Стражи Границ - Чаша Торна

— Думаю, дойдем за пару дней, ну или за три, если ничего не случится.

— Придется проводника искать среди местных, — заметил гном. — Опять расходы…

— Расходы — это ерунда. Проводника еще найти надо.

— Найдем, — усмехнулась Айрин. — Пара сребреников способна творить чудеса почище магических заклинаний.

— А твари эти… — не выдержал Брик — Как с тварями-то быть?

— Как быть? — рассмеялся Рон. — Бить…

— Ага, бить, — хмыкнул юноша. — Намедни встретили одну тварь, так до сих пор без дрожи вспомнить не могу.

— Если ты, парень… — Рон изо всех сил искал замену слова «боишься», поскольку понимал, что обвинение в трусости — верный способ заставить Брика очертя голову броситься навстречу любой опасности. — Может, будет лучше, если мы разделимся. В конце концов должен же кто-то вернуться и принести весть о гибели Драйгара… Да и матери Петера и Лютера надо… сообщить…

Лицо Брика вспыхнула, он чуть ли не картинно сжал руку на эфесе меча. Несколько мгновений он молчал, затем заговорил, и в голосе его звучала такая обида и злость, что Рон даже оторопел.

— Ты что, командир? Ты… меня… трусом считаешь? Да как… как ты…

— Тихо, парень, — пробасил гном, кладя тяжелую ладонь на плечо взбешенного юноши. — Никто тебя не считает трусом. Командир предложил, ты вправе отказаться.

— Прости, Брик. Я не хотел тебя обидеть. Ладно, друзья, значит, поход через горы считаем делом решенным? Тогда, Айрин-сан, не могли бы вы взять на себя поиски проводника?

* * *

Как и предсказывала волшебница, пара серебряных монет сделала свое дело. Молодой парень, для которого эти монеты означали не иначе как дорогой подарок какой-нибудь хорошенькой девушке, не раздумывая, согласился провести их по заброшенной горной дороге. Он же рассказал и о том, что нечисть на этом пути действительно водилась, только уж почитай лет с десяток и скотина не пропадала, и охотники ничего особенного не видели. Сам парень тоже промышлял охотой, и окрестности, как и положено следопыту, знал преотлично.

На всякий случай Рон все же попытался выяснить, о какой нечисти идет речь. Заставив парня рассказать ему и Айрин все были, небылицы и байки, рыцарь пришел к выводу, что в здешних лесах действительно видели дракониду…

* * *

ОТСТУПЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Великие драконы. Порождения Первой волны жизни. Иногда их называют духами (или драконами) времени. Разумны. Не подвержены старению. Всего семь: Мрак, Вихрь, Ураган — самцы, Вьюга, Бездна, Прорва и Буря — самки. Размеры колебались от тридцати пяти локтей в длину с размахом крыльев в пятьдесят локтей (Вьюга) до пятидесяти и восьмидесяти локтей соответственно (Мрак). Способны (согласно летописям) выдыхать пламя.

Дракониды, или виверны. Потомки великих драконов, формально — порождения Второй волны жизни. Долгоживущие. Считаются частично разумными. Размеры — до двадцати локтей в длину при размахе крыльев до сорока локтей.

Великие драконы, как и духи стихий, были первыми существами, созданными Торном. В отличие от духов, великих драконов, как утверждают летописи эльфов, было семь. Отсюда происходит идиома «история о восьмом драконе», то есть нечто вымышленное настолько, что просто не вызывает сомнений в своей недостоверности.

Великие драконы были заведомо защищены почти от всех направлений магии контроля, или власти, а также малочувствительны к магии огня и льда. Дракониды иммунитетом к магии не обладают.

Считалось, что великие драконы, как и духи, были созданы для того, чтобы служить Торну. После того как Торн отошел от дел этого мира, надобность в великих драконах отпала, и они были предоставлены сами себе.

В отличие от духов стихий, не способных к продолжению рода, великие драконы смогли произвести на свет потомство, однако оно радикально отличалось от своих прародителей. Виверны, хотя и обладающие достаточно большим сроком жизни, твари жестокие, злобные и могут быть названы разумными лишь с большой натяжкой. После участившихся случаев нападения виверн на эльфийские леса экспедиционный корпус эльфов практически уничтожил основное гнездовье виверн, уцелели лишь единичные экземпляры, до настоящего времени встречающиеся в северных лесах. Виверны могут давать потомство, но происходит это относительно редко.

В настоящее время великие драконы вымерли. Мрак и Ураган погибли в битве друг с другом за обладание Вьюгой. После их гибели Вьюга покончила с собой. Бездна уничтожена самим Торном — якобы за непослушание. Вихрь убит в схватке со стаей мантикор. Его подруга Буря покончила с собой, поскольку не успела прийти на помощь. Последняя, Прорва, была убита армией короля людей Раху Второго ради шкуры. Во время охоты погибло около восьми тысяч солдат.

Существование ряда религиозных сект, отколовшихся в свое время от основного учения о создании мира Торном, основывается на поклонении великим драконам, а в ряде случаев и драконидам — детям великих. В последних случаях имеют место человеческие жертвы — эти секты, прежде всего «Крылатое Братство» и «Дети Воздуха», были объявлены вне закона.

(Бестиарий: драконы и дракониды. Школа Сан)

* * *

— Если виверна и охотилась в этих лесах, то это было давно, — уверенно заявила Айрин. — Иначе и по сей день пропадал бы скот. Или она ушла искать лучшие места, или ее кто-нибудь убил.

Рон криво усмехнулся:

— Угу… убил. Я встречал таких, кто после шестой кружки пива рассказывал, как в одиночку выходил на тролля. Так вот, про бой с виверной не рассказывали даже они. Стеснялись.

— Зря вы так. Это вполне реально… Скажем, для боевого мага или для отряда из десятка эльфийских стрелков — они просто утыкают эту тварь отравленными стрелами, после чего она быстро сдыхает от яда.

— А сколько этих ваших стрелков она положит, пока сдохнет?

Айрин равнодушно пожала плечами:

— Половину, но главное не это. Свалить виверну сложно, но все-таки это делалось раньше, можно сделать и теперь. Важно другое: вряд ли мы ее встретим, ей, знаете ли, надо регулярно питаться, а если в последнее время пропаж скота не было, значит…

— Значит, что завтра с утра мы снимаемся с места! — подвел Рон итоги дискуссии. Пора было укладываться, тем более что путь предстоял нелегкий, намного тяжелее, чем по тракту, хотя и гораздо короче.

* * *

Вышли рано, гном откровенно позевывал, хотя и не нуждался в сне так, как люди, — видать, глаз сомкнуть этой ночью ему не пришлось. Айрин тоже выглядела усталой и слегка осунувшейся. Обеспокоенный ее состоянием, Рон поинтересовался, в чем дело.

— Не знаю… — задумчиво ответила Айрин. — Сны плохие снились.

— Кошмары?

— Нет… или да… не помню… Какие-то обрывки, девочка… кажется, эльфийка.. ее… ее насилуют, лица не вижу, но он молод… и он — не человек, я почему-то знаю…

— Подождите, Айрин, — внезапно напрягшись, прервал ее Рон. — Ну-ка детально, что вы вчера вечером ели и пили? Эй, Брик! — крикнул он юноше. — Давай-ка сюда, дело есть.

Айрин добросовестно старалась вспомнить то, что в течение вчерашнего вечера было выпито и съедено. Получалось не так чтобы очень, но с помощью товарищей постепенно удалось составить точное меню, включая последовательность подаваемых блюд.

Ни волшебница, ни Брик с гномом не понимали, зачем это их командир с такой дотошностью выясняет детали вчерашней трапезы, в которой он и сам, между прочим, принимал самое активное участие, и только когда Рон, нахмурившись, произнес слово «курзал», Брик, мгновенно вспыхнувший до корней волос, все понял:

— О, конечно… Чар побери, я должен был сообразить раньше. Но, командир, кто мог знать?

— Разумеется, никто… Случайность, но раз уж это произошло, надо нам, пожалуй, обсудить это.

— Что «это»? — не выдержала Айрин, которую раздражал разговор в ее присутствии о непонятных ей вещах.

— Извините, леди, я думал, вы знаете… Дело вот в чем. Орден Сердобольных, единственный, пожалуй, из магических орденов, практикует такую штуку, как вещие сны. Разумеется, сложно, даже бессмысленно ждать, пока на кого-нибудь из послушников снизойдет пророческий сон, да и как отличить его от других снов, обыкновенных. Много лет назад эльфы передали Сердобольным кое-что из своих знаний в области врачевания, в том числе одно лекарство, которое помогало заснуть. Потом случайно обнаружили, что у некоторых людей это лекарство вызывает исключительно вещие сны, правда, плохо запоминающиеся, обрывочные. Но истинно вещие… Не то чтобы это было какой-то особой тайной, но среди простых людей об этом, вообще говоря, распространяться не принято.

— Ладно, это понятно, да я, кажется, слышала что-то об этом средстве… Но при чем здесь я?

— Вы его вчера приняли, леди, — усмехнулся Брик.

— Я? Парень, ты с ума сошел? Кажется, я прекрасно помню, что не принимала никаких снадобий… Или мне кто-то что-то подсыпал?

— О нет, Айрин-сан, — вздохнул Рон и развел руками. — Вы действительно приняли это средство, но совершенно случайно… Видите ли, рецептура препарата довольна проста — сильно нагретая бычья кровь, вино определенного сорта, некоторые пряности… По стечению обстоятельств ваш вчерашний ужин включал в себя все нужные ингредиенты, как по заказу, особенно если учесть плохо прожаренную вырезку. Разумеется, это совсем не то, что приготовленный строго по рецепту состав, но согласитесь, и от пива можно опьянеть так же, как и от крепкого вина, вопрос лишь в том, сколько его выпить. К тому же вы, видимо, чувствительны к этому средству, поэтому оно на вас и подействовало.

— И что теперь?

— То, что вы видели, безусловно случится или уже случилось. Причем почти наверняка событие это либо его участники напрямую связаны с вашей дальнейшей судьбой. Поэтому очень важно вспомнить все, что вы видели… И не откладывая — сны имеют привычку забываться.

— Скажите, Рон, а не сгущаете ли вы краски? Может, это просто сон? Сумбурный, тяжелый, обрывочный — так это вполне может быть по причине… гм… некоторого, простите, обжорства.

— Вполне возможно, — кивнул, соглашаясь, Рон, — однако, во-первых, очень уж симптомы схожи. Во-вторых, как мы уже установили, составные элементы курзала в пище присутствовали. Ну и наконец, самое главное — лучше принять меры и ошибиться, чем не принять и попасть в неприятности.

— Пожалуй, вы правы… Хорошо, я попытаюсь все вспомнить. Вечером, во время привала, все подробно расскажу, идет?

* * *

На равнине кое-где еще лежал снег. Рон подумал, что скоро уже закопошатся на своих наделах крестьяне, их дохлые лошадки потянут за собой плуги, распахивая влажную землю, а там, глядишь, и зазеленеют поля… Кто знает, где он будет к тому времени…

Отряд двигался не спеша, впереди ехал проводник на низкорослом, но крепком и выносливом на вид муле. Особой необходимости в его услугах пока не было, и парень с удовольствием беседовал с почтенным гномом, вернее, как обычно, гном больше молчал или ограничивался хмыканьем… Впрочем, парню был нужен, скорее, не собеседник, а слушатель.

Солнце все заметнее смещалось к зениту, постепенно равнина сменялась холмами, а потом как-то сразу горный хребет оказался рядом. Горы не были особо высокими, но отвесные скалы вызывали сомнение в том, что здесь вообще может быть проход.

Охотник предложил господам спешиться и отдохнуть, пока он будет искать дорогу, однако Рон отрицательно качнул головой и заявил, что для привала еще не время. Проводник лишь пожал плечами — ему-то было все равно, о благородных господах ведь заботу проявил.

Дорога, точнее, сказать, то, что он нее осталось, нашлась почти сразу, однако проводник помрачнел, и Рон, сразу это заметивший, поспешил выяснить причины беспокойства охотника.

— Совсем дорога разрушилась, господин… Здесь-то она была хорошая, я бывал в этой стороне пару лет назад…

— Что так давно?

— Да дичи здесь почитай нету. А раз дичи нет, то и мне бывать незачем… Да, так вот, дороги-то почитай и не видно… Это здесь-то, внизу, да… А вот как наверх пойдем, так и совсем ее потеряем…

— И что, с пути собьемся?

— Да нет, путь-то тут один, вот через этот распадок, да потом, по левую сторону от страж-горы, еще один распадок будет, затем на перевал подняться, так его ни с чем не спутаешь… Только вот саму тропу-то мы как пить дать потеряем, а по ней спокойней как-то…

— Ты, парень, толком скажи… С тропой либо без тропы, доведешь до места?

— Оно конечно, доведу, чего ж не довести-то, да только с тропой-то сподручнее… — продолжал гнуть свое проводник.

— Ну и славно, — прервал его Рон. — Значит, двинулись…

Дорога действительно оказалась весьма примечательной, и Рон, оглядываясь назад, поймал себя на мысли, что раз пройдя по ней, вряд ли когда забудет. Тропу они и в самом деле потеряли, во всяком случае то, по чему ступали копыта их коней, ни в коей мере нельзя было назвать трактом. И все же кони шли бодро, и с каждым шагом путники все более и более углублялись в самое сердце горного хребта, отделявшего их от цели.

На перевал они поднялись еще засветло, и воин не смог сдержать восхищенного возгласа, потрясенный красотой открывшегося вида. Вокруг вздымались невысокие горы, местами еще покрытые снежными шапками, местами ощетинившиеся вечнозелеными соснами. Небольшая котловина, которую они недавно покинули, была темно-зеленой — мрачного цвета зимней зелени сосенок, еще не изменивших с приходом весны свой наряд на более яркий и более свежий… А посреди котловины возвышалась страж-гора, невысокая, но с очень крутыми склонами и острой вершиной, совершенно лысая — даже трава, казалось, не росла на ее склонах, — и все это производило странное колдовское впечатление… А дальше, за горами, расстилалась долина, и, если вглядеться, то где-то там, на самой границе видимости, можно было различить дома оставленного этим утром селения.

— Вот и первый перевал, господин…

— Куда дорога идет дальше? — спросил Рон, прикидывая, когда останавливаться на ночлег. Все уже порядком устали, но ночевать здесь, на перевале, было глупо, да и холодно.

— Сейчас вниз, господин… Вон на той седловине и привалу самое место. Там пожар был, давно, я еще и не родился, зато теперь сухого дерева — немерено, на костер набрать можно быстро, и хватит на всю ночь.

— Так, а куда завтра пойдем?

— Смотрите, господин, отсюда хорошо видно… Вон второй перевал, мы пойдем туда, это уж завтра, конечно. А за тем перевалом — Большой Страж, ну как эта вон гора, только больше… ну а как Большого Стража пройдем, так до места нужного рукой подать…

— Ладно…

Айрин подошла к ним, зябко кутаясь в плащ. Ее лошадь стояла в стороне, разглядывая камни в надежде обнаружить какую-нибудь травинку. Возможно, животное догадывалось, что молодой травке еще не сезон, но все же продолжало искать. Ничего, там, за горным хребтом, будет куда теплее, там и зелень уж пробилась наверняка. Это здесь весна приходит медленно, словно нехотя, а когда здесь еще лежит снег, в сотне лиг к востоку уже рвутся из влажной земли стрелки молодой травки.

— Ну, командир?

— Спускаемся на седловину, и привал, — ответил Рон на столь кратко и емко заданный вопрос.

— Красивый вид… — протянула девушка.

— Летом еще красивее, госпожа, — заметил проводник. — Зелень, солнышко светит.

— Кстати, Рон, вы заметили, что здесь почти нет живности? До самого подъема птиц было довольно много, а сейчас их не видно…

— Простите, госпожа… — Проводник, краснея от собственной наглости, снова встрял в разговор благородных. — Здесь завсегда так. А у Большого Стража и вовсе дичь никогда не встретишь, да и не токмо дичь, а и всякую птицу мелкую там отродясь не видали… даже, помяните мое слово, мошки и той там нет. Ежели бы мы успели дотуда дойти, так там ночевать самое оно, тихо, спокойно, и кровососы не лезут. Только не дойдем, далеко еще, а дни нынче не очень чтоб уж и длинные.

— А почему так? — поинтересовался Рон.

— Дык весна же, — удивленно распахнул глаза парень. — Весной же завсегда дни короче, чем летом.

— Да я не об этом, — поморщился рыцарь, раздраженный непонятливостью охотника. — Дичи почему нет?

— А мне то неведомо… — Охотник развел руками. — Да только ее здесь никогда нет. Можа, боится чего?

— Кто, дичь? А мошка тоже?

— Не знаю, господин. Можа, колдовство здесь какое… Говорят, тута когда-то гномы промышляли, а они-то, гномы, чародейники известные. Один Чар ведает, каких заклятий набросали.

— Ладно, не наше это дело. Что ж, пора двигаться дальше, скоро уж и привал, но до него еще дойти надо…

* * *

Место для привала, выбранное проводником, оказалось на редкость удачным. Невысокие скальные останцы надежно защищали от ветра, дров хватило бы и на долгую зимовку, а неподалеку из камня била тонкая струйка ледяной, хрустально чистой воды. Возле скал на площадке был заметен след кострища, но Рон сразу отметил про себя, что последний раз путники останавливались здесь очень давно.

Проводник взялся за приготовление ужина, не смея поступить иначе в присутствии благородных господ. Впрочем, гнома он благородным, очевидно, не считал, и посему дело выкованной в подземных кузнях секире нашлось безотлагательно. Правда, Тьюрин ворчал, что использовать славное боевое оружие для рубки дров есть немыслимое кощунство и что его, ежели кто увидел бы, ославил до конца дней, однако за работу принялся с присущей гномам ретивостью и остановился только тогда, когда гора дров была уже более чем достаточна для пары ночлегов.

Наконец, когда все уже сидели у костра, согретые теплом пламени и довольно обильным ужином — обильным потому, что экономить продукты смысла не было, ведь завтра к вечеру они рассчитывали уже быть на месте, — Рон вопросительно посмотрел на Айрин, давая понять, что ждет рассказа о ее странном сновидении. Девушка, явно не испытывая восторга от возвращения к этой теме, все же, нахмурившись, принялась рассказывать то, что ей удалось вспомнить.

А удалось ей немного, что лишний раз подтвердило предположение Рона о пророческом характере сна — всем было известно, что изучаемые в школе Сан методы концентрации обычно позволяли собственные сны вспоминать легко и со всеми подробностями. Она очень старалась, но вызвать из памяти удалось лишь немногим больше того, что она помнила, проснувшись…

Ей снился мужчина, и это был, безусловно, человек, хотя что-то в нем было странным, что-то выделяло его из человеческой породы. Он был одет в черную кожу, но это ни о чем не говорило — этот цвет был популярен у мужчин. Длинные волосы, тоже черные, были завязаны в хвост кожаным ремешком. Неясно, на чем основывалось убеждение Айрин, что перед ней человек, — видела она его только со спины.

Этот мужчина занимался лю… нет, насиловал девушку… грубо и не особенно умело (при этих словах Рон чуть улыбнулся уголками губ, его очень заинтересовало, на чем строились понятия Айрин об «умелости»). Айрин была убеждена, что девушка— эльфийка, а это означало, что, кто бы это ни был, он решился на страшное дело. Эльфы умели мстить за своих, поэтому враждовать с ними боялись…

Айрин несколько раз повторила, что видела изнасилование, но, противореча себе, тут же уточнила, что эльфийка отдавалась без сопротивления и, как ей показалось, даже страстно и охотно… Объяснить, почему же в таком случае она считает эту картину насилием, сания так и не смогла.

После некоторого раздумья волшебница добавила, что при этой сцене присутствовал кто-то еще, но кто?.. То, что ей довелось увидеть, она видела глазами этого существа… возможно, человека. По крайней мере, ей так показалось.

— Эльфийка… Может, он тоже был эльфом? — спросил Брик, вызвав, несмотря на оставленное рассказом тягостное впечатление, легкие улыбки у товарищей.

— Нет, парень, — ответил за всех Рон. — Во-первых, эльфы не любят черное, по крайней мере, ни разу о таком не слышал, во-вторых, они не носят кожу, только свои ткани, и в-третьих, черноволосых эльфов не бывает.

— Меня гложет одна мысль… — Айрин сидела мрачнее тучи и задумчиво вертела в руках свой кулон. — Изнасилование… но добровольное… нет, даже не так… он взял ее силой, но она хотела этого, стремилась к этому, требовала, звала… мне кажется, я слышала о подобном когда-то, но не могу вспомнить…

— Высший вампир, — буркнул гном, заиграв желваками. — Такое может высший вампир, я знаю…

* * *

ОТСТУПЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Вампиры. Порождения Пятой волны жизни. Годы бешеного солнца породили несколько подвидов, из которых наиболее известны обычные вампиры и высшие вампиры.

Обычные вампиры — злобные твари, являющиеся в достаточной степени разумными, чтобы овладеть речью, однако формально относятся к полуразумным. Живут недолго — около сорока лет. Способностью к метаморфизму не обладают. Питаются кровью людей, нелюдей или, при отсутствии альтернативы, кровью животных. Кровь гномов — природный токсин, смертельна даже после сворачивания. В исторической битве 9532 года отряд гномов применил свою кровь для смачивания оружия, в результате чего захваченная вампирами крепость Тагр-а-Нор была отбита в рекордно короткие сроки. Это единственный зафиксированный случай, когда вампиры объединялись в подобие армии, вообще же предпочитают действовать в одиночку. Также известны случаи полного или частичного захвата вампирами населенных пунктов, однако сопротивление регулярным частям при этом происходило стихийно, хотя и приносило большие потери обоим сторонам. Для обычного оружия малоуязвимы, степень регенерации в юном и зрелом возрасте (то есть до тридцати лет) очень высока, впоследствии заметно снижается и к старости (тридцать пять — сорок лет) достигает уровня человека. Укус высокотоксичен. Внешне напоминают человека, волосяного покрова не имеют, клыки формируются после рождения.

Высшие вампиры являются, по сути, самостоятельным видом, и объединяет их с обычными вампирами лишь потребность в свежей крови. Долгоживущи, средний возраст по физиологическим показателям составляет пять-шесть сотен лет, однако лишь единицы способны достичь преклонного возраста. Разумны. Очень опасны. Для обычного оружия малоуязвимы, так как обладают огромной степенью регенерации. Как и у обычных вампиров, естественный смертельный токсин — кровь гномов. Также смертельны некоторые виды древесины: осина, аркнейский кедр и др. Плохо выносят дневной свет, предпочитают действовать по ночам, но при необходимости могут сохранять активность и днем. Обладают крайне высокой подвижностью, что делает их чрезвычайно опасными противниками.

Особенности:

— способность высших вампиров к метаморфизму является наиболее развитой среди разумных и полуразумных. Естественный метаоблик — существо, напоминающее огромных размеров летучую мышь. Также способен в некоторых пределах варьировать человеческий облик, помимо отращивания по мере необходимости клыков и когтей могут существенно менять внешность, что затрудняет их поимку;

— многими исследователями отмечается ряд магических способностей, прежде всего умение подавлять волю, навевать сон, вызывать сексуальное влечение. Обладают природным иммунитетом к магии контроля. Чрезвычайно восприимчивы к магии огня;

— наиболее опасной является способность обращения, которая до настоящего времени не изучена. При соблюдении ряда условий укушенный высшим вампиром человек может стать либо обыкновенным, либо высшим вампиром, также возможна смерть. Процесс превращения человека в вампира называют «вампирьей лихорадкой». На ранних стадиях (до суток) возможно лечение. Ни одно существо, кроме человека, заражению не подвержено. Эта способность является единственным источником пополнения рядов обычных вампиров, которые, даром обращения не обладая, естественным путем также не размножаются.

Обработанная кровь высших вампиров используется в некоторых обрядах магической медицины.

(Бестиарий: вампиры. Школа Сан)

* * *

— Высший вампир… — задумчиво протянул Рон, — Сомнительно… Тем более что Айрин-сан утверждает, что это был человек.

— Человек… — несколько неуверенно подтвердила Айрин. — Но… как бы это сказать, не совсем, что ли. Если бы это был вампир, я бы почувствовала, нас этому учили.

— Это ж сон был… — хмыкнул Брик.

— Не знаю… но я уверена, что это был не вампир.

Рон встал, бросил в костер несколько поленьев, взметнувших высокий столб искр, и снова уселся на снятое с лошади седло. Долгое время смотрел на огонь, размышляя о чем-то, затем вздохнул:

— Нда-а… и, кстати, друзья мои, как интересно получается… Айрин-сан видит во сне что-то, имеющее предположительно способности вампира, а Драйгар, мир его праху, говорил о Сером Паладине. А у того с вампирами особые счеты.

Внезапно Айрин вздрогнула и вцепилась пальцами в плечо Рона.

— Я знаю… меня… нас учили, что некоторые… маги используют кровь высших вампиров для одного обряда, редкого, можно сказать запретного, но… В общем, обряд позволяет как бы породниться с вампиром, приобрести ряд его свойств, ну там долголетие, умение быстро заживлять раны… Правда, я не слышала, чтобы кто-то сумел приобрести способность очаровывать. И еще… они, маги, после этого тоже… нуждаются… в смысле, кровь пьют.

— Если это правда, — мрачно заметил гном, и Рону показалось, что в глазах карлика промелькнуло нечто большее, чем просто гнев, — то эта девочка уже мертва.

— Значит, маг… — сказал Рон, не спрашивая, а констатируя факт.

— Не просто маг, — с дрожью в грлосе пробормотала Айрин. — Некромант. Практически неуязвимый, очень сильный и жаждущий крови некромант. Вот кто нам противостоит…

* * *

Айрин проснулась под утро разбитая, с головной болью и ломотой в костях — ночь прошла ужасно, все время лезли в голову мысли об увиденном во сне некроманте — теперь она была в этом уверена.

Девушка встала и подошла к гному. Тот, как обычно вызвавшись стоять на страже, сидел нахохлившись возле почти погасшего костра и невидящими глазами смотрел куда-то вдаль…

— Тьюрин, ты не спишь?

— Сплю, — буркнул часовой, давая понять, что обиделся.

— Ну прости… ты не хочешь вздремнуть часок? Мне все равно не спится, вот и покараулю.

— Э-э… ну, ежели вам не спится…

Из сидячего положения Тьюрин немедленно переместился в лежачее и заснул мгновенно, как могут все гномы. Его рука с короткими, толстыми, покрытыми волосами пальцами сжимала рукоять секиры, с которой воитель не желал расставаться даже во сне.

Айрин, усевшись на седло и плотнее запахнув плащ, смотрела на догорающие угли. Бросила несколько толстых поленьев — они тут же занялись, почти умерший огонь мгновенно охватил сухое дерево, возвращаясь к жизни, тьма вокруг стоянки чуточку отступила, не желая сдавать свои позиции, но и не вынося соседства с живым пламенем…

Роль часового — следить, однако сейчас молодая волшебница меньше всего задумывалась об исполнении этой обязанности. Она была далеко, там, куда возвращалась так часто мысленно и куда упрямо не хотела возвратиться телесно…

* * *

— Айрин! Айрин, отзовись! Я же знаю, что ты здесь!

Девушка… нет, тогда еще девочка, низко пригнувшись, постаралась спрятаться за стопкой огромных фолиантов и, разумеется глотнув с избытком лежащей на этих раритетах пыли, оглушительно чихнула.

— Ага, вот ты где… Живо иди сюда, тебя сам Архимаг разыскивает, а ты тут неизвестно чем занимаешься. Да знаешь ли ты…

Дора, толстая женщина лет сорока, которую все за глаза называли главной надсмотрщицей и которая сама величала себя главной домоправительницей, возвышалась над заваленным старинными книгами и рукописями столом подобно башне. Огромные руки, упершиеся в жирные бока, вечно встрепанные волосы, широко расставленные ноги, а особенно выражение лица ясно давали понять — сейчас будет крик. Девочка вся сжалась, ожидая бури, но, видимо, какие-то соображения все же помешали хозяйке сорваться, и она неожиданно спокойным голосом продолжила:

— Ладно. Немедленно беги в свою келью, переоденься, да смотри умойся, а то похожа на…

Дора некоторое время подбирала эпитет, хотя на язык так и просилось слово «свинья». Конечно, она была домоправительницей, но «всего лишь». А девочка, хоть она еще и мала, — будущий маг, вне всякого сомнения, и устраивать ссору с санией, хоть и будущей, которой к тому же интересуется сам Архимаг, по меньшей мере неблагоразумно. Еще наябедничает…

— …на поросенка. Беги, не заставляй господина ректора ждать.

Айрин, ощутив, что гроза миновала, мухой пролетела мимо Доры и, чуть не споткнувшись, взлетела по лестнице, ведущей из подвала библиотеки в читальный зал. Здесь сейчас было пусто, да и в другое время обычно тоже — немногие проявляли желание дышать пылью столетий, копаться в старинных записях в поисках крох интересного и полезного.

Промчавшись мимо пустых столов, за которыми должны были бы сидеть прилежные ученики, буде таковые найдутся, девочка добралась до второй лестницы, ведущей наверх, туда, где располагались спальные кельи. Там была и ее крохотная, но зато собственная, комнатушка, где лежал нехитрый скарб.

Небольшая комната с каменными стенами была на удивление теплой. Окно было застеклено — на этом в школе Сан не экономили, хотя стекло считалось довольно дорогим. Но что более всего удивило бы посетителя, заглянувшего в эти стены, так это тонкая струйка воды, весело журчащая в мраморном рукомойнике, — новшество, введенное в школе почти сто лет назад, но в миру имевшееся разве что в самых богатых домах. На полу лежала толстая соломенная циновка, такая же, только поменьше, покрывала узкую кровать — поверх были накинуты два шерстяных одеяла, одно служило простынею, вторым в холодные ночи следовало укрываться. Обстановку дополнял старенький шкафчик, порядком рассохшийся и покоробившийся от времени.

В келье было чисто — за этим неусыпно следила Дора, заставляя своих подопечных немалую толику свободного времени посвящать наведению порядка. В этом она, не без поддержки самого Архимага, была совершенно безжалостна, и неряхи, лишившись двух-трех ужинов подряд, очень скоро становились большими чистюлями.

Быстро умывшись и кое-как вытершись полотенцем, девочка распахнула скрипнувшую дверцу шкафчика и замерла, не зная, на чем остановить свой выбор. Выходных платьев было целых два, вдвое больше, чем у большинства девочек, которые занимались вместе с ней. Второе попало к ней, можно сказать, случайно — просто стечение обстоятельств.