Затем она по-быстрому сделала уборку. Позвонил Андрей, сказал, что у него всё отлично, но будет он не раньше вечера. Поэтому Вера занялась своей работой. Она, как и раньше, подрабатывала внештатным корреспондентом, пытаясь почувствовать себя полезной в этом мире. Накануне Лена прислала ей на редактирование заметку о музыкальной школе. После того, как она её закончила и отправила корректуру по электронной почте, можно было заняться делом менее срочным, но не менее важным.
Это началось две недели назад на одной вечеринке, с разговора с главным редактором газеты. Пётр Павлович рассказал ей о своей задумке: газета не раз пыталась „поднять пласт гулаговской культуры“, но получалось как-то вяло, поэтому приходилось каждый раз отступаться.
— Да я бы сам этой темой занялся, — говорил он ей на ухо, так как было довольно шумно, дыша коньяком и оливками. — Но вот, честно, нет времени. А работу там нужно провести немалую, в том числе, и в пыльных архивах, и в залах Ленинки, — главный любил выражаться напыщенно. — Только представьте, Верочка, какие люди здесь творили! Гумилёв, тот, что Лев Николаевич, Давид Кугультинов — Пушкин калмыцкого народа, Гарри, Снегов. А артисты какие? Жаров, Смоктуновский! Сотни известнейших писателей, поэтов, артистов, режиссёров, художников мотали сроки в наших краях. Цвет русской культуры средины прошлого века! Многие творили, ставили спектакли, писали стихи! Но об этом их периоде творчества практически ничего неизвестно. Многие произведения утеряны! Поднять этот пласт и донести до людей — вот наша задача. Поэтому, я убедительно прошу вас…
Пётр Павлович интимно взял её чуть выше локтя. Вере было не очень приятно, но она поборола желание одёрнуть руку.
— Попробуйте заняться этим направлением. Допуски во все архивы вам сделаем. В Ленинку или Национальную библиотеку командировок не обещаю, тем более что вы у нас внештатный сотрудник. Тут уж вам придётся самой. Но любую посильную помощь постараюсь обеспечить. И оплату материала — по максимальным тарифам. При необходимости помогу встретиться с экспертами. Вы — москвичка. Думаю, без проблем как-нибудь в отпуске выберетесь. Есть у меня знакомые в Москве, серьёзно этим направлением интересующиеся, они могут помочь. Опять же, кандидатскую сможете впоследствии защитить. Какое у вас образование?…
Сначала Вера не придала этому разговору большого значения, но он не выходил из головы. Возможно, ей просто хотелось просто чувствовать свою необходимость. Как бы то ни было, через несколько дней она позвонила Петру Павловичу и попросила сделать допуск в городской архив.
В архиве выяснилось, что часть документов оцифрована. Поэтому через час она оказалась обладательницей первого диска с материалами, хотя кое-что получить не удалось из-за того, что не со всех документов был снят гриф секретности.
Первая попытка „поднять исторический пласт“ оказалась не очень удачной. Выполнение рутинной работы, похоже, не было её сильной стороной. На диске оказалось несколько тысяч графических файлов, распределённых по папкам с длинными шифрованными названиями, соответствовавшими, скорее всего, какой-то системе кодирования. Из названий файлов абсолютно нельзя было понять, откуда они взяты и какую информацию содержат. Качество сканирования да и, наверно, состояние самих исходных документов оставляло желать лучшего. Только по корневым папкам можно было сделать кое-какую классификацию: в четырёх из них лежали оттиски местной многотиражки; в других — производственные документы, письма, приказы, документы местного поселкового совета и т. п.
С первого захода Вера смогла только определить, что наиболее ценными являются папки с многотиражкой — там могли быть нужные публикации. Производственные папки были оценены как бесперспективные, но их всё равно следовало просмотреть. Могла быть ценная информация и в папках поселкового совета, например, какие-то документы по театру. Но в любом случае работы было не на одну неделю: для начала требовалось хотя бы отобрать все документы, где упоминаются культурные события. Вера прикинула, как будет сортировать информацию, и на этом работа на несколько дней приостановилась, в основном из-за последующих событий в её семейной жизни.
В этот день она решила вернуться к разбору материалов. Работа снова продвигалась медленно. Некоторые листы читались совсем плохо. Из двенадцати фамилий, которые она для себя наметила как наиболее интересные, встретилась только одна, да и та — в списке „в спектакле участвуют“. Тем не менее, Вера аккуратно заносила в специально заведённый журнал все мало-мальски значимые события и опубликованные произведения, включая даже глупые стихи к праздникам. Через час, когда она подвела итог, оказалось, что обработано только четыре номера. Это не вызвало у неё дополнительного энтузиазма, и она решила продолжить работу позже.
Подумала, что нужно позвонить Андрею, уточнить, когда всё же он придёт домой. Но потом передумала, решила, что не стоит беспокоить мужа во время важной работы. В другой день она занялась бы домашними делами, приготовила ужин. Но после вчерашнего застолья в доме был наведён идеальный порядок и оставался полный холодильник еды.
Вздохнув, Вера подошла к окну и задумалась. Выходить на улицу не хотелось — за окном было видно сизоватую дымку сернистого газа. „Мне сейчас это совсем не нужно“, — подумала она и окончательно решила оставаться дома.
Стоя у окна, она постепенно снова возвращалась к мыслям, которые тревожили её в последние месяцы. Всё меньше и меньше ей хотелось жить в Морильске. Теперь — тем более. Новая работа постепенно затягивала, но она лишь в малой степени поддерживала её интерес к жизни здесь. Вера считала, что прекрасно может заниматься журналистикой и в более благоприятном для жизни городе. Она не понимала приверженности Андрея к работе и считала её какой-то карьерной блажью мужа. Андрей не мог объяснить супруге, что менять место службы по своей воле в их организации не принято — строптивого сотрудника, скорее всего, просто переведут в „серые“ и закодируют на любовь к „северным красотам“.
Вера не знала, что её страхи и стремление к перемене мест вызваны банальной химической причиной — низким уровнем содержания в крови триколитронового препарата. Диортам лояльно относился к тому, что некоторые члены семей „чистых“ сотрудников по причине совместного питания оказывались периодически тоже, по сути, „чистыми“. Но это, конечно, не означало, что благодушная политика Организации не сменится жёсткими мерами, если члены семьи начнут отрицательно влиять на сотрудника.
Второй в списке её недовольств была рутинность жизни, дополнительно накладывавшаяся на убогость морильского существования. Вера привыкла к динамике большого города, и местное болото ей совсем не нравилось. Люди, события и интриги казались ничтожными и утомительно скучными. Она считала, что оживить их жизнь могли бы какие-нибудь совместные поездки. Например, в отпуск за границу. Но в последнее время получалось так, что выезжать из Морильска они могли не чаще раза в год. Вера старалась с уважением относиться к работе мужа, но ей совсем не нравилось торчать здесь по десять месяцев. Вот и сейчас: был разгар августа, а они никак не могли выбраться на отдых.
В глубине души Вера надеялась, что её беременность поменяет отношение Андрея к семейной жизни и к проведению досуга. Теперь у неё был веский аргумент для всех её стремлений: всё, что она хотела, теперь нужно было их ребёнку. Она считала, что надо провести этот отпуск в Италии или Греции, отвлечься от повседневности и зарядиться энергией перед сложным периодом в жизни. Да и вообще следовало серьёзно подумать о переезде в Москву. Ведь только там они смогут дать ребёнку нормальный уровень жизни и образование.
Такие мысли одолевали Веру перед приходом мужа. Но, увидев, насколько он измотан, она сразу решила, что наиболее разумным будет отложить разговоры на потом.
Глава 6
Через несколько дней морильский филиал Диортама забурлил — операция „ОВД“ началась. Для штаба выделили конференц-зал, к которому подвели все необходимые коммуникации. За два дня Андрей и Геннадий Иванович разработали подробный план операции, который с небольшими корректировками одобрили в Москве.
Поначалу всё разворачивалось довольно удачно. За обоими подозреваемыми установили скрытое наблюдение. Хлопоты доставлял только временно „чистый“ главарь банды, которому удавалось несколько раз исчезать из поля зрения наблюдателей. Согласно плану, липового Аркадия Денисовича, который фигурировал в отчётах как „Подозреваемый „Бета“, на этой фазе операции решили не подвергать обработке. Убедившись в высочайшем уровне организации преступного сообщества, опасались, что такое резкое вмешательство может быть каким-либо образом вычислено. Поэтому пока только собирали информацию, выявляли контакты, наблюдали.
В течение недели выявили ещё трёх сообщников. Слежку установили и за ними, но по-прежнему никого не трогали.
Лев Самуилович действительно не подвёл. Вскоре в Морильск прибыли две оперативных бригады. Не из Москвы, но по оценкам коллег Андрея, достаточно опытные ребята из глубинки. Группы, каждая из четырёх человек, разместились в местной гостинице. Вначале планировалось, что они будут просто периодически подменять дежурные бригады, изучая, по ходу, оперативную обстановку. Но потом поступили немного иначе: так как те плохо ориентировались в ситуации и городе, старших поставили во главе морильских групп, а командированными группами руководили опытные местные оперативники.
Работы пока было не очень много. Слежку, с учётом подкрепления, можно было вести за гораздо большим числом людей. Отдельные бригады проверяли новые контакты всех пятерых обнаруженных к тому времени участников преступной группировки. Но и это было не очень сложно, так как большинство из них общалось с ограниченным числом людей. Задача оперативников была простой: убедиться, что контакты их объектов не являются „чистыми“ и не связаны с „ОВД“. Руководить этим поручили Геннадию Ивановичу. Работой по скрытому наблюдению руководил начальник отдела „Н“, привлекая по мере необходимости отделы „И“, „А“, „Б“ и „С“. Отдел „Т“ проводил свои обычные научные исследования: создавал методики оперативных действий в экстремальных ситуациях, подобных этой, а также изучал методы работы преступного сообщества.
Эксперт по разработкам методик контроля массового сознания, Иванов, прилетел на следующий день после спецгрупп и работал в отделе „Т“ как обычный специалист. Ожидалось, что вот-вот будет и сам Лев Самуилович.
Второй зам постоянно помнил, что эта операция — его звёздный час. Конечно, не всё ему нравилось в организации работы: многие оперативные решения принимали начальники отделов, а он только фиксировал их в отчётах и доводил информацию до прочих членов команды. Отдел „Д“, как и раньше, вообще никому не отчитывался, и Андрей даже смутно представлял, чем он в данный момент занимается. Немного смущало и то, что формально под его руководством оказались такие зубры как Геннадий Иванович или тот же Иванов.
Впрочем, всё шло отлично. Андрей контролировал процесс развития операции, и при необходимости вносил коррективы. После первых удачных шагов ситуация планомерно начала развиваться по „вязкому“ сценарию. Вместо того чтобы обработать всех подозреваемых по полной программе и быстро вычислить всю банду, диортамовцы собирали информацию вот уже вторую неделю, никого не трогая. Скрытое наблюдение тоже было по-своему опасно — его могли заметить. Поэтому главной задачей было правильно определить достаточную степень негласного вмешательства в банду и момент разворачивания активной фазы операции. Но руководство считало, что никуда подозреваемые не денутся, а кардинальные меры способны встревожить сообщников и спровоцировать ответную реакцию.
Оперативная обстановка к концу августа складывалась следующая: кроме пятерых уже обнаруженных членов банды было зафиксировано и проверено около сотни их контактов. Все они оказались нормальными, „серыми“. По некоторым из контактов были проведены дополнительные проверки — на случай, если бы через них удалось выйти на других членов банды.
Основным поставщиком информации являлся единственный закодированный член банды, он же, „Альфа“. Его регулярно раз в три дня допрашивали на собственной квартире, уточняя моменты, которые при скрытом наблюдении вызывали вопросы. У „Альфы“ была масса знакомых, к сожалению, тоже „серых“. Он постоянно, пока не был на работе, перемещался, постоянно с кем-то общался, так что задал всем немало работы.
Подозреваемый „Бета“ почти ни с кем не общался, вёл себя подозрительно, но аналитики филиала считали, что ни о чём догадываться он не может.
Андрею очень хотелось поскорее добраться до „Беты“. Он был уверен, что допросив его, можно было бы вычислить всех членов банды. Но согласно плану его же операции приходилось выжидать. Кто-кто, а он знал причины этой задержки. Они заключались не только в необходимости скрытого выявления связей группы, но и в изучении её функционирования в естественной обстановке. Вставляя в ежедневные отчёты скупые абзацы от отдела „Т“, он хорошо видел важность этой исследовательской работы — Диортам учился бороться с организованным сопротивлением.
Глава 7
В последние дни лета ребята начали интенсивно готовиться к акции. Косик, как и обещал, договорился с Олесей. Боря не присутствовал при их разговорах, но, к его удивлению, девушка согласилась помочь, даже зная, насколько это рискованно. Конечно, акцию спланировали так, чтобы её участников не вычислили. Но все прекрасно понимали, что надежда эта довольно зыбка.
Вечерами после работы Борис готовил сценарий видеоролика. Предполагалось, что смысловую основу в нём будет составлять устное сообщение, зачитанное на фоне имеющихся слайдов диортамовских объектов и спецгрупп отдела „Н“. Кроме того, для убедительности решили снять процесс кодирования — в расчете на то, что, после очистки организма от триколитрона, характерные звуки, издаваемые кодером, вспомнят многие. В качестве „бонуса“ Кос настойчиво рекомендовал включить сведения по истории создания препарата, Диортама и Системы.
— Но при этом сообщение должно быть коротким и легко восприниматься разными людьми разных социальных слоёв, — неизменно добавлял он.
Боря понимал, что такие условия совершенно противоречивы, но старался изо всех сил.
Второго сентября, как и обещал, Кос провёл „экскурсию“ на модуль системы безопасности объекта?11. Боре, конечно, было интересно посмотреть на это, как сказал его товарищ, „чудо враждебной техники“. Нужно было обязательно убедиться в том, что его партнёр по операции действительно может обращаться с этим хитрым устройством, хотя он и опасался, что ошибка может стоить им жизни. Тем более что после того случая на Модуле могли установить какие-то новые устройства, о которых Косик не знал. Но тот успокоил друга, сказав, что знает обо всех работах, выполнявшихся на Модуле:
— До завершения следствия постановили ничего не менять, а оно ещё не закончено, так что тут проблем быть не должно.
Наконец наступил день вылазки. Косик пришёл на полчаса позже оговоренных десяти вечера, взволнованный и озабоченный, на вопросы Бориса отвечать не стал. Погода стояла омерзительная, дул порывистый ветер, иногда накрапывал мелкий как пыль дождь, температура была немногим выше нуля. Прохожих на улицах было не много, да и сколько их должно быть в воскресенье вечером?
От мыслей о том, что они по доброй воле собираются прогуляться по преисподней, у Бориса по спине пробегал ещё больший озноб, чем от ветра. Он пытался себя успокаивать тем, что трусам не место в их деле и что если предположения друга не верны, в любом случае — им конец.
Ребята прошли по притихшим дворам, прячась под капюшонами курток от неуютного ветра. Машину свою Косик не взял, чтобы во дворе не привлекать внимание охраны, периодически проверяющей ситуацию на мониторах. С этой же целью не стали пользоваться такси. Зато взяли экипировку: Кос нёс пакет с торчащими из него бутафорскими горлышками бутылок, его товарищ тоже нёс в руках двухлитровую бутылку пива. На дне пакета и под одеждой у них были спрятаны различные инструменты и приборы, о назначении большинства из которых Борис только догадывался.
В этом дворе наш герой бывал не раз. Проходя мимо, он никогда не задерживался взглядом на этом умеренно запущенном шестиэтажном доме сталинской постройки: ни на первом подъезде, под которым располагался Объект-11, ни на третьем, где находился Модуль. Проинструктированный Косиком, он шёл спокойно и уверенно, стараясь не вертеть головой по сторонам. Войдя в подъезд, они ненадолго задержались возле ржавых железных дверей с решеткой, за которыми скрывалась подстанция. Кос достал какой-то прибор и два баллончика. После чего предложил Боре „постоять на стрёме“.
Сигнал тревоги у них был оговорен заранее: шипение открываемой бутылки и звуки а-ля „алкаш, проливший пиво себе на штаны“. Но никто в подъезде так и не появился. Было тихо, сыро и темно, пахло жильём и кошками. Из угла, в котором были двери, не слышалось ровным счётом ничего. Но минуты через три раздался голос Косика:
— Ну всё, давай, иди сюда!
Боря молча отправился в темноту. Помня инструкции, он старался сохранять предельную тишину. За дверями оказалось тоже довольно темно, но гораздо суше и довольно чисто. Всё было в точности так, как описывал Кос: стоящие буквой „Г“ железные шкафы с рубильниками, отдельный вход в соседнюю комнату, в которой стоял мирно гудевший трансформатор, там же — неприметная дверь в комнату Модуля. Отверстие, в которое в прошлый раз залез Косик, было просто аккуратно заложено кирпичами, а цементным раствором заляпано только сверху. Боря знал об этом от товарища: без санкции из Москвы наглухо заделывать отверстие запретили, только установили дополнительную сигнализацию, не связанную даже с Модулем. Кос сказал, что это не проблема. Впрочем, они в этом убедятся ближайшие несколько минут. После манипуляций со своими приборами он быстро отбил штукатурку, вытащил несколько кирпичей из кладки и знаками показал, что можно спокойно разбирать дальше. Когда через две минуты разобрали отверстие, Боря понял, что сам ни за что туда не пролезет. Но это и не предполагалось — в комнату должен был войти один спринтер.
Ещё раз приложив палец к губам и показав знаками, что нужно внимательно за всем наблюдать, Косик полез в дыру. Несколько минут было тихо. После чего в комнате Модуля зажёгся слабый свет, и в отверстие стало видно фигуру, стоящую возле какого-то шкафа. Шкаф был даже не шкаф, а так — большая тумбочка, казавшаяся светло-серой в неясном освещении. После того как Кос открыл её, внутри ярко загорелось белым.
Боря был несколько разочарован видом суперсекретного Модуля, который почему-то напоминал небольшой банкомат — того и гляди, затрещит устройство, отсчитывающее купюры. Пытаясь разглядеть, что делается в комнате, Борис вдруг понял, что и сам точно не знает, что должно произойти, чтобы убедить его в реальности их плана. Увлекшись процессом, он забыл, что в любой момент здесь может появиться спецназ Диортама.
Тем временем его товарищ вытащил из ящика какую-то панель. Когда он начал нажимать на клавиши, Борис догадался, что там — обыкновенная клавиатура, а свет, скорее всего, — от небольшого монитора. Руки Косика, быстро бегающие по клавишам, казались восковыми из-за хирургических перчаток на руках. Устав стоя на четвереньках наблюдать за манипуляциями товарища, Борис стал осматриваться в помещении, в котором находился. Комната была довольно большой, тёмной. В противоположном её конце мирно гудели две глыбы трансформаторов, обрамлённых какими-то трубками, оконные проёмы заложены кирпичом.
Вдруг всё внутри сжалось: в соседней комнате послышался какой-то короткий шаркающий звук. Борис в ужасе замер, не зная, что и предпринять. Он лихорадочно пытался вспомнить, что у них было договорено на этот случай, но как-то ничего не вспоминалось. Подобно оговорив все действия, про этот момент Кос сказал просто: „Смотри, наблюдай“. Давать какой-либо сигнал бесполезно, так как выход из помещения был всё равно один — не убежать. Оставалось только ждать.
Борис стоял в тёмной комнате, затаив дыхание, прислушиваясь к звукам в первой комнате. Он пытался выделить из тихих шорохов Косика и гула трансформатора другие посторонние звуки, которые могли издавать крадущиеся люди. Тянулись секунды — длинные как переваренные спагетти. Лоб стражника покрылся испариной, а ноги предательски подкашивались. Но ожидание его оказалось ненапрасным: из соседней комнаты вновь послышался тот же звук.
Глава 8
С приближением сентября действия банды резко активизировались. Подозреваемые „Гамма“ и „Дельта“ явно замышляли какую-то акцию: готовили оборудование и регулярно обсуждали не совсем понятные для наблюдавших вопросы. Отдельные фрагменты их разговоров, которые удалось зафиксировать, не позволяли сделать окончательные выводы о цели приготовлений, а „Альфа“ не мог помочь, так как занятые товарищи с ним вообще не общались. Поэтому нельзя было точно сказать, что было причиной их действий: последствия обнаружения слежки или что-то запланированное ранее. Полный состав банды и её цели по-прежнему были неизвестны.
В связи с активизацией группы решено было форсировать операцию и разнообразить методы работы. Тут оказалось, что не все из командированных спецов даром едят свой хлеб. Иванов, который первые дни никак не вмешивался в ведение операции, изучал ситуацию и проводил исследования вместе с бывшим своим отделом, выдвинул смелый план по раскрытию бандитской сети. Идея его была блестящей, но справедливости ради нужно признать, что заслуга в этом — больше всего отдела „Т“, а не его личная. Для ускорения сбора информации по банде Иванов предложил внедрить в неё своего человека. Несмотря на крайнюю её конспирированность и высокую бдительность руководства, в отделе „Т“ были уверены, что удастся перехитрить опытного „Бету“.
Отдел предложил человека, который смог бы справиться с этим заданием. Раньше Андрей только понаслышке знал о внештатных „чистых“ агентах, которые работали на обычных предприятиях и в учреждениях, были посвящены в некоторые тонкости Системы, но, как правило, никаких заданий не выполняли, а держались в качестве резерва. В отделе Андрея таких не предполагалось. Даже если агент работал в муниципальной структуре, за которую отвечал отдел „А“, то всё равно он вёлся отделом „Т“.
По роду своей работы Андрею пришлось ознакомиться с планом операции по внедрению и со вспомогательными оперативными материалами по ней. Второй зам Босса не был специалистом в этих вопросах, но, в целом, операция ему понравилась. Внедрение агента Иванов взял на себя. Просил только поддержки операции при утверждении её в Москве.
Молодой парень, ровесник Андрея, сидел в кабинете Иванова и улыбался белозубой улыбкой. Он был чуть рыжеватый, высокий, с мордой, лоснящейся здоровьем. Иванов задавал ему вопросы, а тот непринуждённо и с неизменной улыбочкой на них отвечал.
Агент был снабжён специальным оборудованием для экстренной связи и дистанционного контроля за его состоянием и местоположением, владел несколькими видами единоборств, имел многочисленные специальные навыки, например, прохождения детекторов лжи, и был, несмотря на бесшабашную внешность, тонким психологом. Но главным его достоинством было то, что даже при очень богатой фантазии его нельзя было представить не только агентом спецслужбы, но и вообще человеком, занимающимся умственным трудом. Одним словом, это был настоящий профессионал. Для него была разработана отличная легенда и вспомогательные мероприятия, позволяющие быстро и безопасно вывести агента непосредственно на „Бету“.
— В общем, готовьтесь к поступлению новой информации о банде, — сказал на прощание Иванов.
На следующий день агент был внедрён в преступную группу. Результаты не заставили ждать: уже через несколько дней в распоряжении следственной группы были данные ещё по двум членам банды. Правда, оба они оказались в отпуске. Что поделаешь, конец августа — время отпусков.
Когда Андрей вечером 4 сентября готовил отчёт, он одновременно прикидывал: как бы, не поднимая шума, установить надзор за двумя новыми участниками банды? „Самым простым вариантом будет отправить ориентировки в местные филиалы Организации, — размышлял он. — Но при этом есть опасение, что тамошние оперативники, не имеющие пока навыков работы с подобными „чистыми“ заговорщиками, могут вызвать у них подозрения или попросту начать давать им препарат. При определённых обстоятельствах это может привести к срыву операции „ОВД“. Следовательно, нужно отправлять туда кого-нибудь из местных опытных сотрудников“.
И тут он вдруг вспомнил, что не все руководители „Хараелахского“ ещё допрошены. Несколько человек, кажется, тоже были в то время в отпусках. После начала операции поиск ПГ отошёл на второй план. Допросы оставшихся людей перенесли на неопределённый срок и потом благополучно забыли. „Конечно, где-то в планах работы эти допросы висят, но до окончания операции о них точно не вспомнят. Сколько их там? Трое, что ли?“ Поразмыслив, он решил, что больше не стоит тянуть. По мере роста числа найденных членов преступной группы и затягиванием начала активной фазы сил для поиска ПГ может не хватить. Поэтому нужно просто закончить эту работу. Да и найти ценную информацию, если таковая возникнет вне рамок операции, было бы ещё одним плюсом в его личное дело. В общем, он решил поручить Олегу допросить оставшихся и попытаться закрыть вопрос с ПГ. Благо, ресурсы пока позволяли, работой помощник не был перегружен.
Это возвращение к поиску ПГ было каким-то озарением Андрея. Когда через несколько дней у него спрашивали, что подтолкнуло его, он, честно говоря, не мог точно ответить на этот вопрос.
На следующий день утром Андрей поставил Олегу эту задачу, но из-за активизации банды в тот день он организовать допрос не мог. Поэтому решили, что он приступит к этой работе ещё днём позже.
Глава 9
Сразу за звуком в первой комнате из дыры в стене послышался шорох, и показалась голова Косика. Он проворно вылез и начал отряхиваться от цементной пыли в полной тишине. В этот момент Борис вышел из ступора и нашёл в себе силы толкнуть товарища в бок. Тот вопросительно посмотрел на испуганного стражника.
— Там был какой-то шум, — прошептал Боря.
— Давно? — спросил Косик вполголоса, отряхивая одежду.
— Только что!
— Тогда чего стоишь? Проверь! — Косика, кажется, не сильно выбила из колеи эта новость.
— То есть как так, „проверь“? — слегка опешил Борис.
— А вот так! Если там действительно спецназ, то чего мне тогда сигнализацию восстанавливать и пролом закладывать? Пусть сами корячатся. У нас в этом случае так и так нет никаких шансов. Можешь просто пойти сдаться, — сказал Косик и добавил громко. — Эгей, есть там кто? Не стреляйте, мы без оружия и сдаёмся.
Боря без дополнительного приглашения пошёл в первую комнату, ожидая в любую секунду остервенелых криков и топота, с которыми в фильмах спецназ штурмует здания. Но в первой комнате было так же тихо и пустынно, как в момент их прихода. Он обошёл вокруг шкафы с выключателями, но кроме пыли ничего не нашёл. Вдруг в одном из шкафов снова раздался треск. Часть дверей шкафов была закрыта неплотно. В них были ножи электрических разъединителей и какие-то ящики. Но тот шкаф, из которого, шёл звук, оказался закрытым. Скорее всего, там было какое-то автоматическое оборудование как в шахте на подстанции. Борис вернулся и рассказал обо всём Косику. Тот уже закончил с сигнализацией и начал закладывать проём. Вскоре они закончили работу и сложили вещи. Напоследок Косик убрал мусор и долго подметал места, где они ходили, широкой малярной кистью.
После этого заговорщики вышли из подстанции и благополучно покинули гиблое место. На улице стало ещё хуже. Изрядно потемнело, дождь моросил сильнее, правда, ветер немного утих. Ребята шли через дворы, пытаясь поглубже спрятаться под капюшоны. Борис чувствовал себя премерзко: холодный сырой ветерок пробирал до костей, почему-то дрожали ноги, а во рту ощущался привкус цементной пыли. Кос, судя по всему, чувствовал себя гораздо лучше. Он шёл гуськом, немного ссутулившись, и насвистывал под нос какую-то мелодию.
— Ну всё, — наконец произнёс он. — Всё отлично! Проблем с Модулем возникнуть не должно… Теперь только сделать задуманное, так как дороги назад уже нет.
— Что ты имеешь ввиду?
— Наше вторжение, вроде, оказалось незамеченным, — пробормотал Кос, неуверенно осмотрелся и, прибавив ходу, пошёл дальше. Они были как раз в той подворотне, в которую он пробежал во время первой встречи с Борисом. — Но не думаешь же ты, что я смог обойти все системы защит?
— А как же? — недоумённо спросил Борис.
— Я обошёл только цепи, подающие сигнал тревоги или выводящие сигнал на пульт. Но внутри там фиксируются все вмешательства. Поэтому, когда из Москвы приедут проводить обслуживание, сразу выяснится, когда и какой был доступ к системе. Так что отменять мы уже ничего не можем — в конце октября наше тайное вмешательство станет явным.
Какое-то время шли молча.
— Ну что ж, — ответил Борис через минуту, когда они уже должны были разойтись, — тогда надо будет форсировать нашу подготовку.
На следующий день Борис должен был идти на работу в вечернюю смену, поэтому с утра планировал хорошо выспаться. Но в начале десятого утра позвонил Косик и сказал, что сейчас придёт в гости, и не один. Наш герой привык к такой бесцеремонности друга. К тому же в последнее время они часто общались в любое время суток. Поэтому он обречённо поднялся, занялся туалетом и уборкой, ожидая, что придёт ещё и Олеся.
Минут через пятнадцать в квартиру позвонили. На ходу надевая штаны, он вышел в коридор и открыл дверь. Вопреки его ожиданиям, Косик стоял не с Олесей, а с высоким широкоплечим мужчиной. Ничего не понимая, Борис, тем не менее, пригласил гостей войти.
Когда они оказались к прихожей и зажёгся свет, удивление Бориса возросло ещё больше — с гостем он был уже знаком. Это был поляк, который когда-то работал вместе с ним в смене Михалыча. Чтобы скрыть неловкость Борис пригласил гостей на кухню, недоумевая не менее чем четыре месяца назад, когда спринтер неожиданно пришёл к нему с Олесей.
