Каменная баба

      -Квашеной капусты возьму,- отвечала ей, сама не зная почему, Ирина Сергеевна.-Остальное в больнице есть, а капуста квашеная не положена.
      -Лежит кто-нибудь?
      -Сама лежу...- и поскольку та недоумевала, пояснила:- Живу при больнице. Не то сторож, не то ночная сиделка... Врачом работаю, детским...
      Собеседница от этих объяснений поняла еще меньше, проницательно поглядела на нее, но и этим ничего не добилась.
      -При районной больнице нашей?
      -При Петровской...- и Ирина Сергеевна объяснилась: держать ее в неведении и дальше было бы неучтиво.- Живу там. Не было другого жилья. Квартиры никто сдавать не хочет.
      Та поджала губы, скорчила недоверчивую физиономию.
      -Но там шумно, наверно? Кричат по ночам?..- Она произнесла это в самом гадательном и предположительном тоне, как если бы ей не приходилось бывать в больницах.
      -Почему? Тихо... Родильное отделение у нас отдельно: там, правда, кричат, но с этим свыклись... Другая беда: ночью будят, когда кому-то плохо. К этому привыкнуть труднее.
      Теперь та все себе уяснила. Признания Ирины Сергеевны почему-то привели ее в замешательство, и она притихла.
      -Не думала, что можно на рабочем месте жить,- сказала она только.- Это как если бы я на заводе ночевать стала.
      -Где вы работаете? Или работали?
      -На сталелитейном. Но это давно было. И не здесь. Я приезжая...- и задумалась.
      Тут подошла ее очередь, она купила того-другого-третьего, причем сделала это наскоро, без того выбора, какой обещала на подступах к прилавку, подождала у входной двери, но когда Ирина Сергеевна подошла к ней с капустой, засуетилась и сбежала от нее - они так и не попрощались...
      Поговорили - и ладно. Ирина Сергеевна забыла о ней, но на следующий день в амбулатории снова увидела ее в коридоре возле кабинета: она сидела среди мамаш в том же длинном, до пят пальто, но с развязанной шалью и скучала в ожидании. С Ириной Сергеевной она едва поздоровалась. Та решила, что у нее проблемы со здоровьем внуков и что она решила воспользоваться новым знакомством, и пригласила ее к себе, но та сказала, довольно безразличным и сторонним тоном, что дождется своей очереди:
      -В магазине же стоим, вперед не лезем?- и в этом разъяснении прозвучало некое неодобрение и назидание. Ирина Сергеевна не стала настаивать и вернулась на прием.
      Когда пришла ее очередь, незнакомка вошла в кабинет, села, расстегнула пальто, выпростала из-под воротника шаль, уложила ее на коленях - все молча и аккуратно, на Ирину Сергеевну же взглянула лишь однажды и как бы ненароком. Та решила ей помочь:
      -Неприятности какие-нибудь?.. Вы говорите, не стесняйтесь...
      -Да я, собственно, не по своему делу, а по вашему,- сказала та и посмотрела на нее в упор, оценивая последним взглядом.- И долго вы в больнице вашей жить думаете?
      Ирина Сергеевна отличалась порой тугим соображением. Она не сразу переключалась с врачебного приема на собственные заботы.
      -Сколько скажут. Это не от меня зависит... Вы что-то другое предложить можете?
      Это было сказано ею из вежливости, потому, что так говорят в подобных случаях, но оказалось, что попала в самую точку:
      -Могу,- веско сказала посетительница.- Переезжайте ко мне. У меня изба, я одна. Тепло и никто не кричит, не будит... Если, конечно, вас удобства мои устроят...- и поглядела внушительно и даже вызывающе на предполагаемую жилицу.
      Та не сразу собралась с мыслями, но, не сообразив еще всех обстоятельств дела, уже почувствовала непонятное ей душевное облегчение.
      -Теплая изба - какие еще удобства?- произнесла она очередную дежурную, подходящую к случаю фразу и с робким любопытством покосилась на волхва, приносящего столь неожиданные подарки.- Надо главному врачу сказать... Это надо оформить все. Если вы и в самом деле взять меня хотите. Вам за это платить должны.
      Формальности произвели странное действие на квартиросдатчицу:
      -Еще не хватало! Деньги за это брать!
      -А как иначе?..- Ирина Сергеевна растерялась.- Это не мои деньги, а райздравотдела...- но та упрямо стояла на своем:
      -Никаких денег! Это мое условие!..
      Ирина Сергеевна, помешкав, отступилась:
      -Как скажете, конечно... Я, простите, не знаю даже вашего имени и отчества?
      -Прасковьей Семеновной меня звать. А вас Ирина Сергеевна - я уже все про вас выяснила...- поглядела со значительностью, решила затем, что наговорилась вдоволь и пора кончать с пустой болтовней:- Здесь не будем решать - посмотрите апартаменты мои, там и скажете. Может, они еще вас не устроят... Адрес мой запишите, я вас дома ждать буду,- и встала из-за стола.
      -Хотите, я с вами?- не подумавши предложила Ирина Сергеевна.
      -Не нужно,- отрезала та.- Что это мы с вами по Петровке под ручку ходить будем? Может, не сладится ничего... Поселитесь у меня - тогда и будем дружбу водить...- и ушла, невнимательная и независимая...
      Иван Александрович идею переезда воспринял скептически: может быть, все еще питал иллюзии в отношении ее дивана, а к тому, что будущая хозяйка не хочет брать денег за постой, отнесся куда легче ее собственного.
      -Да не хочет, и слава богу! Сумасшедшая какая-нибудь - вроде нас с тобою...- Он имел в виду, наверно, ее одну, а себя приплел для счету и из приличия.- Прасковья Семеновна, говоришь? Не знаю такую. Хочешь, справки наведу?
      -Не надо... Зачем?
      -Как скажешь,- равнодушно согласился он.- Тебе машину для переезда дать?..- и поднял на нее глаза: до того глядел все вкривь и вкось - теперь же смерил известным ей взглядом: как раньше, когда приступался к любовному сближению - она невольно отпрянула. Теперь при встрече она, раз от разу все больше, чувствовала, что охладевает к нему физически, и уже не знала, смогла ли сойтись с ним снова, если б надумала сделать это, но, странное дело, это нисколько не мешало, а, напротив, лишь помогало ей тосковать по нему и мечтать о той же близости в его отсутствие.- Если нужно, подброшу.
      -Рано пока,- оградилась она от него: как крестным знамением от наваждения - и встала.- Ни о чем еще не договорились...
      Но справки она навела: попыталась сделать это, зайдя к амбулаторной регистраторше Авдотье Никитичне, которая, как было сказано, знала в Петровском всех и каждого. Хозяйки в картотеке не оказалось, да и Ирине Сергеевне тоже показалось, что она в поликлинической обстановке - человек самый неопытный и несведущий.
      -Адреса даже такого нет. Может, вообще нет его? Кто ж это за всю жизнь ни разу у врача не был?.. И зрительно ее не помню. Вы мне ее в следующий раз покажите - может, скажу что, а пока, убей бог, не знаю...
      Никто не знал - выходило, что по городу ходит и предлагает бесплатное жилье никому не известная, но постоянно живущая здесь пятидесятилетняя особа в длинном, не по сезону теплом пальто, любительница овощей и даже домовладелица. Потом ее, конечно, вычислили, но задним числом, напоследок: она была из поскребышей - из тех, о ком вспоминают в последнюю очередь, когда переберут всех прочих - да и то не сразу. Пока же вся история принимала нереальный и почти вымышленный оттенок. Дом, однако, соответствовал адресу и оказался самый настоящий, рубленый и сравнительно новый - только стоял во втором ряду, заслоненный другими, такими же, и, наверно, поэтому был не очень известен.
      -Комната ваша там будет, здесь сготовите, что надо, все прочее на улице,- стала с внешним безразличием, но и не без гордости перечислять хозяйка, едва Ирина Сергеевна вошла и огляделась: дом показался ей чистым и уютным.- Я вам шкаф освободила - все равно старьем завален: таскаешь за собой лишнее, не помрешь пока... Вещи не привезли? Что так?
      -Вы ж сами сказали, дело пока не решенное?
      -Мало ли что я скажу? Куда вам еще деваться?.. Сегодня и перевозите.
      -На руках донесу,- обрадовалась та.- Здесь недалеко совсем.- Дом еще и расположен был рядом с больницей.
      -Приданого не нажила?
      -Не успела.
      -Давай старайся... А я вот заработала, да не сгодилось... Может, оно и к лучшему... Ты только на меня не смотри: я поначалу, не привыкну пока, волком глядеть буду, будто ты мне в тягость, а на самом деле это я так: на себя, а не на тебя дуюсь... Что смотришь?
      -Смотрю, как бы вам плату за квартиру всучить.
      -Вот те раз. Обговорили же все?.. Тебе-то что?
      -Может, я хоть за свет и налоги платить буду? Неудобно очень.
      -А врача без жилья оставлять - удобно?.. Больше жалей всех... Налоги ладно, плати,- смилостивилась она.- Я этих денег касаться не буду. И мне легче - лишний раз в сберкассу не ходить, в их окошко не всовываться... Вот тебе ключ, располагайся и не обращай на меня внимания...
      Вечером, когда Ирина Сергеевна перебралась в дом, они сели пить чай в ближайшей к сеням и, так сказать, общей их комнате, предварявшей две небольшие спальни.
      -Живу одна, смотрю телевизор... Тебе телевизор мешать не будет?..
      Она легко перешла на "ты", но Ирина Сергеевна не могла и представить себе этого. Ей мало кто помогал в жизни, она к этому не привыкла и, позволив Прасковье Семеновне участвовать в ее судьбе, смотрела на нее как на существо иного и высшего порядка.
      -Нет конечно.
      -Я тихо включать буду. После работы шум вреден... Соседи тут - ничего. Которые в соседнем доме живут. Я с ними особо не знаюсь, они со мной тоже здороваемся только, но люди вроде порядочные. Ребенок у них есть, а сам он, не знаю, где работает, врать не буду... Вот так. Будешь у меня за жилицу. А то я совсем, с одиночеством этим, с ума свинтилась... А с другой стороны...-помедлив, словно передумала она и посмотрела на нее едва ли не с укором,-может, так и лучше. Никто перед глазами не вертится...
      Ирина Сергеевна сробела, но хозяйка ее урезонила:
      -На свой счет приняла? Я ж тебе говорила: не слушай меня. Разве я б тебе серьезно это сказала?.. Ты не в счет: от тебя симпатия какая-то исходит... И вообще: не обращай на меня внимания - я теперь месяц еще дуться буду. Почему, сама не знаю... Пей чай давай. И закусывай сушками...
      В эту ночь Ирина Сергеевна заснула тихим и сладким сном, какого давно не знала. В доме было в меру тепло и свежо и легко дышалось. В больнице воздух был стоячий и прелый, насыщенный запахами лекарств, чужого и дальнего пота и тысячу раз стиранного белья, испарения которого преследовали ее в особенности и не отпускали от себя ни на минуту...
      На этом ее собственные принудработы по месту основной службы кончились. Работать в больнице можно, но постоянно жить в ней и врагу не пожелаешь...
      30
      Что касается Алексея Григорьевича, то она сама вытребовала его в Петровку.
      Любовь любовью, а дело стоять не может. Она, вполне уже официально, обратилась к Ивану Александровичу по поводу непонятных ей случаев инфекции в Тарасовке, протекавших с лихорадкой, ознобами и небольшими белыми язвами в ротовой полости.
      -Надо будет снова в Тарасовку съездить,- сказала она, разыгрывая его не то нечаянно, не то умышленно.
      -Да ну?!- удивился он, не зная что и думать: решил, что она напрашивается к нему на дачу, и не знал, соглашаться или отказываться: ему без нее было и скучно, и спокойно.- Там печку топить надо.
      -Какая печка в июне? Кости греть на старости?.. Я не об этом. Вы все об одном... Там дети с непонятной инфекцией.
      Он, попав впросак, озадачился:
      -Опять?.. Я говорил, ты меня до гроба доведешь этими инфекциями... Что там?..- Хотел он, или нет, ехать с ней на дачу, все равно было досадно.
      -Так вообще - грипп. Но с какими-то афтами.
      -Во рту?
      -А где еще афты бывают?
      -Не знаю: может, ты другое что ими называешь... Инфекциониста вызывай. Я здесь при чем?
      -Его чтоб звать, надо самой диагноз знать. А я не знаю...
      Сотрудница кафедры, приезжавшая к ним из области для консультаций, начинала обсуждение каждого случая с вопроса:
      -А вы что об этом думаете?..- и услыхав мнение докладчика, соглашалась с ним, говоря, что местные врачи лучше других знают свою патологию, или же, когда у того мнений не было, глубокомысленно и торжественно заявляла, что тоже не знает, что у больного, и произносилось это всякий раз так, будто они набрели на новую для человечества заразу и стоят перед мировым открытием.
      -Отчего вы постоянного инфекциониста себе не возьмете?- спросила она Ивана Александровича.- Или эпидемиолога - какая вакансия пустует?..- и снова подразнила:- Может, хороший доктор попадется?
      Он привычно приревновал ее: это чувство уходит из любви последним если вообще когда-либо проходит.
      -Тех, что есть, тебе мало?
      -Конечно. Женщине никогда много не бывает: выбор иметь хочется.
      -А кого просить? Чтоб знать примерно.
      -Неженатого, лет тридцати и лысого.
      -Издеваешься все? - потом прибавил серьезнее:- Эпидемиолог, Ирина Сергевна, - это не шутка: не терапевт и даже не рентгенолог. Самая важная после главного врача фигура. Тут нельзя рисковать: не дай бог, дурак окажется. Уже был один.
      -Михал Ефимыч?- Она была наслышана о колоритном и компанейском докторе, который не ужился с главным.- А вы умного возьмите.
      -Я их с первого взгляда не различаю... С новой хозяйкой все в порядке?
      -Все. Молюсь на нее.
      -Оно и видно. Веселей стала... Ладно, Ирина Сергевна,- преодолевая внутреннее сопротивление, уступил он ей.- Без эпидемиолога обойтись можно, а инфекционист не помешает... Чего для тебя не сделаешь? Ты ж знаешь: я отказать тебе не в состоянии...
      Это была правда, но не вся, а лишь ее половина: потому и не мог отказать, что с ней расстался - оба они именно так друг к другу теперь и относились. Иван Александрович мог бы поэтому забыть о разговоре, но он, надо отдать ему должное, старался держать данное слово. Будучи в области и зайдя в отдел кадров облздрава, он не то чтобы открыто попросил себе инфекциониста, но сказал, что неплохо было бы иметь специалиста такого рода и что ему трудно, в дополнение к прочим своим обузам, брать на себя и эту обязанность, связанную с особой ответственностью, - так что, если подвернется кандидат на эту должность, пусть его препроводят к нему для предварительного ознакомления. Все это было сказано в самых несерьезных, почти шутливых тонах и, казалось, ни к чему его не обязывало: выйдя из облздрава, он был уверен, что его демарш останется без последствий, что его примут за очередную жалобу районного главного. Те, действительно, имели привычку плакаться, как наемные причитальщицы, представлять положение в мрачных красках и рисовать едва ли не конец света, вызывая у чиновниц естественное чувство протеста: едва они выходили из кабинетов, как те, с ядом в лице и в голосе, без всякого уважения к их персонам, сопоставляли их сетования с цветущим видом и хорошо выглаженными костюмами и подсчитывали вслух их негласные, но почему-то им хорошо известные доходы и поступления.
      Просьба между тем не осталась не замеченной. То ли она с самого начала была необычна и Иван Александрович, при всем своем административном лоске и обходительности, не смог отделаться от чувства принуждения и словно не сам говорил, а передавал чужое пожелание, то ли вся страна наша, во всех отношениях непредсказуемая, такова, что в ней даже в самом малом деле нельзя совершать оплошностей, допускать невнятицы в речах и оставлять зацепки, способные остановить на себе внимание начальства, где не надо бодрствующего и бдительного. Так или иначе, но когда через неделю в тот же областной отдел кадров явился некий московский студент, оканчивавший институт и приехавший сюда для прохождения последней в его жизни практики, немедля вспомнили про Ивана Александровича. Студента в область никто не звал, как он попал сюда, было неясно, толку от него быть не могло, а надо было еще руководить его учебой - с тем большим удовольствием переправили его Пирогову: чтоб впредь не жаловался. Звали студента Алексеем - или, как он настаивал, Алексеем Григорьевичем, и числился он конечно эпидемиологом, а не инфекционистом. Привезли его в Петровское как по этапу: с вещами, с сомнительными документами - и без предупреждения.
      -А зачем?- проворковал в ответ на недоуменный (читай, недовольный) звонок Пирогова ангельский голосок из облздрава.- Он на месяц всего,- и положила трубку: с главными врачами здесь не церемонились.
      Одного этого хватило бы, чтобы восстановить против новичка кого угодно, но и он сам никак не способствовал успеху своего дела, а, напротив, только усиливал досаду, родившуюся без его вины и участия: рослый, с румянцем во всю щеку и самонадеянный. Пирогов не любил пышущих здоровьем молодых людей из зависти, а нахальных юнцов - как всякое начальство, лишь за собой оставляющее право задирать нос, повышать голос и вообще - куражиться. Он помянул недобрым словом Ирину Сергеевну и почти отказал москвичу в приеме, сославшись, в качестве уважительной причины, на чрезмерную занятость и головные боли - но не удержался, спросил все-таки, чего ради москвич отправился учиться в такую даль: не было места поближе?
      -Хотел дальние края поглядеть,- отвечал тот самым естественным тоном, бесцеремонно оглядывая кабинет и как бы прицениваясь к обстановке: так покупатель торгует дом, не спросясь у хозяина.- Так-то не выберешься. Дорого слишком.
      -А здесь государство платит?- завершил его мысль Иван Александрович, и в голосе его прозвучали невольные осудительные нотки.
      -Конечно!- и москвич взглянул выразительно: будто слов было недостаточно.- Потом, я тут одну аферу провернуть хочу,- доверительно прибавил он, не желая тратить времени попусту и беря, что называется, быка за рога.- Со справкой...
      "Началось!"- подумал Иван Александрович, а вслух сказал:
      -В Москве нельзя было ее "провернуть"?
      -Сказали: чем дальше от Москвы, тем лучше.
      -И напрасно сказали! На самом деле все наоборот: чем от вас дальше, тем все сложнее. Бюрократизма больше... Знаешь что? - походя придумал он.-Иди-ка ты в санотдел и займись там ответами на запросы. Тоже вот - справки!..- и разразился затем многоэтажной тирадой, плохо согласующейся с недостатком времени и головной болью, на которые только что жаловался: его уже томили предчувствия грядущих неприятностей:- Шлет каждый кому не лень! Домой стали звонить: сколько здесь, понимаешь ли, выгребных ям и не садятся ли на них мухи. А мне откуда знать, спрашиваю: у меня дом со всеми удобствами... Таська там!..- продолжал он с возрастающей досадой, будто москвич на время стал его доверенным лицом и наперсником и он изливал ему душу.- Пройдоха та еще. Все знает - не хочет только на запросы отвечать. Пусть, говорит, пишут те, у кого высшее образование - для этого их и учили. А здесь поработаешь сам так думать начнешь. Давай! Санотдел рядом совсем - как выйдешь из корпуса, направо...- и сбежал от него на больничный двор: чтоб глаза не видели...
      Молодой человек остался сидеть, выдерживая: не то паузу, не то характер - затем пошел, с высоко поднятой головой, к Таисии. На нем были диковинные, невиданные в этих краях джинсы, в которых он не то терся о забор, не то лежал на солнце - но не на открытом месте, а под деревьями, отчего они выгорели не сплошь, а пятнами, частыми проплешинами.
      Таисия ждала его: Иван Александрович успел известить ее звонком о предстоящем визите. Она приготовила на столе веер из почтовых конвертов и расплылась в улыбке при его появлении, но он и ее поставил в тупик, объявив с порога, что он, хоть и эпидемиолог по диплому, но по призванию не кто иной, как хирург - в санитарию попал случайно и ищет теперь возможности расстаться с нею: сунулся с этим к главному, а тот ушел в кусты и сделал ему ручкой. Таисии было все равно, кем он станет в будущем, но за настоящее было обидно, и она разочарованно протянула:
      -А я в больнице расхвасталась: с новым доктором работать буду. Все сестры при врачах - одна я сирота казанская!..- Ни с кем она в больнице не говорила: и времени на это не было и не в ее это было правилах, но какая-то истина в ее словах все-таки присутствовала.
      -Месяц-то я с вами покукую,- успокоил он ее.- Мне только справка нужна, что я хирургом был, а сидеть где угодно можно. Особенно в таком обществе... Только вряд ли ваш главный даст мне ее. У него, я понял, зимой снега не выпросишь...
      Какой бы ни была справка, которой он добивался, но последнее замечание выдавало в нем здравый смысл и наблюдательность, которые трудно было заподозрить при первом взгляде на его румяные щеки и пятнистые джинсы.
      -Посмотрим,- утешил он себя.- Всего вперед не угадаешь. Это и есть запросы ваши?- и оглядел россыпь из писем.- Как на экзамене. Что в них?
      -А вы посмотрите...- Таисия забыла о первом разочаровании и сморщилась в веселой улыбке.- Самой интересно стало!
      -На экзаменах мы знали, что где лежит, а тут - как головой в омут...- и бесстрашно раскрыл первый попавшийся под руку конверт: это был запрос о колодцах, местах их расположения и качестве воды в них, которое просили оценить в пяти баллах.
      -Отложите,- посоветовала Таисия.
      -Не будем?
      -Не будем. Скажем, не получали... А еще что? Почитайте. У вас интонации приятные.
      -Мне многие это говорили...- и, польщенный, взял второе послание и прочел с середины вкрадчивым, мягко вибрирующим голосом:- "На основании формы номер 1 составляется форма номер 2. Графа номер 1 составляется на основании формы номер 4, имеющейся во всех первичных организациях Кр. Кр..." Что такое кр-кр?
      -Красный Крест, наверно. О чем там - я прослушала?..
      Доктор прочел письмо с начала - тогда только оба уразумели, что речь идет о донорах, но не рядовых, а резервных, которых надо держать про запас для особых случаев.
      -Таких-то нет, а им - резервные!- возмутилась Таисия.- Спрашивают - что сами не знают!
      -Опять не будем отвечать?
      -Нет. Если вправду нужно будет, по телефону позвонят.
      -А я собрался уже. Никак в работу не включусь...- и Алексей Григорьевич передразнил воображаемого профессора:- Плохо, молодой человек! И на этот вопрос вы не ответили. За что вам только стипендию платят?.. Может, ответим все-таки? Каков вопрос, таков ответ, как говорится...- и глянул змеем-искусителем.
      -Так что отвечать? Когда отвечать нечего?..- Таисия засмеялась. Она ценила мужское лукавство, но не любила мешать дело с игрою и поэтому вынуждена была возражать ему:- Что доноров нет? Это их все равно не устроит...- и продолжала с досадой, потому что говорила не то, что думала:-Для военных, наверно, стараются. Этим все к завтрашнему дню нужно: будто утром воевать собрались.
      -А, может, есть они?- не унимался тот.- Может, их поискать по району надо?
      -Кого? Доноров? Или колодцы?
      -И то и другое. Всех вместе. Выпишем себе командировку и поедем: вы колодцы считать, я доноров.
      -И на чем вы ехать собрались?
      -Да хоть на катере. Тут берега хорошие - я вчера рекогносцировку провел. Искупаться не мешало. Показали б, где вода лучше.
      -Везде одинаковая,- улыбнулась она.
      -Купаетесь?
      -Девчонки с дежурства бегают.
      -А вы?
      Таисия помедлила.
      -Я уже не дежурю. Вышла из этого возраста... Хотя и со мной случается...- и глянула ненароком, но выразительно.
      Он одобрительно кивнул:
      -Это никогда не поздно. Вам в особенности... Справку бы только ту выправить. Нужна очень.
      Таисия знала цену деловым бумагам, которые так часто бывают чреваты крупными неприятностями, и потому вошла в его положение, присоветовала:
      -Вы его не подгоняйте, не просите - и правда не даст, только наоборот сделает. При случае надо...- и поглядела со значением.- А еще лучше - через кого-нибудь. Вам откажет, а другому, может, неудобно покажется.
      -Вас буду просить.- Алексей приготовился ко второму туру ухаживаний, но она его упредила:
      -Меня без толку. Сама в должниках хожу: тоже хоть ищи заступника... К Ирине Сергевне обратитесь, детской докторше нашей... Он у нее в долгу,-прибавила она: не то из желания помочь москвичу, не то - насолить Ирине Сергеевне.
      -Гуляет с ней?
      -Как раз нет.- Она пожалела, что проговорилась: с ней это при первом знакомстве случалось - потом зато нельзя было слова вытянуть.
      -Добивается только?
      -Тоже нет...- и усмехнулась от игры в вопросы и ответы.
      -А что тогда?- Он перечислил уже все известные ему случаи зависимости мужчин от женщин.
      -Потому как раз, что не гуляет...- Таисия не выдержала и попеняла:-Все-то вы, доктор, знать хотите.
      -Не все, а только главное. Вдруг пригодится.
      -Припасливый?.. А поглядеть на вас - не скажешь.
      -Разве так узнаешь? Тут в себе самом не разберешься... Дальше почитаем? А то у меня ощущение, что я зря зарплату получаю. - Он вскрыл новый конверт.- О росте школьников. Стоя, лежа и сидя. Тоже в ведро?
      -До сентября оставим. Никак ростомеры по школам не развезем.
      На этот раз он согласился - успел облениться.
      -С этим вообще - чем позже, тем лучше. Они ж растут с каждым днем, и данные их стареют.
      -Правда?..- Она по достоинству оценила его пыл и рвение:- Вас бы, доктор, в наше статистическое управление...
      Ирина Сергеевна тоже зашла в санотдел: познакомиться с новым врачом, которого сама же сюда напрочила. Предлог для этого у нее был самый дельный: так ей казалось, во всяком случае. У неясных больных в Тарасовке объявились новые двойники - всего числом семь или восемь: все друг на друга как капли воды похожие. Причина болезни была по-прежнему неясна, и Ирине Сергеевне, начавшей всерьез из-за этого тревожиться, пригрезилось вдруг, что Алексей Григорьевич, только что сдавший государственный экзамен по инфекциям, мог бы помочь ей с диагнозом. Она даже подготовила краткую сводку о больных, но когда увидела его, занятого пасьянсом из распечатанных и еще не вскрытых конвертов и глядевшего сущим бездельником, доклад этот сам собой улетучился из ее головы, и она только спросила:
      -Вы наш инфекционист новый?
      -Эпидемиолог.
      -Все равно. Хотите посмотреть больных с неясной инфекцией? Мы с ними путаемся, а вызвать некого: консультант неделю не являлся, а теперь и вовсе в отпуск уехал...
      Это была сущая правда, но Таисия отчего-то насмешливо потупилась новичок же отнесся к предложению с редкой в его возрасте откровенностью:
      -Вряд ли я смогу помочь чем-нибудь. Я в инфекциях не смыслю ни черта. Экзамен на четыре балла сдал, но это потому, что лаборантка знакомая билет подложила. Не мне одному - всей группе...- и Ирина Сергеевна, несмотря на это существенное дополнение, невольно сробела и задумалась: сама она никогда таким образом не экзаменов не сдавала и почувствовала себя если не старомодной, то порядком отставшей от новейшего времени.
      -Справка ему нужна, Ирина Сергевна, а не ваши случаи,- грубовато вмешалась в разговор, походатайствовала за нового сотрудника, Таисия, не любившая откладывать дела в долгий ящик и не оставлявшая устных запросов, в отличие от письменных, неотвеченными.- К Пирогову с этим сунулся, а он и слушать его не захотел.
      -Что за справка?- спросила Ирина Сергеевна Алексея Григорьевича, пользуясь случаем рассмотреть его получше: она была любопытна и, проработав год в Петровском, отнеслась к приезду москвича с интересом истинной старожилки.
      -Что я здесь хирургом два месяца отработал.- Он деловито прищурился.- А вы и есть та самая Ирина Сергевна?
      -Почему та самая?
      Москвич не стал выдавать осведомителей, соврал:
      -Тут о вас слава идет - как о лучшей детской докторше.
      -До Москвы дошла?- не поверила она: стала в последнее время осмотрительна.
      -Не до Москвы, но после Свердловска начали поговаривать.
      Она решила не искушать судьбу и не искать беглого ветра в поле.
      -Зачем вам такая справка?
      -Меня тогда после института хирургом возьмут работать. Я хирургом хочу быть, а кончаю санитарный. В министерстве сказали, что пойдут навстречу, если привезу такую ксиву.
      -И вам ее не дают?- не поверила Ирина Сергеевна - на этот раз потому, что до сих пор была простодушной: будто вчера на свет родилась или где-то долго отсутствовала.- Какой смысл неволить человека? Все равно толку не будет.
      -Да и я так считаю,- согласился с ней Алексей Григорьевич.- Осталось главного уговорить. Вообще, пока с людьми просто так, за милую душу, говоришь, все за тебя, как справку дать, куда-то все деваются.
      -Все можно сделать,- сказала Таисия,- надо только настроение угадать. Или случай: вдруг понадобитесь. Так просто ничего делать не станет.
      -Иван Александрович такой корыстный?- усомнилась Ирина Сергеевна. -А вы не знали?.. Куда целый год глядели?..- и Алексей Григорьевич, хоть и был не так глуп, каким казался поначалу, не понял, что руководило при этом Таисией: женская солидарность или соперничество - оба чувства по природе своей таковы, что их трудно порой отличить одно от другого... Иван Александрович не задержался на больничном дворе (ему решительно нечего было там делать) не устоял перед соблазном еще раз взглянуть на последнее приобретение. -Как дела?- осведомился он с учтивостью, которая должна была, по его расчету, сгладить недавнее негостеприимство.- Много работы сделали?..- Досады в нем между тем не убавилось, а только прибыло: москвич явно пустил корни и едва ли не цвел в новом для себя окружении. -Десять конвертов вскрыл,-отрапортовал тот.- На один почти что ответили. -Это много.- Иван Александрович оценил его усердие по достоинству. Он оседлал свободный стул, сел на него в позе циркового наездника, заметил:- Так ты, пожалуй, за неделю всю работу переделаешь - что с тобой дальше делать прикажешь?..- Он думал уже о том, куда сбыть нового доктора.- И Ирина Сергевна тут?- удивился он, будто только ее увидел.- Какими судьбами? Ирина Сергеевна почувствовала неловкость и скрыла ее за шутливостью тона: -Зашла: думала обсудить с Алексеем Григорьичем новые случаи в Тарасовке, а он инфекций не знает... Скромничает, наверно. Иван Александрович отнесся скептически к предположению о скромности новичка, но спорить не стал: -Новые случаи? Много? -Шесть, кажется... Я вам разве не говорила? -Нет. К Алексею Григорьичу пошли сначала. -Он же эпидемиолог у нас? Пирогов усмехнулся и лицемерно согласился: -Эпидемиолог. Потому и взяли. Дети снова? -Я других не смотрю. Но есть, кажется, и взрослые. -Совсем хорошо... Что ж вы не поможете нам, Алексей Григорьич? -Заочно не могу,- заартачился тот.- Надо на местность выезжать.