— Сегодня вечером не будет никаких речей, — начал он. — Признаюсь откровенно, что за весь этот год я наговорился столько, что хватит на всю оставшуюся жизнь.

В зале снова раздался смех и аплодисменты, прервавшие его выступление. В этот момент Эбби сжала его руку, и он увидел ее — не ту Джейд, которая была на шестнадцатилетии Д'Арси, не блистательную парижскую модель, с которой он занимался любовью на односпальной кровати, и не ту милую, обаятельную женщину с грустными глазами, которая объяснялась ему в любви. Нет, он увидел совершенно взрослую и прекрасную в своей истинной простоте женщину с ярко-рыжими волосами, собранными на макушке головы в пучок. Она была в простом белом платье и блистала отсутствием каких-либо драгоценных украшений, как будто специально хотела оттенить превосходство Первой Леди страны. Но и сам он был совершенно другим — вполне зрелым человеком и к тому же президентом.

Он обратил внимание на двух рыжеголовых девочек, стоявших позади нее, очевидно, ее дочерей. Они были так похожи на ту Джейд, которую он встретил первый раз, что стало смешно, — он бы узнал их в любом конце мира. На них были надеты платья Карлотты, а рыжие пряди волос спадали на глаза.

Он снова повернулся к гостям.

— Как я уже сказал, сегодня не будет никаких речей. Сегодня мы будем пить, веселиться и танцевать. Но я хочу от всего сердца поблагодарить вас всех за то, что вы пришли сюда… за то, что вы меня поддержали. Я хочу поблагодарить всех своих друзей за то, что они не оставили меня. Теперь мы вместе пойдем вперед, в будущее. А сейчас я бы хотел представить вам мою супругу, которую вы, несомненно, знаете лучше, чем меня, так как именно она организовала и провела большую часть моей предвыборной кампании.

Все присутствующие откликнулись аплодисментами в честь Эбби, а затем Билли и Джуди. После этого президент представил свою мать, потом — своего друга и помощника, бывшего губернатора Калифорнии Билла Шеридана. Все это он проделал, не глядя на них.

Затем наступило время объявить о назначении нового государственного секретаря, и Эбби положила свою руку на его руку, чтобы подбодрить его.

— А сейчас, — промолвил тихо Ред, — я хочу представить вам нового государственного секретаря — человека, который вам хорошо известен, так как долгие годы занимается политикой, намного дольше, чем я, и сделал очень много полезного для страны…

Он затаил дыхание, чувствуя возросшее напряжение в ложе и готовность Джудит подтолкнуть коляску Билла вперед.

— Фрэнки Шеридан! Поднимитесь, пожалуйста, чтобы вас все видели.

Даже сквозь аплодисменты и возгласы можно было услышать, как неожиданно вскрикнула Д'Арси: «Мама!» А Франческа в это время уже направлялась к президентской ложе. Но никто не мог слышать зловещего шепота Джудит:

— Ты еще пожалеешь об этом!

Эбби повернулась к ней и твердо произнесла:

— Пожалуйста, мама! Фрэнки сейчас будет говорить, и не надо портить инаугурационный бал Реда, которого мы ожидали столько лет!

— Ты еще поплатишься за это!

— Держите себя в руках, мама, или мне придется уйти…

Прежде чем начать свое выступление, Фрэнки повернулась к Биллу и прошептала:

— Я искренне сожалею…

Он с трудом улыбнулся и протянул к ней руку:

— Не надо. Я всегда говорил, что ты лучшая… Лучшая для чего? Она подошла к микрофону.

— Мой президент только что сказал, что сегодня не будет речей. Поэтому остается сказать, что мне будет очень приятно провести с вами сегодняшний вечер и что я сделаю все возможное, чтобы верой и правдой служить президенту Стэнтону и всему народу.

Ред снова взял микрофон:

— А сейчас друзья, давайте танцевать! Это будет настоящий бал!

Джудит тотчас набросилась на него, будучи не в состоянии сдержать гнев:

— Ты будешь сожалеть об этом всю свою жизнь. Это будет самый печальный день в твоей жизни!

Он пристально посмотрел ей в глаза:

— На этот раз ты ошибаешься, Джудит. Это наилучший день в моей жизни, а сейчас, если ты не против, я бы хотел пригласить на танец мою Первую Леди.

Однако плотная масса гостей окружила ложу. Начался какой-то бедлам, и Эбби прошептала Реду:

— Спускайся вниз и смешайся с толпой. Я приду через пару минут.

Она снова повернулась к Джудит:

— Было бы лучше, если бы вы с Биллом покинули зал сейчас. Я пришлю за вами машину.

— Я сама в состоянии заказать себе машину, — желчно выдавила из себя Джудит. — Не надо меня учить.

— Ну что же, хорошо. Я надеюсь, что вы именно так и сделаете. Вас отвезут в Стэнтонвуд. Не думаю, что в Белом доме для вас найдется какое-нибудь место.

Джудит отбросила голову назад. Это был для нее двойной удар. Но она быстро оправилась. Она умела это делать.

— О, Эбби, ты сейчас чувствуешь себя достаточно сильной. Но как ты будешь себя чувствовать завтра, на следующей неделе, в следующем году? …Ты еще пожалеешь об этом!

— Я буду чувствовать себя прекрасно… на следующей неделе и после нее. Будьте уверены, мне не придется жалеть ни о чем.

— Ах ты сука! — непроизвольно вырвалось у Джудит: — Гадюка! Как ты могла поступить так со мной после всего, что я для тебя сделала?

— В чем дело, Джудит? Ты сама научила меня этому. Ты была прекрасной учительницей. Гордись этим!

— Я хочу, чтобы ты подошла к своему отцу и крепко обняла его, Д'Арси. И не хочу ничего слышать.

— Хорошо, Фрэнки. Не смею спорить с государственным секретарем. Я сделаю, как ты хочешь. — Но ее глаза были прикованы к Реду. Она не могла не заметить, что его глаза повлажнели. Она не сдержалась и тоже заплакала.

В ту же самую минуту они пошли навстречу друг другу. Он протянул ей руку, и она прильнула к нему, положив голову на его плечо.

— Д'Арси, — нежно сказал он.

В ответ она вздохнула и пробормотала в его пиджак:

— Ред… ох, Ред!

Затем он поднял ее голову и промолвил:

— Вместе в будущее, сестра.

Он поцеловал ее голову. Д'Арси всегда была… всегда будет какой-то особенной.

Когда Ред ушел танцевать с Эбби, Д'Арси расправила плечи. Теперь она сделает то, о чем ее просила мать. Она оглянулась в поисках отца. Даже в этой толпе она не могла не заметить его. Но долго она искала глазами его коляску, так и не найдя его, — он уже покинул зал. Ну что же, завтра тоже будет день.

Ред и Эбби, увлеченно танцуя, приблизились к тому месту, где стояли Джейд и ее девочки. Он более внимательно присмотрелся к ее дочерям. Да, конечно, он узнал бы их даже на краю света, но все же юная Джейд была немного другой. Он мог отличить дочерей от оригинала. Другой такой Джейд больше никогда не будет!

— Ну, как я выгляжу, сестра? — спросила Эбби, повернувшись вокруг себя на каблуках.

— Весьма недурственно, — сказала Джейд. — Думаю, что мать гордилась бы тобой. Я, во всяком случае, горжусь.

Президент протянул руку сестре:

— Окажите мне честь, мадам.

— С удовольствием, господин президент.

И они пошли танцевать, в то время как Эбби предложила племянницам познакомиться со своими кузенами, Билли и Джуди.

Ред и Джейд танцевали очень осторожно, стараясь, чтобы их тела не прикасались друг к другу слишком близко. И все же некоторый налет интимности неизбежно присутствовал в отношениях между ними. Он не мог исчезнуть навсегда. Общее чувство любви, видимо, навсегда останется в их памяти. К этому времени Джейд уже хорошо знала, что кроме разных видов любви, существует еще любовь бессмертная, и, вероятно, так и должно быть. Любовь всегда была лучшей частью прошлого, той его частью, которую никогда не следует забывать. И чем лучше ее помнишь, тем радостнее и светлее будет будущее…

Их взгляды встретились, и вдруг исчезли эти последние тридцать лет жизни, вернув их к той самой минуте, когда они впервые встретились. Ей было всего пятнадцать, но она уже была совершенно очаровательна, а он — восемнадцатилетний принц королевства с уже предсказанным будущим… Они полностью отдались волшебному чувству любви, которое преследовало их многие годы. Их блестящие от слез глаза выдавали их последний секрет… только их собственную тайну, которую им суждено бережно хранить и всячески лелеять.

Примечания