Волхв-самозванец

— Заткнитесь! — посоветовал им я, глотнув при этом водицы.

Достали, оптимисты бредовые.

Отплевываясь, я продолжил движение вперед, радуясь, что не поплыл против течения. А так — помаленьку я плыву, помаленьку река несет, а расстояние растет и растет. Вот и околица показалась. Значит, людей на улицах поменьше и всяких оврагов и овражков побольше — легче прокрасться. К тому же вечереет.

Но собаки не отстают — их лай непрестанно преследует меня, гулко стелясь над водной гладью.

Мелькнув серебряным боком, из воды выскочил крупный карп и, пролетев над моей головой, с плеском ушел в глубину. Красавец — первостатейная жареха вышла бы.

От долгого пребывания в воде тело начинает коченеть, мышцы болезненно ноют и сил совсем не осталось.

Только утонуть не хватало… на пустой-то желудок.

Я уж решил было выбраться на берег и найти какое-нибудь укрытие, когда увидел медленно приближающийся мост.

План созрел в один миг.

Сняв меч, я перевязью примотал его к ножнам и приготовился использовать как багор.

Что-то холодное ткнулось мне в ноги и испуганно отпрянуло.

— Фу-ты, гадость какая!

Голос за спиной испуганно пискнул как-то уж очень по-женски… словно воспитанница института благородных девиц при виде мыши.

Расслабившись, я погрузился в воду, оставив снаружи лишь, как выразился бы Пятачок, один пятак, чтобы можно было дышать.

Давая мышцам отдохнуть и сводя к минимуму опасность быть замеченным с берега, я позволил течению вынести меня к мосту.

Лай приближается, или это только мне кажется?

Спасибо строителям, которые построили мост так, что его нижние бревна, на которых, собственно, держится вся конструкция, расположены в полуметре от уровня воды.

Оказавшись под мостом, я принялся лихорадочно действовать: выскочив из воды, насколько позволила сила земного притяжения, зацепился перекрестьем меча за продольную балку и выбрался на одно из бревен.

Распластавшись на шершавой поверхности, я осмотрелся. Заметить меня с берега и с моста невозможно. Остается надеяться, что погоня не сообразит проверить извечное убежище бомжей всех времен и народов. Помнится, даже Незнайка побывал в подобном «тайничке» во время своего путешествия на Луну. Главное — не выдать себя неосторожным движением. При моем теперешнем «везении» меч запросто может булькнуть в реку, а я могу чихнуть.

От подобных оптимистических мыслей меня прошиб озноб. А тут еще и сквозняк начал чувствоваться. В общем, замерз я основательно.

Шум погони был пока не очень близок, поэтому я решился на одно маленькое действо. Вылив из ножен воду, снял с себя единственную уцелевшую деталь туалета, и, отжав ее, вытерся сам и протер бревно, на котором лежал. А то — не приведи господи! — будет капать и привлечет внимание.

Одеться я не успел — появились преследователи. Как и следовало ожидать, они двигались параллельно, по обоим берегам реки. Десяток стрельцов со сворой псов, рвущих поводки и роющих носами землю.

Сердце испуганно рванулось в пятки, живот свело в тугой узел. Тело покрылось гусиной кожей, и меня начала бить мелкая дрожь — разве что только зубы не клацали.

Так и свалиться недолго…

Преследователи тем временем добрались до моста и остановились передохнуть. Стрельцы остались, где стояли, а проводники со своими псинами сошлись на середине моста, чтобы о чем-то посовещаться.

Кинологи допотопные. Шли бы себе дальше…

Заскрипело дерево, и на меня посыпалась труха и противная мелкая живность.

Я затаил дыхание.

Зашуршали лапти и зацокали когти: проводники устроили встречу на Эльбе как раз у меня над головой.

Собаки принялись рыскать вокруг, что-то вынюхивая.

Я похолодел от дурных предчувствий, и, как назло, в носу засвербело. Вот уж не знал, что у меня аллергия на собачью шерсть. Раньше вроде не было.

«Теперь будет», — успокоил внутренний голос.

Секунды растянулись в вечность, а ритм сердца, наоборот, убыстрился. Кровь зашуршала в ушах, в глазах потемнело, и я едва не свалился в реку. Благо вовремя сообразил, что причина помутнения рассудка в длительной задержке дыхания. Так со страху и умереть можно.

Пока я пытался насытить легкие кислородом и при этом не издать ни звука, проводники о чем-то договорились и, каждый со своей сворой, вернулись к стрельцам. Шум затих вдали, и я смог спокойно вздохнуть. Кажется, пронесло.

Погоня двинулась прочь, оставив меня лежать в полном изнеможении, прижавшись голым пузом к шершавым бревнам.

Пережду до темноты, а там буду выбираться из стольного града в более безопасные места.

— Смотри, Пусик, а наш-то не полный дурак, — раздалось за спиной.

Я, изогнувшись, посмотрел назад, но там никого не было.

— Да он просто молодец! — согласился Пусик. У меня устойчивый психоз.

— Я схожу с ума, — сказал я самому себе. И добавил: — Или уже сошел.

— Да ты чё, мужик? — возмутился Гнусик. — Расслабься.

— Я их слышу, но их нет.

— Каво это нет? — возмутились в унисон Трое-из-Тени.

— Вас нет.

— Ну ты даешь! Это меня-то нет?!

— Вы плод моего воображения.

— Ах ты… Нет!

Что-то стукнуло меня по затылку, вполне ощутимо.

— Агрессивные попались фантазии, — констатировал я.

— Гнусик, молчать! — рявкнул Пусик. — Говорить буду я.

— Если сомневаешься в своем рассудке — значит, нормален, — начал вспоминать я читанное когда-то определение шизанутости человеческих индивидуумов.

— Ш-ш-ш… тихо, — произнес голос. Раздались шаги, по мосту кто-то прошел.

Когда шаги затихли, Пусик начал разъяснять мне суть происходящего.

— Мы, Трое-из-Тени, — не плод чьего-либо воображения… здесь ты себе явно льстишь… мы редчайшее природное явление. Невероятное, но случившееся… В давней давности, лет двести тому, произошло событие, потрясшее законы бытия и…

— Вымерли динозавры? — предположил я. — Только палеонтологи считают, что это случилось намного раньше…

— …и приведшее к появлению нас.

— Ну, ребятки, это вы лучше скажите спасибо папе с мамой.

Пусик тяжело вздохнул, демонстрируя крайнюю степень своего терпения, и продолжил повествование:

— Некая ветреная особа из глухого селения…

— Мать. Наша, — уточнил Гнусик.

— …как-то, по лесу гуляючи, встретила Чудо Гороховое.

— Чудо-Юдо, что ли? — спросил я.

— Ты че, стукнутый? — Более наглый из Троих-из-Тени двинул меня по затылку. — Чудо-Юдо с Чудом Гороховым спутать невозможно.

— Извиняюсь. Просто у меня с зоологией в школе проблемы были.

— Гнусик, не влезай! — прикрикнул на брата Пусик. — Чудо-Юдо — это та многоглавая образина, которую ты видел в светлице царской, а наш папашка — совсем другое дело. Красавец писаный, хотя с головой проблема. Вернее, целых три. По одной на каждую голову… Видишь ли, Чудо-Юдо, независимо от количества голов, будь их шесть, девять или все двенадцать — является одной личностью. В его теле находится всего одно «я», хотя и премерзкое, должен заметить. Чудо Гороховое — три головы и три независимых духа в одном теле. Три личности, три индивида, но в одной обители…

— Да, при таком раскладе квартирку не разменяешь…

— Полюбила матушка наша, на то время девица юная, в самом соку страстном, папашу нашего. И, как водится, — шмыг в стожок, под ракитовый кусток… Прошел срок положенный, и появились на свет мы. Не сами по себе, а при теле.

— При каком?

— Необычном. От матушки нам досталась одна голова, а от папани — три сущности. Вот и вышло, что у одного хозяина образовалось три тени.

— Вы, что ли? — догадался я.

— Мы, — скромно согласились Трое-из-Тени.

— Вы — тени?

— Не просто тени, а уникальные…

— Да-да… слышал. Уникальные, особенные и вообще — нонсенс в области квантовой физики. Вопрос в другом — тени не говорят, обычно…

— Говорят. Но лишь друг с другом.

— Почему же никто не слышит?

— Потому, что они говорят молча, — пояснил Гнусик.

— А вы, значит, говорите вслух? — догадался я.

— Частично.

— Но слышу вас только я?

— Точно.

— Круто… — Если я псих, то на моем случае целый НИИ докторскими диссертациями себя обеспечит на сто лет вперед. Но притворимся пока, что все в порядке. — Хорошо. Вашу родословную я изучил, но зачем вы за мной увязались? Может, в гости к кому сходите?

— Лишь в одном случае, — сообщил Пусик. — Если ты околеешь, то мы сможем найти нового хозяина.

— И это если умрешь в темноте, — добавил Гнусик, — иначе… Вот такая история.

— А как же моя тень?

— Пустышка.

— Это почему?

— По кочану, — ответил мерзкий братец.

— По той простой причине, — пояснил более воспитанный голос из-за спины, — что живая тень весьма редкое явление среди людей. То ли дело древние существа: лешие, тролли или те же упыри — вот где расцвет теневой жизни.

— Упыри — это вампиры, а у них тени совсем нет, — возразил я. — Тоже мне эзотерики теневые.

— В какой-то мере вампиры и упыри имеют общие корни, — согласился Пусик, — но отстоят так же далеко друг от друга, как ты от свиньи.

— Но-но… без намеков. Хрюшки, между прочим, ближе всего к человеку на генном уровне.

— Хрю-хрю! — раздалось за спиной, но я не стал уточнять, кто произвел эти звуки.

— И что мне с вами делать?

— Радоваться.

— Ага, щас гопака изображу…

— Пусик, — невинным тоном поинтересовался у брата Гнусик, — можно я его стукну?

— Но-но… — возмутился я.

— Не надо, — поддержал меня более мягкий по характеру Пусик. — Если много бить по голове, то мозги у него съедут набекрень. А зачем нам идиот?

— Чему там съезжать?

— В общем, так, — возмутился я, — либо вы начинаете относиться ко мне с должным уважением, либо я…

— И что будет?

— Засажу вас в зеркало и буду дальше жить со своей пустышкой.

— Ха!

— Может, и «ха», но, к вашему сведению, я волхв.

— Ой! Забыл…

— Вот так-то.

— Прости нас, волхв…

— Убедите, что от вас польза будет, — оставлю, а нет — не обессудьте.

— Пусик, говори ты, — предложил Гнусик, кардинально меняя тональность речи.

— Говори, говори, — подбодрил я.

— Наш богатый опыт позволяет давать полезные советы.

— Угу. Если это и все…

— Да я… да мы… Можем за спиной следить.

— Уже лучше. Поподробнее.

— Мы можем сообщать о том, что происходит сзади. А еще можем защищать спину.

— Сможете остановить меч?

— Если повезет.

— Что еще?

— Мы можем летать.

— А…

— Вместе с телом.

— То есть с вашей помощью я могу передвигаться по воздуху?

— Да, но…

— Разумеется, — вздохнул я, — всегда имеется это «но».

— Не очень высоко и далеко.

— Насколько не очень?

— Перенести через крестьянский домик сможем, наверное, а через царские хоромы — нет.

— А через реку можете?

— В этом месте — вполне.

— Хорошо. Вы мне подходите.

— Ура!

— Заключим договор о сотрудничестве на взаимовыгодных условиях. И никаких подписей кровью. Где я вам донора найду?

Глава 10

ЗАСАДЫ БОЯТЬСЯ — ДОМОЙ НЕ ИДТИ

Почему, если это сделает мудрец, говорят, что он добился этого умом, а если дурак — повезло?

Простой деревенский дурачок

Перемещаясь короткими перебежками-перекатами и петляя при этом наподобие зайца, я пробираюсь к своей избе, одновременно опробуя новоприобретенные благодаря Троим-из-Тени способности. А именно — левитацию, то бишь способность перемещаться по воздуху посредством усилия воли, без применения посторонних технических сил.

Кстати, нужно будет не забыть спросить у Троих-из-Тени, где их третий?

Таким манером, то с приглушенной руганью шлепая босыми ногами по усыпанной разным сором дороге, то летя над огородами и заборами с молитвой всем богам о том, чтобы реактивная тяга Пусика и Гнусика (кажется, последний сачкует) не отказала, я оказался у своей изгороди.

Первым побуждением моим было сломя голову ринуться в хату и согреться поскорее. Для надежности профилактики простудных заболеваний не только снаружи, но и изнутри. Чисто символически — грамм эдак двести пятьдесят-триста. Может, и поллитрушечка опрокинется, но это уж как пойдет…

Победила врожденная осторожность, взлелеянная инстинктом самосохранения и доходящая до маниакальной подозрительности.

Не прибегая к помощи тех двоих, что за спиной, я опустился на четвереньки и полез сквозь забор, раздвинув для этой цели пару прибитых лишь в самом верху досок. Несколько заноз в ладонь и полная голова трухи и паутины — и вот я уже в собственном огороде, крадусь аки тать нощной, как говорит местное население.

Подозрительно тихо. Лишь в сарае пофыркивают лошади. Бедненькие, и сенца-то задать вам некому…

Сквозь оконце ничего не видно — в избе темно как в склепе.

Незваного ночного гостя, любителя халявы, отсутствие какого-либо движения, возможно, и подбодрило бы, но не меня. Будь все в порядке — Васька и Прокоп производили бы изрядный шум процессом своей жизнедеятельности. Эти двое, дай им только волю, устроят такой шум-гам, что только держись.

Следовательно, что-то не так.

Но что? Либо сбежали куда, либо сидят в темнице, а может, в доме засада ментовская, или НКВД, или какой тайной канцелярии, уж не знаю, что там у царя-батюшки за служба секретная.

Между тем повеяло прохладой, и зубы мои принялись клацать, словно луща орехи, которых и в помине нет.

Так и полиомиелит заработать недолго… А! Была не была, рискну!

— Эй, теневой дуэт, смотрите в оба.

— Есть! — ответили хором Пусик и Гнусик. Осторожно ступая, чтобы дощатый настил крыльца не заскрипел под ногой, я пробрался к двери и приложил ухо.

Тишина. Внутри, разумеется. На улице природа гудит вовсю: звонкими трелями ночных скрипачей — виртуозов-сверчков, пронзительным писком голодных комаров, которые без зазрения совести пользуются моей беззащитной наготой. Деревня тоже не отстает: где-то выводят рулады гуляющие парубки и девчата, в кабаке пронзительно верещит какая-то баба. Брешут собаки, перекрикиваются ночные разъезды, ржут кони, мычат коровы, блеют овцы. Столица, в сущности, просто большая деревня, живет своей жизнью, ей и дела нет до одинокого, всеми преследуемого, голодного, холодного и смертельно уставшего волхва.

— Дай мне немного везенья, — прошу я прибитую на удачу к двери подкову.

Была не была.

Открываясь, дверь слегка скрипнула. Едва слышно, но если кто-то сидит в засаде, то его этот звук приведет в боевую готовность не хуже набата.

Тенью скользнув внутрь, я прикрыл за собой дверь и стал осматриваться. Да куда там! Кромешная темень, лишь окно сереет размытым пятном.

Прислушался — тишина.

Похоже, никого нет.

— Васька! Прокопушка! — окликнул я свою пушистую и нечистую живность.

Не получив никакого ответа, нащупывая дорогу, добрался до печи и принялся разжигать ее. Запас колотых дров у меня в ящике рядом с печью (куда только пожарная инспекция смотрит?), так что с топливом проблем нет, а вот с огнем… Вооружившись огнивом и кресалом, я начал постигать азы подготовки революционной ситуации по В. И. Ленину (Ульянову). Ну, вы помните: «Из искры возгорится пламя». К тому времени, когда трут задымился, мои пальцы были изрядно красны, с плавным переходом в синеву. Впрочем, никто не обещал, что будет легко.

Раздув тлеющий трут, от него поджег щепку, ну а дальше пошла цепная реакция — от меньшего к большему. И вот уже «бьется в тесной печурке огонь».

Жадно протягивая руки к самому жару, я грею их, чувствуя, как кровь побежала быстрее, согревая тело.

— Васька, кис-кис, иди ко мне. Я тебе молока дам.

— Это ты мне? — спросил Гнусик.

— Нет, коту. Постой… Как так получается: вы живете, вернее, являетесь частью тени, а слышно вас всегда из-за спины? А тень-то то спереди, то сзади.

— Это первый закон, — ответил Пусик.

— Какой?

— Первый.

— И о чем он?

— Не задавай глупых вопросов, если не хочешь услышать бессмысленных ответов.

— Ну а все же?

— Леший его знает, — поделился своей точкой зрения Гнусик.

Закончить разговор мы не успели. Темнота в углу зашевелилась, пойдя рябью от отблесков огня, и в освещенный круг вступил человек. Вернее, нечто, имеющее некоторые человеческие черты. Что-то подобное минотавру, но менее «забыченное». Чрезмерно развитые ноги с литыми выпуклостями мышц. Монолит пресса и широченные плечи, а вот грудная клетка явно не из человеческой анатомии, скорее птичьей, выдающаяся вперед острым, задранным кверху килем. Руки тоже накачаны до поражающих размеров, не доведись мне ранее столкнуться с полным отсутствием в этих краях любых лекарств, я бы подумал о воздействии стероидов. А так…

Морда твари, ибо лицом этот ком жеваной плоти назвать не поворачивается язык, являла собой смесь бульдога с носорогом. Бульдожья пасть с острыми зубами в три ряда, приплюснутый пятак на месте носа и длинный, шипообразный нарост между узкими щелочками блеклых глаз.

В общем, милая зверушка, претендующая на роль любимца зоопарков всего мира.

И эта тварь, расставив руки, двинулась на меня, шаркая босыми ногами.

Я растерялся. Путь к бегству перекрыт, а драться с подобными гигантами мне не улыбается, несмотря на наличие у меня меча. Меч — мечом, но где взять умение им пользоваться? Все мои навыки владения холодным оружием заключаются в каждодневных тренировках с ножом на хлебе и прочих составляющих продовольственной корзины, да еще в редких занятиях с топором при рубке дров. И все. А он такой здоровый… Жуть!

— Пусик, Гнусик, выручайте!

— Извини.

— Он же меня сожрет.

— Они.

— Что?!

— Сзади еще один.

— Ой-ой!

— Ладно, до встречи, — сказал Пусик.

— Если повезет, — добавил оптимистично настроенный Гнусик.

Я вообще-то ужас какой храбрый, особенно если приперт к стенке и некуда бежать.

Выхватив меч, я с диким криком ткнул его острием в брюхо твари. Никакого эффекта, словно в железобетон. Лишь небольшая слабо кровоточащая ранка.

Противник взмахнул рукой, и я едва успел присесть, уходя из-под удара.

Движется он значительно медленнее меня, но второй уже очень близко.

В узкой комнате места для маневра никакого, так что они спокойно берут меня в клещи.

Отчаяние затопило меня, словно в спасительную соломинку я вцепился в рукоять меча обеими руками и ударил тварь в горло — снизу вверх колющим ударом. Острая сталь лишь немного погрузилась в плоть. Раненый зверь взревел и опустил лапы, обхватив меня за плечи. Боль пронзила мышцы, и я из последних сил толкнул меч вперед. Что-то глухо щелкнуло, и весь затылок противника разметало по сторонам. Грохотом выстрела меня оглушило, так что стук упавшего тела я не услышал. Отзвуки метнулись меж узких стен.

Ошарашенно глядя на труп поверженного врага, я забыл про его напарника. Могучие руки коснулись моих плеч, но в этот миг словно что-то поддало мне под зад. Я отлетел метра на два, в самый угол, и тотчас развернулся лицом к опасности.

— Спасибо, Трое-из-Тени.

— Без проблем.

Монстр оскалил пасть и прорычал:

— Брось меч!

Вот уж не думал, что в подобном черепе может быть разум.

— Сейчас, только побреюсь.

— Брось. Иначе будет больно, — посоветовала помесь бульдога с носорогом.

— Знаешь, крошка, — усмехнулся я, старательно унимая нервную дрожь, — мне нравится мазохизм.

Он прыгнул вперед, я ему навстречу, выставив перед собой меч.

Лезвие ударило между ребер, и рукоять дернулась в моих руках. Бронированная кожа поддалась, сталь вошла в плоть.

Дикий рев вырвался из сведенного судорогой рта твари. Еще один рывок — и под звук выстрела меч по самую гарду входит в тело монстра. Его руки сжались на моей шее, позвонки захрустели, но жизнь покинула монстра, и он рухнул у ног победителя, прервав процесс моего удушения на полдороге.

— Ну, знаешь, с таким подходом к массажу можно и концы отдать, — попытался я пошутить, чувствуя, как желудок подкатывает к горлу. Превозмогая дурноту, я вырвал из поверженного противника свой меч, и фонтан густой крови ударил вверх, забрызгав меня с головы до ног.

Желудок взбунтовался, и меня вырвало.

— Ура! Победа! — возликовал Пусик.

— Так этим тварям и надо, — подхватил Гнусик.

Я же обессиленно дополз до кровати и плашмя рухнул на нее, не снимая покрывала, которое вкупе с простынями после этого можно будет выбросить. Но это потом… А сейчас мне так плохо! Я все-таки дитя двадцатого века и не привык к таким стрессам и такому количеству крови.

Сознание мягко, но решительно покинуло меня.

Глава 11

ОРЗ И СПОСОБЫ БОРЬБЫ С НИМ В РАЗНЫЕ ЭПОХИ

Всех излечит, исцелит…

Рекламный слоган Айболита

Рассвет я пропустил, а вот к обеду очнулся, чувствуя себя фаршем на сковородке.

В голове пелена тумана, тело ломит так, что кажется, во всем скелете не осталось ни одной целой кости. И в довершение всего внутри бушует пожар, наполняя кипящей магмой вены.

Первая осознанная мысль — удивление: «Я все еще в своей хате?» После того шума, которым вчера сопровождался мой поединок с рогатой парочкой — это просто чудо. Но, как известно, чудес на свете не бывает. Зато случаются счастливые совпадения и стечение обстоятельств. Принимая во внимание соседство моей избушки с хаткой кузнеца Вакулы, к которой пристроена кузня, из которой часто-густо доносятся разного рода шум и грохот, и некоторую удаленность от остального жилого массива, можно предположить, что все слышавшие вчера шум решили, что его источником был остывающий горн.

Пытаюсь подняться, но заваливаюсь набок и сползаю обратно.

Небольшой перерыв на восстановление сил, и еще одна попытка, на этот раз более удачная. Не совсем, но по крайней мере я выбрался из кровати, правда, в виде беспомощного мешка костей и плоти, состоящей на девяносто пять процентов из воды. Изрядную долю которых я потерял в виде пота, покрывшего мое бедное тело, раздираемое рвущимся изнутри жаром и обжигающим снаружи холодом.

После ряда неудачных попыток самостоятельно встать на ноги меня подхватили под руки и перевели в вертикальное положение.

— Держись, хозяин, — подбодрили меня Трое-из-Тени, на которых моя в общем-то случайная победа над парочкой монстров произвела должное впечатление, что, судя по голосу, добавило им почтения.

Но я даже не поблагодарил их за своевременную услугу, в голове крутилась одна-единственная мысль: мне нужна помощь. И желательно квалифицированная. А не та, которую мне окажут в подземельях Далдона, дабы огонек жизни в моем бренном теле не угас до показательной казни.

Держась на подгибающихся ногах при поддержке жильцов моей тени и шатаясь из стороны в сторону, я направился к выходу — нужно было срочно сбить жар.

Все-таки простыл.

Медленно, временами опускаясь на четвереньки, я двигаюсь вперед. Мимо печи, которая окончательно и бесповоротно затухла. Это плохо. Несмотря на летнюю теплынь, в избушке прохладно, и меня нещадно трясет.

Так… Первым делом дрова. Наклонившись к деревянному ящику, я едва не оказался внутри. Перед глазами поплыло, а в голове взорвался фейерверк. Кое-как восстановив равновесие и выслушав советы Троих-из-Тени, я рассмотрел нечто, появившееся там, где его раньше точно не было. Поскольку там ничего не было.

Я сфокусировал взгляд на заинтересовавшем меня предмете. Это был воткнутый в стену нож с рукоятью, покрытой занимательной резьбой. Нашли куда метать, сволочи!

Действуя скорее интуитивно, чем сознательно, я протянул руку и выдернул нож. В тот же миг стальное лезвие начало деформироваться, и вот уже я держу в руках деревянную ручку, с которой капают на пол капли черной крови.

Каким волшебством можно объяснить превращение у меня на глазах стали в жидкость? Может, я брежу? У меня лихорадка, и воспаленный мозг рисует невероятные картины?

Но трупы убитых мною собственноручно минотавров по-прежнему загромождают мою светлицу. Развалились тут, уроды!

Хорошо, что после вчерашнего у меня в желудке не осталось ничего, даже желчи, а то меня бы вывернуло снова.

Бросив рукоять растаявшего ножа в печь вслед за дровами, я плюнул на конспирацию и полез в тайник за спичками, которые, как ни странно, при переходе из одного мира в другой не трансформируются и не исчезают. На них остается не только сера, но даже надписи на коробке.

Осуществить задуманное мне не удалось. Что-то затрещало, запищало и в облаке пыли появилось на свет из-за печи.

Когда пыль осела, моему взору предстало что-то серое, пушистое. Ну конечно, это был домовой Прокоп. Он звонко чихнул и принялся отряхиваться, пытаясь одновременно сообщить мне последние новости.

— …тут эти хмыри подвалили, я, понятное дело, чую — великий шухер грядет, а Васька давай шерсть на груди рвать… — От быстрой речи Прокопа у меня загудело в ушах, а от поднятой пыли засвербело в носу, так что остаток его монолога я слушал, то и дело чихая. — …повязали котяру, но он даже связанный отомстил — струю пустил… пчхи!.. а этот хмырь гнет свое: «Где ваш бугор?» Видно, крепко вы их взд… пчхи!.. нормально? И лицо бледновато…

— Где? — с трудом раздвигая запекшиеся губы, просипел я. — Где Васька?

— В погребе. В мешке бросили.

— Освободи его и растопи печь… пчхи!.. а я прилягу.

— Приляг, приляг. А то и вправду очень бледен ликом… Как бы хворь не приключилась… А я мигом.

Домовой шустро шмыгнул во двор — освобождать кота, а я, несомый за шиворот обитателями тени, лишь переставлял ноги, чтобы движение хоть немного походило на ходьбу.

Раздевшись, я окунул голову в кадушку с водой и слегка размазал грязь.

Дурно пахнущее покрывало полетело на пол, а я нырнул под пуховое одеяло и, натянув его до самого подбородка, принялся выбивать зубами дробь.

Ослабленный организм тотчас провалился в неспокойную дрему, наполненную кошмарами. Стоит только немного задремать, как перед взором мелькает то опускающееся на мою шею лезвие меча Правосудия, то черные провалы на месте вырезанных для глаз дыр в колпаке палача, а то и толпа зевак, гудящая в предвкушении зрелища.

Насладиться даже таким покоем мне не дали.

Безжалостно меня растолкав, Васька, изрядно потрепанный во время пленения, но не утративший командирские замашки, сунул мне под нос плошку какого-то пойла и приказал:

— Пей!

— У-у-у — не буди.

— Подъем!

— Спа-а-ать…

— Да просыпайся же ты.

— Отстань! — Я попытался повернуться к стене лицом.

— Пей и можешь спать.

— Как ты меня достал.

— Пей!

— У-у-у…

— Пей! — Кот-баюн настойчиво ткнул мне плошку в губы.

Не имея ни сил, ни желания спорить с ним, я сделал глоток.

Бульон. Почти горячий.

— Глоточек за маму, глоточек за папу.

— Я не ребенок.

— Да и я не твой папа, — парировал Васька и поднес плошку для следующего глотка.

С горем пополам одолев бульон, я почувствовал, как живительное тепло заструилось из желудка по кровеносной системе во все закоулки организма.

— А теперь спать, — решил я.

— Нет, — уперся кот.

— Отвали.

— Ах так! Ах вот ты как! Да я!.. Я для него… а он! Ну и Перун с тобой! Скоро появятся дружки тех тварей, которых ты убил, они уж точно разбудят без лишних усилий.

Бросив взгляд в светлицу, я с облегчением увидел свежевымытый пол и всякое отсутствие трупов.

— Но где я спрячусь?

— Это, конечно, проблема… но оставаться здесь нельзя ни тебе, ни нам. Правда, Прокопушка?

— Дело баешь, нужно линять.

— Куда? — без надежды на ответ поинтересовался я. — За мою голову, наверное, уже награду назначили.

— А то… — с какой-то непонятной гордостью кивнул Василий. — Можно в глушь уйти, пересидим там, Прокоп с тамошним хозяином договорится, с лешим они вроде как родня, хоть и не близкая, а так — сбоку припеку.

— Не могу я идти — заболел.

— Хворь мы твою излечим, не тревожься, пустим дурную крови — и готово! — можно снова в бой.

— Мне б аспирина…

— Ну, клизму тоже дело.

— Зачем?!

— На всякий-який.

— Спасибо.

— Всегда рады.

Из светлицы раздалось громкое шипение, и кот с криком: «Зелье сбежало!» — бросился к печи.

Домовой поправил одеяло и сердобольно вздохнул.

— Вы, хозяин, не келешуйте, мы не слиняем от вас в трудную минуту. Я вот способ знаю, народный: берете десяток крысиных хвостиков и пучок вороньих перьев…

Досказать рецепт Прокоп не успел, вернулся кот-баюн с чашкой дымящейся жидкости и бодрым голосом предложил выпить «сей напиток чудесный».

— Что это? — спросил я.

— Микстура.

Я понюхал. Действительно, пахло травами и лекарствами.

— Надеюсь, не из мышиных хвостиков? — пошутил я, делая глоток.

— Конечно нет, — успокоил он меня. Подождал, пока я допью, и пояснил: — Из грибов и трав.

— Каких? — Сердечко мое нехорошо заныло, предчувствуя дурное.

— Разных.

— И грибов?

— Само собой… самых лучших, с огромными такими красными шапками в белый горошек.

— А… ты… мухоморами меня напоил?

— Ага. Ими, родимыми.

— Ш-ш-шкуру с-сниму! — борясь с резко нахлынувшей сонливостью, пригрозил я. Изображение окружающего мира подернулось мутной пеленой и принялось раскачиваться, словно маховик ходиков — «тик-так».

Последней здравой идеей, промелькнувшей у меня в голове, было — надо поскорее бежать из этого мира, пока эти дружественно расположенные лекари-самоучки не довели меня до гробовой доски. Если уже не поздно.

Собрав в кулак всю свою волю и удерживая мутнеющее сознание, я принялся лихорадочно действовать. Откуда только силы взялись?

Отправив домового и кота кормить коней, я при помощи Пусика и Гнусика, молча делавших свое дело, спустился в подвал и закрыл за собой дверь.

Извини, Прокоп… извини, Василий…