это, что я по-прежнему буду оставаться его жалкой любовницей, живя при дворе и ненавидя его жену. Да и то только в том случае, если он этого захочет. Ты что же думаешь, что это одна из твоих историй?

– Я испытываю мерзкое чувство, что так и может быть. Джилл, пожалуйста, прости меня!

Джилл лишь пожала плечами, не отрывая взгляда от фермерских угодий, мимо которых они проплывали. Стадо белых коров с ржаво-красными ушами пило воду у берега, за стадом присматривали двое парней с двумя собаками.

– Ты простила меня? – спросил, наконец, Саламандер.

– Да, ты тоже прости меня. Я все еще как разорванная на кусочки.

– После того, как мы заманим Перрена в ловушку, ты можешь ехать дальше, не повидав Родри, если хочешь.

– Никогда. Может быть, он проклянет меня, но я хочу сказать ему, что всегда любила его.

Саламандер начал было что-то говорить, но Джилл закрыла лицо руками и разрыдалась.

Королевский дворец в Форте Дэвери был огромным, шесть башен, соединенных растянувшимися комплексом полу-броков, окруженные внешними постройками и защищенные двойным кольцом стен. Как благородный гость, Блейн, гвербрет Кум Пекл, имел роскошные покои в одной из внешних башен; сверху открывался красивый вид на сады, раскинувшиеся между двумя стенами. В его приемной палате было четыре кресла с подушками из пурпурового бардекского бархата, стол, в его собственном распоряжении был камин. Хотя Блейн не придавал большого значения роскоши, как таковой, но он ценил ее, как проявление благосклонности короля. Кроме того, его жена Канеффа сопровождала его в этом путешествии и ему нравилось, чтобы ее окружал комфорт. Канеффа была высокой женщиной с темными волосами и коричневыми, похожими на оленьи, глазами, она была всегда настолько спокойна, насколько возбудим был ее муж. Хотя ее замужество было обычным, как было принято в их кругу, по сговору, Блейн в душе считал, что ему исключительно повезло с женой. Временами он даже признавался ей в любви.

Этим утром Канеффа была приглашена прислуживать королеве в личных покоях ее величества – это была исключительная честь, хотя оказана она была уже не впервые. Блейн уселся на подоконник в спальне жены и наблюдал за тем, как она одевалась, на этот раз с особой тщательностью. После того, как одна из ее служанок разложила на кровати несколько платьев, Канеффа отослала девушку и принялась выбирать, что же ей надеть. Наконец, она остановила свой выбор на самом модном сизо-сером платье бардекского шелка, этот цвет выгодно оттенял красно-белую клетку плаща, которая принадлежала роду ее мужа.

– Я думаю, что жена гвербрета Савела также приглашена этим утром королевой, – заметила она. – Я полагаю, что милорд будет не прочь, чтобы я держала ушки на макушке?

– Для вашего лорда не может быть ничего лучше. А что из себя представляет его жена?

Канеффа на некоторое время задумалась, прежде чем ответить.

– Проныра, хищная ласка, но хорошенькая. Я считаю, что они похожи друг на друга.

– По качествам ласки, наверное. Никто не может назвать Савела красавцем. Будь я проклят, если я знаю, зачем он сунул свое весло в это течение! Каменвейн слишком далеко от Белглеафа. Какая ему польза от Талита?

– Я думаю, что здесь кровное родство, но тем не менее, цель их ясна, милорд. Посмотрю, смогу ли я обработать милую леди Брейфу. – Губы Канеффы тронула быстрая усмешка. – Но если я собираюсь жертвовать собой таким образом, я вправе ожидать от нашего Родри щедрый подарок, когда его вернут из ссылки.

– Несомненно, это будет лучшее бардекское серебро. Я не сомневаюсь, что он достойно отблагодарит тебя. Да, это в том случае, если нам удастся вернуть его.

Пока Канеффа была занята с королевой, Блейн принимал собственного гостя. Это был могущественный человек, который требовал обработки другого рода. Блейн приказал пажу принести серебряный графин меда и два стеклянных кубка, затем отослал юношу. Гвербрет собственноручно наполнил кубки и протянул один гостю, который, в свою очередь, в знак благодарности, отхлебнул из кубка. Лорд Мадок, которому недавно было пожаловано дворянство, третий конюший короля, был стройным мужчиной примерно, сорока лет с аккуратно уложенными светлыми волосами, кое-где тронутыми сединой и светящимися юмором голубыми глазами. ОН был также, или это были просто разговоры, племянником Невина. – Соответствовало ли это действительности? – подумал про себя Блейн, – но, готов побиться об заклад, что он колдун, независимо от того, племянник ли Невина, или нет. До того, как его недавно пригласили ко двору, Мадок был преуспевающим коневодом в провинции Кантрэй. Мадок, конечно же хорошо делал свое дело, но кроме того, он обладал манерами, которые позволили ему так плавно вписаться в окружение двора, как никакому мелкому лорду. И еще иногда в его взгляде и улыбке сквозило что-то такое, что выдавало, что пышность двора не так уж впечатляет его.

– Благодарю за приглашение, ваша светлость, – сказал Мадок. – Чему я обязан такой чести?

– Простое гостеприимство. Я хорошо знал вашего дядюшку.

– О да, конечно. Недавно я получил от него письмо. У него все в порядке.

– Великолепно. Он все еще в Элдифе?

– Да, ваша светлость. Ловиан, тиэрин Форта Гвербин, пригласила его на службу.

– Готов поспорить, – подумал про себя Блейн, – что более вероятно, что это она у него на службе, а не он у нее, независимо от того, знает она сама об этом, или нет.

– Это хорошие новости, – сказал он вслух. – Наш Невин становится слишком стар, чтобы путешествовать с мулом по дорогам.

– У него удивительное здоровье, не так ли ваша светлость? Но, с другой стороны, моя матушка еще жива и ум у нее острый, как меч, хотя ей уже за семьдесят.

– Будем надеяться, что боги даруют вам ее выносливость. – Блейн дружески улыбнулся. – Ловиан мне родственница, она сестра моей матери.

– Я слышал об этом, ваша светлость, но кроме того, в последнее время ходят разговоры о вашем кузене Родри.

– Не сомневаюсь. Пытаться что-либо удержать в секрете при дворе – это пустая трата времени. Клянусь, слухи пошли циркулировать как только наш сеньор пригласил меня сюда.

– Сказать по правде, немного раньше. – Мадок с притворной грустью покачал головой. – Первой сплетней была та, ваша светлость, что король собирается вызвать вас во дворец.

– Клянусь, что вы знаете, что наш сеньор разыскивает моего шалопая кузена.

– Да, это так, ходят слухи, что король собирается отменить его ссылку.

– Да, но я не могу сказать вам, насколько это соответствует действительности. Я не опасаюсь нарушить никаких секретов, просто наш сеньор ничего не говорил мне об этом. Я догадываюсь, что он еще окончательно не решил.

– Это наиболее вероятно, ваша светлость. Отменить декрет гвербрета о ссылке не так-то легко.

– Совершенно верно. – Блейн помолчал и сделал большой глоток.

– Но, черт побери, король в любом случае не сможет ничего предпринять, пока не найдут Родри.

– До сих пор никаких новостей, ваша светлость?

– Абсолютно. О, боги, что это за свора болванов, которых гвербреты называют рыцарями? Да, королевство большое, но к этому времени они уже должны были разыскать одного серебряного клинка!

– Это вы так думаете, ваша светлость. – На какое-то мгновение Мадок показался встревоженным. – Я в самом деле думаю, что вскоре они должны напасть на его след.

– Я даже надеюсь на это. – Последовала неловкая пауза. – Между прочим, я хотел спросить вас, может быть вы поможете в поисках?

– Я, ваша светлость? Да, я, конечно, сделаю все, что позволяют мне мои служебные обязанности, но я не уверен, что могу сделать нечто большее.

– Я не совсем в этом уверен, но подозреваю, что племянник Невина может видеть то, что скрыто от остальных.

Мадок заморгал от удивления, потом улыбнулся.

– А, ваша светлость, как вы знаете, что старик – знаток Двуумера?

– Да. Я узнал от него прошлым летом. Казалось странным, как легко он видит вещи, удаленные от него на значительное расстояние.

– Да, он это может, ваша светлость. Позвольте мне быть откровенным. Если бы я мог увидеть Родри посредством магии, я бы сделал это, но я никогда не видел его во плоти, поэтому здесь я бессилен.

Блейн отхлебнул меду, чтобы скрыть свое удивление. Он ожидал, что Мадок будет прибегать к всяческим уловкам, чтобы скрыть правду, а тот сразу прямо и откровенно сказал ему обо всем.

– Да, я понимаю, – сказал он, наконец. – Жаль.

– Да. Но я могу получить для вас новости другим путем. Его светлость права. Все это начинает вызывать беспокойство. Родри и в самом деле уже должны были найти.

– Совершенно верно. Знаете, чего я больше всего опасаюсь? Что некоторые люди, претендующие на Абервин после смерти Рииса могут предпринять определенные шаги, чтобы убрать законного наследника.

– О, боги! Неужели они могут опуститься до этого!

– Абервин один из самых богатых ханов королевства, и становится еще богаче. Как раз год назад король дал городу более либеральную хартию. Одно из условий предоставляет Абервину королевскую монополию в торговле совместно с Бардеком.

Мадок кивнул, легкая усмешка искривила его рот.

– Вы все прекрасно изложили, ваша светлость. Ну, ладно, вы извините меня, ваша светлость, если я отвлекусь немного?

– Разумеется.

Блейн ожидал, что Мадок выйдет из комнаты, но он вместо этого подошел к окну и посмотрел на небо, покрытое белыми облаками, по краям облака были разорваны летней бурей. Ожидая его, Блейн прихлебывал из кубка мед, гадая, что может делать у окна Мадок: наконец, тот вернулся назад, выглядел он встревоженным.

– Родри почти что в Драутбри, и кажется, он держит путь на юг. Для скорости он купил себе вторую лошадь. Может оказаться, что он направляется в Кермор.

– Интересно, что им понадобилось в Керморе?

– Им, ваша светлость?

– Да, а разве Джилл не с ним?

– Простите меня, ваша светлость. Я забыл, что вы не знаете. Он и Джилл разъединены несчастливыми событиями. Она следует за ним с другом, это гертфин, менестрель, который благородно предложил сопровождать ее. Последнее, что я знаю, это то, что они направляются в Форт Дэвери просить вас о помощи.

– Которую они, несомненно, получат. – Блейн на некоторое время задумался. – Вы когда-нибудь встречали моего кузена или его женщину?

– Нет, ваша светлость.

– Они подходят друг другу как пара хороших башмаков. Если Родри наследует Абервин, я скорее хотел бы видеть рядом с ним Джилл, чем благородного происхождения овцу, которую подберет для него его мать.

– Но она же не простолюдинка?

– Нет, но такие детали оформляются вовремя. Мне надо будет подумать над этим.

Несколькими часами позже Блейн безоговорочно поверил тому, что говорил ему Мадок. – Я и раньше встречал знатоков Двуумера, – напоминал он себе, но все равно вздрагивал, вспоминая Мадока. – Каким образом он читает то, что изображают в небе облака?

Благодаря дождю, владелец баржи навесил над носом баржи навес, это была несовершенная защита, но все же лучше, чем ничего. Джилл плотно завернулась в плащ и наблюдала за Саламандерелом, пристально глядящего на проносящуюся мимо пенистую воду. Время от времени он беззвучно шептал что-то. К этому времени ее зрение почти вернулось к нормальному состоянию. Вода была просто водой; Саламандер больше не изменял цвет, чтобы отразить то, что он чувствовал. Существовала определенная яркость цветов, определенные линии и очертания, которые напоминали ей великолепие, которое она видела, когда была погружена в запретную силу. Неохотно, смеясь над собой, Джилл вынуждена была признать, что она сожалеет об утрате этой опасной красоты. Наконец, Саламандер повернулся к ней и прошептал:

– Я только что разговаривал с лордом Мадоком. Он хотел знать, где я последний раз видел посредством скриинг Родри, чтобы сказать об этом Блейну. Что-то все это мне не очень нравится. Срочный курьер до сих пор не может перехватить его.

– Да, это так, но он может сказать, чтобы за ним проследили в Керморе.

– Если он останется в Керморе.

Джилл в отчаянии подняла руки. Она уже сожалела, что научила Родри так хорошо бродить по дорогам. Теперь он на протяжении многих дней выскальзывает из сетей ищущих его рыцарей, словно лисица сквозь живую изгородь.

– Ладно, завтра мы будем в Форте Дэвери, – сказал Саламандер, – там мы сможем непосредственно поговорить с Блейном.

– Хорошо. Знаешь, несмотря ни на что, мне в самом деле не терпится увидеть Королевский город. Я брожу по королевству с восьми лет, но я никогда не была там. В собственных землях короля не требуются наемники.

Не более чем в футе от Джилл внезапно появился серый гном. Когда она протянула к нему руку, он заколебался, сморщив лицо.