Неопознанный взрыв

Пудель осторожно оглядел салон.

Свет притушен — идеальная обстановка для любовных развлечений. Пассажиры, убаюканные ровным гулом двигателей, спят. Особенно старается толстяк с окладистой бородой — такие выписывает симфонии-рапсодии, что двигатели заглушает.

Крайнее кресло в их ряду свободно — повезло.

Похоже, обстановка способствует замыслам разогревшегося мужика.

Решившись, он придвинулся к краю кресла, попытался протиснуть руку за спину соседки. Вторую ладонь положил на обалденное колено. Оно задрожало и поощрительно подалось навстречу…

— Опомнитесь… Не время и не место…

Голос — мурлыкающий, без малейшего возмущения или — гнева. Зато ясно прослушивалось волнение здоровой, молодой женщины, почувствовавшей желание.

Ага, сучка, заиграло очко, удовлетворенно подумал Пудель, осторожно перебираясь под короткий подол.

— Я, кажется, ясно сказала: опомнитесь!

На этот раз не волнующие колебания — строгое приказание, не выполнить которое — лишиться надежды на многообещающее продолжение знакомства в Омске.

И Пудель постарался «опомниться» — нехотя убрал горячую руку, даже опустил подлокотник кресла. Постарался усилием воли загнать «в нору» острое мужское желание. До вечера в гостинице.

— Вы в Омск по делам или — в гости?

Плед аккуратно сложен — будто поднят театральный занавес, показывая зрителю красочные декорации… Нет, не декорации — превосходное, вкуснейщее блюдо, излучающее умопомрачительные ароматы. К которому ему позволили лишь слегка прикоснуться.

— С отчетом, — притворно вздохнул «Васин». — Самое паршивое занятие в любой профессии — отчитываться. Будто раздеваешься перед посторонними людьми…

— Геолог? — хитро прищурив плутоватые глазки, предположила женщина.

— И снова вы ошиблись, — с едва заметной хрипотцой, оправданной пережитым только — что волнением, парировал Пудель, наспех прикидывая кем ему назваться. — Специальностями Бог меня не обидел, но основная — эколог. Остальные — поневоле пристегнуты: охотовед, зоолог и так далее…

— Господи, как интересно!

Дамочка буквально пожирала глазами замечательного соседа. Будто его профессия наложила свой отпечаток на внешность, сделав её волнующе красивой.

— Ничего интересного. Возишься в грязи и разном дерьме, защищаешь природу от… вредителей.

— А что может быть интересней и почетней, чем охранять природу?… Пожалуйста, расскажите что-нибудь интересное…

Знание природы у Гоголева — чисто практического свойства. Переберутся ли боевики через полузамерзшую реку, чтобы нанести «визит вежливости» в кассу леспромхоза? Или — не позволят ли облысевшие деревья вертолетчикам рассмотреть избушки пуделевской базы?

Что же выдать любознательной дамочке?

— Знаете, как куропатка-самец вызывает подругу на любовное свидание?

— Нет, не знаю… Покажите.

Пудель придвинулся так близко, что ощутил на лице волнующее дыхание женшины. Желание снова высунулось из «норы» и заставило часто забиться сердце… Господи, скорей бы прилететь в Омск и затащить телку в номер гостиницы!

Пришлось издать горловое покряхтывание, смахивающее на собачье рычание. На большее Гоголоев не способен, ибо ни разу не видел куропаткиных ухаживаний.

— Интересно! — снова восхитилась соседка, лукаво поглядывая на рассказчика. — Как ему отвечает курочка?

«Эколог» и «охотовед» издал легкое посвистывание.

— И что это означает в дословном переводе?

Погоди, узнаешь, когда стяну с тебя тряпки и завалю на пол, размечтался Пудель, такие издашь звуки, что не только треклятые куропатки — лоси позавидуют.

— Дословно: я хочу тебя. У самцов это получается не так выразительно. Попробуйте вы.

Улыбка исчезла, глаза дамочки расширились, в них замелькали обещающие огоньки. Она придвинулась в Гоголеву, издала призывный свмст, нетерпеливый и мелодичный.

Мужская рука снова легла на гладкое колено и оно прильнуло к ней, теплое и беззащитное… Кажется, на этот раз сопротивления не предвидется… Куда спрятан плед?

В салоне вспыхнул яркий свет, загорелись транспаранты, предлагающие срочно пристегнуть ремни. Дамочка отшатнулась от соблазнителя…

Самолет пошел на снижение.

— Целые два часа проболтали и не познакомились…

Соседка раскраснелась, в глазах плавает туман, пальцы взволнованно теребят ремешок сумочки.

— Васин Петр Ефремович… А вас?

— Салова Стелла Антоновна…

Лайнер пробежал по взлетно-посадочной полосе, долго выруливал на отведенную стоянку. Все это время они молчали — выдохлись, устали от постоянных недоговоренностей, волнующих намеков, вроде бы случайных прикосновений.

Поднимаясь с кресла, Васин, наконец, задал вопрос, который все эти два часа колом торчал в сознании.

— Мы встретимся?

Стелла посмотрела на него так изумленно, будто услышала невероятную нелепость.

— Обязательно, — помолчала и многозначительно добавила. — Нам же нужно потренироваться правильно произносить призывы и ответы куропаток…

— И это — тоже, — согласился будущий любовник. — Я вас многому научу из жизни пернатых… У них такие есть обычаи и способы общения — с ума можно сойти…

— Поучусь с удовольствием, — пообещала, выходя в проход между рядами кресел Салова. — Постараюсь быть понятливой и прилежной ученицей, взволновано посмеиваясь, добавила она, — Я большая любительница животного мира, тоже о многом могу поведать и… научить.

Слегка завуалированные откровения взволновали обоих. Медленно передвигаясь в очереди на выход вслед за женщиной, Пудель прижался к её спине. Так, что ощутил упругую податливость крепкого таза, пробегающую по нему взволнованную дрожь.

Стелла тоже кое-что ощутила, но вместо того, чтобы податься вперед и ослабить опасное прикосновение, она замедлила шаг и в изнеможении прижалась щекой к мужской руке, лежащей на её плече. Соприкосновение их тел, даже разделенных одеждами, становилось все более и более опасным.

Оба забыли об окружающих их пассажирах, о том, что находятся на борту воздушного судна. Они упивались мифическим слиянием, рисовали в сознании слияние реальное, без одежды и любопытных свидетелей.

Прижимаясь раскрасневшейся щекой к твердой руке мужчины, Стелла изредка, как ей казалось, незаметно для окружающих, целовала либо покусывала его пальцы. И это покусывание вместе с ощущением прижавшихся друг к другу тел создавало иллюзию физического наслаждения.

Только возле выхода из самолета, Пудель с сожалением ослабил напор, отодвинулся от Стеллы, снял руку с её плеча.

Внизу у трапа — двое ментов при полном параде. Осматривают сходящих по трапу пассажиров… Встречают кого-то?

Не кого-то, а его, Железнова-Гоголева-Васина! Выследили сыскари, вынюхали… Ноги ослабли, голова закружилась, во рту пересохло… Влип, не выкрутиться, никакие ксивы и усики не помогут…

И вдруг…

— Стелла! Стеллочка1

Менты кричат, смеются, размахивают руками.

Соседка, расталкивая пассажиров, побежала по трапу и… остановилась.

— Петя, вы почему отстаете?

Увидела побледневшее лицо попутчика — звонко рассмеялась.

— Вот оно что? Решили, что Митяй и Юрка пришли арестовывать вас, да?… Это же мои друзья, коллеги, глупышка. Ведь я работаю в милиции, в уголовном розыске, понял, дурачек? Старший лейтенант Салова, прошу, если не любить, то хотя бы жаловать!

Живительный воздух прорвался в легкие и они облегченно задышали. Вот оно что! Ну и повезло же Пуделю — такую бабу подцепил на мужской крючек!

Васин спускался по трапу вслед за Стеллой, любовался плавными очертаниями её ладной фигурки и строил фантастические планы развития своего бизнеса. Под прикрытием уголовного розыска.

Правда, и прежде, в Москве, группы криминальных «добытчиков» тоже работали под «крышей» завербованных сотрудников милиции. Но это — «завербованные», а Стелла, если ему удастся насытить женщину, станет не купленной шалашовкой — своей, персональной, работающей не за деньги, а за любовные наслаждения.

Менты встретили старшего лейтенанта радостными обьятиями и поцелуями. Настолько откровенно дружескими, что Пуделя не всколыхнула ревность, он не загорелся желанием врезать парням по мордам.

— Знакомьтесь, ребята, мой друг. Эколог Васин Петя. Пронимайте его в свою компашку.

Плотный густобровый парень приветливо протянул руку, которую и рукой назвать трудно — типичный экскаваторный ковш малой емкости.

— Дмитрий… Можно — Митяй…

Его товарищ — худенький, щуплый, будто подчеркивает фундаментальность Митяя. Глаза острые, щупающие.

— Юрий…

Как и положено солидному человеку, Пудель представился полным своим именем — Петр Ефремович Васин.

— Поближе познакомимся за столом, — неизвестно чему радуясь, засмеялся Юрий. — Номер для Стеллочки забронировали, для вас, Петр Ефремович, выбьем.

— Спасибо, ребята, но номера мне не нужно. Всегда останавливаюсь в Омске у старого друга — уже известил его телеграммой. Не появлюсь — обидится.

— Мы тоже можем обидиться, — фыркнул Юрка. — Вообще-то, дело ваше… Пошли, подвезем к другу, — показал он на стоявший неподалеку милицейский «газик». — Транспорт на уровне покорения Крыма, но тарахтит исправно…

Васин представил себе, какие эмоции вызовет на окраине города возле спрятанного в тени плодовых деревьев неприметного домишки появление милиции. Спрятал улыбку.

— Не беспокойтесь. Меня должны встречать. В номере Стеллы Антоновны, надеюсь, телефон имеется?

Сопровождаемый обещающим взглядом женшины, с записанным номером гостиничного номера телефона в кармане, Васмн неторопливо зашагал в сторону аэровокзала.

Шел, раскачивая в опущенной руке черный кейс, и загадочно улыбался. Издали увидел возле выхода на площадь человека в коричневой дкбленке и такого же цвета меховой шапке. Стоит рядом с «волгой» и посылает призывные улыбочки проходящим мимо него женщинам.

Глава местного отделения либералов, по совместительству — связник Пуделя. Рисуется, падло, про себя ругнулся Васин, подходя к «волге», выпячивается перед расфуфыренными телками, паскуда гнилая, заодно подставляет «гостя». В толпе прилетевших и встречающих легко затаиться ментовскому сыскарю. Заострит глаза, насторожит уши и вынюхивает, кто и как дышит и чем пахнет.

Тем более, что любая партия, в том числе, конечно, либералы, находятся на крючке тех же госбезопасников, а Ветров в городе — личность заметная, примелькавшаяся на разных там митингах, собраниях и других сборищах.

— Федор Иванович прибыл? — сухо осведомился Васин, пожимая потную руку встречающего. — Вообще-то, назначено на завтра, но вдруг…

— Еще вчера прилетел, — сообщил далеко не радостную новость Ветров, провожая заинтересованным взглядом перезрелую дамочку в меховом манто. — Ожидает.

Новость, действительно, не обрадовала Васина. Он рассчитывал за сутки, остающиеся до назначенного времени встречи, научить Стеллу отвечать на призывное кудахтанье самца. Сорвалось. Впрочем, это даже лучше — пусть горячая телка малость поостынет, привыкнет к мысли о том, что непременно отдастся случайному знакомому. Или пусть потренируется на подушках, доберется он до её прелестей — не останется времени на тренировки и подготовки…

«Волга» неторопливо бежала по городским улицам. Пудель окидывал безразличными взглядами толпы горожан, скучные осенние скверы, будто осевшие под грузом реформ здания.

— Последнюю «посылку» получили?

— Получил и переправил по назначению… В целости и сохранности, без малейших нарушений упаковки, — рассмеялся Ветров.

Все— таки, чему так радуется Ветров, подумал он, окидывая подозрительным взглядом веселящегося связника. Не закупили ли его сыскари?…

Организация либералов арендовала в центре города вполне приличные аппартаменты, но предпочитала встречаться с «командиром группы боевиков», как официально именовался Васин, в затрапезном домишке на окраине города.

Чистоплюи дерьмовые! Получать от него дармовые деньжища, замаранные кровью, не стыдятся, а встретить по человечески, в парадных комнатах — Боже избавь!

Пудель уверен — Радоцкий и его окружение не только догадываются, но и отлично знают, что имеют дело с примитивным уголовником, что поставляемые им средства добываются далеко не честным трудом во имя высоких идеалов, а грабежами и убийствами.

Деньги не пахнут — старая, полузабытая истина, возрожденная так называемыми реформами…

Сидорчук привычно бегал по комнатам и коридорам деревенского дома, как по собственному московскому кабинету. Точно так же хватал какие-то газеты и брошюры, шнырял по их страницам равнодушным взглядом, небрежно отшвыривал в сторону либо запихивал в карманы пиджака.

— Здорово, Федор Иванович, — трубно поздоровался Пудель, дерзко, без приглашения усаживаясь в заскрипевший под ним стул. — С благополучным прибытием на сибирскую землю.

Сидорчук поймал появившегося из ниоткуда наглеца в стекла своих окуляров. Возмущенно всхрипнул, но на большее не решился — ответил вежливо, как и положено культурному человеку.

— Здравствуйте, Петр Ефремович…

Беседа — ни о чем, обычное перемалывание ко всему привыкшего воздуха. Васин солидно восседал на древнем стуле, Сидорчук бегал вокруг него.

Инструкции, переданные Радоцким, удивительно однообразны: деньги, деньги, ещё раз — деньги. Предвыборная компания набирает обороты, победят либералы — все спишется, в том числе, и шалости пуделевских парней.

Скука смертная, а не деловой разговор!

Эх, очутиться бы сейчас рядом со сдобной сыскаркой, ощупать её всю, с головы до ног, разложить на полу и…

До того размечтался любвеобильный мужик, что пропустил мимо ушей последнюю фразу Сидорчука. Почему-то тот прекратил бегать по комнате, уселся на стул, придвинутый к стулу Пуделя, и вонзил в него огромные за линзами очков глазища.

Видимо, наступило время для главного вопроса, из-за которого прилетел в Омск посланец Радоцкого.

— Что ты сказал? — бесцеремонно перешел на «ты» Пудель.

— Не выспались, что ли?… Ладно — повторю… Как обстоят дела с… игрушкой? Не пришли к согласию с изобретателем?

Как и на трапе авиалайнера, когда он увидел ментов, у Васина перехватило дыхание.

— Ка…кая иг…руш… ка? — в несколько приемов осилил он простенькую фразу. — Не по…нимаю…

— Не будем терять дорогое время… Через три часа у меня — самолет… Отвечайте на заданные вопросы!

Это уже не просьба — грозный приказ.

Зависимость партии либералов от Пуделя — несомненая, без поставляемых им средств они лишатся возможности забраться на самое главное место в государстве. Но она, эта зависимость, взаимна: в случае острого противостояния Радоцкому ничего не стоит передать ставшего опасным «командира боевиков» в цепкие лапы ментов. Дескать, раньше ничего не знал, а как только проник в тайну бандита — выполняю гражданский долг и все, без исключения, статьи Конституции. Берите подлеца и судите.

Подстегиваемый цепким взглядом Сидорчука, Пудель быстро справился с потрясением, успокоился. Придет время — раскопает имя выдавшего его человека и расправится с ним, как на зоне расправляются со стукачами. Теперь приходится подчиниться.

— Я раньше ничего не говорил про игрушку — было не ясно…

— А что теперь?

— Думаю, через месячишко прояснится… Работаем с изобретателем и — вообще…

Главарь банды загадочно пошевелил толстыми пальцами, сопроводив это шевеление многозначительной гримасой. Дескать, трудности, конечно, имеются, как же без них, но они преодолимы.

— По-нят-но, — продекламировал посланец Радоцкого, похрустывая суставами пальцев, будто кастаньетами. — Мне поручено передать, что обстановка накаляется. В самое ближайшее время появится «работа» для вашей игрушки…

— Какое время?

— Скажем, два-три месяца… Но за ближайшие две недели вы должны представить неопровержимые доказательства гарантии намечаемой акции… К примеру, сбить какой-нибудь самолет…

— Игрушка не предназначена для стрельбы по летящим, даже по движущимся мишеням, — почти закричал взбесившийся Пудель. — Пока только — по неподвижной или, в крайнем случае, по малоподвижной цели!

— Ваши проблемы, дорогой. Партия надеется на ваше умение преодолевать трудности, — Сидорчук умело выдернул цитату из невесть какого доклада, написанного для шефа. — Поработайте с изобретателем, внушите ему… Короче, через две недели — комплексные испытания, через два-три месяца — акция…

— Открыто! Входите!

Приглашающий женский голос под аккомпанимент воды, льющейся из душа, прозвучал в ушах Васина райской музыкой. Разве только не хватает крылатых ангелов, которые взяли бы его под руки и доставили прямо в ванную комнату.

Только не торопиться, уговаривал себя Пудель, подавляя возбуждение, удовольствие бывает намного слаще, когда получаешь его не все сразу, а маленькими дозами, постепенно.

В люксе, который презентовали менты коллеге — две комнаты: гостиная и спальня. Мебель — так себе, со времен военного коммунизма, засиженная мухами, из»еденная древоточцами, Зато кровать в спальне — шикарная, порезвиться на ней вдвоем с телкой — одно удовольствие.

На диване, стульях, столе разложены, будто специально для Васина, причиндалы женского «вооружения».Штанишки разных фасонов, бюстгалтеры, рубашки. В стороне распялились джинсы.

При виде подобного изобилия в глазах давно не знавшего женщин Пуделя потемнело, мышцы напряглись. Знает, шалашовка, чем достать оголодавшего мужика! Разве сбросить с себя одежонку, пойти в ванну и прямо под душем показать лярве на что он способен?

Васин снял пиджак и… остановился. Если бы это была проститутка — да, решение правильное: отодрать её в любом месте и в любой позе. Но он — в гостиничном номере у сыскаря, пусть в бабской юбке, но с ментовскими погонами. Оседлать податливую телку проще всего, особого ума не требуется, а вот превратить её в свою шестерку, в свой оплот в ментовском лагере — потрудней, но заманчивей.

Поэтому Пудель застегнул пиджак, небрежно отодвинул в сторону поддразнивающие его женские штанишки и уселся на диване, выжидательно поглядывая в сторону двери, ведущие в райскую обитель, то-бишь, в ванную комнату.

Показное равнодушие — верный путь к женскому сердцу. Вначале телка удивится: как так, ею пренебрегают, неужели мужика не прельстили её фуфеля? Потом обидится: её оскорбили! На заключительной фазе возникает непреодолимое желание влюбить в себя строптивца, заставить поползать у ног, вымаливать прощения…

Плеск воды в ванной не прекращался. Сколько можно тереть шкуру!

И вдруг в голову Васина забрела забавная мыслишка. он сложил губы трубочкой и издал негромкое горловое покряхтывание. То самое, которое он придумал в салоне лайнера и бессовестно приписал самцу куропатки.

Душ умолк — выключили. Кажется, женщина с волнением прислушивается — не повторится ли сексуальный призыв. Пожалуйста, можно и повторить, до тех пор, пока не раздастся ответное посвистывание.

После повторного сигнала Пудель, как не напрягал слух, так и не услышал ожидаемого сигнала самочки. Вместо него, из ванной выпорхнула Стелла. Распаренная, взволнованная, в коротком, второпях застегнутом на одну единственную пуговицу, халатике. Полы разошлись, открывая жадному мужскому взгляду самые потаенные места. Груди, не сдерживаемые панцырем бюстгалтера, кажется, вот-вот выпрыгнут из-под халата и полетят к губам любовника.

Господи, как выдержать такое и не наброситься на телку, как набрасывается коршун на жирную курочку! Васин с трудом удержался от необдуманного «броска». Вместо этого изобразил недовольство.

— Столько времени сижу в одиночестве и любуюсь… вот этим, — взял двумя пальцами и поднял к лицу штанишки. — Конечно, вещи — занимательные, но…

— Как вам не стыдно!

Покрасневшая женщина сгребла свои причиндалы, выхватила из руки гостя штанишки и исчезла в ванной. Через несколько минут появилась — причесанная, строгая, в халате, застегнутом на все пуговицы да ещё перетянутым в талии яркой лентой.

— Простите, Петр Ефремович, я думала — подруга, — неловко извинилась она, усаживаясь в единственное в номере кресло, стоящее на приличном удалении от опасного гостя. — Вы обещали — завтра…

— Так сложились обстоятельства… А вы недовольны? Могу уйти…

— Ни за что! — так и подскочила Стелла. — Сейчас закусим, поговорим… Митяй с Юркой столько снеди притащили — за неделю не съесть…

Вот будет фокус, если два мента сейчас заявятся в гостиницу. Тогда все надежды Пуделя превратятся в пыль…

— Не бойтесь, никого я не жду, — Стелла будто подслушала панические мысли гостя и постаралась его успокоить. — Кроме вас — никого, — засмеялась она. — Мы ведь должны освоить переговоры куропаток…

Снедь, принесенная ментами, оказалась далеко не лучшего качества — на своей базе Пудель привык к более изысканным блюдам. Но ржавую селедку с луком и маринованные грибы сдабривали надежды на близость с хозяйкой.

Они выпили по рюмашке водки, потом по второй, запили полусладким шампанским и Пудель потянулся за «десертом». Как он и ожидал, отказа не последовало, под халатиком его встретило изголодавшееся от долгого одиночества дрожащее голое тело.

Воистину, это был самый настоящмй праздник любви! Что вытворяла, сначала на постели, потом — на полу, Стелла — уму непостижимо. Охи и ахи — не самое главное, сладостных всхлипываний Пужель наслушался и от других телок. Она до такой степени его вымотала — через полчаса лежал пластом, не чувствуя ни ног, ни рук. Из головы выметены все мысли и желания, там пусто, будто в вакуумной камере в часы испытаний на герметичность.

А женщина — свежая и бодрая, будто не перенесла несколько жестоких сексуальных сеансов, не прыгала на любовнике и под ним, не охала и не ахала. Вернулась из ванной в аккуратно застегнутом халатике, присела на край постели, огладила мускулистую грудь Петеньки.

— Утомила тебя, милый, прости… Как себя чувствуешь?

— Новорожденным, — пошутил Петр, стараясь не показать усталости. — Скажи, у тебя там, — глазами показал, где именно, — все в порядке?

Стелла бесстыдно рассмеялась.

— Кажется, да… Ты ведь проверил, тебе лучше знать.

Васин кивнул: да, проверил, да, в порядке.

Помолчали, выпили по полбокала шампанского.

Кажется, пора приступать к более подробному знакомству со старшим лейтенантом милиции. В предвидении иных, не сексуальных, благ.

— Где ты работаешь?… Если, конечно, не секрет…

— Никаких секретов. Даже если бы они были, то не от тебя… В Кокошинском райотделе.

Вот это новость! Сейчас база Пуделя располагается как раз в этом районе. Первая удача обязательно притянет к себе другие.

— Телефон дашь?

Стелла набросала на листке бумаги четырехзначный номер.

— Позвонишь?

— Обязательно. Могла бы не спрашивать.

Женщина наклонилась и поцеловала Васина в губы. Нежно и в то же время крепко, с нажимом. Требовательно поворочала во рту мужчины мягким язычком и когда он послушно откинул простынь, забралась под нее. Прижалась всем теллом. И сразу голова Пуделя закружилась, мышцы налились силой желания.

Опытная попалась телка, такая до смерти затрахает.

— Нет, нет, — повелительно остановила она любовника, когда он попытался подмять её под себя. — Ты ещё не восстановил силы. Потерпи, милый. Получать наслаждение частично не люблю, а для полной отдачи ты ещё не готов…Лучше давай поговорим.

— Давай, — покорно согласился Васин. — Ты — замужем?

Стелла откинула простынь, будто продемонстрировала свою красоту и доступность. Дескать, может ли такая баба страдать в одиночестве? Действительно, от такого сладкого куска ни один мужик не откажется.

— Можно сказать:и да, и нет… Ты ведь сам убедился, какая я в сексе бешенная, а муж — слабак. Служим вместе, он — майор, начальник райотдела, а живем — будто на разных полюсах… Давно ушла бы — сын держит, Витенька. Очень уж любит отца, не просто любит — боготворит.

Стелла помолчала, потом неожиданно запустила руку под простынь, прошлась острыми коготками от выпуклой груди Петра к животу. Прислушалась, словно ловила ответные сигналы мужского организма.

— Ты все ещё не восстановился, — сожалеюще причмокнула она.

— Как ты определила? — удивился Васин.

Женщина откинула голову и взволнованно рассмеялась. За отворотом халата маняще запрыгали шарики грудей.

— А я, между прочим, колдунья, шаманка и экстрасенс одновременно… Жаль, что не готов, — повторила она и вдруг жарко покраснела. — Вообще-то попробуем, авось, получится.

Простынь полетел в угол. Следом — две подушки. Стелла с жадностью набросилась на любовника. С такой яростью, что ему стало страшно. Острые коготки терзали его грудь и живот, добирались до главного мужского места.

Действительно, бешенная баба, подумал Пудель, ощущая нарастающее желание. Его правая рука обвила женскую талию, левой он больно сжал нагую грудь. Коленом раздвинул ноги лежащей на нем женщине.

— Так… так… — горячечно шептала она. — Поднимайся, милый, набирай силу…

В пароксизме самых откровенных ласк любовники не заметили, как очутились на потертом гостиничном ковре… Мысль о необходимости обязательно завербовать ментовку, жену начальника райотдела милиции растворилась в остром блаженстве…

Глава 7

Кавказец сидел в своем офисе, скучающе перебирая бумаги. Официально он числился генеральным директором торговой фирмы, об истинном роде занятий бизнесмена мало кто знал.

Посетителей Кавказец не ожидал, гостей — тем более. Поэтому появление Петьки Жмурика удивило его. Обычно киллер, полученный в наследство от почившего Пузана, появлялся в офисе только по вызову и только за очередным «заказом» либо для окончательного расчета за уже выполненный. Насколько Кавказец осведомлен, мент и его шлюха живы и здоровы, киллера он не вызывал.

Жмурик вошел в кабинет, больше обычного сутулясь и хмурясь. Остановился возле приставного столика и принялся очищать многочисленные карманы, выкладывая стопки долларов.

Кавказец недоуменно взирал на поведение киллера. Знал он его больше по хвастливым рассказам Пузана да по не менее уважительным отзывам своих приближенных. Поэтому сегодняшнее странное поведение Петьки было необьяснимым.

Петька аккуратно выровнял пачки, прижал их ладонью и придвинул к хозяину.

— Возвращаю авансик… Мочить Таньку не буду…

— Почему? Ты, дружан, часом не сбрендил?

Кавказец искренне удивился — впервые за всю его многолетнюю практику вора в законе деньги не брали или требовали — возвращали. Да ещё кто — киллер, наемный убийца, самой своей профессией нацеленный на выполнение такого рода заданий! Видите ли, не хочет мужик мочить какую-то шлюху вместе с её хахалеи!

Нет, Жмурик определенно свихнулся!

— Втрескался в шалашовку? — пожалуй, это единственное обьяснение странного поведения Петьки. Хоть и редко такое случается в среде преступников. — Так прямо и скажи… А почему пожалел поганого мента? Что он — твой родственник или кореш?

— Танька его любит… Замочу — переживать станет. Даже может повеситься с горя…

Свои мысли излагал Жмурик коротко и коряво, мучился от неумения складно говорить. Переступал с ноги на ногу, морщил и без того морщинистый лоб, сутулился.

— Твердо решил? — с плохо спрятанной угрозой спросил Кавказец. — Гляди, как бы не пришлось перерешать…

Жмурик оглядел хозяина презрительным взглядом. Будто окатил помоями. Дескать, всякого я навидался, с многими паскудами довелось дело иметь, но такое дерьмо, как ты, босс, впервые вижу.

Повернулся и зашагал к дверям.

Кавказец некоторое время сидел, глядя на возвращенные киллером деньги. Наманикюренные пальцы выбивали на подлокотнике кресла тревожную дробь, глаза недобро прищурены. С многими проблемами приходилось и приходится ему встречаться, немало синяков заработал он при этом, но такой необьяснимой ситуации, как со Жмуриком, еще не было.

Выход — единственный.

Через несколько минут возле приставного столика, на том месте, где только-что сутулился Петька, стоит широкоплечий парняга с глуповатым выражением лица и угодливой улыбочкой, приклеенной к толстым губам.

— Петьку Жмурика знаешь?

Голубые, младенческие глаза округлились, угодливая улыбка сменилась на недоверчивую.

— Кто ж его… это самое… не знает… свой кореш, не фрайер…

— Сегодня замочишь, — тоном, запрещающим любые формы возражения, приказал Кавказец. — Как сделаешь — твои дела. Главное — отправить его к Пузану, пусть там замаливает свои грехи. Возьми, — показал он на пачку денег, возвращенную Петькой. — Сделаешь — окончательный расчет.

Парень привел вытаращенные глаза в нормальное положение, кивнул и поторопился покинуть страшный кабинет…

А Жмурик медленно, раскачиваясь, шел по улице и облегченно улыбался прохожим. Нельзя сказать, что он окончательно избавился от грызущих душу сомнений, но их явно стало поменьше.

Прежде всего, Петька удивлялся странному своему поведению, искал и не находил причину необычной жалости по отношению к телке, которую раньше он так ненавидел.

Подумать только — пожалел! И кого пожалел? Проститутку, шлюху, шкуру продажную, подстилку пузановскую… Оскорбительные словечки сыпались в голову, не задевая сознания — автоматически.

Кого только не приходилось ему сплавлять на тот свет? Взрывал бизнесменов в их престижных машинах, посылал в грудь и в голову пули продажным писакам, точными ударами любимого своего оружия — острого ножа мочил конкурентов очередного босса.

Обычная работа, без оттенка жалости либо угрызения совести. Каждый зарабатывает на жизнь тем, что ему отпустила природа. Петьку она щедро наделила умением убивать. И вдруг — пожалел жалкое подобие человека, в котором сконцентрировались все самые мерзкие черты бытия…

Вечерело. Жмурик остановился, растерянно покрутил головой. Куда он идет? Где собирается укрыться от мстительного Кавказца? Новый хозяин, сменивший убитого Пузана, не проглотит нанесенной ему обиды, обязательно отомстит. Значит по горячему следу Петьки уже несутся, принюхиваясь и на ходу проверяя оружие, такие же, как он сам, убийцы.

В принципе, Жмурик не волновался — привык к постоянной угрозе смерти. Если не от руки очередного хозяина, то от его конкурентов или ментов. Жизнь научила его обходить настороженные капканы, распознавать отравленные приманки, уходить от самых ловких преследователей. Для особых волнений пока-что нет причин. И все же не мешает укрыться в одной из множества предусмотрительно созданных нор и берложек.