— Значит, придется рыть две могилы…

Гейдж приподнял бровь, не понимая, о чем говорит кузнец.

— По-моему, надо найти хижину в лесу, где жил Каин, и похоронить его там. Если вы знаете, где она находится, помогите мне…

— Я похороню Каина рядом с Роксанной.

— Вы уверены, что так будет лучше, мистер Корбин? — с внезапным сочувствием спросил Гейдж. — Ведь Каин убил ее…

— Здесь Каин родился, здесь и будет похоронен. Похоже, смерть Роксанны отразилась на рассудке кузнеца, решил Гейдж.

— Насколько мне помнится, женщина, что жила в лесу, никогда не говорила, откуда взялся Каин. Неужели вы считаете, что он родился в Ньюпорт-Ньюсе… или где-нибудь неподалеку…

— Он был моим сыном, — скорбно объяснил Хью. — Моим первенцем. Родился на две недели раньше, чем мы его ждали, и, увидев, как уродлив этот ребенок, я велел Леоне привязать к животу подушку, чтобы все думали, что она по-прежнему беременна. Нашего малыша я отнес в лес и положил на крыльцо дома, где жила старуха. У меня не поднялась рука убить родного сына. Старуха нашла Каина и разболтала о нем всему городу. Немного погодя я сказал знакомым, что у Леоны начались роды, но никого не впустил в дом. Потом сколотил гробик, положил в него для тяжести мешочек с зерном и сказал горожанам, что мой сын родился мертвым. Мне не хотелось признавать уродца, которого я унес в лес, и все-таки Каин — мой единственный сын.

— А Роксанна знала, что Каин приходился ей братом?

— Вы первый, кто узнал об этом…

Гейдж поспешил оставить кузнеца наедине с его горем: он уже давно понял, что Хью Корбин привык жить своим умом и чужая жалость ему не нужна. Смерть дочери не лишила его упрямства и несгибаемой воли. Гейдж помог угрюмому кузнецу перенести в дом два гроба, а затем отправился известить британские власти о смерти Поттса. На обратном пути он завернул в таверну и застал Фриду в бешенстве.

— Я хотел бы побеседовать с Моррисой, — объяснил Гейдж мадам. — Вы знаете, где она?

— Хотела бы знать! — яростно выпалила Фрида. — Эта тварь сбежала, никому не сказав ни слова — насколько мне известно, отправилась на север с первым встречным, рудокопом, который недавно побывал у нее. Похоже, возвращаться она не собирается.

— Если я правильно понял, Морриса не удосужилась выкупить свои бумаги?

Фрида зло фыркнула, подтверждая правоту его догадки.

— Ручаюсь, если она еще раз попадется мне, она об этом пожалеет!

— Должно быть, у Моррисы есть больше причин опасаться меня, нежели вас, — догадался Гейдж.

Фрида прищурилась:

— Неужто Поттс снова наведывался к вам?

— На этот раз он пытался убить меня, — кивнул Гейдж, — как он сказал, по приказу Моррисы. А потом намеревался разделаться с моей женой.

Мадам окинула его внимательным взглядом, но не заметила никаких ран или повязок.

— Но вы живы и здоровы, а Поттса я сегодня не видела.

— Гроб с телом Поттса остался на улице, в повозке.

Густо накрашенные губы Фриды от изумления приоткрылись. Она откинулась на спинку кресла и уставилась на Гейджа.

— Значит, вы ищете Моррису, надеясь выполнить обещание? Вам придется подождать своей очереди: если я найду ее первой, она у меня еще попляшет!

— Поступайте, как сочтете нужным. По крайней мере пока ее нет в округе, я могу на время забыть об опасности, грозящей Шимейн.

— О, я непременно верну ее или убью. У меня повсюду друзья. Как только я узнаю, где она скрывается, я придумаю для нее достойное наказание за то, что она улизнула, не предупредив меня. Правда, на женщину, с головы до ног покрытую рубцами от ударов хлыста, спроса нет, зато джентльмены не возражают против блудницы, у которой нет одного-двух пальцев. Мне известно, как держать девчонок в повиновении. Если Морриса не глупа, впредь она станет послушнее, иначе горько пожалеет. Я поклялась отомстить ей, а я верна своему слову.

Гейдж не знал, что опаснее для Моррисы — быть рабой неотесанного рудокопа или жертвой такой опасной противницы, как Фрида. Но какая бы судьба ее ни ждала, Гейдж всерьез сомневался, что Морриса возблагодарит ее.

Прежде, чем покинуть таверну, Гейдж узнал о поспешном отъезде Эдит дю Мерсер из Ньюпорт-Ньюса и вернулся домой, уверенный, что Морис выбрал для бабушки достойное наказание. Позднее, когда к дому Гейджа подъехали Шеймас и Камилла, они сообщили, что маркиз рассказал им о своих дальнейших планах. Он склонялся к мысли поселиться где-нибудь неподалеку от Ричмонда и поближе познакомиться с Гарленд Бошан. Однако пока он был по-прежнему влюблен в Шимейн и решил ради собственного спокойствия держаться подальше от нее. После первого визита к Бошанам он собирался вернуться в Англию, а через год перебраться в колонию. Если к этому времени Шимейн овдовеет или ей понадобится помощь, Морис предложил ей оставить для него весточку у хозяина постоялого двора в Ньюпорт-Ньюсе. Поскольку Шимейн была явно влюблена в мужа, Морис решил оставить ее с миром и вернуться лишь в том случае, если она останется одна и пожелает связать с ним судьбу.

Выслушав эту новость, Гейдж помрачнел, хотя и понимал, что Мориса нельзя винить. В сущности, Гейдж считал Мориса единственным человеком, способным стать мужем Шимейн, если по воле судьбы она овдовеет. Вместе с тем Гейдж надеялся, что желаниям маркиза не суждено сбыться. Он мечтал прожить с Шимейн до старости, ибо такую жену он не променял бы на все корабли, славу и сокровища мира.

Шеймас смущенно закашлялся, глядя на зятя. Присутствие Уильяма только усиливало его смущение.

— Теперь, когда нам стало известно, что вы не причастны к убийству первой жены, мне придется попросить у вас прощения за оскорбления, нанесенные в день знакомства.

— Я охотно приму ваши извинения — но только в том случае, если они будут искренними, — предупредил Гейдж.

Шимейн обвила рукой талию мужа и, прижавшись к нему, улыбнулась отцу.

— Надеюсь, ты передумал выхолостить его, папа? Ведь тогда у тебя больше не будет внуков — кроме того, которого я сейчас жду.

Шеймас окончательно сконфузился и побагровел.

— Мы с твоей мамой мечтали о большой семье, но наши мечты так и не сбылись. Кроме внуков, мне больше нечего желать.

— Тогда извинись перед Гейджем, папа!

Шеймас начал, запинаясь:

— Прошу извинить меня за то, что я хотел… несправедливо обойтись с вами, Гейдж, но… в то время я считал, что вы принудили мою дочь к браку. Сможете простить меня?

— Я понимаю, что вы беспокоились о Шимейн. В сущности, будь она моей дочерью, я поступил бы точно так же. — Гейдж дружеским жестом протянул руку и обменялся с ирландцем крепким рукопожатием. — Цель у нас одна, сэр, — благополучие Шимейн. Обещаю вам сделать все, что в моих силах, лишь бы она была счастлива.

Добродушно усмехнувшись, Шеймас накрыл ладонью руку Гейджа и встряхнул ее с видом явного одобрения.

— Хорошо, что Шимейн купили именно вы, иначе ее приключение могло закончиться гораздо хуже.

Шимейн согласилась с отцом:

— Пока я не попала в тюрьму, я довольствовалась тесным мирком, в котором жила. Вопреки моей воле моя жизнь изменилась, я многое повидала, и теперь, оглядываясь назад, твердо верю, что через все невзгоды меня направляла добрая рука — ведь сегодня мое сердце переполняет безграничная радость и любовь к мужу, сыну, к будущему ребенку… и ко всем близким.

Шеймас и Уильям одновременно подхватили торжествующие возгласы, которыми Гейдж приветствовал слова жены.

Пенистые волны разбегались в стороны из-под киля «Голубого сокола», плавно скользившего от берега в открытое море. Попутный ветер надувал белые паруса, и на фоне пронзительно-синего неба они казались ослепительными облаками. Пассажиры и команда стояли на палубе, наслаждаясь первым пробным плаванием судна. Трепет восторга охватил всех, не устоял даже капитан. .

— Это не корабль, а чудо! — воскликнул Натаниэль Бошан, бросив краткий взгляд в сторону стоящего рядом с ним человека. — И это чудо сотворили вы, сэр!

Гейдж вспомнил, что точно так же его сердце колотилось, когда Шимейн согласилась стать его женой. Он не мог подобрать слов, чтобы ответить, чувства переполняли его.

Уильям Торнтон подошел поближе, положил руку на плечо сына и сжал его. От радости у него на глаза навернулись слезы, он сдерживал рвущиеся с губ похвалы, боясь, что собственный голос выдаст его чувства.

— Папа, смотри, там большая рыба! — закричал Эндрю, заметив плывущего у борта дельфина. Схватив Джиллиана за руку, мальчик торопливо попросил: — Подними меня повыше, Джиллиан, я хочу увидеть ее!

Гейдж подошел к улыбающейся Шимейн и привлек ее к себе, просунув руку под большую шаль, которую Шимейн набросила, чтобы прикрыть живот. Гейдж нежно погладил мягкую округлость.

— Дорогая, по-моему, Натаниэлю понравился «Голубой сокол», — пробормотал Гейдж.

Шимейн любовно взглянула в глаза мужу и поправила его:

— А по-моему, капитан Бошан просто восхищен им, мистер Торнтон. С тех пор как мы отплыли от пристани, он не переставал улыбаться.

— Да, я заметил.

— Ты тоже улыбаешься во весь рот, дорогой — как и Фланнери. — Шимейн кивнула в сторону старого корабельного плотника, стоящего посреди палубы и явно довольного плавным ходом судна. Его морщинистое лицо сияло ликованием, губы растянулись в улыбке от уха до уха, обнажив редкие зубы!

По мнению Гейджа, старик открыто выражал чувства, которые завладели всеми, кто стоял на палубе.

— Натаниэль — молодец. «Голубой сокол» — самое подходящее название для бригантины. Она рассекает волны, точно птица в полете — воздух.

Шимейн склонила голову набок и с лукавой усмешкой взглянула на мужа.

— Хорошо, что вы не капитан, сэр. Будь вы морским волком, мне пришлось бы занять второе место после деревянной возлюбленной.

— Ни в коем случае! — решительно воспротивился Гейдж, положив подбородок на макушку жены. — Ты — моя единственная возлюбленная. Я никогда не расстанусь с тобой.

— И я тоже, — вздохнула Шимейн. — Никогда не покину тебя. Полюбив друг друга, мы слились телом и душой, стали единым целым.

— Да, любимая, а ребенок будет свидетельством нашей любви — только он позволил нам осознать всю полноту радости.

Шимейн положила голову на грудь мужа.

— Верно, мистер Торнтон, совершенно верно.

Примечания