Дорсай (№11) - Абсолютная Энциклопедия. Том 2

– Нет, – мрачно произнес Хэл, – не сделает. Потому что это существо состоит из частей, а эти его части все же не боги. Они, как и оно само, все еще могут ошибаться. И они ошибутся, приняв сторону Иных, потому что ни они, ни оно, похоже, не поняли, что единственным концом этого застоя непременно будет смерть. Любой конец эволюции – это смерть. Никогда не останавливаясь в своем развитии с самого начала своего зарождения, расовое существо подобно ребенку, который не может себе представить, что когда-нибудь его не будет. Но я знаю, что это может случиться.

– И все же ты можешь оказаться не правой стороной.

– Нет! – снова возразил он и внимательно посмотрел на нее. – Позволь мне рассказать тебе, что произошло за этот последний год. Ты знаешь, что я вернулся на Абсолютную Энциклопедию; и все, что мне было известно как Полу Формейну и Хэлу Мэйну, в этот раз я использовал именно так, как об этом мечтал Марк Торре. А в качестве ключа я использовал поэзию. Мечта о богоравенстве, о котором я тебе говорил, личном богоравенстве каждого отдельного человека, впервые совершенно ясно проявилась во времена Ренессанса. И не только в произведениях искусства, но также во всем, что с тех пор было создано рукой человека.

Он замолчал.

– Ты мне веришь? – спросил он, глядя на нее в упор.

– Продолжай, – тихо сказала Аманда, – я тебя слушаю.

– Даже сегодня, – сказал он, – когда речь заходит о Ренессансе, о нем говорят лишь с точки зрения его выдающихся произведений искусства. Но это было время не только расцвета искусства. Это было время многочисленных свершений в форме технических новшеств и социальных и концептуальных экспериментов. Я ведь тебе рассказывал о «Театре памяти», являющемся прообразом самой Абсолютной Энциклопедии. И совсем не случайно Леонардо да Винчи был инженером. В действительности то, что мы называем технологической эрой, началось с прагматических новшеств еще в позднем средневековье – сейчас она вышла на стадию нового осознания того, что могло бы быть полезным для людей. Оттуда до выхода в космос… и всего того, что за тем последовало, оставалось всего лишь шесть столетий. В каждом поколении всегда оказывался некто, кто жаждал остановить человечество на пути его развития и закрепиться на достигнутом, кто-нибудь, вроде Блейза. Но разве мы остановились? На протяжении всего этого долгого пути сомнений и страхов, разве мы остановились?

Он замолчал.

– Нет, – покачала головой Аманда. – Конечно нет.

Она повернулась и быстро слегка подтянулась вверх – он резко дернул головой, отстраняясь от нее. И в недоумении уставился на нее.

– Ты укусила меня за ухо! – воскликнул он.

– Верно. – Она лукаво посмотрела на него. – Потому что уже хватит этих разговоров. У нас еще будет время, чтобы обсудить, как справиться с бедой до того, как она постучится в наши ворота. А сейчас я хочу есть. Уже пора завтракать.

– Завтракать?

Он непроизвольно бросил взгляд на окно и увидел, что она права. Они, скорее он, с грустью подумал Хэл, проговорили почти до утра; луна закатилась и за окном уже были предрассветные сумерки. Сероватый склон холма позади дома стал виден более отчетливо, маяча, словно материализовавшийся призрак будущего.

– Да именно так. – Аманда уже встала с кровати и, ухватив его за запястье, старалась вытащить его из постели. – У нас была насыщенная ночь, а впереди предстоит трудный день, до которого осталось не так уж много времени. Мы должны поесть, привести себя в порядок, и затем, если тебе удастся, можешь вздремнуть. Твоя встреча с Серыми Капитанами назначена на поддень.

– Встреча? – эхом откликнулся Хэл. Глядя на то, как она одевается, он машинально протянул руку за своими шортами, чтобы последовать ее примеру. – Я ведь даже еще не успел тебя об этом попросить.

– Всем капитанам было разослано соответствующее уведомление, как только командир корабля, доставившего тебя сюда, доложил нам, что ты уже на борту, – пояснила Аманда. – Вот почему вчера я задержалась на Омалу, в последний момент пришлось готовить документы для этой встречи. Я привезла с собой мяса, Хэл Мэйн. На этот раз будет не рыба, а мясо! Как насчет хорошего куска баранины, это будет тебе и завтрак, и ужин, поскольку вчера вечером тебе, по всей видимости, так и не удалось поужинать?

Глава 57

Управляемый Амандой небольшой корабль, приспособленный для полетов как в воздухе, так и в космическом пространстве, на борту которого были лишь она и Хэл, поднялся над Форали, и, наблюдая, как быстро исчезает внизу из виду усадьба, Хэл вдруг почувствовал внутри сосущую пустоту. И он не сразу понял, что есть что-то общее между этой пустотой и тем чувством, которое не оставляло его в первые дни пребывания на Коби, а также тем чувством, которое он как Донал испытывал, покидая этот дом и направляясь к звездам.

– Я думал, что задержусь здесь по меньшей мере на неделю, – сказал он. – Но если мне удастся сегодня решить все дела с Серыми Капитанами, то мне лучше, не теряя времени, двигаться дальше. Мы можем по пути заскочить в космопорт Омалу – я только узнаю, когда летит ближайший корабль в сторону Солнца и Абсолютной Энциклопедии.

– В этом нет необходимости, – отозвалась Аманда. На ней был темно-синий полотняный пиджак, такая же юбка, светло-голубая блузка и на шее тонкая нитка бус из серо-голубых кораллов; этот наряд придавал ей деловой и немного официальный вид. – Мы предоставим тебе посыльный корабль с пилотом.

Хэла это приятно удивило. Но не величиной суммы, в которую обойдется наем частного корабля для перелета до Земли – при необходимости он мог бы получить межзвездный кредит для этой цели от Энциклопедии или, возможно, даже от экзотов. Он был поражен тем, что его наконец стали воспринимать как человека, занимающегося делом настолько важным, что совершенно недопустимо сковывать его активность расписанием межпланетных коммерческих рейсов. Пока он размышлял над этим новым обстоятельством, Аманда протянула руку к отсеку для ручной клади, не глядя, вытащила оттуда пачку бумаг и положила ее Хэлу на колени.

– Что это такое? – спросил он, беря ее в руки. Пачка была толщиной не меньше трех сантиметров.

– Копия контракта, который ты должен прочитать, пока мы летим до Омалу, – ответила она, не отрывая глаз от скопления облаков впереди по курсу.

«Контракт… – печально улыбнулся он про себя. Положив бумаги на колени, он начал читать. – Эти контракты, как и межзвездные кредиты, скоро сделаются бессмысленными и никому не нужными». Но в то же время он испытывал что-то вроде признательности и благоговения, держа в руках обязательства народа целой планеты, выраженные в столь компактной форме в виде пачки отпечатанных листов.

Когда они прилетели в Омалу, Аманда посадила корабль рядом с другими такими же на парковочной стоянке возле здания Центральной Администрации. Здесь опять шел дождь и небо над головой было сплошь затянуто беспросветной уныло-серой пеленой. Они прошли в широкие двойные двери главного входа, и Хэл, подняв глаза, увидел вырезанные на каменной стене прямо над входом две строфы из стихотворения А. Э. Хаусмана[8] «Эпитафия наемной армии». Пока они проходили мимо, четыре суровые строки первой строфы, врезались в память Хэла.

Когда задрожал весь до основанья

И замотался наш шар на оси,

Они получали солдатские жалованья

И знали, что взявшись за ношу – неси…

Встреча состоялась в одном из главных конференц-залов, в которых обычно обсуждались вопросы, касающиеся населения значительных территорий Дорсая, если не всей планеты в целом. Это помещение могло вместить по меньшей мере несколько сот человек, и именно такое количество народу ожидалось сегодня.

– И что, все они Серые капитаны? – тихо спросил Хэл Аманду, пока они шли к возвышению в центре торцевой стены полукруглой комнаты; отсюда были хорошо видны полукольца рядов амфитеатра, отделенных друг от друга длинными сплошными столами.

– Ныне действующие, бывшие, а также все те, кто хотя формально и не входит в их число, но причастен к тому, что нам всем сейчас предстоит сделать, – так же тихо ответила Аманда. – Здесь нет ни одного человека, кто так или иначе не был бы связан с происходящим.

Они стояли на возвышении возле трибуны, дожидаясь, пока в зале стихнет шум разговоров; наконец все лица повернулись в их сторону.

– Я думаю, вы все узнали Хэла Мэйна, – сказала она; благодаря великолепной акустике ее голос отчетливо слышался в любой точке зала. – Председательствует на этом собрании Рурк ди Фачино. Передаю бразды правления ему.

Аманда сошла с возвышения и села в единственное остававшееся свободным кресло в первом ряду. Хэл узнал розовощекое немолодое лицо Рурка ди Фачино, сидящего в центре второго ряда прямо напротив трибуны. Он также отметил, что кресла второго ряда находятся как раз на уровне возвышения, на котором он стоял, и только первый ряд, где сидела Аманда, был расположен несколько ниже, а все остальные места в зале, начиная с третьего ряда, располагались заметно выше его.

На какой-то момент Хэла охватило нетерпение. Сейчас он ясно видел, что именно нужно сделать и что выбора у них нет, и это собрание казалось ему совершенно ненужной тратой времени. Но потом он понял: собрание – не менее важная часть ритуала, чем церемония, сопровождаемая музыкой волынщиков на могиле Джеймса. Сейчас Хэл являлся свидетелем «лебединой песни» целого народа, и ему стало стыдно собственного нетерпения.

Он все еще стоял возле трибуны. Слева от нее находился пустой стол с гостеприимно отодвинутым стулом. Но он по-прежнему продолжал стоять, только положил на наклонную поверхность трибуны копию контракта и терпеливо ждал. К его удивлению, Рурк ди Фачино, не покидая своего места во втором ряду, заговорил прямо оттуда.

– Объявляю собрание открытым. – Его высокий голос буквально зазвенел в тишине зала. – О начале прений я объявлю, когда придет время. А пока будем придерживаться повестки дня, выработанной организационным комитетом.

Он повернулся к Хэлу.

– Мы рады снова видеть тебя, Хэл Мэйн, – сказал он.

– Благодарю вас, – ответил Хэл.

– Может быть, ты хочешь что-нибудь сказать, прежде чем мы приступим к основному вопросу?

Хэл посмотрел на него, затем оглядел присутствующих.

– Разве что… Как я вижу, вы меня ждали.

Глядя с трибуны в зал, он заметил, скорее даже почувствовал, что сидящие сейчас перед ним люди чем-то неуловимо отличаются от той сравнительно небольшой группы Серых Капитанов, с которыми он встречался в Форали.

Он даже не ожидал, что воспримет это столь остро и с такой жгучей горечью. Ему даже захотелось понять причину этих перемен и почему все это так сильно подействовало на него; и в короткий миг между его ответом и последующей репликой Рурка ему удалось разглядеть представшую его взору картину, всю до мельчайших подробностей.

Ему показалось, что на какой-то момент время остановило свой бег, словно схваченное чьей-то рукой. На самом же деле остановилось не время, а многократно ускорился его собственный мыслительный процесс. Это умел делать Донал; и сейчас, когда Донал снова начал просыпаться в нем, вместе с ним вернулась и эта поразительная способность.

В этот неимоверно растянувшийся миг Хэл обратил внимание на то, как одеты сидящие перед ним люди; их одежда, хотя и была по большей части самой обычной, носящей приметы индивидуального вкуса, как костюм Аманды, тем не менее выглядела все же более официально, чем при его последней встрече с Капитанами.

И хотя все были одеты каждый по-своему, преобладание в цветовой гамме мягких коричневых, синих и серых оттенков и явное предпочтение в верхней одежде рубашек с открытым воротом и откинутыми на плечи концами воротников, а также безупречная чистота и свежесть всех предметов туалета производили впечатление, что все присутствующие одеты в какое-то подобие единой формы.

Но затем он понял, что дело не только в одежде. Было что-то общее в том, как они сидели, как они держались. Все, включая стариков, производили впечатление людей отменного здоровья, находящихся в прекрасной физической форме. Ни у кого, даже у самых крупных и широкоплечих, не было заметно ни грамма лишнего жира. Все сидели прямо, расправив плечи, но в то же время спокойно и без малейшего напряжения, как обычно сидят люди, полностью уверенные в себе.

Но помимо одежды и манеры держаться, еще одна черта объединяла их, несмотря на то что их лица отличались одно от другого гораздо больше, чем лица присутствующих на любой подобной встрече на любом из Молодых Миров или на Земле. Здесь не было видно ни одного лица, даже отдаленно напоминающего чье-либо еще, начиная с розовощекого лица Рурка и кончая суровым черным ликом Мириам Сонгаи или чуть тронутым загаром бледным лицом Аманды.

Хэл впервые заметил то, что раньше как-то ускользало от его внимания. Суровость – спрятанную так глубоко, что ее невозможно увидеть, но накладывающую свой отпечаток на манеру поведения, внешний облик и даже речь обитателей этого мира.

Это была суровость, за которой скрывалась, молчаливая скорбь без слез. Скорбь настолько сильная и личная, что они даже не говорили о ней друг с другом. Скорбь, так тщательно скрываемая за традициями и ответственностью, что ее скорее можно было увидеть в нераспаханном поле или в голой клумбе, чем в словах или поступках этих людей. Он чувствовал ее также и в своей душе благодаря необыкновенной способности к сопереживанию, ради которой он, будучи Доналом, оставил свое тело и вселился в тело мертвого человека двадцать первого века.

Хэл вдруг понял, почему уходил от разговора, даже с Амандой, о своем втором воплощении в облике Пола Формейна. Каждый раз, когда ему надо было начинать жизнь заново, будь то в облике Пола или Хэла, процесс расставания с прошлой жизнью и вхождения в новую был для него крайне болезненным.

В первый раз, когда он воплотился в Пола Формейна, было труднее всего – требовалось освободить свой разум от прошлых знаний и воспоминаний и бросить тело в незнакомую обстановку, рассчитывая на то, что оно выживет без привычных ориентиров. Тогда Донал пошел на это только потому, что у него уже не оставалось выбора.

Воспоминание о той своей боли сделало для него совершенно понятной и боль людей, сидевших перед ним. Их боль была вызвана не возможными личными потерями и не мыслью о гибели своего мира. Она была связана с чем-то гораздо более мучительным, с осознанием того, что все, чем они жили, все, что казалось им незыблемым на все грядущие времена, сейчас рушилось, чтобы никогда больше не возродиться вновь.

Вся гордость и мечты Дорсая должны были кануть в Лету, как когда-то мечты рыцарей «Круглого стола», и присутствующим в зале предстояло стать свидетелями этого краха.

– В таком случае продолжим, – донесся до Хэла сухой и бесстрастный голос Рурка. Он перелистал бумаги, лежащие перед ним на столе. – На протяжении трехсот лет жизнь на Дорсае определялась исключительно контрактами, – отрывисто произнес он. – Мы даже готовы отдать свою жизнь, если это предусмотрено правильно составленным контрактом. Я полагаю, ты уже прочитал копию контракта, который подготовила для тебя Аманда Морган?

– Да, – кивнул Хэл. – Для начала я хотел бы…

Рурк жестом остановил его.

– Мы приступим к обсуждению самого контракта через минуту, – сказал Рурк. – Необходимо заметить, что в нем используются некоторые не совсем привычные для нас понятия, впрочем, и сам документ во многих отношениях не похож на то, с чем до сих пор нам приходилось иметь дело. Поэтому, с твоего позволения, мы сначала зададим тебе несколько вопросов, и, если ответы покажутся нам удовлетворительными, мы перейдем непосредственно к обсуждению самого контракта.

– Ради Бога, – отозвался Хэл.

– В контракте содержатся положения, – начал Рурк, – предусматривающие определенные выплаты лицам, непосредственно занятым в работах по контракту, на содержание их самих и их иждивенцев в случае их гибели или увечья, а также выплаты всем жителям этой планеты, связанным с выполнением контракта. Но по большому счету разве можно оплатить услуги, о которых здесь идет речь. Я полагаю, в этом ты согласен со мной?

– Да, – кивнул Хэл. – Это правда.

– Тогда, – Рурк пристально посмотрел на него, – позволь от имени всех нас задать тебе по-солдатски прямой вопрос. При данных обстоятельствах почему мы должны рисковать всем, что у нас есть, сражаться и умирать за тех, кто неспособен или не хочет сражаться сам за себя?

– Я не думаю, что вы найдете какие-либо свидетельства того, что они не хотят сражаться, – медленно произнес Хэл. – Они неизбежно присоединятся к вам, некоторые с самого начала, большинство же с течением времени. Честно говоря, я бы очень удивился, если 6 вы не учли этого в своих раскладках.

– Естественно, мы это учли, – сказал Рурк. – И все же я хотел бы получить ответ на свой вопрос.

– Я попробую ответить на него… – Хэл мысленно отступил назад, как бы уступая свое место Доналу, которому было гораздо проще ответить на этот вопрос точно так же, как совершенно непроизвольно это произошло во время предыдущей встречи с Серыми Капитанами, и чувствуя, как вперед выходит его более раннее «я».

– Ведь этот вопрос уже не нов, не так ли? – услышал он собственный голос. – И ясного, окончательного ответа на него так никогда и не было получено. Древние греки, принимавшие яд, римляне, бросавшиеся на меч, имели на то свои причины. Еще более подходящий пример: когда слепой король Богемии Иоанн девятьсот лет назад в возрасте пятидесяти четырех лет отправился на помощь французскому королю Филиппу, сражавшемуся с англичанами при Креси[9], у него тоже были для этого свои причины; даже несмотря на то что в тот памятный день двадцать шестого августа 1346 года он позволил своим оруженосцам увлечь себя в самую гущу сражения, где, как он знал, наверняка найдет свою смерть.

Он сделал паузу, вглядываясь в лица своих слушателей, но не заметил на них ни тени озадаченности или неуверенности, только внимательное ожидание.

– Что касается меня лично, – продолжал он, – то я прекрасно знаю, почему я готов отдать все, что у меня есть – не только жизнь, но и все надежды на будущее, – ради той цели, во имя которой мы все здесь собрались. Я мог бы рассказать вам о причинах, почему я так поступаю. Я мог бы также объяснить поступки древних греков, о которых я говорил, или римлян, или слепого короля Богемии. Но в конечном итоге, какими бы ни были эти причины, все они сводятся к тому, что человек, совершивший тот или иной поступок, сделал это потому, что именно таков он есть. Я поступаю сейчас так, а не иначе, потому что таков я есть. И вы, все вы, сделаете то, что сами выберете для себя, потому что как личности и как общество вы именно такие и всегда были такими с тех самых пор, как возник ваш мир.

Он замолчал.

– Это мой ответ на ваш вопрос, – добавил он.

– Хорошо, – спокойным тоном произнес Рурк. – Еще один вопрос – где ты хочешь, чтобы мы сражались?

Хэл посмотрел ему прямо в глаза:

– Вы должны понимать, что на этот вопрос я не могу ответить. Во-первых, выбор места будет зависеть от того, что произойдет между сегодняшним днем и моментом, когда мы все решим перейти к активным действиям. Во-вторых, хотя я и доверяю вашей системе безопасности, в данном случае, когда дело касается будущего народов различных миров, эту информацию, пока не придет время, я не доверю никому. Когда потребуется ваше участие, я вам сообщу; и только тогда, если у вас возникнет такое желание, вы будете решать, соглашаться вам или нет, поскольку в любом случае я не смогу вас заставить принять мой план, если вы этого не захотите.

В конференц-зале стояла тишина. Рурк держал в руке электронный карандаш и делал пометки на экране, вмонтированном в стол перед ним. Хэла охватило странное чувство, что он уже видел все это раньше, но оно тут же было вытеснено еще более странным ощущением. Внезапно ему показалось, что он чувствует движение этой маленькой планеты вокруг своего далекого солнца, движение самого Фомальгаута среди соседних звезд, а также движение всех остальных обитаемых миров вместе со своими светилами; более того, ему показалось, что он ощущает даже гигантское движение всей звездной галактики, неумолимо несущее всех к тому, что ждет их во времени и в пространстве.

– Я включил это условие в контракт. – Рурк вновь поднял глаза на Хэла. – И на этом пока заканчиваются наши вопросы к тебе. У тебя есть к нам вопросы?

– Нет, – сказал Хэл. – Хотя, простите, есть. Вы составили этот контракт между всеми вами и лично мной, за спиной которого стоит лишь одна Абсолютная Энциклопедия. Вы должны понимать, что я никоим образом не могу гарантировать выполнение в полном объеме всех своих обязательств перед вами, возложенных на меня этим контрактом. Даже Энциклопедия не располагает достаточными ресурсами для того, чтобы гарантировать вам в определенных ситуациях получение всего того, что может вам причитаться по контракту. Например, восстановление жизненного потенциала вашей планеты в случае причинения ущерба или уничтожения какой-либо ее части вследствие вражеских действий в порядке компенсации за вашу деятельность, связанную с выполнением контракта. Это за пределами возможностей и средств даже нескольких миров, не говоря уже об Энциклопедии. Я уже не говорю о личных ресурсах частных лиц вроде меня.

– Мы это понимаем, – кивнул Рурк. – Этот контракт составлен главным образом для истории, но тем не менее он носит характер правового документа. В данном случае мы оказываем услугу всему человечеству, но не существует правового механизма, который мог бы связать обязательствами всю человеческую расу. И поскольку в договорах, подобных этому, обязательно должна присутствовать противная сторона, мы решили для обеспечения выполнения условий данного контракта связать моральными обязательствами тебя и Абсолютную Энциклопедию в объеме тех ресурсов, которыми вы располагаете.

– Понятно, – кивнул головой Хэл. – В таком случае возражений нет. Мы оба, Там Олин от Энциклопедии и я сам, охотно примем ваши условия.

– Тогда, – сказал Рурк, – нашему собранию остается только пройтись по всему контракту, пункт за пунктом, для того чтобы удостовериться, что мы одинаково понимаем то, что в нем записано.

Так они и поступили. Это заняло у них более трех часов по местному времени, и, когда Хэл наконец сошел с трибуны, он почувствовал, что ноги и голова у него немного гудят. Аманда вытащила его из толпы Серых Капитанов, обступивших его, чтобы пожать руку:

– Я хочу кое-кого представить тебе.

Обходя поднимающихся с кресел и направляющихся к выходу людей, многие из которых тем не менее старались подойти и пожать Хэлу руку, они взобрались на самый верх амфитеатра. По мере того как они поднимались, толпа все больше и больше редела, и наконец он увидел человека. Тот стоял возле одного из выходов. На вид ему было немногим больше тридцати; его глаза смотрели со сдержанным любопытством. На какое-то мгновение Хэлу показалось, что он видит перед собой одного из оживших близнецов Гримов, какими они запечатлелись в памяти Донала.

Но когда они подошли ближе, он увидел разницу. Ожидающий их человек безусловно принадлежал к Гримам – у него были прямые жесткие черные волосы, такой же мощный торс и темные глаза, но он был ниже ростом, чем Ян и Кейси, и выглядел чуть более грузным, менее подвижным, чем они. Он производил впечатление скорее мощи и непоколебимости, нежели легкости и живости, присущих близнецам, но при всем том этот представитель последнего поколения Гримов держался с той уверенностью и раскованностью, которые свидетельствовали о многолетней тренировке.

– Хэл, – сказала Аманда, – я хочу представить тебе человека, который будет пилотом твоего корабля. Это нынешний глава семейства Гримов, о котором я уже тебе говорила – Саймон Хан Грим. Он только что вернулся с Новой Земли.

Саймон и Хэл обменялись рукопожатиями.

– Я у вас в долгу за ваше любезное разрешение остановиться у вас в Форали, – произнес Хэл.

Саймон улыбнулся. У него была скупая, но удивительно теплая улыбка.

– Ты оказал честь старому дому.

– Нет, – возразил Хэл, – Форали сам по себе слишком значителен, чтобы ему мог оказать честь своим посещением кто бы то ни было.

Саймон чуть крепче сжал руку Хэла, прежде чем выпустить ее.

– Я благодарю тебя за эти слова, – сказал он. – И к моим словам с удовольствием присоединились бы остальные члены семьи.

– Может быть, придет время, когда я смогу встретиться с ними всеми, – улыбнулся Хэл. – А вы, должно быть, правнук Яна?

Это был неосторожный вопрос, поскольку исходил от человека, чья внешность бесспорно указывала на фамильное сходство с Гримами. Хэл заметил, как в глазах Саймона мелькнула догадка, тут же переросшая в уверенность.

– Да, – ответил Саймон, но его невысказанный вопрос: «А кем ты приходишься Яну?» – так и остался висеть в воздухе между ними.

– Если хочешь, я готов лететь немедленно, – сообщил Саймон. – Дома меня практически ничего больше не задерживает.

– Теперь, когда все вопросы здесь решены, мне нужно как можно скорее вылететь на Мару, – сказал Хэл. – Что касается расходов, связанных с вашими услугами и наймом корабля…

– Нет, Хэл, – прервала его Аманда, – эти расходы являются частью обязательств Дорсая, вытекающих из условий контракта. Саймон доставит тебя, куда тебе потребуется и останется с тобой и дальше. Все затраты, связанные с ним или кораблем, должны пересылаться назад в нашу Центральную бухгалтерию.

– В таком случае почему бы нам втроем вместе не пообедать? – предложил Хэл. – А после этого, пока ты, Саймон, будешь заниматься предполетной проверкой корабля, мы немного поговорим с Амандой.

– Но ты сам сказал, что нам нужно вылететь как можно скорее, – напомнил Саймон.

– Боюсь, что так и есть.

– Тогда, я думаю, мне лучше сразу же заняться кораблем, – сказал Саймон. – Я все равно сегодня завтракал поздно, а поговорить с тобой, Хэл Мэйн, у нас еще будет время в пути. Вы, я полагаю, не будете против того, чтобы перекусить вдвоем?

Хэл улыбнулся:

– Конечно нет. Спасибо.

– Не за что, – ответил Саймон. – Тогда встретимся на корабле. Извиняйте.

Повернувшись, он быстро исчез. Хэл взял Аманду за руку:

– Он очень внимателен и догадался, что мы хотим еще побыть немного наедине друг с другом.

– Я тоже так думаю, – кивнула Аманда. – А теперь пошли. Я знаю, где мы сможем поесть.

Место, куда она его привела, как оказалось, находилось в самом здании космовокзала; но если не принимать во внимание эпизодический приглушенный шум, производимый взлетающими и садящимися кораблями, да открывающийся из занимающего всю стену окна вид на взлетно-посадочную площадку, этот небольшой зал наводил на мысль о космических полетах не больше, чем любой другой ресторан в Омалу. В нем было всего четыре столика, но то ли благодаря усилиям Аманды, то ли чисто случайно все они оказались незанятыми.

Аманда указала на небольшой серебристый корабль в самом центре площадки: именно его предоставили в распоряжение Хэла.

– Меня нашли примерно на таком же корабле, – тихо, как бы про себя, произнес Хэл, – конечно, на гораздо более старом.

Он оторвал взгляд от поля космодрома и посмотрел на Аманду; она сидела, съежившись, будто озябла.

– Как ты думаешь, тебе придется пройти через это еще раз? – спросила она.

Ее голос был больше похож на шепот. Она смотрела куда-то в пространство мимо него; казалось, ее взгляд обращен в бесконечность.

– Нет, – ответил он. – Не думаю. На этот раз я останусь Хэлом Мэйном до смерти.

Глаза ее по-прежнему были устремлены в какую-то отдаленную невидимую точку. Он потянулся через стол и взял в свою руку ее ладонь, неподвижно лежащую на столе.

Ее пальцы сжали его ладонь и Аманда снова посмотрела на него; ее взгляд был полон такой невыразимой тоски, какую можно видеть в глазах человека, наблюдающего за отплытием корабля, увозящего на борту возлюбленного или возлюбленную.

– Со мной будет все в порядке, – сказал Хэл. – Но даже если и не так, то для нас это не будет иметь никакого значения.

Ее пальцы стиснули его ладонь еще сильнее. Они держались за руки, как накануне ночью, ничего не видя и не слыша вокруг, словно время снова замедлило свой бег.

Глава 58

За бортом курьерского корабля освещенная лучами Проциона проплывала Мара, похожая на голубой шар в обрамлении клубящихся белых облаков. Она удивительно напоминала Землю, и мысль о Земле всколыхнула в Хэле чувство одиночества и грусти с тайным горьким привкусом вины. Если бы не отсутствие луны, Мару вполне можно было бы принять за Землю; обе планеты удивительно походили друг на друга, только Мара была чуть больше по размеру. Даже зная, что перед ним не Земля, Хэлу все равно казалось, будто он смотрит на мир, в котором вырос, и впервые в жизни он понял, насколько прочны духовные узы, связывающие его с материнской планетой.

Они уже минут двадцать висели на стационарной орбите. Наконец громкоговоритель бортовой связи ожил, и они услышали голос диспетчера поста управления наземным движением:

– Дорсайский корабль, класс Джей-Эн, бортовой номер 549371, вам разрешен самостоятельный спуск в отведенный сектор на площадку для частных кораблей. Пожалуйста, сообщите ваши координаты.

Саймон Хан Грим нажал белую кнопку доступа к бортовому навигационному оборудованию, чтобы ввести координаты корабля в сеть поста управления, и послушный его умелым рукам корабль начал снижение.

Поверхность Мары становилась все ближе. В следующий момент они увидели прямо под собой голубую гладь океана и плавно заскользили в направлении линии побережья.