Темная сторона света

— Мне следовало бы позвонить ему и сказать, что с тобой все в порядке, — заметила Мэри.

Анни посмотрела на телефон на письменном столе в углу.

— Наверное, мне лучше сделать это самой. Он удивится, Почему это я не могу с ним поговорить.

Мэри перенесла аппарат на диван, чтобы Анни не вставала. Ей пришлось самой набрать номер, настолько у Анни тряслись руки.

— Алек? Я заехала к Мэри, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, — сказала Анни, — но погода так внезапно испортилась, что я лучше останусь здесь.

Мэри наблюдала за выражением ее лица. Голос не выдавал состояния Анни, но если бы Алек увидел эту муку в глазах жены, он бы сразу понял, что она сделала. Только к лучшему, что Анни не попала домой этим вечером.

— Я могу поговорить с Клаем? — спросила Анни. — Ах вот как? Ну и хорошо. Может быть, он проспит весь ураган… Да, с нами все в порядке. Мы просто сидим в гостиной и пьем чай. — Она рассмеялась, но слезы потекли по ее щекам, и она вытирала их ладонью. Мэри почувствовала, что сама вот-вот расплачется. — Алек! — Анни теребила провод. — Я так тебя люблю.

Она повесила трубку и свернулась калачиком в уголке дивана. Ее бил озноб. Мэри принесла шерстяное одеяло, укутала ее, потом напоила чаем. Наконец Анни подняла на нее глаза.

— Господи, Мэри, что же я наделала! Мэри села с ней рядом.

— Возможно, это урок нам обеим, — сказала она. — Я потакала тебе, позволила тебе воплотить мои собственные мечты, которые не должны были сбыться. Я виновата не меньше тебя.

— Не надо, Мэри. Вы ни в чем не виноваты. — Анни сжала руки коленями. Ее лицо стало совсем белым. — Было так больно. Мне сказали, что ничего страшного, а боль была адская. Но я заслужила ее.

— Ничего подобного, — возразила Мэри, — ты… Что-то ударилось о стену дома, и Анни вздрогнула.

— Мне страшно, — заметила она, плотнее кутаясь в одеяло. Ветер со свистом ворвался в комнату.

— Нам надо подняться наверх, — решила Мэри.

Анни с трудом поднималась по ступеням, каждый шаг давался ей с трудом. Мэри устроила ее в маленькой спальне, которую уже считала комнатой Анни. Молодая женщина легла, не раздеваясь, ее трясло. Она закрыла уши руками, чтобы не слышать тоскливых завываний ветра. Она начала что-то невнятно говорить. Мэри пощупала ее лоб. Он горел Старуха намочила тряпку холодной водой и обтерла Анни руки и лицо, решив добавить в следующую чашку чая целебный бальзам.

— Все стихло, — вдруг сказала Анни и села в постели, прислушиваясь. Дождь действительно кончился. Ветер стих. Когда Мэри выглянула в окно, то увидела звезды.

— Да, — согласилась Мэри и поежилась. Пусть Анни верит во что угодно, она-то сама знала, что это лишь глаз урагана и скоро все начнется сначала.

Но к тому времени, как буря снова набросилась на Внешнюю косу, Анни уже спала. Мэри просидела у ее постели всю ночь, слушая, как стонет и охает дом.

Утром Анни выглядела лучше, температура спала. Мэри отправилась осматривать свои владения. Дождь просочился под дверь и через приоткрытые окна, но ничего в доме не пострадало. Электричества все еще не было, телефон не работал. На крыльце Мэри увидела крышку от мусорного бака. За ночь очертания берега изменились, заросли камышей оказались ближе к воде, полоска песка стала уже. Маяк, казалось, не пострадал, а лампы она проверит позже.

Когда Мэри вернулась в дом, Анни собирала дождевую воду с пола в кухне.

— Это еще что? — Мэри отобрала у нее швабру. — Тебе не следовало этого делать.

Анни присела у стола, ослабевшая, бледная, сложила перед собой прозрачные руки.

— Ночью мне приснилось, что это был ребенок Алека, — тихо произнесла она.

Мэри подняла голову и посмотрела на нее.

— Анни, ты же не сомневалась, что это ребенок Пола. Та закрыла глаза и кивнула.

— Ладно, пусть я мало что понимаю в этом, — продолжала Мэри, — но сдается мне, эта твоя диафрагма, которой ты пользуешься, чтобы не беременеть, не слишком подходит… — Мэри помолчала, подбирая слова, — такой женщине, как ты.

Анни словно не слышала ее.

— Я хочу забеременеть, и поскорее. Мэри посмотрела ей в глаза.

— Этого ребенка уже не вернешь.

— Я знаю, — почти шепотом ответила Анни. — Но я все же попытаюсь. И это будет точно ребенок Алека. — Вероятно, она заметила в глазах Мэри сомнение, потому что добавила: — Я клянусь, Мэри. Следующий ребенок будет его.

Газета с кроссвордом упала на пол с колен Мэри, но она и не подумала нагнуться за ней. Она думала о Поле Маселли, все еще несущем ношу прошлых лет. Она думала об Анни и о себе самой. Мэри знала, что, какой бы урок они трое ни извлекли тогда, они его слишком быстро забыли.

46

В пятницу утром, когда Оливия пришла на работу, ее ожидала в кабинете дюжина желтых роз.

— От Пола? — спросила Кэти, пока Оливия открывала конверт с карточкой.

«Ты была права, а я ошибался. Алек».

Оливия улыбнулась.

— Нет, — ответила она, опуская карточку в карман халата, — цветы не от него.

Прошли лишь сутки с того момента, когда она оставила Алека и Лэйси наедине, чтобы они могли решить свои проблемы без нее. И без Анни. Когда Алек не позвонил ей вечером, Оливия решила, что разговор отца и дочери не удался. Или Алек рассердился на Оливию за ее вмешательство. У нее на душе полегчало, когда выяснилось, что это не так.

Во второй половине дня ей позвонил Майк Шелли и поинтересовался, не согласится ли она поужинать с ним после дежурства.

— Это не свидание, — добавил он со смехом. — Моя жена стоит рядом и готова это подтвердить. Мне просто нужно кое-что с тобой обсудить. В семь часов тебе удобно?

— Замечательно, — ответила Оливия, гадая, что ее ожидает.

Майк отвез ее в небольшой рыбный ресторанчик в Китти-Хок, дождался, пока им принесут закуски, и только тогда удовлетворил ее любопытство.

— Комитет по подбору кадров вынес решение, — объявил он.

— Да? — По его тону Оливия не сумела понять, улыбаться ей или хмуриться.

Было не слишком легко, но в глубине души все знали. кто нам нужен на этом посту. Мы намеренно воздерживались от принятия решения, пока дело Анни О'Нил не потерпит закономерное фиаско. На нас произвело большое впечатление то, как ты справилась с ситуацией, Оливия. Как сказала Пэт Роббинс, одна из членов комитета, у Оливии Саймон всегда холодная голова, и в больнице, и вне ее. Оливия улыбнулась Майку.

— Ты хочешь сказать, что место мое, если я не передумала?

— Да, — Майк удивленно посмотрел на нее. — А у тебя есть сомнения?

Оливия опустила глаза.

— Майк, ты все время поддерживал меня, и я это оценила. Я была бы счастлива получить место заведующего, но в то же самое время…

— Что?

— Мой муж не хочет оставаться здесь.

— Я думал… что вы расстались. Или я ошибся?

— Мы не живем вместе, но я все еще надеюсь… — Оливия пожала плечами. — Думаю, пора устроить ему проверку. Я скажу Полу, что согласна занять место заведующего отделением, и посмотрю, что из этого выйдет. Возможно, нам обоим необходима встряска. Мы просто плывем по течению, не вместе, но и не совсем порознь. Полагаю, это поможет нам принять решение. Можно мне взять несколько дней на размышление?

— Разумеется, — Майк откинулся на спинку стула. — Я не из тех, кто уверен, что карьера должна быть превыше семьи для врача, будь то мужчина или женщина. Что бы ты ни решила, Оливия, я пойму.

— Спасибо.

— Но не забывай, что ты очень нужна отделению. Оно будет расширяться, обязательно будет, и возглавлять его должен человек, который справится с переменами.

Оливия почувствовала давно забытое чувство азарта. Перед ней открывались новые манящие перспективы. Ей очень хотелось сказать «да» и покончить с этим.

— Майк, есть еще кое-что, о чем ты должен знать.

— Что же?

— Я жду ребенка. Он должен родиться в январе. У Майка округлились глаза.

— Я не собираюсь надолго оставлять работу, — продолжала Оливия, — если все будет благополучно. Вероятно, мне следовало сказать об этом раньше, но…

Шелли покачал головой.

— Это ничего не меняет. Место остается за тобой. Оливия облегченно вздохнула:

— Спасибо.

— Ладно, с делами покончено. Жена просила привезти тебя к нам после ужина. Она приготовила какой-то сногсшибательный десерт. Ты не против?

— Я с удовольствием, — весело улыбнулась Оливия.

Впервые Пол не мог дождаться заседания комитета в доме Алека. У него наконец будет возможность как следует рассмотреть Лэйси. Лэйси была в кухне вместе с Алеком и Нолой. Она пила кока-колу из банки, и, когда Пол вошел, она посмотрела на него с заметным интересом. Не могла же она знать правду? Или Анни ей что-то говорила?

Пол поздоровался, не в силах отвести глаз от лица Лэйси. Он попытался представить ее с нормальными рыжими волосами, а не с этой прической, пригодной только для празднования Хэллоуина. Девочка был почти точной копией Анни. Кто бы ни был ее отцом, от него она ничего не унаследовала. И на Алека совсем не была похожа.

— Вино уже в гостиной, Пол, — сказал Алек, проходя мимо. Нола не отставала от него ни на шаг.

— Я приду через секунду, — отозвался Пол. — Только выпью стакан воды. — Он протянул руку к шкафчику над мойкой и посмотрел на Лэйси, усевшуюся на рабочий столик. Она была в коротенькой ярко-розовой майке и белых шортах, босоногая. — Стаканы здесь? — спросил Пол.

— Они в следующем шкафчике, справа от вас, — ответила Лэйси.

Пол налил в стакан воды и медленно ее пил. Потом он прислонился к колонке и изучающе посмотрел на девочку.

— Я проверил записи интервью с твоей матерью. Почему-то она сказала, что тебе двенадцать.

— Лэйси сморщила нос. Чушь какая-то.

— Может быть, она немного нервничала, отвечая на вопросы журналиста, — предположил Пол.

Девочка покачала головой — Мама никогда не нервничала. — Она поболтала ногами, разглядывая розовые ногти на ногах.

— У вас очень милая жена, — сказала Лэйси.

Пол нахмурился.

— Откуда ты знаешь… Прости, я забыл, ты же встречалась с ней в тот вечер, когда погибла твоя мать.

— Я видела Оливию тогда, но по-настоящему мы познакомились позже. — Лэйси долго пила кока-колу, и это начало действовать Полу на нервы. Наконец она поставила банку и хитро посмотрела на него. — Честно говоря, мы разговариваем с ней каждую ночь.

— С моей женой? С Оливией?

— Ага. Она сама настояла. Понимаете, я тут у нее ночевала и…

— Ты ночевала в ее доме?

— Угу. И тогда Оливия сказала, чтобы я звонила ей в полночь. Ей как-то удалось уговорить моего отца установить для меня правила поведения. — Лэйси просияла, невероятно довольная. — Она исковеркала мою жизнь, но на нее невозможно сердиться. — Лэйси покрутила левой рукой перед носом Пола, демонстрируя новенькие часы. — Оливия купила мне это.

— Пол! — позвал Алек из гостиной. — Мы ждем тебя.

— Я сейчас. — Пол даже не пошевелился. — А почему ты у нее ночевала?

— Потому что отец должен был отвезти моего брата в колледж, и ему пришлось переночевать в Даке. А так как Оливия и мой отец близкие друзья, то она сказала, что я могу остаться у нее.

— Я и не думал, что моя жена дружит с твоим… Кажется, она выступала вместо него на радио и рассказывала о маяке, верно?

— Да, один раз. — Лэйси снова поднесла банку к губам и отклонилась назад, чтобы допить последние капельки колы. — Иногда они вместе ужинают, — продолжала она. — И еще Оливия заходит к нам и берет мамины инструменты…

— Инструменты твоей матери?

Лэйси утомленно вздохнула. Пол чувствовал себя дураком, и девочке он едва ли показался светочем ума.

— Оливия тоже делает витражи, и ей нужны инструменты, а у мамы их было много.

Из гостиной донесся смех. Пол поставил пустой стакан в раковину. У него тряслись руки. Он постарался придать лицу бесстрастное выражение и снова повернулся к Лэйси.

— Но Оливия не умеет делать витражи.

Господи, вы когда жену-то в последний раз видели? — фыркнула Лэйси. — Она берет уроки в маминой мастерской утром по субботам. Ее учит Том Нестор, тот самый парень, который…

— Я знаю, кто такой Том Нестор. — Пол попытался представить Оливию за рабочим столом Анни в мастерской, с Алеком за ужином в ресторане. Вот она смеется, разговаривает с ним… О чем? Оливия была в доме Алека. В доме Анни. И теперь притворяется, пытается заменить мать дочери Анни.

— Пол! — Он услышал голос Нолы, и она явно сердилась.

— Мне лучше присоединиться к остальным, — сказал он Лэйси.

— Ага, — согласилась девочка. — Тому, кто рассердил Нолу, не жить.

Усевшись на диван, Пол сразу понял, что не сможет остаться на заседание. Удивление и непонимание уступили место гневу. Что Оливия себе вообразила?

Алек рассказывал о предстоящем посещении дома смотрителя, который должен был состояться в следующий вторник.

— Алек, — прервал его Пол. Он встал, и все посмотрели на него. — Прошу прощения, но мне придется уйти. Я себя неважно чувствую. Думал, что смогу присутствовать на заседании, но… — Он пожал плечами.

— Может быть, приляжешь? — предложил Алек.

— Нет, спасибо. — Пол попятился, смущенный всеобщим вниманием. — Я уверен, что на воздухе мне сразу станет лучше.

Все молчали, пока Пол не вышел из дома. Оказавшись на улице, он мельком подумал о том, станут ли они говорить о нем. Может быть, вообще ничего не скажут. Вероятно, они продолжат заседание, а вечером Алек позвонит ему домой, чтобы справиться о его самочувствии. В этом весь Алек. Интересно, какого рода отношения сложились у них с Оливией за последние пару месяцев?

Пол поехал на юг по направлению к Китти-Хок, забыв об ограничении скорости. Он все старался придумать, что скажет жене при следующей встрече. Наверняка выйдет из себя и сорвется на крик. Обсуждать это спокойно он был не в состоянии.

Когда Пол приехал, дом Оливии стоял темный, ее машины не было на подъездной дорожке. Проклятье! Полу не терпелось высказаться, его раздирало от желания объясниться с женой.

Он присел на крыльцо. Где она? С кем проводит вечер? Вполне возможно, Оливия отправилась в приют для женщин в Мантео. Он может съездить туда. Пол закрыл глаза, с наслаждением представляя, как еще один разгневанный муж врывается туда и устраивает там кровавую бойню.

Пол просидел на крыльце около часа, потом сдался и поехал к себе. Утром он найдет Оливию. Это будет суббота, а Лэйси подсказала ему, где искать жену.

Оливия вернулась около десяти. Она собиралась позвонить Полу и рассказать о предложении Майка, но решила сначала все хорошенько обдумать. И потом, ей совсем не хотелось разговаривать с мужем.

Она только что легла, когда позвонил Алек.

— Розы просто великолепны, Алек, спасибо, — поблагодарила Оливия.

— Я все равно в долгу перед тобой. Ты так помогла мне с Лэйси. С того вечера все изменилось. Она общается со мной, и мне начинает казаться, что у нас все наладится.

— На самом деле она хорошая девочка.

— Я знаю. — Алек вздохнул. — Утром дочка объявила мне, что не будет принимать противозачаточные пилюли, потому что не собирается пока заниматься сексом. Не думаю, что из этого что-то получится. Раз уж она начала, то как остановится?

— Если ты будешь уделять ей достаточно внимания, то, возможно, она не будет искать утешения в объятиях случайных дружков.

— Надеюсь, ты права. — Алек помолчал немного. — А как твои дела? — спросил он.

— Сегодня вечером мне предложили возглавить отделение в Килл-Дэвил-Хиллз.

— Ты шутишь! Почему ты сразу же не позвонила мне? Это здорово, Оливия!

В окно спальни заглянула луна. Она была почти полной и сияла в окружении звезд.

— Я боюсь говорить об этом Полу. Нам придется принимать какое-то решение.

— Он не остался на заседании сегодня.

— Почему?

— Пол зашел на несколько минут и сразу же ушел. Сказал, что плохо себя чувствуете. Когда ты собираешься рассказать ему о новой работе?

— Думаю, завтра. Прежде чем говорить с ним, я должна понять, чего мне самой хочется.

— Мне бы хотелось, чтобы ты заняла это место, — сказал Алек после недолгого молчания. Она услышала, как он вздохнул. — Оливия, ты в постели?

— Да.

— Знаешь, иногда мне хочется сказать тебе кое-что, но я не уверен, стоит ли…

— Что же ты хочешь сказать?

— Что я ценю тебя и восхищаюсь тобой. Что я скучаю, когда не вижу тебя…

Запищал пейджер Оливии, и Алек замолчал.

— Я слышал сигнал, лучше мне повесить трубку. Завтра я буду в мастерской. Мне нужно забрать овальный витраж и проявить пленку. Сможешь пообедать со мной после занятий с Томом?

— Да, увидимся завтра.

Оливия закончила разговор и перезвонила в отделение. Оказалось, что в Китти-Хок загорелся один из коттеджей на берегу. Три человека получили ожоги, и через десять минут их должны были привезти в больницу.

Оливия тут же вскочила, почистила зубы, причесалась, надела платье в розовую и белую полоску. Только уже сидя в машине, она позволила себе подумать об Алеке.

Жаль, что ему не дали договорить.

«Завтра, — сказала себе Оливия, — завтра за обедом».

47

Через стеклянную дверь мастерской Оливия увидела Алека и Тома, стоявших возле рабочего стола. Когда Оливия открыла дверь, мужчины повернулись к ней.

— Привет, Оливия, — поздоровался Том, опуская на стол упакованный в картон витраж. — Я должен помочь Алеку проявить пленку. Ты располагайся, я вернусь через минуту.

Алек не сказал ни слова, но в этом не было необходимости. Его теплая улыбка была красноречивее всяких слов.

Оливия села за стол, достала из сумки стекло, с которым работала. Ей понадобится помощь Тома. Она уже разбила два стекла, пытаясь получить фрагмент нужной формы.

Она вырезала орнамент специальными ножницами и успела приклеить его к стеклу, когда Том вышел из темной комнаты. Он сел рядом с Оливией и покачал головой, когда она рассказала, что не может справиться с этим фрагментом.

— Ты пытаешься сделать невозможное, — объяснил он, вытаскивая осколок стекла из кучи на своем столе. Том показал ей, как делать насечки на стекле.

Оливия как раз пыталась следовать его инструкциям, когда дверь в мастерскую неожиданно распахнулась. Она подняла голову и увидела Пола. Его лицо покраснело, глаза полыхали гневом. Оливия опустила руки на колени.

— Не могу поверить! — воскликнул Пол. — Я слышал, что ты этим занимаешься, но думал, что это какая-то ошибка.

Оливия посмотрела на дверь темной комнаты. Алек наверняка услышал голос Пола, потому что он выглянул в студию.

— Значит, витражи, Оливия? — Пол оперся о рабочий стол и подался к ней. Его искаженное гневом лицо оказалось совсем рядом. — Приют для женщин? Забота о дочери Анни? Что ты пытаешься сделать? Превратиться в нее?

— Пол… — Оливия встала, пытаясь найти слова, чтобы положить конец этой сцене, как-то сгладить впечатление от его поступка, но голос не слушался ее. Казалось, все в студии застыло. Стоявший рядом с ней Том затаил дыхание, Алек замер в дверях темной комнаты. Только Пол расхаживал по студии, размахивал руками, и в проникающем сквозь витражи свете его лицо становилось то голубым, то желтым.

— Я слышал, ты подружилась с ее мужем! — продолжал выкрикивать он. — Ты с ним спишь, Оливия? Заняла место Анни в супружеской постели?

— Прекрати, Пол. — Голос Оливии казался робким шепотом по сравнению с громоподобным голосом ее мужа. — Ты не имеешь права…

Пол бросился к выходу, остановился на полдороге и снова повернулся к Оливии.

— Ты думаешь, что я сумасшедший? — рявкнул он. — Но на самом деле больна ты, Оливия. То, что ты делаешь, это просто безумие!

Развернувшись на каблуках, Пол выбежал из мастерской, хлопнув дверью. Витраж, украшавший ее, описал дугу, ударился о ручку и разлетелся вдребезги.

Оливия молча опустилась на стул. В мастерской повисла тягостная тишина, настолько пронзительная, что, повернув кольцо на пальце, она услышала, как оно трется о кожу.

Когда она подняла голову, Алек уже стоял перед ней.

— Так это была Анни? Та женщина, которой был одержим Пол?

Ледяные глаза пронзали ее насквозь.

— Да, — ответила Оливия.

— Ты говорила мне, что хочешь быть похожей на нее, на ту другую женщину. Ты использовала меня, Оливия.

Она покачала головой.

— И Пол тоже использовал меня. Он хотел посмотреть на дом Анни, на ее витражи в окнах, на фотографии в кабинете. Господи! — Алек со всей силы ударил кулаком по столу. — Он все расспрашивал и расспрашивал меня о ней. И ты тоже. — Его голос стал писклявым, когда он попытался передразнить Оливию. — «Какой она была, Алек?» Ты заставила меня вывернуться перед тобой наизнанку.

— Алек, я понимаю, что со стороны все выглядит именно так, но…

— Я вот что тебе скажу, Оливия. — Она заставила себя не отводить взгляд. — Если ты пыталась стать такой, как Анни, то позорно провалилась. Ты никогда не будешь похожа на нее! И я говорю не только о полном отсутствии художественных способностей. — Он схватил со стола миллиметровку с нарисованными на ней воздушными шарами, смял и швырнул на пол. — Я говорю о том, что ты лжешь, манипулируешь людьми, используешь их в своих целях. Анни всегда была открытой, честной. Она не смогла бы солгать даже ради того, чтобы спасти свою жизнь.

Оливия не видела ничего, кроме гневных глаз Алека. Комната вокруг расплывалась, исчезала в темноте.

Алек взял упакованный Томом овальный витраж и посмотрел на Нестора.

— Я вернусь завтра, чтобы напечатать снимки. Сейчас мне нужно как можно скорее уйти отсюда.

Оливия посмотрела ему вслед, и, когда они остались с Томом одни, в мастерской повисло тяжелое молчание.

— Должен признаться, — заговорил наконец Том, и его голос показался ей приятным и мелодичным после яростных криков Алека, — я догадывался, что Пол не просто так интересуется Анни. Я был в мастерской, когда он пришел, чтобы договориться с ней об интервью, и сразу все понял. Анни говорила, что это все мое воображение, но я… — Он потер рукой лицо, словно неожиданно устал. — Скажем так, я понимал, что чувствует Пол.

Нестор вынул сигарету из нагрудного кармана рубашки, закурил и продолжал:

— После того, как Анни умерла, он все покупал ее работы и не мог остановиться. Пол потратил на ее витражи целое состояние. Я не был уверен, что ты об этом знаешь, поэтому молчал. — Том затянулся и посмотрел на дверь. — Я давно знаком с Алеком и ни разу не видел его таким разъяренным. Мне придется напомнить ему, что он сам пригласил тебя пообедать, ты ему не навязывалась. Я же был при этом, помнишь?

Голос Тома успокаивал, запах табака от его волос и одежды неожиданно показался Оливии приятным. Ей захотелось положить голову ему на плечо и закрыть глаза.

Нестор встал, поднял смятый рисунок и разгладил его на столе.

— Так тебе интересно делать витражи или это было просто попыткой стать похожей на Анни?

Оливия отвернулась, чтобы не смотреть на простенький рисунок. Он вдруг показался ей незатейливым, какими бывают картинки в детской книжке. Она встала и начала собирать свои вещи.

— Мне было очень интересно, — ответила Оливия, — только у меня не слишком хорошо получается.

— Алек просто разозлился, Оливия, — Том тоже встал. Он помог ей поднять сумку, повесить на плечо и легко сжал ее руку. — Анни тоже когда-то начинала с нуля.

Оливия поехала к Алеку. Увидев «Бронко» возле дома, она и сама не знала, легче ей стало от этого или тяжелее. Дверь ей открыла Лэйси.

— Оливия! — радостно улыбнулась девочка.

— Привет, Лэйси, мне нужно увидеться с твоим отцом.

— Не советую. Он только что вернулся в жутком настроении.

— Я знаю, но я должна с ним поговорить.

— Он за домом. — Лэйси показала направление. — Вставляет витраж в окно.

Оливия поблагодарила ее, обошла дом. Алек вставлял витраж в окно, расположенное примерно на уровне его груди. Он посмотрел на Оливию, когда услышал ее шаги, но ничего не сказал, не облегчив для нее начало разговора. Накануне Алек говорил, что скучает без нее, был готов сказать больше. Теперь он наверняка чувствует себя дураком.

Оливия остановилась рядом с ним.

— Выслушай меня, пожалуйста, — попросила она. Алек не ответил. Он замазывал щели герметиком и даже не потрудился повернуться к ней.

— Ну не сердись на меня, Алек. Он наконец посмотрел на нее.

— Ты полагаешь, у меня нет повода сердиться? Оливия покачала головой.

— Я хочу объяснить, но все так запуталось.

— Не переживай. Я все равно не поверю ни одному твоему слову. — Алек пальцем выровнял замазку.

— Я не могла все объяснить тебе, — заговорила Оливия. — Сначала в этом не было смысла. Мне казалось, что это лишь причинит тебе боль. Потом Пол начал работать вместе с тобой в комитете. Как я могла сказать тебе тогда?

Алек не ответил, и Оливия продолжала:

— Да, я действительно хотела лучше понять Анни. Пол ее обожествлял, ты ее любил, Том Нестор считал, что на ней свет сошелся клином. Люди в приюте для женщин благословляли землю, по которой она ходила. Все кругом обожали ее. Мне хотелось понять, что делало ее в глазах Пола такой особенной, почему после почти десяти лет благополучного брака он с легкостью забыл о моем существовании.

Алек посмотрел на залив, где катер увлекал за собой человека на водных лыжах, легко скользившего по воде. Потом он достал из кармана тряпку и принялся сосредоточенно стирать следы герметика со стекла.

— Анни казалась мне удивительным человеком, — сказала Оливия, стремясь выговориться до конца. — И я действительно хотела стать похожей на нее, такой же щедрой и талантливой. Вот почему я начала работать в приюте для женщин, но теперь мне просто нравится эта работа. Из-за Анни я начала учиться делать витражи, но и это занятие мне понравилось, пусть я и не в состоянии создать шедевр. Никогда раньше у меня не было хобби. Мне не хватало времени, чтобы…

Она бессильно опустила руки, когда Алек присел на корточки и принялся очищать носик тюбика с герметиком. Слышал ли он хоть слово из того, что она сказала?

— Я никогда не использовала тебя, Алек. Во всяком случае, я не делала этого намеренно. Ты сам нашел меня, помнишь? И я уверена, что Пол тоже не использовал тебя. Он всегда восхищался Киссриверским маяком. Он даже понятия не имел, что ты председатель комитета по его спасению. Пол едва не бросил эту затею, когда узнал об этом.

Неожиданно Алек встал и посмотрел ей в глаза.

— Ты лгала мне, Оливия. Ты сказала, что женщина, которую любил Пол, уехала в Калифорнию.

— Что еще я могла сказать?

— Правду. Или это вообще не приходило тебе в голову? — Он вытер руки тряпкой. — В ту ночь, когда Анни привезли в больницу… — Алек закрыл глаза. Между бровями пролегла глубокая складка, будто ему было больно. Оливия коснулась его плеча, но он стряхнул ее руку, как только открыл глаза. — Ты знала, кто она, верно? Ты знала, когда пыталась спасти ее. Ты знала, что из-за нее Пол ушел от тебя.

— Да, знала. Но Пол ушел от меня только тогда, когда я сказала ему, что Анни умерла. Он просто потерял рассудок.

— И ты будешь утверждать, что не обрадовалась, когда она умерла?

Оливия задохнулась от обиды, слезы потекли по ее щекам.

— Так вот какого ты обо мне мнения?

Она развернулась, чтобы уйти, но пальцы Алека железной хваткой вцепились в ее запястье.

— Я не имею ни малейшего представления, что ты за человек. Я не знаю тебя.

— Нет, знаешь. Ты знаешь обо мне то, чего я не рассказывала никому, кроме Пола. Мы были так близки. Я чувствовала, что меня… влечет к тебе. — Оливия вытерла щеки тыльной стороной ладони. — Пол как-то сказал мне, что его отношения с Анни обречены, потому что она слишком сильно любила тебя. Я не уверена, что знаю, почему Пол полюбил Анни, но я вижу, почему Анни любила тебя, Алек. Я очень хорошо это понимаю.

Она пошла прочь, и на этот раз Алек не стал ее останавливать.

В десять Оливия уже легла, но уснуть она не могла. Ребенок вел себя беспокойно, словно ему передалось ее настроение. Стоило ей повернуться, как малыш выражал свое неудовольствие.

Пол не давал о себе знать, да Оливия и не была готова к разговору с ним. А вот Алек… Как заставить его понять? Не может же она рассказать о короткой связи между Анни и Полом. В обычное время телефон не зазвонил, и Оливия на всякий случай проверила, работает ли он.

Без четверти одиннадцать в дверь ее дома постучали. Накинув халат поверх ночной рубашки, Оливия спустилась вниз, прошла через темную гостиную, включила свет на крыльце, выглянула в боковое окно и увидела Алека.

Оливия открыла дверь.

— Я собирался позвонить тебе, — сказал Алек, — но потом решил, что лучше будет заехать.

Она отступила в сторону, впуская его. Алек прошел в гостиную, Оливия закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, потуже затянув пояс халата. — Прости меня, Оливия, я не сдержался сегодня утром. В комнате было так темно, что она видела лишь белки его глаз и белые полоски на его рубашке. Но ей не хотелось включать лампу. Алек не должен был видеть выражение ее лица.

— Я была не права, мне не следовало ничего скрывать от тебя, — поторопилась извиниться Оливия. — Я ходила по лезвию бритвы между тобой и Полом. Когда я говорила с тобой, я кое-что недоговаривала, а когда говорила с ним, кое о чем не упоминала. И вдруг все это рухнуло на меня, словно лавина. Я никогда не предаю людей, Алек, и не лгу без веских причин.

Он молчал пару секунд.

— Я и не считаю тебя лгуньей.

Глаза Оливии привыкли к темноте, и она теперь увидела выражение его лица.

— Откуда Пол обо всем узнал? — спросила Оливия. — Как он догадался о том, что я делаю?

Вероятно, ему рассказала Лэйси. Вчера вечером перед началом заседания он о чем-то говорил с ней на кухне. Думаю, именно поэтому Пол так быстро ушел. — Алек потер рукой подбородок. — Бедная Анни. Несколько месяцев перед смертью она была так подавлена. Может быть, Пол был тому виной. Если он ее преследовал… Оливия прикусила губу.