Вместе с тем в ходе преследования на Левобережной Украине нашим войскам не удалось осуществить глубокий прорыв стратегического фронта противника, чтобы выйти ему в тыл. Наступление, по существу, вылилось во фронтальное преследование отходящего врага от рубежа к рубежу. Это явилось следствием того, что наши соединения и части испытывали серьезные трудности с горючим и боеприпасами, войска фронтов были значительно ослаблены и наступали фактически в той же группировке, в какой осуществляли контрнаступление в районе Курского выступа.
      Однако важен главный итог наступления наших войск от Курской дуги до Днепра. Он заключался в том, что враг был выброшен из важнейшего промышленного и сельскохозяйственного района страны - Левобережной Украины. Он не в состоянии был остановить Красную Армию перед Днепром. Быстрое форсирование этой крупной водной преграды на огромном фронте свидетельствовало о возросшем воинском мастерстве советских войск, о их способности решать самые сложные боевые задачи.
      Существенную помощь регулярным войскам в битве за Днепр оказали партизаны. Их действия были детально спланированы и четко согласованы по месту и времени с наступлением войск на киевском направлении.
      Особенно резко возросла боевая активность партизан с подходом советских войск к Днепру. Создались условия для установления бесперебойной связи регулярных войск с партизанскими отрядами и соединениями, действовавшими в полосе фронта.
      Партизаны захватили и удержали до подхода советских войск 25 переправ на Десне, Днепре и Припяти, освободили несколько районов Киевской, Житомирской, Ровенской, Волынской и Каменец-Подольской областей.
      Летопись тех дней хранит много примеров помощи партизан и населения нашим войскам при форсировании Днепра. Мы уже рассказывали о партизанском отряде имени В. И. Чапаева, который сумел за один день переправить на правый берег 520 бойцов и офицеров.
      Это было на букринском плацдарме. Не менее существенную помощь оказал войскам 38-й армии партизанский отряд "За Отечество" в районе лютежского плацдарма. Партизаны отряда помогали частям в оборудовании переправ, указывали слабые места в обороне противника, были проводниками нашей пехоты на правом берегу.
      В этом районе, как и в других, местные жители всем, чем могли, оказывали помощь войскам. Так, 66-летняя колхозница А. П. Трегуб, мать двух бойцов Красной Армии, всю ночь, под огнем, в спрятанной от фашистов лодке перевозила через Днепр наших бойцов. Целые подразделения через реку переправили рыбаки Т. Г. Шиян, С. Т. Повинчаный, Д. С. Левковец и другие.
      С приближением советских войск к днепровскому рубежу партизанское движение активизировалось и на всей Правобережной Украине. Особенно ощутимыми стали операции на вражеских коммуникациях. Здесь партизанские отряды и группы непрерывными ударами парализовали движение вражеских эшелонов и колонн на главных железнодорожных и шоссейных магистралях.
      На киевском направлении украинские партизаны уже в июне - августе 1943 года активизировали свои действия, тесно взаимодействуя с войсками генерала Ватутина. Как это было, рассказал нам Герой Советского Союза Всеволод Иванович Клоков: "Мы оказывали помощь нашим наступающим войскам и в сравнительно глубоком тылу врага. Так, например, в июле моей группе подрывников в составе одиннадцати человек удалось на двадцать шесть дней полностью прервать движение вражеских эшелонов по линии Брест - Пинск. В августе мы то же самое повторили на участке Ковель - Ровно".
      Кстати, история партизана Клокова - это один из наглядных примеров того, как советские воины, попав в тяжелое положение, не прекращали борьбу. Война застала артиллериста-десантника Всеволода Клокова в Белоруссии, в городе Пуховичи. Сражался на смоленском направлении. Под Гомелем вместе с частью попал в окружение и в числе небольшой группы пробился к черниговским партизанам.
      Ныне некоторые буржуазные авторы главной причиной возникновения всенародной войны считают жестокости и репрессии, которые чинили якобы только гестапо и гитлеровские оккупационные власти. По их мнению, если бы шла "чистая" война и не было бы актов насилия над мирным населением, то и не было бы мощного партизанского движения. Подобными утверждениями фальсификаторы истории хотят не только обелить немецкую военщину, оправдать вермахт, свалив всю вину на аппарат Гиммлера, но, самое главное, принизить значение партизанской войны как национального и социального факторов.
      Конечно, никто не станет отрицать того факта, что гитлеровские бесчинства явились одной из существенных причин невиданного размаха народной войны в тылу врага. В преступлениях перед человечеством фашистские войска превзошли своих предшественников - от крестоносцев Фридриха Барбароссы и тевтонских псов-рыцарей до пруссаков Фридриха II и кайзеровской армии. Верные призыву бесноватого фюрера, ничем не уступая в жестокостях гестаповцам, они бомбили мирные советские города и села, убивали, жгли и истязали людей. Смерть, разорение и рабство оставляли позади себя гитлеровские полчища.
      Но советские люди на оккупированной территории не склонили перед врагом головы, не встали на колени. В глубоком его тылу они открыли новый фронт - фронт партизанской войны. Так было в прошлом, когда на нашу землю двигались орды иноземных пришельцев. В бесславной гибели "великой" армии Наполеона - немалая заслуга русских партизан Отечественной войны 1812 года. Вместе с армией Кутузова они спасли родную землю от позора порабощения.
      В Великую Отечественную войну советские патриоты, тысячами вступая в партизанские отряды и соединения, хорошо знали, что они не только защищают землю пращуров, дедов и отцов, а по велению сердца ведут смертельный классовый бой с немецко-фашистскими захватчиками. Их силы умножала неугасимая ненависть к врагу, посягнувшему на святая святых - революционные завоевания народа.
      Победа на Днепре осенью 1943 года запечатлела величественный подвиг советского народа и его воинов, явилась яркой страницей боевой летописи Великой Отечественной войны. Итак, впереди был Киев - столица Советской Украины. Каждому из нас он был дорог не только как город, имеющий важное политическое и военно-стратегическое значение, но и как одна из бесценных сокровищниц истории нашего великого государства, откуда "Русь быть пошла". Был дорог как мать городов русских, украинских и белорусских, древний политический и культурный центр Киевской Руси - колыбели трех братских народов.
      С историей Киева связаны многие замечательные страницы боевой летописи Руси. Как повествует легенда "Повести временных лет", город, который основали три брата - Кий, Щек и Хорив, стоявшие во главе древнерусского племени полян, был городом-бойцом. Находясь на перекрестке важных восточноевропейских торговых путей: днепровского "из варяг в греки", "залозного", "соляного", - Киев издревле отправлял на защиту от своих многочисленных врагов "по мечу от дыма". Так было при Кие, при Аскольде и Дире, во времена правления новгородской династии князей, начиная от Олега, положившего начало объединению Руси. Так было при Ярославе, в честь победы которого над печенегами были заложены Золотые ворота - парадный въезд в Киев и Софийский собор, имеющий мировую известность. Так было при отражении нашествия монголо-татарского войска Батыя, когда киевляне, все как один, поднялись на отпор врагу. Даже трагический финал героической обороны города не сломил киевлян. Город был разрушен до основания, но оборона Киева, сопротивление других русских городов подорвали силы войска Батыя, спасли Западную Европу от порабощения и кровавого монгольского ига.
      Город возродился из пепла, как мифическая птица Феникс. Спасшиеся от врага киевляне заново отстроили его. Город мужественно боролся против татарских орд, литовских феодалов. История его связана с борьбой Северина Наливайко - предводителя крестьянско-казацкого восстания против польской шляхты. В честь казацкого войска великого сына украинского народа гетмана Богдана Хмельницкого, принесшего городу свободу, Киев салютовал из орудий и ружей. После знаменитой Переяславской рады, оформившей воссоединение Украины с Россией, киевляне торжественно принесли присягу на верность Российскому государству.
      Город к обороне от нападения шведов готовил Петр Первый, который своим прозорливым глазом определил, что "для фортеции место способное" в районе Киево-Печерского монастыря, и заложил здесь Киево-Печерскую крепость. Военным губернатором Киева в свое время был выдающийся русский полководец М. И. Кутузов. Под его руководством город пился как важный центр обороны юга страны.
      В Отечественную войну 1812 года магистрат Киева, поднимая жителей на борьбу с наполеоновской армией, принял решение: "Подражая своим предкам города Киева, сей древней... столицы, которые издревле... составляя из между себя ополчение, одевшись во всеоружие брани, с воеводами своими от нашествий иноплеменников сей город Киев защищали и, никакими изменническими прелестями не обольстясь, врагов Отечества мужественною силою поражали... И ныне граждане сего города Киева готовы принять оружие на отражение неприятеля"{55}. Киевляне добровольно пошли в армию и в ополчение, заслонили город-крепость от врага.
      Киев издавна был одним из центров революционного движения. С его историей связана деятельность декабристов, в городе бывали А. С. Пушкин, К. Ф. Рылеев, А. С. Грибоедов. В активной борьбе против самодержавия и крепостничества участвовал гениальный украинский поэт-революционер Т. Г. Шевченко. Здесь вели революционную работу Анна Ильинична, Мария Ильинична, Дмитрий Ильич Ульяновы. В Киеве создавали произведения многие революционные поэты и писатели. Здесь развивались героические традиции рабочего класса столицы Украины, проходила деятельность Я. Б. Гамарника и С. В. Косиора, Д. З. Мануильского и Г. И. Петровского, Н. И. Подвойского и А. С. Бубнова, росла и крепла слава воинов, руководимых В. М. Примаковым, В. А. Антоновым-Овсеенко, Е. А. Щаденко, Н. А. Щорсом.
      Но пришло лето сорок первого, и над древнейшим из русских городов нависла угроза фашистского порабощения. Однако украинская столица мужественно встретила врага. Ее жители спешили вступить в ряды Красной Армии. Военкоматы были заполнены добровольцами. В связи с угрозой прорыва противника к Киеву 30 тысяч коммунистов города и области ушли на фронт, более 13 тысяч юношей и девушек столицы Украины с оружием в руках встали на ее защиту. В те грозные дни в армию влилось более 200 тысяч киевлян. В городе было сформировано 11 партизанских отрядов общей численностью 1800 человек.
      Был создан штаб обороны города. В него вошли секретарь Киевского обкома КП(б)У М. П. Мишин, секретари Киевского горкома партии Т. В. Шамрило, К. Ф. Москалец, председатель исполкома областного Совета депутатов трудящихся Т. Я. Костюк и председатель исполкома городского Совета депутатов трудящихся И. С. Шевцов. Начальником штаба обороны города был назначен полковник А. Ф. Чернышев, начальником инженерной службы - майор М. Д. Чукарев.
      Благодаря огромной организаторской работе ЦК КП(б)У, Военного совета Юго-Западного фронта и Киевской городской партийной организации в районе Киева была создана сильная оборона. Войска, отряды народного ополчения, истребительные батальоны, все киевляне были полны решимости отстоять столицу Советской Украины.
      Гитлер отдал своим войскам приказ: 8 августа во что бы то ни стало овладеть Киевом и провести на Крещатике военный парад. Уже готовился торжественный ужин. Но этот "ужин" обошелся немцам в 20 тысяч убитыми и ранеными.
      Оборона Киева, длившаяся семьдесят четыре дня, вошла в историю как один из волнующих примеров беззаветной любви советских людей к Родине и к родному городу, как изумительное по силе проявление массового героизма. Доблестные защитники столицы Советской Украины, удостоенной впоследствии звания города-героя, показали, как нужно бороться за каждую пядь советской земли.
      Это было осенью сорок первого. А теперь, спустя два с лишним года после черной ночи фашистской оккупации, под Киевом снова разворачивались горячие сражения. Над городом стояло темно-кровавое зарево. Рядом катил свои воды Днепр, гневный и яростный, напоенный горем и кровью. Наши бойцы залегли на Трухановом острове, в Предмостной слободке. Громыхает орудийное эхо, шумит и пенится Славутич под взорванными мостами.
      Час освобождения Киева был уже близок. "Перед Днепром, - писал в те дни во фронтовой газете известный украинский писатель Андрей Малышко, стоят первые храбрые, а войска наши идут, и конца им не видно. Еще плывут с твоих затонов по Днепру измученные люди, еще выходят ночами матери на правый берег и узнают в плывущих дорогие лица детей своих, но это уже последний крик нечеловеческих испытаний и горя. Перекинуты через Днепр на правый берег наши понтоны"{56}.
      ...Киев ждал своего вызволения, ждал и боролся вместе с нашими войсками, неудержимо рвавшимися к столице Украины.
      Глава третья.
      Освобождение Киева
      В строгом секрете
      Поздно ночью 24 октября 1943 года Ставка Верховного Главнокомандования новой директивой уточнила ранее поставленную задачу войскам 1-го Украинского фронта{57} по разгрому группировки противника в районе Киева и освобождению столицы Украины.
      Дав глубокий анализ недочетов октябрьского наступления, Ставка указала новое направление для сосредоточения основных усилий фронта в Киевской наступательной операции. Главный удар было приказано нанести 1 - 2 ноября не с букринского плацдарма, где противник в ходе октябрьских боев сосредоточил сильную группировку и где местность затрудняла широкое использование танковых войск, а правым крылом фронта севернее Киева с лютежского плацдарма. В это время должны были возобновить наступление и войска, находившиеся на букринском плацдарме, которым ставилась задача активными действиями сковать возможно больше сил противника южнее Киева и при благоприятных условиях прорвать его оборону.
      Для осуществления замысла Ставки необходимо было перегруппировать на новое направление 3-ю гвардейскую танковую армию и основную массу артиллерии резерва Верховного Главнокомандования.
      Мы, командиры, хорошо понимали, что в предстоящей операции наша гвардейская танковая армия должна была сыграть роль основной ударной и маневренной силы фронта. Поскольку на нее возлагалась такая активная задача, нам было приказано оставить танки с малым запасом хода в прежнем районе, а соединения и части доукомплектовать новыми боевыми машинами, поступавшими в войска.
      Новой директивой Ставки предлагалось усилить правое крыло тремя-четырьмя стрелковыми дивизиями за счет левого крыла фронта, а также двумя дивизиями из 70-й армии резерва Ставки. В этих же целях из состава 61-й армии Белорусского, бывшего Центрального, фронта передавались две левофланговые стрелковые дивизии в состав 13-й армии 1-го Украинского фронта. При этом разграничительные линии между фронтами оставались прежними.
      С получением директивы Ставки началась напряженная работа. Многое сделал в подготовке операции Военный совет фронта. Помнится, генерал армии Н. Ф. Ватутин прибыл на букринский плацдарм в нашу 3-ю гвардейскую, собрал ее руководящий состав и уточнил предстоящие задачи. Большую помощь командующему оказал штаб фронта во главе с генерал-лейтенантом С. П. Ивановым. Им были своевременно отданы распоряжения о перегруппировке соединений, разработаны маршруты и определены места переправ. Нам стало известно также, что ответственность за своевременную перегруппировку войск на лютежский плацдарм была возложена на генерал-полковника А. А. Гречко.
      Как уже упоминалось, с Андреем Антоновичем мне приходилось встречаться в суровую пору начала 1942 года под Барвенково, когда он успешно командовал 5-м кавкорпусом, а затем руководил оперативной группой Южного фронта.
      А. А. Гречко прошел нелегкий жизненный путь и получил крепкую армейскую подготовку. Ровесник поколения Корчагиных, он закалялся еще в горниле гражданской войны. В девятнадцатом году шестнадцатилетний юноша из придонского села Голодаевка (ныне Куйбышево) стал бойцом Первой Конной, участвовал в боях под Ростовом и Батайском, под Белой Глиной и Средним Егор лыком.
      В предвоенные годы он окончил Академию Генерального штаба, работал в его оперативном управлении; с началом войны - командир 34-й кавалерийской дивизии. В апреле сорок второго А. А. Гречко возглавлял вновь созданную 12-ю армию, которая сдерживала фашистские войска, рвавшиеся на Донбасс; в разное время командовал 47, 18, 56 и 1-й гвардейской армиями. В минувшую войну участвовал во многих крупнейших операциях.
      Уже в послевоенный период мне многие годы довелось работать совместно с Андреем Антоновичем и под его руководством в Группе советских войск в Германии, а затем на первого заместителя Министра обороны. Ко времени сражения за Киев А. А. Гречко был известен советским людям как один из организаторов разгрома немецко-фашистских войск в битве за Кавказ, где рухнул гитлеровский план "Эдельвейс".
      Вот и осенью 1943 года, в ходе подготовки к решительному рывку главных сил фронта на Киев, Н. Ф. Ватутин поручил своему заместителю обеспечить своевременное создание ударной группировки на левом берегу Днепра в районе Лютежа. В выполнение этого задания А. А. Гречко вложил огромную энергию, проявил настойчивость и непоколебимую волю.
      Войска 3-й гвардейской танковой армии составляли основную массу перегруппировываемых войск. Задача была сложной. Предстояло сначала в короткий срок скрытно переправить с букринского плацдарма свыше трехсот танков и самоходных артиллерийских установок, сотни орудий, бронетранспортеров и автомобилей, потом совершить почти двухсоткилометровый марш вдоль фронта и, наконец, преодолеть Десну и снова переправиться через Днепр на лютежский плацдарм.
      Времени на подготовку было мало. Приказ командующего 1-м Украинским фронтом на перегруппировку штабом армии был получен в 18 часов 30 минут 25 октября. Оставались считанные часы для завершения необходимых работ. Это налагало особую ответственность на наших командиров, политорганы, штабы за обеспечение высокой организованности и дисциплины в войсках.
      Нашей 91-й отдельной танковой бригаде предстояло одной из первых начать выдвижение и переправу через Днепр, на его восточный берег. Меня, как комбрига, очень беспокоило, успеем ли уложиться в столь ограниченные сроки. Дел была уйма. Успех могли решить четкость действий всех звеньев управления бригады, целеустремленность каждого командира, политработника, солдата. Но я с удовлетворением наблюдал, как увлеченно, невзирая ни на какие трудности, работали штаб, политотдел, офицеры батальонов, их личный состав, службы обеспечения. Фактор времени продиктовал свои жесткие требования: если нужны совещания, то только летучие, доведение задач крайне оперативно, действия руководящего состава бригады непосредственно в частях и подразделениях, максимум внимания - подготовке водительского состава и техники к форсированию и маршу в трудных условиях осени, ночью.
      Хотелось бы добрым словом вспомнить офицеров штаба бригады во главе с подполковником Т. Г. Ефимовым. В соответствии с принятым мною решением они продумали порядок переправы через Днепр, удачно составили схему марша, довели задачи до командиров.
      Много полезного сделали по боевому обеспечению помощник начальника штаба по разведке капитан П. И. Мирошниченко, начальник связи капитан П. Н. Руднев, начальник инженерной службы старший техник-лейтенант В. А. Добашин и начальник химслужбы капитан X. X. Хавинсон.
      Колоссальная нагрузка легла на роту технического обеспечения, возглавляемую капитаном И. П. Калашниковым, на роту управления, которой командовал капитан В. В. Яксаргин. У меня не было серьезных претензий ни к одному из них. Каждый старался делать все возможное, и даже сверх возможного, являя своим беззаветным отношением к делу пример для подчиненных.
      В ходе подготовки к форсированию, маршу и в ходе наступления неоценимую помощь оказал партийно-политический аппарат бригады во главе с заместителем командира бригады по политчасти полковником Н. А. Тимофеевым. Как и всегда, он сумел безошибочно найти свое место на наиболее трудных участках, разумно расставил силы политработников, партийного и комсомольского актива. Ему не надо было подолгу растолковывать им, чем и как надо заниматься, чтобы обеспечить бдительность личного состава, сохранение в строгой тайне сведений о предстоящем маневре. Политработники и активисты давно привыкли, что называется, с полуслова понимать своего опытного наставника.
      Накоротке посоветовавшись со мной, Николай Александрович определил, на каких "узких" местах должны находиться заместители командиров батальонов по политчасти, парторги и комсорги батальонов. Каждому из них вменялось в обязанность проверить в своих подразделениях готовность механиков-водителей танков, водителей колесных машин к форсированию. Пополнение боеприпасов, продовольствия, светомаскировка, соблюдение дисциплины марша - ничто не должно было ускользнуть от острого глаза коммунистов и комсомольцев. "И главное, - напутствовал активистов Н. А. Тимофеев, - держать руку на пульсе боевой жизни роты, взвода, ободрять уставших, подмечать вовремя тех, кто отличился, и, - он это подчеркнул, - помогать людям становиться героями".
      И в то время, и позднее я не раз задумывался над этим высказыванием "помогать людям становиться героями", над ролью политработника вообще, и в частности самого полковника Н. А. Тимофеева. Да, его жизненным кредо, его девизом в работе были эти самые слова. Вся его жизнь, которую по праву можно назвать героической, уже была агитатором и живым примером для бойцов: как надо пройти ее, как относиться к доверенному делу, выполнять свой нелегкий воинский долг. Уже в первые дни формирования бригады я с большим интересом слушал его рассказы о прожитом и пережитом. Неизгладимый след в сознании четырнадцатилетнего сироты подростка Николая Тимофеева оставил 1919 год, когда через его родное село на курской земле прошла деникинская орда, разоряя все на своем пути. Тогда уже он твердо решил, "в каком сражаться стане". Николай пытался вступить добровольцем в ряды Красной Армии. Мечта его осуществилась только год спустя, когда на станции Родниковская он стал бойцом отряда особого назначения и вступил в борьбу с бандой зеленых.
      Гражданскую войну Тимофеев закончил красноармейцем 1-го Ростовского рабочего полка. Вместе со страной пережил разруху, голод и никогда не падал духом. Рос у сильного плеча большевиков, стал после окончания Курской губернской партийной школы секретарем Старо-Оскольского уездного комитета комсомола, позднее заведовал отделом в Курском горкоме партии, работал в губкоме комсомола. В тридцатых годах он секретарь партийной комиссии, а позже - начальник политотдела 13-й отдельной танковой бригады. Перед Великой Отечественной возглавлял политотдел 17-й танковой дивизии. С ней он вступил в бои с гитлеровцами, сражался на земле Белоруссии и Смоленщины, шесть раз выходил из окружения.
      Ко времени нашей первой встречи в марте сорок второго Николаю Александровичу было тридцать семь лет, а мне - тридцать. Скажу откровенно, я радовался, что довелось служить вместе с таким умудренным жизненным опытом человеком, толковым политическим работником, который действительно помогал людям становиться героями-патриотами, помогал и мне развивать необходимые командирские, морально-политические качества.
      И вот наша 3-я гвардейская танковая армия начала перегруппировку. Самым ответственным и грудным в ней был переход войск с букринского плацдарма на левый берег Днепра. Дело в том, что переправы через реку подвергались воздействию вражеской авиации и артиллерийскому обстрелу. А требование командующего фронтом было жестким: все передвижения войск производить только ночью. Это означало, что сосредоточение к реке, переход через нее и накапливание подразделений и частей в районах сбора на противоположном берегу для марша - все нужно было успеть совершить затемно.
      Обстановка усложнилась еще и в связи с тем, что оборудованных переправ явно не хватало. Так, на участке Переяслав, Григоровка наша 3-я гвардейская танковая армия имела всего два понтонных моста в Григоровке и западнее Козинцов, рассчитанных для переброски живой силы, автомобилей и артиллерии, и один деревянный свайный низководный - в Козинцах для танков. Но и эти мосты нельзя было использовать. Козинцовский свайный мост был выведен из строя прямым попаданием авиабомб, и до ста метров деревянных конструкций требовали восстановления, а понтонный мост в Григоровке находился в полутора километрах от переднего края, под артиллерийским обстрелом противника. Использование этого моста было небезопасным и к тому же могло демаскировать маневр войск.
      П. С. Рыбалко принял решение: разрушенную часть деревянного моста в Козинцах дополнить наплавным понтонным пролетом, а понтонный мост в Григоровке разобрать и за счет него оборудовать паромные переправы. Расчет был такой: используя мост и паромы, в течение двух ночей переправить на левый берег в первую очередь танки сначала 50-го отдельного мотоциклетного полка, 91-й отдельной танковой бригады, 7-го гвардейского танкового корпуса и 9-го механизированного корпуса, а потом - 6-го гвардейского танкового корпуса.
      В соответствии с этим расчетом переправа основных сил армии началась в 22 часа 25 октября. В это время с южной окраины Зарубенцев по козинцовскому мосту, названному именем организатора его строительства генерала С. И. Мельникова, пошли боевые машины 91-й отдельной танковой бригады. За полтора часа мы успели переправить 36 танков, однако вскоре мост был поставлен на ремонт. Пришлось ограничиться паромами. К рассвету на противоположный берег были переправлены только танки мотоциклетного полка, нашей бригады, несколько танков 9-го механизированного корпуса и часть автотранспорта.
      Переправа войск возобновилась с наступлением сумерек. Густой туман над Днепром способствовал скрытности переправы, но и одновременно уменьшал ее темпы. Были случаи, когда паромы с боевой техникой после 30 - 40-минутного движения по реке приставали к тому же причалу, от которого отошли. Туман держался до утра 27 октября. Когда установилась пасмурная погода с низкой облачностью, снова можно было начать переправу оставшихся танков; на следующий день, рано утром, 3-я гвардейская танковая армия полностью сосредоточилась на восточном берегу Днепра. Соединения и части армии, выйдя на маршруты движения или вблизи их, в районы Борисполь, Рогозов, Ерковцы, Стовпяги, Демьянцы, Воронков, Цыбли, немедленно приступили к подготовке ночного марша.
      С 27 октября войска начали марш вдоль восточного берега Днепра на лютежский плацдарм.
      Кому приходилось организовывать или наблюдать перегруппировки войск вдоль фронта или подтягивание вторых эшелонов и резервов к линии фронта, тот помнит, как это было сложно. По дорогам в строгом соответствии с заранее разработанным графиком двигалась огромная масса людей, сотни боевых машин, артиллерийских тягачей, походных кухонь. И все должны идти без остановок, чтобы не создавать пробок, которые часто приводили к плачевным результатам. На левом берегу Днепра положение осложнялось еще и тем, что перегруппировка войск производилась в сложных погодных условиях, когда на Украине наступила осенняя распутица. На раскисших грунтовых дорогах вязли машины, повозки, люди. Кругом холод и сырость, а на дорогах ни одного костра - запрещены: рядом линия фронта.
      Нелегким был тот путь вдоль днепровского рубежа, который хранил память о тяжелой осени сорок первого. Среди бойцов и командиров, прошедших огненные версты от Волги и Кавказа до Киева, было много и тех, кто помнил то суровое время: ожесточенные бои у Днепра, вынужденное оставление Киева.
      Это было одно из драматических событий первых месяцев войны. Тогда, в середине сентября на киевском направлении создалась критическая ситуация. 19 сентября был оставлен Киев. В окружении оказались основные силы Юго-Западного фронта вместе со штабом. Командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос поставил войскам задачу на выход из окружения, но осуществить его тогда не удалось.
      В те трудные дни на Украине советские воины проявили исключительное мужество и стойкость. Многие из них погибли героями. Такова была участь тех, кто пал во время шумейковской трагедии, названной по наименованию рощи близ деревни Дрюковщина и села Исковцы Лохвицкого района на Полтавщине. Об этой героической странице нашей военной доблести мне довелось подробнее узнать уже в послевоенные годы.
      20 сентября в шумейковской роще приняли неравный бой бойцы и командиры управлений Юго-Западного фронта и 5-й армии, выходившие из окружения. В этой группе насчитывалось около 2000 человек, в том числе 800 командиров и штабных работников. Среди них находились командующий фронтом Герой Советского Союза генерал-полковник М. П. Кирпонос, члены Военного совета фронта М. А. Бурмистенко и дивизионный комиссар Е. П. Рыков, начальник штаба фронта генерал-майор В. И. Тупиков, командующий ВВС фронта генерал-полковник Ф. А. Астахов, командующий 5-й армией генерал-майор М. И. Потапов, члены Военного совета армии дивизионный комиссар М. С. Никитин и бригадный комиссар Е. М. Кальченко, начальник штаба армии генерал-майор Д. С. Писаревский. "Положение наших штабов под Лохвицами было исключительно тяжелым, - вспоминает один из немногих оставшихся в живых участников шумейковского боя бывший порученец члена Военного совета Е. П. Рыкова, ныне подполковник запаса, киевлянин В. С. Жадовский. - У штаба Юго-Западного фронта отсутствовала связь с армиями и главкомом. Более того, никакой связи не было и с группами генералов Баграмяна и Алексеева, которым было приказано обеспечить охрану фронтового и армейского управлений и их переправу через реку Сула в районе Сенча. Вместе с этими группами был и полк охраны тыла фронта полковника Рогатина. В составе полка было до тысячи бойцов. Они сумели пробить кольцо окружения, но, к сожалению, никакой помощи штабу фронта не оказали.
      Штабная колонна, втянувшись в рощу Шумейково, в глубокий овраг, оказалась в ловушке. Противник был рядом. Почуяв важную добычу, он следовал по пятам. 20 сентября в полдень над рощей появилась "рама" - вражеский разведывательный самолет. Нам было ясно - боя не избежать. Командиры, штабные работники и красноармейцы, вооруженные пистолетами, винтовками и гранатами, заняли круговую оборону по кромке рощи. Здесь же расположилось несколько бронемашин, противотанковых орудий и счетверенных зенитных пулеметных установок.