Мюрреи и их окружение - Только для тебя

– Не вырывайся. – Ботолф поцеловал Саксан и прижал к себе.

– Я должна пойти к Тине, она проехала такое расстояние, чтобы повидаться с нами. Я совсем не устала, Ботолф.

– Тем не менее ты должна отдохнуть, прежде чем мы отправимся на свадьбу матери. Это будет длинный и утомительный вечер. Сейчас середина ноября, и Регенфорд погружается в зимнюю спячку. Все с нетерпением ждали этой возможности повеселиться, и свадьба может затянуться до утра.

– Ты не очень удивился, когда король одобрил этот брак, правда?

– Нет. Моя мать – дальняя родственница короля и уже вышла из детородного возраста. Земли у нее мало, да и та бедная, так что она не представляет для короля интереса.

– Значит, она может выходить замуж за кого хочет?

– Да. Я просил разрешения короля просто из вежливости. Ты уже говорила с матерью?

Саксан состроила гримаску.

– Нет, я боюсь. Все идет так гладко, и я не хочу причинять боль нам обеим. Может быть, об этом лучше забыть.

– Разве ты думаешь, что она забыла.

– Она ведет себя как раньше, до того как я обидела ее жестокими словами.

– Тогда пусть все так и остается, если хочешь. Саксан оперлась на локоть и улыбнулась мужу:

– Ты думаешь, мне следует поговорить с ней? Она тебе что-нибудь сказала? Намекнула на то, почему в конце концов решила покинуть свою комнату? Или почему теперь проявляет благосклонность к моему дяде?

Ботолф положил голову жены себе на грудь и вздохнул:

– Нет, ни слова.

– Неприятно, что Весли потерял Пиппа из виду. Мы могли бы уже покончить с Сэсилом и перестать мучиться из-за этого.

– Да, но как Сэсил узнал, что Весли шел за этим шпионом? И как успел его убить?

– Перерезал горло человеку, который был верен ему, – прошептала Саксан и содрогнулась.

– Сэсила интересует только собственная жизнь. Я понял это еще много лет назад. Он был злым ребенком, и эта злоба с годами усугубилась. – Ботолф провел рукой по волосам. – Мы найдем Сэсила и покончим с ним. Не бойся, маленькая.

Раздался тихий стук в дверь к недовольству Ботолфа, поскольку граф просил его не беспокоить.

– Кто здесь? – спросил он.

– Твоя мать, Ботолф.

Ботолф сел на кровати, жестом останавливая Саксан, которая тоже было привстала.

– Войди. Увидев выражение лица леди Мери, он спросил:

– Что-нибудь случилось?

– Нет, сын. – Она закрыла дверь и направилась к кровати. – Я просто хочу поговорить с вами обоими. Лежи, – сказала она невестке, пытавшейся встать. – Беременной женщине полезно лежать в постели.

– Что-то не так с подготовкой к свадьбе?

– Нет, Ботолф. Я хочу поговорить о Сэсиле и о моем глупом затворничестве.

– Это моя вина, миледи, – перебила Сак-сан. – Мне не следовало выплескивать свою ярость на вас в такой грубой форме.

– Нет, Саксан, – возразила леди Мери. – Даже если бы я считала твои слова несправедливыми, то и тогда не стала бы осуждать тебя. Ты имела право на гнев, и я понимаю это, так что тебе не за что извиняться.

– Забудем об этом, мама, – примирительно сказал Ботолф.

– Хорошо, забудем, и я не желаю больше слышать о Сэсиле. По крайней мере как можно меньше.

– Как хочешь.

– Когда я думаю о том, какой была упрямой и слепой, то чувствую себя ужасной дурой.

– Не надо так, миледи, – запротестовала Саксан.

– Дурой, которая закрывала глаза на правду, Саксан, – продолжала леди Мери. – Сэсил мог быть очень ласковым. Он был для меня тем вторым ребенком, которого я не смогла подарить моему мужу. Мне просто трудно было понять, как он мог стать нашим врагом, когда его маленьким взяли в дом, его признали, ему доверяли. Как он мог выступать против Ботолфа, зная, что это значит действовать против меня! Какие только оправдания я не выдумывала для него, даже когда он был ребенком! Нет, Ботолф, я не закрывала глаза на его шалости и недостатки, но считала, что он просто остро мучается сознанием своей незаконнорожденности. Его нрав нельзя было назвать дурным, но когда Сэсил вырос, то сделался хуже. Когда начались покушения на тебя, Ботолф, я подозревала Сэсила, но не могла смотреть правде в глаза. Это походило на историю Каина и Авеля, и я просто не верила, что такой грех может случиться в моей семье.

– Я всегда это понимал, мама.

– Знаю, Ботолф, ты был очень терпелив. Но затем, когда он напал на Саксан… – Леди Мери содрогнулась. – Я услышала об этом, когда шла в ее комнату, но заткнула уши. От Сэсила исходило настоящее зло, которое я больше не могла не замечать. Здесь уже не было подосланного убийцы, чье нападение Ботолф мог Отразить и который был подкуплен кем-то. Причина, по которой твои слова сильно ранили меня, Саксан, в том, что это были те самые слова, которые эхом отдавались в моем сердце и уме, и они переросли в оглушительный рев. Я просто не могла вынести этого.

– Мне так жаль, миледи, – прошептала Саксан.

– Тебе не о чем сожалеть, дитя, – заверила ее свекровь. – Правда. На твоем месте я бы вела себя так же. – Она слабо улыбнулась. – Нет, я бы упала в обморок и, возможно, потеряла бы ребенка от такого потрясения и страха. Мы можем только благодарить Бога за то, что ты скроена из более крепкого материала.

Леди Мери судорожно вздохнула и продолжала: – Я спряталась в моей комнате, чтобы остаться лицом к лицу с правдой. Хотя я и знала, что заставляю вас волноваться, у меня не было выбора. Мне требовалось побыть одной, не слышать никого, кроме внутреннего голоса. Пришло время столкнуться с моими страхами и заблуждениями, время погоревать об этом красивом темноглазом ребенке, которого я кормила своей грудью. Я мысленно оглянулась назад и вспомнила все, что говорили о Сэсиле, все, что я старалась представить себе как шалости озорного ребенка. Я думала о том, что ты сказала мне, Саксан, так как считаю тебя честной женщиной. О да, я знаю, что Ботолф тоже не лгал, но он никогда не сталкивался с Сэсилом лицом к лицу так, как ты, – ведь попытки убийства совершались другими людьми. Я содрогаюсь от ужаса, когда представляю Сэсила с кинжалом в руке. Никакие оправдания не могли больше изгнать этот образ – я знаю, что это был он.

Тогда мне довелось пройти через осознание своей вины. Нет, не возражайте, – остановила она Ботолфа и Саксан, пытавшихся протестовать. – Я чувствую, что это моя вина. Любая мать в ответе за зло, совершенное ее ребенком. Эта борьба была тяжелой, но я выиграла ее. Зло, которое представляет собой Сэсил, сотворено не мною. Возможно, Господь решил, что пора подвергнуть Лавингтонов испытанию.

Мне было очень плохо, когда появился Эдрик. При виде его моей первой мыслью было, что Сэсил и здесь приложил руку, поскольку из-за Сэсила я должна была отказаться от Эдрика. Я просила этого благородного человека забыть о своем долге или обо мне, потому что не смогла бы простить ему расправы над злодеем по имени Сэсил.

– Меня очень удивляет, что Элизабет впустила его, – заметил Ботолф.

– Да, Эдрик добился своего уговорами, а в его устах это мощное оружие. Даже Элизабет призналась, что открыла ему дверь, прежде чем сама поняла, что делает. С тем же он подъехал и ко мне. А меня держал в комнате стыд. Трудно встречаться с людьми, когда знаешь, что вела себя как дура и все так считают. Не отрицай, Ботолф, я знаю, что это так.

– Никто не хотел обидеть тебя, – заверил Ботолф.

Леди Мери кивнула:

– Знаю, но я видела, что, щадя мои чувства, ты не защищал себя, как мог бы или как был должен.

Эдрик убедил меня, что матери и даже отцы часто бывают слепы в отношении своих детей, что все это понимают и меня не осудят. Он говорил со мной очень твердо.

Ботолф уловил нежность в голосе матери, когда она заговорила об Эдрике, ив какой-то момент почувствовал ревность. Как она могла любить другого мужчину после его отца? Не слишком ли рано ее сердце покорено другим?

Но он отогнал эти мысли. Его мать нуждалась в любви – и не только в любви сына, но и мужа. Она не могла почерпнуть достаточно душевного тепла из одних только воспоминаний. Он был искренне счастлив за мать, рад, что в ее годы она будет окружена любовью доброго человека.

– Эдрик убедил меня в том, что я не должна прятаться, – продолжала леди Мери, – что мне ничего не надо делать и даже не обязательно разговаривать о Сэсиле. Мне просто надо принять все как есть. Так я и сделаю. Я знаю, что Сэсил должен быть остановлен, принимаю это как печальную необходимость. Для меня Сэсил мертв. Ребенка, которого я нянчила у груди, больше не существует, и мне остается только ждать, когда его тело принесут домой, чтобы похоронить. Я прошу только об этом.

– Обещаю, – поклялся Ботолф.

– Спасибо. Теперь я пойду и приведу себя в порядок. Нехорошо опаздывать на собственную свадьбу.

После того как леди Мери ушла, Саксан произнесла:

– Это все-таки очень тяжело для нее.

– Конечно, – согласился Ботолф. – Но она примирилась с действительностью, и тяжкий груз упал с моих плеч.

– Да, теперь твои руки развязаны, и тебе не надо бояться, что каждый удар, который ты наносишь своему врагу, – это удар и по твоей матери.

– Да, Сэсил – причина всей ее боли. Не я хотел этой борьбы, но я чувствую уколы совести. – Он вздохнул. – По большому счету я не хочу этого противостояния.

– Конечно, ты его не хочешь, но Сэсил вынуждает тебя пролить кровь брата, чтобы выжить. По-моему, это самое большое зло, которое он тебе причиняет.

После долгого молчания Саксан начала засыпать, но вдруг спросила:

– Ты в самом деле одобряешь брак между Эдриком и леди Мери?

– Да. Матери нужен муж. В этом ее счастье, а Эдрик – человек, который мне нравится и которого я уважаю. Уверен, что он будет беречь ее. – Ботолф улыбнулся, наблюдая, как дыхание Саксан становилось ровнее, по мере того как сон овладевал ею. – Матери нужно жить ради большего, чем только сын и его семья.

– Дядя сделает ее счастливой. Вот увидишь, – сквозь сон пробормотала Саксан.

– Я уже это вижу.

Саксан разбудил Ботолф. Еще не вполне проснувшись, она вылезла из постели готовиться к свадьбе леди Мери. Приняв ванну и одевшись с помощью Джейн, она почувствовала себя бодрее. Вскоре радостное ожидание предстоящего события начало передаваться и ей. К тому времени как Ботолф привел ее в маленькую церквушку, Саксан уже с нетерпением предвкушала торжество.

Сама свадебная церемония была короткой, но, на взгляд Саксан, очень красивой. Она смахнула слезы, выходя из церкви, и под руку с Ботолфом направилась в большой зал.

Заняв место во главе стола рядом с мужем, Саксан поняла по настроению гостей, что застолье будет долгим и веселым, и решила, что ей нужно следить за собой, не очень уставать и побыть с гостями как можно дольше.

Саксан улыбнулась своей сестре Тине, когда та села возле нее:

– Чудесно, что ты смогла приехать, Тина. Жаль, дети не могли приехать с тобой.

– Погода слишком неустойчивая в это время года, – ответила Тина. – Я не решилась взять их в такое долгое путешествие.

– Конечно. Знаешь, меня удивило, что приглашение приняли ты и Томас. Я была почти уверена, что приедет Тьюсдей. Она почти всегда выигрывает.

– Это правда, – подтвердила Тина, – но на этот раз у нее не было шансов выиграть.

– Почему?

– Я тайком утяжелила кости, и результат оказался в мою пользу.

Ботолф, которому надоело притворяться, что он не слушает их разговор, расхохотался. В каждом из Тоддов живет дух азарта. Несмотря на годы замужества и растущее число детей, азартный огонек все еще горел в красивых глазах Тины. Да, с такими родственниками его жизнь никогда не будет скучна.

– С вашей стороны очень любезно было взять Питни своим оруженосцем, милорд, – сказала Тина.

– Мужчина должен быть полным дураком, чтобы не замечать того, кто обладает доблестью и преданностью и доказал это делом, миссис Тина, – ответил Ботолф.

– Питни действительно обладает этими качествами» – подтвердила Тина с явной готовностью, затем улыбнулась Саксан. – Я постараюсь опять выиграть в кости, чтобы первой увидеть вашего ребенка. В это трудно поверить: ты еще такая худенькая.

– А твой живот быстро округлился? – спросила Саксан.

Тина захихикала:

– Не только живот, а почти я вся.

– Ну что, моя дорогая, соскучилась по своему муженьку? – пробасил Томас, подойдя к Тине и целуя ее в затылок.

– Ты вылакал слишком много эля, – пожурила его Тина, высвобождаясь из объятий. – Ты поздоровался с его светлостью, нашим хозяином?

Томас уселся рядом с женой, спиной к столу. Он улыбнулся Ботолфу:

– Приветствую вас, ваша светлость.

Ботолф усмехнулся и кивнул. За этим последовали многочисленные беззлобные подшучивания и поддразнивания. Ботолфу это нравилось. Он понял, что, женившись на Саксан, одним махом увеличил свою семью раз в десять. Уважение к его высокому положению не уменьшилось, но граф ощущал открытость и сердечность, распространявшуюся теперь и на него. Он являлся членом семьи, членом большого дружного клана, и это было ему приятно.

Ботолф чувствовал, что со дня свадьбы в нем произошли перемены. Некоторая жесткость, поселившаяся в его душе, покинула его, и это делало его более уязвимым, но Ботолф просто не мог сопротивляться. Ему было слишком хорошо.

Эдрик и леди Мери, рука об руку, присоединились к веселой группе, окружавшей Ботолфа. Обменявшись улыбками со всеми, Эдрик сказал Ботолфу:

– Мы собираемся улизнуть незамеченными. Саксан улыбнулась, глядя на новобрачных.

– Это, наверное, можно сделать очень просто, – сказала она.

– Если хорошая погода продержится, мы скоро отправимся в мой скромный замок, – сообщил Эдрик.

Саксан поморщилась. Она, в сущности, не задумывалась над этим, искренне любя леди Мери, но не испытывая сожаления при мысли о том, что та покинет Регенфорд. Ее свекровь могла ехать, куда ей будет угодно, но Саксан беспокоили чувства Ботолфа, поскольку мать раньше всегда была рядом с сыном.

– Мы вернемся весной, дитя, – сказала леди Мери, целуя Саксан в щеку. – Я хочу присутствовать при рождении моего первого внука.

Вскоре сэр Эдрик и леди Мери удалились, не заботясь о том, заметил ли это кто-либо. Однако не прошло и пятнадцати минут, как Эдрик примчался обратно. После короткого разговора с Ботолфом они вышли вместе. Саксан, как и остальные, сгорала от любопытства, успокаивая себя тем, что скоро все узнает. Но, вернувшись, ее муж и дядя принялись выискивать в зале более-менее трезвых мужчин. К тому моменту, как Ботолф подошел к Саксан, она прямо-таки умирала от нетерпения.

– Пойди к матери, Саксан, – сказал он. – И возьми с собой, если можно, сестер.

– Что случилось?

– У меня сейчас нет времени объяснять. Мама сама тебе расскажет, – ответил граф и, заверив остальных гостей, что нет необходимости прерывать торжество, быстро ушел.

Саксан потащила Тину и Тильду в комнату матери Ботолфа и застала ее в слезах. Леди Мери сидела на постели, держа в руках листок бумаги.

Рядом с ней стоял набор серебряных пивных кружек. Тина молча налила ей вина и заставила выпить, а Саксан села рядом со свекровью и взяла ее холодную руку.

– Что вас так огорчило? – спросила она.

– Сэсил был здесь, – проговорила леди Мери сквозь слезы.

– Вы уверены?

– Да, кружки и письмо от него.

– Их мог принести кто угодно, – предположила Тина.

Леди Мери покачала головой:

– Нет, письмо написано здесь. Это моя бумага, и я узнаю его почерк.

Саксан вздрогнула, но попыталась улыбнуться.

– Меня послали успокоить вас.

– Моя жизнь вне опасности. Меня мучает страх не за себя, я думаю только о том, что угроза для тебя и Ботолфа стала опять реальностью. То, с какой легкостью Сэсил приходит и уходит, ужасно.

– Ботолф перекрыл тайные ходы в Регенфорде, – сказала Тильда неуверенно.

– Это неизвестно. Мы с Ботолфом проводили больше времени в Мирвуде, при дворе короля, чем здесь. Сэсил оставался один. Могут существовать неизвестные нам лазейки, которые он разыскал, а возможно, и сам сделала.

– А может быть, зная, что стража сегодня не очень бдительна, он попал сюда обычным путем, – вслух размышляла Тина.

– Возможно, – согласилась леди Мери. – Сэсил мог проверить, есть ли возможность проскочить мимо охраны, и воспользовался ею. – Она взглянула на письмо, которое держала в руке. – Сэсил все еще может написать красивую фразу.

Свекровь попросила Саксан прочитать записку, и та неохотно согласилась. Это было нежное пожелание счастья. Саксан не могла не подумать о том, что чувства, выраженные в письме, рождены стремлением удержать приемную мать на своей стороне. Сэсил много знал о происходящем в Регенфорде, и вполне мог догадаться, что теряет власть над ней.

– Он старается сохранить мою привязанность, – сказала леди Мери тихим, печальным голосом, словно читая мысли Саксан. – Каким-то образом Сэсилу стало известно о моем изменившемся отношении к нему.

– Сэсил знает вас достаточно хорошо и, догадываясь, как вы отнеслись к его нападению на Саксан, надеется загладить вину, – сказала Тильда.

– Он мог бы увесить всю комнату изъявлениями любви ко мне, но этим ему меня не завоевать, – твердо заявила леди Мери. – Он совершил преступление, которое я не могу ему простить. Мне нужно избавиться от этих кружек.

– Нет, миледи, – возразила Саксан, – оставьте их как подарок от темноглазого ребенка, которого вы воспитывали и любили. Когда все кончится, может быть, вам захочется вспомнить, каким он был давным-давно, когда еще не мог делать вам такие дорогие подарки.

– Я подумаю над этим.

Уже темнело, когда мужчины вернулись с поисков Сэсила. Ботолф повел было жену и сестер в большой зал, но Саксан остановилась.

– Я уже достаточно попраздновала, Ботолф, – сказала она.

– Ты плохо себя чувствуешь? – спросил он, дотрагиваясь до ее лба.

– Нет, просто устала. Хочу лечь в постель.

– Я пойду с тобой.

– Нет, возвращайся в зал, чтобы гости были уверены, что все в порядке. Со мной все будет хорошо.

Муж неохотно оставил ее и отправился с Тильдой и Тиной обратно в зал. Саксан выглядела лишь немного усталой, но Ботолф не мог не волноваться за нее. Несмотря на просьбу жены уделить внимание гостям, граф принялся искать взглядом Тину, надеясь побеседовать с ней о Саксан.

– Саксан не выглядела больной, на твой взгляд? – спросил он, когда свояченица села рядом с ним.

– Нет, милорд, она только устала, как и сказала вам, – заверила его Тина. – Думаю, что мысль о том, что Сэсил бродит поблизости, немного напугала ее. Такие неприятности утомляют беременную женщину. Она поступила здраво, подчинившись требованиям организма отдохнуть.

– Я боюсь за нее, ведь это ее первый ребенок.

– И ваш тоже. Я знаю, как он для вас важен. Милорд, если женщине трудно вынашивать ребенка, это проявляется уже в первые месяцы. А Саксан даже не знала, что беременна. Все, что ей надо, – это хорошая еда и полноценный отдых. Она может делать то же, что и раньше, даже ездить верхом на лошади, но только не галопом. – Тина подмигнула Ботолфу. – Из того, что Саксан мне рассказывала и по тому, что я видела сама, мне ясно, что у нее будут, возможно, самые легкие роды из всех нас.

Ботолф не вполне поверил этому, но слова Тины несколько успокоили его. Ее уверенность убеждала. Тина была сестрой Саксан и родила нескольких детей. Но все же графу хотелось покинуть торжество и пойти к Саксан, дабы убедиться, что с ней все в порядке. Чтобы развеяться и казаться веселым, он пил все время, пока находился в зале. В результате Ботолф не знал точно, в котором часу он нашел спальню, где, отказавшись от помощи шатающегося Фаролда, приступил к раздеванию.

Саксан проснулась от возни в комнате, достала кинжал и выглянула из-под балдахина. Узнав Ботолфа, она облегченно вздохнула, улыбнулась и убрала оружие. Муж явно запутался в одежде. Она вылезла из постели и направилась к нему.

– Тебе надо лежать, – пробормотал граф, когда Саксан взяла его за руку и повела к кровати.

– Я сейчас лягу. Давай я помогу тебе.

– Я сам справлюсь, – запротестовал он. – Я просто немного запутался.

– Оно и видно. Позволить тебе продолжать в том же духе очень жестоко, – рассмеялась Саксан, стягивая с него одежду. – У тебя дрожат руки. Я никогда не видела тебя таким пьяным.

– Я старался поддержать веселое настроение наших гостей.

– И для этого потребовалось столько вина?

– Да. Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо?

– Очень хорошо. Я сказала тебе, что просто устала.

– Сэсил опять был здесь.

– Да, это ужасно. Когда я узнала, что он опять проник сюда, то очень испугалась. – Она аккуратно сложила его платье и поправила одеяло. – Ты не обнаружил его следов?

– Нет. Он словно растворился в воздухе. Сегодня охраны было недостаточно, но этого больше не повторится.

– По крайней мере ты знаешь, что обшарил всё тайные ходы.

Саксан легла в постель, и Ботолф прижал ее к себе, но, по ее мнению, он был слишком пьян для того, чтобы заниматься любовью. После нескольких поцелуев он тяжело вздохнул и перевернулся на спину.

– Боюсь, что я слишком пьян, – пробурчал Ботолф.

– Мне тоже так показалось, – рассмеялась Саксан.

– И вообще я не должен этого делать.

– Почему?

– Потому что могу причинить вред ребенку.

– Не думаю. Тина и Тьюсдей говорят, они никогда не замечали, чтобы это вредило, а прекратили это занятие, тогда когда обнаружили, что от него больше неудобств, чем удовольствия.

– Я не представлял себе, что женщины говорят о таких вещах.

– А о чем, ты думал, говорят женщины, когда их не слышат мужчины?

– О рукоделии, сплетнях, модах. О том, чем они больше всего заняты.

Его тело обмякло, язык стал заплетаться, но Саксан видела, что муж еще не засыпает.

– Разве мы не заняты также нашими мужьями, любовью и вынашиванием детей?

– Это верно. А многому вы учитесь друг от друга?

– Кое-чему. Но некоторые женщины не любят делиться секретами. Мы же ничего не скрываем друг от друга, поскольку являемся сестрами.

– Ты привела с собой большую семью.

– Тебе это не навится? – спросила Саксан, нахмурившись.

– Нет; просто мне надо к этому привыкнуть. Он положил руку на ее округлившийся живот и почувствовал внутри слабое движение. На мгновение охватившее его чувство разогнало пьяный туман, застилавший мозг. Ботолфу было трудно поверить, что он скоро станет отцом, поскольку внешние признаки беременности были не очень заметны. Все усиливающееся движение в животе Саксан было единственным реальным доказательством, и граф чувствовал одновременно восторг и тревогу. Роды в равной степени предвещали огромную радость и трагедию боли.

«И еще остается Сэсил, с которым надо покончить», – подумал он с тоской. Этот человек отравлял его будущее. Его угрозы висели над ним как дамоклов меч и были пугающе реальны. Сегодня он опять доказал, что может подобраться очень близко.

– Я не отдам тебя ему! – произнес Ботолф вслух с такой угрозой в голосе, что Саксан вздрогнула.

– Что ты сказал?

– Сэсил… – Ботолф поцеловал жену в затылок, зарывшись лицом в густой мягкий шелк ее волос. – Он не получит тебя.

– Я тоже не хочу этого, но больше боюсь за тебя.

– Я могу за себя постоять.

– Да, но, возможно, придется убить его, а это тебе будет больно.

– Да, будет больно. Как бы там ни было, Сэсил все-таки мой брат. Но теперь он угрожает тем, кто для меня дороже всего, – моей жене и будущему ребенку. Мы могли бы быть так же дружны, как Хантер и Рок, могли бы вместе делить радости и заботы о поместье, которое оставил отец, но Сэсил предпочел стать моим врагом и теперь загоняет меня в угол, не оставляя выбора. – Ботолф вздохнул и потерся о щеку Саксан. – Я бы предпочел, чтобы кто-нибудь другой лишил его жизни, но если другого не будет, это сделает мой меч. Конечно, меня будет обуревать гнев на Сэсила, заставившего убить его, и сожаление о том, что все могло быть иначе. Но эти чувства со временем угаснут, не оставив шрама в моем сердце.

Саксан молча гладила его руку, молясь о том, чтобы слова мужа оказались правдой и чтобы чей-нибудь другой меч – не Ботолфа – наконец покончил с его братом-врагом, и тогда им никогда не придется узнать, сбудутся ли надежды Ботолфа.

– Не бойся, Сэсил здесь больше не появится, – сказал граф. – У наших окон и дверей стража. Ты в безопасности.

Саксан кивнула, решив не объяснять, какие мысли заставляют ее так прижиматься к мужу.

– И мой кинжал лежит под подушкой. Он сонно рассмеялся:

– Моя храбрая маленькая Саксан.

– Ему больше не застать меня беспомощной.

– Это тебя так волнует?

– Да. Я думаю, что ощущение беспомощности вызвало у меня не меньший страх, чем его угрозы.

– Он больше не тронет тебя.

Саксан едва не рассмеялась, когда сонная клятва Ботолфа мгновенно сменилась громким храпом. Выпитое вино наконец оказало свое действие, и ей пришлось толкать и дергать мужа, пока не удалось перевернуть его на бок, чтобы храп прекратился. Тогда она пристроилась возле него, обвив его бессильно повисшей рукой свою талию.

Глядя на мужа, Саксан грустно улыбалась. Ей так много хотелось доверить этим сильным, изящным рукам с длинными пальцами, но Ботолф не интересовался подобными вещами. Эти руки, ласкающие ее в ночи, могли поднять меч на ее защиту при первом намеке на опасность. «Удивительно, – подумала Саксан, – они искусны в столь разных делах». При мысли о том, что им, возможно, придется отнять жизнь сводного брата, ее ненависть к Сэсилу удвоилась. Она поцеловала ладонь Ботолфа, словно вкладывая в нее талисман, защищающий от греха пролития братской крови.

Ребенок внутри нее задвигался, и Саксан, вздохнув, закрыла глаза, отдаваясь во власть сна. Ей было трудно ждать, и Ботолфу, она знала, тоже. Саксан была уже на шестом месяце, прошло больше половины срока, но весна казалась еще очень далекой.

Тильда подняла глаза от вышивания: – Оттого что ты будешь кружить по комнате, лошади быстрее не побегут.

Саксан согласно кивнула, но не перестала ходить из угла в угол. Она не находила себе места, с тех пор как Ботолф снова отправился на охоту за братом. Со дня появления в замке Сэсила, омрачившего свадьбу леди Мери, прошел месяц, и вот теперь граф снова получил известие о том, что злодея видели неподалеку.

Со вздохом Саксан присела рядом с сестрой и стала смотреть на ее работу. Когда ребенок внутри нее вновь зашевелился, или, как она говорила, отчаянно пытался выбраться на свет, Саксан схватила руку Тильды и положила на живот.

– О, надо же, какой шустрый ребенок! – Глаза Тильды расширились от удивления. – Как ты можешь спокойно сидеть, когда в тебе такое творится?

– По правде говоря, я не всегда хорошо отдыхаю и ложусь, как только он затихнет, не важно, днем или ночью. Однако тебе не кажется, что там происходит что-то странное?

– Что значит странное? В тебе рождается новая жизнь, и это замечательно.

– Да, слава Богу. Но скажи, как ты думаешь, там не слишком много жизни для одного ребенка?

На мгновение Тильда наморщила лоб, но потом радостно воскликнула:

– Ты думаешь, что носишь близнецов?

– Да, такая мысль уже посещала меня. Уж очень большая активность. – Саксан покачала головой. – Такое ощущение, что меня толкают одновременно во многих местах.

– Ты говорила Ботолфу об этом? – спросила Тильда, возвращаясь к работе.

– Нет, незачем пугать беднягу.

– Пугать? Не думаю, что Ботолф испугается.

– Всякий мужчина может испугаться такого чуда. Они видят большой живот женщины и догадываются, что внутри есть ребенок, но понять это они не в состоянии. Им известно также об осложнениях во время родов, опасных неожиданностях, против которых никакой меч не может помочь.

– О, Саксан, не говори о таких вещах.

– Почему нет? О, я не думаю об этом часто или подолгу, но только дура будет ими пренебрегать. Врать не буду – иногда они меня пугают, как и всех женщин. И все же я не верю, что мой конец наступит в родильной.

– В самом деле не веришь?

– Настолько, насколько можно не верить, зная, что все в руках Божьих. – Саксан снова взглянула на работу Тильды. – Ты хорошо вышиваешь. Это портрет папы?

– Да. Я пытаюсь представить, как он выглядел в молодости.

– Очень красиво, впрочем, как и другие твои работы.

Тильда заметила, что Саксан снова задумалась, и рассмеялась:

– Твои мысли подгоняют Ботолфа.

– Я ничего не могу с собой поделать. Возможно, это беременность делает меня дурой, но у меня плохое предчувствие.

– Ты должна верить тому, что сказал человек от самого Хантера.

– Что там о самом Хантере? – спросил знакомый голос.

Саксан и Тильда завизжали от восторга, увидев братьев, стоящих в дверях, и бросились приветствовать Хантера, Рока, а также своих кузенов Удолфа и Кина. Джейн, которая провела мужчин к сестрам, улыбаясь наблюдала за тем, как родственники целовались, обнимались и подтрунивали друг над другом. По знаку Саксан она поспешила уйти готовить угощение.

Порозовевшая, смеющаяся Саксан провела братьев в большой зал, предвкушая, как будет рад им Питни, когда вместе с Ботолфом вернется с поисков Сэсила. Они вместе проведут святки. Это был неожиданный подарок.

– Почему же ты приехал вслед за своим посланцем, Хантер? – спросила Саксан, когда они обменялись семейными новостями.

Хантер нахмурился.

– Я никого не посылал сюда, Саксан, даже пажа. При этих словах у Саксан кровь застыла в жилах, и она молча смотрела на своих братьев. Плохое предчувствие, которое появилось у нее в связи с отъездом Ботолфа, усилилось, нагнетая удушающий страх. Ее забила дрожь, братья вскочили и бросились к ней. На их лицах отразилась тревога. Тильда побежала за Джейн.