Каменная баба

      -Завтракал хоть?
      -Завтрекал.
      -Вот и хорошо. Никогда не бывает, чтоб все плохо было... Веня сегодня?..- Он нагнулся, увидел за рулем второго больничного водителя, и лучезарное настроение его как ветром сдуло.- Привет, Вень! А вроде Иван собирался?
      -В область поехал - отчет отвозить. Срочно затребовали.
      -В область ты ж все время ездил? Там дорога прямая.
      -А теперь он. Ничего, доеду до вашей Тарасовки. Показывайте только, где поворачивать.
      -Опять в первом ряду поедешь?
      -С него заворачивать удобнее. Если б все повороты знать. К ним заранее готовиться надо.
      -А чего готовиться? Верти - и все тут. Налево да направо. Что тебе тут - трехъярусные развязки?.. Главное, на газ жми. Что ты все время на сорока километрах ездишь?
      -Привычка такая. Баранку легче крутить. И время есть подумать...
      Вениамин был белобрысый, полнолицый, с виду благообразный, но подслеповатый, близорукий сорокапятилетний мужик, постоянно нуждающийся в руководстве и в подсказке. Он приехал сюда недавно - в связи с поздней и долго откладываемой женитьбой, трудно привыкал к новому месту и никак не мог вникнуть в его географию. На прежнем он в течение десяти лет водил снегоуборочный комбайн и с тех пор привык держаться первого ряда улицы и не превышать названной скорости. С Алексеем они были антиподы - особенно на трассе и среди оживленного движения, где их обгоняли все кому не лень - даже инвалидные коляски.
      -Поездка, чувствую, весь день займет. Расстояние немалое - сорок километров. Не заблудиться бы.- Алексей подсел на заднее сиденье к возвращающемуся домой Пашке.- Что это у тебя?- спросил он у него: тот держал в руке нечто мятое и бесформенное.-Конфета?- Ирина Сергеевна не была расположена к разговору и помалкивала.
      -Конфета.
      -Кто дал?
      -Ирина Сергевна. Чтоб сидел спокойно.
      -Будешь сидеть?
      -Буду, конечно. А то отберет.
      -Могу и вам дать,- сказала она.- Чтоб так же сидели,- но он уже избрал Пашу в качестве доверительного лица и наперсника.
      -А почему сейчас не ешь?
      -Дома буду. Чтоб ребята видели.
      -Поделишься с ними?
      -Нет. Чтоб смотрели.
      -Похвастаться хочешь? Это верно, это по-нашему. Ирина Сергевна в лавку за конфетой бегала?
      -Они у меня всегда с собой. Без них работать невозможно.
      -Накладные расходы. И на меня, говорите, есть?
      -Если будете сидеть тихо.
      -За это не отвечаю. Это только Пашка может. Потому как воспитанный. Правда, Паш?
      -Правда. Нас папка кочергой лупит.
      -А меня вот не лупили. Зря, наверно. А вас, Ирина Сергевна?
      Она оторопела.
      -Кто меня касаться смел?.. Не говорите глупости, Алексей Григорьич. Когда поедем? Чего ждем вообще?..
      Машина стояла уже некоторое время с полным набором пассажиров Вениамин этим не тяготился и сохранял завидное самообладание и спокойствие духа.
      -Веня чего-то ждет. Наверно, когда мотор прогреется?
      -Жду, когда говорить кончите.
      -Это ты правильно делаешь. Сначала поговорим, потом поедем, потом снова поговорим. К вечеру на месте будем.
      -Разве его дождешься? - упрекнула Ирина Сергеевна: не то водителя, не то Алексея Григорьевича.- Он так до вечера может.
      Вениамин встрепенулся.
      -Поехали - значит поехали. Мое дело - сторона. Вы мне только дорогу показывайте.
      -Вчера же туда с главным ездил?
      -Забываю всякий раз...- и вырулил, как начинающий, на площадку перед больничным корпусом.- Привык снегоочиститель по городу возить - там везде названия улиц были, а тут нет ничего.
      -Что ж у вас, круглый год снег шел?- спросил недоверчивый Алексей.
      -Почему? Летом - поливальные машины. Но маршруты те же. По табличкам ориентировались.
      -Каждый день по разным улицам ездили?
      -Почему? По одной и той же. Но другие же пересекаешь. И везде таблички висят..
      -А упадет если?
      -Новую повесят. С этим строго было.
      -Слыхал, Паш?- оценив в полной мере мудрость его сентенций, обратился Алексей к малолетнему соседу.- Учись - и я с тобою вместе. Глядишь, и вправду всерьез говорить начнем.
      -Шутите все?- догадался Веня.- Надо мной вообще многие смеются. Кому моя езда не нравится. Веником дразнят. А почему? Веник - он, наоборот, метет быстро... После поворота налево или направо?..- и машина, дергаясь и виляя и передом и задом от подсказанных ей со стороны поворотов и ускорений: как лошадь в цирке, подгоняемая неумелым дрессировщиком - покатила в сторону злополучной Тарасовки.
      До села они добрались без приключений и остановились возле торцовского дома.
      -Погудите,- попросила Ирина Сергеевна. Водитель нажал на гудок, но из дома никто не вышел, хотя из окон, кажется, наблюдали. Пришлось идти без приглашения. Выйдя из машины и увидав родные стены, Паша передумал и раньше времени засунул в рот размякшую ириску. Поступок этот послужил сигналом общей вылазке: из дома высыпали трое детей разного пола и возраста и подскочили к вернувшемуся брату - встречая его радостным гиком и вырывая у него изо рта положенную им долю.
      -Разве так брата встречают?- усовестила их Ирина Сергеевна и, во избежание несчастного случая, раздала из своих запасов каждому по конфете, после чего те на время успокоились.- Соскучились по брату?
      -Соскучились, конечно,- отвечал за всех старший, Костя.- Народу совсем мало осталось. Подраться - и то не с кем.
      -А еще один где?- Ирина Сергеевна перебрала всех по головам и одного недосчиталась.- Его Петькой звать?
      -Славкой,- сказал Костя.- За грибами пошел.
      -Один?
      -А что такого? У нас здесь волков-медведей нет... А добавку нельзя?-попросил он.- Как старшему?
      -Свою должен отдать, раз старший,- выговорила ему Ирина Сергеевна, но конфету дала и уже приготовилась одарить по второму кругу и других, но те отнеслись к требованиям старшего как к неоспоримой привилегии и ни на что больше не притязали.- Родители дома?
      -Мать дома, борщ варит, а папка конбайн чинит. Там работы - начать и кончить осталось.- Это была любимая фраза отца, она нравилась ему своей всеобъемлющей хваткой.- Пойдем в дом - мамка сказала, занята очень...- и Костя возглавил поход в избу-землянку.
      -Не разоришься?- спросил Алексей у Ирины Сергеевны, которому эта сцена доставила не совсем ему самому понятное удовольствие. Ирина Сергеевна пренебрегла его сочувствием - тогда он поставил вопрос иначе:- А хорошо это вообще - детей сладким кормить? У них диатез на этой почве развивается.
      -Это он у вас, в Москве, развивается,- греша против истины, укорила она его и с ним - и славный город наш, не пользующийся доброй славой в отдаленных селах и весях.- А здесь я что-то не видела... Не с чего...- и вошла в дом: рослая, крупная, веская...
      Ярким летним днем дом не производил того мрачного впечатления, что при первом его посещении: глаз приятно отдыхал в полутьме после ослепительного блеска улицы, а от сложенных из полос дерна стен шла земляная прохлада, которой не было в насквозь пропекаемых деревянных срубах. Хозяйка стояла перед керосинкой и варила борщ. Она обернулась, увидела Ирину Сергеевну с сыном, мимолетно ему обрадовалась, но не особенно удивилась и не оставила своего занятия - спросила только, удовлетворенная его состоянием:
      -Выздоровел?
      -Не совсем,- вынуждена была сказать Ирина Сергеевна: как совестливая мастерица, сдающая работу заказчице.- Язвы во рту остались, но должны пройти.
      -Пройдут, конечно,- снисходительно и со знанием дела отвечала та, продолжая помешивать в кастрюле.- Раз конфету ест, значит, все в порядке... А остальные где? Вы вроде не одни из машины вышли?
      -Видели, как мы подъехали?
      -Видела, - призналась она.- Вы ж гудели... Отойти не могу: борщ варится...
      Ирина Сергеевна не стала уличать ее в неискренности, хотя знала, что борщ тем и хорош, что варится сам собой, но поневоле насторожилась - как всегда, когда ей что-то было неясно: это свойство всякого толкового доктора.
      -Все здоровы?
      -Да вроде... Если и болеют, разве за ними углядишь? Это когда сильно кого прихватит, мы волноваться начинаем. И вас беспокоим...- Говоря это, она словно к чему-то прислушивалась.
      -А Славка где?
      -А где ему быть? Пошел куда-то...- Славке было пять лет, и далеко он один, без братьев и сестер, пойти не мог: Ирина Сергеевна достаточно жила в деревне, чтоб не знать этого, но не успела спросить ничего больше: со двора донеслось квохтанье кур, и хозяйка встревожилась не на шутку:
      -На двор пошли! Чего они там не видели?!.- и, бросив все, побежала на шум, будто там могло произойти нечто из ряда вон выходящее. Ирина Сергеевна последовала за нею...
      Среди двора стояли Алексей и водитель. Алексей оглядывал место, где неделю назад валялся пьяный: как преступника тянет на место поступления, так и пьяницу - туда, где он лежал в последний раз без памяти и где, очнувшись, изумленно взирал на мир, будто только что родился на свет и впервые знакомится с его великолепием. Вениамин стоял столбом среди шныряющих взад-вперед птиц и тоже осматривался: не потому, что был уже здесь, а потому как раз, что еще не был.
      -Что вы тут делаете?- подозрительно спросила запыхавшаяся хозяйка и поглядела на хлев, в котором томилась и мычала корова, кормилица их семейства.
      -Да вот - смотрю, где лежал в последний раз,- охотно поделился воспоминаниями москвич.- Помню, как они меня в зубы клевали. А я, говорят, храпел так, что они с тех пор не несутся.
      -Почему? Несутся как положено.- Хозяйка, как и многие другие женщины, не любила, когда порочили ее имущество.- Все у нас как надо.
      -И хозяин не пьет?- с веселым участием спросил Алексей.- Привет ему передавайте.
      -Выпить захотели?
      -Да нет - так спросил. Тоже завязал с тех пор.
      -Не пьет,- подтвердила она.- У него это полосами. Как одна начинается, так другую жди. А так - все путем,- уже успокоившись, прибавила она.
      -Только корову взаперти держишь,- заметил, ни с того ни с сего, Вениамин, от которого меньше всего этого ждали.- Ее на выпас надо вести. Пастуха в деревне нет?- Хозяйка дрогнула, но оставила его слова без внимания - только прикусила язык и пошла угловато в дом, не пригласив их и не желая с ними разговаривать.
      -Неприветлива она сегодня,- заметил Алексей.- И молока не предложила.
      -А нет потому что,- распространился словоохотливый водитель, довольный тем, что попал в точку и посрамил сельскую жительницу.- Темный народ. Ее выгуливать надо, на пастбище вести, а они в хлеву держат. Летом сена не напасешься - на зиму потом не хватит. Куда как хорошо - летом травой кормить...- и выйдя на улицу, загляделся по сторонам: видно, в поисках таблички с ее названием...
      -Одним меньше стало,- произнес патетически Алексей, садясь в машину рядом с Ириной Сергеевной.- Пашу сдали на поруки. Теперь нас никто не разделяет.
      -Может, вперед сядете?- предложила она: его соседство ее тяготило.- К рулю поближе?
      -Да ты что?!- Он упорно обращался к ней на "ты" - в то время как она столь же упрямо ему "выкала".- Меня от этого тихохода в дрожь бросает!.. Уехать, что ль, без него... И правда пересесть?..- и рванулся вперед, норовя перемахнуть через спинку сиденья, но шофер уже шел к машине: вид у него при этом был самый сосредоточенный и озабоченный.
      -Случилось что?- невольно спросил Алексей.
      -Да смотрю: пыли много. Поливальную машину бы сюда.
      -И тебя на нее посадить?
      Водитель был напрочь лишен юмора:
      -Я снегоуборочный предпочитаю. Поливальной обязательно кого-нибудь забрызгаешь...- и даже острый на язык москвич не нашелся тут, чем ему возразить или просто ответить...
      Шашурины были сама противоположность - и Торцовой, и себе самим в первое знакомство с ними.
      -Садитесь тут: здесь и стулья удобные и солнце из окна не падает. Жарко сегодня, с утра тридцать градусов в тени было. Жена сейчас квасу достанет: у нас квас холодный, в погребе держим - единственное место, где хоть какая прохлада держится. Присаживайтесь, Ирина Сергевна. У нас в прошлый раз разговор с вами не вышел - давайте сегодня обо всем договоримся: как говорится, виноваты, исправимся - не согрешишь, не покаешься...
      Дом их выглядел зажиточно. Хозяин был механик, человек на селе нужный и нарасхват требуемый - он знал себе цену и держался с достоинством, умеряемым только необходимостью загладить вину и наладить отношения с детской докторшей. Он был еще молод, обходителен и обладал приятными манерами и ухватками. Жена его, если судить по верхам, по наружности, заметно ему уступала, была ему не пара. Она угловато сновала по горнице, доставала одно, прятала другое, расставляла по углам стулья и табуретки - все молча и с некой стыдливой многозначительностью во всем своем облике. Только на Алексея она поглядела иначе: воровато и с беглым любопытством и тут же отвела глаза в сторону, но и этого короткого взгляда было достаточно, чтобы муж обратил на него внимание: имел, видимо, на то свои основания - супружеское неравенство часто таит в себе былые неверности. Он был, кстати, белобрыс, она черна, как цыганка.
      -Всем квасу налить?- спросил хозяин, оглядывая гостей: Ирина Сергеевна и Алексей Григорьевич сели на отведенные им места, водитель же остался стоять дорожным знаком среди горницы, разглядывая не то стены, не то прикрепленные к ним семейные фотографии.
      -А молока нету?- вдруг спросил он и сел на диван, который был застелен белым и предназначался не для сидения: здесь, должно быть, почивали почетные гости. Лицо Шашурина вытянулось.
      -Молока нет... Корову не держим. Раньше была, потом решили, не нужно. Времени много занимает. Не у меня - у нее, конечно...- Он поглядел на жену, приглашая ее в свидетели, и она согласно кивнула.
      -Жаль,- искренне подосадовал Вениамин.- В жару хорошо утоляет...- и Шашурин, вместо того чтоб развести руками или как-то иначе выразить свою беспомощность, вскользь и недоверчиво уставился на него: будто разглядел в нем злоумышленника или кляузника.
      -Мы детей пришли посмотреть,- сказала Ирина Сергеевна, прерывая разговор: она стала различать уже кой-какие скрытые пружины происходящего.
      Если при просьбе водителя лицо Шашурина замерло на миг, то тут оно, напротив, пришло в особенное движение.
      -А их в этот раз и в самом деле нет! В прошлый раз я соврал: они, если правду говорить, были - только собирались к бабке, а теперь и впрямь вывезли!
      -Далеко?- спросила Ирина Сергеевна.
      -Да рядом - сорок километров. В другом только районе...- и замолк, не давая более точных сведений.
      -Адреса нет?
      -Какой там адрес? Степь кругом, а посредине роща. Туда месяцами никто не ездит - мы только навезли всякого.
      -Здоровы хоть?- спросила она.
      -Кто?- не понял он.
      -Дети. Я же по их части.
      -Здоровы. Что им сделается?.. Я им сказал, чтоб до осени не приезжали. Погода если хорошая будет стоять, можно и в октябре вернуться. Школа, конечно - но, в случае чего, и с учителями договориться можно: люди свои, отнесутся с понятием.
      -Жизнь, гляжу, везде одинакова,- профилософствовал Алексей Григорьевич, а Шашурин понял его по-своему:
      -Так нужен всем, поэтому... Я ж механик классный. И к тому же непьющий. Привозят драндулеты свои - чиню их, делаются как новенькие. Редко когда в тупик встаю, обычно справляюсь. Сегодня вот, правда, привезли - не могу понять, что в движке творится. Или правильнее сказать - что они в мотор этот вбухивали. Чем, иными словами, заправляли...
      -Дай погляжу,- сказал с важностью Веня - он встал наконец, к великому облегчению хозяев, с накрахмаленного покрывала и прогулялся по комнате.-Может, чего увижу...- и вид у него при этом был такой положительный и представительный, что Шашурин, хоть и был не промах, тут дал осечку: потому, наверно, что волновался.
      -Посмотри, пожалуйста,- поверил он: тем более что ему самому не терпелось покончить с их визитом.- Я сообразить не могу... Тебе переодеться дать?
      -Так взгляну. Лезть в него не буду. Иногда и так слышно. По стуку...- и Шашурин, заранее проникшись уважением к столь незаурядным техническим способностям гостя, с почтением кивнул и, оборотившись к Ирине Сергеевне, из приличия засомневался:
      -Ничего, что мы разговор закончили? Неудобно как-то?..- но она была незлопамятна и уже отпустила ему все грехи, и прежде всего дачу заведомо ложных сведений...
      -Как здоровье ваше?- спросила она у хозяйки. Муж остановился у порога и прислушался к разговору.
      -Ничего!- заулыбалась та, довольная тем, что на нее обратили внимание.-Почихала немного: хрип, что ль, был. Теперь ничего.
      -А что за грипп?
      -Да я знаю разве? Неученая - не скажешь... Вроде как нездоровилось...-и пошла подметать пол в прихожей, которую гости, не снявши обуви, могли и запылить и запачкать. Муж, довольный ее ответами, вышел из дому.
      Технари пошли чинить машину. Ирина Сергеевна и Алексей Григорьевич сели в тени во дворе. Хозяйка поглазела на них из окна, затем и она исчезла...
      -Ну что, королева? - обратился Алексей к Ирине Сергеевне. Та рассеялась, вышла из состояния задумчивости:
      -Чья королева?- Она не любила неясностей.
      -Тарасовки. Или Петровского уезда. Выбирай, что больше нравится... Что задумалась?
      -Думаю, врут все,- неловко призналась она.
      -Врут! Невооруженным глазом видно. А ты в этом сомневалась?
      -Как-то не по себе... Я ж их детей лечу.
      -Это важно, конечно,- подразнил он ее.- Все забудешь - тебе в ноги бухнешься... Значит, надо, раз врут. Что-то они тут скрывают все, а что неясно... Вранье - это, Ирина Сергевна, наше естественное состояние.
      -И ты такой?
      -Конечно. Врать лишнее не буду, но и правды не скажу: язык не повернется.
      -Откровенный ты...- Теперь и она перешла на "ты" и не заметила этого, но он, напротив, воспринял как факт первостатейной важности.
      -А как иначе?.. Расстроилась?
      -Конечно... Не люблю, когда мне лгут. И не понимаю этого.
      -Ты деревенская и не понимаешь? Я горожанин, столичная штучка - и то за версту чую, что дело нечисто. Что ж так?
      -Значит, такая простодушная... Если все так рассуждать будут, что тут тогда будет?
      -Не знаю. Пусть у других голова болит. Вот тоже - достойный представитель нашего племени. Не поймешь: не то дурак, не то нарочно придуривается...
      Он имел в виду Вениамина. Хозяин вышел с ним на двор. Шашурин нервно щурился на солнце и пытался соблюсти приличия, но это ему удавалось трудно.
      -Я в снегоочистителях разбираюсь,- оправдывался Вениамин.- У них щетки часто из строя выходят - так я их чинить навострился, отдираю просто, а тут совсем другое дело.
      -Какие щетки?- вскипел тот, не понимая.
      -Которые снег счищают. Не те, что ты думаешь. Тут карбюратор полетел. А может, коробка передач - так сразу не скажешь: нужно внутрь лезть, а я не при форме.- На нем был рабочий комбинезон небесно-голубого цвета, который носят только клоуны и дети ясельного возраста.
      -Это ты мне говорил уже!- склочно возразил Шашурин.- Зачем было крыло отрывать? Меня ж хозяин за это спросит!
      -Так оно на честном слове держалось... Это я посмотреть хотел. У снегоочистителя со стороны крыла доступ есть. У поливалки, правда, нет. Слушай, у тебя попить нечего? Можно и квасу. Я слышал, у тебя квас хороший?..- Шашурин обмер, потом собрался с духом и пошел, со свирепым выражением лица, в дом - за квасом.- Я тебя здесь подожду,- послал ему вдогонку Вениамин.- В тени: на солнце жарко...- и сел на корточки под навесом.
      Ирина Сергеевна вздохнула.
      -Пойду к Семену Петровичу.
      -Меня с собой не возьмешь?
      Тут и она заметила перемену в его обращении:
      -Мы уже на "ты" перешли?.. Да нет уж. Вдвоем с ним посекретничаем.
      -Один он больше тебе скажет? Напрасно так думаешь... Ладно. Мы здесь тогда посидим, с Веником. Авось, квасу поднесут... А может, и еще чего...
      Ирина Сергеевна и вправду зря строила иллюзии в отношении фельдшера: он оказался не доступнее и не откровеннее прочих. На правом глазу у него темнел свежий синяк, которым другие срамятся, а он словно щеголял и красовался: был оживленнее и веселее прежнего. Перед ее приходом он расставлял на стеклянных полках медицинского шкафа медикаменты и инструментарий: такие перестановки делают, когда наводят порядок в своем жилище и собираются жить хоть чуть, но по-новому.
      -Новые поступления?- спросила она.
      -Да нет. Переставляю просто... Мази внизу положу, а скальпели с пинцетами сверху. Они больше впечатления производят.
      -Мази в холодильнике держать надо.
      -Так нет его. И старые уже: все равно не годятся. Новое что-нибудь, Ирина Сергевна? - Он торопил события: хотел поскорей от нее избавиться.
      -Да все то же, Семен Петрович. Больных новых нет?
      -Каких?
      -Да тех, что раньше были. С язвами.
      -С язвами?- спросил он, будто в первый раз о них слышал.- Не жаловались.
      По его бодрому тону и такому же выражению лица было ясно, что и он врет тоже.
      -Может, скрывают?- спросила она, исследуя его пытливым взглядом.
      -Может, и скрывают,- покорно согласился он.- У них узнаешь разве? Народ такой - двусмысленный. Не захочет, и богу не скажет: соврет и перекрестится...
      Ей наскучило биться головой в стену, и она свернула разговор притворилась, что забежала к нему случайно.
      -Если будет что, скажите. Я вам принесла кое-что...- и полезла в сумку за фонендоскопом: приготовила его заранее, чтобы облегчить свою миссию.-Лишний оказался.
      Он увидел помятую, побывавшую в деле трубку, ненадолго обрадовался:
      -Трубку принесли?! Это хорошо - теперь буду легкие слушать... А то что это за фельдшер без фонендоскопа? Рядом с хирургией положу - пусть видят...-и свернув трубку, как змею, кольцами, положил ее возле тупого, видавшего виды скальпеля, которым и колбасы было не нарезать.- Еще бы аппарат для измерения давления - многие интересуются.
      -Вы сегодня веселей давешнего?
      -Так вот - глаз подбили и веселюсь,- отвечал он с насмешкой, в которой звучала правдивая нотка.- Свои все...
      Она решила все-таки, что он шутит:
      -Что смешного? Плакать надо.
      -Так это конечно!- поспешно и с чувством согласился он.- И поплакал... Но, с другой стороны,- прибавил он со значением,- побили и забыли, теперь квиты...- и добавил в свое оправдание:- Мне с ними жить приходится. Лет десять еще протяну...- прикинул он.- Пятнадцать не выйдет: слишком уж тошно...- и она снова не поняла, говорит ли он всерьез или, как говорил Алексей, придуривается.
      -Надо детей в селе посмотреть. Как организовать это?
      Он замешкался, сохраняя на лице послушное, податливое выражение.
      -Нет никого. Разбежались кто куда - не сыщешь. Разъехались. Лето.
      -На курорты?.. Надо вызвать - тех, кто остался. Можно здесь расположиться?
      -Здесь?- удивился он.- Тут взрослых смотрят. Антисептика.
      -Не поняла?
      Он озадачился, потупился и заговорил совсем уже бессвязно:
      -Ирина Сергевна - ну их, детей, в болото. Я от торцовского никак не отойду...- и одарил ее немым, но выразительным взглядом:- Не хотят они, чтоб детей их смотрели. Оставьте их в покое...
      -И что ты у него выспросила?- спросил Алексей, когда она вернулась к шашуринскому дому, возле которого раскалялась оставленная на солнцепеке машина и рядом, в тени, остывали два бездельника.
      -Трубку ему занесла,- скупо отвечала она, не желая распространяться.-Была лишняя.
      -Она ему так нужна?
      -Сам сказал. У Торцовых.
      -Тебя ж тогда не было? Ты с ребенком за перегородкой была.
      -Не за перегородкой, а за тряпкой... Ты и это помнишь?
      -Обязательно. Я про тебя все рассказать могу. В мельчайших подробностях... Теперь слушать больных будет?
      -Не знаю. Захочет, будет слушать, нет...- и не договорила - за ненадобностью.- Во всяком случае, не будет жаловаться.
      -Вот именно. Ты ему весь кайф сломала. Ему так удобней было.
      -Ты мне только его не ломай,- негромко попросила она.- Не зуди... Нельзя ж все своими именами называть.
      -Сама об этом просила. Чтоб все всерьез и взаправду.
      -Мало ли о чем я просила... Едем - пора обратно ехать...
      Но до Петровского они добрались только глубоким вечером и умудрились по дороге заблудиться...
      То есть Вениамин благополучно и почти без подсказки довез их до районного центра, но при подъезде к нему, переоценив свои возможности, не вовремя заупрямился и, не слушая ни Алексея, ни Ирины Сергеевны, свернул где не надо - после чего они с опасным креном съехали к реке и двинулись вдоль нее по узкой колее, с которой не было уже возврата. Им встречались косые переулки, ведущие назад на шоссе, но они были или слишком узки для водителя и он не мог в них вписаться, или чересчур круты и он боялся перевернуться. Приходилось ползти дальше по набережной - если можно было назвать так узкий одноколейный проезд, с которого справа ничего не стоило свалиться в черневшую по соседству воду, а слева - пересчитать боками штакетины заборов, свисавших, наподобие рваных бус, четок и ожерелий с общего склона или даже обрыва.
      Ирина Сергеевна не выдержала, пожаловалась:
      -Я терялась здесь раньше, но это среди степи, в пургу, а чтоб посреди Петровского, среди бела дня, летом? Такого еще не было!
      -Не день, а вечер,- оправдывался Вениамин.- Девять часов, скоро совсем стемнеет... Такой уж город! Ни тебе фонарей ни указателей! Разве можно по нему взад-вперед ездить?..
      Солнце давно село, сумерки сгущались, все кругом показалось им чужим и ни разу не виденным: не только Алексею, бывшему тут без году неделя, но и Ирине Сергеевне, жившей как раз наоборот - год без недели. В Петровском жили наверху и к реке почти не спускались - здесь было царство купающихся ребят и стирающих белье женщин: ходил катер, но им, после открытия автобусной линии, никто из уважающих себя людей не пользовался. Положение усугублялось тем, что Вениамин не умел разворачиваться на пятачке: для этого ему нужно было колхозное поле - именно таких размеров была площадь в городе, где он до недавних времен совершал круг почета и возвращался в парк по противоположной стороне той же улицы.
      Один проем в овраге был шире прочих и, на удивление всем, просторный только дороги не было: вместо нее - ровная, поросшая сухой травой наклонная плоскость.
      -Рискнуть, что ль?- спросил Вениамин.
      -Давай!- поощрил его Алексей, всегда готовый к риску.- Не гони только. Мы выйдем, подскажем. Проведем тебя - как крейсер через Дарданеллы!..
      Совместными усилиями они поднялись наверх, но и тут не попали на заветную шоссейку, а уперлись в забор, ограждавший изнутри участок - видно, отведенный под строительство.
      -Кто ж посреди дороги забор ставит?!- разозлился Вениамин, обычно сдержанный и миролюбивый.- Ну, бляха-муха!..- Он вышел из машины, ткнул заборчик ногой, еще раз чертыхнулся:- Все! Больше не поеду!..- пошел куда глаза глядят, очертя голову.
      -Ты куда?!.- изумился Алексей, у которого среди немногих оставшихся у него нравственных устоев и принципов был тот, согласно которому водитель, как капитан на корабле, не имеет права покидать машину среди дороги, да еще с двумя пассажирами.
      -Домой пойду!- прокричал тот, не останавливаясь.- С утра не емши! Квас только пил, а у меня от него живот пучит!
      -О чем раньше думал?
      -Да вот, не подумал!- донеслось из потемок.- Сейчас вспомнил только! Как вспучило!..
      Назад он уже не вернулся.
      -Все, финиш!- сказал Алексей.- Вдвоем остались. Теперь ясно, что не притворяется.
      -Ты с ним, часом, не сговорился?
      -О чем? И когда?
      -Пока я к Семену Петровичу ходила... О чем вы там разговаривали, под навесом?
      -Разные движки обсуждали!.. Что вы такое говорите, Ирина Сергевна?.. Это вы слишком высокого мнения о наших артистических способностях! Веник он веник и есть - какие там розыгрыши? Выбраться бы отсюда да машину назад доставить! А то засмеют завтра в больнице. Пересаживайтесь вперед, здесь надежнее.
      -Я слышала, наоборот: сзади безопаснее?
      -Это если нормально ехать, так, а если к реке раком пятиться, то лучше спереди... Не хотите? Ну, держитесь тогда! Раз вы такая бесстрашная!..- и они съехали вниз к воде, где Алексей вовремя затормозил и вывернул баранку, - машина затряслась по ухабам дальше.
      Они выехали на районное шоссе - вернулись, как из зазеркалья, к знакомым местам, к опознавательным знакам и путям сообщения. Надо было ехать в больницу, но Алексей надумал иначе:
      -Может, ко мне заедем?
      -Зачем?
      -Хозяйке сливу привез - ведро за рубль купил, идти с ним по Петровскому не хочется... Ведро еще надо назад везти. Хозяйка так сливу хотела продать, что и ведро отдала: потом привезешь, говорит.- Ведро он купил, чтоб был предлог заехать домой: она не зря заподозрила его в лукавстве.
      -Привезешь - куда ты денешься,- сказала она.- Тут тебе не Москва... Я и не заметила, когда ты купил его.
      Эти слова заключали в себе согласие (повод был и вправду уважительный), и он, хваля себя за предусмотрительность, бойко порулил к месту своего временного жительства, подавая короткие, доверительные сигналы гуляющим по шоссе парочкам и высвечивая темноту фарами. Они подъехали к дому, черневшему неправильным многогранником среди более светлого, чем он, редколистного серого сада.
      -Зайдешь? Я тебя с хозяевами познакомлю. В карты с ними сыграем. Они подкидного дурака любят...
      -В дом не пойду,- сказала Ирина Сергеевна, и в голосе ее Алексей уловил некую половинчатость, которой решил воспользоваться:
      -Пойдем тогда в саду посидим!- подхватил он, нисколько не смущаясь ее отказом.- Там лавочка удобная. Надо опробовать.
      -В каком смысле?- не поняла она.
      -Посидеть! В каком еще?.. Пошли?
      -Пойдем...- и повинилась:- Домой возвращаться неохота... Это у меня не первый раз: как из колеи привычной выбьешься, так не сразу в нее вернешься... Ты ж хотел сливу отнести?
      -Я и забыл совсем! Сейчас!.. Не уходи только...
      Этого не надо было говорить: она после его предупреждения застеснялась и едва не передумала, но затем уступила душевной лени и минутному настроению, сказала в свое оправдание: