Герои России - Косово поле. Россия

      – Так что же делать?
      – Снять штаны и бегать! – Журналист выложил из карманов разные мелочи, могущие помешать в драке. – Главное – не паниковать. Паника в нашем деле архиопасна. Присылать бойцов к тебе до бесконечности они не могут. Тех двоих ты сам проучил, теперь позволь дяде Гоблину поразвлечься,
      Димон хлопнул кулаком по раскрытой ладони.
      – А если вдвоем? – предложил Иван.
      – Никаких если. Дуплить их надобно неожиданно. А ежели они тебя увидят – так сразу всё поймут и приготовятся.
      – Их четверо... – опасливо сказал Вознесенский.
      – Вот и славно. Значит, уверены в своей победе...
      Иван посмотрел на могучую фигуру приятеля и мысленно пожалел всех его возможных противников.
      И не только потому, что в Чернове было росту два метра.
      Серую рубашку распирали могучие мышцы, золотая цепь в палец толщиной плотно облегала бугристую шею, костяшки кулаков выдавали опытного бойца, бритая почти наголо голова была покрыта ровным загаром и грозно наклонена немного вперед, ярко-синие глаза горели недобрым огнем. Облик Димона у любого отбил бы охоту вступать с ним в дискуссию.
      За сто метров было видно, что это личность, склонная к насильственным действиям по отношению к оппоненту.
      – Всё, я пошел...
      – А мне что делать?
      – Сядь сюда и смотри в оба. Вознесенский покорно устроился у окна.
      – Димыч! Мужик пропал!
      – Как пропал? – Чернов кинулся к окну.
      – “Мерседес” пустой.
      – Только же был! – Журналист прищурился, осматривая двор. – Блин, куда он подевался?
      – Может, подождешь с выходом?
      – Нет уж! Теперь тем более пойду. Димон выскочил на лестницу, захлопнул за собой дверь и через две ступеньки запрыгал вниз.
      Когда он открывал дверь парадного, с улицы раздался грохот разлетевшегося стекла и вопль.
 
      Рокотов прижался спиной к стене дома и сквозь редкие ветки оглядел “девятку”.
      “Со спины и по бортам обстановку не контролируют. Сосредоточены на одном-единственном направлении. Дилетанты... Им не наблюдение вести, а уголь разгружать с таким умственным развитием. Придется привлечь их внимание...”
      Влад поднял с земли округлый булыжник и продрался сквозь кусты,
      На движение позади машины сидящие никак не отреагировали, продолжали молча и нервно курить. Чувствовалось, что молодые парни взведены до предела.
      Биолог обошел автомобиль и встал напротив капота, покачиваясь из стороны в. сторону и держа камень в опущенной руке.
      Водитель высунул голову из бокового окна.
      – Чо надо, мужик?
      Незнакомец не был похож на Вознесенского. Так, какой-то молодой пацан в недорогой одежонке.
      – А чо вы в ма-аем два-аре встали, ка-азлы? – с пьяной интонацией протянул Влад.
      – Чево-чево?! – У водителя побагровело лицо. – Ты кого козлами назвал, ты, вонючка?
      – Па-адумаешь, какая цаца! – Рокотова качнуло сильнее. – Чо, с человеком не поговорить, да-а? А ну, ва-алите отседова!
      – Чево-о?! – сидевший на переднем сиденье распахнул дверцу. – Да я тебя!
      – Па-адумаешь! Видали и не таких ка-азлов!
      – Да я! Щас тебе! Да ты! – парень выскочил из “девятки” и взмахнул короткой черной дубинкой.
      – А ну, .брось палку! – Влад с пьяной ухмылкой погрозил камнем. – Бац – и нет стеклушка!
      Словечко “стеклушко” переполнило чашу терпения и у остальных пассажиров.
      Наружу выскочили остальные трое.
      – Только попробуй! – заорал водитель.
      – А чо пробовать? – Рокотов взмахнул рукой, и булыжник с треском проломил лобовое стекло серой “девятки”. – Кидать надо! Па-анятно, ка-азлы?
      Секунду парни ошеломленно смотрели на осколки.
      Наконец водитель с ревом бросился вперед, за ним сорвались с места и остальные.
      Цель приезда была забыта. Местный пьянчуга спутал все карты русским сотрудникам американского консульства. Потеря собственного имущества оказалась важнее нападения на несговорчивого писателя.
      Влад мягко ушел в сторону и встретил первого бегущего ударом стопы в челюсть. У Игоря Сайко тело откинулось назад, а ноги продолжали нестись вперед. В результате этого несоответствия помощник начальника службы безопасности перевернулся в воздухе и со всего маху впечатался в асфальт.
      Второй получил ребром ладони в ухо, третий – коленом в центр грудной клетки.
      Четвертый затормозил и отскочил в сторону.
      – Ну? – Рокотов насупился. – Что ж ты остановился?
      Позади единственного оставшегося на ногах парня стукнула дверь парадного подъезда, и к месту драки огромными прыжками помчалась фигура в серой рубашке с короткими рукавами.
      Сотрудник консульства на мгновение отвлекся.
      Владислав тут же ринулся вперед, сделал кувырок и из положения лежа захватил ноги противника вперехлест со своими.
      Резкий рывок в сторону – и парень упал навзничь, не успев сгруппироваться и хоть как-то смягчить падение.
      Биолог перекатился влево и вскочил на ноги.
      Верзила в серой рубашке стоял в пяти метрах от машины.
      Рокотов плавно переместился по дуге, стараясь отрезать ему путь к отступлению.
      – Ну ты, блин, даешь! – сказал здоровяк.
      Прибежавший на место драки жилец агрессивность не проявлял.
      – Что вам надо? – как можно спокойнее поинтересовался Влад.
      – То же, что и тебе... Харю хотел набить этим придуркам.
      – Зачем?
      – Жить моему другу мешают.
      – Кто они такие?
      – А ты не знал? Ну ваше! Один – точно у америкосов на воротах стоит. В консульстве.
      – Ты здесь живешь?
      – Ага, – Димон внимательно посмотрел в глаза Рокотову. – А ты кого-то ищешь?
      – Ага, – передразнил Влад. – Ваню Вознесенского знаешь?
      – Ну, знаю...
      – Он сейчас дома?
      – А зачем тебе?
      – В гости пришел. Чернов ехидно улыбнулся.
      – А вот он тебя не знает. И никого в гости не ждет.
      – Верно. – согласился Рокотов, – меня он не знает. Но с человеком, от которого я прибыл, знаком прекрасно.
      – Что за человек?
      – Тебе-то что?
      Словесная дуэль начинала походить на сценку из плохого фарса, – и Владислав, и Димон это одновременно почувствовали.
      – Так мы ни до чего не договоримся, – вздохнул биолог.
      – Точно. Ты имя назови, я схожу спрошу...
      – Давай. Срджан Боянич. Пока ты ходишь, я машину переставлю. И подойду с той стороны дома, – Рокотов махнул в направлении помойки. – Имя запомнил?
      – Угу. Срджан Боянич. Не глухой...
      – Смотри не перепутай.
      – А ты не умничай, – надулся Чернов. – Мы тебя на лавке ждать будем.
      – А менты?
      – Да, действительно, – Димон оглянулся на неподвижные тела – Давай так... Ты этот район знаешь?
      – Не очень.
      – Ладно, разберешься. Поезжай до семнадцатого дома по Придорожной, там кафе. Называется “У Литуса”.
      – У кого?
      – “У Литуса”. Вова Литус – это хозяин, Фамилия такая.
      – Понял.
      – А я сейчас Ваньке скажу, и мы минут через десять подтянемся. Тебя как зовут-то?
      – Влад.
      – А меня – Димон, – верзила протянул широченную ладонь.
 
      Устранение Абу пришлось отложить. В Питер неожиданно приехал родственник Бачараева, имеющий большой вес в ныне свободной Ичкерии. И хотя родственник был дальним и на Абу никакою внимания не обращал, Арби предпочел перенести акцию па потом.
      А тут еще какой-то азербайджанец с расспросами объявился. Пришел в ресторан, минут двадцать сидел за спиной обсуждавшего общинные дела Абу. Хорошо, что говорили по-чеченски, а не по-русски. Бармен сказал, что азербайджанец явно не понимал, о чем речь, – сидел, крутил головой, улыбался девчонкам, бессмысленно чирикал ручкой по салфеткам.
      Арби приказал тогда принести ему все исписанные салфетки.
      Действительно ничего. Какие-то закорючки, рисунок мечети, орнамент, цветочки. Азербайджанец просто коротал время,
      Посидел, выпил кофе и полез с вопросами. Якобы хотел обсудить с Абу какие-то дела.
      То что бармен мигнул ребятам, правильно.
      И правильно азербайджанца прирезали. Даже если он действительно был знакомым одного из многочисленных партнеров Бачараева, это дела не меняет. Слишком важно будущее мероприятие, чтобы рисковать по мелочам.
      И случайного посетителя, на беду свою заглянувшего в кабак, подставили грамотно.
      Так и надо.
      Пусть теперь менты его обрабатывают. Свидетельские показания трое постоянных посетителей дали, чем намертво припечатали глуповатого (по словам бармена) парня к статье. Убийство при отягчающих – не шутка, под подписку не выпустят, полгодика в Крестах1 помаринуют, если не больше.
      1 Кресты – центральный следственный изолятор Санкт – Петербурга
      Арби хватит двадцати дней.
      Ибо через три недели никого уже не будет волновать, что случилось в ресторане, кого убили и кто в этом виноват.
      У русаков появятся другие заботы.
      Арби встал с табурета и прошел к распашным складским дверям.
      Из огромного сорокафутового контейнера, по серому борту которого шла синяя надпись “McRainy Co. LTD”, грузчики выносили плоские ящики и под руководством Абу складывали из них штабель в углу ангара.
      – Долго еще? – по-чеченски спросил Арби.
      – Через час закончат...
      В плоских ящиках лежали пистолеты-пулеметы “Агран-2000” девятимиллиметрового калибра. К каждому прилагались четыре магазина и по две тысячи стандартных “парабеллумовских” патрона.
      Через неделю должны были прибыть приборы для бесшумной стрельбы. И тогда груз можно будет отправлять на Кавказ.
      Наемники будут довольны.
      – Как Руслан?
      – Отработал свое. Охрану ментовскую обеспечил, всё в норме.
      – Жадный он.
      – Все русаки такие, – хохотнул Абу. – Его босс Рыбаковский еще жаднее...
      – Но дело знает. Месяц назад через него ребята четыреста выстрелов к “Граду” получили. Обещал еще достать.
      – Лучше бы с танками помог.
      – Не его уровень. Этим москвичи занимаются.
      – Я слышал, Шамиль вертолет купит. Новый, “Черная акула” называется.
      – Хотел купить, – Арби отрицательно покачал головой. – Не получилось. Очень много запросили.
      – На борьбу денег не жалко, – с пафосом заявил Бачараев.
      – Невыгодно. Лучше стволов больше купить, чем одну машину. Вертолету горючее нужно, боезапас, запчасти. Где ты потом это покупать будешь?
      Абу задумался. Раньше мысли о техническом обслуживании новейшей техники ему в голову не приходили.
      Поэтому он и был рядовым исполнителем, а не командиром.
      – Через Пенькова это уже третья партия, – тихо сказал Арби. – Надо сделать перерыв.
      – Всё ж нормально!
      – Вот и хорошо. Он деньги сполна получил?
      – Да.
      – Сообщишь ему, что мы уезжаем. На полгода.
      – Руслан спокойно сидеть не будет, – возразил Бачараев, имевший свой процент с каждой партии оружия, поступавшей боевикам при содействии питерской демократической общественности, – начнет искать другие каналы сбыта.
      Арби несколько секунд помолчал.
      Пеньков и иже с ним отличались патологической жадностью. Их стремление набить мошну могло в любой момент привести к тому, что демократами-торгашами заинтересуется контрразведка. И не помогут никакие связи во властных структурах, никакие Адамычи в Думе и никакие крики об “угрозе демократии”. Взятых с поличным при перепродаже партий оружия практически невозможно “отмазать”. Даже усилиями лучших адвокатов и правозащитников.
      ФСБ свое дело знает туго.
      Если уж сядет на хвост, то соберет всю доказательную базу. С видеозаписями, контролем телефонных разговоров, с конкретными уликами.
      А демократы молчать на следствии не будут.
      “Диссида”, бывшая и нынешняя, всегда сдает всех. Доносительство – это их образ жизни. Следователям только останется записывать показания да подписывать санкции на обыски.
      – У тебя есть еще склады?
      – Да. В Приозерске, в Выборгс.
      – Далеко... – Арби мрачно посмотрел на контейнер. – А в самом Питере?
      – Можно снять через газету.
      – Вот и займись. Не откладывая. Чтоб к послезавтра был склад. Как арендуешь, перевези туда груз.
      – Пенькова просить о сопровождении? – Не надо. У тебя же есть свои связи в – ментовке.
      – Ты сам говорил, чтобы я их не трогал.
      – Теперь тронь. Через три дня стволов тут не должно быть.
      – Думаешь, тот в кабаке был не просто так? – Бачараев прислонится к ящикам с молдавскими маринованными помидорами.
      – Ты его видел.
      – Я не обратил внимания на лицо.
      – Очень зря.
      – Но я его не знаю! Когда ребята его подкололи, только тогда мне сказали. Мне он незнаком.
      – Ты часто контактируешь с незнакомыми?
      – Бывает...
      – А бывает, что к тебе приходят от кого-то?
      – Конечно, – Абу пожал узкими плечами, – я же бизнесом занимаюсь. Почти каждый день с кем-нибудь новым знакомлюсь. Без этого торговли не будет.
      – В ресторане ты часто с партнерами встречался?
      – Часто.
      Арби с неприязнью взглянул на Бачараева. Понятие “конспирация” явно было ему неведомо. Равно как и умение держать язык за зубами.
      – О чем ты вчера вечером говорил в кабаке?
      – Да ни о чем! Как обычно... Покурили, выпили немного.
      – И всё?
      – Всё. Салман анекдоты рассказывал. О бизнесе немного побазарили. Договорились с Магометом о линолеуме... У него прямо на фабрике свой человек есть.
      Абу и не вспомнил, что предложил Магомету завезти ворованный линолеум к себе на склад. И даже адрес дал.
      – Всё равно, – подытожил Арби, – сними помещение и отправь туда груз...
      – Ладно, – нехотя согласился Бачараев. – А кто за перевозку заплатит?
      – Ты и заплатишь, – жестко сказал террорист. – Сам только что говорил, что на борьбе за свободу экономить нельзя. Вот и действуй...
 
      – Ну дела! – Димон откинулся на спинку стула, когда Рокотов коротко изложил свою историю, связанную с приключениями на Балканах.
      О прибывшей в город ядерной боеголовке он пока ничего не сказал.
      Вознесенский одним глотком выпил полстакана сока.
      – И что ты собираешься предпринять? – Чернов вновь пододвинулся поближе и понизил голос.
      – Жить дальше, -просто ответил Влад. – А что, есть другие предложения? – Зачем тебе мы?
      – Есть одно дело...
      – Я завтра уезжаю, – растерянно сказал Иван. – Дело не может подождать?
      – К сожалению, нет...
      – А я на что? – возмутился Димон. – Ехай спокойно, мы с Владом тут всё сами решим.
      – Суть дела не объяснишь? – спросил Вознесенский.
      – Если ты не участвуешь, то подробности тебе ни к чему. И не обижайся, Ваня. Дело слишком специфическое, чтобы вмешивать в него лишнего человека. – биолог отстранение посмотрел в сторону. – Это не означает, что я тебе не доверяю. Сам же видишь, что пришел я именно к тебе. Но, судя по всему, у тебя тоже проблем хватает.
      – Это точно, – вмешался Чернов. – Ивану надо на время смыться из города.
      – Когда вы сюда ехали, ментов еще не было? – спросил Рокотов.
      – Не-а, – Димон махнул рукой. – Тишь да благодать.
      – Ты их не поубивал? – обеспокоился Иван.
      – Да вроде не должен был, – Влад рассеянно пожал плечами. – Не на поражение работал... Вырубил на полчасика. Сами очухаются.
      – Плевать! – Чернов прикурил. – Не о них речь. Что дальше делать будем?
      – Есть предложение, – Рокотов почесал затылок. – Отправим Ваню в Москву не завтра, а сегодня. Типа, в момент драки его вообще дома не было. Дневные поезда есть, места тоже.
      – А зачем? – не понял Вознесенский.
      – Влад дело говорит, – согласился бывший “браток”. – Сегодня – завтра тебе у дома лучше не появляться. Нет тебя – и всё тут! Не дай Бог, действительно ментовка явится, и эти козлы расколются, кою они сторожили. А так с тебя взятки гладки.
      – Ага, а где я был утром?
      – У меня, – оживился Димон. – Знать ничего не знаешь. Заехал поболтать перед тем, как в столицу ехать...
      – Секунду помолчите, пожалуйста. – Владислав уставился в экран работающего телевизора, подвешенного над стойкой на металлическом кронштейне.
      После заставки в виде шпиля Адмиралтейства пошел сюжет о пресс-конференции в ГУВД. Толстый полковник потряс какой-то бумажкой.
      – У нас есть основания полагать, что целью нападавших была оружейная комната. Но благодаря самоотверженности сотрудников девятнадцатого отдела милиции нападение было предотвращено. Один из нападавших опознан, сейчас ведется его розыск.
      – Как удалось отбить нападение? – задал вопрос худощавый журналист, поправляя падающую телку.
      – Пока эти сведения разглашению не подлежат, – гордо заметил полковник.
      – А какая преступная группа спланировала нападение, вы тоже не скажете? – не успокаивался репортер,
      – Пока нам известен только один подозреваемый, – милиционер заглянул в лежащий перед ним лист, – некий Борбикю...
      – Кто. простите? – удивился редактор “Криминальной хроники”.
      – Борбикю Сысой Ормогедонович, – по слогам прочел полковник.
      Сидящие в конференц-зале журналисты засмеялись.
      – Это шутка? – во втором ряду поднялась заместитель главного редактора журнала “Вне закона”.
      – ...Вика Шервуд, – Димон ткнул Влада в плечо, – я ее знаю...
      – Что шутка? – полковник строго посмотрел на журналистку.
      – Насчет имени и фамилии.
      – У нас, девушка, не шутят. Названный гражданин родом из Молдавии.
      – Я сам из Молдавии! – рядом с Викторией встал низенький и плотный бородач.
      – ...Дима Мунтян, – пояснил Чернов, – па пятом канале работает...
      – Такой фамилии, как Борбикю, не существует. Барбекю – это жареное мясо. А отчество Армагеддонович – это вообще ни в какие ворота не лезет. Придумайте что-нибудь поумнее... Хотя бы Люциферович.
      Собравшиеся опять развеселились.
      – А вы, молодой человек, не дерзите! – полковник пошел красными пятнами. – У вас могут начаться большие проблемы с аккредитацией! А вот фоторобот подозреваемого!
      Камера показала неприятное вытянутое лицо с непропорционально маленьким ртом и низким, шириной в палец, лбом.
      На этом репортаж прервался, улыбающаяся дикторша перешла к другим новостям.
      Рокотов опустил глаза и хмыкнул,
      – Это ты Барбекю? – догадался Вознесенский.
      – Был грех. Только не я на ментовку нападал, а наоборот – они меня пытались внутри оставить. Я лишь наружу выбрался.
      – Фоторобот вообще не похож, – деловито сообщил Димон. – Туфта... Но вернемся к нашим баранам.

Глава 11
КУТЕРЬМА В МИРЕ ЗВЕРЬЯ

      В полдень огромный восьмиосный трейлер втащил на стройплощадку укрытый брезентом короб центральной вентиляционной системы и развернулся у стены, точно под стрелой передвигающегося но рельсам крана-сорокатонника.
      К трем часам короб укрепили тросами, и бригадир скомандовал подъем.
      – Хорошо пошел, – пожилой работяга толкнул в бок своего молодого товарища, показывая на медленно плывущий над бетонными блоками металлический куб с фигурными отростками.
      – Точно! – строитель задрал вверх голову и придержал каску. – Теперь только перекрытия поставим, и всё.
      – Не спеши... До перекрытий еще должны компрессоры установить.
      Короб замер над зияющим проемом и по сантиметру начал опускаться.
      По краям установочного места забегали такелажники в ярко-оранжевых касках, подтягивая на себя свисающие тросы.
      – А когда компрессоры привезут?
      – Завтра, наверное. – Пожилой рабочий присел на сложенные стопкой пластмассовые зрительские места и вытащил мятую пачку ^Примы”. – Сегодня уже не успевают...
      – Монтажники наши?
      – Не, ихние, с фирмы. Они ставят, они и налаживают.
      – Мы ж всю электрику делали-то!
      – А тебе что, работы мало? Получаешь денежку, и ладно...
      – Подработать никогда не вредно. Деньги лишними не бывают.
      – Брось ты, – работяга сплюнул, – не наше это дело. С кем начальство контракт заключило, тот пусть и вкалывает.
      Короб наполовину вошел в проем и остановился.
      – Чо это с ним?
      – Правильно, – пожилой строитель мельком взглянул на суетящихся такелажников, – лишние тросы снимают. Эту хреновину уже обратно не вытащить. Так что с первого захода ставить надо. До вечера провозятся. Щас будут по полметра опускать...
      – А мы чо делать будем?
      – На сегодня свободны. А завтра, как штык, к восьми...
 
      Вознесенского удалось уговорить уехать двухчасовым поездом. Димон пересел в “мерседес”, оставив БМВ на стоянке, и они с Рокотовым сопроводили Ивана до гаража, где тот запер свою ^девятку”. Потом уже втроем отправились на Московский вокзал.
      Проблем с билетами, как и предполагалось, не возникло.
      Вознесенского затолкали в купе и строго-настрого наказали не возвращаться без предварительного звонка либо Чернову, либо Рокотову. Разговор с супругой Ивана журналист взял на себя. Также пообещал обеспечить ей достойную охрану, свистнув кому-нибудь из бывших корешей.
      Иван убыл в Москву в расстроенных чувствах, переживая, что не может поучаствовать в мероприятии, суть которого осталась ему неизвестна.
      На стрелке Васильевского острова Влад остановил джип возле деревянного забора, ограждавшего находящиеся на реставрации Ростральные колонны, и предложил Димону прогуляться к воде.
      Там, в метре от серых, накатывающих на гранит волн, он в течение пятнадцати минут ввел своего нового товарища в курс дела. Не упустив ни единой подробности и честно предупредив об опасности.
      Чернов швырнул окурок в Неву и выразил желание приступать немедленно.
      Трудности его не пугали.
      Даже наоборот – радовала.
      – Я пока не знаю, с чего начать, – посетовал Владислав.
      – Для затравки – погромим кабачок, где мочканули твоего друга, – внес предложение Димон, начав мыслить категориями бандитских разборок.
      – Цель?
      – Продемонстрировать силу и заставить их дергаться. Это архиважно. Когда конкурент нервничает, он начинает совершать ошибки. Заодно создадим превратное впечатление о нашем количественном составе... Так, надо пару трещоток1, плюс гранаты... – Журналист достал из кармана пиджака записную книжку.
      1 Трещотка (жарг.) – автомат.
      – Можешь не звонить. Два АКСУ у меня есть. Если что и надо, так только патроны.
      – Ага, – Димон наморщил лоб. – С рожками?
      – Естественно.
      – Тогда поехали, заглянем в одно местечко возле зоопарка,
      – Человек надежный?
      – Без базара. Кличка – Садист. У него всегда есть.
      – Как перевозить будем?
      – Это не наши проблемы. Садист доставляет на место своими силами.
      – Удачно, – Рокотов кивнул. – А потом заедем ко мне. Я тоже в Петроградском районе обосновался.
      – Мне переодеться надо, – Чернов оглядел себя с головы до ног, – в таком прикиде на дело не ходят.
      – Верно. Ну, времени до вечера у нас достаточно. Всюду успеем... Черт, сутки уже не спал.
      – Тогда поезжай домой и отдохни. Только до зоопарка подбрось. А вечерком я к тебе подтягиваюсь. Устраивает?
      – Нормально. Пиши адрес...
      – Куда доставить магазины?
      – Сам-то ты как думаешь?
      – Можно к кабаку, чтобы твою хату лишний раз не светить.
      – Это было бы идеально. – Рокотов сунул руку за пазуху. – Сколько он берет?
      – Обижаешь, -отмахнулся Димон, -сам заплачу. Одно дело делаем.
      – Только помощников больше не привлекай, – предупредил Влад.
      – Знаю... Да мне никто и не поверит.
      – А почему ты мне поверил? – нахмурился биолог.
      – Спроси что-нибудь полегче. Чувствую, наверное, что всё так и есть.
      Несмотря на схожесть с гладко выбритым орангутаном, Дмитрий Чернов был далеко не прост. И многие обманывались, ориентируясь лишь на внешние данные и не подозревая о его умственных способностях.
      – Что ж, меня это устраивает, – Рокотов прикинул, сколько ему потребуется времени на отдых, – в девять. А к половине одиннадцатого пусть твой Садист подносит магазины к моей машине. Номеров не даю, мы его сами подзовем...
      – Сколько брать рожков?
      – С запасом. Думаю, штук пятнадцать. Лишними боеприпасы не бывают...
 
      Телевизионное интервью в стране, где каждый кадр проходит двукратную проверку военной цензуры, готовить далеко не просто.
      Сначала нужно получить разрешение в спецотделе. Потом обсудить круг вопросов с интервьюируемым, который может опасаться цензуры ничуть не меньше, чем журналист, ибо от его ответов часто зависит дальнейшая карьера. Затем следует заверить список вопросов в том же спецотделе, и уж только после всего этого приступать непосредственно к съемке.
      Но и это еще не конец.
      Сразу после интервью видеокассета попадает в руки цензора, который без колебаний вымарывает из нее все “сомнительные моменты”. Иногда от часового разговора остается две минуты, и работу приходится начинать заново. Опять идти в спецотдел за разрешением, опять высиживать часами в приемной “очень занятого” чиновника, опять выдумывать вопросы к интересующей тебя персоне.
      Спорить с военными цензорами не рекомендуется.
      У каждого из них есть свое личное мнение по любому вопросу, и они могут подтвердить его ссылками на инструкции и распоряжения военного командования республики. И одного цензора не волнует, что разрешил или не разрешил другой. Каждый отвечает за свой участок работы и подозревает остальных в “излишне либеральном” отношении к нахальным репортерам. Утвержденные в спецотделе вопросы к интервьюируемому могут вызвать шок у конечного цензора, и он забракует весь материал только потому, что вопросы эти поставлены “некорректно” и у него сложилось впечатление, что журналист украдкой подводит телезрителя “не к той” мысли, что утверждена свыше.
      Особенно сложно разговаривать с военными.
      У них, кроме спецотдела телевидения, есть еще и свои собственные особисты. зорко следящие за “потенциальными предателями”, и число которых входят все без исключения солдаты и офицеры воюющей армии. Была бы их воля, особисты на пушечный выстрел не подпустили бы ни одного репортера к человеку в форме.
      Но двадцатый век – век информации и телевидения, и цензура, стиснув зубы, дает-таки разрешения на интервью и видеосъемки на линии фронта. Хотя и старается максимально осложнить работу журналистов и отбить у них охоту слишком часто обращаться к военной тематике.
      Однако о другом в Югославии тысяча девятьсот девяносто девятого года просто не говорили.
      Основной и единственной темой была война и всё, так или иначе связанное с ней – разрушения гражданских объектов, количество убитых и раненых, реакция других государств, дальнейшие планы Северо-Атлантического Альянса и США, высказывания своих и чужих политических лидеров, поставки продовольствия, потоки беженцев, ущерб от бомбардировок.
      Почти в каждом выпуске новостей говорилось о России.
      Обсуждались возможности союза с ней и с Беларусью, строились политические прогнозы, демонстрировались кадры визитов российских чиновников и депутатов, объявлялись новые инициативы Скупщины1.
      1 Скупщина – парламент СРЮ,
      Сербы верили в дружбу с Россией.
      А зря.
      Югославию давно, еще с начала реформ, променяли на кредиты и поступления на номерные счета высокопоставленных слуг российского народа. Цена вопроса оказалась для Запада вполне доступной – всего-то около трехсот миллионов долларов. Сотня – любимой дочурке Президента, еще сотня распределились между чиновниками Администрации и кабинетом министров. Остаток пошел на обуздание аппетитов более мелких клерков аппарата правительства.
      Выплаты депутатам Государственной Думы шли отдельной строкой и составляли еще сто пятьдесят миллионов. Депутаты были жадными, но дело свое знали туго. Ни один вопрос, прямо или косвенно затрагивающий интересы мирового сообщества на Балканах, в российском Парламенте не проходил. Его тут же забалтывали на комиссиях и в комитетах, и в результате на свет появлялся усеченный уродец, более годный в качестве постановления заштатной жилконторы, а не как решение высшего законодательного органа самой большой страны мира. Причем в едином порыве под дудку США плясали и непримиримые коммунисты, и вечно оппозиционные всему сотоварищи “непорочного Грини” Яблонского, и члены “партии власти” во главе со своим косноязычным и вороватым лидером.
      От агентов влияния в парламенте не отставали и российские дипломаты вкупе с телемагнатом Индюшанским, изображавшим сербов продолжателями традиций карательных отрядов вермахта.
      Каждый выпуск новостей с Балкан начинался со стенаний о судьбе несчастных беженцев. которых злобная солдатня Милошевича и Ражнятовича не только выгнала из домов, но еще и изнасиловала, лишила документов и денег, избила, поприжигала сигаретами и наконец “выдавила” за пределы края Косово.
      Бомбардировки показывали мельком.
      Как обычную заставку.
      Гибель сербов никого не тревожила.
      Пострадавшими оставались албанцы. О переживаниях десятилетней албанки, рассказывающей журналистам странноватую с точки зрения логики историю про то, как она случайно выжила при нападении на ее семью “Тигров” Аркана, кричали с неделю, а гибель двух десятков сербских малышей в детской больнице удостаивалась лишь беглого упоминания. Да и то в каком-нибудь коротком выпуске новостей в перерыве трансляции футбольного матча, который почтил своим вниманием московский градоначальник со свитой. О присутствии на трибунах мэра говорили не в пример дольше...
      Мирьяна выложила перед Брониславом Лаиновичем1 лист с вопросами.
      ! Бронислав Лаинович – генерал, бывший командующий воздушно-десантными войсками югославской армии. В марте 2000 года был расстрелян неизвестными в центре Белграда. Убийство Лаиновича практически идентично в деталях убийствам Радована Стойчича в 1998 году. который возглавлял специальную полицию СРЮ и занимался расследованием преступлений уста-шеи н Боснии в 199]-1994 годах: Желько Ражнятовича по кличке Аркан н министра обороны СРЮ Павле Булатовича, происшедших в начале 2UOU года. Во всех четырех случаях исполнители использовали один тип оружия (автоматы Калашникова), нападения были совершены в центре Белграда “людьми в масках”, стрельба велась очередями в корпус жертвы, что исключало вероятность спасения. Пуля из АК пробивает любой бронежилет с расстояния до 100 метров.