Глава 10

Утром Шимейн долго медлила в своей комнате, стыдясь встретиться с хозяином: она понимала, что оба они не смогут не вспоминать о прошедшей ночи, когда Гейдж заметил, с каким вниманием она разглядывала его, словно похотливая распутница. Случайно прижав руку к его чреслам, Шимейн долго не могла оправиться от смущения, но событие вчерашней ночи стало для нее еще более унизительным. Будучи служанкой, она не могла трусливо дожидаться у себя в комнате, пока Гейдж уйдет в мастерскую. Встреча была неизбежна. Шимейн не представляла, как будет теперь смотреть Гейджу в глаза.

Осторожно спустившись в кухню, девушка с облегчением обнаружила, что хозяин уже покинул дом, занявшись повседневными хлопотами. Только после того как она приготовила завтрак и оделась, Гейдж вернулся, как обычно, с корзиной яиц и ведром молока. Одобрительно взглянув на уставленный блюдами со снедью стол, он поставил перед Шимейн ведро и корзину.

— Пахнет изумительно, — произнес он. С тех пор как в доме поселилась Шимейн, Гейдж с особым нетерпением предвкушал завтраки: Шимейн ухитрялась готовить именно те аппетитные блюда, которыми он когда-то наслаждался в Англии, в отцовском доме. — Можно приниматься за еду? Я проголодался.

Избегая встречаться с ним взглядом, Шимейн перекладывала содержимое небольшой сковородки в соусник.

— Осталось только подать соус. Разбудить Эндрю?

— Пусть поспит. Бедняжка так наплакался вчера ночью.

Это невинное замечание стало для Шимейн болезненным напоминанием о ее позоре. Ложка, которой она перекладывала соус из сковороды, выскользнула из пальцев, подпрыгнула на краю стола и свалилась на пол. Шимейн стремительно нагнулась, чтобы подхватить ее, и чуть не столкнулась с Гейджем, который оказался проворнее. Подняв ложку, он протянул ее Шимейн, прищелкнув каблуками. Шимейн с трудом поблагодарила его, окинув встревоженным взглядом. Гейдж не мог не заметить ее раскрасневшиеся щеки и скованные движения. Подступив поближе, он попытался взглянуть в глаза Шимейн, но она уклонилась.

Гейдж решительно поднял ее лицо, взявшись двумя пальцами за подбородок.

— Что мучает вас, Шимейн? — мягко спросил он. — Неужели вы считаете, я рассердился на то, что вчера ночью вы видели меня обнаженным и разглядывали, удовлетворяя девичье любопытство? Господи, Шимейн, я прекрасно понимаю, что вы вошли в спальню не затем, чтобы соблазнить меня, а желая успокоить моего сына. За это я вам чрезвычайно благодарен. Мне следовало бы извиниться перед вами и объяснить, что мужчины не всегда в состоянии держать себя в руках в присутствии привлекательной женщины. После смерти Виктории я жил аскетом, не спал ни с одной здешней женщиной и потому, увидев вас, невольно пришел в возбуждение, которое с трудом сдерживал с тех пор, как овдовел. Я мужчина, Шимейн, и никакие чувства и недостатки моего пола мне не чужды. Поэтому я восхищаюсь вашей красотой и радуюсь, что вы живете в моем доме. Мне доставляет удовольствие наблюдать за вами. Вы — удивительно нежная, привлекательная и добрая девушка. Вы оживили этот дом и нашу жизнь — так хрупкий цветок пробуждает в человеке лучшие чувства своим ароматом и прелестью. За краткое время нашего знакомства я понял, что меня влечет к вам. Но я никогда не стану принуждать вас, Шимейн… или сознательно причинять боль. Забудьте о том, что случилось вчера ночью. По правде сказать, я испытал радость, заметив, что вы смотрите на меня. Я ничуть не рассердился, увидев вас в моей спальне. Если хотите, можете обвинять меня за это или же просто смириться с мыслью, что вы мне небезразличны.

С губ Шимейн сорвался прерывистый вздох.

— Сегодня я боялась встречаться с вами, — робко призналась она. — Думала, не вынесу этого.

— Вам нечего стыдиться, Шимейн. Я ни за что не упрекну вас в том, что вы проявили искренние, человеческие чувства.

По-прежнему испытывая неуверенность в себе, Шимейн кивнула в сторону стола, тихо пробормотав:

— Завтрак остывает, мистер Торнтон.

— Прошу вас, мисс О'Хирн. — Гейдж с галантным поклоном указал ей на скамью.

— Папа, где ты? — донесся из спальни голосок Эндрю, вслед за которым послышалось сонное шлепанье босых ножонок по полу.

— А вот и наш соня, — с улыбкой поприветствовал ребенка Гейдж. Присев на корточки, он широко развел руки.

Засмеявшись, малыш бросился в объятия отца, а тот подбросил его высоко в воздух. Поймав сына, Гейдж поцеловал его в теплый животик через ткань ночной рубашки, притворно зарычав и вызвав у ребенка взрыв радостных криков и смеха.

Наконец устроившись на своем высоком стульчике, Эндрю оглядел стол и во весь рот улыбнулся Шимейн:

— Вкусно!

Гейдж заметил:

— По-моему, Эндрю разрешает нам приступить к завтраку. Как думаете, стоит ли повиноваться ему?

Шимейн с доброй улыбкой наблюдала за отцом и сыном, и теперь, несмотря на смущение, вежливо опустилась в реверансе.

— Повиноваться — мой долг, милорд.

— От титулов я отказался с тех пор, как покинул Англию, — безучастным тоном заметил Гейдж.

Шимейн недоуменно нахмурилась и выпрямилась. Не понимая, что он имеет в виду, она спросила:

— А разве есть лорд Торнтон?

— Да — мой отец, граф Уильям Торнхедж. — Гейдж пожал плечами. — Конечно, титул маркиза звучит внушительнее, но здесь, в колонии, и тот, и другой безразличны почти всем, кроме британских властей.

Он указал на скамью, молча велев Шимейн садиться, и сам устроился напротив. Когда-то он рассказывал историю о корноухом медведе, чтобы избавить ее от смущения, а этим утром вспомнил, как Слай Таккер отбивался от пчелы, разгружая повозку с досками.

— …Слай не выдержал и бросился бежать, но оступился и рухнул ничком на землю, чуть не сломав нос. Он так сильно ушиб и ободрал его, что все вокруг не выдержали и расхохотались. Обычно Слай настроен добродушно, но насмешки привели его в ярость. Потом он не раз повторял: «Уж лучше бы меня ужалила пчела!»

Шимейн не выдержала и рассмеялась. Подняв голову, она заметила, как внимательно хозяин наблюдает за ней. Шимейн благодарно кивнула:

— Спасибо вам, мистер Торнтон.

Гейдж в притворном недоумении поднял брови:

— За что?

— Сами знаете, — ответила Шимейн. — То, что случилось вчера ночью, тревожило меня, а вы меня рассмешили, и я сразу все забыла.

Гейдж склонил голову набок.

— Не понимаю, что вас так тревожило.

Застигнутая врасплох этим замечанием, Шимейн замялась, не в силах объяснить, что почувствовала вчера, невольно подглядывая за Гейджем. Наконец, набравшись смелости, она взглянула на Гейджа в упор и призналась:

— Вы могли счесть меня бесстыдницей, мистер Торнтон.

Гейдж небрежно махнул рукой.

— Обычное девичье любопытство. Любая девушка на вашем месте поступила бы так же.

— Похоже, вы разбираетесь в женщинах, мистер Торнтон, — поддразнила его Шимейн.

Он насмешливо посмотрел на нее:

— Гораздо лучше, чем вы — в мужчинах, мисс О'Хирн.

Шимейн потрясенно воззрилась на него, не в состоянии опровергнуть это утверждение.

— Да, — наконец вздохнула она и отвела глаза. — О мужчинах мне предстоит еще многое узнать.

Гейдж улыбнулся, предвкушая возможность стать ее наставником.

Они еще сидели за столом, когда Ремси Тейт постучал в заднюю дверь, звучно осведомившись:

— Можно войти?

— Входи, Ремси, — разрешил Гейдж и подвинулся, освобождая место рядом с собой на скамье. Едва Ремси вошел в кухню, Гейдж заметил темные круги у него под глазами, но удержался от расспросов. — Ты уже завтракал?

— То, что я ел, хорошим завтраком не назовешь, — грустно усмехнулся Ремси, жестом останавливая Шимейн, которая поднялась, чтобы принести еще одну тарелку. — Нет-нет, мисс, благодарствую. И без того все, что я съел, лежит комом в желудке. Видите ли, завтрак я состряпал сам.

— Ты пришел раньше, чем обычно, — заметил Гейдж. — Что-нибудь случилось?

— Жена захворала, — уныло признался Ремси. — Боюсь оставлять ее без присмотра.

Гейдж встревожился.

— Можешь побыть с ней, сколько понадобится. Нужна какая-нибудь помощь?

— Повар из меня неважный. Хорошо, если бы ты прислал нам еды для Колли и для нашего младшего, Робби. Самому мне вовек не приготовить ничего съедобного, да и не хочется, чтобы Колли страдала вдвойне. Наши старшие сыновья отправились поработать к дяде до середины лета, так что мы пока живем втроем.

Гейдж остерегся предлагать Ремси услуги Шимейн, не зная, не заразна ли болезнь Колли. Отвозить Ремси еду он мог бы и сам, держась на расстоянии от больной, чтобы не заразить Эндрю.

— Что стряслось с твоей женой?

Ремси тяжело вздохнул.

— Я как-то говорил тебе, что в начале лета Колли должна родить, но боюсь, мы потеряем малыша. По ее подсчетам, для родов еще слишком рано.

— Колли надо показать врачу. — Гейдж решительно поднялся. — Если не возражаешь, я привезу из города доктора Ферриса. Ну, что скажешь?

Ремси сморгнул слезу.

— Спасибо тебе, Гейдж.

— А теперь ступай к Колли, — распорядился Гейдж. — Мы скоро приедем.

— Еще раз спасибо!

Спустя некоторое время Гейдж остановил повозку перед домом Тейта и помог спуститься Шимейн и Эндрю. Эндрю и трехлетний Робби почти сразу занялись игрой с деревянными зверюшками, которых Ремси вырезал для сына. Ремси провел Гейджа и Шимейн в комнату, где в постели лежала его жена. Обменявшись с ней несколькими словами, он подозвал гостей поближе и представил их:

— Колли, это новая служанка мистера Торнтона, мисс Шимейн. Она приготовит еду для тебя и Робби.

— Шимейн присмотрит за вами и мальчиками, пока я съезжу за врачом. Вы в надежных руках, Колли, — добавил Гейдж.

Женщина согласно кивнула и с улыбкой перевела взгляд на девушку.

— Очень рада познакомиться с вами, мисс. Конечно, лучше бы нам встретиться при других обстоятельствах…

Гейдж и Ремси вышли, а Шимейн взбила подушки и оправила постель, участливо спросив:

— Вам нужно что-нибудь?

— Побудьте со мной немного, — робко попросила Колли. — Ремси так волнуется, если кто-нибудь из нас нездоров, что я вздыхаю с облегчением, когда он уходит на работу. Его тревоги передаются мне.

— Ремси очень любит вас и потому тревожится, видя, что вы страдаете, — заверила ее Шимейн.

— Знаю, — с улыбкой подтвердила Колли, но вдруг сжалась, пронзенная острой болью. Стиснув зубы, она молча подождала, когда боль утихнет, и взглянула на Шимейн полными слез глазами. — Я так надеялась, что на этот раз родится девочка! У нас пятеро сыновей, но когда я ждала их, чувствовала себя совсем иначе.

Шимейн пожала худую руку женщины.

— Не отчаивайтесь, миссис Тейт. Врач поможет вам.

— Я никогда не волновалась заранее, а теперь… боюсь потерять малыша. — Губы у Колли задрожали.

Присев на край постели, Шимейн взглянула в затуманенные слезами глаза Колли.

— А по-моему, вы счастливая женщина, миссис Тейт. После того как я родилась, у мамы случился выкидыш, и больше у нее уже не было детей. А у вас их пятеро!

Зажмурившись, Колли вновь изогнулась в муке, лихорадочно шепча молитву.

— Похоже, мисс, ребенок появится на свет прежде, чем подоспеет доктор Феррис.

Шимейн выбежала на кухню. Гейдж уже уехал, а Ремси бродил по дому как потерянный, не зная, что делать.

— На всякий случай подогрейте воды, — не обращая внимания на замешательство Ремси, приказала Шимейн. — Приготовьте чистые простыни и полотенца, но пока не приносите их в спальню.

— Слушаюсь, мэм. — Ремси бросился исполнять ее приказ. Засучив рукава, Шимейн молча помолилась и вернулась в спальню, к ложу страдалицы.

— Вы знаете лучше, чем я, как появляются дети, миссис Тейт, но я не из трусливых. Добираясь сюда из Англии, я многому научилась, лишилась брезгливости и, если вы не против довериться мне, я побуду с вами и сделаю, что понадобится, пока не приедет врач.

— Я верю вам, — слабо прошептала Колли, вновь вцепившись ногтями в простыню. Ее горе было так велико, что она не могла успокоиться.

— Постарайтесь расслабиться, — посоветовала Шимейн, вспоминая, как ее подруга Энни принимала роды у одной из каторжниц на борту «Гордости Лондона». Ребенок появился на свет хилым и недоношенным, так как его мать постоянно недоедала. Малыш не прожил и дня, но Энни позаботилась о роженице, и та осталась жива. Шимейн наполнилась решимостью помочь Колли, сделать все, что в ее силах. Впрочем, ее познания исчерпывались присутствием при единственных родах на борту корабля. — Попытайтесь представить себе ребенка и помогите ему, сохраняя спокойствие. Не напрягайтесь, не сжимайте мышцы, чтобы не повредить ему. Пусть в последние часы перед родами ему будет хорошо там, внутри. Закройте глаза, представьте себе, как красива ваша дочь. По-моему, она будет похожа на вас — волосы цвета пшеницы и небесно-голубые глаза. Братья станут гордиться ею…

Зажмурившись, Колли усердно кивала, старательно пытаясь вообразить лицо малышки. Ее дыхание выровнялось, слезы перестали течь по щекам, на губах заиграла улыбка.

— Она прелестна!

Шимейн прошептала ей на ухо:

— Представляете, как держите ее у груди и баюкаете, напевая колыбельную?

— Да, ей нравится мелодия, — блаженно вздохнула Колли.

— Вот вы и заулыбались, миссис Тейт, — заметила Шимейн. Женщина в удивлении открыла глаза, а Шимейн рассмеялась. — И боль прошла.

— И верно! — повернув голову на подушке, Колли взглянула на Шимейн покрасневшими от слез глазами. — Значит, я и вправду могу помочь ребенку появиться на свет живым?

— Не знаю, миссис Тейт, — честно ответила Шимейн. — Но, по-моему, надежда и спокойствие помогут и ему, и вам больше, чем волнение.

— Зовите меня Колли, — предложила женщина. — Мне кажется, вы — настоящая леди. Я всегда считала мистера Торнтона истинным джентльменом. Ему нужна такая жена, как вы.

— Я — всего лишь служанка, — напомнила Шимейн. После испытания прошедшей ночи ей меньше всего хотелось, чтобы миссис Тейт посоветовала Гейджу жениться. Шимейн хорошо помнила, что в последнее время ей и без того приходилось часто извиняться перед Гейджем Торнтоном.

— Это не страшно, — с уверенностью заявила Колли. — Думаю, Ремси согласится со мной. Он считает, что мистер Торнтон уже влюбился в вас.

— Мистер Торнтон влюблен в мою стряпню, — возразила Шимейн, — и не более. Ваш муж ошибается.

— Неужели вы отказали бы ему, если бы он сделал вам предложение?

— До прибытия в колонию я была помолвлена… — Шимейн осеклась. Воспоминания о помолвке показались ей вдруг далекими и чужими.

— Англия далеко, мисс, а мистер Торнтон рядом, да к тому же он вдовец. А может, он вам не нравится?

— Конечно, нравится, но я… — Шимейн вновь не сумела договорить.

— Ваш жених был таким же красавцем, как мистер Торнтон? — не отставала Колли.

— Трудно сказать… — смущенно протянула Шимейн. По меркам всех достойных невест Англии Морис дю Мерсер считался самым привлекательным мужчиной Лондона. Но, по мнению Шимейн, Гейдж Торнтон с легкостью пленил бы сердце любой, даже самой знатной леди. Почему-то эта мысль вдруг показалась Шимейн предательской. Нелепо сравнивать Мориса и Гейджа. Видимо, к Гейджу Торнтону ее влечет сильнее, чем к Морису, только потому, что Морис далеко, а Гейдж рядом.

— Вы до сих пор любите своего жениха?

— Когда-то думала, что люблю, — запинаясь, призналась Шимейн. — Но это было так давно! С тех пор я многое пережила. Возможно, теперь, после того как я побывала в тюрьме, я не нужна Морису.

— Зато вы нужны мистеру Торнтону…

— По-моему, гадать об этом бессмысленно, — перебила Шимейн, надеясь избавиться от дальнейших расспросов и предположений. — Невозможно узнать, что думает по этому поводу сам мистер Торнтон. Я — всего лишь его служанка, и пока он сам не заговаривает о браке, глупо строить догадки.

— Да, не стоит гадать, каковы намерения мистера Торнтона, — согласилась Колли. — Для этого найдется немало охотников и без нас.

Шимейн вздохнула с облегчением, добившись своего. Пожав руку женщины, она улыбнулась ей:

— Ну, как вы себя чувствуете?

— Гораздо лучше, — призналась Колли. — Разве что немного устала…

— Постарайтесь уснуть. Это пойдет на пользу вам и ребенку.

— Да, я попробую уснуть… с надеждой.

— А я ненадолго оставлю вас. Если понадоблюсь, я буду в кухне.

Колли смежила веки, а Шимейн бесшумно выскользнула из комнаты. Ремси ждал, стоя у камина, и, увидев его перепуганное лицо, Шимейн поспешила развеять его опасения:

— Теперь вашей жене гораздо лучше, она немного поспит. — Заметив, как осунулось от переживаний лицо Ремси, Шимейн посочувствовала ему: — Сон не повредит и вам, если что-нибудь случится, я разбужу вас.

Гейдж Торнтон спрыгнул с повозки и подошел к коттеджу врача. Невысокая женщина за забором полола заросший сад, но, завидев Торнтона, выпрямилась и прищурилась, разглядывая его. Когда Гейдж постучал в дверь, женщина окликнула его:

— Если вам нужен врач, то он уехал на реку — кто-то сломал ногу. Вернется нескоро. Если вы умеете писать, оставьте ему записку — так просил доктор Феррис. На веранде перо и все, что полагается.

Гейдж Торнтон присмотрелся к оборванной женщине: ему казалось, что он где-то видел ее, слышал этот голос. Подойдя поближе, он обратил внимание, что вся щека женщины потемнела и распухла. Наконец его осенило: именно она уговаривала его купить Шимейн на «Гордости Лондона».

— Энни Карвер? — недоверчиво произнес Гейдж. При ближайшем рассмотрении синяк на лице оказался еще больше и ужаснее, и Гейдж не удержался от вопроса: — Господи, что с вами стряслось?

Энни удивленно приоткрыла рот и приставила перепачканную землей ладонь козырьком ко лбу, защищая глаза от солнца.

— Кто это?

— Гейдж Торнтон. Я купил Шимейн О'Хирн, помните?

Женщина ахнула и всплеснула руками.

— Чтоб мне провалиться! Как же не помнить? Если бы солнце не било в глаза, я вмиг узнала бы вас. А как Шимейн? — Ее глаза внезапно наполнились тревогой. — С ней ничего не случилось? Может, ей нужен врач?

— Нет, с ней все в порядке, Энни. Я приехал за врачом по просьбе друга. Его жена должна родить в начале лета, но ей нездоровится… похоже, у нее будет выкидыш.

— Я знаю, как принимать роды, — робко сообщила Энни. — Моя мать была повитухой, научила меня, как помогать роженицам. Но хозяин нипочем не отпустит меня с вами.

— Это работа вашего хозяина? — мягко спросил Гейдж, указывая на огромный синяк на щеке Энни.

Смутившись, Энни повела плечами.

— Мистер Майерс считает, что я заслужила наказание — его ужин подгорел. Он велел мне наколоть дров и растопить камин — в гостиной было холодно, а я замешкалась. — Она вопросительно уставилась на Гейджа. — А как вы, мистер? Довольны стряпней Шимейн?

— Она бесподобная кухарка, Энни. Лучшей хозяйки я не нашел бы даже в Лондоне.

Энни искоса взглянула на него.

— Вчера вечером к хозяину приходила миссис Петтикомб. Болтала, будто бы вы купили себе каторжницу ради блуда и чуть не убили боцмана с «Гордости Лондона», когда тот попытался отнять ее.

Гейдж взъярился, поняв, что старая сплетница распускает о нем гнусные слухи по всему городку.

— Миссис Петтикомб преувеличивает, Энни — на вашем месте я не стал бы слушать ее. Похоже, ей нравится искажать истину, чтобы приукрасить свои сплетни.

Энни молчала, ожидая продолжения, но Гейдж так и не объяснил, зачем купил Шимейн, ибо считал, что не обязан оправдываться перед теми, кто прислушивается к болтовне городских кумушек. Стоит оправдаться один раз, и конца этому не будет, ведь назойливая матрона и ее подружки всегда найдут о чем посудачить.

Дверь соседнего дома распахнулась, и Сэмюэл Майерс вышел, подбоченившись, на веранду. Застыв в надменной позе, он воззрился на Гейджа и Энни.

— Лентяйка! — гаркнул он. — Я купил тебя не для того, чтобы ты болтала с каждым прохожим. Живо принимайся за работу, пока не отведала моих кулаков! Имей в виду, если снова начнешь бездельничать, я спущу с тебя шкуру. Я не могу каждый час проверять, работаешь ты или гоняешь лодыря!

Гейдж вскинул бровь, разглядывая Майерса. Он сразу понял, что Морриса Хэтчер была права. Коротышка Майерс внушал не меньшее омерзение, чем крыса. Гейдж понял, что не может оставить Энни на милость этого отвратительного человека, не попытавшись помочь ей.

— Вы не против, если я найму вашу служанку за плату, мистер Майерс?

Сэмюэл Майерс от неожиданности разинул рот, но быстро опомнился. Поправив очки на широком носу, он многозначительно ухмыльнулся, в упор уставившись на Гейджа.

— А в чем дело, мистер Торнтон? Вам мало одной шлюхи? Хотите переспать сразу с двумя?

Если в намерения Майерса входило разозлить Гейджа, то он своего добился — столяр ощутил, как в нем нарастает острая враждебность при виде издевательской ухмылки коротышки, очевидно, наслушавшегося сплетен о нем. Гейдж знал, что Майерс торгует предметами мужского туалета и не удивлялся, выяснив, что Сэмюэл Майерс презирает и ненавидит его. Судя по всему, за спиной в правой руке Майерс держал заряженный пистолет — вероятно, считал Гейджа не просто безнравственным, но и опасным человеком.

— У жены моего работника начались роды, — сдержанным тоном объяснил Гейдж. Пистолет не испугал его, но Гейдж понимал, что любого проявления злобы с его стороны хватит, чтобы Колли лишилась помощи. — Энни сказала, что сможет помочь миссис Тейт. Если вы отпустите ее со мной, я заплачу. Врач уехал надолго, и до его приезда нам больше неоткуда ждать помощи.

— Пусть роженице поможет ваша служанка, мистер Торнтон, — предложил Майерс, в ухмылке обнажая кривые зубы. — Боюсь только, вы не согласитесь надолго расстаться с ней. Для ирландки она чересчур аппетитна. Хотел бы я посмотреть, какова она в постели!

— Напрасно вы так презрительно относитесь к женщине, мистер Майерс, к тому же незнакомой, — возразил Гейдж, с трудом сдерживая гнев. Помедлив минуту, он овладел собой и добавил: — Моя служанка уже сделала все, что могла, но она не в состоянии помочь миссис Тейт.

Сэмюэл Майерс никогда не упускал случая подработать тем или иным способом, а тут ему сулили явную прибыль.

— Откуда мне знать, что вы привезете Энни обратно?

Гейдж понял, что ему придется предложить щедрый залог.

— Если хотите, я оставлю вам такую же сумму, какую вы заплатили за нее. Сообщите мне размеры этой суммы и напишите расписку, пообещав вернуть залог, как только я привезу Энни обратно.

— Она обошлась мне в пятнадцать фунтов, — ехидно усмехнувшись, сообщил коротышка. — А за ее работу я хочу получить еще пять.

— Пять фунтов?! Побойтесь Бога! Я же увожу ее не на год!

— Пять фунтов, или разговор закончен. — Мистер Майерс с важным видом добавил: — У Энни много работы. Вам придется возместить убытки, которые я понесу за время ее отсутствия.

— За пять фунтов она должна пробыть у меня недели две, не меньше, — выдвинул собственное требование Гейдж.

Сэмюэл Майерс задумался.

— Пожалуй, две недели я обойдусь без нее, но предупреждаю: если вы не привезете ее обратно, деньги останутся у меня.

— Договорились, — подытожил Гейдж, чувствуя себя так, словно его только что надули. — Но мне нужна расписка — чтобы потом вы не говорили, будто я украл у вас Энни.

— Вы получите расписку, но она уйдет отсюда в той одежде, в которой пришла.

Гейдж оглянулся на Энни и подивился жадности Майерса: новое платье Энни походило на тряпку.

— Если хотите, можете уплатить за платье, — предложил Майерс.

— Платье оставьте у себя. У миссис Тейт найдется тряпье и получше.

Через несколько минут Гейдж устроился в повозке и направился к дому Тейтов в сопровождении Энни, одетой в свое платье — рваное, поношенное, но, к счастью, выстиранное.

Гейдж знал, что Шимейн обрадуется встрече с подругой, но самому ему было о чем поразмыслить: надо найти способ возместить убытки, поскольку он не мог вернуть служанку хозяину, который зверски избивал ее. Оставить Энни у себя тоже нельзя: с домашними делами вполне справлялась Шимейн, а кормить еще один рот он был не в состоянии. Тейты с удовольствием воспользуются помощью Энни, но не смогут выкупить ее: берегут каждый фартинг, чтобы дать сыновьям образование. Как поступить с Энни, Гейдж так и не придумал, но надеялся, что найдет выход позднее.

Сидящая рядом с ним Энни волновалась, как заботливая мать за свое дитя.

— Вы оставили врачу записку, чтобы он знал, где нас искать?

— Оставил, пока вы переодевались.

— И положили ее так, чтобы он сразу ее заметил?

— Да.

— Ее не найдет мистер Майерс?

— Я подсунул записку под дверь, а она заперта, — устав от расспросов, сообщил Гейдж.

— А если он не посмотрит под ноги? Ведь наш врач уже старый. Он сказал, что в следующую пятницу ему стукнет сорок пять лет.

По-видимому, доктор казался дряхлым стариком Энни, которой едва перевалило за двадцать.

— Энни, перестаньте волноваться, — нетерпеливо велел Гейдж. — Вы замучили меня вопросами.

— Простите, мистер Торнтон, — пробормотала она. — Я только хотела убедиться, что врач приедет вовремя и поможет вашим друзьям. Я знаю, как принимать роды, умею лечить лихорадку и раны, но думаю, лучше будет, если женщину осмотрит ученый человек.

— Как бы там ни было, Энни, вы пробудете у Тейтов столько, сколько понадобится. Не надейтесь, что врач подоспеет вовремя. Ремси работает на меня. Он мой друг, и я хочу, чтобы вы как следует позаботились о его жене, и, если удастся, спасли ребенка. Для Ремси нет никого дороже жены и детей, понимаете?

— Как не понять, — робко отозвалась она.

— У Ремси есть маленький сын, за которым вам придется присмотреть, пока Колли не поправится, — добавил Гейдж, искоса взглянув на женщину.

Внезапное воодушевление Энни убедило его, что она не прочь взяться за такую работу. Она счастливо вздохнула и усердно закивала головой.

По прибытии к Тейтам Гейдж отправился разыскивать Шимейн и обнаружил ее хлопочущей в кухне. Он остановился у очага, пока Шимейн ставила в печку противень с булочками.

— Я привез женщину, которая поможет Колли, так что вы с Энди сможете вернуться домой вместе со мной.

— Мистер Тейт считает, что я наготовила еды на всех, — объяснила Шимейн, закрывая дверцу духовки. — Он мечтал, что вы останетесь пообедать с ним.

— Ладно, если он хочет, мы останемся.

Шимейн мягко улыбнулась:

— Ваше присутствие отвлечет Ремси, мистер Торнтон. С тех пор как вы уехали, он был вне себя, даже отказался вздремнуть, когда Колли полегчало. Сейчас он колет дрова на заднем дворе, лишь бы чем-нибудь занять себя. Пожалуй, ему станет спокойнее, если вы немного побудете с ним.

— Я сделаю все, что смогу, Шимейн, — пообещал Гейдж. — А вы пока проводите повитуху в спальню и познакомьте ее с Колли.

Шимейн удивленно взглянула на него, считая, что повитуха может представиться и сама, но, когда Гейдж отступил в сторону и показал, кого привез, Шимейн радостно вскрикнула и бросилась в объятия подруги.

— О Энни! Как я волновалась за тебя! — воскликнула она, не сдерживая слез. Крепко обняв худенькую женщину, Шимейн тут же разжала руки и отстранилась, чтобы взглянуть на нее, но радость на ее лице тут же померкла. Протянув руку, Шимейн нежно коснулась раздувшейся щеки. — Это сделал твой хозяин? Или ты упала?

Энни небрежно махнула рукой:

— А, пустое! Дай-ка мне лучше взглянуть на тебя. — Она оглядела Шимейн, взяла ее за руки и рассмеялась от радости. — Ты чудо! Просто чудо!

— Пойдем в спальню, познакомимся с Колли, — позвала Шимейн. — А потом расскажешь нам, как ты очутилась здесь.

— Рассказывать недолго: если бы твой хозяин не оставил в залог за меня двадцать фунтов, меня бы никогда не отпустили.

Шимейн повернулась к Энни:

— О чем ты говоришь? Мистер Торнтон купил тебя?

— Нет, что ты! Он заплатил пять фунтов — так сказать, за аренду, но если он не вернет меня обратно вовремя, он разорится на все двадцать фунтов. — Она покачала головой, удивляясь готовности Гейджа расстаться с такой суммой. — Должно быть, мистер Торнтон очень богат.

— Он не богач, Энни, просто замечательный человек, — с восторженной улыбкой объяснила Шимейн.

Доктор Колби Феррис, высокий и сухопарый седовласый джентльмен с густой щетиной, закрывающей пол-лица, прибыл вскоре после обеда. Энни серьезно отнеслась к своим обязанностям и, прежде чем впустить врача в спальню Колли, предложила ему теплую воду, мыло и полотенце, чтобы вымыть руки.