Двое рабочих взгромоздили на деревянные козлы железную решетку, сваренную из арматуры толщиной в палец, и подтащили поближе сварочный аппарат. Один работяга, заглянув в темноту колодца, сплюнул.
      – Метра четыре...
      – Больше. – Напарник вытащил из кармана робы помятую пачку “Примы”. – Все пять. А потом еще под углом вниз уходит, почти до середины свай. Не дай Бог свалиться... Не докричишься и хрен вылезешь. Там еще диаметр неудобный, не упереться.
      Первый работяга сдвинул каску на затылок и вытер пот.
      – Чо, бывали случаи?
      – А ты думал! – Второй присел на бетонное кольцо, выступающее над полом зала, и с удовольствием закурил. – В Москве, помню, работали... Году в семьдесят шестом. Или седьмом... Не суть. Так вот, у нас один плиточник исчез. День нету, другой, третий. Бардак... Ну поискали его: дома нет, у дружков нет. Думали, в запое мужик. Прораб озверел, в трудовую ему “волчью” статью вписал. Так и так, уволен за прогулы... И сидит, плиточника ждет. Вот явится голубчик – сразу в зубы статью – и пошел вон!
      – Чо ж мужика-то не дождались?
      – А чо его ждать? Все и так понятно... Забил на работу, загулял. Участковому сообщили, профком на уши поставили. Объект-то не простой, государственного значения! – Работяга поднял палец. – У самого секретаря горкома на контроле! За любое “че-пэ” могли выговорешник по партийной линии врезать. Вот прораб и перестраховался... С бухаловым – ни-ни, только запах учует – сразу докладную! О прогулах я и не говорю.
      – Ну и нашелся потом мужик этот? – Молодой работяга опасливо посмотрел в колодец и пристроился на ящике.
      – Через месяц. Мертвый уже... В вентиляционную шахту свалился и застрял. Видать, хотел цементу себе домой стырить. А там возле мешков лаз был незаделанный. Вот и урчнул туда... Почитай, метров семнадцать пролетел, почти до фундамента.
      – Дела-а-а...
      – Вот и я говорю. Так что ты аккуратнее, без нужды в колодцы-то не лазай. Чтоб не сгинуть.
      – Понятно... Не дурак.
      – Во-во! Мотай на ус...
      Молодой строитель поерзал на ящике и достал свои сигареты. “Приму” он не курил, предпочитая “Золотую Яву”. Или, на худой конец, когда заканчивались деньги, что-нибудь болгарское.
      – А чо там внизу?
      – Да компрессоры всякие. Площадь тут, сам видишь, какая... Без принудительной вентиляции не обойтись. Особенно зимой.
      – Так чо, к компрессорам отсюда техников спускать будут?
      – Почему отсюда?
      – Ты ж сам сказал...
      – Что?
      – Ну... что не дай Бог провалиться. Типа, не докричишься.
      – Ну и что? – пожилой работяга непонимающе уставился на напарника.
      – Вот я и спрашиваю про техников. Как они компрессоры-то обслуживать будут?
      – Фу ты, ну ты! Естественно, доступ к компрессорам снизу есть. А насчет колодца – так там посередке решетка стоит. Вот в нее и упрешься, если свалишься. До компрессорного зала – полсотни метров трубы и досюда столько же. Ори не ори, не услышат... Потому мы послезавтра этот колодец тоже перекроем. Привезут заглушку, и перекроем. А пока специально для таких, как ты, ограждение с красными флажками поставили. Чтоб не лезли по дурости. К тому же скоро оборудование завезут. Фирма какая-то...
      – А-а! – молодой работяга щелкнул зажигалкой. – Видел я их. Одна “чернота”... То ли грузины, то ли азеры. Жизни от них нет.
      – Ты поосторожней-то с “чернотой”. Вон у бригадира жена из Дагестана... Не то скажешь, он тебе вмиг харю начистит.
      – Да я так, в общем...
      – Вот “в общем” и начистит. А что до фирмачей – нам-то какое дело? Ну, “черные”... Они ж не гвоздиками торгуют и к твоей бабе не пристают. Занимаются оборудованием. Нормальное дело. – Пожилой затушил окурок. – Главное, что нам бабки вовремя платят. А кто компрессоры устанавливать будет – мне по фигу. Хоть грузины, хоть негры. Давай нс рассиживай... Работы еще навалом.
      – Да я только закурил!
      – Ничего, на ходу докуришь. Пошли...

      – ...И в двадцатых числах июня первый помощник Государственного Секретаря США Джеймс Рубин собирается посетить Литву. Помимо встреч с литовскими парламентариями и присутствия на учениях сухопутных сил Литвы высокопоставленный американец намерен обсудить с лидерами белорусской оппозиции положение в Минске. Для этих переговоров в Вильнюс приезжают глава Народного Фронта и несколько членов семей политических заключенных. По словам Мадлен Олбрайт, мировая общественность не настроена безучастно наблюдать, как президент Лукашенко превращает свою республику в подобие концентрационного лагеря. По мнению Государственного Секретаря США, проблемы Белоруссии не могут оставаться проблемами одной страны и должны быть вынесены на обсуждение в Европейский парламент. Для этих целей на заседание в августе уже приглашены несколько видных общественных деятелей из Белоруссии и России, включая лидера парламентской фракции “Яблоко”. В интервью нашей телекомпании господин Яблонский отметил, что он лично и его фракция всегда планомерно и последовательно выступали за демократизацию режима президента Лукашенко, за отмену результатов незаконного референдума и за прекращение полномочий главы белорусского государства в апреле тысяча девятьсот девяносто девятого года. – Диктор НТВ улыбнулась зрителям. – А сейчас у нас на прямой связи наш собственный корреспондент в Минске Александр Герштейн... Здравствуйте, Александр!
      Рокотов щелкнул клавишей пульта дистанционного управления, и экран телевизора погас.
      “Хватит, надоело это словоблудие! Одно и то же, одно и то же... Сначала рассуждают о высоких идеалах, вытаскивают на свет Божий кучку правозащитников с пропитыми харями, а потом начинаются ракетные удары. Спасибо, навидались в Югославии. До сих пор в себя прихожу. Хорошо, что Лука их не слушает. Сволочи...”
      Владислав отвернулся от телевизора и подлил себе кипятка в чашку.
      Шел третий день пребывания на Родине...
      Перелет по маршруту Скопье-Франкфурт-на-Майне-Санкт-Петербург прошел на удивление гладко. Во Франкфурте Рокотов без проблем пересел на Ту-134 российской авиакомпании и уже через два с половиной часа миновал стойку таможенного контроля. “Кипрский бизнесмен” Никола Пиякович интереса ни у таможенников, ни у пограничников не вызвал. Коммерсант как коммерсант, один из многих сотен. Документы в порядке, контрабанду с собой не тащит, даже говорит по-русски с грехом пополам. Штамп на восемнадцатую страницу паспорта – и гуляй, Никола, наслаждайся красотами северной столицы!
      Выйдя из здания аэровокзала, Влад перевел дыхание. Момент пересечения границы легко мог бы стать “моментом истины” и финальной точкой в конце долгого пути. Вокруг было слишком много вооруженных людей, и уйти Рокотову бы не удалось. Даже использовав весь свой опыт. Максимум, что он успел бы, так это перескочить через стойку и вырубить пару-тройку таможенников. Дальше его либо нашпиговали бы пулями, либо скрутили и доставили бы в следственный изолятор ФСБ на Захарьевской улице. А уж оттуда – в приемный покой психиатрической клиники, когда биолог поведал бы оперативникам историю своих злоключений.
      Но до него еще надо было добраться.
      Рокотов перевернул страницу автокаталога и провел пальцем по черно-белым фотографиям предлагаемых к продаже машин.
      “Та-ак... И что мы здесь имеем? „Тойота Лэндкраузер"... Проходимость, конечно, отличная, но сарай огроменный. И цена! Почти семьдесят штук баксов. Однако, как сказал Киса Воробьянинов по поводу соленых огурцов. Мимо... „Опель Фронтера". Мимо сразу. Дрянцо аппарат. Как америкашки „Опель" купили, так тут же машины стали ломаться в три раза чаще, чем до них. Интересная аналогия получается... „Мицубиши Паджеро", три с половиной литра, навороты. Не подойдет. И даже не потому, что по-испански слово „паджеро" имеет значение „педик", а по причине слабой подвески. Интересно, а бандюганы знают, что им барыги предлагают? Вряд ли... Иначе бы не покупали. Нормальные пацаны на тачках с такими погонялами не ездят...”
      Проблем с деньгами Влад не испытывал.
      Первым делом он заехал в банк на Невском проспекте и поменял десять туристических чеков на сто тысяч долларов наличными, тут же переведя половину в рубли. Банк взял свои законные два процента от суммы и предоставил Рокотову охрану, чтоб тот без помех доехал до дома.
      Но сразу к себе Влад не поехал.
      Три мордоворота проводили его до дверей неприметной парадной в Московском районе. Там “киприот” вежливо с ними распрощался, а сам поднялся на самый последний этаж и, нащупав за дверным косяком ключ, вошел в мастерскую знакомого художника. Брать в мастерской было решительно нечего, потому художник так беспечно относился к запорам. Но в мансарде было одно место, известное лишь хозяину студии и его приятелю-биологу. Маленький, вмонтированный в пол сейф, где лежали внутрироссийский паспорт и водительские права на фамилию Рокотов.
      Положив документы в карман, Владислав почувствовал себя значительно лучше и снял телефонную трубку.
      Хорошему настроению было суждено продлиться ровно минуту.
      Через шестьдесят секунд биолог узнал, что он уже два месяца как мертв, а его квартира отошла неизвестно кому. Сообщивший сию неприятную весть Азад Ибрагимов по кличке Вестибюль-оглы верещал в трубку, словно попавший под асфальтовый каток оперный дискант. Влад даже отстранил сантиметров на десять наушник, чтобы не оглохнуть.
      Подробности азербайджанец изложил при личной встрече через час.
      И немало удивился хладнокровию собеседника.
      Владислав только задал пару уточняющих вопросов, нахмурился и философски заметил, что в жизни всякое бывает. Азад не знал, что за прошедший час Рокотов успел проанализировать ситуацию и принять решение. Сразу после звонка Азаду Влад нашел в справочнике телефон агентства по недвижимости и всего за десять минут договорился об аренде квартиры. Потому и явился на встречу с Вестибюлем-оглы нагруженный вещами – к семи вечера его уже ждали у дверей нужного дома хозяин и агент.
      Разборку с Ковалевским и восстановление своего честного имени следовало немного отложить. Быстро такие дела не делаются. Тем более что при себе у Влада была слишком крупная сумма наличных денег, которые требовалось где-нибудь спрятать. Кроме того, нужно было иметь место, где можно отдохнуть и поразмышлять.
      Залог успеха любого дела – ясная голова.
      “Ага... „Тойота Раннер". Ничего аппарат. Три литра движок, дуги, усиленные амортизаторы. Надо взять на заметку... Только вот цвет. Красный. Ну ничего, каталог толстый, что-нибудь да отыщем, . Тут еще вопрос с дополнительным оснащением... Не всякая тачка выдержит то, что я намереваюсь проворачивать. Так что подойдет только рамный агрегат. Классика...”
      Сняв квартиру, Рокотов приступил к осуществлению своих планов.
      Два дня подряд трое “торчков” из подотчетного Ибрагимову контингента постоянных клиентов объезжали город и снимали в наем пустующие гаражи. В результате их накопилось почти два десятка. Влад расстался с тремя тысячами долларов, но зато получил возможность укрыться от преследования в любом районе. Ключи от гаражей с соответствующими бирочками легли в ящик письменного стола.
      Теперь требовались колеса.
      И не абы какие, а проходимые и мощные. Расход топлива интересовал Рокотова в последнюю очередь. На войне главное – информация и транспорт.
      Информация была. Оставалось найти достойное средство передвижения.
      “Тэк-с... Вот вроде то, что нужно. „Мерседес" девяносто седьмого года. Три и две десятых объем, три двери, подушка безопасности, пробег всего сорок тысяч. И цена божеская – двадцать восемь пятьсот. Плюс три-четыре тонны на новые амортизаторы и оборудование. Серенький джипчик, таких много. А ежели кассетные номера поставить, так совсем хорошо. Пройдет где угодно, лошадей под капотом до дури – двести пятнадцать. Любой „мусоровоз" через минуту отстанет. И на таран можно... Как показывает мой личный опыт, с „мерседесами" мне везет. Достойная машина для достойного человека... Все, решено. Не буду больше заморачиваться и возьму эту тачку. При необходимости – поменяю. Это уж как карта ляжет...”
      Влад потянулся и спустил ноги с дивана.
 
      – Это не ответ, – Мэри Смит-Джонс мельком взглянула на бледного заместителя. – Если ваши люди не могут справиться с такими элементарными вещами, то я не понимаю, зачем было их нанимать.
      – Произошло непредвиденное, – выдавил Сайко.
      – Непредвиденные обстоятельства – это отговорка, – безапелляционно заявила начальник службы безопасности американского консульства в Санкт-Петербурге. – Вы, русские, всегда что-нибудь придумываете. Где сейчас ваши люди?
      – В милиции...
      – Вы громче говорить можете?
      – В милиции, – Игорь Сайко прокашлялся.
      – Ну и как вы это объясняете?
      – Вознесенский был не один.
      – Дальше.
      – Ну... Произошла драка. Ребят избили... Потом приехали милиционеры и доставили их в отделение.
      – И кто вам это рассказал? – Мэри презрительно улыбнулась.
      – Виктор. Он ездил отвозить передачу и узнал...
      – Ваш Виктор лжет, – мисс Смит-Джонс стукнула кулаком по крышке стола, – я специально попросила одного из сотрудников проверить. И знаете, что он выяснил?
      Сайко похолодел. На кону стояла его работа в консульстве – единственное, чем он дорожил в жизни, если не считать денег. Но и те были напрямую связаны с работой. Не будет должности в консульстве – не будет ежемесячных пятисот долларов, вкусной еды, хорошей одежды и перспективы уехать на Запад.
      По-другому Сайко себя уже не мыслил, и ради должности он бь1л готов на все. На унижения, на предательство, на преступление. Лишь бы не оказаться по ту сторону дверей особняка на Фурштадской.
      Лишь бы не слиться с серой массой, именуемой “народом России”.
      – Так вот, – с расстановкой произнесла Мэри, – ваших людей взяли с поличным в виде наркотиков и огнестрельного оружия. Вам это известно?
      – Это ошибка, – пробубнил Сайко. – Я точно знаю, что этого у них быть не могло.
      – Получается, что в милиции лгут? Если бы Мэри Смит-Джонс родилась и выросла в России, то такой глупый вопрос она бы не задавала.
      – Я этого не утверждаю. Им могли подкинуть и оружие, и наркотики, чтобы повысить план раскрываемое. Или это сделал сам Вознесенский...
      – Зачем?
      – Я не знаю.
      – И что вы намерены делать дальше? У Сайко душа опять ушла в пятки. Деньги, полученные на операцию по избиению Ивана Вознесенского, он уже наполовину потратил. Купил себе второй видеомагнитофон, закатил пирушку в казино “Конти”. Если сейчас Мэри потребует вернуть две тысячи долларов, возникнет проблема. Которая может закончиться изгнанием Сайко из стен консульства.
      – Я договорюсь с другими людьми. И прослежу лично.
      – Не знаю, не знаю...
      – Я исправлю ошибку, – твердо пообещал Сайко, – вам не о чем волноваться.
      – Хорошо, – неожиданно легко согласилась мисс Смит-Джонс.
 
      Рокотов обошел “мерседес” с правой стороны и присел возле переднего колеса.
      – Машина – зверь! – выдохнул продавец.
      – Ага... – Влад постучал по капоту. – Сколько железа?
      – Почти миллиметр.
      – Сойдет. Новые амортизаторы найдутся?
      – В магазине, в центре зала. Там вам подберут на любую модель.
      – Замечательно. Установка?
      – На нашей станции сделают часа за полтора. Можете обождать в кафе на втором этаже. Если, конечно, берете машину. – Продавец выразительно посмотрел на невозмутимого клиента.
      – Беру. Куда платить?
      – В кассу. Деньги и паспорт, – работник автосалона радостно осклабился. – Ставить на учет будете сами?
      – Не хотелось бы в очереди стоять, – Рокотов поддержал игру. – Целый день потеряю. А вы мне, милейший, не пособите?
      – Буду рад... Однако это нынче дороговато.
      – Сколько? – Владислав любил конкретику.
      – Пятьсот зеленых, – очень тихо сказал продавец.
      – Гут, – покупатель обернулся и жестом подозвал стоящего у входа паренька, – документы и номера на него... Давай паспорт.
      Откомандированный Ибрагимовым наркоман безучастно отдал потертую книжицу и отошел.
      – А вы не боитесь оформлять на этого? – поинтересовался продавец.
      – Я – нет. А вы?.
      В голосе Рокотова явно прозвучала издевка.
      – Значит, так, – покупатель джипа подвел черту в разговоре, – оформляете документы, вешаете номера и ставите машину на замену амортизаторов. Заодно пусть хорошенько протестируют тормоза и движок. Скажите механикам, что не обижу. И поставьте мне всепогодные шины с большими зацепами. Старые можете себе оставить.
      – Есть армированные с кольцом, – предложил продавец, стараясь угадать, для каких дел покупатель готовит машину. На бандита вроде не похож, на мента тоже, чиновники подержанные автомобили не покупают.
      – Что это такое?
      – Резина со специальной вставкой, которая позволяет даже на пробитом колесе проехать сто пятьдесят миль.
      – Давайте. И на запаску ставьте такую же.
      – Масло и тосол менять?
      Рокотов удивленно воззрился на продавца.
      – А как же! Машина должна быть в идеальном состоянии. Чтоб десять тысяч прокатить и ни разу не посмотреть под капот.
      – Сделаем, – уважительно закивал продавец. Он уже понял, что покупатель серьезный. И при деньгах. – Желаете поставить дополнительную сигнализацию или музыку? Есть “Накамичи” и настоящий “Кларион”.
      – А вот этого не надо, – Владислав покачал головой.
      – Все понял. Позвольте деньги...
      – Долларами устроит?
      – Никаких проблем.
      Покупатель сунул руку в карман куртки и извлек стопку банкнот.
      – Сколько в общем?
      – Сейчас, – продавец пощелкал калькулятором, – тридцать четыре восемьсот.
      – Получите, -Влад отложил три пачки по десять тысяч, разорвал банковскую бандерольку на четвертой и отсчитал четыре восемьсот.
      – Вы подождете здесь или в кафе?
      – В кафе.
      – Тогда держите, – продавец вынул карточку с непонятной эмблемой.
      – Что это?
      – Клиенты, купившие у нас машину, обслуживаются бесплатно. Просто отдайте карточку бармену и заказывайте.
      Рокотов повертел в пальцах пластиковый прямоугольник.
      – Разумно. И приятно.
      – Стараемся работать не хуже, чем за рубежом...
      За те два часа, пока “мерседес” готовили для нового владельца, Владислав с удовольствием подкрепился двойной порцией шашлыка. Надо сказать, отменно приготовленного. И запил не менее замечательным кофе.
      “Торчок” от еды отказался, но чашку кофе взял и удалился покурить на улицу, откуда спустя пить минут донесся запашок анаши. Сотрудники автосалона тактично сделали вид, что ничего необычного не замечают.
      Наконец джип выгнали на улицу.
      Рокотов придирчиво осмотрел машину, изо всех сил стараясь продемонстрировать механикам, что разбирается в транспортных средствах не хуже их самих. Одновременно краем глаза наблюдая за их лицами. Лица работяг были спокойны и сосредоточены.
      Значит, не филонили и потрудились на совесть.
      Напоследок Влад выдал каждому из трех механиков по сто долларов премии, ощутив себя при этом барином, одаривающим дворника серебряным рублем. Для антуража не хватало только брички и городового неподалеку.
      Легко взобрался на удобное кожаное сиденье, свистнул разомлевшего от солнца и “плана” официального владельца “мерседеса” и осторожно, соблюдая все правила дорожного движения, повел автомобиль к ближайшей нотариальной конторе.
      Вступать в конфликт с законом Рокотову пока не хотелось.
      По крайней мере – в мелочах..
 
      Государственный Секретарь чуть сдвинулась на плетенном из тростника диванчике влево, когда вылезшая наружу щепочка больно уколола ее в ягодицу. С начала апреля Президент взял моду устраивать встречи в беседке возле западного крыла Белого Дома, и мадам приходилось по нескольку часов терпеть ребристую поверхность ненавистного диванчика.
      Ситуация в мире была слишком сложна, чтобы она могла позволить себе эти встречи пропускать. Да и резидент израильской разведки был бы недоволен.
      – Итак? – Президент потер руки.
      – Наши прогнозы оправдываются, – эксперт по Восточной Европе из Агентства Национальной Безопасности докладывал, не глядя в разложенные на столе документы, – активность русских по вопросу Югославии снизилась примерно на семьдесят процентов. Сказались психологическая усталость, наша жесткая позиция и отсутствие новых видеокадров с места событий. Милошевич оказал нам огромную услугу, когда выдворил иностранных корреспондентов. Теперь уровень достоверности съемок с полигонов в Омахе и Оклахоме резко возрос.
      Госсекретарь удовлетворенно кивнула. Идея о создании псевдодокументальных фильмов о “зверствах” сербского спецназа и пыточных командах Желько Ражнятовича принадлежала ей. Буквально на третий день после начала операции “Решительная сила” в пустующие казармы национальной гвардии въехали несколько съемочных групп и закипела работа. Пейзажи Омахи и Оклахомы мало отличаются от средиземноморских, особенно если не брать в кадр крупные планы и девяносто процентов времени съемки посвящать окровавленным лицам “несчастных” албанцев и интервью с “чудом спасшимися”. А песчаник под ногами и изъеденные эрозией скалы одинаковы и на Балканах, и в центральных штатах.
      – Фактически можно уже говорить о том, – продолжил эксперт, – что Москва примирилась с новой ролью НАТО в Европе и их возражения на публике имеют только декларативные цели. В связи с этим я бы рекомендовал активизировать переговорный процесс с участием спецпредставителя Президента России и сделать несколько реверансов в его сторону. Одновременно продолжая тормозить реструктуризацию внешних долгов. Классический кнут и пряник. Также вполне можно попробовать увязать проблему долга с отношением к аннексии Косова.
      – Русские на это не пойдут, – возразил Президент.
      – Это смотря кто, – эксперт позволил себе не согласиться с мнением Главы Государства. – По нашим расчетам, если говорить только о введении временного полицейского контингента, мы получаем половину их парламента и две трети правительства. Включая нового премьера.
      – А сам Борис?
      – С ним сложнее, но глава его администрации к сотрудничеству готов.
      – Посол в Москве уже провел консультации, – подтвердила Госсекретарь.
      – Неплохо, – Президент мельком просмотрел листок с текстом, – но все же это не совсем то, на что мы рассчитывали. Обратная реакция оказалась несколько сильнее планируемой.
      – Многие из “наших друзей” до сих пор не имеют возможности выступить в открытую. – Эксперт переложил блокнот поближе к себе. – Но гораздо важнее политических заявлений их конкретные действия по дискредитации добровольческого движения и созданию проблем для совместных российско-югославских предприятий. Только за прошедшую декаду инициированы проверки семи крупных фирм. Естественно, сейчас сербам не до этого, но тут надо учитывать перспективу... Рано или поздно встанет вопрос о бизнесе, и тут Милошевича и его клику будет ожидать очень большое разочарование.
      – Относительно экономических санкций, – Олбрайт вставила словечко, – будем придерживаться той же политики, что и с Ираком.
      – Без торговли с Иваном Югославии не выжить, – высказался эксперт. – Кроме русских, с ними никто не будет иметь серьезных дел.
      – А есть ли расчет будущих действий?
      – Да, господин Президент. Если мы сейчас доведем операцию до конца, то на две тысячи второй год можно планировать отделение севера Сербии в пользу Венгрии, а востока – в пользу Болгарии. Сокращение территории Югославии вполовину. Плюс превращение Черногории в независимое государство. Если вы дадите команду, то мы на основе уже имеющихся данных представим расчет разделения России.
      Президент почесал подбородок.
      Разделение России – это хорошо. Хотя и не ново. Разнообразные планы возникали минимум раз в два года. Больше всего с этой идейкой носился Збигнев Бжезинский, и надо признать, что часть его прогнозов претворилась в жизнь. Когда при содействии США, когда нет. По крайней мере, отделение Прибалтики и Беловежские соглашения – на его совести. Средняя Азия и Закавказье отдрейфовали сами по себе. И теперь не возражали против дальнейшей дезинтеграции с Россией.
      Но существовала более насущная проблема, от решения которой зависело российское направление.
      Госсекретарь совершенно верно истолковала молчание Президента.
      – У меня есть новости касательно Лукашенко... Пока только намеки, но перспектива проглядывает.
      Эксперт по Восточной Европе и Президент США одновременно подняли глаза на пожилую и некрасивую чешку в немного помятом ярко-малиновом платье.
 
      – ...Ну?.. На одну десятую фарады годится... Штуки три-четыре... С нуля, естественно... Да, вот это без проблем... – Рокотов кивнул Азаду на закипающий чайник, не отрываясь от телефона. – В идеале надо хотя бы две. Лучше три... Только одна? Не фонтан... Нет, все равно беру... Ультрафиолета не нужно... Ага... Слушай, а порошковых магниевых стержней нету?.. Пластины пойдут... Сколько в длину?.. Ага... Вполне, вполне... Давай. Но учти – мне надо до восьми утра. Потом я занят. И путь до тебя неблизкий... В семь? Отлично. Даже более чем... Да, и еще, чтоб мне голову не грузить. Пару листов асбеста сделай... Рулон не надо, просто пару листиков сто на сто... Понял... Посидим, конечно. На выходных. Если только меня не дернут... Не, я сейчас в бессрочном отпуске... Ага, на дядю. Хоть платит нормально... А то как же! Как платит, так и работаем. Машину вон выделил от щедрот. Завтра увидишь... “Мерседес”, джип... А то! Не новый, конечно, и не пятисоточка, но все же... Ага... Обязательно... Будут и рубли, если надо... Сколько поменять?.. Понял. Двести бакинскими и три тонны деревянными.. Нет вопросов. Тебе бакинские сотками?.. Хорошо... Новые, с кривым портретом... А ты думал! Кто обедает, тот и танцует... Хороню... В семь. Сам подойдешь или мне выйти?.. Сам. Угу... Лады, до завтра...
      Влад положил трубку и уселся перед азербайджанцем.
      – И что ты такой насупленный?
      – Нет, я не понимаю, – Вестибюль-оглы всыпал в чашку щедрую порцию сахара, – какой-то шакал хапнул твою квартиру, а ты даже не беспокоишься! Не поехал к нему, морду не набил, в конце концов, даже в ментовку не пошел! Не понимаю... Гаражи какие-то снимаешь, машину купил.
      – Рано с квартирой разбираться.
      – Как рано?! Как это рано?! – Ибрагимов чуть не подпрыгнул на стуле. – Этого козла Ковалевского надо было сразу гасить. Как ты приехал, так и гасить!
      – И как ты себе это представляешь? Пойти к нему в офис, выволочь на улицу и попинать ногами? И что дальше? Что-то я сомневаюсь, что он тут же побежал бы сдаваться на Литейный. – Рокотов заложил руки за голову. – Если действовать, то наверняка. Все сначала хорошенько подготовить, собрать информацию и о нем, и о людях, с ним связанных. Ты же не думаешь, что это мелкое чмо само все провернуло?
      – Не думаю...
      – Вот. Так что Ковалевский лично мне малоинтересен. Морду ему набить – дело нехитрое. А вот вычислить его подельников посложнее будет.
      – Это да, – согласился Вестибюль-оглы.
      – Ну вот видишь... И бросками бутылок с бензином проблему не решить. Тем более что, как я понял из твоего рассказа, вышла небольшая накладочка.
      – Мне надо было идти, – помрачнел Азад.
      – Не надо. Поджог офиса ничего кардинально не меняет. То, что Ковалевского пуганули твои ребята, – это хорошо. Органично... Но все остальное – без толку. Кроме того, немного не вовремя. Более разумно это было бы сделать сейчас, когда я приехал.
      – Я удивляюсь! Ты так спокойно рассуждаешь... Как будто это тебя не касается.
      – Видишь ли, мой верный и горячий друг, – Владислав взял свою чашку, – резкие движения – это, конечно, здорово... В теории. Или на экране телевизора, когда герой мочит всех подряд без опасений за свои жизнь и здоровье. В жизни все, к сожалению, примитивнее и скучнее. Сплошной быт, как бы это ни выглядело со стороны. Чтобы пройти из пункта А в пункт Б или совершить нечто масштабное, надо учесть массу мелочей вроде одежды, вооружения и продовольствия, собрать необходимую информацию, подготовить места лёжки, пути отхода, примерно вычислить количество и готовность противника и еще многое сделать в том же духе... С кондачка дела не делают. И еще надо определить сверхзадачу. Ту цель, к которой ты стремишься. Не просто делать ради процесса, а иметь понимание того, чего же ты в результате достигаешь. И зачем...
      – Зачем – понятно, – Вестибюль-оглы пожал плечами, – вернешь квартиру...
      – Помимо квартиры есть еще нюанс, о котором ты забыл. Я, как тебе известно, условно мертв. Поэтому мне надо для начала восстановиться в правах. Или сделать это одновременно с отъемом квартиры.
      Ибрагимов почесал затылок.
      – Но ты же существуешь. И доказать это можно. В паспортном столе сохранились твои фотографии, есть люди, которые тебя давно знают.
      – Верно. Но рассмотрим два момента. Первый – где я пропадал эти два месяца? И второй – возможное участие в этом мероприятии столь нелюбимых тобою сотрудников органов. Я уверен, да и ты тоже, что без ментов не обошлось. Убрать человека из документального учета крайне сложно. Со стороны, даже за очень большие деньги, такое не сделаешь. Стоимость моей квартиры не покрывает расходов на подобную операцию.
      Вывод – для Ковалевского и тех, кто стоит за ним, мой случай не первый. Так сказать – конвейер. А конвейер предполагает организацию минимум из трех людей, один из которых – мент. Причем не сержант-патрульный, а старший офицер... Вот и думай. Пока что мы знаем только одного Ковалевского, пешку... Убрав его, я не достигаю практически ничего. Окромя морального удовлетворения.