Дорсай (№11) - Абсолютная Энциклопедия. Том 2

В доме царила тишина, вполне естественная для столь позднего часа. Аманда наверняка уже кончила работать и давно спит.

Но, оказавшись в коридоре, Хэл с удивлением обнаружил, что в гостиной все еще горит свет. Потом, заметив своеобразную мягкость и неровность освещения, понял, что это догорает огонь в камине; это было так не похоже на Аманду – ложиться спать, не загасив камин.

Может, она специально оставила камин для него, а может, сама еще там, в гостиной. Хэл осторожно двинулся дальше, но не успел дойти и до середины коридора, как услышал ее голос; она тихо, как будто про себя, что-то напевала в освещенной пламенем камина комнате.

Он растерялся и замер на месте; потом снял ботинки и совершенно неслышно, как во время тренировочных занятий по отработке движений, стал прокрадываться вперед, ко входу в гостиную.

Огонь в камине едва теплился; лишь изредка на крупных поленьях в самой его глубине вспыхивали длинные языки пламени, отбрасывая красноватые отблески на пол гостиной. Аманда сидела прямо перед камином на темно-красном прямоугольном ковре, скрестив ноги и положив на колени ладонями вверх расслабленные руки, и глядела на огонь; возле нее стояла полупустая чашка чая с молоком, если судить по светлому оттенку напитка, поскольку кофе она пила только черный.

В свете отблесков пламени она казалась тонкой, стройной тенью. Хэл видел главным образом ее профиль, чуть-чуть повернутый вперед. На ней были темно-коричневые рабочие брюки и мягкая желтая рубашка, в которой он видел ее во время обеда, но сейчас воротник рубашки был расстегнут. Волосы, обычно скрепленные на затылке, были распущены. Аманда сидела с задумчивым видом, слегка наклонив голову к огню. Он стоял настолько близко от нее, что в тишине дома до него отчетливо доносились слова песни, которую она негромко напевала своим чистым мелодичным голосом.

…Водных струй зеленый отблеск на лице твоем.

У подножья водопада мы с тобой вдвоем.

Дремлет пруд под сенью ивы… Сон уже забыт.

Утра яркий свет и птиц призывный свист…

Хэл резко отпрянул назад в темноту коридора, не желая дальше подслушивать. Это было все равно как если бы он увидел ее обнаженной. Так же тихо он вернулся обратно на кухню и остановился в нерешительности.

Доносящееся из гостиной тихое пение прекратилось. Хэл глубоко вздохнул, снова надел ботинки, затем беззвучно прокрался к двери, через которую перед этим вошел в дом. Тихонько открыв ее, затем с шумом захлопнул и, ступая обычным шагом, направился по коридору к гостиной.

Когда он вошел, Аманда стояла возле камина, повернув голову в ту сторону, откуда он появился. Ее взгляд упал на свитер, который был на нем надет, и Хэл заметил, что глаза ее слегка округлились.

– Я выходил прогуляться, – объяснил он. – Я взял его с вешалки. Надеюсь, я не сделал ничего непозволительного?

– Все в порядке, – сказала она. Потом после секундного колебания добавила:

– Это свитер Яна Грима.

– Неужели?

– Да. Он как-то зимой сам связал его. – Аманда мягко улыбнулась. – В зимнюю пору, когда вся усадьба погребена под снегом, мы стремимся хоть чем-то занять свои руки.

Она снова на секунду замолчала.

– Похоже, ты ожил? – Ее глаза, в свете камина ставшие совсем темными, внимательно смотрели на него.

– Да. И сейчас очень хочу спать. – Хэл улыбнулся ей в ответ. Их глаза на мгновение встретились. – Спокойной ночи, – произнес он и направился через комнату к коридору, ведущему в его спальню; он услышал за спиной ее ответное «спокойной ночи».

Войдя в спальню, Хэл закрыл дверь и вдруг ощутил на плечах тяжесть свитера. Он стянул его, затем разделся и повалился навзничь на постель. Когда он провел рукой над прикроватным столиком, датчик послушно выключил освещение, и вся комната погрузилась в темноту.

Некоторое время Хэл просто неподвижно лежал на своей постели. Вскоре он услышал звук ее шагов – Аманда прошла по коридору мимо его двери в спальню. Наконец в доме воцарилась тишина. Он продолжал лежать без сна, глядя в темноту; сердце его разрывалось от тоски и грусти, о причине которых он не осмеливался даже думать.

Глава 46

На следующий день по дорсайскому календарю было воскресенье. Аманда решила объехать несколько ближайших поместий. Их владельцы предложили свою помощь в проведении встречи с Серыми Капитанами в Форали. Хэл отправился вместе с ней.

Возвращаясь после обеда в фал Морган, Аманда немного отклонилась от маршрута, чтобы заехать на смотровую площадку – покрытый травой плоский уступ. Они спешились, и Аманда достала из седельной сумки бинокль.

– Садись, – сказала она Хэлу и первая опустилась на траву, скрестив ноги.

Он сел рядом и взял протянутый ею бинокль.

– Посмотри туда. – Она показала рукой куда-то вниз мимо Гримхауса, крыши которого виднелись слева в тысяче метров под ними.

Хэл приложил бинокль к глазам и увидел небольшую, окруженную деревьями зеленую поляну метрах в восьмистах ниже усадьбы.

– Вижу, – отозвался он. – Что это такое?

– Здесь первоначально располагалась усадьба Форали. Тогда ею владел Ичан Хан. Когда Клетус женился на его дочери Мелиссе, он построил Гримхаус там, где ты видишь его сейчас. Через некоторое время к ним переехал Ичан Хан и Форали опустел, хотя еще год или два там все оставалось по-прежнему. Вероятно, Ичан все не мог решить, что ему делать с ним дальше. Но однажды ночью случился пожар, и усадьба сгорела. С тех пор главной усадьбой Форали стал Гримхаус.

– Понятно, – кивнул Хэл.

– Мы могли бы туда спуститься, – продолжила Аманда, – но смотреть там особенно не на что; к тому же сверху отсюда ты можешь получить более полное представление о том, как выглядела раньше усадьба.

– Хорошо, – согласился он и протянул ей бинокль.

– Нет. Оставь его пока у себя, – сказала она. – Посмотри вон туда – отсюда можно увидеть даже Фал Морган, по крайней мере крыши некоторых из его строений.

– Да, верно. – Хэл снова приложил к глазам бинокль, потом опустил его и опять посмотрел на Аманду. Конечно, она имела все основания предположить, что его заинтересует предыстория Форали и все с нею связанное. И все же он чувствовал: помимо этой, лежащей на поверхности причины есть и другая, не явная.

– Клетус вернулся именно сюда, в первую усадьбу Форали, после того как на планету вторглись войска Доу де Кастриса, – сказала Аманда. – Это тебе известно?

Хэл кивнул.

– Это ведь было очень давно, не так ли? – ответил он. – Около двух столетий назад, когда Земля была расколота на Альянс и Коалицию. Доу принадлежал к числу лидеров Коалиции. Он убедил правительства обоих союзов объединить свои армии под его командованием для того, чтобы он мог завоевать другие планеты. Клетус Грим выступил против Доу. Тогда Доу организовал целую серию контрактов и, когда все опытные воины покинули Дорсай, вторгся на планету, но был остановлен женщинами, стариками и детьми.

Он улыбнулся.

– До сих пор некоторые историки считают, что Доу следовало бы перерезать себе глотку. Ведь это просто немыслимо – отборные войска терпят поражение от гражданского населения!

– Ты никогда не задумывался, почему так произошло? – спросила Аманда.

– Нет, – сразу посерьезнев, ответил он. – Я впервые услышал об этом от Малахии, когда был еще ребенком. И не увидел здесь ничего неестественного, ведь речь шла о дорсайцах.

– Одной только репутацией многого не добьешься, – пожала плечами Аманда. – Каждый регион – у нас тогда еще не было Кантонов – должен был сам решить, как строить свою оборону. Клетус оставил двух своих заместителей – Арвида Джонсона и Билла Этайера, да еще шестерых человек, имеющих специальную подготовку. Оказавшись перед угрозой вторжения, Аманда и другие столь же уважаемые всеми жители региона собрались вместе и рассмотрели несколько вариантов плана обороны.

– И все же… Что было дальше? – спросил он. – Я должен это знать.

– Хорошо, – кивнула Аманда. – Я расскажу тебе. История оказалась весьма простой. Войска Доу высадились на острове и расположились лагерем рядом с Форали-Тауном. Аманде Первой удалось добиться от их командира разрешения на продолжение работы местного завода. Однако, как и было задумано, в атмосферу города и прилегающих окрестностей было выброшено огромное количество паров карбонила никеля. Концентрации этих паров в пределах даже одной десятитысячной доли процента вполне достаточно для того, чтобы вызвать у человека аллергический дерматит и необратимый отек легких и через небольшой отрезок времени – неминуемую смерть.

Некоторое время подозрения захватчиков усыпляло то обстоятельство, что жители Форали-Тауна болели и умирали наравне с солдатами. Даже когда военные наконец поняли, в чем тут дело, им было трудно поверить, что горожане предпочли заплатить своими жизнями за гибель захватчиков.

Случилось так, что Клетус, прибыв на Дорсай, оказался в руках Доу, и тот заточил его в усадьбе Форали под охраной отряда еще здоровых солдат. Аманде вместе с восемью профессиональными военными, оставленными Клетусом, и группой вооруженных подростков удалось освободить Грима.

Каким бы захватывающим ни был рассказ девушки, основное внимание Хэла было приковано не к его содержанию, а к тому, как Аманда рассказывает о событиях далекого прошлого – как будто она сама принимала в них участие. У него снова возникло ощущение, еще более сильное, чем раньше, что за потоком слов скрывается нечто большее, что она пытается сообщить ему о чем-то, чего он до сих пор так и не сумел понять. Он даже разозлился на себя за свою непонятливость.

Он сидел возле нее под ярким утренним солнцем, слушая рассказы не только об обороне округа Форали, но также о смерти Кейси на Сент-Мари. Пока они беседовали, наступил полдень; когда же они вновь въезжали во двор Фал Моргана, Фомальгаут был уже на половине пути к закату.

На следующий день, в понедельник, Аманда отправилась в деловую поездку; весь вторник она отсутствовала в Фал Моргане, занимаясь организацией подготовки Гримхауса к переговорам. Хэл все это время оставался в Фал Моргане, размышляя над загадкой Аманды и над тем, что он скажет, чтобы убедить Серых Капитанов. Из-за какого-то суеверного чувства, которое, как ни странно, похоже, оказалось понятным Аманде, он не хотел появляться в Форали до начала официальных переговоров.

К вечеру вторника начали прибывать Капитаны из наиболее отдаленных районов; в Гримхаусе их встречали Аманда и соседи, согласившиеся помочь ей. Лишь поздно ночью у Хэла появилась возможность повидаться с ней.

– Что ты имела в виду в прошлый раз, когда сказала, что мне надо будет постараться убедить большинство из тех, кто приедет на переговоры? – спросил он, когда они уселись у камина в гостиной. – «Большинство» – это сколько процентов?

Аманда оторвала взгляд от языков пламени и мягко улыбнулась.

– Если ты сумеешь заручиться поддержкой семидесяти процентов прибывших, успех твоей миссии обеспечен, – сказала она. – Голоса тех, кто не сможет явиться на переговоры, после того как они побеседуют с непосредственными участниками встречи, распределятся примерно в такой же пропорции.

– Семьдесят процентов, – эхом повторил за ней Хэл; он медленно вертел в руках низкий стакан из толстого стекла, глядя на огонь сквозь коричневатую жидкость, которую едва успел пригубить.

– И пожалуйста, не жди чудес. – Повернув голову, он увидел, что она в упор смотрит на него. – Никому еще в жизни, за исключением Клетуса и, может быть, Донала, не удавалось заполучить все голоса. Семидесяти процентов тебе вполне хватит. Будь доволен и этим. Я уже говорила тебе, что на Дорсае все привыкли думать собственной головой, а к Серым Капитанам это относится в еще большей степени, чем к кому бы то ни было.

Он согласно кивнул.

– Ты уже знаешь, что собираешься сказать? – после короткой паузы продолжила она.

– Прежде всего то, что просили передать экзоты, – ответил он. – Что касается остального, то у меня пока нет никакого плана.

– Достаточно будет того, о чем ты рассказывал здесь мне в первый свой вечер, – сказала она. Хэл удивленно посмотрел на нее:

– Ты так думаешь?

– Я в этом уверена, – кивнула Аманда. Он продолжал испытующе смотреть на нее, стараясь вспомнить все, о чем говорил тогда.

– Боюсь, я не помню точно, о чем мы разговаривали, – медленно произнес он.

– Ты обязательно вспомнишь, – заверила его Аманда. Ее слова все еще звучали у него в ушах, когда она поднялась, держа в руке полупустой стакан.

– Ладно. Мне пора спать. – Секунду она молча смотрела на него и затем добавила:

– Думаю, тебе тоже.

– Хорошо, – согласился Хэл. – Хотя, пожалуй, я еще немного посижу. Заодно присмотрю за огнем.

– Смотри только, чтобы экран был на месте…

Аманда вышла. Он посидел в одиночестве еще минут двадцать, потом, протянув руку, провел ею над датчиком экрана и затем встал. Экран вплотную придвинулся к очагу; огонь в камине, лишенный притока кислорода, почти сразу же начал гаснуть и вскоре потух совсем. Хэл допил свой стакан, отнес его в кухню и пошел спать.

Переговоры в Форали должны были начаться через час после обеда. За полчаса до этого Хэл и Аманда сели на лошадей и выехали из фал Моргана.

У него не было особого желания общаться, и, похоже, Аманда решила оставить его наедине со своими мыслями. Он ожидал, что его голова будет гудеть от всевозможных доводов, которые он мог бы использовать в ходе переговоров. Но вместо этого он ощущал удивительное спокойствие и полную отстраненность от ситуации, которая ждала его впереди.

Хэл счел разумным не противиться этому настроению и целиком отдался окружающим его звукам, запахам и созерцанию ландшафта.

Когда они достигли склона, на котором расположился Гримхаус, то увидели припаркованные перед особняком с полдюжины небольших челноков, приспособленных для полетов в атмосфере и в космосе. Оставив лошадей в загоне, Аманда и Хэл вошли в дом через главный вход.

В гостиной, сидя в стоящих рядом мягких креслах, мирно беседовали двое: темнокожая женщина с суровым лицом и орлиным носом и невысокий розовощекий мужчина; обоим на вид было не меньше шестидесяти.

– Мириам Сонгаи, Рурк ди Фачино, – представила их Аманда, – а это – Хэл Мэйн.

– Очень приятно, – скороговоркой по очереди пробормотали все трое.

– Я пойду соберу людей. – Ди Фачино поднялся с кресла и направился в коридор. Аманда осталась с Хэлом.

– Значит, ты тот самый парень. – У Мириам оказался неожиданно низкий и звучный голос.

– Я самый, – подтвердил Хэл.

– Садись, – велела она. – Они придут еще не скоро. Откуда ты родом?

– С Земли, со Старой Земли, – сказал Хэл, усаживаясь напротив Мириам.

– И как давно ты ее покинул? Расскажи мне о себе, – попросила она, и Хэл принялся излагать ей кое-какие факты из своей биографии.

Но его рассказ без конца прерывался людьми, по одному и по двое входившими в гостиную, и официальное представление каждый раз повторялось снова. Вскоре Хэл обнаружил, что находится в комнате, уже почти до отказа забитой народом.

– Все в сборе? – уточнил высокий мужчина лет восьмидесяти, не меньше, с мертвенно-бледным лицом. Правда, голос его был на удивление сильным и чистым. – Тогда давайте пройдем в столовую и начнем.

У самого входа в столовую Хэлом вдруг овладело замешательство, но почти сразу же прошло. Сейчас эта просторная длинная комната уже не напоминала то освещенное мерцающим янтарным светом помещение, в котором могли водиться привидения. Шторы наконец-то были раздвинуты, и столовую заливал беспощадный белый свет Фомальгаута, в котором все живые и неживые объекты приобретали необычайно резкие очертания и удивительную рельефность. Очутившись внутри, Хэл увидел Аманду, стоящую возле единственного стула в торце стола; она кивком подозвала его.

Хэл сел на предложенный стул. Аманда расположилась через несколько человек справа от него. Комната быстро заполнялась народом, и вскоре свободных мест за столом уже не было.

Глава 47

Хэл сидел перед ними, глядя в застывшие в ожидании лица. И вдруг на него снизошло озарение, какого раньше он никогда еще не испытывал.

Позже подобные состояния станут для него привычными, но в тот раз это случилось с ним впервые. Ему представилось, что вся Вселенная замерла в неподвижности, и в это мгновение он увидел окружающее как бы с двух точек зрения – своими глазами и одновременно со стороны. Он был и наблюдателем и объектом наблюдения одновременно. В первый раз он подумал о себе как о ком-то принадлежащем другому, постороннему миру. На какую-то долю секунды его отчужденность от собственного «я» стала абсолютно полной, и в это неуловимое мгновение его отстраненный и пытливый разум обрел способность бесстрастно взвесить все обстоятельства, приведшие к этой встрече, включая и его собственную роль.

Совершенно поглощенный своим новым поразительным ощущением, Хэл, что было ему совсем несвойственно, на какое-то время совершенно забыл о сидящих перед ним людях, и Рурк ди Фачино, занявший место в дальнем конце стола слева от Хэла, прервал затянувшуюся паузу, обратившись к Аманде:

– Итак, Аманда? Ты упомянула, что у тебя были серьезные причины пригласить нас на эту встречу. Ну вот, мы здесь.

В столовой оказалась удивительная акустика. Ди Фачино произнес свою фразу, не повышая голоса, но его слова, несмотря на разделяющее их расстояние, донеслись до Хэла с удивительной отчетливостью.

– Я сказала, Рурк, что нам следует выслушать Хэла Мэйна, – ответила Аманда. – Прежде всего – он привез послание от экзотов с Мары. Но кроме того, у нас могут оказаться и другие причины для того, чтобы отнестись к нему со вниманием.

– Хорошо, – кивнул ди Фачино. – Я сказал это только потому, что Морганы, как говорят, и прежде – не в обиду будь сказано – не раз, бывало, видели то, чего на самом деле нет.

– А может, – возразила Аманда, – они просто видели то, что по своей слепоте не сумели разглядеть другие. Тоже не в обиду будь сказано.

Они обменялись улыбками, как добрые старые враги. Глядя на собравшихся за столом, Хэл, все еще находившийся в плену собственных ощущений, тем не менее заметил, что Аманда выделяется среди присутствующих, как ослепительный маяк в цепочке менее ярких сигнальных огней. Средний возраст Серых Капитанов был явно за пятьдесят; она же своим юным видом производила впечатление молоденькой девушки, тайком пробравшейся на семейный совет взрослых и ждущей, что ее с минуты на минуту разоблачат.

– В любом случае, – прогремел голос Мириам Сонгаи, – мы, дорсайцы, не испытываем никакого предубеждения к людям, обладающим повышенной чувствительностью, поскольку это зачастую нельзя ни измерить, ни взвесить, ни даже определить.

Она повернулась к Хэлу:

– Так что это за послание от экзотов?

Хэл оглядел сидящих перед ним в немом ожидании людей. Общее выражение их лиц разительно отличалось от выражения лиц пятерых экзотов, оппонировавших ему на Маре. Они были удивительно спокойны. Те пятеро тоже выглядели внешне спокойно, но внутри каждого из них ощущался какой-то разлад, неуверенность. Дорсайцы были у себя дома, и именно им предстояло принять решение. Хэл почувствовал себя одиноким и беспомощным, он вдруг испугался, что не сможет убедить их.

– Я как раз собирался отправиться на Дорсай, – начал он, – но получилось так, что сначала я попал на Мару, и поэтому экзоты оказались первыми, к кому я обратился…

– Минутку, – перебил его крупный мужчина лет пятидесяти с лишним с жесткой щеткой седых волос на голове и восточными чертами лица. Секунду покопавшись в памяти, Хэл вспомнил имя, которое назвала Аманда, когда представляла их друг другу – Ке Гок или К’Гок, во всяком случае так ему послышалось. – Почему они поручили доставить это послание тебе вместо того, чтобы отправить его с кем-нибудь из своих?

– Я могу рассказать, о чем они сообщили мне, – ответил Хэл. – Аманда уже, возможно, говорила вам, что я был воспитан тремя воспитателями, и один из них был дорсайцем…

– Между прочим, – прервал его звонкий голос Аманды, – кто-нибудь здесь знает семью Насуно? У них еще поместье на Скалланде.

Последовала секундная пауза; затем мужчина с белым как полотно лицом, чье имя каким-то непостижимым образом ускользнуло из памяти Хэла, несмотря на все его мнемонические способности, задумчиво произнес:

– Скалланд – один из островов моей зоны. Я знаю, ты уже спрашивала меня об этом, когда позвонила. Но на тот момент мне так и не удалось вспомнить никого под этой фамилией. Но это вовсе не значит, что они там не жили.

– И все же, – настаивал Ке Гок, – я хотел бы услышать, почему все-таки экзоты решили, что человек, воспитанный дорсайцем, будет наиболее подходящей кандидатурой, чтобы от их имени вести переговоры с нами.

– Другими моими воспитателями были маранец и квакер с Гармонии, – ответил Хэл. – Похоже, они считали, что человек, воспитанный в духе трех культур, сможет найти лучший контакт с вами, нежели кто-нибудь из них.

– И все же странно, – не успокаивался Ке Гок, – что два мира, имеющие в своем распоряжении опытных дипломатов, прибегают к услугам совершенно постороннего человека с Земли.

– Кроме того, они произвели расчеты, – добавил Хэл, – которые, похоже, указали на мою возможную историческую пользу в данный отрезок времени.

Он упомянул об этом с большой неохотой, из опасения вызвать чувство предубеждения, свойственного людям с практическим складом ума, к теоретическим долгосрочным онтогенетическим изысканиям экзотов. Однако никто из присутствующих не проявил никакого неудовольствия. Ке Гок тоже промолчал.

– Таким образом, – сказала стройная миловидная женщина по фамилии Ли с большими внимательными карими глазами и черными с проседью волосами, – они сочли, что ты мог бы оказаться исторически полезной личностью?

– Полезным в данной конкретной исторической обстановке – в частности, в ситуации, возникшей в связи с Иными, – ответил он. – В ситуации, которая тревожит и меня самого; именно об этом я и хотел поговорить с вами после того, как передам вам послание экзотов…

– Я думаю, мы обязательно выслушаем все, что ты собираешься сообщить нам, – прервала его Ли, – но сначала некоторым из нас хотелось бы задать тебе кое-какие вопросы.

– Разумеется, – кивнул Хэл.

– В таком случае правильно ли я тебя поняла? – продолжила Ли. – Экзоты обеспокоены проблемой Иных; и они послали тебя к нам, поскольку считают, что ты лучше, чем кто-либо из них, сможешь убедить нас в правильности их точки зрения на создавшуюся ситуацию?

Хэл глубоко вздохнул.

– Так оно и есть, – согласился он.

Ли с задумчивым видом откинулась на спинку стула.

– Итак, Аманда? – спросил ди Фачино. – Какова твоя роль в этом плане навязать нам точку зрения экзотов?

– Рурк, – возмутилась Аманда, – ты же сам знаешь, что это полнейшая чепуха.

Тот только улыбнулся:

– Я просто спросил.

– Тогда держи свои вопросы при себе, – парировала Аманда, – и не отнимай у нас время.

Она оглядела присутствующих. Больше никто из них не пожелал высказаться. Она посмотрела на Хэла.

– Продолжай, – сказала она.

Хэл обвел взглядом сидящих за столом. По их лицам невозможно было ничего прочесть. Он собрался с духом и начал:

– Я полагаю, нет смысла тратить ваше время, пересказывая вам то, что вы и так уже знаете. Межзвездное сообщество сейчас почти полностью находится под контролем Иных, и ни для кого не секрет, к чему они стремятся. Они рвутся к полной и безграничной власти, а для этого им нужно избавиться от тех, кто никогда не будет сотрудничать с ними – от части квакеров и, в сущности, от всех экзотов и дорсайцев. Экзоты считают, что Иных необходимо остановить сейчас, пока еще есть время. По их мнению, только дорсайцы способны сделать это; и они послали меня передать вам: в случае если вы согласитесь, они готовы оказать вам любую поддержку.

Он сделал паузу.

Все продолжали выжидающе смотреть на него.

– Каким образом, по их мнению, мы можем остановить Иных? – воскликнул Ке Гок. – Им не приходило в голову, что мы бы уже давно это сделали, если бы знали как?

На мгновение за столом повисла тишина. Хэл хотел было еще что-то сказать, но передумал.

– Подожди, – бледнолицый старик пристально смотрел на него, – не думают же они… Они что, опять предлагают нам роль наемных убийц?

Это прозвучало как оглушительный хлопок хлыста. Хэл обвел взглядом внезапно посуровевшие лица.

– Мне очень жаль, но я считал себя обязанным донести это послание до вас. Я им сразу сказал, что вы никогда не пойдете на это.

Еще секунду в комнате стояла тишина.

– А почему ты считал себя обязанным? – нарушила молчание Мириам Сонгаи.

– Это давало мне возможность встретиться с вами и рассказать о том, как я сам думаю можно бороться с Иными, – терпеливо объяснил Хэл.

Снова секундная пауза.

– Возможно, – произнес ди Фачино очень тихо, но тем не менее его голос отчетливо слышался на обоих концах длинного стола, – они не понимают, что наносят нам оскорбление.

– В эмоциональном плане, возможно, и не понимают, – ответил Хэл. – Но даже если бы и понимали, для них это не имело бы значения. Они все равно были бы вынуждены задать вам этот вопрос, потому что не видят другого выхода из создавшегося положения.

– Он хочет сказать, – вмешалась Аманда, – что экзоты чувствуют себя совершенно беспомощными, а в беспомощном состоянии люди готовы прибегнуть к любым мерам.

– Передай им от нашего имени, – начал бледнолицый старик, – что они могут еще раз обратиться к нам со своей просьбой, как только наплюют на собственные принципы, которыми руководствовались на протяжении трех столетий. Но все равно наш ответ будет тот же – мы от своих принципов не отказываемся.

Он оглядел комнату.

– Что у нас останется, если мы пойдем на это ради собственного спасения? К чему тогда все эти прожитые столетия безупречно честной жизни? Если мы сейчас согласимся стать наемными убийцами, это будет означать, что мы не только перестали быть дорсайцами, но никогда ими и не были!

Никто ни словом, ни жестом не выразил своего одобрения, но, судя по выражениям лиц собравшихся за столом, было ясно: это мнение разделяют абсолютно все.

– Хорошо, – кивнул Хэл, – я передам им ваши слова. А сейчас я хотел бы спросить, раз уж все вы собрались здесь, что вы сами намерены предпринять в отношении Иных, пока они не уморили вас голодом?

Он посмотрел на Аманду. Та сидела, слегка откинувшись на стуле и молча наблюдая за происходящим. Первой паузу нарушила Мириам Сонгаи:

– Разумеется, у нас нет никакого плана. У тебя же, по всей видимости, он есть. Так что рассказывай.

Хэл вздохнул и оглядел присутствующих.

– У меня тоже нет никакого конкретного плана. Но мне кажется, я располагаю информацией, на основании которой такой план может быть разработан. В основе его лежит понимание той исторической ситуации, что привела к столь значительному успеху Иных. В сущности, то, с чем мы столкнулись сейчас, это последний акт драмы человеческой эволюции; и появившиеся на сцене Иные представляют для нас реальную угрозу, поскольку они отстаивают одну позицию, характерную для расы в целом, а мы – вы, дорсайцы, экзоты, Истинные Хранители Веры в Квакерских мирах и некоторые представители других миров – придерживаемся прямо противоположной. Естественные исторические силы, определяющие человеческую эволюцию, неотвратимо подталкивают этот конфликт в сторону окончательной развязки. То, с чем нам предстоит иметь дело, это не просто амбиции Иных; нам грозит в ближайшем будущем настоящий Армагеддон…

Он продолжал говорить. Они внимательно слушали. В ярком солнечном свете, заливающем столовую сквозь широкие окна, гладкая поверхность длинного стола блестела, как отполированная ветрами глыба льда; казалось, что замершие в неподвижности вокруг стола Серые Капитаны вырезаны из какого-то монолита и пребывают здесь вечно.

Хэла очень смущало полное отсутствие каких-либо признаков, свидетельствующих о том, что его слова доходят до них. Произносимые им слова срывались с его губ только для того, чтобы тут же умереть в тишине, натолкнувшись на глухую стену непонимания.

Он украдкой взглянул на Аманду в надежде, что она хоть как-нибудь подбодрит его, но и эта надежда не оправдалась. Он не увидел даже едва заметного кивка; ее ответный взгляд был столь же невыразительным. Хэл внутренне смирился и постарался побыстрее завершить свое выступление.

Какое-то мгновение Капитаны молчали. Затем все зашевелились на своих местах. Кто-то закашлял, прочищая горло.

– Хэл Мэйн, – наконец произнесла Мириам Сонгаи. – А что ты сам предполагаешь делать? Я хочу спросить, какими ты видишь свои дальнейшие шаги?

– Отсюда я отправлюсь на Абсолютную Энциклопедию, – ответил он. – За информацией, которая может мне понадобиться для более четкого понимания ситуации. Как только я получу полную картину, я смогу предложить вам конкретный план действий.

– А что в это время делать нам? – насмешливо поинтересовался Ке Гок. – Сидеть и ждать твоих указаний?

Хэла захлестнуло отчаяние. Он снова потерпел фиаско; уже никакая магия, никакие призраки не помогут ему. Такова жестокая реальность – непонимание людей, способных видеть только то, что им уже хорошо известно. Внезапно в нем прорвалось раздражение – как-будто чья-то могучая рука легла ему на плечо и с силой толкнула вперед.

– Я думаю, в таком случае вы можете сидеть и ждать указаний от кого-нибудь еще, – услышал он собственный ледяной голос.

Его звук поразил Хэла. Голос принадлежал ему, да и слова были вполне обычными, но вырвались они откуда-то из самой глубины его души. Они прозвучали так же странно, как те призрачные голоса, которые он слышал в этой столовой несколько дней тому назад. Хэл чувствовал себя так, словно им изнутри управляла какая-то сила.