Кибер-вождь (Война кукол - 3)

И так весь вечер и всю ночь. Селена крутилась на матрасе, закрывала голову одеялом без толку; вибрация и шум проникали в измученный мозг, кажется, прямо сквозь кости. Несколько раз Селена засыпала, словно проваливаясь в небытие, но все равно видела в сером свете облупленные стены комнаты и слышала шум поездов; она поворачивалась на бок и снова погружалась в мучительную знобящую полудрему. Гул приближавшегося поезда во сне превращался в рев воды - она под напором била из трубы и падала вниз, в пролет разобранной лестницы, дом шатался и начинал распадаться на составные части, увлекая за собой Селену; еще миг - и она будет похоронена под грудой обломков...
      - А-а-а-а-а! - закричала Селена, запрокидываясь в темноту, и... проснулась.
      Но и днем ей выспаться не удалось; ей начало казаться, что вертикальные линии стен дробятся и двоятся, а дом и впрямь вот-вот развалится.
      "...избегайте психологических ловушек. С течением времени у вас может зародиться стремление "солидаризоваться" с похитителями..."
      Селена с радостью ухватилась за предложение сделать видеозапись для Хиллари Хармона, лишь бы поскорей вырваться из этого ада, и охотно выучила приготовленный текст, со злорадством отметив, что Фердинанда схватили, считая это своей мелкой местью и сожалея, что камера у него будет не в пример комфортней, и еще придумав и всунув в запись несколько мелких подлянок. Только сообщая адрес для пересылки, Селена вдумалась в содержание текста, и ей со всей ясностью представилось, что скажет на этот счет Хармон; зная его принципиальность, она вдруг поняла, что как бы ей не просидеть остаток жизни прикованной за ногу, и вновь сникла.
      ...Через некоторое время вошел Ник, которого на самом деле звали Звон, с коробкой, где находились несколько вскрытых консервных банок неизвестно с чем (Селена подозревала, что это собачьи консервы, - и зря! Собаки не едят карбонгидрат) и большой стакан с мутным напитком, именовавшимся здесь "кофе". Селена вспомнила горько-терпкий вкус и пряный запах настоящего кофе - и чуть было опять не разрыдалась; по слабости нервов ей почему-то представилось, что ее никогда не освободят.
      "...следует есть все, что дают, несмотря на то что может возникнуть желание отказаться от странной или дурно пахнущей пищи: голодовка не прибавит вам сил для сопротивления..."
      И Селена, подавляя отвращение и приступ тошноты, вызванной бессонницей, принялась есть, медленно жуя, но не глотая, отчего куски непрожеванной еды стали накапливаться за щеками и кашицей продавливаться дальше, в пищевод.
      Звон сидел рядом на корточках, но не настолько близко, чтобы она могла в него вцепиться или ткнуть ложкой, и сочувственно наблюдал. Сам он тоже выглядел уныло, без конца зевал и тер воспаленные глаза. Селена знала их всех: Чара - лидер группы, умный организатор, именно она налаживала связь с проектом и выдвигала требования; Лильен - немногословная и замкнутая, но очень глазастая кукла, знакомая с основами ухода и ближнего боя; Коса - второй боевик, громивший дом шефа, - со сломанной ногой лежала в смежной комнате и упорно изображала из себя больную. Зачем? Для кого?.. Мимо нее не пройти - она тотчас встанет, схватит, и не вырвешься. Звон - человек, вон как его достали эти поезда! - спокойный парень с симпатичной улыбкой. Интересно, а он знает, в какую компанию затесался?.. И Фосфор... этого сам черт не разберет; силен, как киборг, зол, как человек... Постой, постой... как говорил Хиллари, когда речь шла о Кавалере, его живой мимике и искренней улыбке: "Улыбаться любой киборг умеет, просто у Кавалера это получается спонтанно - вот в чем секрет. Саму улыбку киборгам изобразить несложно, а вот ярость, гнев, ненависть - слабо. Не могут. Первый Закон не дает - раз; при улыбке работает вчетверо меньше мышц лица, чем при ярости, вот им контракторов и не хватает - два". А если посмотреть, разозлить специально и посмотреть, пока силы есть; после второй бессонной ночи держать себя в руках будет труднее...
      "...не теряя времени, изучайте повадки преступников. Все они люди и не могут быть одинаковыми в своих мыслях и поступках: ищите среди них наиболее слабое звено..."
      И Селена, скребя ложкой по стенкам банки, исподволь начала:
      - Эти поезда - как пытка....
      - Я сам уже какую ночь не сплю, - откликнулся Звон, - одурел вконец! У меня от них уже зубы шататься стали.
      - А у меня стены двоятся.
      - А мне пол стеклянным кажется!
      - Мрак! Кто это место выбирал? Что, поспокойнее нельзя было найти?.. Хоть в канализацию бы - к запаху привыкнуть можно, а к шуму - никогда!
      - Это все Фосфор. Здесь, говорит, мы в полной безопасности, никто нас тут искать не будет.
      - Вот именно, - многозначительно ответила Селена, особо выделяя некоторые слова, - ИМ шум безразличен, вот ОНИ и лезут туда, где ЛЮДИ жить не в состоянии.
      - Кто - ОНИ? - не понял Звон.
      - Киборги, - как можно равнодушней ответила Селена, к потупив взор, беглые киборги. Банш.
      - Да ладно тебе врать-то, - отодвинулся Звон, а Селена продолжала вбивать незримый клин раздора, не пытаясь понять, врет ли ей парень или действительно ни о чем не догадывается.
      - Им и на бессонницу плевать - они не спят, а притворяются, - тихо шептала она себе под нос, заставляя тем самым Звона прислушиваться, - и на суд тоже плевать. Если их поймают, то судить не будут - куклы ведь, а ты человек тебе влепят срок по максимуму - и за терроризм, и за кид-нэппинг. Один за всех будешь отдуваться, да еще сверх того тебе пришьют преступное руководство куклами.
      - Это что же ты, ведьма, тут наговариваешь, - Фосфор был уже рядом.
      Селена подняла глаза и увидела его, стоящего над ней со скрещенными на груди руками; Звон, опешил от свалившегося на него открытия, сел на грязный пол.
      - Вот какой тонкий слух... - кивнула она на Фосфора, откровенно нарываясь на скандал, - из-за стены услышал и прибежал. Он киборг, кукла.
      - Это правда, - Звон тоже перевел глаза на него, - что она сказала?..
      - Ложь! - отрицательно качнул головой Фосфор. - Она давит на тебя. Она хочет поссорить нас.
      - Правда! - повысила голос Селена. - Я специалист, я их всех знаю, у нас их "семья" в розыске за ними охотится "Антикибер", не полиция - а "Антикибер"! А теперь и "политичка"!..
      Она еще что-то собиралась сказать, но глаза у Фосфора превратились в щелки, лицо стало злобным; он сделал шаг вперед - и здоровая оплеуха повалила Селену. Звон вскочил и взял Фосфора за плечо, оттесняя к выходу:
      - Прекрати! Смотреть невозможно, я же так, в самом деле!.. Девка не в себе, вот и несет околесицу!...
      - Тебе еще нужны доказательства?!
      Селена с намалеванными, яркими, называющимися губами, с бешеными синими волосами и вытаращенными от обиды глазами сама сейчас была похожа на куклу сдаваться не собиралась. Слезы частыми каплям снова полились из ее глаз, но она, приподняв край матраса, мгновенно выхватила из-под него нечто и, пока никто не успел ничего сообразить, раза три с силой чиркнула по запястью. Больше не сумела - Фосфор успел перехватить руку и, чуть не ломая ей пальцы, вырвать орудие - острый стеклянный осколок. Разрезы открылись белыми линиями, и из них, набухая и переливаясь через край, красными струйками побежала кровь, крупными частыми каплями и расплываясь по матрасу.
      - На помощь! - закричала Селена , словно не она только что полосовала сама себя. - Я истекаю кровью!
      Звон подернулся белизной, как мелом, и отвернулся к стене, опираясь на нее, чтоб не упасть, а фосфор еще крепче сжал, выворачивая, руку Селены, пытаясь оценить глубину ран и опасность кровотечения. Он близко наклонился к ней - и тут она, не отдавая себе отчета, изо всей силы впилась ему в руку зубами.
      - Ах ты, сволочь!..
      Свободной рукой Фосфор зажал ей нос, но Селена, даже задыхаясь, не отпускала его; ей свело челюсти судорогой - так силен был волевой импульс, исходящий, видимо, из древнего инстинкта "рвать, драть и жрать". Фосфор сгреб Селену за волосы - и смог освободиться. Затем он выметнулся из комнаты, на ходу потрепав Звона:
      - Сядь, а то в обморок грохнешься. Я за бинтом. Последи пока за ней!
      А Селена кричала как заведенная:
      - Посмотри на рану! Посмотри на его рану!! У него нет крови!!
      Фосфор кое о чем переговорил с Чарой по радару, пока искал антисептик и перевязочный материал. Разговор был емким и коротким. Звон, изменившись в лице, выполз из комнаты со словами:
      - Это позорище - над человеком издеваться! Ну, я понимаю - враг, но бить-то зачем? Чара, скажи ты Фосфору...
      Тут он остановился, всматриваясь в Чару так, будто впервые ее видел.
      - Это правда, - спокойно и веско ответила Чара на его испытующий взгляд, - мы все киборги. Это надо тебе сказать. Но мы живем семьей, как люди, и любим друг друга.
      - А Лильен?.. - на Звона было жалко смотреть.
      - Тоже.
      - А Фосфор?
      -Да.
      -А Рыбак?
      - Нет. Рыбак - человек, наш друг. Ты же сам привел его к нам.
      - Я не об этом. Он знал?
      - Да, он все знал. Его никто не принуждал, он сам сделал свой выбор; и тебя никто не принуждает - мы дадим тебе денег и ты можешь уйти хоть сейчас.
      - Да я что - подонок, что ли? - возмутился Звон. - Вместе так вместе, пропади все пропадом!
      - А я ему не верю, - холодно заметил Фосфор, появляясь сзади. - Зря мы эту девку похитили. Зря. Я всегда был против - и подчинился только коллективному решению. Вместе с ней сюда пришел раздор. Он нас сдаст. Я никогда не доверяю людям.
      - Людям? - приступился к нему Звон. - А сам-то ты кто?
      - Покажи ему, Фосфор, - попросила Чара. Фосфор, помедлив, закатал рукав. На ровной белизне кожи чернели два полукружия мелких ранок; из них уже начала подсачиваться серая, клейкая на вид, полупрозрачная жидкость.
      Глава 4
      Очень раннее, безветренное Майское утро воскресного дня. Стелла только что озарила край неба, и на востоке от Города прямоугольными черными зубьями нарисовались на горизонте силуэты зданий Баканара. Чуть позже утренний свет выхватил из тьмы заводские корпуса со стоячей пеленой дымов; затем - жилые кварталы, но на дне лабиринта улиц все еще синел полумрак, в котором светлячками проносились фары утренних машин и перемигивались светофоры.
      Храм Друга в северном Басстауне, носивший название "Дом Луны", был тих и почти пуст. Библиотека и видеотека закрыты; в храмовой мастерской два паренька, позевывая и прихлебывая эрзац-кофе, заканчивали сборку цветомузыкальной установки; в гостевой зале кто-то сонный пытался взбодриться, танцуя под приглушенный магнитофон "Пляску У костра", а младшая диаконисса Софая по прозвищу Птица потягивалась в хлестких струях душа, смывая с тела незримую пленку пота, томную усталость, поцелуи и прикосновения возлюбленного.
      Счастливый друг Птицы лежал в кровати и разглядывал, полуприкрыв глаза, настенное панно - пышная вольная зелень, буйное цветенье яунгийских тропиков, Пророк Энрик с копьем, в набедренной повязке, и - сквозь заросли призрачно горят глаза Туанского Гостя. В динамиках звучали щебет птах, шелест листвы, журчанье ручья; эта запись была их музыкой любви сегодня - и порой казалось, что они в лесу, а Энрик - рядом.
      Бойфренда Птицы звали Юрген; о втором имени для него позаботился кадровый отдел Департамента федеральной политической полиции - там Юрген значился под псевдонимом Бетон (тупая кличка, но с кадровиками не поспоришь).
      Бетон внедрился в Церковь по стратегическому плану "политички". И не он один был сюда заслан - агенты Департамента проникли в координационные советы некоторых подразделений Церкви, кое-кто даже в диаконат; Бетон не знал, сколько их, - лично ему были известны командир звена и четверо контактных лиц. Но в конгрегацию верховных диаконов и в совет церковной службы безопасности ввести своих людей Департаменту не удавалось - туда самых верных назначал после личного собеседования сам Пророк; при его штаб-квартире состояли высококвалифицированные психологи и, предположительно, телепаты, из цивилизации Ранкари.
      У "политички" Церковь Друга была на плохом счету. Пророк, покинув Федерацию в 248 году, больше на родине не появлялся и руководил Церковью то с Туа-Тоу, то с Яунге, что позволяло заподозрить его в связях и с туанскими, и с яунгийскими спецслужбами. Четыре с половиной года тому назад очередная волна туаномании вынесла на федеральный рынок комиксы и книжки об Острове Грез, а между тем сообщники в: Энрика - Калвич и Тиу-Тиу - уже тогда проработали маркетинговую политику Церкви для своих миров.
      Они спешили неспроста - вера в Друга перекинулась с Острова Грез на южный континент и пугающе быстро расползлась по неспокойной многобожеской Ангуде, готовой объявить любого приглянувшегося бога побочным воплощением хоть Священной Пятнистой Змеи, хоть Морского Отца. Бог-мститель как нельзя лучше пришелся ко двору в стране, где экзотический туризм переплетался с очаговым терроризмом боевиков-смертников и тайными орденами людей-ящеров, в которых отдыхали от законности военные и полицейские экстремисты. Появились хайратники с Глазами Гостя; мелом и углем на стенах рисовали бледный лик Мертвого Туанца; недоросли-камикадзе таранили казармы рэйнджеров на микроавтобусах, нагруженных взрывчаткой, с криком: "Друг свят, а я чист!" В этой обстановке корпорация ЭКТ запустила на экраны первый, спешно снятый для яунджи сериал об Острове Грез - и улицы пустели, проститутки забывали о клиентах, а преступники - о воровстве, когда шла очередная серия.
      Южный континент был покорен; в Северной Тьянгале военный режим запретил принимать телеканалы, транслирующие "Остров...", а на сам остров Халькат, ставший центром поклонения, устремились паломники.
      Туанцев атаковал Тиу-Тиу; церковная доктрина была вброшена в культуру мира в виде комиксов, и если на Яунге всем льстило, что Пророк-эйджи окружен мохнатыми, то здесь всех убил тот факт, что Бог - туанец!
      И уже с туанских конвейеров растиражированная религия обрушилась на эйджи. "Политичка" этого не ожидала; в Департаменте считали, что напряженность внутренней политики в Ангуде и конфессиональные дела на ТуаТоу настолько далеки от Федерации, что в них и вникать не стоит. Скоро Департамент понял, как жестоко он ошибся.
      Друг упал с неба прямо в питательную среду обостренного противостояния малоимущих централов с властями - и не мог не стянуть на себя часть тех, кто по молодости еще не сошелся с закоренелыми боевиками или протестными союзами, но уже искал, с кем бы объединиться, чтоб не быть одиноким в своем недовольстве. Хотя Энрик никаких агрессивных акций не одобрял, развивая в рамках Церкви сеть мирных - лечебных, культурных, производственных - заведений, клубов досуга и фондов социальной поддержки, но организованность варлокеров, спаянных верой в единое целое, заставляла "политичку" быть настороже. Для политической полиции нет невиновных! Любое, даже мизерное, несогласие с властями означает потрясение основ и в перспективе - сближение с Партией.
      Да, свобода - знамя Федерации, но и она имеет четкие границы. Ты можешь ходить без штанов, можешь крыть Президента матом, но стоит тебе заговорить о Системе, подавляющей людей, или о том, что не обязательно ждать выборов, чтобы сменить власть, потому что сама власть и определяет исход голосования, - как сразу ты попадаешь на прицел всепроникающего Департамента.
      Как и Яунге с ТуаТоу, Федерация купилась на образ своего парня; Бог был туанцем, многие сподвижники Пророка - сплошь в шерсти, но сам Пророк был эйджи. И какой эйджи!..
      Поначалу обозреватели посмеивались - "Церковь комиксов"! "Танцевальная религия"!.. Но скоро замелькал и мрачноватый термин "варлок-рок".
      Харизматический лидер Энрик виртуально вернулся домой не только во славе, но и во всеоружии. Он был богат, и его щедро спонсировали; на него трудилась небольшая армия художников, режиссеров и литераторов. Он использовал все приемы рыночной экспансии - рекламу, музыку, видео, сопутствующие товары. Он был ориентирован на самых молодых и падких до кумиров и новинок. Он предложил им то, что они хотели, - танцы-моления, рок-псалмы и Бога, которым стал молодой и смелый парень, трагически погибший, но не покорившийся насилию и злу. Умерев, Друг ушел в Ночь, но возвращался оттуда, чтобы мстить за муки и страдания других.
      Именно такого Бога не хватало в Городе!!. В 223 году благодаря либеральным экономическим реформам, которые должны были продвинуть Федерацию в межвидовой рынок, началась ползучая стагнация. Почуяв неладное, от захиревшей метрополии со скандалом отпали планеты Арконда и Мегара (и первую взял под опеку Форрэй, а вторую - ТуаТоу), а в 236 году застой обернулся коллапсом, и непопулярные меры правительства по выходу из кризиса спровоцировали мятеж в Сэнтрал-Сити; незадолго до того "непримиримые" вышли из парламентской Партии, так что бунт было кому возглавить. Национальная гвардия и сэйсиды превратили мятежную часть Города в Пепелище, а правительство, осознав кое-какие свои мелкие погрешности, начало исправлять. Правда, это получалось через пень-колоду, а конституционные права на время как бы позабылись; именно в эту пору происходили депортации манхла на вновь осваиваемые планеты и ссылки бунтовщиков на планеты, едва разведанные. Однако "синий" слой граждан, поужасавшись произволу вскоре занялся правозащитными акциями и сумел в 242-м предотвратить перевод части производства на рабовладельческий Эридан (а как было бы хорошо магнатам снизить себестоимость за счет труда рабов-аморов!..); заодно избиратели заставили правительство нажать на Эридан и потребовать отмены рабства, а конгресс закрепил законом новые гарантии для профсоюзов и работников. Городские партизаны и отряды Фреда Амилькара попритихли, потому что даже жалкое благополучие и более-менее уверенная стабильность смягчают раздор в обществе, но дефолт 247 года дал понять, что власти по-прежнему готовы использовать идиотизм в качестве руководящей идеи и что народ зарыл топор войны весьма неглубоко; Президент открыто обратился к силовым структурам с просьбой спасти демократию - и случился "черный вторник".
      Все это время, то есть на протяжении тридцати лет то разгорающихся, то угасающих беспорядков, штат "политички" расширялся бодрыми темпами. В людском море всегда находились как ниспровергатели, так и охранители; Доран по молодости нанялся к сэйсидам, Юрген - в "политичку".
      Церковь Друга не подпадала под юридическое определение тоталитарной секты - Энрик не требовал от неофитов отдавать Церкви все имущество и разрывать родственные связи; выход из Церкви не влек за собой проклятия и месть бывших единоверцев. Но Энрик создал свою, церковную милицию - крепкие парни и девушки в черной униформе хоть и не носили огнестрельного оружия, зато легально обладали правом иметь шокеры, дубинки и щиты для охраны церковных объектов и обеспечения порядка во время многолюдных собраний. Это была прямая калька с туанской милиции Белого Двора - а в "политичке" были осведомлены о том, КАК Великий Ни-Дэ, духовный вождь белодворцев, применял порой своих милиционеров с их электрическими хлыстами. Где гарантия, что те же люди Фреда Амилькара не станут наставниками в учебно-спортивных центрах Церкви? Не будут тайно лечить раненых боевиков в принадлежащих Церкви клиниках?.. Верховные диаконы и милицейские командиры ездят к Энрику - какие инструкции они там получают? Не проходят ли сотрудники милиции Пророка подготовку на тренировочных базах белодворцев, вроде "Суровой Обители на горе Камой", где учат не только хлыстами махать?..
      Обо всем этом "политичка" хотела узнать поподробней. Софая в блеске наготы вышла из душа и, улыбнувшись любовнику, принялась сушить волосы феном. Она была пикантно и изысканно татуирована варлокерскими знаками, потому что посвятила себя Другу; в красивой ложбинке на груди мягко поблескивал квадратный нефритовый кулон с серебряными знаками - любой, причастный к Церкви, знал эту аббревиатуру символа веры, великой мантры "БОГ ЕСТЬ, И ОН ВОСТОРЖЕСТВУЕТ ЗДЕСЬ".
      Юрген ответил ей улыбкой, но в душе у него множились сомнения. По агентурным данным, Софая была связана со Стражами - контрразведкой, оберегающей Церковь. Чтобы проверить это, Юрген стал активно общаться с диакониссой, и вот...
      А в Департаменте предупреждали - "Церковь весьма привлекательна психологически; мы потеряли несколько человек, ставших "верными".
      Да! Чертовски привлекательна... И обольстительна... Волосы Софаи мягким шелком заскользили по его груди.
      - О чем ты думаешь?
      - О тебе, только о тебе, - Юрген обнял девушку; она гибко, быстро, сильно извернулась - пушистый котенок, вмиг ставший мускулистой хищной кошкой и вновь растаяла, смеясь и то шепча "Отпусти", то остро покусывая ему мочку уха.
      - Юрген... мне надо идти...
      - Но ведь ты не хочешь уходить?
      - Ммм... не хочу, но я должна.
      - Ты пойдешь встречать Пророка?
      - Нннет. Он за-пре-тил. Все "верные" будут молиться и ждать, когда Он призовет нас.
      Юрген попытался подумать, как бы сообщить об этом, но тут Софая облизнула его губы - и Юрген забыл о службе.
      Кто сказал, что она из Стражей? Это неправда. Если же правда - это надо скрыть. Он подаст ложный рапорт и предупредит Софаю. Церковь Друга - мирная религия, раз их Пророк предотвращает волнения своих варлокеров...
      Нет, почему же - ИХ Пророк? Он МОЙ Пророк.
      Да, только так можно остаться с Софаей. Стать "верным". Обвенчаться по обряду Церкви. А потом - и самому стать диаконом, возглавить что-нибудь или... двинуться в Стражи. Церковь оценит того, кто перешел на службу к ней. Карьера в "политичке" медленна, от звания до звания проходят годы, а у Энрика... Благо, дело знакомое - защищать святыню от врагов ее... В восторге Юрген считал Церковью Софаю и ради нее был готов на все.
      Энрик с орбиты смотрел на планету; туанский клипер-курьер выполнял маневр, ориентируясь на станцию. Энрик видел сверху "Дом Луны", видел свою "верную" в объятиях агента и безмолвно их благословлял на общее служение во имя Друга.
      Планета плавно, медленно и грузно поворачивалась в пространстве; элементы стыковочного узла заслонили ее от глаз Энрика, но он продолжал созерцать мир духовным зрением.
      Вот - битком набитые экспрессы везут в космопорт его поклонников; патрулирование на этом направлении усилено, а вдобавок поезда сопровождают "стойкие". "Верных", присягнувших Богу и Пророку, в Церкви Города около пятисот тысяч - эти не посмеют ослушаться его. Послушников - около миллиона; для них слова Пророка имеют рекомендательную силу, и следовать велению - их испытание на верность. Но есть полтора-два миллиона просто варлокеров, не считая интересующихся и сочувствующих, - вот этим он приказывать не может. Многих дезориентирует то, что точный срок прилета не объявлен, у многих в воскресенье своих дел вдоволь. Значит, космопорту предстоит выдержать напор примерно полусотни тысяч взвинченных зевак. Надо полагать, охрана справится и эксцессов не будет. Их НЕ ДОЛЖНО быть. ЭТО ПРИКАЗ.
      Вот - конгрегация верховных диаконов. Здесь вплотную заняты подготовкой к приему Пророка. Этаж в отеле забронирован? Да. Все ли в порядке с арендой стадиона? Да. Как обстоят дела в конгрессе? Морально-этическая комиссия соберется на внеочередное воскресное заседание в сокращенном Уставе в 09.30, председатель выступит позднее - а его рекомендации будут рассмотрены в течение трех-четырех дней.
      Нет ли признаков противодействия со стороны властей? Пока нет.
      - Вот - инспектор исполнительного отдела Департамента федеральной политической полиции принимает дежурство. Он садится за компьютер. Дежурант ночной смены кивает ему, уходя:. "Удачи, Оскар". На Оскара можно смело рассчитывать - жесткий, въедливый, пунктуальный и притом оперативно мыслящий. Ни семьи, ни подружки - весь ушел в службу. Поговаривают, скоро его двинут на очередное звание... Что ж, Департамент как раз и держится на железных трудоголиках.
      Оскар скупо кивает в ответ. Надо просмотреть документы, поступившие за ночь из центрального офиса. В основном это словесный мусор, облеченный в форму деловых распоряжений. Настоящей, подлинной работы в "политичке" мало - рутина, всюду и везде рутина, а то, что ценно, попадается в потоке мелочей так редко... Именно по умению выдерживать повседневный наплыв засоряющей ум трухи и отбираются лучшие сотрудники.
      О! Вот занятный документ...
      НЕГЛАСНО ОБЕСПЕЧИТЬ СИЛАМИ ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ОТДЕЛА ЗАПРЕЩЕНИЕ ВЫСТУПЛЕНИЙ ПРОРОКА ЭНРИКА. ДОСТУП ДЛЯ РЕАЛИЗАЦИИ - АГЕНТЫ ВЛИЯНИЯ В КОНГРЕССЕ. ОЖИДАЕМЫЙ ЭФФЕКТ - ПРОВОЦИРОВАНИЕ ЧЛЕНОВ ЦЕРКВИ ДРУГА (Ц/Д) НА ОТВЕТНУЮ АГРЕССИЮ (В ЭТОЙ ЧАСТИ ПЛАНА ИСПОЛЬЗОВАТЬ ПОДДЕРЖКУ ОПЕР- ОТДЕЛА ПО ГОРОДУ, СЕКТОР МАССОВЫХ АКЦИЙ). ПЕРСПЕКТИВНАЯ ЦЕЛЬ - ОФИЦИАЛЬНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ Ц/Д ДЕСТРУКТИВНЫМ КУЛЬТОМ.
      Входящий номер, время приема, отметка об отправке по назначению - все имеется. М-да, это нечто новенькое!..
      Оскар полистал еще кое-какие файлы, потом сдержанно потянулся в кресле. Прогулялся до санузла, походя равнодушно скользнув взглядом по табличке: "ВЫНОС ДОКУМЕНТОВ НА ЛЮБЫХ ВИДАХ НОСИТЕЛЕЙ ВОСПРЕЩЕН - ТОЛЬКО С РАЗРЕШЕНИЯ ЗАВОТДЕЛОМ". Ну и ладно. Мы на память не жалуемся.
      Квадратный нефритовый кулон с серебряной аббревиатурой Оскар на груди не носил. Кулон у него лежал в потайном кармане брюк. Его можно было и не носить - как Страж, Оскар имел право на такую вольность - но с кулоном ему было легче.
      "БОГ ЕСТЬ, И ОН ВОСТОРЖЕСТВУЕТ ЗДЕСЬ".
      Департамент пристально следил за теми, кто был заслан в Церковь. Но никому не пришло в голову, что взрослый человек может сам прийти к Другу, если жизнь его пуста, душа изныла и иссохла, а сердце просит веры. Что человек может стать "верным" тайно, не бросая своей странной и скрытной работы. Что однажды, выйдя утром на балкон, он понимает, что впереди у него - ничего, только перекинуться через перила и лететь, пока земля тебя не остановит, но случайно увиденный фильм о Боге с бледным лицом вдруг все изменяет - и жизнь вновь становится осмысленной.
      Можно даже сказать, что Оскар родился заново - Друг дал ему вторую, подлинную жизнь.
      После дежурства он сообщит в Церковь то, что узнал.
      * * *
      Они экономят. Они едут до узла на медленном "зеленом", а там садятся на экспресс и дуют в космопорт. Машинист прикрыл окно кабины, когда показалась станционная платформа, кишащая людьми. На головах - черные повязки с синими глазами; машут руками, у многих - плакаты. ДРУГ СВЯТ, А Я ЧИСТ! ЭНРИК, ТЫ НАШ! Бешеные... надо было запретить Пророку въезд!.. Миниатюрная видеокамера на зеркале заднего обзора зашевелилась, скользя взглядом вдоль толпы. Всех под запись, на учет! Чтоб не устраивали сборищ...
      Странно, но камеры на поезд ставили не полицейские. До рассвета в депо пришли трое - и сразу к диспетчеру смены. "Парни, без вопросов. Это люди из безопаски Айрэн-Фотрис. Им надо кое-что прикрутить к кабинам". Работали безопасники проворно... как-то даже нечеловечески проворно...
      Поезд, гремя, влетел в Поганище. Скорей бы проскочить эту помойку; здесь развлекаются, подкладывая дымовые шашки и петарды на пути... Камеры методично изучали местность вдоль дороги, считывая все, что попадало на прицел. Всего за ночь было поставлено сорок пять пар таких камер плюс тридцать семь в прошлую ночь; таким образом, Сид получил возможность круглые сутки вести мониторинг на двенадцати железнодорожных трассах в Городе - именно на тех, которые его заинтересовали. Денщик и Молния суммировали информацию и изменяли режим поиска. Этажи ниже эстакад Выше эстакад. Незастекленные окна. Окна, открытые на восток. Незатененные стены. Круг поиска постепенно сужался.
      Энрик иначе относился к тем, кто ждал его в космопорту. Он отечески любил варлокеров, но как строгий отец не был намерен потакать их прихотям. Пророки - не те люди, кого можно зажать толпой. Пророки дружны с богами, и боги им подсказывают, как не оказаться запертым в какой-нибудь подсобке, когда в дверь ломятся безумные фаны. И, наконец, явление Пророка пастве должно быть подготовлено.
      Поэтому с орбитального лифта Энрик сошел подчеркнуто скромно. Волосы без затей собраны на затылке. Поперек лица черной полосой - очки-плексы. Белая рубашка, светло-бежевый сюртук, песочного цвета брюки. Ни украшений, ни броских деталей в одежде, ни свиты - секретарь-контуанец и двое бодигардов, с первого взгляда похожих на людей; эти нидэ работали в Федерации и знали все особенности здешней обстановки. Прочие сопровождающие шли отдельно от Пророка.
      "Будьте любезны, предъявите медицинские сертификаты", - просит сотрудник карантинной службы. "Засвидетельствуйте ваши страховые полисы", - это агент интерслужбы здоровья. Штатный адаптолог привычной скороговоркой напомнил о том, что приезжие попали в иную среду обитания. Другое атмосферное давление, другое тяготение - "и кислорода в воздухе не столько, сколько вы привыкли ощущать". В первый день возможно слабое недомогание и головокружение. Неважно, прибыли вы по делам или чтоб отдохнуть два-три дня вам надо отвести на привыкание.
      "Что вы имеете предъявить для досмотра?" - таможенник вежлив, как киборг. Запрещен ввоз мясных консервов, алкоголя без акцизных марок международного образца и многое другое - ознакомьтесь с перечнем.
      - У меня с собой есть препарат, - впервые заговорил Энрик. - Я не знаю, можно ли его ввозить.
      Таможенники осмотрели коробок со всех сторон, вынули емкость с приятными на глаз капсулами, развернули инструкции - и не нашли ни слова на линго; только новотуанский шрифт.
      - Это разрешенное лекарство? В какой список регламента оно входит?
      - Не знаю, - Энрик был кроток и спокоен. - Мне его выдали по рецепту врача из клиники всех цивилизаций.
      Пассажиры лифта просачивались сквозь фильтры космопорта, усаживались в поезда, автобусы - и разъезжались, минуя толпы варлокеров, топчущиеся за ограждением, а Энрик с охранниками и секретарем, приглашенные в служебное помещение, сидели и ждали. Читать по-туански в таможне умели - это по штатным обязанностям полагалось одному из смены, но вот определить, что же за снадобье привез Пророк, никак не удавалось. Запросили амбулаторию всех цивилизаций; те, в свою очередь, стали наводить справки в главной клинике Города. А время шло и шло... Все, кто прибыли рейсовым лифтом, покинули порт - в том числе и сопровождавшие Энрика. Заскучав, стали уезжать и варлокеры; секретарь несколько раз подходил к окну понаблюдать за этим.