Любовницы президента

— Да, это все в прошлом. И Ред является жертвой этого прошлого, как и ты сама до недавнего времени. Что же касается аборта, то при тех обстоятельствах это был лучший выход из положения, не так ли? Все прошло, Д'Арси, и нам остается, как говорит Джо, только примириться с прошлым. Сейчас перед нами только настоящее и будущее… твоих сыновей и Ноэля.

— О Господи! Мой бедный Ноэль. Мне придется много потрудиться, чтобы загладить свою вину.

Несколько недель спустя Д'Арси позвонила Джейд. Она сообщила, что выборы прошли успешно и что Ноэль собирается вернуться к преподавательской деятельности в университете Джорджа Вашингтона. Таким образом, они будут ближе к Фрэнки.

Джейд вспомнила строчку из известного романа Фицджеральда «Великий Гэтсби» — «…Мы плыли против течения, борясь с ветром и беспрерывно возрождаясь в прошлом!» Да, все они — Д'Арси, Эбби, Ред и она сама — беспрерывно возрождаются в прошлом. Но, может быть, для нее и Д'Арси борьба против течения была уже позади?

Это все произошло давно, а сейчас Джейд вновь пришлось вступить в борьбу с прошлым.

— Знаешь, Д'Арси, — неожиданно сказала Джейд, — Джо убило прошлое.

— Ну, это самое глупое, что я когда-либо слышала, — протестующе воскликнула Д'Арси.

— Это не так глупо, как кажется на первый взгляд. В Израиле и Палестине всегда шла борьба. Многие годы, сотни лет. И если бы не все эти проблемы прошлого, эту проклятую бомбу не подложили бы в автобус, и Джо не погиб бы, спасая детей.

— Слишком неубедительное предположение, Джейд. То есть причина слишком отдаленная от нас во времени.

— Нет, я так не думаю. Прошлое всегда настигает нас своими причинами и последствиями.

— Джейд, когда у меня были проблемы в семье, ты сказала, что мне нужно избавиться от навязчивой идеи соперничества с Редом, и была права. Теперь уже я советую тебе сделать то же самое. Избавься от навязчивого прошлого. Мне хочется, чтобы Джейд собрала своих девчонок и вернулась домой.

— Мой дом здесь.

— Но ты же сама говорила когда-то, что дом — то место, к которому стремится твое сердце. К тому же Джо уже никогда не будет здесь. Надо смириться с этим и вернуться домой, где тебя будут окружать любящие люди.

«Д'Арси просто не понимает, о чем говорит, — подумала Джейд. — Если я вернусь, прошлое снова достанет и вцепится в меня своими ужасными когтями».

— Нет, Д'Арси, я не могу.

Но Д'Арси показалось, что дело продвигается вперед. Надо заставить Джейд выговориться. Именно так делают психоаналитики: заставляют человека говорить до тех пор, пока причины душевного расстройства не будут обнаружены и вскрыты. И тогда — конец мучениям. Вы излечены! Нет, они не называют это излечением. Поскольку причина беспокойства стала осознанной, вы просто оказываетесь в состоянии преодолеть ее или смириться с ней.

Джейд весело рассказывала Д'Арси историю о том, как они с Джо оказались в какой-то заброшенной африканской деревне и, к ужасу своему, увидели огромных размеров котел с кипящей водой. Они испугались, но Джейд попыталась убедить Джо, что ей никогда не попадалось слово «каннибал» в книгах об этом племени. Его это нисколько не успокоило, он спросил, встречала ли она утверждение, что это не каннибалы.

— Знаешь, Д'Арси, мы успокоились только тогда, когда увидели женщин этой деревни, несущих к котлу свое белье для стирки. После этого нам и в голову не приходило, что эти огромные котлы могут быть предназначены для чего-нибудь другого.

Д'Арси весело и долго смеялась, потом вполне серьезно заявила:

— Вот об этом тебе и нужно думать: только о хорошем. И еще одно. Не думаю, что Джо хотел бы, чтобы ты осталась здесь одна с дочерьми.

— Что за ерунда, Д'Арси. Я не буду здесь одинокой. У меня множество друзей.

— Друзья — это совсем другое дело. Это не семья. Если ты приедешь в Вашингтон, вокруг тебя будет настоящая семья. Подумай об этом. Подумай о своих детях. — Д'Арси неожиданно вспомнила про Эбби. Конечно, Эбби была частью навязчивого прошлого Джейд, но с другой стороны, с ее помощью можно будет вырвать Джейд из когтей этого прошлого, — К тому же там Эбби, ты же знаешь. Ей очень нужна подруга.

Джейд подозрительно взглянула на Д'Арси:

— Начнем с того, что Эбби, судя по всему, не хочет иметь со мной ничего общего. Она отвергала меня на протяжении многих лет. И потом, почему ты вдруг стала проявлять такую заботу о ней? Раньше ведь всегда была безразлична к ней.

— Потому что она меня отвергла, так же как и тебя. Но ей действительно нужен настоящий друг.

Джейд отвернулась:

— Насколько я знаю, у нее все прекрасно. Она активно участвовала в кампании Реда, и я часто вижу ее фамилию в вашингтонских газетах.

— Но это не означает, что при этом счастлива. Она совсем не такая, какой была раньше, и полностью находится под контролем Джудит. Всем известно, что у нее нелады с мужем. Даже моя мать говорит об этом, а уж она-то не будет пересказывать сплетни.

— Откуда же ей это известно?

— Видимо, что-то слышала и, кроме того, сама находится в весьма дружеских отношениях с Редом.

— Что? Ты никогда мне об этом не говорила.

— Но я же не могу помнить обо всем. Мать на протяжении многих лет была лидером то большинства, то меньшинства в Сенате и всегда тесно сотрудничала с Редом.

Джейд задумчиво покачала головой:

— Странно, как иногда оборачиваются события. Твоя мать и Ред — друзья. Интересно, насколько они были бы дружны, если бы она узнала, что Ред был…

— Она знает, Джейд. Совсем недавно мы с ней говорили об этом. Мне кажется, что она знает уже давно.

— И что?

— Она ничего не имеет против Реда, говорит, что он не выбирал отца.

— Она очень добрая женщина, — сказала Джейд и вздохнула, вспомнив, как Фрэнки простила ее за то, что она сделала тридцать лет назад…

— Да, это действительно так. Она даже не держит зла на моего отца, а если кто и заслуживает этого… Да ладно, давай не будем об этом. Лучше об Эбби. Ты должна вернуться в Вашингтон, чтобы попытаться спасти Эбби и ее семью.

Глаза Джейд сверкнули.

— Ради Бога, Д'Арси, прекрати это! — Ее голос стал громким и резким. — Я ничего не могу сделать для Эбби и не могу вернуться в Вашингтон! Неужели ты не можешь этого понять? Лучшим выходом для меня было бы остаться в стороне от ее проблем!

Д'Арси была поражена ее бурной реакцией. Как раз в это время из школы домой вернулись Карлотта и Джейк, и мать попыталась взять себя в руки. Девочки поцеловали Джейд, затем Д'Арси. Они были так похожи друг на друга, и только глаза у них были разные: у Карлотты — бирюзово-зеленые, а у Джейк — серо-зеленые. У Джо были серые глаза, но… Внезапная догадка поразила ее: все, стало на свои места.

Когда девочки ушли на кухню, чтобы перекусить, Д'Арси мягко сказала:

— О, Джейд, и ты тоже!

— Знаешь, с самого начала я всегда подозревала нечто подобное. Имею в виду тебя и Реда, но мне не хотелось думать об этом. Все же не могу понять одной вещи: если ты любила Реда, то почему ты позволила ему жениться на Эбби?

— Прежде всего потому, что она моя сестра. Она никогда не чувствовала материнской любви и к тому же любила Реда.

— Нет, я не думаю, что это так.

— Д'Арси! Она сама мне сказала, что любит его.

— Извини, Джейд, но это ложь.

— Как ты можешь так говорить? Откуда ты знаешь? Ты никогда не была ее близкой подругой.

— Да брось ты, Джейд. Она никогда не вела себя как любящая женщина. Все, кто ее знает, могут подтвердить, что Эбби больше любит Джудит и ее деньги, а не Реда. Если бы она по-настоящему любила мужа, послала бы к черту Джудит и ее вшивые деньги, предпочтя остаться с ним. Если она его и любила когда-нибудь, то это была ничтожная любовь. Сдается мне, по правде, что ты тоже его никогда по-настоящему не любила!

Нет, это неправда. Она любила его! Джейд наклонилась вперед, чтобы лучше расслышать ответ.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что если бы ты любила его безумно, то никогда не подарила его Эбби. Даже в самом начале не приняла бы ее ложь о любви к Реду, распознала бы эту фальшь. А позже… Если бы ты по-настоящему любила Реда, то не смогла бы так легко и быстро забыть его, не смогла пожертвовать этой любовью, как кучкой драгоценностей.

Глаза Джейд стали большими и круглыми.

— Но дело было не только в Эбби. Я могла испортить всю его карьеру. Мой отец был бандитом. Он…

Д'Арси грустно покачала головой:

— Нет, Джейд, это не оправдание — просто обманываешь себя. Если бы ты любила Реда всеми фибрами своей души, всем своим естеством, то отбросила все это к чертовой матери. Ты бы все сделала ради него, прошла любые испытания ради любви к нему. Да, Джейд, я знаю это чувство. Я пережила его.

— О, Д'Арси! — с отчаянием в голосе прошептала Джейд. Неужели Д'Арси говорила правду? И вдруг поняла, что не могла смириться со смертью Джо не потому, что сильно его любила, а потому, что обманывалась в жизни. Если то, что говорит Д'Арси правда, значит, она безумно любила Реда, а не Джо. Любила изначально и самозабвенно.

Джейд протянула руку Д'Арси, своей двоюродной сестре и другу.

— Спасибо, что приехала, Д'Арси, и спасибо за твои слова… Они мне многое прояснили.

— Это дань справедливости. Теперь мы с тобой в равном положении, сестра.

Джейд почувствовала, что они стали ближе с Д'Арси, несмотря на то, что Эбби была ее сестрой, а Ред — братом Д'Арси.

Джейд отвезла Д'Арси в аэропорт на своей машине.

— Прощание с тобой уже становится для меня привычкой.

— Но я не собираюсь прощаться. На этот раз я скажу тебе только «оревуар». Договорились?

— Договорились. Но прежде чем ты улетишь, хочу задать тебе еще два вопроса. Не возражаешь?

— Господи, Джейд, говоришь так, словно собираешься поразить меня. Валяй.

— Как думаешь, тебе удастся когда-нибудь примириться с отцом? Ты простишь его когда-нибудь?

— Из-за Реда? Да, за это я могу простить его, но не смогу простить, что он не сказал мне ничего, причинил мне боль и, наконец, что отдал предпочтение Реду. Да, да, именно так. Ред был его сыном, но ему следовало также помнить и о том, что у него есть дочь и что меня тоже нужно принимать в расчет.

— А Ред? Ты все еще переживаешь из-за него?

— Иногда. Это как зубная боль, которая уходит, а потом вдруг снова поражает в тот самый момент, когда меньше всего ее ожидаешь.

— Ты думаешь, эта боль когда-нибудь исчезнет совсем?

— Не уверена. Может, когда-нибудь, когда мы выговоримся и выплачем эту боль на плече друг друга. Прежде он должен узнать, что он мой брат. Но я сама не собираюсь говорить. Возможно, он никогда не узнает об этом. — В голосе Д'Арси прозвучали печальные нотки. — Несмотря на это, я от всей души желаю ему победы на выборах, хотя он об этом и не знает. А ты — подумай о возвращении домой, слышишь? Все будет нормально, я клянусь. Никто никогда не догадается, что у Карлотты и Джейк не один и тот же отец…

Джейд медленно шла к машине, в очередной раз, вспоминая слова Фицджералда: «…Мы плыли против течения, борясь с ветром и беспрерывно возрождаясь в прошлом». Может, однажды им удастся забыть прошлое, если они его преодолеют…

В июне Джейд получила письмо прокурора Калифорнии, в котором сообщалось, что Росс Скотт умер в тюрьме, оставив ей дом, в котором когда-то жили Карлотта, она и Трейс, и огромную сумму денег — невероятно большую! Джейд подумала, что иногда сама жизнь, то есть события и обстоятельства, указывают путь, по которому нужно идти.

Она вспомнила совет Д'Арси и стала обдумывать свое будущее. Может, действительно вернуться домой? Будет ли это безопасно для нее и детей? Сможет ли хоть как-то помочь Эбби? Если она действительно пожертвовала Редом ради Эбби, то принесет ли эта жертва хоть какую-нибудь пользу всем им? Если бы можно было получить от Джо хоть какую-нибудь весточку, думала она. Джо был мудрым человеком и подсказал бы, что делать.

Джейд восприняла смерть Скотти и оставленное им наследство как луч света в лабиринте жизни. Это был знак, что пора возвращаться домой, а время для этого уже наступило. Кроме денег и дома, оставшихся от Скотти, ее ждали в Калифорнии бриллианты Карлотты, хранившиеся в одном из банков.

Она решила не тратить понапрасну времени на размышления о том, почему Скотти выбрал именно ее в качестве наследницы. Это могло означать, что он действительно считал ее своей дочерью или что Джейд была единственным человеком, к которому он испытывал некоторое подобие человеческих чувств. Даже такие люди, как Скотти, нуждались в подобных эмоциях.

Как бы то ни было, калифорнийский эпизод жизни был для нее уже пройденным этапом. Оставалось лишь избавиться от дома, забрать бриллианты, распорядиться деньгами Скотти и, таким образом, поставить последнюю точку во всей этой истории. Еще Джо говорил ей, что в каждой истории должен быть совершенно определенный и ясный конец…

Четыре недели спустя Джейд уже сидела перед телевизором в номере «люкс» отеля «Беверли-хиллс», внимательно наблюдая за общенациональным съездом демократической партии, проводившимся в центре Лос-Анджелеса. Карлотта и Джейк в это время настойчиво уговаривали ее поехать на знаменитый пляж Зума, считавшийся мировым центром серфинга.

— В самом деле, мама! Ну что ты уставилась в этот телевизор? Неужели мы все будем сидеть здесь, когда светит солнце и перед нами весь мир, — драматически декламировала Карлотта.

Им было совершенно безразлично, что их дядя мог стать лидером партии в результате первого же голосования. Для них Ред Стэнтон был человеком без лица, пустым именем.

— Если хотите знать, — убеждала их Джейд, — когда я была в вашем возрасте, мы предпочитали купаться на пляже Серфрайдер, неподалеку от пирса.

Затем, оставив все попытки уговорить Джейд, Карлотта и Джейк надели свои бикини и спустились вниз к бассейну, где собирались немного позагорать и продемонстрировать свои совершенно новые солнечные очки, приобретенные специально для Лос-Анджелеса.

А Джейд продолжала напряженно следить за событиями в центре города. Голосование уже закончилось, и скоро должен был появиться перед публикой новый лидер партии вместе с женой и детьми.

Через несколько дней Джейд с девочками отправилась к тому самому дому, где она выросла, оставленному ей Скотти. Это был большой розовый коттедж, стоявший на холмах Бэль-Эйр. Девочки никак не хотели понять, почему она решила продать его.

— Он так прекрасен, мама, — говорила Карлотта, — и здесь, было бы так хорошо — слева от дома в пяти минутах Голливуд, а справа — пляж.

Ее тут же поддержала Джейк:

— Кому хочется жить в Вашингтоне?

Джейд молча смотрела на детей и думала, что они вполне современные дети и им не понять, что она не может жить в этом доме, населенном призраками прошлого.

Джудит принесла Биллу его традиционную предобеденную порцию двойного бурбона прямо наверх. Он поднял бокал к свету, как будто хотел увидеть в нем нечто магическое.

— Ты слышала? По последним опросам Ред опережает соперников на десять процентов. Что ты можешь сказать на это, Джудит? Похоже на то, что нам скоро придется переселиться в Белый дом, — он сделал большой глоток из бокала.

— Да, действительно похоже на то. — Она медленно смаковала свое вино, думая о чем-то своем. — Я думаю, что пора хоть как-то определить твое будущее.

Он посмотрел на нее сквозь бокал. Всегда очень серьезно относясь к словам жены, Билл и сейчас ждал, что она скажет дальше.

— Нам нужно подумать о том, какую роль ты будешь выполнять, когда мы переедем в Белый дом!

— Мне кажется, ту же, что и всегда — роль доверенного лица, советника, исследователя, руководителя всей этой политической кухни.

— А тебя она устраивает? Меня, например, нет, — решительно сказала Джудит. — Этого уже недостаточно. Тебе уже пора выбираться из своей кухни на свет и иметь свою собственную должность… должность, которая соответствовала бы тому достоинству, которого ты заслуживаешь.

Билл почувствовал, как короткие волосы на его затылке становятся дыбом, а по всему телу пробежал холодок. Он знал, что Джудит ничего не говорит, предварительно не обдумав все детали.

— О какой должности ты говоришь?

— Государственного секретаря.

На этот раз Джудит его разыгрывает, подумал Билл.

— Это несерьезно, Джудит.

— Это намного серьезней, чем все то, что я говорила раньше. Почему бы и нет? — Ее голос стал приобретать стальной оттенок, что было ему хорошо знакомо. — Я думаю, что Ред перед нами в долгу, и хочу, чтобы именно ты занял этот пост. Где бы он был сейчас, если бы не мы с тобой? Неужели ты будешь довольствоваться своим положением главного носовытерателя на всю оставшуюся часть жизни?

Главный носовытератель. Эти слова произвели на него нужное для Джудит впечатление.

— Но из этого ничего не выйдет, Джудит. Даже если мы уговорим Реда, меня никогда не утвердят в этой должности. Они ненавидят непотизм. Кроме того, потребуют доказательство моей профпригодности, и мы должны признать, что это под вопросом. Я давно уже не занимался общественной деятельностью.

— Я знаю об этом, Билл. Ну и что из того? А кто готовил Реда все эти годы? Кто знает все аспекты управления лучше тебя? Причем как внутренние, так и международные. Кто может лучше тебя осветить все эти вопросы? Никто из тех, кто будет окружать нас в Вашингтоне, не будет обладать большей степенью компетенции, чем ты.

— А мой возраст?

— При чем тут возраст? Это могло бы послужить препятствием, если бы ты захотел стать президентом или вице-президентом. Но для госсекретаря возраст равносилен мудрости, и если бы не эта коляска, ты бы выглядел просто прекрасно. Ты все еще чертовски хорош!

Билл подсознательно пригладил рукой свои седеющие волосы и потер шею, ровную и упругую, как и у Джудит. Восемь месяцев назад ему сделали по ее настоянию пластическую операцию. Она, видимо, еще тогда предвидела исход выборов, подумал Билл. Джудит улыбнулась:

— Я бы сказала, что Король Шеридан выглядит так же хорошо, как и всегда.

Король Шеридан! Господи! Это было бы весьма неплохо. Государственный секретарь! Уважение и почести! Черт возьми, он действительно устал вытирать нос другим.

— Но как же нам это сделать?

— Как тебе не стыдно, Билл? Неужели ты уже забыл, как нужно организовывать кампании? Мы развернем это дело так же, как это делали всегда — ты и я. Нам предстоит изнурительная и кропотливая подготовительная работа. Потратим много денег на поддержку большого количества нужных людей, а если они не помогут, сможем оказать на них небольшое давление.

Джудит не устраивала перспектива сидеть в кресле рядом с коляской Билла и ковыряться в саду Белого дома. Она была уверена, что и Биллу это не понравилось бы. Она взглянула на Билла, уставившегося на ярко горящий огонь в камине. Мечтает о будущей славе? Или вспоминает прошлую? Ей никогда не удавалось понять представления других людей о пределах возможного.

Ред, вернувшийся в Вашингтон на выходные после двухнедельной кампании на юге, чувствовал себя крайне уставшим. Он также отпустил на отдых всех своих сотрудников. Хотелось просто расслабиться, если, конечно, Эбби позволит ему сделать это. У нее был свой распорядок работы, и он знал, что она собирается провести несколько общественных мероприятий в рамках предвыборной кампании. Никакого желания в этом участвовать у него не было, но он знал, что придется уступить. Она была самой неутомимой из всех его сторонников и сотрудников, и своей победой на выборах он во многом был обязан именно ей. И все же хорошо бы сделать, чтобы она хоть изредка оставляла его в покое! И Билл тоже. Даже сейчас, когда Ред сидел в своей библиотеке, Билл был рядом с ним и выпытывал все подробности последних событий — сколько собралось людей послушать его выступление, кто из политиков в разных штатах оказал ему поддержку и тому подобное.

— Тебе удалось выйти сухим из воды?

Этот вопрос вызвал у Реда раздражение. Он сделал вид, что не понял, о чем разговор, и налил себе немного виски.

— Эй, парень, ты говоришь с Биллом Шериданом. Совсем скоро наступит великий день, когда тебе придется сразиться с Гэри Хартом.

— Не забывай, что я не Гэри Харт. Я Ред Стэнтон. — Да, он вышел сухим из воды, как выразился Билл, но это не имело никакого отношения ни к Гэри Харту, ни к его отчиму. Не имело отношения даже к Эбби. Это имело отношение только лично к нему, человеку, желающему доказать, что он достоин доверия американцев и что он не нуждается в подталкивании… ни со стороны Джудит, ни со стороны Билла. Он сам сделал этот выбор несколько лет назад.

— Ты уже обдумываешь состав своего кабинета? — спросил Билл как можно более бесстрастно.

Ред хотел уже было рассмеяться, но почувствовал, что у него просто нет сил, чтобы поддержать начатый Биллом разговор. Он знал, что Джудит и Билл уже хорошо подготовились к нему и у них уже был свой план. К тому же деликатность в разговоре всегда была их слабой стороной, точнее сказать, напрочь отсутствовала вообще.

— Не рановато ли ты заговорил об этом? Я еще не избран президентом страны.

— Чушь, — сказал Билл. — Все знают, что это дело времени.

Иногда Реду хотелось специально проиграть эти выборы, чтобы досадить этой троице — Джудит, Биллу и Эбби…

Эбби перебирала свой гардероб, пытаясь определить, какое платье подойдет ей больше всего. В этот момент вошла Джудит и тут же раскритиковала платье, которое Эбби примеряла.

И Ред думает, что у него какие-то проблемы! Господи, да она вовсе не желает, чтобы Джудит и Билл переехали в Белый дом вместе с ними. Но самое забавное, что Ред именно так и думает. Если бы он знал, как она устала от каждодневной опеки Джудит! И вот сейчас Джудит снова пристает к ней, чтобы она убедила Реда сделать Билла госсекретарем. А до президентских выборов еще три недели! И вообще, что за идиотская идея! В Вашингтоне животики надорвут от смеха. Билл Шеридан — государственный секретарь!

Джудит вытащила какое-то платье из гардероба:

— Надень это! Ты в нем будешь выглядеть, как королева.

Это было белое платье, украшенное бриллиантами, — особый подарок от Джудит.

— Еще бы, — добавила Джудит. — Стоимость этого платья поистине королевская. К тому же я не хочу, чтобы моя дочь оказалась затененной кем-либо. — Она засмеялась. — Скоро ты будешь Первой Леди страны, которая сама может затмить кого угодно. По сравнению с тобой Нэнси и Джекки будут выглядеть простушками!

Эбби вздохнула. Она знала, что ей не следует участвовать в играх Джудит, но от нее совершенно невозможно отвязаться.

Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что звонила Джейд и настаивала на встрече после всех этих долгих лет. Нет, она не скажет ничего ей об этом. А Джудит неожиданно заявила:

— Я слышала, что твоя сестра сейчас в Вашингтоне. Ты, вероятно, хочешь встретиться с ней. Подумай над тем, что ей нужно от тебя?

— Почему ей обязательно должно быть что-нибудь нужно?

— Ну, разве ты не знаешь, Эбби, что всегда всем что-нибудь нужно…

Ред согласился пойти на прием в итальянское посольство, но только при условии, что они останутся там не более чем на час, ну полтора от силы. Это была хитро задуманная игра, в которой Эбби рассчитывала добиться от Реда компромисса. Пока они одни будут ехать в лимузине, она хотела задать ему несколько щекотливых вопросов.

— Я тут подумала, Ред: если ты выиграешь эти выборы, то, может быть, не будешь возражать против назначения Билла государственным секретарем, хотя бы на какое-то время?

— Назначить? На какое-то время? Что за дурацкий разговор? Брось ты эти детские игры, наконец. Чушь какая-то. Я даже обсуждать это не буду.

— Сделай это ради меня, Ред. Я же тебе много помогала, ты знаешь. Я прошла с тобой через все эти кампании… через все. А это было совсем нелегко, поверь мне. Это единственное, о чем я тебя прошу.

— Я знаю, Эбби, знаю! Но почему именно это?

— Это единственное, что может удовлетворить Джудит и поможет нам избавиться от нее в Вашингтоне. Иначе она переедет с нами в Белый дом.

Он резко повернулся к ней. Не шутит ли она? Неужели он должен торговать должностью госсекретаря ради того, чтобы не допустить Шериданов в Белый дом? Неужто Эбби так сильно изменилась? Вполне ли она готова расстаться со своей драгоценной Джудит? Какое-то время он молча смотрел в окно лимузина: решил не напоминать ей сейчас о том, что именно она настаивала все эти годы на совместном проживании с Джудит. Сейчас это было бы несправедливо. Он изменился, поднялся высоко. Какое же поэтому имел право сомневаться в том, что Эбби тоже выросла?

Он знал, что обязан ей многим, и ему хотелось сделать для нее что-нибудь приятное.

— Неужели это так важно? — спросил он.

— Да, важно. Я всегда хотела жить с Джудит. Но сейчас уже не могу, просто задыхаюсь. Ты понимаешь меня?

Еще бы он не понимал этого! Ему было очень хорошо знакомо это чувство удушья.

— А ты не можешь сказать ей об этом? Ну, что ты не хочешь, чтобы она переезжала с нами в Белый дом?

— Мне кажется, уже слишком поздно об этом говорить.. — Ред ничего не мог возразить против. Он сам прекрасно понимал, что было уже слишком поздно.

Глава пятнадцатая

1992

Джейд и Эбби сидели за столиком одного из вашингтонских ресторанов и взволнованно говорили о своих делах. Джейд пила вино, и ее рука слегка дрожала, когда она подносила бокал к губам. Эбби пила только охлажденную воду и казалась более спокойной.

— Я предлагаю тост, Джейд, — сказала Эбби. — У Реда есть интересный лозунг: давайте возьмемся за руки и вместе отправимся в будущее!

— Прекрасный тост, — сказала Джейд. — Я с удовольствием выпью за это.

— Я помню твой мартини, который ты приготовила для Реда на шестнадцатилетии Д'Арси. Это было так здорово, — Эбби весело рассмеялась, — Мне тоже было шестнадцать, но я была еще совсем ребенком в том ужасном розовом платье. А ты в свои пятнадцать лет была уже почти женщиной, одетой как кинозвезда. Ты была так красива! Мне казалось тогда, что ты была самой прекрасной пятнадцатилетней девушкой в мире…

Джейд была весьма польщена, и они обе весело смеялись, вспоминая прошлое. Этот смех растопил ледовую глыбу, незримо разделявшую их многие годы. Они почувствовали себя сестрами и поняли, что соединяющая их кровь плотнее, чем вода, и намного прочнее, чем время, разделившее их в прошлом.

Когда Джейд пришла в ресторан, то долго не могла узнать Эбби, сидевшую уже за столиком и наблюдавшую за ней. Она была чрезвычайно удивлена, увидев супермодную женщину лет сорока с туго завязанными в пучок черными волосами и в черном платье, с жемчужно-бриллиантовыми украшениями. Какое-то внутреннее чувство подсказало, что это ее сестра. Она была совсем не похожа на ту девочку, которую она помнила с детства, — с большими испуганными глазами, мокрыми от слез, с длинными волнистыми волосами, спадающими на плечи, неловкую и не уверенную в себе.

Сегодняшняя Эбби встретила ее с широкой улыбкой и мягко прикоснулась своей щекой к ее щеке.

— Джейд, дорогая Джейд! Не могу не узнать эти волосы. Они по-прежнему рыжие! Как это тебе удается? Выпьем чего-нибудь? — Она легким движением пальца подозвала к себе официанта и, обращаясь к нему по имени, попросила принести немного вина и минеральной воды. — Ты знаешь, я в обед пью только минеральную воду. Все эти кампании, обеды и приемы требуют ясно мыслящей головы! — пояснила она.

— Ты не возражаешь, если мы сразу же закажем что-нибудь поесть, — сказала Эбби. — У меня ужасно мало времени. — Она бросила быстрый взгляд на свои часы, украшенные маленькими бриллиантами. — В полтретьего у меня встреча с руководителем избирательной кампании.

— Твоей избирательной кампании? — шутливо сказала Джейд. — Я думала, это избирательная кампания Ре да.

Эбби улыбнулась, как обычно улыбаются школьные учителя при виде шаловливых детей.

— Ты зря смеешься, Джейд. Избирательная кампания — это весьма серьезное дело.

Эбби заказала аспарагус с винегретом, но только после очень длительного выяснения степени свежести овощей. Она также посоветовала Джейд попробовать эскалоп с шафрановым соусом.

— Это не обыкновенное блюдо, — уточнила она.

Джейд не могла избавиться от чувства, что между ними существует какая-то незримая преграда. Как бы ее устранить, чтобы они снова стали друзьями? Так много хотелось сказать своей сестре! Да, если бы они встретились раньше, то все было бы гораздо легче… тогда обе были моложе и откровеннее, чем сейчас.

Эбби быстро управлялась со своим блюдом, как будто три дня ничего не ела, и все время посматривала на часы. Джейд не могла не обратить на это внимание. Видимо, сейчас не время начинать этот разговор, подумала она.

— Эбби, — сказала она, — я хочу тебе кое-что сказать, но ты так спешишь, постоянно смотришь на часы… Это нервирует меня. — Джейд уже собралась было предложить ей другое время для встречи, но Эбби прервала ее намерения:

— Ты нервничаешь? Не могу поверить! Ты мне всегда казалась такой самоуверенной и спокойной. Хотя, конечно, это же ты сбежала от меня тогда, не так ли? — На лице Эбби по-прежнему держалась холодная улыбка, делавшая ее недоступной для откровенного разговора. Это была своеобразная защитная декорация, подчеркивавшая ее независимость.

Джейд была в отчаянии. Она чувствовала, что Эбби может уйти, не дав ей возможности сказать все, что она собиралась. Тем более что другого времени у нее могло и не найтись.

— Но Д'Арси же объяснила тебе, почему я это сделала? Я не хотела оставлять тебя отцу, это не принесло бы тебе ничего хорошего… И к тому же я написала тебе обо всем в письме.

Эбби изящно вытерла уголки губ салфеткой.

— Да брось ты, Джейд. Неужели ты думаешь, что я поверю в этот бред? Возможно, я была юной и наивной, но никогда не была дурой. Что он мог мне сделать? Он, вероятно, был жадным, но все мои деньги находились в трастовом фонде.