Пока хозяин ставил на стол ставшие традиционными чайные чашки, Косик разъяснял ситуацию:
— Я знаю, что вы знакомы. Иво уже несколько дней как принят в наш клуб.
„Ах, вот как его зовут! — вспоминал в это время Боря, гипнотизируя не желавший быстро закипать чайник. — Точно-точно! Иво Пешковский… или Пашинский, кажется. Ага! Тот, который отказался работать „подснежником“.
— Сегодня ночью, когда я только вернулся домой, пришёл Аркадий Денисович с Иво… Кстати, твоё имя не склоняется?
— Нет, не склоняется, — добродушно пробасил парень.
— Так вот, пришли они ко мне без предупреждения. Я уж, грешным делом, подумал, что это из-за нашей вечерней вылазки за мной пришли, — Косик шмыгнул носом и прижал руки к горячей кружке. — Но нет, привёл ко мне Денисыч нового члена нашего клуба. Сказал, что медлить не мог, к себе вести тоже не может. Просил ещё, кстати, иначе как с автоматов к нему не звонить, имена никакие по телефону вслух не произносить.
— На сотовый тоже?
— На сотовый — особенно. В общем, затевается у нас, по-моему, какая-то заваруха. Не знаю, только, с чем связана. А Иво… Слушай, давай я тебя буду Иваном звать?
— Давай. Тогда я тебя — Казиком. Мне так привычнее. — ответил тот.
Борис довольно усмехнулся: новый знакомый, кажется, был парень не промах. Когда вопрос с именами уладили, Косик снова продолжил свой рассказ.
— Ну вот, Денисыч рассказал, что нашёл его две недели назад. Уже проверил. В общем, он — свой. Правда, не рассказал, как тот докатился до такой жизни. И попросил не расспрашивать. Вроде, тоже из конспирации. Ну, говорю же, почему-то это дело у нас очень устрожилось, — Косик искоса посмотрел на новичка. — Это не с тобой связано, Иво?
— Не-е… не думаю, — ответил поляк, и Боря почувствовал в его речи едва уловимый акцент.
Насколько нашему герою понравился его новый товарищ, настолько же он не понравился Косику. Боре импонировало чувство юмора и акцент гостя, а также то, что тот был не только его коллегой по руднику, но и, также как он, новичком в клубе. Борис вспоминал своё чувство беспомощности и страх перед миром, который вдруг оказался совсем не таким. Он с удивлением отмечал, что Иво ведёт себя намного более уверенно и хладнокровно. Или это только ему кажется?
Сложно сказать, какие чувства к новичку испытывал Косик. Возможно, он просто ревновал его к клубу и товарищам, но общался с ним гораздо менее доброжелательно, постоянно пытаясь как-нибудь задеть. Отпускал шутки то по поводу его роста, то по поводу вероисповедования, почему-то решив, что он католик, то по поводу акцента. Шутки были довольно безобидные, вроде: „Ну да, конечно, в „Оке“ тебе было тесно, при твоём-то росте“. Впрочем, Иво на них никак не реагировал, только добродушно улыбался.
Они посидели ещё около часа, разговаривали о Системе. Иво слушал с интересом, иногда, как казалось Боре, невпопад улыбаясь. Когда уже собирались прощаться, Косик снова вспомнил своё старое желание переименовать новичка:
— Слушай, Иво, извини, конечно, но это же, кажется, твоё настоящее имя?
— Ну, да. Настоящее. И полное, если тебя это волнует. А Иваном я разрешаю себя называть только девушкам.
Это замечание, кажется, выбило из колеи Косика. Он покраснел и пару минут молчал. Но потом нашёл силы вернуться к вопросу.
— Ты знаешь, Иво, у нас тут почти у всех псевдонимы… Так принято.
— Ну и что?
— Поэтому я и пытаюсь поднять вопрос с твоим именем. Уж очень оно приметное, польское.
— На самом деле не польское, а хорватское. В честь деда назвали. Но если ты хочешь ещё раз предложить взять мне псевдоним „Иван“, то это — плохая мысль. Иво — тот же Иван, только в хорватской транскрипции. Если брать псевдоним, то уж такой, чтобы по нему не вычислялось имя, — Иво ещё раз обезоруживающе улыбнулся и махнул рукой. — Ну всё, пока, я дома не был со вчерашнего дня. Наверно, мама переживает уже.
Косик ещё какое-то время оставался у Бориса, обсуждая дальнейшие шаги их совместной операции.
Глава 10
Все четыре года жизни в Морильске Вера с переменным успехом боролась со вселенской скукой и бессмысленностью существования. Но сейчас всё стало по-другому. Она действительно наделась, что долгожданная беременность многое переменит, что Андрей станет к ней внимательнее, что они полетят в отпуск, а вскоре — вообще переселятся в Москву. Родители уже настолько их заждались, что мама пообещала оплатить половину цены любой квартиры, лишь бы они смогли обзавестись жильём в Москве и поскорее собрались переезжать. Но неделя проходила за неделей, а перемены не наступали. Вера понимала, что Андрей очень занят, что он делает карьеру и сам ждёт не дождётся отпуска. В глубине души чувствовала себя немного оскорблённой, но старалась не показывать этого и терпеливо ждала, пока муж закончит свои дела. А там уж он никуда не денется — натиска родителей ему не выдержать.
Пока же она коротала время за работой по разборке архивов. Постепенно разрасталась её база, появлялись новые имена, события, произведения. Кроме этого, она, начала читать опубликованные воспоминания морильлаговцев, чтобы лучше владеть темой.
Некоторые события и страсти тех лет вызывали у неё только иронию. Вскоре стало рябить в глазах от назначений и увольнений десятков директоров, ввода в строй новых предприятий и строительства новых улиц, борьбы со стихией. Но временами среди завалов этого информационного мусора удавалось сделать интересные находки. Когда приехал Андрей, она как раз фиксировала в своей базе стихотворение Давида Кугультинова, опубликованное в местной многотиражке в конце 50-х, через несколько лет после освобождения автора, когда тот ещё был никому неизвестным студентом Литературного института.
В те времена, когда в полярной вьюге
Катал я тачки с вечной мерзлотой,
Захваченным житейской суетой,
Им ордена давали за заслуги.
Мои друзья не носят их сейчас —
Передо мной кощунственна бравада:
Ну что такое их иконостас
Прошедшему тогда все круги ада
И чашу бед испившему до дна?! —
Когда вручались эти ордена.
Вера уже записала название файла и комментарий, когда в коридоре хлопнула дверь. Ей понравилось стихотворение, и теперь только волновал вопрос: опубликовано ли оно где-нибудь? Судя по дате, оно могло оказаться неизвестным. Да и вообще было совершенно непонятно, как оно здесь оказалось. Возможно, у поэта оставались в городе какие-то связи, и он воспользовался ими, чтобы опубликовать крамольные строки. Для начала стоило поискать его в Интернете, но нужно было встречать мужа.
Андрей в последние недели как-то болезненно похудел. Он никогда не был полным, но сейчас у него совсем ввалились щёки, глаза светились лихорадочным блеском. Спать он тоже стал плохо. Пару раз его поднимали посреди ночи, а уж количество звонков по телефону в любое время суток вообще не поддавались подсчёту. Возможно, это и оправдывало в глазах жены его невнимание и частое отсутствие.
Он вошёл, как всегда, хмурый. Только увидев её, слегка улыбнулся.
— Привет, что-то ты рано сегодня! — встретила его Вера.
— Да, сегодня у нас, кажется, затишье. Решил отдохнуть с семьёй. Что новенького?
— Ну что новенького может быть у одинокой беременной женщины в Морильске? — ответила Вера, стараясь, чтобы это звучало как можно печальнее. — Дом, покупки, работа. Тоска по мужу и по лету… Есть будешь?
Заняв мужа едой, Вера села напротив и стала с наблюдать за стремительным уничтожением её кулинарных изысков. Вначале ей казалось, что присутствие мужа, с аппетитом поглощающего ужин, постепенно улучшает ей настроение.
— А что у тебя на работе?
— Всё по плану… Операция развёртывается… Всё нормально.
Вера понимала, что большего Андрей сказать не сможет, спецслужбы есть спецслужбы, но решила всё же пойти в наступление.
— Андрюш, но я слышу это „нормально“ уже два месяца. За это время я успела забеременеть, постареть, найти от скуки себе новое занятие. А ты всё: „нормально“ и „нормально“, — она словила себя на мысли, что с его приходом настроение у неё не улучшается, а, скорее даже наоборот… — Мы же собирались в отпуск летом. Родители уже исстрадались совсем. Путёвку заранее тоже не можем купить из-за того, что точно не знаем, когда поедем. Ребёнку нашему нужен простор и свежий воздух. А тут кроме сернистого газа нету ничего. Даже на природу так и не выехали. А теперь зима уже начинается! И это четвёртого сентября…
Андрей, огорчённо слушал жену, наблюдая, как постепенно влажнеют у неё глаза. Он прекрасно её понимал, но что можно было сделать? Не рассказать же ей всю правду. Вот уже и финал операции не за горами. При нормальном раскладе, ещё пару-тройку недель и можно будет поехать, наконец, в отпуск. Забыть на два месяца обо всех делах, а то и попробовать осторожно пробить информацию по поводу перевода в Москву. Со Львом Самуилычем у них, вроде, нормальные доверительные отношения складываются (насколько они вообще могут быть доверительными в Организации). Ещё пуд соли не съели вместе, но вместе бок о бок раскручивали этого ПГ, чёрт бы его побрал, и на „ОВД“ вышли тоже, можно сказать, вместе. В общем, есть надежда, что после успешного завершения операции Самуилыч будет не против ходатайствовать о его переводе в Москву. Хорошие сотрудники там ведь тоже в цене! Но как сказать это Вере?
— Верочка, родная, — наконец выдавил он. — Ну потерпи ещё немножко. Работа у нас идёт нормально. Думаю, до конца месяца уже будем в отпуске. А там — сентябрь — самая красота. Фрукты дешёвые, бабье лето. Махнём, как собирались, в Грецию, на острова!
Но странное дело. Чем больше он говорил, тем больше она скисала. И в конце его монолога ревела уже взахлёб. Ни о каком ужине речи не шло, нужно было успокаивать благоверную. Андрей вышел из-за стола, подошёл к жене и обнял её. Никакие слова на ум не приходили, оставалось просто гладить её по голове и ждать. Так прошло несколько минут. Наконец к Вере вернулась способность говорить.
— Извини, Андрюшенька. Не знаю, что со мной. Не могу уже. Мне кажется, что мы уже никуда отсюда не уедем. Навсегда здесь останемся. И в Грецию никакую не попадём…
— Да что такое ты говоришь? Почему не попадём-то? Да это — просто твоя беременность. Гони от себя эти страхи и верь в лучшее. Обещаю тебе, что все силы приложу к тому, чтобы мы до конца сентября уехали в отпуск. Да и о переводе в Москву позабочусь. Если сейчас операцию закончим успешно, то на это вполне можно надеяться… Остаётся одно: чуть-чуть потерпеть.
Странно, но эти слова немного успокоили Веру. Она благодарно прижалась к мужу, и они ещё долго сидели на диване в темнеющей комнате, шёпотом обсуждая планы на будущее и вспоминая прошлое.
Глава 11
Подготовка акции шла полным ходом. Уже через четыре дня после вылазки к Модулю, то есть шестого сентября, Косик принёс кустарно собранное устройство НФК. Оно было спаяно на нескольких платах, которые для удобства были собраны в стареньком дипломате. Дополнительно имелась покрытая грязно-зелёным пластиком тарелка излучателя и аккумуляторы. Соединённые вместе жгутами проводов, скрученные изолентой, они представляли собой довольно жалкое зрелище. Но Косик уверял, что всё будет работать не хуже, чем у спецгрупп.
— Только с направленностью сигнала у такого излучателя плохо. Так что нас тоже будет немного зацеплять, — объяснял он. — Но, так как мы „чистые“, это не страшно.
Для того чтобы убедиться, что всё работает как нужно, решили проверить прибор в полевых условиях. Боря предлагал испробовать вечером во дворе, но Кос настоял, что надо уйти куда-нибудь подальше. В общем, решили, что лучше, чем окрестности Длинного озера, им не найти. Место довольно безлюдное, но при этом всегда можно найти собачников, выгуливающих своих питомцев в любую погоду.
А погода была, действительно, отвратительная. Не лучше, чем во время их прошлой вылазки, разве только чуть посуше. На этот раз в район озера приехали на старенькой белой „Тойоте“ Косика. Было безлюдно, как обычно, только вдалеке виднелись силуэты поздних прохожих.
Выгрузив оборудование и договорившись о согласованных действиях, ребята пошли к берегу. Они держали курс на неподвижную фигуру в пальто и носящегося вокруг неё питомца. Подойдя поближе, Боря с удовлетворением отметил, что в радиусе нескольких сотен метров нет никого. Силуэт в пальто вырос до седого оборванного дедка, разговаривавшего со своей такой же древней дворнягой, имевшей, видимо, кличку „Скотина“. Пёс был худой, но жизнерадостный. Кажется, он был в восторге и от прогулки, и от погоды, постоянно крутился вокруг хозяина, чуть припадая на задние лапы и махая облезшим хвостом.
Как и договаривались, Косик достал из кармана заранее приготовленную пачку сигарет, вытащил из неё одну и неспешно направился к незнакомцу. Заговорщики предполагали, что этот жест не вызовет подозрений. Борис тоже потихоньку побрёл вслед за товарищем. Ему нужно было оказаться, по возможности, не дальше десяти метров от обоих, чтобы действие устройства было достаточно сильным.
Его немного смущало наличие собаки. Правда, Кос говорил, что под воздействием инфразвука псы начинают нервничать, но одновременно абсолютно теряют агрессивность и поджимают хвост. Ещё немного было не по себе оттого, что они с товарищем проводят опыт на людях. Но он убеждал себя, что эти люди и так являются подопытными Диортама, да и для здоровья это не вредно.
Всё шло по плану. Когда Косик приблизился, старик достал зажигалку, при этом отчаянно ругаясь, судя по всему, уже на подошедшего парня. Во всяком случае, среди слов, что долетали до Бориса, были: „на машинах разижжають, а спичик не носють“. Пёс перестал беспорядочно бегать, для порядка обнюхал штаны парня, и затем остановился в нескольких метрах от хозяина, с интересом наблюдая за процедурой. Кос нарочно прикуривал медленно (что было не сложно на таком ветре), давая партнёру подойти поближе.
Непринуждённо идти с тяжёлой сумкой и дипломатом было непросто. Сбоку к сумке была скотчем примотана небольшая видеокамера — заговорщики решили сразу отснять материал для видеоролика. Она была уже запущена, так что приходилось двигаться так, чтобы объектив был сориентирован на Косика.
Сообразив, что подошёл достаточно близко, Боря щёлкнул тумблером, привёрнутым к крышке дипломата. Какие-то мгновения ничего не происходило, затем послышался знакомый чавкающий звук, пробирающий до костей. С каждой секундой он становился сильнее и сильнее, и вскоре стал настолько мощным, что у Бориса самого закружилась голова, стало казаться, что пространство вокруг слегка колышется в такт звукам. Прочие звуки словно стали тише, казалось, что немного закладывает уши. В общем, обычные ощущения.
„Да-а… Направленность излучения, и правда, не очень… — подумал Борис, старясь не качаться от возрастающего головокружения. — Но, вроде, аппарат работает“.
Устройство, кажется, действительно работало: дедок замер с горящей зажигалкой в руке, пёс тихонько скулил и пятился назад. Косик приказал потушить зажигалку, затем произнёс кодирующую формулу и сказал, чтобы дед представился. Тот оказался Николаем Филимоновичем Овсянниковым, шестидесяти двух лет от роду, бывшим обжигальщиком, ветераном труда. Хотя действие аппарата было, по сути, проверено, Косик задал ещё несколько вопросов, чтобы убедиться в эффективности его работы.
Напоследок, узнав, что дедок приходит сюда не чаще раза в неделю, а в остальные дни выгуливает собаку у себя во дворе, Косик попробовал дополнительно запрограммировать его на то, чтобы он выводил собаку к озеру каждый день в восемь вечера. Боря понял идею товарища: стойкость кода было не сложно проверить, да и польза от этого будет всем.
— Только давай, если что, потом подкорректируем ему код, пусть выгуливает по погоде. — сказал он, когда они уже возвращались к машине. — А то ещё замёрзнет зимой-то.
Кос был не против, но сказал, что в любом случае не уверен, что такой сложный код удастся без навыка закрепить на долгое время.
Глава 12
Борис ещё в детстве заметил, что события в его жизни происходят не разобщённо, а словно в какой-то заранее задуманной последовательности. Взять хотя бы какие-нибудь слова, которые, ни разу не встретившись ему за десять-двадцать лет сознательной жизни, затем в какой-то момент начинают просто преследовать с настойчивостью телефонного хулигана. Почему слово „презумпция“, не попадавшееся ни разу до пятнадцати лет, несмотря на его любовь к чтению, однажды вошло в его жизнь и начало регулярно стучаться по два-три раза в день, пока он окончательно к нему не привык и перестал обращать внимание?
И если странная цепь совпадений, приведшая к тому, что он бросил Московский Горный и приехал в Морильск, теперь не казалась ему такой уж случайной, то как объяснить, что узнав о пополнении их клуба в лице Иво, он через несколько часов встретился с новичком на работе? Оказалось, „товарища по несчастью“ срочно перевели к ним взамен двух машинистов, внезапно не вернувшихся с рыбалки. Ушли они на двух моторках в составе группы из четырёх человек, к началу смены должны были вернуться. И хотя, как сообщили начальнику в инспекции по маломерным судам, обстановка на водоёмах была сравнительно спокойной, рыбаки так и не появились. Что с ними стряслось — было неизвестно. А так как они не вернулись они ни на следующий день, ни на третий, то Боря поневоле стал общаться с Иво, отсаживаясь на перерывах чуть подальше от коллег.
Он, как мог, описывал Диортам и его Систему, историю разработки триколитрона, и вообще всё, что знал. Иво оказался хорошим собеседником, слушал Бориса с большим интересом, задавал много вопросов.
Может показаться странным, но Боря рассказал Иво про готовящуюся операцию и попросил помочь ему с созданием ролика. Нужно сказать, что сам он не мог похвастаться такими успехами в выполнении своей части задания, какие демонстрировал каждый день Косик. Сценарий сообщения получался громоздким и заумным.
— И кто это будет слушать? — спросил его Кос, посматривая первый вариант. — А про то, какими методами они работают, вообще ничего не понятно. Если бы я сам не знал, ни фига бы не понял.
Борис и сам догадывался, что это никуда не годится.
— Надо дорабатывать, — только и нашел, что ответить он.
— Да, давай, дорабатывай. Я вчера уже начал препарат давать брату. Через неделю можно начинать. Сообщение нам нужно любой ценой.
Борис тяжело вздохнул. Несмотря на все старания, получалось плохо. Он чувствовал неловкость из-за того, что свою сравнительно простую часть работы он затягивает, в то время как Кос успешно справляется с делами гораздо более сложными. И удивительное дело: чем больше он старался, тем хуже выходило. Фразы становились всё корявее, а общий смысл текста всё дальше и дальше уходил от первоначальной задумки.
Стоит ли удивляться, что Иво был привлечён к разработке операции в качестве помощника по созданию ролика? Вскоре наш герой убедился, что правильно сделал, попросив своего нового товарища о помощи. Иво умел хорошо формулировать фразы, играючи устраняя их громоздкость и сложность. „Просто поразительно, как человек, разговаривающий с акцентом, может написать что-то лучше меня?“ — удивлялся Борис.
Уже через пару дней у них появился сценарий, который можно было монтировать на видео. В нём довольно убедительно рассказывалось и о Диортаме, и о триколитроне, и о Системе вообще. Приводились примеры, которые должны были доказывать, что это — не какая-нибудь шутка или бред сумасшедшего, а самая настоящая реальность. Информация освежалась съёмками здания Диортама, объекта?11 и „смены караула“ на нём, демонстрацией действия устройства НФК.
Но вышло всё не так как планировали заговорщики.
Глава 13
Утром шестого сентября Олег с оперативной группой снова приехал на „Хараелахский“. Он, чего греха таить, не питал особых надежд на успех этого мероприятия. В отличие от Андрея, который присутствовал на допросах только эпизодически, он хорошо знал, насколько может быть эффективен допрос двух начальников участка и трёх сменных мастеров, которых не охватили в прошлый раз. Пока вышли на „Альфу“, пришлось допросить, в общей сложности, более двухсот человек, так что вероятность успеха была минимальной.
Но, как бы там ни было, работу надо было выполнять, поэтому стали действовать по обычной схеме. Нужных людей вызывали через диспетчера, у него же узнавали, как кто работает. Если люди были в шахте, диспетчер по телефону просил их после смены подойти в кабинет на шестом этаже. Но с руководителями было вообще просто: они, как правило, всегда были наверху, поэтому диспетчер просто вызывал их по громкой связи. Диспетчера даже не требовалось дополнительно кодировать: предвидя длительную работу на руднике, спецгруппе сделали легенду, будто они являются бригадой ревизоров из Москвы.
Состав спецгруппы был опытным. За исключением старшего, Богдана, все были не новичками в Организации и не один день отработали на руднике вместе с Олегом. Как и ожидалось, всю работу провели быстро, где-то за полтора часа. Результаты были нулевые. Конечно, Олег догадывался, что начальство может придумать ещё массу мероприятий для доказательства того, что „Альфа“ и является пресловутым ПГ. Но надеялся, что решать эти вопросы придётся уже не ему. А если и ему, то без выезда на рудник, который уже начал сниться ему в кошмарах.
Если бы не одна загвоздка, то эту часть работы по подтверждению ПГ можно было бы считать законченной. Начальник электровозного участка, Константин Калкин, который тоже был в списке допрашиваемых, как раз в тот день выходил в ночную смену. И уехал, по словам Коли, молодого полноватого диспетчера, буквально за несколько минут до их приезда. Можно было, конечно, нагрянуть к нему на квартиру. Но, узнав от того же Коли, что у объекта жена-домохозяйка и трое детей, Олег, всё же, предпочёл подождать до следующего дня.
Сообщили Андрею. Тот, конечно, тоже не был в восторге, но согласился, что проще приехать ещё раз, чем соваться в переполненную квартиру и обрабатывать сразу пятерых — с детьми вообще всегда масса проблем.
Наверно, в это дело снова вмешались высшие силы, но на следующий день всё вышло не так, как задумывалось. Рано утром выяснилось, что по данным скрытого наблюдения подозреваемые перешли к активным действиям и, судя по всему, всем предстоит нелёгкий день. Занятый операцией, Олег только к обеду вспомнил о планировавшемся допросе Калкина. Но события разворачивались так быстро, что сам он не смог поехать и, по договорённости с Андреем, оправил провести единственный допрос только спецгруппу. Благо, ребята были опытные, и справиться должны были без проблем.
Момент истины настал в половине пятого вечера седьмого сентября. Группа руководителей филиала и приезжих специалистов сидела в это время в конференц-зале и наблюдала на мониторах за тремя подозреваемыми, которые доставляли в гараж одного из них ящики с продуктами и оборудование неизвестного назначения. Незадолго до этого они завезли туда же две коробки взрывчатки, поэтому к ним было приковано всё внимание руководства.
Первоначальный запрет на курение в конференц-зале уже несколько дней как не соблюдался, поэтому дым стоял столбом в буквальном смысле. Почти полсотни скрытых камер фиксировали каждое движение заговорщиков, оператору требовалось только вовремя переключать изображение на шести больших мониторах. Две опергруппы находились неподалёку от гаража в нулевой готовности. Они ждали сигнала, чтобы применить спецсредства или начать операцию силового захвата.
Уже несколько минут длился спор первого зама со Львом Самуиловичем о том, как быстро нужно приступать к активной фазе операции. Первый считал, что всё и так понятно:
— Готовится теракт против одного из объектов Диортама, а то, что пока неизвестна конкретная цель нападающих — не повод жевать сопли. С помощью спецсредств не проблема выяснить все их планы. Главное, чтобы поздно не было!
— Есть утверждённый план, который пока, тьфу-тьфу, разворачивается довольно успешно. И я не вижу необходимости его зачем-то менять, — парировал Лев Самуилович. — Раз складируют в гараже, значит, в ближайшие часы использовать не планируют. Разве что для взрывания гаража. Внедрённый наш агент… Как его, Паш?
— Роман Ковалевич, Лев Самуилович, — с явным удовольствием произнёс Иванов.
— Да, Ковалевич сообщает обо всех их планах, постепенно подбираясь к „Гамме“ с „Дельтой“. Уверен, что он скоро нам расскажет и о предназначении этой взрывчатки, и о том, откуда она взялась. Так что можете отзывать одну группу, а второй отменять нулевую готовность.
Резкий звонок аппарата спецсвязи прервал эту перебранку. Трубку на правах хозяина помещения поднял Андрей:
— Слушаю.
— Андрей Дмитриевич! Это Богдан, — голос старшего спецгруппы, отправленной на рудник, срывался от волнения.
У Андрея щемануло сердце: „Случилось что-то? Завалили кого-нибудь из наших?“
— Допрашиваемый назвал нашего ПГ, — продолжал Богдан. — Он вывозил его! И фонарь сдавал! И рабочие дни в табеле зачем-то поменял, словно тот не был в шахте во время аварии.
— Да ты что, — только и успел вставить Андрей, для которого уже перестали существовать и гаражи, и взрывчатка, и даже спорящий Лев Самуилович. — Зачем же он нашего „Альфу“ покрывал? Выяснили это?
— Какой на фиг „Альфа“? „Альфа“ — ни при чём.
— Кто тогда?! — заорал Андрей так, что в конференц-зале сразу все затихли.
— Щас, щас… — засуетился Богдан, видимо ища записанные данные. — Некий Быков… Быков, Борис Алексеевич… тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения, уроженец города Серпухов Московской области, работает машинистом электровоза на участке допрашиваемого.
— По машинам, быстро! Нашли ПГ, едем на рудник, — бросил Андрей в зал. — Допрашиваемого не трогать, сейчас приедем, допросим лично, — добавил уже в трубку.
— Нельзя его не трогать, — голос Богдана снова стал подрагивать. — Плохо ему что-то. Ребята откачивают. Видно, с сердцем проблемы.
— Мать вашу! — заорал ещё громче Андрей. — Какие ребята, на *ер?! Скорую срочно! Умрёт объект, яйца лично поотрываю!.. Отставить скорую! Сначала бегом в медпункт за фельдшером!
Через сорок секунд от унылого кирпичного здания с визгом колёс рванули два близнеца-„Паджеро“ цвета оксида титана, ещё через три минуты выехали из города и взяли курс на „Хараелахский“.
Глава 14
Ночью с седьмого на восьмое сентября Борис пришёл с работы в третью смену как обычно поздно, во втором часу ночи. Перекусил на скорую руку, почитал книгу на компьютере и вскоре лёг спать.
Но долго отдыхать ему не дали. Приблизительно через полчаса разбудил телефонный звонок. Сонное состояние и раздражение мгновенно пропали, когда Косик взволнованным голосом прокричал:
— Собирайся и бегом ко мне! Прямо сейчас.
— Подожди, что происходит? — успел сказать Боря.
Но на противоположном конце провода его фразу услышали только короткие гудки.
Первой мыслью было плюнуть и завалиться дальше спать. Но фраза была произнесена таким голосом, что эта мысль так и не взяла верху: сердце уже выдавало положенные в таких ситуациях 120 ударов в минуту, адреналин выделялся.
Боря на секунду задумался: подразумевало ли требование Косика сделать всё это как можно быстрее, или можно хотя бы попить кофейку, дабы окончательно проснуться? Пришёл к выводу, что Косик, конечно, возбуждён, но это не значит, что нельзя собраться не спеша. Надел штаны, пошёл на кухню, поставил на плиту турку с кофе. Затем зашёл в ванную, умылся холодной водой, пытаясь прийти в себя. Вернулся на кухню, сел в ожидании турки, задумался. Можно было перезвонить Косу, узнать, чего он всполошился? А то: „всё бросай, приезжай!“. И это в… начале пятого утра. Но что-то подсказало ему: звони, не звони, а ехать придётся. Погружённый в эти мысли, он чуть не пропустил момент закипания кофе. Подскочил, снял турку с конфорки, перелил смолистую жидкость в чашку, снова задумался.
„Что же могло произойти? — размышлял он. — У него был такой голос, словно спецгруппа Диортама взламывала его дверь“. В общем, пришёл к выводу, что это, скорее всего, связано с их акцией. Но сколько он не размышлял, больше ничего конструктивного в голову не приходило. Уже допивая кофе решил, что всё равно не догадается о причинах ночного звонка, лучше уж поскорее отправляться к Косику и там на месте всё узнать.
Одевшись, он почему-то решил присесть на минутку. „Что это со мной? Кос так напугал? Вроде, поводов думать, что вернусь сюда не скоро, нет…“. После этого поступил немного странно: хорошо полил фикус, прикинул, какие документы могут понадобиться. На всякий случай взял почти все, включая те, что на квартиру и договор банковского вклада, который держал на чёрный день. Потом немного прибрал в квартире, закрыл воду, вынес мусор, задумчиво посмотрел на холодильник. В итоге, решил не выключать: там оставались продукты. Затем закрыл форточки, оделся и вышел на улицу.
Было ещё совсем темно, только начало светать. Захрустев ботинками по луже, с удивлением понял, что уже неплохо подморозило. Так рано он давно уже никуда не ходил. В воздухе стояла какая-то пронзительная тишина, звук шагов распарывал её словно нож живую плоть. Боря шагал по морильским дворам, с удивлением наблюдая метаморфозы окружающих предметов. Вот столбик в землю вкопан, чуть не споткнулся об него. Разве он был тут раньше? Наверно был, не вырос же за ночь. Может, когда-то здесь стояла скамейка или какие-нибудь детские качели? Уже и не понять… За годы, пока он здесь живёт, здесь точно ничего не поменялось… А вон какой-то стальной гараж. Гараж, не гараж, а так, какой-то небольшой контейнер. В сумерках выглядит совершенно инородным телом. А днём даже и не замечал его. Странно, к нему даже, вроде, кабель подведён…
Вдруг из-за контейнера к нему метнулась какая-то тень. Боря инстинктивно отскочил в сторону, здорово испугавшись. Но через мгновение облегчённо вздохнул:
