Король мошенников

Бино пообещал зайти в тот же день позднее. После его ухода Дональд Стин вернулся в свой кабинет (не за­бывайте, что магазин принадлежал Томми Рина) и разослал запросы на жемчужину от двадцати до двадцати четырех миллиметров, черную, с матовым блеском, по­чти правильно круглую. Он отправил факс также в Меж­дународную ювелирную биржу и сеть ювелирного обме­на Нью-Йорк – Нью-Джерси. Сообщал, что купит под­ходящую жемчужину за шестьдесят тысяч долларов, ос­тавляя себе таким образом сто тысяч навара.

Два часа спустя на последний запрос по факсу отве­тил мистер Роберт Хамблтон из компании по оптовой продаже ювелирных изделий «Хамблтон, Дитс и Банбри». Шапка на фирменном бланке гласила, что фирма находится на противоположном берегу реки, в Нью-Йор­ке. В факсе описывалась черная жемчужина, матовая, почти круглая, размером двадцать два с половиной мил­лиметра. Она хранится на складе, но является частью ожерелья, украшенного бриллиантами, и ее придется из­влекать оттуда. Стоить она будет сто пятьдесят тысяч дол­ларов, и ни цента меньше. Торговаться бессмысленно. В конце был указан номер телефона в Нью-Йорке, по которому с ними можно связаться. Дональд

Стин решил, что десять тысяч – это лучше, чем ничего, а потому тут же бросился к телефону и набрал номер.

– «Хамблтон, Дитс и Банбри», – ответил женский голос.

– Я хотел бы поговорить с мистером Робертом Хамблтоном по поводу жемчужины в двадцать два миллимет­ра, о которой он сообщил мне по факсу.

– Пожалуйста, подождите минуту, я посмотрю, на месте ли мистер Хамблтон.

Через пару секунд в трубке раздался высокий голос:

– Боб Хамблтон слушает. Чем могу быть вам по­лезен?

Дональд объяснил насчет клиента и жемчужины и о том, что необходимо изготовить серьги, поэтому клиент решил так щедро переплатить за изделие. Роберт Хамблтон сказал, что сегодня же пошлет жемчужину в Атлан­тик-Сити и мистер Стин сможет купить ее у представи­теля фирмы мистера Карла Форбса.

В пять часов, как раз перед закрытием, в дверь ма­газина «Кольца и бижутерия» вошел седой мужчина с аристократической внешностью, в дорогом костюме. Он спросил Дональда Стина. Согласно идентифика­ционной карте Ювелирного торгового центра, этот че­ловек был Карлом Форбсом. Он открыл металличе­ский дипломат и извлек жемчужину, которая, Дональд Стин мог в этом поклясться, была почти точной копи­ей той, которую он накануне продал техасцу. После внимательного осмотра был подписан контракт на по­купку, после чего выдан банковский чек на сто пять­десят тысяч долларов, оформленный на мистера Форб­са, чтобы он мог его обналичить. Дональд остался с жемчужиной, а мистер Форбс положил банковский чек в дипломат и ушел.

Разумеется, вся эта сцена была сочинена и поставле­на Бино с использованием испытанной системы «телефонного шлейфа» из Нью-Йорка, Система предусматривала переадресовку телефонного звонка с номера, указанного в факсе, из Нью-Йорка на телефон-автомат в трейлерном парке «Надежный отдых». Роль сек­ретарши играла Виктория, Бино был тонкоголосым Робертом Хамблтоном, а Джон Бумажный Воротничок сыг­рал аристократичного мистера Форбса.

Бино только что продал обратно Дону Стину его соб­ственную жемчужину, но дело не в этом. Главное – это то, что Джо и Томми Рина выложили сто пятьдесят ты­сяч долларов на финансирование операции по своему собственному разорению.

Глава 11

ТЕХНОЛОГИЯ ИГРЫ

– Просто не верится, – восхитилась Виктория. – Такое количество денег я видела только в полиции, в специальной комнате, где хранятся изъятые у преступ­ников ценности.

– Помянем Кэрол, – сказал Бино, и они подняли бокалы с шампанским. К ним присоединился Джон, ко­торый в это время разговаривал по сотовому телефону с Эпилептиком Даффи из Кливленда. Бино превратил бан­ковский чек в полтораста тысяч хрустящих сотенных ку­пюр, которые были сложены на обеденном столе в «виннебаго», Там же красовалась праздничная бутылка «Дом Периньон».

Джон закончил разговор, отдал телефон Виктории и предложил второй тост.

– С Даффи все улажено, – сказал он, поставив бо­кал на стол. – Ближайшим рейсом он вылетает на Бага­мы. Я сказал, чтобы он нашел там место для нас, где-нибудь по дороге к клубу «Сейбе-Бей». Он обещал привезти сверла, целлофановый газ и «Финансовый бюллетень Мак-Гуайра» девяносто седьмого года. За нами инвалидная коляска.

– Что за целлофановый газ? – удивилась Виктория. Она чувствовала легкое головокружение, потому что обычно не пила, а тут сразу два бокала шампанского.

– Он нужен для «тэта», – пояснил Бино. – В иг­ральных костях высверливают отверстия и наполняют целлофановым газом, который обладает уникальными свойствами. При нагревании он переходит из газообраз­ного состояния в твердое. Это единственная в мире суб­станция такого рода. Как известно, любое другое веще­ство при нагревании переходит из твердого состояния сначала в жидкое, а потом в газообразное. Игральная кость с целлофановым газом работает много лучше, чем с обычными добавками. Даффи случайно натолкнулся на статью в журнале «Наука Америки», в которой были описаны свойства целлофанового газа, и быстро сообразил, как его можно использовать для «тэта». Об этом от­крытии никто не знает, оно держится в большом секре­те, так что прошу вас, пожалуйста, не распространяй­тесь о нем.

Виктория кивнула.

– В искусстве манипуляции при игре в кости Даф­фи нет равных. В «Сейбе-Бей» он незаметно сменит фирменные кости на поддельные, очень похожие, ко­торые принесет с собой. Это сложный процесс, поэто­му в казино замену костей могут произвести в любой момент, тут никакой закономерности не существует. К тому же их кости все с незначительными дефектами. Обычно игру ведет крупье, но может появиться и пит-босс[27], который имеет привычку проверять кости на сто­ле, чтобы убедиться, что они фирменные. Чем сильнее мы их будем «нагревать», тем тщательнее они станут проверять кубики, поэтому нам придется обязательно использовать фирменные. Как только Даффи удастся сменить десять – двенадцать фирменных кубиков, мы при первой же возможности отправимся к себе, чтобы высверлить в них отверстия и наполнить целлофано­вым газом. Система такая: тепло руки нагревает газ, и он переходит в твердое состояние, что утяжеляет ку­бик. Когда его кидают, выпадает именно тот номер, который вам нужен.

– А зачем вообще нужен целлофановый газ? – спро­сила Виктория. – Почему для утяжеления кубика не ис­пользовать обычные твердые добавки?

– Потому что, когда вы начинаете «бомбить» казино по-серьезному, они начинают сильно нервничать и у стола постоянно дежурит пит-босс, наблюдает за проис­ходящим. Если вы выигрываете слишком много, он обя­зательно заставит кости поплавать. – Встретив ее недо­уменный взгляд, Бино пояснил: – То есть кинет их в чашку с водой. Если кости перевернутся, это значит, что они были утяжелены с одной стороны и вы погорели. А с целлофановым газом такое дело: он быстро нагревает­ся, но так же очень быстро охлаждается. К тому времени когда кость попадет в воду, он уже опять превратится в газ, равномерно распределенный внутри кубика, и тот не перевернется.

– Довольно умно.

– Наша цель – расшевелить Томми, привлечь его внимание, поэтому мы расколем его казино на круглень­кую сумму. Я рассчитываю где-то на пару миллионов, если смогу. Чтобы добиться этого, нам придется провес­ти за столом довольно долгое время. Перекрыть нам кис­лород они могут, только если на чем-нибудь застукают. Но этого не случится.

– Ладно, а что за дела с инвалидной коляской?

– Пойдемте, покажу. – Бино поднялся и вышел из трейлера. Виктория и Джон последовали за ним.

Он взобрался по задней лестнице на крышу и развя­зал брезент. Затем протянул Джону складную обычную инвалидную коляску, порылся пару минут и спустился вниз с устройством, которое выглядело как переносной туалет.

– Надо же, портативный туалет, – произнесла Вик­тория, глупо улыбаясь. Шампанское продолжало действо­вать, голова все еще немного кружилась.

Бино собрал инвалидную коляску. Джон подал ему тряпку. Он вытер с нее пыль, затем пристроил портатив­ный туалет к сиденью и посмотрел на Викторию.

– Это рабочее место Эпилептика Даффи. Он будет изображать паралитика. Возить его буду я и, соответ­ственно, отвлекать внимание служащих казино. Даф­фи незаметно возьмет с игрального стола кость и опу­стит себе между ног, чтобы она упала в портативный туалет, одновременно вводя в игру поддельную кость. Поскольку мы будем сильно проигрывать, пит-босс проверять кости не станет. К чему им эта канитель? Они никогда не беспокоятся, если вы проигрываете. Может случиться так, что при смене пит-боссов будет обнаружена одна чужая кость. Но даже и в этом случае они скорее всего не включат ее в рапорт о нештатных ситуациях и ничего не предпримут, поскольку она без довеска. Что же касается работы Даффи, то ни пит-босс, ни наблюдающий за ходом игры по монитору системы «око небесное», ни сменный менеджер его не застукают. Потому что он иллюзионист-манипулятор высочайшего класса. Будет действовать прямо у вас под носом, и вы все равно ничего не заметите. За час он добудет двенадцать пар фирменных костей, которые нужно будет высверлить. – Бино перевернул инвалидную коляску и показал Виктории вмонтирован­ные в подлокотники специальные обоймы для «нагруженных костей». – Вот сюда вставляют заправ­ленные кости. Например, если Даффи нужна семерка, он поворачивает единицу этой стороной, шестерка с другой, и держит с минуту, чтобы газ отвердел. Одно­временно он сбрасывает в портативный туалет кость, взятую со стола. А время оттягивает с помощью ка­ких-нибудь игровых «примочек». Например, перед тем как кинуть заряженную кость, мелет ерунду вроде: «Ну, давай же, давай, покажи семерочку. У меня как раз ботинки прохудились, нужны новые». В общем, что-нибудь такое. За это время целлофан отвердевает, пос­ле чего он кидает и выигрывает.

– Я вижу, вы превратили это в настоящую науку.

– Это не наука. – Бино улыбнулся. – Это искус­ство.

В этот момент под арку трейлерного парка «На­дежный отдых» въехал новенький красный «корвет» с откинутым верхом и остановился рядом с «виннебаго». За рулем сидела красавица, каких Виктории встре­чать еще не приходилось: У нее были пышные длин­ные черные как смоль волосы и кожа цвета слоновой кости. Она посмотрела на них лучистыми зелеными глазами и молча вылезла из машины. Нижняя часть соблазнительного тела была втиснута в обтягивающие джинсы. Сверху надет топ с бретельками, который рас­пирала внушительных размеров грудь. Виктория по­наблюдала несколько секунд и решила, что это не си­ликон. Помимо этих потрясающих физических данных, в ней было что-то еще – неуловимое, неосязаемое. Не мудрствуя лукаво это можно было бы просто назвать сексуальностью невиданной силы, которая, казалось, мгновенно поглотила весь кислород с того места, где они стояли. Виктория, сама далеко не дурнушка, мгно­венно осознала, что Дама Червей относится совсем к другой «весовой» категории. Существенно более высокой.

– Я так поняла, что вам, ребята, нужно подогреть лоха, – сказала она, обнимаясь с Джоном. Затем броси­ла взгляд на Бино. – Как дела?

– Отлично. Я вижу, у тебя был удачный год, – ска­зал он, разглядывая «корвет». Холодность, с какой они обменялись репликами, Викторию удивила.

– Бино, если ты все еще злишься, мне очень жаль. Я считаю, что это была глупость.

– Ага, – отозвался он. – Я тоже так считаю.

– Мне хочется помочь, не прогоняй меня, – сказа­ла она, глядя на него, и не отводила глаз, пока он не заговорил.

– Ты знаешь, что речь идет о Томми Рина? – спро­сил Бино.

– Что ж, придется смазать ноздри вазелином, чтобы не так чувствовалась вонь. Я закадрю это ничтожество, взбодрю, и когда он достаточно разогреется, ты сыгра­ешь с ним в «пристеночек». – Затем совершенно неожи­данно она повернулась к Виктории и протянула руку: – Привет, я Дакота Бейтс.

Виктория пожала руку и представилась. В ней было метр семьдесят роста, а в Дакоте, наверное, все метр во­семьдесят. Настоящая модель.

– Пошли, – сказал наконец Бино, и они двинулись в дом на колесах.

Дакота посмотрела на лежащие на столе деньги.

– Джон сказал, что ты затеял организовать в Модесто «лосиный выпас», в потом «универмаг» в Сан-Франциско. – Бино кивнул. – Ты думаешь, этого до­статочно?

– Если будем аккуратно действовать. Чтобы арен­довать офисы и как-то обосноваться, должно хватить. Завтра мы вылетаем в Сан-Франциско. Виктория, Джон и я. Возьмем с собой сто тысяч. Ты берешь остальные пятьдесят и ближайшим рейсом летишь на Ба­гамы, где встретишься с Эпилептиком Даффи.

Мы появимся там через два дня. Кому-то из нас при­дется передать в отдел изучения кредитоспособности клиентов казино новый «Финансовый бюллетень Мак-Гуайра».

– А как ты доставишь на Багамы. Томми? – спроси­ла Дакота.

– Кое-какой план уже разработан, – ответил Бино. – В данный момент его сожительница – некая шлюха по имени Каллиопа Лав. Так вот, «Радио Променад» сооб­щит ей, что она выиграла два бесплатных билета на Бага­мы. Наверняка ей захочется прокатиться в рай на халяву.

– Надо же, выходит, женщины тоже кое на что мо­гут сгодиться, – сказала Дакота и повернулась к Викто­рии. – Он у нас всегда ставит только на мужчин.

Бино усмехнулся:

– Что поделаешь, иногда приходится отступать от правил.

Дакота кивнула и поставила сумку с вещами на стол.

– Кстати, – добавил Бино с некоторым смущени­ем, – спать с Томми вовсе не обязательно. Достаточно только разогреть.

– А вот в этом, дорогуша, позволь мне разобраться самой. Как достать этого паразита – это мое дело.

– Я только хочу сказать…

– Не надо, – твердо прервала она его, затем увиде­ла Роджера. – Эй, Роджи. Рада тебя видеть, малыш.

Плут Роджер бросился к ней, вспрыгнул на колени, водрузив лапы на волшебную грудь.

– Как дела, Роджи? – спросила Дакота, почесывая терьера за ухом.

«Наверняка получше, чем у нас», – подумала Вик­тория.

Когда Томми Рина узнал о случившемся, был уже полдень. Богатый техасец так и не появился, чтобы купить пару своей жемчужине, и бедный Дональд Стин только к двенадцати сообразил, что произо­шло. Осознав, что он купил за сто пятьдесят тысяч ту же самую жемчужину, которую продал вчера за пятьдесят, Дональд понял, что попал в большую беду. Скрыть про­кол было невозможно, поэтому пришлось позвонить бос­су, то есть Томми, и все рассказать.

Меньше чем через двадцать минут Томми был в юве­лирном магазине.

– Значит, что же получается, – потрясенно прого­ворил он. – Ты, гребаный мудак, купил у этого техас­ского кретина ту же самую гребаную жемчужину за тройную цену? А ты вообще-то когда-нибудь проверял свои гребаные мозги у врача?

– Вначале я не сообразил, что это та же самая жем­чужина. А потом чем больше на нее смотрел, тем силь­нее удивлялся. Я даже позвонил парню из Ювелирного торгового центра, у которого накануне купил ее. Он за­шел ненадолго и сказал мне… – Дональд Стин осекся. Он был до смерти напуган. Сейчас Томми уведет его в заднюю комнату и забьет до смерти своим знаменитым молотком.

– Ладно, заткнись, несчастный ублюдок, я все по­нял, – произнес Томми убийственно спокойным голо­сом, что было очень странно. Его близко поставленные глазки питекантропа лениво сверкнули. – Буду думать.

– Да, сэр, – пролепетал Дональд, готовясь к само­му худшему.

– Случится что снова, пеняй на себя. Подлечу так, что пойдешь на корм рыбам в реке Джерси. Так что сроч­но умней и помни, ты, жопа: это твоя единственная ошибка, другой не будет. – С этими словами бандит повер­нулся и вышел из ювелирного магазина.

Он зашагал по «пурпурному ковру казино «Балли» мимо столов для игры в «фараон», мимо рядов играль­ных автоматов по одному доллару, пересек вести­бюль, в задней части которого располагались столы для игры в «девятку», и приблизился к Гасу Таггерту, старшему по этажу, который сидел в королевском бар­хатном кресле рядом с дверью кабины лифта из красно­го дерева, ведущего на верхние этажи, где располагался зал казино для игры по-крупному, а также специальные помещения.

– Я хочу видеть Бартли.

– Ну вот еще, Томми, чего придумал. Я не могу про­пустить тебя туда. Ты же знаешь, у тебя нет членского билета. А я обязан следить за соблюдением всех игорных правил. – Гаса за то и ценили, что он охранял доступ к лифту получше любого цепного пса.

– Эй, мать твою, Гас, я имел тебя и твои гребаные правила. Хочешь, бля, чтобы я стал твоим, бля, гребаным врагом? Так это можно. Я, бля, засвечу так, что ты света белого не взвидишь. – Томми был взбешен на­столько, что, казалось, весь дымился. Его людоедские глазки по-звериному горели. Было в нем что-то такое, когда он выходил из себя, что подавляло любое сопро­тивление.

– Ладно, ладно, успокойся и перестань мудить, – примирительно проговорил Гас.

– Перестань мудить, говоришь? – выкрикнул в от­вет Томми. – Какой-то ковбой нагрел мой ювелирный магазин на сотню кусков! Я хочу увидеть записи Бартли. Так что давай, Гас, пошевеливайся… или получишь по яйцам.

– Чего ты так раскипятился… поезжай, пожалуйста, но только не говори, что я тебе разрешил, – пробормо­тал старший по этажу, ежась под испепеляющим взглядом бандита.

Он нажал на кнопку, дверь отворилась, и Томми вошел в кабину с медными ручками и ковриком на полу. Затем Гас наклонился, вставил ключ в замок на панели лифта, повернул и отступил, дав дверям закрыться. Томми миновал роскошные апартаменты на втором этаже, где играли по-крупному, и вышел на третьем.

Здесь царила почти стерильная чистота. Крашеные бетонные стены, минимум мебели, никаких украшений. В холле на складных стульях сидели охранники казино и прочий персонал. Томми подошел к двери, ведущей в святая святых, центральный узел системы безопасности, и постучал. Открыл С. Бартли Ниланд, худой, с нечистой кожей, туберкулезного типа хлюпик. Система видео­наблюдения казино, получившая название «Око небес­ное», была его детищем'. В эту комнату были проведены кабели от всех микрофонов и камер.

– Томми, ты не имеешь права здесь находиться. У тебя нет допуска, – пропищал Бартли, окинув взгля­дом обезьяноподобного головореза сквозь сильные очки.

– Кончай засерать мозги, – сказал Томми и оттолк­нул хлюпика ладонью.

Бартли качнулся назад, и Томми вошел в неболь­шую комнату, набитую телевизионными мониторами и видеомагнитофонами. Он был здесь впервые, пото­му что, как ему часто напоминали, правление казино лишило его пропуска, а без него на этаж никак не по­падешь. Но слышал об этой комнате Томми много, и, надо сказать, она его не разочаровала. Здесь находи­лось больше тридцати телевизионных мониторов, ох­ватывающих практически все помещения. Интерес главным образом представляли известные мошенники и карточные шулеры, вместе со все возрастающим ко­личеством взломщиков автоматов, использующих про­волочные спусковые крючки в форме цифры семь, которые всовывают в прорезь автомата и подцепляют рычаг механизма выплаты.

Отдельно стояли мониторы для наблюдения в залах игры по-крупному. И вообще здесь можно было увидеть, что делается во всех помещениях, включая часть подъездной дорожки у входа. Миниатюр­ные телевизионные камеры почти все были вмонтиро­ваны в потолки, отсюда и название системы – «Око небесное». Операторы переходили от монитора к мони­тору, ведя постоянное наблюдение. На одной из стен висела полка с дюжиной больших альбомов в кожаных переплетах с фотографиями мошенников. Каждый аль­бом был снабжен подробной аннотацией, включающей перечень фамилий, кличек и «специальностей» поме­щенных там мошенников. Были альбомы, посвящен­ные, исключительно специалистам по «тэту» и взлом­щикам игровых автоматов, а также крапйльщикам карт, карточным манипуляторам, шулерам, использующим «зеркалки», и многим другим.

– Мне нужно посмотреть съемки вестибюля и входа в казино, записанные вчера в два часа дня и сегодня в девять утра, – пробурчал Томми.

– Тебе нельзя здесь находиться, – сказал вспотев­ший Бартли, поправляя очки, которые сползли на крюч­коватый нос, когда Томми его толкнул.

– Эй ты, дуролом! – Томми уже по-настоящему рас­свирепел. – Я что-то тебя не расслышал. Неужели ты сказал, что я не могу сюда войти? Нет, наверное, мне показалось. Потому что иначе я бы немедленно разбил тебе башку.

– Томми, я… – начал Бартли.

– Заткнись, – прервал его бандит. – За что я, спра­шивается, плачу вашему гребаному заведению, а? Мой магазин обчистили. Теперь я хочу посмотреть пленки. Что, опять скажешь, не имею Права?

Он двинулся к хлюпику. Тот быстро отступил назад и кивнул. При этом головка Бартли Ниланда забавно кач­нулась на тонкой, как у тряпичной куклы, шейке, похо­жей на карандаш, а яйца зазвенели, как хрусталь баккара.

– Хорошо, хорошо. Я их поставлю, Томми. – Он подошел к полке с пленками, вытащил четыре, которые тот просил, и направился к монитору в дальнем конце комнаты. Здесь Бартли вставил в магнитофон первую пленку – «Вестибюль, 2 часа дня».

Томми оттолкнул его локтем, схватил пульт и вклю­чил ускоренный просмотр, выискивая посетителя в ков­бойской шляпе. Наконец он его увидел. Вестибюль, дер­жа под руку шлюху, пересекал высокий мужчина в курт­ке с бахромой и ковбойской шляпе. Томми бросил взгляд на отметку времени – 2:35 пополудни – и включил нор­мальный просмотр. Ковбоя он не знал, к тому же под шляпой разглядеть лицо было трудно, а вот шлюха пока­залась ему знакомой.

– Откуда я знаю эту дырку? – пробормотал Томми. – То, что я ее не трахал, точно. Потому что наверняка бы запомнил, она красивая. Но тогда почему мне кажется, что я знаю эту гребаную суку? – Пока он медленно ше­велил своими обезьяньими мозгами, ковбой и шлюха вышли из кадра.

Томми извлек пленку и вставил другую, с записью наблюдения за входом в казино накануне днем. Прокру­тил чуть назад и опять поставил на быстрый просмотр, пока на экране не появился белый «ниссан». Время – 2:15 пополудни. Из автомобиля вылезли трое. Пожилого он не разглядел – тот тут же скрылся за дверью, – лицо ковбоя по-прежнему было скрыто под широкополой шля­пой, а вот на девицу в мини теперь можно было полюбо­ваться во всей красе. Она была снята крупным планом. Томми сделал стоп-кадр. Да, это была шлюха, с которой он столкнулся вчера, когда она выходила из дамской ком­наты. Затем его осенило.

– Едрит твою…. – воскликнул он, потрясенный.

– Ты ее знаешь? – спросил Бартли, желая одного: чтобы Томми поскорее отсюда убрался.

– Это же Хитрая Вики Харт, только одетая как шлю­ха. Это же та гребаная сука, которая катила бочку на Джо! – Томми извлек пленку, схватил остальные и направился к выходу.

– Забирать пленки ты не имеешь права, – попытал­ся возразить Бартли. – Их передают по смене под рас­писку…

Но Томми Рина уже ушел.

Из вестибюля он позвонил брату Джо и рассказал о жемчужине, пленках, Вики Харт и ковбое. Брат встретил его слова гробовым молчанием.

– Джо, ты слышишь, бля, что я говорю? Эта лахудра нагрела нас на сотню кусков!

– За этим кроется что-то еще, Томми, – спокой­но произнес Джо. Он никогда не выдавал голосом свои эмоции.

– Эта шалава, гребаная прокурорша, украла у нас сотню кусков! Я говорил тебе, эту суку нужно пришить. Наехать машиной.

– Томми, когда факты противоречат здравому смыс­лу, это обычно означает, что в уравнении потерян ка­кой-то член. Для Виктории Харт, прокурора, государ­ственного обвинителя, заниматься махинациями с юве­лирными изделиями в нашем магазине невозможно. Зна­чит, за этим кроется что-то еще. Конечно, если только ты не ошибся и это она.

– Джо, это она. Ты же помнишь, я видел ее в «Но­востях», когда она на тебя наехала. Позволь мне с ней разделаться. Что за дурость? Мы не должны разрешать ссать нам на голову.

– Я отправлю Тексако поработать с тобой. А тем временем проверь списки пассажиров (отлет, прилет), поищи ее. Свяжись с Питером. Посмотрим, с кем путе­шествует мисс Харт. Прежде чем делать дальнейшие шаги, давай выясним, кто этот ковбой.

– Мочить их всех надо, – буркнул в расстройстве

Томми.

– Ничего не предпринимай, пока я не скажу, – от­ветил Джо и положил трубку.

Когда Томми наконец добрался до своего пентхуаса, его встретила Каллиопа, потрясая двумя авиабилетами на Багамы, которые только что доставил курьер.

– Посмотри, что я выиграла! – протрубила она с гордостью, как только он вошел в дверь. – Вот как бы­вает. Я почти не слушала эту дурацкую станцию. Там один рок-н-ролл, а я слушаю только кантри, но, пред­ставляешь, угадала, что «Розы с длинными черенками» исполняла Таня Такер[28]. А у них как раз уик-энд был посвящен кантри, и я выиграла. Разве это не везение?

Не слушая ее, Томми начал обзванивать приятелей в отелях Атлантик-Сити, чтобы проверить, не зарегистри­ровалась ли где-нибудь Виктория Харт.

– Я выиграла два билета в Нассау, туда и обратно! – завизжала Каллиопа, все еще надеясь, что он разделит ее восторг.

– Я не могу сейчас туда лететь.

– Но я хочу, – упрямо прогундосила она. – Это мои билеты, и они действительны только двое суток.

– Послушай, я куплю тебе билеты, но попозже, или мы полетим в Сейбе-Бей на самолете Джо. Кому, бля, нужны эти бесплатные билеты на самолет? Мне надо ра­зобраться тут кое с чем. Мой ювелирный магазин нагре­ли. Все знают, что это мое заведение, а значит, тот, кто его нагрел, должен быть замочен, или я выгляжу просто как кусок дерьма. Вот так.

– Я все равно полечу, с тобой или одна, – сказала Каллиопа, не сдавая позиций. Она знала, что добьется своего, потому что была великолепной партнершей в постели. Знала, что так хорошо Томми еще никто не об­служивал.

Каллиопа хотела полететь на Багамы именно по этим билетам. Принципиально.

Спор длился час.

– Между прочим, телефоны есть и на Багамах, – свирепо заметила она.

В конце концов Томми согласился полететь после­завтра, лишь бы только она заткнулась. Теперь он дол­жен оказаться в Нассау в тот же день, что и Виктория Харт с Бино Бейтсом.

Глава 12

«ЛОСИНЫЙ ВЫПАС»

Бино наконец разъяснил Виктории суть Большой аферы. Они летели в Сан-Франциско на самолете ком­пании «Дельта». Плут Роджер сидел, прижав нос к длинному чемодану типа «дипломат» с надписью круп­ными красными буквами: «Таможня США. Собаки на службе контроля за соблюдением законов о наркоти­ках». Бино представился стюардессе собаководом и заявил, что подготовил Роджера для работы в таможне Сан-Франциско и сейчас везет его туда. Пес будет ис­кать наркотики в багаже пассажиров. Это позволило терьеру занять привилегированное положение на полу между сиденьями в первом классе, а не мерзнуть весь полет в багажном отделении. Мягко гудели двигатели, стюардессы разносили напитки, а Бино объяснял не перестающей удивляться Виктории, что такое «лоси­ный выпас». Он рассказал ей также, какую следует провести подготовительную работу и что собой представляет семейное предприятие Бейтсов «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс». Эта нефтяная компания когда-то полностью сгорела, ос­тался один остов, который пять лет назад Джон Бу­мажный Воротничок купил за сто долларов, чтобы иметь возможность использовать ее в качестве «лоси­ного выпаса». Наиболее привлекательным в этой неф­тяной компании было то, что она якобы владела не­сколькими тысячами акров превосходной земли на се­вере округа Фентресс, штат Теннесси. Бино объяснил Виктории, что документы о владении землей – не бо­лее чем пустые бумажки, потому что выданы на осно­вании земельных грантов стопятидесятилетней давно­сти, еще во времена Эндрю Джексона.

– В тех пор утекло много воды. – Бино улыбнул­ся. – Землю потом поделили поселенцы-сваттеры, потомки которых теперь имеют так называемый чис­тый правовой титул. Но, как ни странно, формально земельный грант все еще действует, хотя и не обеспе­ченный в правовом отношении. Чистота фиктивного землевладения в округе Фентресс обеспечивается тем, что в управлении округа продолжают храниться записи о земельных грантах и документы с планами земле­владений. Так что если кто-нибудь позвонит и попро­сит подтвердить факт нашего владения землей, то слу­жащая проверит по документам и скажет, что старая добрая «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс» действительно владеет участками земли, о кото­рых идет речь, несмотря на то что ими законно владе­ют проживающие там люди. В этой путанице винова­ты власти штата Теннесси, которые не позаботились изъять из регистрационных книг записи о старых зе­мельных грантах. При этом мы можем оценивать нашу собственность как захотим. Когда финансовые работ­ники Томми займутся проверкой, то на бумаге все бу­дет выглядеть отлично. Другой плюс этой мерт­вой компании состоит в том, что у нее до сих пор есть реальные акционеры. Они инвестировали свои средства в компанию десять лет назад, когда она была в активе. Потом компания рухнула, акционеры исклю­чили ее из своих налоговых деклараций и благополуч­но забыли, но официально они по-прежнему владеют тридцатью процентами акций класса В. Это все заре­гистрировано и придает компании вид функциониру­ющей. Акционерный капитал зарегистрирован в Фон­довой бирже Ванкувера, где требования к допуску цен­ных бумаг довольно либеральные. Неделю назад акция стоила один пенни за штуку, а общая стоимость выпу­щенных и находящихся в обращении акций составля­ла меньше двадцати пяти тысяч долларов. Затем мы с дядей Джоном несколько раз продали пакет в сто ты­сяч акций туда и обратно, создавая видимость рынка, и к настоящему времени цена поднялась уже почти до доллара за штуку. Плавающий курс этих акций такой узкий, что может повыситься очень быстро. Если со­вершать две продажи в день, то за неделю его можно поднять до десяти долларов. Что мы и собираемся сде­лать в Сан-Франциско, потому что «Кроникл» поме­щает данные об акциях, продаваемых на Ванкувер­ской фондовой бирже. К тому времени когда люди Том­ми займутся проверкой, акции «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс» будут официально стоить десять долларов за штуку.