Кибер-вождь (Война кукол - 3)

      Селена обрадовалась, как если бы на ее глазах умирающий стал возвращаться к жизни. Она держала пакет с легким наклоном, стараясь, чтобы приток совпадал с глотками и вода не переливалась через углы рта. Она не замечала, как от не- удобного положения затекли ноги и устала рука. Она готова была сидеть так часами.
      Вода кончилась.
      Веки Фосфора дрогнули, приподнялись; он посмотрел на Селену и, едва шевеля губами, почти беззвучно произнес:
      - Спасибо...
      Глаза его закрылись. Больше он ничего не сказал.
      * * *
      Хиллари в исследовательском отделе подписывал бумаги, которые ему с двух сторон по очереди подавали Гаст и Чайка. Хиллари окончательно утвердился в решении сделать из своего личного кабинета неприступную крепость, где он мог бы укрыться от осады бухгалтеров, менеджеров, входящих и исходящих, от того бумажного вала, который он, как шеф проекта, обязан был контролировать и визировать. Чтобы не приводить босса каждый день в бешенство, Гаст складировал папки у себя, обещая соискателям виз подсунуть их Хиллари, когда у того будет время и хорошее расположение духа, и сейчас он честно отрабатывал свои посулы. Необходимо было оформить документацию на ближайшие две недели до конца месяца, чтобы проект не встал. Папки были разложены на столе, на полке, на коленях у Гаста; некоторые он держал в руках. Он путался и забывал, где чьи и что в них.
      - Что, трудно положить в них закладки? - досадливо проронил Хиллари, когда возникла очередная заминка.
      - В следующий раз обязательно так и сделаю, - отозвался Гаст, пытаясь прочитать заголовок и вспомнить, кто ему передал папку.
      Чайка стояла рядом, молча и терпеливо ожидая своей очереди.
      Балансовая ведомость на содержание здания, ведомость от менеджера на уборку территории и помещений, счет от него же на покупку травы и деревьев, счет фирмы по озеленению, ведомость из бухгалтерии на зарплату сотрудникам, ведомость от Адана по отработке времени операторами Сети (отметки о сверхурочных часах отдельно и поименно), график работы до конца месяца, счет на запчасти от Туссена, ведомость на обеспечение киборгов (захваченные отдельно), а кстати, где они? Кто этим занимается? Менеджер по хозчасти... Ищи, ищи... Что-утебя, Чайка? Протоколы исследований, протокол передачи материалов следственной бригаде А'Райхала и кибер-полиции. Мать честная! Неужели мы столько назондировали? Дело потянет томов на сто пятьдесят. Закопаемся по уши. Нашел?
      Хиллари просматривал бумаги, схватывая суть на лету, ставил свой росчерк и складывал папки стопкой на краю стола. Куча материалов из аналитического отдела, график поэтапного тестирования баншеров с указанием сроков следствия, времени и даты тестирования.
      - Кто составлял?
      - Пальмер, - Гаст расправился с доброй половиной папок и глядел веселее, - кто бы еще смог свести воедино требования прокуратуры, Дерека и Нанджу? Я - нет! Здесь еще сборник медицинских предписаний от Нанджу, отчет о состоянии здоровья лиц, занятых на Сети и стендах - мы в том числе, - план отпусков на лето. Записка из отдела кадров - они предупреждают, что у некоторых сотрудников - вот список - в этом полугодии заканчивается срок контрактов и те подлецы, чьи фамилии, выделены красным, хотят уйти. Я посмотрел - там больше половины, и неплохие специалисты. Страх берет - с кем мы останемся? Хил, ты бы собрание провел, объяснил людям, что незачем впадать в панику.
      - Не торопись, Гаст, - Хиллари постучал торцом авторучки по столу, все решит подкомиссия, ждать осталось недолго. Тогда и будем трубить общий сбор.
      Хиллари собрал все отработанные документы и отдал их Чайке, велев разобраться и немедленно разнести главам отде- лов, с чем и отпустил ее. Оставшись наедине, они с Гастом вольготно расположились на стульях и принялись изливать друг другу наболевшее.
      - Представляешь, - говорил Гаст, перебирая информационные бюллетени проекта, - Анталь работает в две смены, переехал к нам в общагу, в однокомнатный номер - страсть, какие лишения терпит! Все свои комиксы забросил, сидит тексты сочиняет. Такой упертый оказался, кто бы мог подумать! Но подает он их, как пресс-секретарь Президента, аж завидно. А какие слова длинные произносит, я таких и не слы- шал сроду; где он их нахватался-то?.. А с каким умным видом! Откуда что взялось!..
      - Вот что значит энтузиазм и ответственность за порученное дело. Он наконец-то почувствовал, что реально трудится, что никто за него не станет делать его работу. Низкий IQ - это не главное, это всего лишь одна из составляющих личности; у нас когда-то Президент был с IQ 85, и ничего. Не проболтается Анталь, огрехов нет?
      - Могила, - Гаст прижал ладонь к груди, словно собирался давать клятву. - Я поражен! В нем кладезь корпоративной этики открылся - честь, мораль и военная тайна. Я думал - простой, простой, а он хитрый, как сто крыс. Мне тут его папочка звонил - как я его голос услышал, так сразу возблагодарил Бога, что у меня нет родителей. Один голосочек весит, как вагон бетона; не знаю, сколько он сам. Хил, я все понял: никакой Анталь не дурак, это он прикидывается, чтобы от него все отскреблись, чтоб и родаки не донимали. Он, поди, хотел в огненных петухов играть и комиксы про кибор-гов день и ночь листать, а к нему приставили сорок лакеев и педагогов, и все они в один голос твердили: "Ты - сын корга,-ты - сын корга, ты должен играть в игры "Капитал" и "Олигархия"...", а его, может, от них в блев кидало. Против такого папы в лобовую атаку не попрешь; я его раз послушал, так у меня глаза стали, как у мышки при запоре.
      Хиллари вспомнил вытесанную из камня фигуру Т. К. Дарваша с неизменно властным взглядом и непоколебимым голосом и согласился с Гастом:
      - Папаша у Анталя - подарок для подчиненных, редкой доброты человек.
      - Ну и втянулся же Анталь в работу!.. Я его и не шпынял вовсе, он все сам делает - и на запросы отвечает, и сетевые интервью дает, и страницу каждые два часа обновляет, и успевает всю информацию согласовывать и с Сидом, и с Гортом, и тексты сам пишет. Я их не правил, я даже нарочно такую галиматью придумать не в состоянии, и все так прилизанно, корректно, без раздражения, чтоб никаких идиотов не обидеть...
      - Да, - Хиллари даже за голову взялся, - читал я его резюме по сетевым запросам. Нас атакуют хакеры, кракеры и журналисты. Посещение нашего региона растет изо дня в день. Сначала на нас ополчились куклофилы, потом поливали матом хлипоманы, а теперь вопят киборгофобы.
      - Общественное мнение - как флюгер на ветру, - продолжал горестно жаловаться Хиллари. - Щелкни корову в нос - она махнет хвостом. После показа захвата Дымки меня объявили Принцем Мрака, мерзавцем и подонком, чуть ли не людоедом, и все гуманисты и светлые люди посчитали своим долгом публично плюнуть в мой адрес. Прошло три недели: Дымка таскается по проекту, о ней и не вспоминают. Меня полоскали из-за Фанка - я утаил от всех клад! А теперь Фосфор. Не знаю, что бы он еще вытворял на "столбе"; я, рискуя жизнью, пресек его акцию - и я же опять виноват. Как меня только ни называют - покровителем террористов, вра-. гом нации... Словно все забыли, как они плакали о куколке-лапочке и подвывали Эмбер: "Украли куклу!"...
      - Так плакали-то одни, а Фосфора убить требуют другие, - резонно заметил Гаст.
      - Людям невозможно угодить. Они сами не знают, чего хотят, у них семь пятниц на неделе и полный спектр мнений - от всеобъемлющей любви до тотальной ненависти. Еще неделя, и гражданская война начнется; зря, что ли, полны улицы сэйсидов? А задуматься - из-за чего? Из-за игрушек, из-за кукол. А что пишут! У меня волосы дыбом. Требуют публично раздавить Фосфора катком на площади! Что за дремучее варварство?! Общественные организации собирают подписи за его уничтожение - и меня с ним в придачу! Слова "расследовать" и "изучить" для них ничего не значат. Массовая истерия с брызгами слюны и выпученными глазами. Раздавить, растоптать, убить!.. Ах, ты не согласен - и тебя тоже. Киборг покусился на человека, это же вызов всему человечеству! И оно не замедлит с ответом. Раньше так уничтожали диких животных и отсталые нации, чтобы никто не смел тя- гаться в агрессивности с продвинутыми и культурными народами. Что дальше будет - не знаю. Меня ужас пробирает, как с подумаю о том, что террористы сольются с баншерами.
      - Если бы все было так просто, - активно возразил Гаст, - у нас бы уже лет сто как по Городу киборги-партизаны бегали, ан нет! Пока не появилась ЦФ-6, никто и представить такого не мог.
      - По-твоему, террористы телевизор не смотрят? - отозвался Хиллари. - Еще как смотрят. И если исключить хаотов-подражателей, то у нас могут появиться серьезные противники.
      - Ну и что, - не сдавался Гаст, - что е того? Террористы, как и всякие профи, - люди односторонние и однобокие. Куда им еще и кибер-мозг осваивать!.. Владельцев киборгов и "кукольников" специально учат, как киберами командовать, а эти где учиться будут? Нормальный робот их корявые приказы мимо ушей пропустит и не станет подчиняться, а сбрендивший... Мы здесь все спецы с дипломами, а попробуй подчини себе вон хоть Маску, хоть Косу! Уж если мы воткнуться не можем, то пришлым со стороны, будь они хоть суперснайперы, тут вообще удача не грозит. Это раз. С "отцами" они не столкуются - нельзя же головой расклиниться на две бредовые идеи сразу! Одной молитвой Господа и Сатану не славят. Это два. И три. Хил, ты прекрасно знаешь, что ни "семье" Чары, ни Фосфору никто из людей не отдавал приказов на агрессию. В том-то и дело, что киберы с ЦФ-6 сами заболевают и начинают пальбу. То ли у них мозги совсем червивые, то ли что-то есть в самой ЦФ-6 - это еще разобраться надо, прочитать целую серию и сравнить, но в определенных условиях они принимают однотипное решение - дать бой вопреки Третьему Закону. Может, у них Законы местами меняются, я пока не понял. На грубое давление они отвечают агрессией так что они, помяни мое слово, скорее сами будут воевать и с мафией, и с экстремистами - сферы влияния делить, за своих убитых мстить, а мы будем подбирать останки. Во когда горячие деньки настанут! Опять же реверс. На стенде прямо по мозгам пишем - а информация все равно проступает, а уж словами такого киборга черта с два перенастроишь.
      - Это в BIC с долговременной памятью перемудрили, - задумчиво промолвил Хиллари. - Стремясь, чтобы образ хозяина и наиболее важные ресурсы памяти сохранялись всю жизнь киборга, они сделали ее чрезмерно стойкой. Кроме .того, киборги по Третьему Закону сами стараются к сохранению полноты личности и к большему удержанию информации. Обе эти тенденции, развиваясь отдельно, видимо, нало-жились и взаимно потенцировались, количество скачком перешло в качество, и попутно получилась способность к сильному реверсу. Причем киборг сохраняет именно рабочую личность. Обрати внимание, Гаст, - перезаписанная Чайка подавила старые воспоминания, а незаписанная Дымка восстанавливает именно старые связи, чтобы опереться на них в автореконструкции.
      - А Стандарт!.. - с восторгом подхватил Гаст.
      - Что с ним? - тут же вскинулся Хиллари.
      - Тоже наоборот реверсирует, - Гаст был страшно доволен. - Я тебе не рассказывал, да?.. Я тут в изолятор спускался, - Гаст потупил взгляд, - и решил заодно посмотреть, как у него каша в башке бродит. А он за это время очухался и говорит почти связно.
      - Ну-ка, ну-ка... - настроился Хиллари.
      - Такое впечатление, что прежняя программа вытесняет новую, блокирует ее и ограничивает. "Я, - говорит, - за права киборгов, но в рамках действующего устава. Я должен служить человечеству там, где командир скажет". Он перестал гнуть бредятину про "мать", четко определяет себя как кибор-га, но считает, что у него есть личность. Это, по его мнению, индивидуальное сочетание знаний, воспоминаний и опыта. Начал ориентироваться в пространстве и времени, понимает, что изолирован и поражен паразитной программой, просит помощи, но, когда я приоткрыл дверь, тут же встал и попытался выйти. На вопрос о мотивации отвечает, что посчитал, будто я поведу его на стенд. Приказы выполняет, тревожится о своих перспективах, говорит, что Маска его обманула.
      - Так оно и есть, - согласился Хиллари, - его надо взять на стенд, сделать хотя бы обзор мозга, посмотреть, как идут процессы. Случай-то какой интересный...
      - Ты не будешь его чистить?
      - Нет. Лучше потерять боевую единицу, чем такой образчик. Пусть сам справляется. Нам надо узнать, способен ли Warrior самостоятельно очиститься от этой заразы и за какие сроки. По сути дела, Стандарт получил обрывки, фрагменты ЦФ-6, и мы сразу его заперли, не дали ему развиваться в "семье", а "семья" очень сильно влияет на адаптацию киборга. к Милая Лилик, пожив в "семье", превратилась в бестию Лильен, и никакой реверс не сработал, но я не исключаю, что прошлая память начала бы влиять потом, сглаживая личность й и придавая ей определенный характер. Будь осторожен со Стандартом, он может попытаться бежать - "гарпун" он получил мощнейший, а "гарпун"-то и вызывает у киборга непреодолимое желание бежать от хозяина в Банш. Где только и эта хитрюга его прятала?..
      - Я нашел. Был разбит на части и закодирован под номерные серии теней для век, губной помады и красок для волос.
      - Черт... Не углядишь и век не догадаешься. Информацию можно записывать любым языком. Еще монетка в нашукопилку: куклы таят в себе "гарпуны" и, вероятно, могут переподчинять других кукол своим "отцам". Было бы удивитель-ho, если б "отцы" хоть изредка не крали кукол друг у друга... Надо проверить, не пробивает ли "гарпун", носящий ЦФ-6, нашу нынешнюю программу, - Хиллари записал в блокнот Задачи, которые сам же себе и задал. - Работы - экскаватором не разроешь, а людей нет...
      - Я тут, - закинул удочку Гаст, - тебе человека приискал. Сетевой менеджер, целый отдел вел; по крайней мере, от бумаг нас избавит.
      - Он что, душевнобольной - к нам наниматься?
      - У него дома нет, он в приюте живет, а тут гостиница, все за казенный счет со всякими льготами.
      - "Зеленый"?
      - Терпеть "зелень" не могу, сам такой. Он "серый".
      - Почему в приюте?
      - Пробовал начать свое дело; его купили на доверие ки-далы с Ровертауна. Я срок собеседования уже назначил; не понравится - откажешь.
      - Ну ладно, если он твой протеже...
      - Не надо, у меня нормальная ориентация!
      - Это значит - тот, за кого просят.
      - Скажешь тоже... Он меня на работу не принял.
      - Отчего же так?
      - Вот и спроси. Может - я "зелень", или неполноценный, или не так одет был? Или по цвету глаз к обивке медали в их офисе не подходил? Я ему телефон оставил; если, говорю, потребуюсь, то звоните, вот он через шесть лет и позвонил. Значит, я ему чем-то запомнился!..
      - Тебя забудешь! По телевизору увидел и вспомнил. Надеюсь, ты его предупредил, что я могу и отказать? Если это месть, то очень жестокая.
      - Хил, - Гаст молитвенно сложил руки, - прошу, хоть на три месяца. Пусть бумаги разбирает... а то я закопался с ними.
      - Проверка нужна, - тянул Хиллари, - учеба... Опить же, системная работа... Он с BIC не связан?
      - Он в киборгах ни уха, ни рыла не смыслит.
      - Женат? Дети?
      - Нет никого.
      - Тоже странно. Он не...
      - Он трудоголик. Истинно наш человек.
      - А ты откуда знаешь?
      - Да он мне битых два часа про жизнь рассказывал. Надо, говорит, начинать все с нуля, а я не знаю, за что хвататься и куда податься, ну я и предложил идти к нам.
      - Хороший менеджер так низко не скатится; есть страховки, возможность перехода по горизонтали, - продолжал сомневаться Хиллари.
      - Нет, - у Гаста было свое мнение, - жизнь - сложная вещь, никогда не знаешь, куда она выкинет. Я лично себя не могу обеспечивать, в смысле каждый день решать вопросы: где жить, как по счетам платить, как покупать, как одеваться и так далее. В Городе я бы пропал, как томпак, бы потерялся, - и со своим IQ, и с универом. Единственное, что я могу, так это работать. Тут я на довольствии; мне ни о чем думать не надо - я это не хочу и не умею. Все от поганого детства, когда у меня ничего не было и никто меня не учил ни умываться, ни одеваться. А теперь время упущено; ложку учат держать в год, а шнурки завязывать - в два. Спасибо, говорить научили. Город - страшное место, он пожирает людей. Я боюсь туда возвращаться. Там разоряются, стреляются и топят друг друга. Глазом не успеешь моргнуть, как окажешься на Пепелище; деньги украдут, страховка кончится, и никто не поможет. Селена вон приехала - шагу ступить не успела, как ее загарпу-нили. Она пять дней на цепи посидела и с ума сошла, лечить к надо. Но у нас тут и центр, и отдых, и гарантии. А если ни дома, ни денег и на тебе последний костюм, а в руке - один диплом, то никакой психолог не поможет. Одно цепляется за другое - не разорвешь. Думаешь, почему люди самоубийст-вом кончают, лишь бы не жить в нищете?
      - Хорошо, - сказал Хиллари, стремясь закруглить тему, которая была ему неприятна, - возьми в отделе кадров список документов, которые надо предъявлять, и анкеты. Я побеседую с этим человеком, но о зачислении в штат, даже временно, говорить ему не следует. И не вздумай трепаться, что у Селены психологические проблемы.
      - Это уже не проблемы, - Гаст покачал головой, - это полный улет. Тебе Сид сказал?..
      - При чем тут Сид? Это заботы Нанджу.
      - Нанджу не справится, - Гаст посмотрел прямо в глаза Хиллари; лицо его приобрело строгое и серьезное выражение; он не шутил и не гримасничал. - Когда мы ходим в изолятор - то ясно, что по делу. Селена тоже бегает в изолятор. К Фосфору. Она над ним страдает, рыдает, целует его, поит водой.
      Хиллари слушал не перебивая, с прозрачным взглядом.
      - Я где-то слышал, может, это неправда, - продолжил Гаст, несколько смущаясь и отводя глаза, - что у жертв может появляться любовь к своим мучителям, острое и сильное чувство, не подконтрольное рассудку. Кажется, называется "синдром заложника"... Я правильно говорю?
      - Да, - сказал Хиллари, - абсолютно правильно.
      * * *
      Конрад Стюарт, сменивший за десять дней две темницы, приходил в себя постепенно, хотя все еще пребывал во взболтанном состоянии духа. Его кормили, лечили, дали возможность вымыться и привести себя в порядок, но на этом доброжелательность новых тюремщиков закончилась.
      Его поместили в камеру-коробку, где был легкий раскладной стол, такой же стул и спальник на мягкой подстилке. Еще поставили биотуалет в углу. Все. Водопровода здесь на было, а свет регулировался извне. Его попросили надеть просторную светло-серую униформу, как будто хотели, чтобы он слился со стенами и стал столь же казенной частью камеры, как скудная обстановка. Конрад до хрипоты ругался, пытаясь отстоять свою одежду, как последний рубеж независимости, пока не понял, что его надсмотрщики - киборги и взывать к ним бессмысленно. Тогда его в очередной раз охватило полнейшее безразличие, и он переоделся, сам себе напоминая андроида; впрочем, это не помешало ему ожить, когда явился дознава-тель на допрос. Конрад проявил недюжинную волю и выдержку, шесть часов подряд отказываясь отвечать на поистине иезуитский, полный коварства вопрос: "Как вас зовут?", и непрестанно требуя прогулок, адвоката и информации. Трудно сказать, кто кого больше утомил, но кое-чего Конрад все-таки добился: ему принесли Библию и несколько потрепанных бульварных книжонок. Худшего издевательства над системщиком-профессионалом, привыкшим к многослойно плывущей по экрану информации, нельзя было придумать. Конрада прямо-таки затрясло от ненависти и бессилия. Он бросил книжки в угол, но, посидев два-три часа в неподвижности и отупев от скуки и тоскливого безделья, все же поднял книги и начал читать, чтоб хоть чем-то заняться и скоротать бесконечное время. Детективы показались ему тупыми и плоскими, а Библия - занудной примитивной ерундой. Он попробовал прочесть Книгу многострадального Иова, желая найти в ней соответствие своей судьбе и получить хоть какое-то утешение, но запутался в длинных монологах друзей Иова, напомнивших ему многозначительную и пустопорожнюю болтовню в регионе INTELCOM. Под конец Книги заговорил из бури Господь Бог и диктаторскими методами всех расставил по местам, как генеральный директор, - не из любви и милосердия, но во имя страха божия. Не борьба, а безграничная и сознательная покорность обещала благо и процветание. Конрад плюнул и впервые по-доброму вспомнил Твердыню Солнечного Камня, хотя к исходу третьих суток заточения в мертвенных изжелта-серых стенах, ощупав каждый сантиметр покрытия, начал приходить к мысли, что совет, данный Богом Иову, был не так уж и плох.
      Конрада мучили слабость и перемены настроения, колебавшегося от чрезвычайного раздражения до полного ступоpa, когда он залезал в спальник и, полежав в неподвижности и согревшись, впадал, будто в обморок, в торопливый сон, неге изменно оканчивавшийся кошмаром. После мучительного пробуждения Конрад чувствовал себя одуревшим, разбитым и некоторое время ходил от стены к стене, борясь с головной болью. Врач, подтянутая темнокожая женщина, которую Конрад тоже считал киборгом, осмотрела его и составила план лечения, но события последних десяти дней оставили в душе Конрада такой неизгладимый след, что он до сих пор не и вполне понимал, где находится, и был дезориентирован во времени. Пожалуй, он действительно затруднялся определить, кто он и что с ним происходит. В уме моргало маяком спасительное: "Я не Фердинанд, не Фердинанд. Все отрицать, ни в чем не сознаваться".
      Когда кипение души и бешенство доходили в нем до крайней точки, он хватал Библию и вслух читал Песнь Песней и псалмы Давида, пока не отпускало, но его исполнение, злобное, с выкриками, с резкими импульсивными движениями и гримасами, разительно отличалось от видеоверсии Псалтиря. Мало кто усомнился бы, глядя на Конрада в эти минуты, что он находится именно там, где ему и следует быть.
      При первом появлении худощавого субъекта, назвавшегося на пустыре Хармоном, Конрад набросился на него с потоками ругани, всуе поминая права человека и компенсацию за моральный ущерб. Сероглазый, не сказав в ответ ни слова, молча развернулся и вышел, оставив Конрада кричать и потрясать кулаками перед запертой дверью.
      Больше к Конраду никто не приходил, кроме киборгов, и он решил перейти от слов к действиям, но ждал, когда явятся люди, чтобы огласить свои условия. Киборгам он их высказать не решался, потому что боялся этих существ в сером, способных, по его мнению, решительно на все. Он не знал, как они отнесутся к его словам и что предпримут. Казалось, ими никто не управляет.
      Протомившись еще двое суток в тягостных раздумьях и самокопании, Конрад совсем отчаялся. Говорят, ничто так угнетающе не действует в тюрьме на человека, как сознание своей невиновности. Оставленный наедине с собой, человек, которому даже не предъявили обвинения, близится к помешательству, непрестанно колеблясь от страха к надежде, сам себя то обвиняя, то оправдывая. Мысль о неизбежности ужасного наказания точно так же не может покинуть его голову, как его тело - камеру. Под конец пытка неизвестностью становится невыносимой.
      Второе пришествие Хармона Конрад встретил если не с радостью, то с душевным подъемом. По крайней мере, есть к кому обратиться с декларацией. От оскорблений и правовых инвектив Конрад благоразумно, хоть и с трудом, воздержался, поскольку Хармон уже показал, что подобные наскоки его не впечатляют и он - из тех людей, кто требует к себе уважения.
      - Здравствуйте, Конрад Стюарт. Как самочувствие? Не имете ли вы претензий к содержанию? Или пожеланий относительно его улучшения? - голос Хармона звучал подчеркнуто спокойно, издевка заключалась в смысле вопроса.
      Конрад возмутился, но, поняв, что его провоцируют, сумел подавить вспышку гнева.
      Хармон держался еще более нагло и уверенно, чем в первый раз. Он присел на край стола, поскольку Конрад сидел на единственном стуле и уступать его не собирался. Конрад отметил, что на правом виске у Хармона появилась большая ссадина, покрытая красно-коричневой корочкой. "Здорово же тебя приложили, порадовался Конрад, - еще бы раз, да посильней...", а вслух ответил сдержанно:
      - Благодарю. Мне сейчас получше. Но я не хочу останавливаться на достигнутом. Если мне не будет предъявлено обвинение и ордер на арест, я объявлю бессрочную голодовку. Я утверждаю это со всей решимостью, так как не вижу других способов борьбы за свои права.
      - Неплохой вариант, - согласился Хармон, - особенно если учесть, что от голода люди умирают дольше, чем находятся под стражей БЕЗ - я подчеркиваю это слово - предъявления обвинений, то есть в случаях, когда речь идет об участии в организованной преступной группировке или терроризме. А о самоубийстве как форме протеста вы не задумывались?
      Конрад вскинул голову, и в его пятнистых глазах отразился страх. Он еще не забыл предчувствия смерти, и мысль, что его могут убить без суда и следствия, вернулась вновь. Одно дело ставить условия, выдвигая как противовес свою волю, и совсем другое - знать, что ты никто и жизнь твоя не имеет никакой ценности, а следовательно - твои угрозы смешны и наивны. Что значит какая-то голодовка, если не сегодня за-к втра тебя задушат в камере?.. Тогда зачем Хармон пришел? Чего он хочет?
      - Нет! - громко ответил Конрад. - Никогда! Есть выход из любого положения, но самоубийство - это положение, из которого нет выхода! Здесь работают следящие системы; пусть они зафиксируют, что у него не было и нет намерений убить себя!
      -Я пришел, - продолжил Хармон, - как раз чтобы поговорить о философской концепции права на самоубийство. Почему вы, Конрад, с такой категоричностью отвергая это для себя, вложили в мозг киборгам, которых считаете равными человеку личностями, "Взрыв" для применения в похожих г условиях? Почему, оставляя себе право на жизнь, своих "детей" вы обрекли на смерть?
      Конрад, готовый пуститься в полемику, сообразил, какие ; ловушки расставляет ему этот черт, и перешел к обороне:
      - Не понимаю, о чем вы. Будьте любезны, выражайтесь яснее, иначе я перестану разговаривать с вами.
      - Есть люди, генетически предрасположенные к самоубийству, и есть тяжелые психологические ситуации, которые создают срыв даже в нормальном мозгу, но общество пытается помочь таким людям. А программа, внедренная в киборга, обязательно сработает и разрушит мозг, даже если киборг этого не хочет и боится смерти; достаточно ее увязать с Первым Законом. И помочь таким киборгам некому, поскольку программа запускается почти мгновенно и она необратима. После этого мы создаем ужастик про Хармона, убивающего кукол, и никаких моральных угрызений. Дескать, если бы он их не ловил, они были бы живы. А если бы вы не внедряли "Взрыв" - кстати, в ЦФ-6 он заметно сильней, - они бы тоже были живы, даже в случае захвата. Киборгов с ЦФ-3, ЦФ-4 мы брали практически без потерь. Кончать с собой начали ЦФ-5, потом ЦФ-6 - с вашей легкой руки. Их смерти - если вы их, конечно, считаете людьми - на вашей совести, Фердинанд.
      - Не говорите таким тоном и о том, что ко мне не относится! - голос Конрада повысился, в нем появились скрежещущие нотки.
      - Вы лицемер; за вашими высокими словами - шкурные интересы. "Взрыв" вы создали, чтобы заметать следы. А теперь про обвинение. Вам будут инкриминированы: преступление против достояния нации, затем - деяние, создавшее угрозу национальной безопасности и подрыва ее технических приоритетных достижений, в частности - создание и распространение программ, разрушающих функциональную структуру кибер-мозга; кроме того - угон киборгов, незаконная эксплуатация кибер-имущества и, наконец, пособничество террору, повлекшему тяжкие телесные повреждения и разрушение частного, общественного и государственного имущества. Кажется, все. Хочу уточнить - по статьям, связанным с терроризмом, презумпция невиновности отсутствует, а бремя доказательств несет подозреваемый.
      Во время речи Конрад несколько раз порывался перебить Хиллари, в глазах его играли блики, а лицо и шея пошли неровными красными пятнами. Конрад даже с места вскочил, но размеры камеры не позволяли разбежаться, и он, сделав два шага к стене и обратно, остановился перед Хиллари.
      - Все это - вымысел! Обвинения бездоказательны! Стрельбу подняли ваши машины. Сами, без приказа. Больше я ничего не знаю.
      - Они спасали вас.
      - Это вы так утверждаете! Кто-то пришел ко мне, но если бы в квартире не было ваших роботов, я бы открыл дверь и Объяснился с визитерами так же, как до этого впустил эту... кибер-полицию! Я честный человек, я никогда не связывался с мафией, мне нечего скрывать!
      - Как же тогда получилось, что на вас как на боевика Партии поступил донос в штаб А'Тайхала? Почему назвали ваш, а не чей-то адрес? Шутки друзей? Какие-то слишком уж злобные шутки. И как могли вы, небогатый человек, системщик-надомник, так насолить другому, что он донес на вас?
      - Я отказываюсь отвечать. Это не следствие, а домыслы!
      - Отвечать придется. Я повторяю - бремя доказательств по этим статьям несет подозреваемый, то есть это не мне надо доказывать вашу вину, а вам - свою невиновность. Полагаю, вы догадываетесь, какие ведомства - и как - занимаются ли- цами, имеющими индекс благонадежности 9-Ь? - Представления не имею ни о каких индексах! - Самое время ознакомиться. Рамочный индекс 9 "по-литическая преступность", а 9-Ь - "вооруженная борьба с сушествующим конституционным строем". Мои ребята избавили вас от множества неприятностей.
      Конрад всплеснул руками.
      - Может, мне еще и "спасибо" сказать?! Вот за это?! И за это?!
      Длинной рукой с выпуклыми белыми костяшками суставов он тыкал в стены, в лежак на полу, в столбик биотуалета, все более теряя над собой контроль.
      - Посмотрите сюда, - Хармон вынул из кармана раскладной экранчик и нажал пару кнопок под ним. На экране высветился в условной цветопередаче коридор с четким тяжелым силуэтом человека с оружием в руках. Силуэт двигался от стены к центру проема, занимая положение для атаки. Внизу мерцали цифры таймера и горела дата - ПЯТНИЦА, 2 МАЯ 254 ГОДА. Дата начала его, Конрада, самых страшных мытарств.
      - Изображение получено из мозга моего киборга ДО того, как вас начали спасать. Там есть и идентификация вида оружия, и оценка обстановки, и запись переговоров нападавших. Все говорит о том, что проведение акции планировалось со стрельбой на опережение. То есть спецназ был уверен в том, что их ожидает вооруженная встреча, - именно в таких случаях отдаются приказы бить, чтобы убить. Киборга начали первыми, потому что у них быстрей реакция. И вот еще...