Дорсай (№11) - Абсолютная Энциклопедия. Том 2

– Если мне повезет и я окажусь первым, кому удастся взять ситуацию под контроль, – продолжал он тем же жестким тоном, – то указания и в самом деле могут поступить от меня.

– Только не обижайся, Хэл Мэйн, – сказал ди Фачино, – но могу я поинтересоваться, сколько тебе лет?

– Двадцать один, по стандартному времени, – ответил Хэл.

– Не кажется ли тебе, – продолжал ди Фачино, – что ты просишь людей, вроде нас, в два-три раза старше, не раз на своем веку сталкивавшихся с понятием ответственности, принять тебя и то, что ты предлагаешь, просто на веру? Более того, ты просишь, чтобы все население планеты пришло в движение, основываясь на той же слепой вере? Ты пришел сюда, не имея никаких полномочий, за исключением высокого персонального рейтинга, определенного экзотами в результате каких-то теоретических изысканий, но наш мир не имеет к экзотам никакого отношения.

– В данном случае, – все так же сухо произнес Хэл, – чьи бы то ни было полномочия ни сейчас, ни потом не будут иметь никакого значения. Если я найду ответы, поиском которых сейчас занят, мои полномочия станут для вас так же, как и для всех остальных, очевидны. Если мне это не удастся, то ответы найдет кто-нибудь другой, а может, и никто не найдет. В любом случае вопрос о моих полномочиях не будет иметь никакого значения. Экзоты это сумели понять.

– Неужели? – переспросил ди Фачино. – Это они тебе сказали?

– Они продемонстрировали мне это, – ответил Хэл. Непонятное ощущение силы неудержимо влекло его вперед. Вспыхнувшее минуту назад раздражение теперь уступило место железной логике. – Направляя меня сюда со своим посланием, которое, они были почти уверены, вы не примете, они в то же самое время предоставили мне возможность изложить вам мое личное понимание ситуации, не предпринимая никаких попыток повлиять на него. Если случится так, что вы согласитесь со мной, то и у них не будет иного выбора, кроме как в конечном счете тоже согласиться со мной; если вы отвергнете меня, то они не будут нести никакой ответственности за то, что я высказал вам от своего имени.

– Но мы не согласились с тобой, – заметил Ке Гок.

– Вам неизбежно придется с кем-то согласиться, если вы намерены держать ситуацию под контролем, – пожал плечами Хэл. – Всего несколько минут назад вы сами сказали, что остановили бы Иных, если б знали как. Все дело в том, что вы не знаете, как это сделать. Я, возможно, знаю. И у нас нет времени ждать, пока найдутся другие решения. Уже сегодня, если бы нам удалось собрать всех, кто выступает против Иных, даже этих сил может оказаться недостаточно. Вы и экзоты, хотите вы этого или нет, находитесь по одну сторону баррикад; если вы не поймете этого, то и вы и они погибнете поодиночке, поскольку оба ваши мира и так уже находятся на пути к гибели. Только в отличие от экзотов вы, дорсайцы, люди действия. Не в ваших правилах закрывать глаза на необходимость действовать, когда таковая необходимость возникает. Поэтому единственная надежда и для вас и для них заключается в том, что появится кто-то, кто поведет вас всех вместе за собой; пока же этого не сделал никто, кроме меня.

– Никем не доказано, – вмешался бледнолицый старик, – что нам непременно надо принимать чьи-то предложения.

– Еще как доказано. – Хэл смотрел прямо в черные зрачки своего оппонента. – Дорсай уже начал испытывать нехватку продовольствия. Эта проблема еще не очень беспокоит вас, но она уже возникла. И вы все прекрасно знаете, что она преднамеренно создана Иными, от которых немало достается и другим мирам. Совершенно ясно, что этот конфликт не замкнется только на вас и Иных. Он коснется всей человеческой расы.

– Но, – тихо произнесла Ли, – это вовсе не значит, что он непременно приведет к Армагеддону, со всеми вытекающими последствиями для нашего народа – народа воинов.

– Если вы так не считаете, взгляните на это с другой стороны, – сказал Хэл. – Настоящая ситуация существует уже свыше тридцати лет. И по мере ее развития связанные с ней проблемы растут экспоненциально как по своей сложности, так и по числу людей, вовлеченных в них. Как еще это может завершиться, если не Армагеддоном? Конечно, если только вы вместе с экзотами и другими, подобными вам, не решите отказаться от всего, во что верили, и покориться Иным; потому что это именно то, что Иным в конечном счете и требуется.

– Как ты можешь быть в этом настолько уверен? – спросила Ли. – Зачем Иным заходить так далеко?

– Они оседлали тигра и теперь не осмеливаются слезть с него. Их не так уж и много. И единственный способ для них обеспечить себе безопасную жизнь – сделать безопасными для себя все миры. Да-да, все миры, что означает изменение самого лица человеческого общества. Иные станут господами, а все остальное человечество попадет к ним в зависимость. Они это понимают. И вы ради всего, что дорого вам, тоже должны понять это.

В комнате надолго воцарилась тишина. Хэл сидел, все еще ощущая необычайный подъем и снизошедшую на него ясность и неистовость мысли.

– Эта идея об исторической конфронтации двух частей человеческой расы – всего лишь твоя теория, – весомо произнесла Мириам Сонгаи. – Как ты можешь рассчитывать на то, что мы примем на веру что-то, о чем все мы слышим впервые в жизни?

– Можете убедиться сами, – отозвался Хэл. – Вы лучше меня знаете, каким образом истощаются ваши финансы и другие резервы вашего общества. Придет время, и за пределами вашей планеты Иным будут принадлежать души всех тех, кто мог бы дать вам работу. Что тогда станет с Дорсаем?

– Но представление о них как о некоей исторической силе, имеющей на руках все козыри против нас, – сказал бледнолицый дорсаец, покачивая головой, – это выходит за рамки здравого смысла и больше походит на фантастику.

– А то, что уже случилось с другими мирами, за исключением Старой Земли, вы тоже назовете фантастикой? С вами этого еще не произошло только потому, что Иные торопились сначала взять под свой контроль другие миры, – ответил Хэл. – Иные в первую очередь стремятся захватывать те миры, где они не встречают противодействия.

Он замолчал и внимательно вгляделся в лица присутствующих. Глаза Аманды светились странным, почти победным блеском.

– Их харизме и организационной структуре, – продолжал он, – ни одна из наших современных культур не смогла ничего противопоставить. Если бы сейчас можно было бы заставить Иных предстать перед межзвездным судом, я готов спорить, вы вряд ли смогли бы найти законное основание для обвинения хотя бы одного из них. В большинстве случаев им даже не нужно говорить, чего они хотят. Они просто подбирают и приближают к себе людей с определенными чертами характера и создают для каждого из них ситуацию, где эти черты могут наиболее полно раскрыться. Таким образом человек по собственной инициативе делает то, что требуется Иным.

Хэл внимательно вглядывался в лица всех сидящих за столом.

– Ради самих же себя постарайтесь оценить всю картину в целом. Вдумайтесь. Экзоты могли бы с самого начала справиться с любой экономической попыткой установить господство над всеми мирами. Вы могли бы в самом зародыше подавить любую попытку чисто военного характера. Но перед лицом Иных и вы и экзоты оказались беспомощны, потому что для своей атаки они не выбрали ни одну из этих форм. Они атаковали по-новому – так, как никто не ожидал, и они близки к победе. Потому что структура человеческого общества меняется, как, впрочем, менялась всегда; и старое, как было всегда, не в состоянии воспрепятствовать приходу нового.

Хэл на мгновение замолчал.

– Вы должны признать тот факт, что ни вы, ни экзоты, ни квакеры, ни кто-либо еще, кто привык жить по-старому, не способны противодействовать Иным, как прежде вы противодействовали своим врагам, – заговорил он вновь. – Если вы будете продолжать и дальше двигаться в этом направлении, вы проиграете, неизбежно проиграете, а Иные выиграют. Но у вас есть возможность оказать им эффективное сопротивление и в конечном счете победить, если вы сумеете стать частью новой социальной структуры, которая сейчас как раз формируется.

Он снова замолчал; на этот раз он ожидал замечаний или возражений, какой-либо реакции в любой форме, но ничего подобного не услышал. Все продолжали молча смотреть на него.

– Иные – не чужаки. Они такие же, как мы, только с небольшим различием. Но этого различия достаточно, чтобы позволить им взять все под свой контроль. Я еще раз хочу повторить, что речь идет не более чем о смене старой формации новой, но только на этот раз вся проблема заключается в том, что тот путь, на который Иные хотят увлечь расу, является тупиковым. Человечество в целом не может выжить в условиях застоя, когда на одного господина приходится миллион рабов. Если общество пойдет по этому пути, оно неминуемо погибнет.

Он замолчал. Никто по-прежнему ни звуком, ни жестом не проявил себя. Все только молча смотрели на него.

– Мы не можем этого допустить, – продолжил он, – однако наше желание не допустить этого вовсе не значит, что мы можем оставить все, как есть. Это тоже означало бы застой и гибель расы. Поэтому мы должны четко отдавать себе отчет в том, что происходит. Лицо человеческого общества снова меняется, как это было уже не раз, и мы должны измениться вместе с ним либо оказаться выброшенными за борт истории. Здесь, на Дорсае, вам придется быть готовыми отказаться от многого, потому что вы – одна из тех Осколочных Культур, которые всегда придерживались традиций и обычаев. Но сделать это дополнительное усилие над собой необходимо ради блага ваших же детей. Потому что, я повторю это еще раз, на кону сейчас находится не выстраданный дорсайцами их образ жизни и не образ жизни экзотов или квакеров, а судьба всей человеческой расы.

Глава 48

Серые Капитаны сидели, глядя кто на стол перед собой, кто на стену напротив, кто в окно – только не на Хэла и не друг на друга.

Наконец Мириам Сонгаи шумно вздохнула.

– Да, нерадостную картину ты тут нарисовал, – сказала она. – Я думаю, мне нужно все еще как следует обдумать.

Со всех концов стола послышался одобрительный гул голосов. Но тут со стула поднялся старик с белым как полотно лицом.

– Мне не нужно ничего обдумывать. Я получил ответы на все вопросы, которые могли бы у меня возникнуть. Ты меня убедил. Но предложенный тобой единственный выход мне не подходит.

Он обвел взглядом сидящих за столом.

– Вы знаете меня, – продолжил он. – Я готов на все ради своего народа. Но я всю свою жизнь сражался за тот Дорсай, какой у нас сейчас есть. Я стар, чтобы отказываться от своих принципов. И я не хочу принимать участия в том, что изменит жизнь моей родины и моего народа. Вы все вольны идти этим новым путем, о котором мы тут только что услышали, но только без меня.

Он повернулся и направился к двери. Еще двое мужчин и одна женщина встали и последовали за ним. Ке Гок тоже было поднялся, но тут же снова тяжело опустился на стул. Бледнолицый старик на мгновение задержался в дверях и, повернувшись, сказал, обращаясь к Хэлу:

– Извини.

Затем он покинул комнату, и вслед за ним вышли трое других Капитанов.

– Я понимаю, – произнес Хэл в наступившей тишине, – большинству из вас, подобно Мириам Сонгаи, хотелось бы подумать над тем, что я сказал. Я могу задержаться на Дорсае еще на неделю на тот случай, если кто-нибудь захочет вновь встретиться со мной. А затем я, как уже сказал, отправлюсь на Абсолютную Энциклопедию.

– Он будет в Фал Моргане, – вставила Аманда.

На этом официальные переговоры завершились, и столовая опустела.

Хэл думал, что сразу же отправится назад в Фал Морган, но обнаружил, что в гостиной собралось человек пятнадцать Серых Капитанов, намеревавшихся услышать его личное мнение о сложившейся ситуации. И среди них, к своему немалому удивлению, он увидел Ке Гока.

Это были в основном те, кто уже поверил в реальность той исторической ситуации, как ее описал Хэл, но еще не определился окончательно в отношении самого Хэла и плана, который он собирался им предложить. После дискуссии с экзотами, полной двусмысленностей и иносказаний, разговор с дорсайцами доставлял ему истинное удовольствие. Эти люди, сталкиваясь с проблемой, привыкли расчленять ее на составляющие части и затем решать каждую часть в отдельности или в совокупности с другими; и, без всякого сомнения, они восприняли как должное, что и Хэл мыслит аналогичным образом.

И в то же время, сидя здесь, в гостиной, и беседуя с ними в неофициальной обстановке, он испытывал некоторый внутренний дискомфорт, ощущая разницу между своим нынешним состоянием и тем, что еще совсем недавно владело им в столовой. Тогда он чувствовал себя настолько уверенно, что ему даже не приходилось подыскивать слова – они приходили ему в голову сами по себе. Теперь же в гостиной, разговаривая с людьми, уже наполовину им убежденными, он вдруг почувствовал, что утратил свою недавнюю кристальную ясность мышления и четкость аргументации. Хотя его умения доводить до собеседника собственные мысли и сейчас было более чем достаточно, но все же различие между этим умением и тем коротким озарением, которое снизошло на него в столовой, было настолько потрясающим, что он дал себе обещание при первой же возможности разобраться, что же это было с ним такое.

Только пять часов спустя, когда на горы уже спустились первые сумерки, они с Амандой смогли отправиться в обратный путь к фал Моргану.

– А что это за серьезные причины, на которые ты намекала, по словам Рурк ди Фачино? – спросил Хэл, когда Гримхаус скрылся из виду.

– Я сказала им, что убеждена, что тебя связывает с Дорсаем нечто большее, чем может показаться на первый взгляд.

Он на несколько мгновений задумался над ее ответом, машинально придерживая свою лошадь рядом с лошадью Аманды.

– И что ты отвечала тем, кто интересовался, в чем заключаются эти связи?

– Я отвечала, что просто чувствую, что такие связи есть. – Она открыто посмотрела ему в глаза. – Я говорила, что они могут либо поверить мне на слово и приехать, либо не верить и остаться дома.

– И большинство все-таки приехало… – Хэл пристально посмотрел на нее. – Я твой должник. Но мне хотелось бы побольше услышать о том, что именно ты чувствуешь, поскольку это касается меня. Могла бы ты рассказать мне об этом?

Она снова отвернулась, устремив взгляд поверх головы лошади.

– Могла бы, – ответила она, – но сейчас мне не хочется.

Несколько секунд они ехали молча.

– Разумеется, – наконец произнес Хэл. – Извини.

Она так резко натянула поводья, что лошадь от неожиданности запрокинула голову. Он остановился рядом с ней и увидел, что Аманда буквально сверлит его взглядом.

– Почему ты спрашиваешь меня? – воскликнула она. – Ты же знаешь, что с тобой произошло в Гримхаусе!

Несколько мгновений Хэл молча разглядывал ее, а затем сказал:

– Знаю. А откуда знаешь ты?

– Я знала, что нечто подобное должно было случиться.

– Почему? – спросил он. – Почему ты думала, что в Гримхаусе со мной должно было что-то случиться?

– Потому что я увидела это в тебе в твой первый вечер в Фал Моргане, – в ее голосе слышался вызов, – помнишь? Ты же рассказывал мне о своей необъяснимой общности с Доналом, потому что как в семье, так и в Академии его всегда считали странным ребенком. А как ты узнал это о нем?

– Думаю, от Малахии, – ответил он. – Должно быть, мне рассказал об этом Малахия. Ты сама говорила, что Малахия, по всей видимости, участвовал в контрактах, заключаемых Гримами.

– Малахия Насуно, – возразила она, – не мог об этом знать. Гримы никогда не говорили с посторонними о членах своей семьи. Они даже Морганам ничего не рассказывали друг о друге. И ни один преподаватель Академии не стал бы обсуждать ученика ни с кем, кроме другого преподавателя или родителей ученика.

Хэл растерянно молчал.

– Ну хорошо, – требовательно продолжила она, – а почему ты решил, что Донал был одинок? Откуда ты взял, что учителя считали его странным мальчиком? Неужели ты сам все это выдумал?

Он по-прежнему не знал, что ответить. Аманда снова двинулась вперед; он машинально последовал за ней, стараясь держаться рядом.

Через некоторое время Хэл все же высказался, обращаясь даже не к ней, а скорее куда-то в пространство, глядя прямо перед собой на дорогу, по которой они ехали.

– Нет. Все, что угодно, но только не выдумал.

Они молча продолжали свой путь. Его голова была настолько переполнена различными мыслями, что он вряд ли замечал, что происходит вокруг. Поняв его состояние, Аманда больше его не беспокоила. Когда они подъехали к дверям конюшни в Фал Моргане и спешились, она взяла из его рук поводья.

– Я позабочусь о лошадях. А ты отправляйся к себе и постарайся разобраться со своими мыслями.

Хэл вошел в дом. Но вместо того чтобы направиться по коридору в свою спальню, неожиданно для себя свернул в гостиную. Как только он вошел, автоматически вспыхнул яркий свет, и Хэл невольно зажмурился. Махнув рукой возле ближайшего датчика, он сразу же выключил свет, и комната в тот же миг погрузилась в полумрак, освещаемая лишь рассеянным светом, пробивающимся из коридора. Хэл опустился в кресло перед незажженным камином, уставившись невидящим взглядом в приготовленные для растопки лучины и поленья.

Два чувства боролись в нем. С одной стороны, огромное чувство облегчения и триумфа, но с другой стороны, такая острая печаль, какой он еще никогда не испытывал. Он снова почувствовал себя страшно одиноким. У него из головы все не выходил тот старик с белым как полотно лицом; то, как он обернулся в дверях, чтобы сказать «Извини». Хэл прекрасно понимал, что предстоит потерять этому человеку, что потеряют они все, если, послушавшись его, вступят в борьбу с Иными. Но их потери будут еще больше, если они откажутся последовать за ним.

Открылась и снова закрылась дверь кухни, затем послышался звук шагов Аманды. Она остановилась у входа в гостиную.

– Хэл? – От непривычного, какого-то неуверенного тона ее голоса у него по спине побежали мурашки. – Это ты, Хэл.

Не успев даже ни о чем подумать, он стремительно поднялся и бросился к ней; от неожиданности она прижалась спиной к стене возле самого входа в гостиную.

Он возвышался над ней, как скала. Хэл никогда раньше не задумывался о собственном росте, особенно в сравнении с ней; сейчас же, когда Аманда стояла вжавшись в стену, то казалась еще меньше. Он никак не мог понять, что так испугало ее. В полумраке гостиной они вглядывались в лица друг друга, разделенные всего лишь несколькими сантиметрами.

Хэл мягко взял ее за плечи и поразился тому, насколько хрупкими оказались ее узкие ключицы в его огромных ладонях. Не выпуская ее плеч, он оторвал ее от стены и, развернув, мягко подвел к одному из стоящих перед незажженным камином кресел.

– Нет, – сказала она, потом, закрыв глаза, освободилась от объятия Хэла и опустилась в кресло. Хэл сел напротив и встревоженно посмотрел на Аманду. Его глаза уже немного адаптировались к полумраку, и он заметил необычайную бледность ее лица.

– Все в порядке… – после продолжительной паузы тихо произнесла она сдавленным голосом. Затем открыла глаза и продолжила слегка запинаясь:

– Это было лишь секундное наваждение. Я думала, ты у себя. В последние годы он несколько похудел, но его волосы оставались черными… как у тебя. Он… иногда забывал разжечь огонь и вот так же сидел в кресле, чуть-чуть ссутулившись. Это было просто наваждение, ничего больше.

Хэл изумленно взглянул на нее:

– Ян? Ты говоришь… о Яне?

Внезапно те чувства, что он сам испытывал к ней, подсказали ему правильный ответ.

– Ты была в него влюблена. – Он был не в силах оторвать взгляд от ее лица. – Несмотря на его возраст?

– Его возраст не имел никакого значения, – сказала Аманда. – Все женщины, которые его знали, были влюблены в него.

Хэлу показалось, что ему в грудь воткнули и медленно поворачивают тупой нож. А он-то надеялся, что заметил в ней какое-то ответное чувство. Как он заблуждался! Он был для нее всего лишь повторением человека, умершего много лет назад, человека, годящегося ему в прадеды.

– Когда он умер, – добавила Аманда, – мне было всего шестнадцать.

…И тут он все понял. Любить и не иметь возможности обладать, поскольку она была еще слишком юна, было тяжело уже само по себе. Любить же и видеть, как на твоих глазах умирает твой возлюбленный, было уже просто невыносимым.

Некоторое время они сидели молча; Хэл старался не смотреть на нее. Затем он встал и машинально разжег камин. Только когда тепло и свет, исходящие от маленьких красных язычков пламени, резво перескакивающих с полена на полено, начали понемногу преображать комнату, он осмелился снова взглянуть на нее. Румянец вернулся на ее щеки, но лицо все еще сохраняло напряженное выражение, вызванное недавним потрясением. Аманда сидела выпрямившись, опираясь спиной на спинку кресла и положив руки на подлокотники.

– У тебя сегодня все прекрасно получилось, – сказала она.

– Даже лучше, чем я надеялся, – согласился он.

– Не то слово. Все вышло замечательно, просто замечательно, – продолжила она. – Я уже говорила тебе, что для победы надо было заручиться поддержкой чуть более семидесяти процентов голосов. Ты же потерял только четырех человек из тридцати одного. Но даже и про них нельзя сказать, что ты их потерял – они ушли потому, что твои доводы оказались для них слишком сильными.

– Я тоже так думаю, – отозвался Хэл. На какое-то мгновение к нему снова вернулось чувство облегчения и триумфа, не так давно испытанное им. – Но в самом начале я едва не потерял их всех. Но потом, когда Рурк ди Фачино задал свой вопрос, меня словно прорвало, и я высказал им все, что хотел сказать. Ты заметила?

– Заметила, – ответила она.

Этот короткий ответ отбил у него все желание обсуждать дальше свой прилив красноречия. Хэл отвернулся и принялся поправлять огонь в камине; когда же снова взглянул на нее, она уже стояла возле кресла.

– Пойду приготовлю что-нибудь поесть. – Она жестом остановила его, когда он тоже начал подниматься. – Нет. Оставайся здесь. Я принесу сюда.

Аманда быстро пересекла комнату, подошла к столику с напитками, плеснула в стакан темно-коричневого виски и вернулась к Хэлу.

– Расслабься, – сказала она, протягивая стакан. – Все прекрасно. Я свяжусь с Омалу и наведу справки насчет корабля, который мог бы подбросить тебя куда-нибудь поближе к Абсолютной Энциклопедии.

Хэл сделал глоток и улыбнулся. Она улыбнулась ему в ответ, затем повернулась и вышла из комнаты.

У него не было никакого желания пить. Но от ее внимания не ускользнет, если содержимое стакана не уменьшится.

Что ж, он потихоньку справится с этой задачей. Аманда вернулась с подносом, на котором стояли две закрытые тарелки для горячих блюд, и поставила его на маленький столик между креслами.

– Спасибо, – поблагодарил он, снимая колпак с тарелки. – Пахнет хорошо.

– Есть один вопрос, который тебе надо решить, – сказала она, снимая колпак со своей тарелки. – Я связалась с космопортом в Омалу. Завтра днем оттуда стартует корабль на Фрайлянд, где ты мог бы пересесть на корабль, отравляющийся на Землю. Если ты не воспользуешься этим случаем, то следующий тебе придется ждать, возможно, недели три или больше. Они сами точно не знают. Ты по-прежнему намерен задержаться на неделю, как и обещал?

– Понятно, – кивнул Хэл, положив вилку. На ее лице он не мог прочесть ничего, кроме обычной вежливой озабоченности хозяина проблемами своего гостя. – Пожалуй, ты права. Мне действительно следует улететь завтра.

– Да, все складывается довольно неудачно, – отозвалась она. – Если бы ты смог задержаться еще на неделю, возможно, кто-нибудь из участников встречи захотел бы снова с тобой переговорить. Было время, когда можно было вылететь из Омалу на любую из тринадцати планет практически в течение суток. Но только не сейчас. – Аманда опустила глаза и начала сосредоточенно есть. – У тебя, надеюсь, достаточно средств для перелета?

– О да, – сказал он, обращаясь к ее склоненной голове. – Здесь нет проблем…

Они продолжали есть молча. Нахлынувшее на него недавно чувство пустоты никак не сказалось на аппетите. Усыпляющее воздействие плотного обеда после всех треволнений дня притупило все эмоции, и Хэл вдруг почувствовал, насколько устал.

– Мне кажется, что некоторые из тех, кто был сегодня здесь, захотят напоследок перекинуться с тобой парой слов, – наконец произнесла она. – Я обзвоню Капитанов и все разузнаю. Мы можем пораньше прилететь в космопорт и поговорить в ресторане, если ты, конечно, не против.

– Конечно, не против, – кивнул он. – Но может быть, лучше мне самому обзвонить их?

– Не надо. Пойди немного поспи. У меня дел еще на несколько часов.

– Спасибо.

– Пустяки.

И он, не мешкая, отправился в свою комнату.

Спал он как убитый. Его разбудил звонок Аманды по сети внутренней связи. Подняв голову от подушки, он увидел ее лицо на экране видеотелефона.

– Завтрак будет готов через двадцать минут, – сообщила она. – Нам пора уже собираться.

– Ладно, – сказал он, не совсем еще очнувшись ото сна. Когда Хэл появился на кухне, залитой ярким утренним светом, на столе его уже ждали тарелка густого супа и несколько ломтей черного хлеба. Аманда села рядом с ним.

– Как бы ты хотел добираться до Омалу? – спросила она.

– А что, есть выбор?

– Есть два варианта, – начала объяснять Аманда. – Мы можем воспользоваться оказией, если кто-нибудь собирается лететь сегодня отсюда в Омалу; в противном же случае, что наиболее вероятно, придется заказать транспорт в Омалу. Но в любом случае тебе придется оплатить дорогу. Я – другое дело. Конечно, я сама могла бы доставить тебя в Омалу; по роду своей работы я имею право на персональный джитни.

Он нахмурился.

– В этом случае мне не пришлось бы платить за проезд, – медленно произнес он. – Но дорсайцам отнюдь не помешали бы межзвездные кредиты, не так ли?

– Ты прав, – ответила она. – Конечно, если ты можешь себе это позволить.

– Разумеется, могу, – пожал плечами Хэл. – Просто скажи мне, сколько я должен заплатить тебе за поездку.

– Только стоимость израсходованного топлива. – Аманда встала. – Пойду подготовлю джитни. А ты заканчивай завтрак и иди собери все, что думаешь взять с собой. Когда будешь готов, найдешь меня у конюшни.

Помимо того, с чем он приехал, ему нечего было собирать. Самое важное, что он увозил с собой с Дорсая, в основном из Фал Моргана и Форали, не было чем-то материальным – это хранилось у него в душе.

…Чуть больше часа спустя, пробив сплошную пелену облаков, они приземлились в Омалу.

Снова шел дождь, не очень сильный, но, похоже, затяжной. Спеша как можно скорее укрыться от дождя, Хэл и Аманда бросились бегом к боковому входу вокзала.

Поднявшись на третий этаж в ресторан, они по списку предварительных заказов выяснили, что Серые Капитаны расположились в четвертом банкетном зале. Пройдя через центральный общий зал ресторана, они оказались в четвертом зале, где их ждали за зелеными квадратными столиками около сорока человек. Три простые бетонные стены комнаты были выкрашены в белый цвет, а четвертая представляла собой сплошное огромное окно, из которого открывался вид на посадочную площадку для внутрипланетных кораблей.

– В твоем распоряжении около двух часов, – предупредила Аманда. – Так что приступай. Здесь присутствует по меньшей мере человек двенадцать, с которыми ты еще не встречался.

Она представила Хэла вновь прибывшим. При этом выяснилось, что двое из тех, кто покинул переговоры накануне днем, мужчина и женщина, пришли снова и, кроме того, явились Серые Капитаны, которые в прошлый раз не захотели или не смогли приехать на встречу. Когда представление закончилось, Хэл сел на стул лицом к присутствующим, расположившимся перед ним полукругом на взятых из-за столов стульях, и начал отвечать на вопросы. Через час с небольшим он решил сделать перерыв.

– Мне кажется, мы так не намного продвинемся. По существу, все вопросы, которые вы мне задаете, носят весьма конкретный характер. Я уже не раз говорил вам, что у меня пока еще нет никакого конкретного плана. Это как раз то, чем я собираюсь заняться на Абсолютной Энциклопедии.

Я всего лишь обрисовал вам ситуацию, как она есть; в сущности, все было вам и так известно. Вы дали мне ясно понять, что не можете обещать мне большего, чем обдумать то, что я вам сказал. Со своей стороны я тоже не могу вам обещать ничего, кроме того, что уже пообещал.

– Ну хотя бы, – отозвался Ке Гок, – намекни, чего нам следует ждать, скажи хотя бы пару слов о том, в каком направлении ты идешь.

– Ладно, – кивнул Хэл. – Тогда я поставлю вопрос следующим образом. Согласны ли вы, если обстоятельства соответствующим образом сложатся, начать военные действия против Иных?

Послышался дружный одобрительный гул голосов.

– Хорошо, – устало произнес Хэл. – Насколько правильно я вас сейчас понимаю, мне нужно будет постараться подыскать вам именно такое применение. Разумнее всего использовать то, в чем вы наиболее сильны.

– Хэлу Мэйну пора уже отправляться, – сказала Аманда, поднимаясь. – Кто хочет попрощаться с ним, делайте это сейчас.

К удивлению Хэла, все тотчас же окружили его. Только через несколько минут Аманде удалось извлечь его из толпы; спускаясь по старомодной лестнице на первый этаж, Хэл впервые взглянул на свой хронометр.

– У нас в запасе есть еще десять минут, – недоуменно заметил он.

– Я хотела поговорить с тобой наедине, – пояснила Аманда. – Теперь сюда.

Спустившись на первый этаж, он проследовал за ней в небольшой зал ожидания, в дальнем конце которого находилась дверь. Аманда открыла ее, и они вышли на взлетно-посадочную площадку для межзвездных кораблей.