— Это война, почтенный Тьюрин. А на войне все средства хороши… Не бывает благородных войн, бывают только выигранные или проигранные. Победителей, как известно, не судят, — серьезно сказал Рон. — Брик прав, все хороши. Люди ли, эльфы, гномы или орки с троллями… Война сама по себе дерьмо, независимо от того, кто с кем воюет… И хватит об этом, лады?

— Лады, — вздохнул гном и надолго замолчал.

* * *

Рон уже около часа сидел на веслах, разгоняя лодку, когда гном, сидевший на корме у руля, внезапно вскинул руку, указывая факелом на стену. На камне отчетливо проступала нарисованная копотью кривобокая стрела, возле которой громоздилась такая же наспех сделанная буква «А»…

— А может, это старая надпись… — начал было Брик, но тут же осекся.

— Нет, это просто копоть… Здесь воздух сырой, она через неделю-две исчезнет, сольется со скалой… Это нарисовала Айрин, я уверен. Значит, она жива!

— Почему же она просто не взяла весла в руки и не поплыла назад, к причалу? — растерянно спросил Брик. — Нам бы и искать ее не пришлось.

— Откуда я знаю? — Рон пожал плечами и еще энергичнее принялся грести, вспенивая воду неудобными, коротковатыми для него веслами. — Может, у нее весел нет, да и сам прикинь, выгрести против течения кому под силу? Мужчине… А она же еще девчонка!

— Чего гадать… — Гном всмотрелся вперед, свет факела довольно неплохо разгонял мглу. — Потише греби, милорд, пещера сужается… И, мне кажется, я слышу шум… который мне не нравится…

Шум, действительно, был, и вскоре услышали его уже все — он не предвещал ничего хорошего, поскольку и Рон, и гном подумали об одном и том же — впереди были пороги.

Тоннель сужался все больше и больше, Рон был вынужден убрать весла — теперь он царапал ими стены. Все трое вцепились руками в борта лодки, ожидая неизбежного. Спустя несколько минут лодка вылетела из тоннеля в огромную подземную пещеру и тут же днище проскрежетало по камням. Хотя и готовившийся к этому Тьюрин все же не удержался и кубарем полетел вперед, в последний момент удержанный от падения в воду железной рукой Рона.

А еще через пару минут лодка, ничуть не пострадавшая от удара о камни, мирно качалась посреди озера, а гном сидел понурившись и мысленно проклинал все на свете. В момент удара мешок, где находилась еда и его, от отца доставшийся, шлем, вылетел из лодки и камнем ушел на дно. Рон пытался его утешать, потом замолчал.

Внезапно Брик вскочил так резко, что ладья закачалась. Юноша вытянул руку и закричал во все горло:

— Смотрите! Там свет! Я вижу свет!!!

* * *

Они сидели на деревянном брусе, явно приспособленном под сиденье. Обе лодки мирно покачивались на темной воде, привязанные к крохотной пристани. Впереди темнел вход в тоннель — отблески огня от факела гнома туда почти не проникали.

Здесь было на удивление тепло — во всяком случае, гораздо теплее, чем снаружи, и все-таки Айрин куталась в накидку и не могла унять дрожь. Гномьи пещеры, особенно покинутые обитателями, всегда действовали на человека несколько удручающе… К тому же и обстановка не располагала к хорошему настроению, поскольку никто не знал, что делать дальше.

Положение было незавидным. Хотя гном и утверждал, что вместе они смогут выгрести против течения, но Рон рассматривал это заявление как пустое бахвальство. Поток, выбросивший их в озеро, был довольно быстр и не давал ни малейшей возможности прорваться к узкому отверстию — там, дальше, было бы уже легче, в конце концов можно от стен отталкиваться.

— В любом случае другой дороги у нас нет, — вздохнул Рон, не особенно веря в успех. — Рано или поздно, но придется попытаться.

— Другая дорога есть, — хмуро обронил гном.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Рон. — Не хочешь же ты заставить нас лезть в тот тоннель…

— Если ваша милость не хочет мочить штаны, — ехидно ответил Тьюрин, всем своим тоном давая понять, какого мнения он придерживается об «их милостях» в целом и каждом в отдельности, — то, возможно, подумаете вот о чем. Гномы ведь ушли из этих мест, верно?

— Ну.

— Так не думаете же вы, сэр, что они тащили весь свой скарб через ту дыру… да еще по лестнице?

— Ладно, убедил… Стало быть, выход здесь есть, а вот найдешь ли ты его?

Последние слова Рона сразу сбили с гнома спесь — Тьюрин вспомнил о том, что его неосторожность отправила на дно подземного озера мешок с продовольствием. А уж кому-кому, как не гному, следовало бы знать — тоннели подземных строителей тянулись, бывало, на огромные расстояния, и отправляться в неизвестность, да еще не имея ни крошки еды, было по меньшей мере самоубийством. И знание Песни ему здесь не поможет — в ее стихах не содержались планы тоннелей, для этого существовали более удобные в обращении карты и схемы. Но в высшей степени сомнительно, чтобы давно ушедшие строители этих катакомб позаботились бы о ком-то и предоставили в распоряжение свои карты — самый большой секрет после самой Песни.

Настроение гнома, и так никудышное после потери шлема, теперь упало окончательно. Похоже, как это ни неприятно, придется мочить штаны и пытаться возвращаться прежним путем.

— Дорогу-то я найду… — протянул он неуверенно, — но вот… возможно, идти придется долго. Я здесь не был и пещер этих не знаю. Боюсь, вы этой дороги не вынесете, Без еды-то…

— Я всегда думал, — заметил Брик, — что гномы под землей — как у себя дома. Не сочти за обиду, Тьюрин, но, может, есть какие-то знаки, метки…

— Нет, — покачал головой гном. — Все, что можно написать, можно и прочесть, и неизвестно, не прочтет ли враг то, что было записано для друзей. Есть карты, но те, кто ушел, забрали их с собой. А без карт можно попасть и в ловушку, а их в наших тоннелях всегда хватало. Для любопытных.

— Что ж, значит, выбора у нас нет, — подвел итог Рон. — Попробуем прорваться к реке, а там уж, Торн даст, выгребем. Возражений нет?

* * *

Спустя три часа выяснилось, что лучше бы возражениям появиться сразу. Путешественники, вымокшие до нитки, измученные и озлобленные, снова сидели на том же брусе и пытались решить, что же им делать дальше.

Попытка прорваться в тоннель, через который они попали на озеро, обернулась полным провалом. Течение сносило ладью с силой, которую не могли побороть даже сжатые на рукоятках весел руки могучего гнома. Рон, кое-как сумевший пересечь пороги вплавь, не нашел ни единого выступа, на котором можно было бы закрепиться и вытянуть лодку, даже щели, чтобы воткнуть кинжал, отсутствовали — гладкая, монолитная стена не давала ни малейшей возможности. А спустя несколько минут мокрый сапог скользнул по камню, и рыцарь был выброшен потоком обратно в озеро, где его втащили в лодку, мокрого и проклинающего все на свете.

Несколько раз волна захлестывала и ладью, однако тут сказалась древняя, но все еще не умершая магия эльфов и гномов. Собравшись было вычерпывать воду, Айрин была поражена, увидев, как жидкость стремительно впитывается в доски, исчезая вплоть до последней капли и оставляя за собой практически сухую поверхность. Волшебнице не раз приходилось изучать древние эльфийские рукописи, посвященные различным аспектам магии природы, но такого она и представить себе не могла. Пожалуй, этой лодке был нипочем даже самый жестокий шторм, тем более что опрокидываться она тоже упорно не хотела, несмотря на массу возможностей, возникавших в процессе штурма порогов.

Гном, обозленный неудачами, прямо заявил, что эти ладьи, безусловно, могли бы двигаться и против течения, если применить соответствующие заклинания. Когда же Айрин сказала, что ни о чем подобном она и не слышала, гном желчно заметил, что ничего другого он и не ожидал от бездарных людишек, возомнивших себя знатоками магии. И что вся людская магия может только жечь, ломать и калечить, а созидать людям несвойственно.

Вспыхнувшая было ссора (естественно, Брик с пылом юности попытался защитить оскорбленное достоинство леди Айрин) была прекращена быстро и эффективно — взбешенный гном швырнул парня в озеро, но и сам не устоял на качнувшихся досках и с плеском рухнул за борт. Тяжелая кольчуга непременно увлекла бы его на дно, обеспечив быструю кончину, если бы Рон не успел ухватить Тьюрина за седую шевелюру и, не обращая внимания на его вопли, практически выволок гнома с того света. После купания страсти несколько поутихли, ладья вновь причалила к пристани, и спутники, отжав кое-как одежду, опять принялись обсуждать планы на будущее

— Похоже, нам все-таки придется двигаться дальше, в тот тоннель, — высказал свое мнение Рон.

— Я другого выхода тоже не вижу, — буркнул Тьюрин.

Айрин молчала. Прекрасно понимая, что именно ее неосторожность завела всех в эту западню, она не решалась подать голос, да к тому же и не знала, что сказать. Было очевидно, что особого выбора у них нет — если вернуться по реке не удалось тогда, когда мужчины были еще полны сил, то не удастся и теперь, когда они измотаны и, что там говорить, несколько пали духом Брик, пользуясь преимуществом самого младшего в отряде, избавил себя от необходимости принимать решение и отрешенно ждал приказа командира.

Наконец гном встал, слегка потянулся и, взяв в руку факел, все так же ярко пылающий, махнул им в сторону зияющего черного проема тоннеля.

— Ладно, надо двигаться. Много мы здесь не высидим, у меня уже брюхо сводит…

* * *

Привал было решено сделать только спустя четыре часа. Все это время они шли по бесконечному лабиринту. Тоннели ветвились, пересекались, раздваивались, упирались в глухие стены или сужались до такого состояния, что даже гном не смог бы протиснуться между полом и нависающим каменным сводом. Когда очередной тоннель закончился глухой стеной, Айрин не выдержала и запросила передышки.

Рон, измотанный, пожалуй, больше других — сказалась борьба с бурным течением, — привалился к стене и закрыл глаза. Брик тоже облокотился на камень, давая отдых гудящим ногам, а гном — тот вообще повалился на пол и тут же засопел — похоже, выносливость подземного воителя имела свои пределы.

Айрин некоторое время сидела, доверчиво положив голову на услужливо подставленное плечо Рона. Она чувствовала, как медленно спадает напряжение в уставших мышцах, чувствовала, что проваливается в сон, сладкая истома охватывала тело…

* * *

Айрин вздрогнула и открыла глаза. Сон улетел — здесь, в подземелье, освещенном негаснущим факелом гнома, она не могла бы сказать, сколько времени проспала. Осторожно, чтобы не разбудить Рона, девушка встала и задумалась — она была уверена, что пробуждение пришло не само по себе, что-то дало толчок, что-то заставило ее вырваться из дремы…

Волшебница огляделась по сторонам, внимательно вслушиваясь в свои ощущения. Медленно двигаясь вдоль стены, она скользила пальцами по камню, чувствуя, как все ближе и ближе подходит к чему-то знакомому и в то же время чужому и, может быть, даже враждебному. Наконец она замерла, ощутив под ладонью слабый ток магической энергии, столь неожиданной здесь, в давно заброшенных подземных катакомбах. Энергии было очень мало, можно сказать, это были лишь жалкие остатки некогда могучего заклинания, вырвавшиеся из разрушенной временем магической формулы, — но она все же была, ошибиться Айрин не могла.

Она оторвала ладонь от стены, с удивлением заметив, что уже в полулокте от камня энергия совсем не ощущалась, и принялась тормошить гнома. Тот, как и подобает воину, проснулся мгновенно.

— Что случилось? — тихо спросил он.

— Пойдем… посмотришь.

Сания подвела гнома к стене и показала место, откуда сочилась магия. Тьюрин приложил ладонь к камню, некоторое время стоял неподвижно, затем удивленно повернулся к Айрин:

— Леди, я ничего не чувствую. Совсем ничего.

— Возможно, — задумчиво кивнула Айрин. — Это… здесь когда-то было наложено заклинание. И это не гномья магия, иначе ты, уважаемый, ощутил бы остатки энергии. Заклинание было направлено на камень.

— Вы хотите сказать, леди, это дверь? — несколько насмешливо спросил гном, не без оснований считавший себя знатоком подземных механизмов и запирающих заклятий. — Боюсь, вы заблуждаетесь. Если бы перед нами была дверь, я бы понял это сразу. У нас, гномов, знаете ли, врожденное умение отыскивать двери. Особенно под землей.

— И все же я почти уверена, что магию здесь применяли. Очень давно… Не думаю, что кто-то стал бы вбивать в стену такое заклятие просто так. Прошу тебя, Тьюрин, обследуй камень еще раз…

Гном, всем своим видом выражая неодобрение, принялся за работу. Со стороны это выглядело по меньшей мере священнодействием — гном обстукивал, ощупывал да чуть ли не обнюхивал скалу. Его привычные к топору и кайлу ладони стали вдруг на удивление чуткими — и пальцы, едва касаясь камня, казалось, ласкали неподатливый монолит… Время от времени гном что-то бормотал так тихо, что Айрин не могла разобрать ни слова. Подумав, что Тьюрин, похоже, не склонен делиться секретами своей древней магии, девушка отошла подальше, чтобы не мешать ему. Она хотела уже оставить факел Тьюрину, но тот лишь отрицательно мотнул головой, продолжая двигаться вдоль стены.

Отойдя на десяток шагов, Айрин вскрикнула — отсюда было видно то, что никак нельзя было за метить вблизи, в ярком свете факела. Руки гнома под воздействием его заклинаний еле заметно светились, и это свечение, казалось впитываясь в камень в одном месте, неожиданно проступая в другом. Девушка ясно видела слабо мерцающий контур двери — крошечной, в рост гнома — сейчас ладони Тьюрина касались ее прямо в центре. Стоило ему сместиться чуть в сторону — и призрачное сияние тут же погасло.

* * *

— Ладно, я согласен. Это действительно дверь. Но делали ее не гномы.

— А какая разница, кто ее сделал? — наивно спросил Брик.

Рон улыбнулся:

— Парень, ты же учил магию, а вопросы задаешь, как полный новичок в этом деле. Дверь заперта, и, чтобы открыть ее, надо применить ту же силу, что вложена в замок.

— Я во многом еще не разобрался, — мрачно вставил гном. — Во всяком случае, этот камень никакой киркой не прошибешь, он заговорен. Нужно заклинание… но наша подземная магия тут не поможет.

— А кто мог сделать эту дверь? Люди, эльфы?

— Нет, люди на такое не способны… извините, леди. И не эльфы, уж их-то Торном проклятое колдовство я бы за лигу учуял — пока на ладье этой плыли, у меня даже кожа чесалась. Нет, эльфы тут ни при чем…

— А какие народы еще владеют магией на таком уровне?

— Не знаю… — пожал плечами Тьюрин. — Но магия сильна, очень сильна. Столько лет прошло, но замок все так же надежен.

— Стойте! — воскликнула Айрин.

Девушка внезапно вспомнила одну из прочитанных в детстве рукописей. Это было даже не наставление по магическим приемам, а так, сказка, обычная детская сказка, неведомо каким путем оказавшаяся в подвалах школы. Правда, в сказке говорилось о приключениях юного чародея, отправившегося в ледяные пещеры Чара спасать свою безвременно ушедшую туда возлюбленную. Разумеется, с точки зрения мага в тексте было полно совершеннейшего бреда, и писался он, очевидно, человеком, далеким от магического ремесла… Но один из эпизодов всплыл в памяти…

* * *

«Болтан брел по бесконечным ледяным тоннелям, неся на плече Лару. Она еще не пришла в себя — лишь живое солнце могло окончательно вернуть ее. Но солнце было там, снаружи, а Болтан не знал дороги — эти тоннели Чара, изменчивые и ненадежные, делали бессмысленной любую карту…

А погоня приближалась — временами Болтану казалось, что он слышит шаги ледяных троллей, которые преследовали его там, в каменоломнях. Обозленные тем, что он, смертный, увел пленницу буквально у них из-под носа, тролли наверняка не прекратят погони…

Маг аккуратно положил возлюбленную на камни и, обернувшись назад, вновь попытался вызвать обвал, в тщетной надежде, что здесь, может, потолок окажется более слабым. Напрасно — заклинание бессильно разбилось о монолит, поддерживаемый могучими древними чарами.

Он перевел взгляд на своего спутника — тот равнодушно стоял у тела Лары, неотличимый сейчас от обычной скалы. Они могли бы двигаться гораздо быстрее, если бы Болтан доверил тело Лары этому каменному истукану, но он не мог так поступить — и дух земли шел налегке, безучастный ко всему.

— Они нас нагонят… — хрипло выдохнул Болтан. — Ты уверен, что не можешь найти дорогу?

— Не могу. Мы не всеведущи, — проскрежетал еле слышный голос духа.

— Чар тебя подери, что же ты можешь? — возмутился маг.

Когда ему удалось вызвать в помощь духа земли, радости Болтана не было пределов. Он уже воображал себе, как каменное чудовище крушит тела его врагов, защищая самого Болтана и лежащую на его плече драгоценную ношу. Увы, элементаль оказался почти бесполезным. Он мог сражаться, но был медлителен и неповоротлив, он видел в темноте, но не знал дороги на поверхность, он мог бы без устали нести тело Лары, но страшно было подумать, какие следы оставят на ее нежной коже острые камни, составляющие тело духа.

— Обрушь свод!

— Не могу. Эта пещера защищена магией самого Чара.

— Возведи стену!

— Не могу. Все стены здесь подчиняются Чару.

— Что ты можешь? — сквозь слезы закричал Болтан так, что эхо забилось среди стен тоннеля. — Что?!

Обычно игнорирующий риторические вопросы, дух в этот раз все-таки снизошел до ответа.

— Я могу сделать дверь. Двери не попадают под власть Чара.

— Дверь? Зачем мне нужна твоя дверь? — Из глаз Болтана брызнули слезы бессильной ярости.

Дух снисходительно посмотрел на юного мага. У него не было глаз, да и вместо головы был лишь небольшой нарост на широченных плечах, но юноша явственно ощутил этакий насмешливо-снисходительный взгляд, каким учитель, бывает, одаряет особо непонятливого ученика.

— Я могу сделать запертую дверь…

— Стойте! Когда-то давно я читала одну книгу. Там было написано, что элементаль земли может строить двери… двери в скале.

— Никогда о таком не слышал, — буркнул гном. — А уж про земных духов мне известно немало.

— Я и не утверждаю, — вздохнула девушка. — То, что я читала, это была… сказка, вымысел. Но, может… знаете же, в каждой сказке есть доля истины.

— Мне кажется, — упрямо качнул головой гном, — это ерунда. Песнь… то есть, я хочу сказать, наши древние летописи ничего не говорят об этом. А значит, это невозможно.

— Что мы теряем?

— Время. Силы…

— Подожди, почтенный Тыорин. По-моему, надо прислушаться к словам Айрин-сан. Может, за этой дверью находится выход — нельзя упускать такую возможность. Ты способен вызвать духа земли?

— Э-э… боюсь, что нет. Меня не учили этому, я воин, а не маг.

— Айрин?

— Я… я попробую… вы отойдите на всякий случай… Нет, погодите… мне нужны камни, мелкие, но много, целая куча…

Камни были доставлены — хотя в этих переходах было довольно чисто, и щебень на полу практически отсутствовал, но гном быстро нашел выход. Его секира несколько раз с неимоверной силой врезалась в стену, высекая снопы искр, и наконец сталь победила камень — на пол посыпалась сначала крошка, затем обломки покрупнее. Спустя несколько минут образовалась уже порядочная груда щебня, которую волшебница сочла достаточной.

Девушка начала петь заклинания, сосредоточив свое внимание на куче камней. С ее рук стекало сияние, обволакивающее камни, заставляющее их мелко подрагивать. На лбу выступили капли пота — Айрин чувствовала, что заклинание «не идет», что-то по-прежнему препятствовало использованию магии, но она не сдавалась, вкладывая в Призыв все больше и больше собственной энергии.

И вот произнесено последнее слово Призыва. Выброшенная вперед рука волшебницы направила последние капли магического сияния в каменное крошево, а затем бессильно опустилась. Измотанная вконец Айрин не рухнула на камни лишь благодаря Рону, который сумел подхватить ее на руки.

Каменная куча зашевелилась… Гном поднес факел поближе, и теперь стала видна крошечная, не более половины локтя в высоту, фигурка, выкарабкивающаяся из-под щебня. Наконец фигурка выбралась на твердый пол, сделала несколько медленных шагов в сторону Айрин и остановилась.

— Ты вызвала, — прошелестел едва различимый голос. — Я явился. Приказывай, госпожа.

Айрин медленно приходила в себя, но на то, чтобы собраться с силами и заговорить, у нее ушло несколько минут.

— Поторопись… — еле слышно прошептал гном, — он очень мал и немощен. Долго не протянет.

Голос Айрин был еще слаб, но жизнь постепенно возвращалась к ней. Опасность использования в заклинании собственной жизненной силы состоит именно в том, что несколько минут после такого заклятия маг полностью беспомощен, а слишком сильное напряжение может привести и к смерти, по крайней мере теоретически. Обычно магу хватает природной энергии — солнце, ветер, живая зелень, любое животное или текучая вода — вот что дает магу его силу. Но здесь, в этой пещере, все было по-другому, здесь не было токов энергии, даже у своих друзей волшебница не могла ее почерпнуть — что-то препятствовало этому. Оставалось сжигать саму себя, и теперь за это следовало платить.

— Дух… перед тобой дверь… открой ее…

Элементаль медленно двинулся к стене, перегораживающей проход. Он остановился в шаге от стены, с минуту стоял неподвижно, разглядывая монолит, затем в тишине снова прозвучал его голос.

— Дверь сильна. Я слаб. Могу открыть на четыре удара вашего сердца.

— Стойте, так же нельзя! — взволнованно воскликнул Брик. — А если там тупик… мы же будем погребены под этими скалами.

Рон хотел было заметить, что если они не найдут выхода, то их и так можно будет считать погребенными, но не успел. Дух повернулся к юноше и тихо прошептал:

— Могу открыть навсегда. Нужна кровь. Живая кровь мага. Немного. Твоя подойдет. Ты дашь?

Брик вздрогнул. Он слышал о магии крови, которая считалась одной из самых сильных — потому некроманты и были опасны, что большая часть их черной магии покоилась на кровавых обрядах. И всех магов учили, что их кровь — самое ценное, что есть у человека. Только с помощью крови мага можно было подчинить его волю — а для волшебника нет ничего страшнее.

И тут же он понял, что, промедли с ответом хоть минуту, — и леди Айрин предложит духу свою кровь.

— Да! — торопливо ответил он. — Да, конечно…

— Не бойся, — прошелестел дух. — Мне нужно немного…

Он сложил руки горстью, и каменные пальцы слились друг с другом, образуя небольшую чашу. Брик выдернул из ножен кинжал и, боясь передумать, резанул левую руку.

Одна за другой падали густые, темные капли в каменную чашу. Капли падали беззвучно, и ничто не нарушало тишину — все затаив дыхание ждали.

— Хватит… — наконец прошептал дух.

Брик, зажав ладонью рану, стал бормотать заживляющие заклинания. Несмотря на то, что магия здесь действовала слабо, относительно небольшой разрез ему удалось зарастить быстро, и, когда он убрал окровавленную ладонь, рану уже стягивал белесый шрам. Впоследствии, если захочет, он сумеет убрать и рубец, но сейчас было не до того.

Дух земли двинулся к двери, медленно переставляя ноги, и стук его каменной шкуры о пол тоннеля заставил всех вздрогнуть. Айрин ожидала, что элементаль произнесет заклинание, но духу это было не нужно. Он и говорил-то только ради того, чтобы люди смогли его понять. Сила же земного духа, одного из древнейших созданий в этом мире, заключалась отнюдь не в словах.

Первая капля крови стекла из чаши на скалу, и контур двери запылал вдруг так ярко, что осветил даже самые темные углы тоннеля. Лица людей в этом серебристо-сером сиянии казались страшными масками, лишенными жизни. Капля за каплей стекала кровь, мгновенно впитываясь в камень, и все ярче и ярче разгорался сияющий контур. Наконец кровь иссякла — в ту же минуту слитые воедино пальцы духа разъединились и руки резко разошлись в стороны, приказывая двери открыться.

Раздался тонкий, пронзительный скрип… он все нарастал, постепенно переходя в грохот, — Айрин заткнула уши, Рон и Брик попятились, как будто звук отталкивал их, и только гном стоял неподвижно, наблюдая за действием древней магии, неизвестной подземному народу, знающему, казалось бы, о магии земли все. Грохот внезапно оборвался на самой низкой ноте, и сменился обычным звуком рассыпающейся каменной кладки — скала раскрошилась и рухнула, камни без видимых причин таяли, рассыпаясь в щебень, в крошку, в пыль… Наконец все стихло — в каменной стене, перегораживающей проход, зияло отверстие в виде арки, и лишь полуметровый слой пыли у порога свидетельствовал о том, что еще недавно перед путниками был гранитный монолит.

— Все, госпожа. Ты можешь отпустить меня…

Айрин, памятуя о прошлой ошибке, торопливо пробормотала формулу прощания. По фигуре духа пробежали танцующие огоньки, и она вдруг осела на пол бесформенной грудкой каменного крошева.

Рон молча шагнул в проход, освещая себе дорогу факелом. Остальные двинулись следом.

* * *

Коридор опять изогнулся под прямым углом. Они прошли лишь шесть десятков шагов, но за это время миновали уже три поворота. Гном чертыхнулся, поминая недобрым словом строителей этого тоннеля, поправших все нормы и стандарты. Рон, все так же шедший впереди, повернул за угол и охнул от изумления. Они вышли в короткий отрезок тоннеля — не более двух десятков шагов. И там, в конце, был виден свет.

Никто не бросился сломя голову вперед — в пещерах гномов такое было попросту опасно. Они шли по-прежнему не торопясь, соблюдая осторожность, и все же всей душой рвались к свету. Правда, уже скоро стало понятно, что свет ничего общего не имеет с дневным… скорее, он напоминал свет факела, такого же, как в руках у Рона. Только ярче, гораздо ярче.

И вот сделан последний шаг… Большая пещера была освещена десятком факелов. Рону тут же пришли на память слова гнома о том, что факелы будут гореть столько, сколько нужно. Видимо, эти слова полностью соответствовали действительности.

Свет факелов полностью разгонял тьму. И в этом ярком свете их глазам представилось зрелище, никогда не виданное никем из людей, — сокровищница подземного народа.

Груды золота и драгоценных камней… Кованые сундуки, набитые монетами с профилями давно исчезнувших с лица земли королей. Нити ожерелий, гроздьями свисавших со стоек и литых золотых подставок. Бесценное оружие гномов, сваленное в кучи и покрытое пылью. Статуи подземных королей из чистого золота в натуральную величину. Но больше всего поражала воображение огромная, занимающая чуть ли не половину пещеры статуя дракона, сделанная столь тщательно, что казалась живой… Золотая чешуя ослепительно сверкала в свете факелов, прижатые к бокам крылья из литого золота готовы были, казалось, в любой момент развернуться и вознести длинное змеевидное тело в небо…

Огромная голова на длинной, изящно изогнувшейся шее, была выполнена с невероятной достоверностью, а чудовищную пасть украшали два ряда огромных клыков из настоящей кости. Когти могучих лап, видневшихся из-под золотых крыльев, также были сделаны из чего-то, напоминающего старинную кость…

— Какая красота… — прошептала Айрин. — Клянусь Торном, Тьюрин, я знала, что среди гномов есть великие мастера, но такое!

Гном не ответил. Рон обернулся и увидел странную картину.

Гном стоял на коленях перед скелетом, сидящим на богато инкрустированном драгоценными камнями золотом троне. Вся поза бесстрашного воителя выражала сейчас ужас, смешанный с благоговением и почтением. Рону даже показалось, что руки гнома, сжатые в кулаки, мелко дрожат. Губы его шевелились, то ли произнося заклинания, то ли читая молитву.

— Тьюрин… Тьюрин, очнись! Что случилось? Этот… ты знаешь, кто это? Ну, не молчи же!… — Товарищи наперебой пытались вывести гнома из состояния транса.

Наконец он повернулся, и всех поразило выражение его лица. Смесь священного восторга, ужаса, благоговейного страха — все смешалось сейчас на обычно невозмутимой бородатой физиономии. Он сделал шаг к трону и дрожащими руками снял с черепа тяжелый шлем… вернее, не совсем шлем, скорее, это было что-то вроде церемониального головного убора, что-то среднее между глухим боевым шлемом и драгоценной короной, украшенной тремя огромными сапфирами глубинно-синего цвета.

— Да… я знаю… Это Дарт Третий, Пропавший Король… Клянусь Торном, это… это чудо… Много… пять тысяч лет назад… бесследно исчез король Дарт Третий, властелин третьего колена подземного народа. Это был один из самых великих королей нашего народа, он обладал магической силой, он мог видеть сквозь камни и никогда не ошибался, предугадывая богатые жилы… Его искали… и не нашли. И гномы ушли… они… они потеряли своего короля… Их прокляли… Их предали забвению и вычеркнули из Песни их дела. Эта корона… Она вернет гномам право на жизнь, право на… уважение. У третьего колена снова будет король… И… мой… мой род снова сможет жить… как должно…

— Тьюрин… ты не ошибаешься? Это действительно корона подземных королей, ты уверен? Этот скелет действительно…

— Да, при жизни его звали Дартом Третьим. И он заслужил смерть и забвение. Он поступил подло и был наказан.

Айрин вскрикнула. Рон схватился за кинжал. Гном выронил корону, но тут же поймал ее, да так и замер, припав на одно колено.

Прозвучавшие слова были произнесены золотым драконом…

* * *

— Кто ты?

Рон, как и подобает командиру, пришел в себя первым. То, что они считали статуей дракона, открыло глаза, заискрившиеся в свете факелов не хуже, чем великолепно ограненные бриллианты. Пасть с огромными клыками осталась закрытой — как и многим другим существам, дракону не нужно было раскрывать рот, чтобы поддерживать разговор.

— Когда-то меня звали… Гранит… Но теперь моего племени нет… Если хотите, можете называть меня просто драконом. Я не обижусь.

Слова давались дракону с некоторым трудом. Рону показалось, что чудовище порядком подзабыло человеческую речь и сейчас старается вспомнить давно забытый язык,

— О Торн… восьмой дракон… Мне кажется, я схожу с ума… — прошептала Айрин, делая жест, призванный отгонять галлюцинации. Ничего не изменилось — дракон оставался там же, где и был. И, следовательно, был самым что ни на есть настоящим.

Сотни прочитанных рукописей твердили одно: в этот мир пришли семь драконов. И среди них не было золотого — доподлинно известно имя каждого из драконов времени, как и то, когда и почему он умер. «Он рассказывает сказки о восьмом драконе» — так говорят о человеке, плетущем небылицы. И вот перед ними сейчас лежит тот самый восьмой дракон, золотой Гранит, и даже имя его неизвестно миру.