Фронт немецких армий трещал на всех стратегических направлениях севернее и южнее Киева. В то время как войска 1-го Украинского фронта наступали на киевском направлении, напряженные бои продолжались и на юге Украины. В октябре - ноябре войска 2, 3 и 4-го Украинских фронтов развернули наступление на кировоградском и криворожском направлениях, а также в Северной Таврии.
      Наши соединения ликвидировали запорожский плацдарм врага и 14 октября освободили Запорожье. В последующем был форсирован Днепр в его нижнем течении и советские части 25 октября ворвались в Днепропетровск. В ходе дальнейшего наступления наши войска захватили на правом берегу Днепра в районе юго-западнее Кременчуга и Днепропетровска важный стратегический плацдарм.
      Успешно развивалось наступление наших войск и на других направлениях советско-германского фронта, что не позволило немецко-фашистскому командованию осуществлять маневр силами и средствами. В ходе этого наступления с новой силой проявилась одна из характерных черт советского военного искусства: достижение цели наступления путем организации стратегического взаимодействия фронтов или групп фронтов, действующих на различных стратегических направлениях, организации взаимодействия между фронтами, действующими на одном стратегическом направлении.
      С освобождением Киева войска 1-го Украинского фронта развивали наступление в западном и юго-западном направлениях. К исходу 6 ноября 38-я армия продвигалась на юг и юго-запад. В этот день был введен в сражение 21-й стрелковый корпус генерал-майора В. Л. Абрамова{61}, находившийся во втором эшелоне армии. Он должен был наступать на юго-запад между рекой Ирпень и железной дорогой Фастов - Киев. В ходе ожесточенных боев его 202-я стрелковая дивизия вышла на линию Белгородка, Бобрица, Заборье, а 135-я стрелковая дивизия - в район Малютянки.
      В этом же направлении наступала и наша 3-я гвардейская танковая армия. С выходом в Святошино и южнее Житомирского шоссе ее соединениям предстояло развивать удар фронта в обход Киева с юго-запада, с ходу захватить Фастов и Васильков и тем самым воспретить подход резервов противника в район Киева. Военный совет фронта придавал большое значение выполнению этой задачи, и особенно овладению Фастовом. В его указании на имя П. С. Рыбалко говорилось: "Фастов занять во что бы то ни стало в кратчайший срок и немедля доложить".
      Расположенный юго-западнее Киева, Фастов являлся не только крупным узлом дорог, связанным стальными магистралями с Киевом, Белой Церковью, Казатином и Житомиром, но и оперативно-важным опорным пунктом обороны немецко-фашистских войск. Через город шла прямая связь киевской группировки врага с его войсками, действовавшими в районе Кривого Рога и Кировограда. Противник мог усилить оборону Фастова и, подтянув резервы, нанести из этого района контрудар на Киев. Поэтому обстановка, создавшаяся на этом направлении, требовала стремительных действий от танковой армии П. С. Рыбалко и следовавших за ней стрелковых соединений К. С. Москаленко.
      Командующий танковой армией решил с утра 6 ноября нанести два одновременных удара: первый - силами 6-го гвардейского танкового корпуса и 91-й отдельной танковой бригады - на Фастов и второй - 7-м гвардейским танковым корпусом - на Васильков.
      Помнится, накануне поздно вечером генерал-лейтенант П. С. Рыбалко пригласил нас, непосредственных организаторов выполнения предстоящей задачи, к себе в дом, где он остановился на короткое время после освобождения Святошино. Случилось так, что в назначенное место я прибыл первым.
      Командарм напомнил, что овладеть Фастовом - значит рассечь коммуникацию противника, по которой он маневрировал резервами вдоль всего фронта.
      - Задача весьма и весьма трудная, - предупреждал генерал П. С. Рыбалко. - Но к исходу шестого ноября она должна быть выполнена.
      Командующий армией отошел к печи, обложенной кафелем, прислонился к ней и, немного помолчав, спросил:
      - Знаете ли вы, что это за дом, в котором мы сейчас находимся?
      Я ответил, что не знаю, а внешне он ничем вроде бы не примечателен, самый обычный для городского предместья.
      Генерал Рыбалко мерил шагами комнату, думая о чем-то сосредоточенно, изредка бросая взгляд в мою сторону.
      - Если хотите знать, то для меня он не совсем обычный. До войны я жил здесь со своей семьей. И вы теперь понимаете, что означает для солдата побыть у домашнего очага, взятого, возвращенного тобой с боем. Дороже он становится во сто крат. Ну а какую бурю чувств это вызывает, можно представить. Говорю об этом вам для того, чтобы вы настроили своих бойцов и командиров на такой вот душевный лад: биться за Фастов, как за свой отчий дом. Тогда и боевой запал лучше у людей будет. За Фастов, другие города, за любую нашу деревню, как за свою. Сердце солдатское это всегда приемлет.
      Никогда раньше я не видел командарма таким взволнованным и возбужденным. Его раздумья о больших боевых делах армии сливались с раздумьями о тех моральных мотивах, что с неодолимой силой поднимают человека навстречу свинцовой метели, навстречу смерти - во имя бессмертия. Мы находились в состоянии того предбоевого напряжения, которое по-особому обостряет разум, чувства, воедино собирает волю.
      Вскоре прибыл генерал-майор А. П. Панфилов - командир 6-го гвардейского танкового корпуса. Он кратко доложил об обстановке и о материально-техническом обеспечении соединения. Комкор располагал сведениями о пополнении армии танками и обратился к П. С. Рыбалко с просьбой выделить в его распоряжение 50 - 70 боевых машин.
      По давно заведенной привычке командарм не решал таких "щепетильных" вопросов без предварительного обмена мнениями с членом Военного совета армии генералом С. И. Мельниковым. И на этот раз он позвонил ему по телефону, сообщив о настоятельной просьбе комкора.
      - Постараемся помочь вам, товарищ Панфилов, - ответил генерал П. С. Рыбалко. - Завтра к утру вам будет подано семьдесят танков. А для вас, товарищ Якубовский, ничего не осталось. Вы обеспечены почти на восемьдесят процентов. Придется воевать тем, что имеете.
      Беседуя с генералом А. П. Панфиловым, командарм указал время, когда корпус выступит для выполнения боевой задачи.
      - Вы сказали, что нам выступать в шесть ноль-ноль шестого ноября, говорил комкор, - но нужно успеть довести задачу, принять танки, пополниться горючим, боеприпасами. Прошу установить время выступления семь ноль-ноль.
      Можно было понять расчеты и тревоги командира корпуса, но сроки поджимали, и генерал П. С. Рыбалко остался неумолим.
      - Ровно в шесть ноль-ноль, - подтвердил он и, пожелав успеха комкору, приказал мне доложить свое решение.
      Затем пояснил:
      - Теперь вы хорошо знаете задачу шестого гвардейского танкового корпуса. Всякое может случиться в боевой обстановке: корпус может не успеть получить танки. Готовьтесь к этому нежелательному для нас варианту и, поскольку мобильность вашей бригады выше, чем у корпуса, действуйте решительнее! Фастов должен быть взят. Вопросы будете задавать оттуда. Сейчас готовится приказ о назначении вас начальником гарнизона города и начальником его обороны. Получите его к исходу шестого ноября.
      Обращаясь к заместителю начальника оперативного отдела штаба армии полковнику А. П. Еременко, командарм заметил:
      - Проследите, как будут увязываться вопросы взаимодействия.
      В боевом приказе, который генерал-лейтенант П. С. Рыбалко отдал устно командирам соединений в 23 часа 30 минут 5 ноября на юго-западной окраине Святошино и потом подтвердил письменно, было указано: "91-й отдельной танковой бригаде с батареей СУ 1442-го полка наступать в направлении Заборье, Плесецкое, Вишняки, Малая Снетинка, Фастов. Ближайшая задача к 12.00 6.11 выйти в район Плесецкое и к исходу дня во взаимодействии с 6-м гвардейским танковым корпусом овладеть железнодорожным узлом и городом Фастов.
      6-му гвардейскому танковому корпусу наступать в направлении Заборье, Плесецкое, Боровая, Казенная Мотовиловка, Великая Снетинка, Фастов. Ближайшая задача к 11.00 6.11 овладеть Плесецкое, Боровая и к исходу дня во взаимодействии с 91-й отдельной танковой бригадой овладеть железнодорожным узлом и городом Фастов...
      7-му гвардейскому танковому корпусу наступать в направлении Глеваха, Каплица и овладеть городом Васильков...
      9-му механизированному корпусу (без 69-й механизированной бригады) наступать во втором эшелоне за 6-м гвардейским танковым корпусом и к исходу дня выйти в район Плесецкое, Боровая. Быть в готовности с утра 7.11 для действий в направлениях: через Фастовец, Бертники на ст. Кожанка и через Клеховка, Винницкие Ставы на Гребенки..."{62}.
      В соответствии с этим приказом утром началось наступление главных сил нашей танковой армии юго-западнее Киева. Однако к этому времени 6-й гвардейский танковый корпус так и не получил ожидаемые танки для пополнения. В результате его выдвижение на фастовском направлении застопорилось. Отходящие части 7-й танковой дивизии противника оказали ему организованное сопротивление на рубеже Бобрица, Заборье, Кожуховка.
      Особенно в трудном положении оказался штаб корпуса, где находился и комкор генерал А. П. Панфилов. Перемещаясь на правом фланге корпуса, штаб вырвался вперед и вышел в Заборье. Отступающий противник, не зная о количестве находившихся здесь наших сил, обошел их слева и справа и, соединившись в своем тылу, фактически отрезал управление и части обеспечения Панфилова от остальных войск.
      С исходных позиций южнее Святошино перешла в наступление 91-я отдельная танковая бригада, находясь правее 6-го гвардейского танкового корпуса. Она своим авангардом с ходу сбила противника в хуторе Петровский, овладела Белгородкой и преследовала врага до рубежа поспешно занятой им обороны по одному из притоков реки Ирпень.
      В результате стремительного удара нашей бригады главными силами на Бобрицу и частью сил на Заборье позиции врага были буквально смяты. Бросая тяжелую технику, противник начал отход. В Заборье бригада сняла угрозу, нависшую над штабом корпуса генерала А. П. Панфилова.
      Здесь состоялась накоротке моя встреча с комкором. Он проинформировал меня о том, что левый фланг его корпуса в районе Кожуховки имеет соприкосновение с частями генерала К. Ф. Сулейкова. "Однако дальше, заявил Панфилов, - я наступать не могу, так как не получил еще обещанные мне танки. Об этом я донес Рыбалко".
      Выслушав генерала, я обратил его внимание на два немецких самолета-разведчика, кружившие над лесом, где расположился штаб корпуса: "Алексей Павлович, не быть бы новой беде". Но, как я узнал позже, беда все же случилась: штаб не смог своевременно выйти из леса и понес большие потери от вражеского авиационного налета.
      Тем временем, находясь в Заборье, я принял решение: не дожидаясь готовности к продолжению наступления 6-го гвардейского танкового корпуса, идти неотступно по пятам отходящего противника.
      Части бригады возобновили наступление и уже к середине дня достигли Плесецкое. Улицы этого большого села были запружены немецкими бронетранспортерами, орудиями, повозками. Оказалось, что гитлеровцы, не ожидая столь быстрого нашего продвижения, расположились здесь на привал. Наши танки головной походной заставы, ворвавшись в село внезапно, давили вражескую технику.
      Не ввязываясь в затяжные бои, обходя опорные пункты врага, и в частности район Боровой, бригада вырвалась вперед и устремилась на Фастов.
      Развивая наступление на юг, мы овладели несколькими населенными пунктами, в том числе станцией Мотовиловка, где была освобождена большая группа наших военнопленных, которых гитлеровцы принудили возить горючее к Бабьему Яру, чтобы сжигать там трупы замученных советских граждан. Трагическая участь ожидала и военнопленных: фашисты намеревались расстрелять их в последний момент перед своим бегством.
      Нам была понятна радость освобожденных, их желание рассказать об ужасах фашистской неволи, услышать вести о Родине, об армии, обо всем, что дорого сердцу, но у нас не было времени. Наши танки стремительно продвигались на юг.
      Впереди был Фастов, тот самый Фастов, который в далеком прошлом был центром казацко-крестьянского восстания под водительством Семена Палия, воспетого Тарасом Шевченко. В гражданскую войну, в июне 1920 года, в боях с белопанской армией Пилсудского, в районе этого города вместе с Первой Конной армией героически сражалась Фастовская группа. Достоянием истории и народных легенд стали лихие кавалерийские атаки, бесстрашие конников Григория Котовского и Виталия Примакова.
      К вечеру, пройдя в течение дня с боями более 60 километров, бригада достигла Фастова. Первым на его восточную окраину вышел авангард - 345-й танковый батальон капитана С. Ф. Гусева. Здесь батальон встретил сильное огневое сопротивление противника.
      Уже тогда можно было предполагать, что основные усилия обороняющихся сосредоточены в восточной части города. Лобовая атака на этом направлении, где ее и ожидал противник, привела бы к затяжным боям и, самое главное, к неоправданным потерям людей и техники. Необходимо было разобраться в обстановке, собрать дополнительные данные о противнике, принять целесообразное решение и подготовить атаку. Следует заметить, что и в годы минувшей войны наступление с ходу не понималось как огульное движение вперед в расчете на удачу. Такое наступление, как правило, не приводило к успеху.
      Еще на днепровском рубеже я узнал от Н. П. Каманина{63} о том, что Фастов обороняет зенитная дивизия, которая в системе вражеской ПВО прикрывала подступы к Киеву. Эти сведения позже подтвердились. Нам стало также известно, что в городе дислоцируется до полка пехоты с двумя десятками танков и самоходных орудий.
      После тщательной разведки, проведенной группой бойцов во главе со старшим сержантом А. Ф. Чистяковым, который десятки раз был испытан в дерзких вылазках в тыл врага, а также на основе сведений, добытых при допросе "языков" и полученных от местных жителей, можно было принять целесообразное решение. Атаковать противника в Фастове было намечено в ночь на 7 ноября, не ожидая подхода 6-го гвардейского танкового корпуса. Главный удар нанести с севера. С наступлением темноты перегруппировать на это направление основные силы бригады - танковый и мотострелковый батальоны. С востока атаковать одним танковым батальоном, создав здесь видимость лобовой атаки и отвлекая внимание противника на восточную часть города.
      Боевые задачи командирам частей мной были поставлены по радио и дублированы через офицеров связи. Особое внимание командиров обращалось на согласованные действия в ночном бою при атаке с двух направлений. Для этого было установлено время и сигналы для начала атаки и для обозначения своих войск. Наступление предполагалось начать без артиллерийской подготовки. Было приказано также перед боем и в ходе его вести непрерывную разведку, иметь проводников в танковых подразделениях, чтобы ночью безошибочно выйти к объектам сопротивления противника.
      В соответствии с полученной задачей основные силы бригады - 344-й танковый батальон капитана П. В. Лусты и мотострелковый батальон майора X. Г. Мустафаева с ротой противотанковых ружей - скрытно осуществили глубокий обход Фастова через Малую Снетинку и Снегуровку и внезапно ворвались в город с севера. Танки с десантом автоматчиков стремительно продвигались по ночным улицам. Гитлеровцы сразу не опознали нас, приняв советские танки за свои. Противник не успел опомниться, как танкисты нанесли удар по вокзалу и по эшелонам, готовым к отправлению, а мотострелки в это время уничтожали расчеты вражеских зенитных орудий, которые начали вести огонь по нашим машинам.
      Одним из первых на железнодорожную станцию Фастов ворвался танковый взвод лейтенанта Д. Я. Старостина из 345-го танкового батальона капитана С. Ф. Гусева. Механик-водитель головной машины сержант И. П. Боборыкин вывел ее на перрон и в упор расстреливал гитлеровцев. Затем он устремил свой танк к путевой стрелке, поставил его у поворота дороги, ведущей на Фастов-2. Путь эшелонам со станции был прегражден.
      На станции поднялась паника. Гитлеровцы беспорядочно заметались, пытаясь укрыться от огня. Им оставалось единственное спасение - бегство.
      В период завязки уличного боя, захвата ряда оборонительных позиций и объектов противника я с частью штаба и заместителем по политчасти полковником Н. А. Тимофеевым находился на командном пункте на ближних подступах к Фастову, управлял оттуда действиями бригады, поддерживая связь со штабом своей армии.
      Управление частями было организовано по техническим средствам, а также через офицеров связи и посыльных. Вначале это вполне удовлетворяло меня как комбрига, однако характер скоротечного ночного боя продиктовал потом необходимость максимального приближения командного пункта к переднему краю.
      Перемещение командного пункта ночью, конечно, дело нелегкое, кроме того, оно было связано с риском потери управления на некоторое время. Но мы с полковником Н. А. Тимофеевым пошли на этот риск, будучи уверенными в надежной помощи в руководстве батальонами офицеров штаба во главе с подполковником Т. Г. Ефимовым, заблаговременно посланных мною в город.
      Около двух часов ночи, когда наши части заканчивали очищать от противника северный район города и только что захватили вокзал, мы уже были в Фастове. На железнодорожной станции встретили подполковника Т. Г. Ефимова, накоротке заслушали его сообщение о том, что бой перемещается к центру и что в Фастов ворвались также передовые части 6-го гвардейского танкового корпуса генерала А. П. Панфилова.
      Я приказал немедленно связаться со штабом армии, доложить обстановку и место моего нового командного пункта. Были отданы также необходимые распоряжения о порядке дальнейшего выполнения боевой задачи частями бригады во взаимодействии с танковым корпусом.
      Теперь командный пункт бригады было решено разместить в одном из привокзальных зданий, во дворе которого имелся сделанный немцами блиндаж, надежно укрывавший от артобстрела и бомбежки.
      В помещении, где расположился наш штаб, до недавнего времени находилась столовая гитлеровских офицеров. Запомнилась такая деталь: на столах оставался только что начатый ужин, недопитые бутылки вина, разбросанная и побитая посуда. Видимо, поздняя трапеза гитлеровцев была прервана появлением в городе советских танков.
      Вскоре в штаб прибыла группа фастовских партизан, вооруженных трофейным немецким оружием, опоясанных пулеметными лентами, с гранатами у поясов. Среди них были и пожилые люди, и девушки-комсомолки. Они помогали нашим разведчикам выявить огневые средства противника, определить наиболее удобные маршруты движения танков в городе. Партизаны спросили, чем они еще могут содействовать нашим войскам. Я посоветовал им помогать подразделениям в прочесывании улиц и домов от оставшихся гитлеровцев, в охране жизненно важных объектов города - водокачки, электростанции, телеграфа, почты, складов, а позднее - в подготовке оборонительных сооружений на окраинах Фастова.
      К утру 7 ноября части 6-го гвардейского танкового корпуса, и 91-й отдельной танковой бригады полностью освободили Фастов. Это был наш подарок к 26-й годовщине Великого Октября.
      Итак, в результате нашего внезапного и стремительного удара по Фастову противнику не удалось осуществить свой план разрушения железнодорожного узла и предприятий города. Исправными оказались здание вокзала, оборудование и пути движения станции, железнодорожное депо, мастерская, чугунолитейный, лесопильный, хлебо- и маслозаводы, мельница, городской узел связи, типография, водопроводная система, нефтебаза, склады, машинно-тракторная станция, где находилось более 60 тракторов, много других предприятий и сооружений городского хозяйства.
      Впоследствии все это дало возможность в кратчайший срок восстановить и наладить жизнедеятельность города, обеспечить снабжение войск и населения всем необходимым. Перефразируя известную пословицу, можно сказать, что смелость наших воинов не только взяла город, но и возвратила ему жизнь.
      Внезапный и дерзкий ночной штурм Фастова позволил также до минимума свести людские потери и боевой техники нашего танкового соединения. Врагу же был нанесен значительный урон. Только за одну штурмовую ночь бригадой было уничтожено около тысячи фашистских солдат и офицеров, 4 танка, свыше 50 орудий и минометов, большое количество другой боевой техники.
      В Фастове были взяты многочисленные военные трофеи и материальные ценности. Их перечень показывает, какое большое значение для врага имел этот узел железных дорог и опорный пункт в тылу киевской группировки. Только одна 91-я отдельная танковая бригада захватила 64 орудия зенитной артиллерии, которые позже были успешно использованы нами при отражении контрударов противника на Фастов. Кроме того, было взято 62 паровоза, 22 эшелона с различным военным имуществом, около 90 вагонов марганцевой руды, до 3 тысяч тонн горючего, свыше 150 тысяч тонн хлеба и другие ценные материалы, оборудование и техника.
      В этих боях личный состав бригады показал возросшее воинское мастерство, образцы мужества и героизма. Рядом с инициативой рождалась военная хитрость, стремление добыть победу малой кровью. Особенно храбро действовали разведчики под командой сержанта Я. Н. Сайгина из роты управления. На одной из улиц Сайгин обнаружил вражеское орудие, мешавшее продвижению нашей танковой роты, вступил в бой с его расчетом и обеспечил продвижение своим танкам. В этом бою сержант погиб. Отважный воин был посмертно награжден орденом Красного Знамени.
      Те незабываемые дни сражения за Днепр, Киев, на фастовском направлении в нашей танковой бригаде были отмечены волной горячего патриотизма, стремлением бойцов до конца выполнить свой воинский долг перед Родиной. Сотни из них были удостоены за те бои высоких правительственных наград, а десять человек, в том числе и автор этих строк, звания Героя Советского Союза.
      Среди кавалеров ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" были азербайджанец майор X. Г. Мустафаев и украинец капитан П. В. Луста, русские старший лейтенант А. И. Фофанов, лейтенант Д. Я. Старостин, лейтенант К. В. Заборовский, старшина П. А. Конев, старший сержант А. Ф. Чистяков, сержант И. П. Боборыкин и украинец старшина А. Г. Боженко. Все они были коммунистами и комсомольцами.
      Я уже рассказывал о мужестве и боевом мастерстве парторга роты лейтенанта Д. Я. Старостина и механика-водителя его танка горьковчанина сержанта И. П. Боборыкина, которые первыми ворвались на станцию Фастов. К этому хотелось бы добавить, что, когда в ходе боя за город был ранен командир роты, лейтенант Старостин возглавил и повел ее на железнодорожный узел. Танк парторга роты смял вражеские зенитки, захватил несколько железнодорожных эшелонов. Героический экипаж боевой машины выдержал атаку четырех немецких танков и удерживал станцию до подхода главных сил.
      Дмитрий Яковлевич Старостин до войны был студентом Ульяновского механического техникума. Ему не исполнилось и восемнадцати лет, когда он обратился в военкомат с просьбой направить добровольцем на фронт. Юноше отказали, ссылаясь на возраст, но он добился, чтобы его приняли в Ульяновское танковое училище. В нашу бригаду Старостин прибыл уже закаленным командиром, который успел побывать на Северо-Западном фронте.
      Д. Я. Старостин - почетный пионер и комсомолец фастовской школы No 3, которая носит имя его однополчанина Героя Советского Союза К. В. Заборовского, - и поныне поддерживает тесную связь с фастовчанами, помогая воспитывать молодежь на бессмертных традициях Советских Вооруженных Сил.
      Остается в боевом строю друг Старостина Герой Советского Союза И. П. Боборыкин, ныне полковник, успешно окончивший Академию Генерального штаба имени К. Е. Ворошилова.
      24-летним героем погиб, освобождая Фастов, командир танка лейтенант К. В. Заборовский из Велижа, что на Смоленщине. Боевое крещение он получил на орловской земле, во время Курской битвы, когда гитлеровцы впервые в массовом масштабе применили танк "тигр" и самоходное орудие "фердинанд". Экипаж, которым командовал Константин Заборовский, уничтожил в одном бою вражеское противотанковое орудие, подбил тяжелый танк. Но оказалась подбитой и его тридцатьчетверка. Погибли механик-водитель и радист. Машина стала неуправляемой и влетела в овраг. Один пистолет, восемь патронов и крепкая воля - вот то оружие, которое осталось у Заборовского и его боевого друга, наводчика Сидорова. Свыше двадцати часов, заживо погребенные в танке, боролись они за жизнь и победили. Извещение о гибели мужественных танкистов, которое уже было заготовлено в штабе части, они порвали и развеяли по ветру, вернувшись через два дня в бригаду.
      Немало других суровых испытаний пришлось пережить коммунисту Заборовскому. Последнее было для него на окраине Фастова: его грозная тридцатьчетверка одной из первых ворвалась в город. Продолжая преследовать ошеломленного противника, Заборовский на одной из улиц врезался в отходящую колонну врага, проутюжил ее, захватил мост через реку Унаву и удерживал его до конца. Но в последние минуты схватки вражеский снаряд самоходного орудия "фердинанд" сорвал башню и тяжело ранил Заборовского.
      Помню, что вскоре после опубликования Указа Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза новому отряду наших доблестных воинов газета 3-й гвардейской танковой армии "Во славу Родины" рассказала об их бессмертных подвигах, приведя боевой счет танкистов. Всех восхищало, что только при штурме Фастова К. Заборовский уничтожил более ста гитлеровцев, самоходное орудие, пятнадцать автомашин, десять пулеметов.
      В той же армейской газете приведен и боевой счет старшины А. Г. Боженко. Александр Гаврилович также был одним из первых освободителей Фастова. Еще на подступах к нему его танк, выйдя на тылы отходящего противника, разгромил подразделение и пленил около тридцати гитлеровцев, захватив большой обоз с продовольствием и обмундированием. В боях за город танк А. Г. Боженко был поврежден, однако мужественный механик-водитель вывел его из-под огня и, умело маневрируя, уничтожил семь вражеских орудий "фердинанд", большое количество живой силы, захватил две зенитные батареи. К двум орденам Красной Звезды, ордену Отечественной войны II степени и медали "За отвагу" на груди участника боев под Сталинградом и на Курской дуге прибавились орден Ленина и медаль "Золотая Звезда".
      В семью самых отважных влился и старшина П. А. Конев, в прошлом тракторист Осинской МТС Пермской области. Кавалер нескольких орденов, участник Сталинградской битвы, форсирования Днепра, в боях за Фастов он приумножил славу родного соединения. Петр Алексеевич Конев явил собою убедительный пример сочетания высокого морального духа и воинского мастерства. На окраине Фастова его танк был остановлен сильным артогнем противника, но смекалистый механик-водитель на предельной скорости обошел опорный пункт и, преодолев противотанковый ров, неожиданно вышел в тыл немцам, нанеся им ощутимый урон. Будучи раненным, он вел бой до его победного завершения.
      Уже после представления к званию Героя Советского Союза новый подвиг на фастовских рубежах совершил командир танковой роты старший лейтенант А. И. Фофанов. Шесть против двадцати восьми - такова формула выигранного им боя. Отвоеванный у врага рубеж он сделал неприступным, удачно организовав танковую засаду. Офицер скрытно, под покровом ночи, вывел шесть боевых машин в овраг, упиравшийся в дорогу, по которой ожидалось выдвижение вражеской колонны. С появлением ее Фофанов приказал открыть огонь двум самоходным орудиям. Они отвлекли на себя внимание противника и заставили его развернуться. Удар наших танков с фланга был полной неожиданностью для гитлеровцев, оказавшихся в огневом мешке. Двадцать восемь сожженных и подбитых немецких машин остались на поле боя. Наши танкисты потерь не имели. Старший лейтенант Александр Иванович Фофанов убедительно показал на очень трудном боевом деле, что стремление к победе должно быть в сердце каждого начальника, что он обязан передать эту решимость всем своим подчиненным.
      Я уже упоминал, какую важную роль в боях за Фастов сыграла разведгруппа старшего сержанта А. Ф. Чистякова. Уже тот факт, что Александр Федорович, не будучи офицером, возглавлял взвод автоматчиков, свидетельствует о его хороших организаторских способностях и морально-боевых качествах. Я давно приметил этого коренастого сибиряка, спокойного, немногословного, всегда готового к рискованному делу. Его нередко посылали в разведку боем, где он добывал необходимые сведения о противнике. Своей отвагой и дерзостью он вдохновлял бойцов не только своего взвода, но и всего мотострелкового батальона. При штурме Фастова автоматчики взвода Чистякова истребили около ста вражеских солдат и офицеров.
      Не могу не сказать здесь и о тех своих боевых товарищах, которые воспитывали и обучали этих мужественных воинов, - о командирах батальонов, политработниках. Мысленно представляю каждого из них, будто только сейчас вышедших из пекла сражения, не успевших еще утратить чувства боевого запала.
      Звания Героя Советского Союза был тогда удостоен и командир танкового батальона капитан П. В. Луста, погибший в сорок пятом при штурме Берлина. Подчиненные видели в нем офицера разумного и строгого, доступного и близкого им. А потому и управлять батальоном ему, казалось, было легко. Высокий авторитет командира "работал" на него безотказно. В армии коммунист служил с 1934 года, был ветераном нашей бригады. Петр Васильевич проявил высокое тактическое умение в использовании танков в трудных условиях уличных боев в Фастове, хорошо наладил тесное взаимодействие с автоматчиками мотострелкового батальона.
      С другим комбатом, Героем Советского Союза майором Хыдыр-Гасан-оглы Мустафаевым, мы познакомились в период пребывания бригады на саратовской земле, еще до начала Сталинградской битвы. На петлицах три красных "кубаря" - старший лейтенант. Жизнь за плечами нелегкая, многому научившая. Родился он в 1905 году, рос в семье, где было восемь детей. Воспитывался без отца, попавшего в тюрьму за участие в революционном движении. В семнадцать лет пошел в ликбез. До Великой Отечественной получил среднее военное образование. Командовал взводом, ротой, технической базой, работал военным преподавателем. Твердый, волевой офицер, по-отечески заботливо относившийся к людям.