Тьюрин, зарычав, рванул из-за плеча свою секиру, одновременно опуская забрало шлема. Рон знал, о чем сейчас думает гном, — не о том, что, возможно, через несколько минут умрет… Он жалеет, что на нем сейчас обычная кольчуга, а не полный доспех. Будь Тьюрин в латах… Да что там говорить, кольчуга — не лучшая защита, когда схватка идет с таким противником.

Никто не говорит, что наги непобедимы. С ними вполне можно справиться — особенно если не врукопашную… Они не бессмертны — просто очень сильны и покрыты чешуей, не уступающей по прочности латам. Умение любого бойца владеть мечом пасует перед шестируким противником, который к тому же может наносить смертельно точные и чудовищно сильные удары хвостом.

К его удивлению, наги не тронулись с места, со спокойным равнодушием изучая приближающихся бойцов. Брик держал в руках взведенный арбалет — Айрин, похоже, полностью уступила ему владение этим оружием, предпочитая полагаться на магические способности. Рон подумал, что парень все же добился своего — попал в самое пекло. Как это ни печально, но именно у него здесь самый ничтожный шанс остаться в живых… И вообще, если уж кто и уцелеет, то это наверняка будет Тьюрин… Гном медленно шел вперед, опустив секиру, но он не был расслаблен — в любой момент топор взлетит, нанося смертельный удар.

— Лэш, убей их!

Невысокий в отличие от наг спутник некроманта (судя по телосложению, это была девушка) взмахнул обеими руками, сжимающими мечи, и прыгнул вперед с поистине кошачьей грацией. Рон вспомнил о словах дракона… это был страж. Убить нагу можно, а как убить бессмертное создание?

— Она моя! — крикнул он товарищам, выдвигаясь вперед.

* * *

Удары сыпались на него подобно граду, и все же он держался, поражаясь той скорости, с которой двигался страж. Она атаковала изо всех мыслимых и немыслимых позиций, пытаясь пробить его защиту, и пару раз ей это удалось — Рон почувствовал, как что-то липкое ползет по левому плечу, и явно это не пот. Рука пока действовала исправно, но это пока…

Когда прошел пыл первой стычки, он начал биться спокойно и расчетливо, экономя силы и сосредоточившись на обороне. Казалось, у его противника не было слабого места, она великолепно владела оружием, совершенно не реагировала на несколько полученных порезов и к тому же абсолютно не уставала. Сам он был еще достаточно бодр и свеж, но вечно это не продлится. Рано или поздно он сделает ошибку, и она этим воспользуется.

Ее манера боя была безупречна, и Рон понимал, что учил ее настоящий мастер. Рыцарю даже временами казалось, что он узнает этот стиль — что-то порядком забытое за долгие годы, возможно, ему приходилось когда-то сталкиваться с противником, использующим эти приемы. Да… точно, лет пять или семь назад он встречался с ним… Как его звали? Странное такое имя…

Удар следовал за ударом, но теперь он уже полностью успокоился. Да, девчонка хороша, быстра и сильна, как пантера… но с ним она может справиться только одним способом — вымотав до предела. Правда, ей это пока удается, нащупать щель в ее обороне он до сих пор не мог. Несколько царапин — не в счет, бессмертному стражу они совершенно не опасны.

Так как звали того мастера боя? А, Чар подери, не важно. Но выучил он ее здорово, пожалуй, мало кто способен справиться с таким бойцом. Рон сильно подозревал, что процесс обучения для мастера закончился плохо — не в привычках некромантов оставлять свидетелей. И все же его не отпускало чувство, что он чего-то не заметил. Пока руки делали механическую работу, отбивая выпады Лэш, Рон напряженно думал о том, что же он упустил. Это наверняка что-то важное…

Он задумался и на мгновение открылся — всего лишь на мгновение, но уже понимал, что и этого слишком много. Он не успевал… Сейчас она нанесет удар, и…

Она не нанесла удар.

И тотчас же все встало на свои места. Он вспомнил этого мастера, вспомнил обстоятельства, при которых познакомился с ним. Вспомнил и странные, непривычные взгляды Ханка Улло — тот, дожив до седин, признавал только благородные поединки. Будучи мастером высшей категории, Улло никогда не опускался до наемничества — по его мнению, в свалке типа «все против всех» не было места высокому искусству фехтования. Все шрамы, украшавшие его тело, были получены лишь на благородных дуэлях, когда свято соблюдается кодекс чести и бой ведется один на один.

Да, безусловно, это был стиль Улло. Рон даже узнал пару фирменных ударов, которым его обучил мастер в те давние времена. Он хорошо натаскал девчонку, но… именно в этом и была ее слабость. Он дал ей все, что знал, — но и он знал не все, далеко не все. В красивом, благородном поединке нет места подлым приемам, бесчестным ударам, которые не раз выручали наемника в свалке реального боя, когда стоит задача сохранить свою жизнь, а не поразить зрителей мастерством и изяществом. Горсть песка в лицо врага, удар ногой или ложное отступление, да мало ли приемов, которые вызывают презрение мастеров-фехтовалъщиков. На арене за подобное бойца бы забросали гнилыми помидорами… Но здесь не арена, и хороши все средства, он это знал, как знал любой боец. Любой настоящий, прошедший свалку реального боя боец… Ни один наемник не пропустил бы такой возможности — Лэш пропустила.

Теперь у него появились шансы, но он признавал, что их не так уж и много. Девчонка, похоже, хорошо умеет учиться, и, раз попав в ловушку, второй раз ее наверняка избежит. У него будет, пожалуй, только один удар — и нет права на ошибку.

Она снова наступала, когда Рон уловил подходящий момент. Теперь он знал, каков будет ее следующий удар, и был готов отразить его. Лэш рубанула обоими клинками сверху, целясь ему в голову и будучи уверена, что он вскинет меч для защиты. Но он поступил иначе, за мгновение до удара расцепив руки, оставив меч в правой и приняв оба клинка наручнем левой руки. Удар был страшен, ему даже показалось, что хрустнула кость…

Правая рука Рона ударила мечом снизу, подло, в пах — древний клинок рассек кольчугу и тело стража, рассек глубоко, вскрыв живот до самых внутренностей. Он тут же отскочил назад и с ужасом отметил про себя, что на стража этот удар, безусловно смертельный для любого человека, даже не произвел особого впечатления. Она снова шла на него, а его левая рука уже ни на что не была годна.

Нельзя сказать, что в глазах Лэш мелькнула искра торжества — она не поддавалась эмоциям, она спокойно делала свою работу, для которой была создана. Страж снова двинулась вперед, делая замах для удара…

Из глубокой раны на животе сизым комом, окрашенным в голубой цвет ее крови, выпали кишки, тут же распустившиеся и опутавшие ее ноги. Всего на миг она замерла, бросив взгляд вниз, на то, что мешало ей двигаться, всего на миг — и Рону этого хватило. Он нанес удар, вложив в него все, какие смог собрать, силы, — и удар достиг цели. Начисто отрубленная голова Лэш, звеня шлемом, покатилась по камням. Не давая ей опомниться и понимая, что и без головы, хоть и вслепую, страж еще способен биться, рыцарь продолжал атаку. Взмах — и левая рука упала на землю, пальцы разжались, выпуская клинок. Взмах — и правая рука последовала за левой, однако искалеченное туловище еще держалось на ногах. Взмах — и нога, почти перерубленная пополам, подламывается, и тело тяжело падает в кучу собственных же частей.

Все кончено…

Рон оглянулся: как дела у его друзей? Не нужна ли им помощь? И понял, что дела их плохи.

* * *

При первых же звуках сталкивающейся стали наги двинулись вперед, приняв решение и рассматривая теперь незваных гостей как врагов. Брик вскинул арбалет, прицелившись в ближайшее чудовище, и нажал на спуск. Реакция наги была отменной — вскинут щит, и болт, пробив его насквозь, застрял, лишь слегка оцарапав руку химеры. Тогда юноша выпустил один за другим оставшиеся болты…

Шесть рук наги давали ей несомненное преимущество — два болта были отбиты лезвиями сабель с противным визгом ушли в белый свет. Еще один скользнул по чешуе не в силах пробить ее — придись удар под другим углом, и чешуя не устояла бы, как не устояли бы и кованые латы.

Пятый болт нага опять попыталась отразить щитом — и раненая рука подвела ее, лишь на мгновение замедлив выверенное движение. Болт пролетел над самой кромкой щита и вошел точно в лоб монстру между холодными серо-стальными глазами, поразив крошечный мозг существа. Нага сделала еще несколько движений, а затем неловко повалилась на бок, задергав хвостом в предсмертных конвульсиях.

Брик отбросил разряженный арбалет — заряжать его вновь не было времени — и, воодушевленный первой победой, бросился в атаку с мечом в руке. Столь неожиданная удача заставила неопытного юношу совсем позабыть об осторожности…

Нага даже не пустила в ход оружие — взметнулся длинный хвост, и стремительный и неотразимый удар, подобно огромной булаве, сминая кирасу, отбросил парня на несколько шагов. Брик рухнул на камни и замер неподвижно, то ли скончавшись на месте, то ли просто потеряв сознание…

* * *

Айрин метнула огненный шар, без труда отраженный некромантом, и сама отбила пламенный мячик изящным жестом кисти. Еще один выпад, еще… Огненные шары взрывались, не долетев до цели, ледяное копье — магический удар третьего уровня — было небрежно отклонено противником, как и его удары, направленные в волшебницу.

Ни она, ни некромант и не помышляли о том, чтобы вмешаться в общую схватку, — сейчас им было не до того. Здесь, в этом древнем, осененном присутствием самого Торна месте встретились два почти равных по силе мага, и исход их поединка должно было решить лишь это самое «почти». И именно их бой был самым важным, ибо он решал судьбу Чаши — сокровища, ради которого все они оказались здесь.

Они стояли в двух десятках шагов друг от друга. Детским играм с фаерболами, молниями и ледяными стрелами пришел конец. Теперь в ход пошла серьезная магия высших уровней, требовавшая немало сил и немало времени на создание заклятия. Маги плели причудливыми жестами рук и малопонятными фразами сложнейшие словоформулы, одновременно стараясь предугадать и разрушить построения противника. Если бы Айрин не узнала от дракона, что это возможно, она погибла бы, пожалуй, почти сразу — любое из творимых здесь заклинаний было абсолютно смертельно для противника, и тот, кому удастся довести построение до конца, победит.

Но пока девушке удавалось разбивать формулы некроманта, и при этом она не могла избавиться от восхищения той легкостью, с которой он отвечал ей тем же. По лицам магов стекал пот, древние слова складывались в заученные фразы, призывающие могучие силы, но рано или поздно соперник находил нужный ключ, бросал пару отрывистых слов, делал несколько пассов — и хитроумная конструкция рассыпалась как карточный домик, заставляя все начинать сначала.

Краем глаза Айрин видела, как Рон отступает перед вихрем стали в руках стража, как гном, широко расставив ноги, рубится сразу с тремя нагами — что само по себе уже было подвигом, достойным песен, как Брик пластом лежит на камнях, не подавая признаков жизни. Она знала, что если не собьет некроманта с ритма, то ничем не сможет помочь своим спутникам, к тому же скорее всего проиграет и сама — ее противник, несмотря на молодость, проявлял опытность магистра высшего ранга, и Айрин чувствовала нарастающий страх. Пока ей удавалось сдерживать его, но все ее заклинания разбивались, не будучи построенными и наполовину.

И тогда ей в голову скользнула мысль — слишком невероятная, противоречащая всему, чему ее учили, — но знания, полученные из древней книги, позволяли по крайней мере попытаться… И она подозревала, что это единственный ее шанс — другого не будет, стоит некроманту почувствовать, что она делает, и он сам наверняка сможет адекватно ответить…

* * *

А гном уже отступал… Каким-то чудом удалось свалить одну из наг — лезвие секиры пробило-таки сверкающую чешую и глубоко погрузилось в плоть.

Но за этот успех Тьюрин был тотчас же наказан — раны в левую руку, в бок и в голову вынудили его уйти в глухую защиту, тратя быстро убывающие силы лишь на отражение сыпавшихся на него ударов. Шаг за шагом теснили его наги, и если бы не кольчуга, доброе изделие подгорных гномов, он давно уже был бы изрублен на куски.

Но гном предпочел бы погибнуть от клинков наг, чем от руки мертвого стража. Тьюрин слышал звон меча отчаянно отбивающегося Черного Барса и понимал, что шансов у рыцаря не так уж и много — вряд ли найдутся герои, сумевшие в одиночку справиться с этим проклятым творением некромантии. Но он верил в победу командира, не рассчитывая, что сам выйдет живым из этой сечи…

Наги были сильны и быстры, их чешуя, местами носящая следы секиры, давала им защиту куда лучшую, чем обычная кольчуга. Но мастерами фехтования их назвать было нельзя, они брали количеством, обрушивая на гнома шквал сабельных ударов и выпадов — дважды по шесть клинков — и половина из них в левых руках… Пока еще ему удавалось отражать их, где подставляя лезвие или древко секиры, а когда и принимая удар наручнем или шипастым наплечником, уже изрядно помятым.

И все же ему приходилось туго — кровь напитала одежду, и Тьюрин чувствовал, что левая рука не слушается его так же хорошо, как раньше. Оставалось лишь надеяться, что он дорого продаст свою жизнь.

Хлопанье крыльев на мгновение отвлекло наг, и Тьюрин сумел нанести первый за несколько последних минут удар — одна из рук твари безжизненно повисла. Впрочем, замешательство их продолжалось недолго, и уже в следующую секунду гном не мог думать ни о чем, кроме защиты. И отступал… отступал… отступал…

* * *

Гранит был воистину огромен — гораздо больше атакующего его мертвого дракона, но весь его боевой опыт состоял в основном из размышлений о схватках. В прошлом ему нечасто приходилось попадать в настоящие воздушные сражения — никто, кроме безмозглых, безрассудных и лишенных инстинкта самосохранения мантикор не отваживался нападать на великих драконов, — да и то произошло это лишь однажды, когда погиб Вихрь, сам теперь невольно ставший слугою темных сил…

Он понимал, что преимущество может дать ему высота, поэтому изо всех сил работал крыльями, стремясь оказаться сверху. Но и порождение магии имело достаточно хитрости, чтобы поступать так же.

Гранит знал, что живым из этой схватки ему не выйти — он и не рассчитывал на это, понимая, что его время завершено. Этот выбор он сделал сам, тогда, в пещере, когда перед ним встали две дороги: вырваться наружу или остаться, переждать, обмануть смерть… Это был его путь, и дух времени ни о чем не жалел — пожалуй, кроме того, что порядком потерял форму за века заточения. Он уже тяжело дышал, а противник, как и следовало ожидать, не выказывал и намека на усталость…

Выйдя из очередного виража, он вдруг заметил, что выиграл, пусть и ненадолго, состязание в высоте и получил шанс атаковать. С трубным ревом он обрушился на противника, и огромные когти полоснули мертвого дракона по спине… Полоснули — и бессильно рассекли воздух…

Созданные заклятиями некромантии шкура и мышцы были не более чем магическим дополнением к основе — выбеленному солнцем и ветрами скелету павшего Вихря. Их можно было видеть, но нельзя пощупать. Эти мышцы заставляли двигаться огромные крылья, перепонка уверенно загребала воздух, но когти Гранита бессильно промчались сквозь колдовскую плоть, не нанеся чудовищу ни малейшей раны.

А уже в следующую секунду и сам Гранит, стремясь уйти от ответного удара, нырнул в пике…

* * *

Тьюрин парировал очередной выпад и сделал шаг назад, тяжело отдуваясь и чувствуя, как пот, смешанный с кровью, стекает с рассеченного лба. Даже легендарная выносливость гномов была небеспредельна — он смертельно устал, но, прекрасно понимая, что любая остановка повлечет за собой гибель, продолжал сражаться, бросив в бой все резервы своего могучего тела.

Что-то серо-желтое мелькнуло за спинами наг, а уже в следующее мгновение вихрь из когтей, клюва и перьев налетел на химер, вынуждая их оставить полудобитую цель и повернуться к новому противнику. Тьюрин тяжело оперся на секиру, позволив себе сосчитать до трех — больше времени отвести на отдых было нельзя.

Грифон вертелся на месте, отражая удары обеих наг когтями и кончиками крыльев — сабли, жалобно звеня, отлетали от ороговевших краев маховых перьев, как будто стакивались с закаленной сталью. Время от времени Флар наносил удары клювом, но они все не достигали цели. Наконец одна из наг лишилась щита, второй, уже раненной гномом, удар клюва начисто оторвал еще одну руку.

Мощный хвост наги ударил грифона в бок — и массивная туша покачнулась. А в следующее мгновение сабля почти по рукоять погрузилась в львиную часть его тела… Грифон взвыл, ударом крыла отбросил нагу и снова рванулся в атаку, не щадя себя, но кровавое пятно на шкуре все увеличивалось и увеличивалось. Тьюрин бросился ему на помощь, но прозевал удар хвоста, пришедшийся по шлему и погрузивший его в беспамятство.

Рана придала грифону ярости и сил — теперь он атаковал непрерывно, и наги — непобедимые наги — вынуждены были впервые перейти к обороне. И все же они пока были в выигрышном положении — их по крайней мере было двое. Они начали окружать Флара — тот, опьяненный схваткой, казалось, даже не заметил этого. Он продолжать наносить удар за ударом по избранной цели, и постепенно это начало приносить плоды — вот коготь разодрал-таки чешую на груди монстра, выпустив на волю струю алой крови, вот кончик крыла полоснул по бицепсу, нанося глубокую резаную рану— пальцы наги разжались и сабля выпала из ослабевшей руки.

И вот заключительный удар… Голова Флара метнулась вперед, сабля наги, пытавшейся отразить выпад, зацепила глаз грифона, но его клюв, пронзив чешую, уже глубоко вошел в грудь химеры — и в следующее мгновение король воздуха отпрянул назад, сжимая в клюве огромный кусок мяса, вырванный из тела врага. Нага как подкошенная рухнула на камни, из развороченной груди ударил фонтан крови…

Увы — грифон выиграя схватку, но проиграл битву — вторая нага, обошедшая его сзади, вонзила три меча в его тело — клинки вошли по самую рукоять. Грифон содрогнулся, издал вопль боли, попытался было развернуться и вновь броситься в атаку, но львиные лапы подогнулись, и он тяжело завалился на бок, пятная кровью камни. А нага, хотя и лишившаяся двух рук, продолжала наносить ему удар за ударом…

* * *

Гранит опять пытался набрать высоту, но теперь ему это не удавалось. Он устал, смертельно устал — долгие века он не поднимался в воздух, к тому же сегодняшний перелет, да еще с грузом на спине, забрал у него немало сил, и теперь этих сил ему уже не хватало. Его противник, напротив, ничуть не устал и теперь старательно блокировал все попытки золотого дракона прорваться в небо, выбирая момент для удара. Несколько раз ему уже удалось всадить когти в тело Гранита — хотя немало атак было отражено золотой чешуей.

Великий дракон ощущал боль: из глубоких ран на спине сочилась кровь, чешуя была содрана, на длинной гибкой шее появились саднящие борозды, оставленные клыками мертвого врага, но крылья были еще целы, и он продолжал попытки уйти ввысь… С каждым кругом драконы поднимались все выше и выше, постепенно смещаясь в сторону от храмовой площадки — теперь схватка велась над острыми вершинами скал.

Дважды Гранит и сам пробовал атаковать, хотя его положение и не было идеальным для нападения. Первый из ударов снова пришелся в магическую плоть, и клыки Гранита лишь глухо клацнули, пронзив несуществующие мышцы. Но второй оказался удачен — могучие челюсти раздробили несколько ребер летающего скелета, не особенно, впрочем, ему повредив.

Но теперь Гранит уже знал, на что может рассчитывать, — у него был шанс, не слишком большой, но все же был… И он, кружа и не прекращая попыток подняться выше противника, выжидал подходящего момента, веря, что рано или поздно этот момент представится…

И шанс свой он получил, но совсем не оттуда, откуда ожидал… Между скалами показалась одна из мантикор, изрядно побитая в недавней битве. Теперь она стремилась убраться куда подальше, чтобы зализать раны — ее крыло было почти полностью отрублено, перебитый хвост волочился по земле, а на левую заднюю лапу она явно опасалась наступать. Теперь даже самый обычный зомби, пожалуй, легко справился бы с ней, поэтому мантикора искала спасения… и попалась на глаза мертвому дракону.

Что в этот момент произошло в магически созданном мозгу создания, умершего много веков назад? Может быть, что-то заставило усмотреть в мантикоре добычу, а может, память Вихря, потерпевшего поражение в схватке с ядовитыми монстрами, заставила мертвого дракона отвлечься на новую цель. Он беззвучно сложил крылья и спикировал на ползущую между скалами, повизгивающую от боли тварь… И Гранит не пропустил этого момента.

Челюсти сомкнулись на горле врага, и великого дракона пронзила радость: теперь его клыки крошили кость, не магическую плоть, неуязвимую и не чувствующую боли, а твердую кость, уступавшую тем не менее крепости драконьих клыков. Мертвый Вихрь извернулся, пытаясь освободиться, мантикора теперь была забыта — когти мертвого дракона рвали плоть живого, ломая крылья и разрывая перепонки. Но и Гранит, все крепче стискивая зубы, пустил в дело лапы, кроша ребра врага…

Сцепившиеся тела рухнули на скалы. За мгновение до падения позвонки все же поддались клыкам Гранита, и оторванная мертвая голова отлетела в сторону, прямо на глазах превращаясь в голый череп.

Но и сам Гранит уже ничего не мог сделать для своего спасения — его тело, изодранное, исполосованное когтями, со сломанными, с лохмотьями порванной перепонки крыльями, уже умирало…

От удара о камни лопнули стальные кольца, скреплявшие кости мертвого дракона…

* * *

Уцелевшая нага, почти вся забрызганная кровью своей и грифона, дико вращая глазами в поисках противника, наконец сделала выбор и устремилась к Айрин, продолжающей плести заклинания. Но внезапно на пути химеры выросла низенькая фигура.

Вид гнома был страшен. Шлем слетел при ударе, изо рта шла кровь, левая половина лица превратилась в одну сплошную рану, на которой злобно блестел чудом уцелевший глаз. Но руки, сжимающие секиру, были еще сильны, и снова зазвенела сталь.

* * *

Айрин знала, что рискует. Никто и никогда не пытался, строя заклинание, вплетать в него другое, куда более сложное… Но Книга Начал говорила, что это возможно, и, следовательно, она должна была это сделать.

Все-таки некромант получал при этом небольшое преимущество — он мог отыграть секунду или даже две, и эти секунды могли стать для волшебницы роковыми. Но некромант, сосредоточившийся на парировании заклинаний девушки и создании своих, не замечал медленно рождающейся конструкции. И, пожалуй, не мог заметить, ведь эта формула включала в себя доселе никому из людей не известные тайны древнего языка магии…

Айрин резко дернула запястьем, бросила короткую гортанную фразу, и каменный дождь, уже почти готовый обрушиться на ее голову, рассеялся, не успев полностью оформиться. Ее собственное заклинание, превратившее бы противника в глыбу льда, тоже было разбито, но тайная конструкция, которую она возводила уже несколько минут, все же устояла… Похоже, некромант и не подозревал о ее существовании. Пока не подозревал — Айрин не строила иллюзий на этот счет, рано или поздно он заметит, и тогда… Хотя кто знает, сможет ли маг, пусть даже и столь опытный, найти ключ разрушения к неизвестным ему чарам.

Ее испугало другое — она чуть не опоздала с последней контратакой. Некромант упорно выбивался вперед, ее же тормозило задуманное ею волшебство. Оно уже почти созрело, но ей нельзя прерывать последний этап, иначе все рухнет… и важно даже не то, что придется начинать сначала, хотя Айрин и чувствовала, что сил на это у нее не осталось, а то, что некромант может осознать, в чем дело, и тогда она лишится даже этого слабого преимущества…

* * *

Рон, оглядевшись, увидел картину, наполнившую его сердце болью. Драконов нигде не было видно, возможно, они в пылу схватки улетели слишком далеко, но возможно и то, что Гранит, пытаясь справиться с порождением темной магии, погиб сам. Слова, сказанные драконом на прощание, не были обнадеживающими, а уж рыцарь-то получше многих знал, что идти в бой без веры в победу — последнее дело.

Брик лежал неподвижно, и с расстояния Черный Барс не мог определить, жив ли юноша, или полученный им удар оказался смертельным. Но даже если парень и жив, то вряд ли цел — по крайней мере рука его изгибалась под совершенно неестественным углом,

Айрин и некромант стояли друг против друга, и, казалось, даже воздух между ними был пропитан чудовищными силами. Оба они смотрели лишь друг на друга, ловя каждый жест, каждое произнесенное слово, чтобы тут же нанести встречный удар. Поединок нельзя было назвать впечатляющим, но от замерших фигур веяло такой угрозой, какая и не снилась всем магам этого мира, вместе взятым.

В нескольких шагах позади волшебницы гном отчаянно рубился с последней оставшейся в живых нагой. Тьюрин не собирался больше отступать, да и отступать было некуда — еще немного, и он уткнется в спину девушки. Изрубленная кольчуга висела клочьями, лицо было окровавлено, левая рука, кажется, ранена, и все же гном продолжал нападать и отражать удары — пока его выручало то, что его противник и сам сильно пострадал.

Невдалеке от них лежал грифон. Его тело еще мелко вздрагивало, но огромная лужа крови ясно давала понять, что могучий Флар — уже не жилец на этом свете…

Чтобы оценить обстановку, Рону понадобилась секунда или две, а уже в следующий момент он бросился к некроманту. У него был шанс, пусть и призрачный, — именно сейчас, когда некромант полностью сосредоточен на поединке с волшебницей, он просто не способен воспринимать окружающее, и можно попытаться достать его обычным мечом…

К сожалению, некромант увидел рыцаря…

* * *

Берг злился — ему никак не удавалось достать девчонку… Она оказалась куда лучшей волшебницей, чем он ожидал, — по крайней мере в первый момент он решил, что разделается с ней одним движением пальца. И все же минуты текли, и никто не мог взять верх.

Ее построения были изящны и труднопредсказуемы, — но пока что ему удавалось раскусить каждую ее формулу и своевременно разбить заклинание девушки… Хотя и она действовала ничуть не хуже. Или все-таки хуже? Последний его выпад она разбила буквально за пару секунд до завершения — расслабилась? Или устала? Или просто что-то отвлекло ее? Бергу хотелось думать, что он выиграл драгоценные секунды, и в следующий… ну, в один из следующих ударов она не успеет справиться с подавлением атаки.

Краем глаза он видел, что его воинство постепенно сходит на нет. Огорчаться этому, и уж тем более что-то предпринимать было просто некогда — стоит дать этой выскочке несколько лишних мгновений, и она вполне может достать его. Он был крайне высокого мнения о своих способностях, но и противнице своей отдавал должное — ее явно учили на совесть. Он не знал, как дела у его дракона, но был уверен, что нормально — никому не под силу убить уже мертвое создание…

Лэш уверенно теснила рыцаря, отчаянно отбивавшегося от ее выпадов. Правда, схватка стража с человеком протекала слишком уж долго… Он опять в который уж раз подумал, что, возможно, поторопился отправить на тот свет учителя Улло… И все же верил, что страж справится — во всяком случае, создавалось впечатление, что рыцарь уже думает только о том, как бы спасти свою шкуру, не помышляя о нападении.

* * *

В арсенале некроманта были десятки боевых заклинаний самых разных уровней, но применить можно было только те, что стояли на высших ступенях сложности. Что толку обмениваться фаерболами и молниями, если они наверняка не достигнут цели. Девчонка это тоже поняла, и после первого обмена детскими, можно сказать дилетантскими, ударами поединок перешел в высшую фазу, становясь истинным искусством. В других условиях схватку можно было бы даже назвать утонченно красивой и изящной, если бы сейчас речь не шла о его, Берга, жизни.

Берг начал построение очередной формулы, одновременно контролируя действия волшебницы, стараясь разгадать ее замысел и подавить его в зародыше. Она пользовалась обычными заклинаниями, решения для которых услужливо подбрасывала ему память Учителя. И все же ему казалось, что не все так просто — девушка как бы сбивалась время от времени на что-то другое, как будто пробовала строить два заклятия одновременно… если бы такое, конечно, было возможно.

Он еле заметно улыбнулся, уловив суть ее заклинания, — ага, стандартная формула превращения в камень с модификацией на незамедлительное разрушение полученной статуи… Хитро, хитро. Память немедленно дала точный ответ, что нужно делать в таких случаях, и он приготовился к контратаке, не забывая и о своем построении.

Этот поединок можно было бы продолжать до бесконечности — позади него стояла Чаша, уже разбуженная, уже готовая отдавать Силу тому, кто владеет ею. Некромант не чувствовал усталости — струя энергии вливалась в него бурным, неудержимым потоком, восполняя расходуемую в бою. А девушка уже выдыхалась, ее лоб блестел от пота — это было видно, и это обнадеживало. Ей уж недолго осталось.

Некромант бросил разрушающую фразу, с удовлетворением отметив, что опасное заклинание молодой волшебницы рухнуло. Правда, ему показалось, что на месте рухнувшего заклинания осталась какая-то другая, неизвестная ему конструкция, но принять меры он не успел. Потому что в следующий момент увидел, как валится на камни изрубленное тело Лэш и рыцарь, оглянувшийся по сторонам, поднимает меч и стремительно бежит к нему…

Берг почувствовал, как его охватывает дикая, заполоняющая все его существо паника. И дело даже не в том, что простой смертный справился со стражем, это в конечном счете дело хоть и неслыханное, но в принципе возможное. А вот то, что через мгновение ему сражаться на два фронта, — это могло оказаться фатальным. Проклятие… и наги практически перебиты, некому прикрыть его — и надо же, это происходит именно сейчас, когда до победы остаются считанные минуты.

У некроманта мелькнула мысль, что он только что разрушил заклинание молодой магички… И ей понадобится время, чтобы выстроить новое… О замеченной магической конструкции он не думал, к тому же ему была необходима лишь секунда-другая. И Берг рискнул… он нанес удар «тараном» — заурядный, безыскусный, но разве простому человеку, не сведущему в магических науках, нужно больше?