– В городе, – застонал находящийся на грани помешательства чеченец, – я не знаю, где он живет... Он никому не говорит... С ним только его бойцы.
Владислав поймал на мушку крадущуюся фигуру и нажал на спусковой крючок. “Агран” выплюнул три пули. Фигура схватилась за живот и молча свалилась на пол.
“Еще один... Осталось трое или четверо, ..”
– Контейнер на твою фирму пришел?
– Да...
– Где он?
– Арби забрал... Я не знаю, что внутри...
– Куда забрал?
– Я не знаю.
Чернов выдернул топорик и обухом сломал Бачараеву лодыжку.
– Нет, знаешь!
Изо рта у чеченца пошла пена. Боль была слишком сильной, чтобы он мог ее выдержать.
– Ну?! Где?!
– На севере... – Расфокусированные глаза Абу бессмысленно смотрели вверх.– Где-то... Кондиционер... Арби говорил про кондиционер... Двадцать первого числа... – От глаз остались одни белки, – Это– Кондиционер...
– Финиш, – Димон привстал, – дальше спрашивать без толку.
Из дверного проема ударила очередь.
Рокотов ответил, но опоздал.
Журналист схватился за плечо и упал навзничь.
– Ой, блин! Зацепило...
Влад выпустил в темноту полный рожок, перезарядил “агран” и склонился над Черновым.
– Допрыгались! – биолог отвел руку раненого и скальпелем вспорол рукав. – Слепое...1 Тебе в больницу надо.
1 Слепое ранение, когда пуля остается в теле.
– У меня есть хирург, – Димон сжал зубы и перехватил пистолет-пулемет. – Выбираться надо...
– Кто ж спорит! Идти можешь?
– Могу...
– Тогда рванули, – Рокотов одним движением свернул Абу шею, положил “Калашниковы поверх ящика и примотал леску к спусковому крючку, – давай к стене.
Чернов, согнувшись, пробежал несколько метров.
Влад встал рядом.
– На счет три. Раз... два... три!
Одновременно с ударом ног в металлический лист биолог дернул за леску, и автомат отозвался длинной очередью. Веер пуль прошел по открытым воротам, заставив прячущихся за ними чеченцев залечь.
Димон и Рокотов выскочили наружу и помчались к забору, за которым в овраге стоял “мерседес”.
На этот раз повезло.
Увлеченные стрельбой бандиты не заметили, что их противники сбежали, и еще пять минут поливали из автоматов пустой склад.
Спустя полчаса на место ночного боя прибыл автобус с ОМОНом.
Под утро на месте происшествия уже работали четыре следственные группы и бригада экспертов из ФСБ. Начальник местного отдела милиции уселся писать отчет об обнаружении им склада оружия. В отчете, кроме обилия грамматических ошибок, прослеживалась одна простая мысль – необходимость присвоения начальнику очередного звания за блестящую операцию по обезвреживанию преступной группы.
Восемь трупов списали на внутреннюю разборку между бандитами, и, хотя факты говорили об обратном, уголовное дело прекратили по формулировке “в связи со смертью подозреваемых”. Искать неизвестных, устроивших побоище на складе, никому не хотелось.
А оставшиеся в живых чеченцы исчезли с первыми звуками милицейских сирен.
Глава 13
САНЧО С РАНЧО
Владислав откусил сразу половину бутерброда и яростно заработал челюстями.
“Так я до морковкиного заговенья буду за боеголовкой гоняться. Одного помощника грохнули, другой пулю схватил и у хирурга валяется... Хорошо еще, что не пришлось Димона в больничку тащить. А то бы там с ментами снова поцапался... Не везет так не везет...”
Ярость Рокотова имела две причины.
Первая заключалась в ранении Чернова, – напарник временно вышел из игры. Биолог опять остался в гордом одиночестве. Хирург, осмотревший журналиста, констатировал потерю трудоспособности минимум на неделю, несмотря на заверения самого раненого в том, что он великолепно себя чувствует и готов к новым подвигам сразу после извлечения пули.
Тут Чернов свои силы переоценил.
Операция прошла успешно. Влад даже ассистировал подпольному лепиле1 и воочию убедился, что семь граммов свинца наделали немало бед. Пробив кожные покровы и мышечную ткань, пуля отсекла довольно большой кусок плечевой кости и повредила нервный ствол.
1 Лепила (жарг.) – врач.
Ни о каком мгновенном излечении и речи быть не могло.
Димону предстояло провести в постели несколько дней и еще месяц после этого беречь руку, подвешенную на плотной повязке, затем – полгода разрабатывать ее специальными упражнениями.
К тому же журналист потерял литра пол-гора крови, пропитавшей десять метров бинта из аптечки и забрызгавшей сиденье джипа.
После укола Чернов отключился.
Рокотов взял с доктора обещание, что тот не позволит Димону покинуть койку раньше срока, выдал пять тысяч долларов и ретировался.
Вторая причина была посерьезней.
Вернее, гораздо больше задела Влада.
Проезжая мимо бывшего своего дома, Рокотов на минуту остановил машину и поинтересовался у знакомых наркоманов, не появлялись ли в квартире Азада сотрудники милиции и не искали ли они кого-нибудь из знакомых Вестибюля-оглы.
Да, появлялись. И спрашивали некоею Барбекю.
Но окрестные торчки ничем смурным стражам порядка помочь не смогли, ибо не знали никого с таким погонялом.
Еще в квартиру Азада приходил новый владелец.
Услышав о новом владельце, Влад вышел из “мерседеса” и вручил самому говорливому и знающему двести рублей.
Торчки подробно описали приходившего жильца и даже дали номер синей “вольво”, на котором того подвез к дому какой-то мужик. Водитель из машины не выходил, но у наркоманов сложилось впечатление, что он-то и был хозяином, а владелец – просто пешкой.
Вернувшись в арендуемую квартиру, Рокотов вышел через Интернет на базу данных ГИБДД и в течение пяти минут установил, что владельцем “вольво” является Николай Ефимович Ковалевский, тот самый борец за права очередников, что захапал квартиру самого биолога.
В картинке возник новый фрагмент. Рокотов озверел.
Ковалевский и те, кто за ним стоял, потеряли остатки совести. Им было мало квартиры Влада. Спустя три дня после смерти Азада они наложили руку и на его имущество.
Всё не нажрутся, сволочи! Рокотов отхлебнул чаю. “Ковалевского надо гасить. Убрав его, я расчищаю себе поле для маневра... Пока суть да дело, пока будут разбираться, пока искать, на кого бы еще квартиру оформить, я могу многое успеть. К примеру – заявиться к себе домой как ни в чем не бывало. И сделать удивленные глаза. Мол, знать ничего не знаю, ведать не ведаю, это моя хата, так что попрошу очистить помещение. В первом приближении годится. Детали обмозгую позже...” Биолог отставил пустую чашку. “Адрес офиса у меня есть, Эта сволочь меня в лицо не знает. Что ж, мне и карты в руки. Сейчас полдень, он явно на месте...”
Владислав поднялся из-за стола, вымыл посуду, тщательно проверил содержимое карманов и выложил всё лишнее.
В час дня серый джип “мерседес” въехал во дворик у здания жилконторы и припарковался в ряду “Жигулей”.
Первый заместитель столичного мэра едва не сбил с ног своего шефа, когда распахивал дверь в здание Совета Федерации.
– Глаза протри! – бросил Прудков, оттесняемый свитой от толпы журналистов с диктофонами и фотоаппаратами.
– Извините, босс, – Страус посторонился и наклонился к уху градоначальника, – спешил...
Мэр взял заместителя под руку и отвел за колонну. Со стороны низкорослый Прудков и кряжистый Павлиныч смотрелись как два недавно поссорившихся, но успевших помириться педераста.
Причем Страус исполнял роль жены.
– Ну, что у тебя?
– Достал...
– Что достал?
– Э-э, – заместитель воровато огляделся, однако никого рядом не обнаружил, – о чем говорили... Три тонны.
– Откуда столько? .
– Недавно завод один закрыли оборонный. Склады еще не опечатали... Вот и взяли.
– Потом не хватятся?
– Не... Всё чисто. Полкан1 один знакомый подсобил. Мы ему участочек на Рублёвке в прошлом году выделили. Наш человек...
1 Полкан (жарг.) – полковник.
– Славно. – На лице мэра появилась довольная гримаска. Кожа на лбу сморщилась, глаза превратились в узенькие щелочки, нижняя губа несколько отвисла. Удовлетворенный чем-либо Прудков походил на достигшего неожиданного оргазма самца макаки. – Очень славно... Где разместили?
– Пока на третьей площадке...
– Ага! Кто ответственный?
– Сторож, – хихикнул Павлиныч. – Думает, что это сахар...
– Не стырит?
– Не, не возьмет... Старичок проверенный.
– Смотри у меня! – мэр грозно нахмурился. – Чтоб не получилось как с унитазами.
Завезенные на одну из строек четыре сотни импортных сантехнических агрегатов испарились по вине сторожа, выпивавшего со случайными знакомцами в бытовке и отрубившегося после лозы портвейна с клофелином.
Унитазы подельники собутыльников сторожа загрузили в два КамАЗа и убыли в неизвестном направлении. Мэр с приближенными потеряли двести тысяч долларов.
– Мой человечек будет проверять.
– Хорошо, – лицо Прудкова разгладилось и опять приобрело чуть задумчивое выражение, – я пришлю людей.
– Долго ждать?
– Сегодня или завтра... Подожди меня здесь.
Столичный градоначальник поднялся лифтом на этаж, где был расположен его кабинет, перехватил пробегавшего мимо помощника и одолжил у него радиотелефон.
Помощник не удивился.
Скупость московского мэра была общеизвестна. Он вечно “забывал” расплатиться за обед к ресторане, “терял” кредитные карточки, “случайно” оставлял в машине свой мобильник. За все платили подчиненные.
Но не роптали.
Прудков, воруя сам, не мешал делать бизнес другим. Поэтому небольшие траты не отражались на финансовом благополучии приближенных к московской казне.
Мэр прошел в конец коридора, набрал между народный номер и минуту ждал соединения.
Сигнал радиотелефона был принят спутником связи, переадресован на ретранслятор Москвы и поступил на обычный телефон в обычнейшей московской квартире.
– Это я, – тихо сказал Прудков и вежливо раскланялся с отстраненным Генеральным Прокурором, ходившим каждый день в Совет Федерации, как на работу, и убеждавшим сенаторов вернуть его на должность. – Всё готово... Третья площадка, три тонны... Сахар в мешках... Можно забирать... Да, от Страуса... Лучше сегодня...
Закончив краткую беседу с неизвестным ему в лицо собеседником, мэр отдал телефон помощнику и с достоинством удалился.
Дело было сделано.
Прудков стал богаче еще на сто тысяч долларов и вплотную приблизился к заветной мечте искоренения “черножопого” братства столицы.
А эмиссары Мовлади Удугова получили в свое распоряжение три тонны отличнейшего гексогена. Проблема транспортировки взрывчатки через всю Россию с Кавказа до Москвы была удачно решена.
Оставалось спрятать мешки на заранее арендованном складе и ждать команды из Грозного.
Владислав захлопнул дверцу “мерседеса”, потянулся и неспешно направился к дверям жилконторы, осматривая двор из-за зеркальных стекол противосолнечных очков.
Эдакий ленди на прогулке, никуда не спешащий и наслаждающийся теплым летним деньком.
Когда до крыльца оставалось пройти шагов двадцать, навстречу Рокотову со скамейки поднялся толстяк в сером костюме.
– Владислав Сергеевич?
“Оп-па! И кто это такой? – биолог остановился, чуть повернув корпус для броска вперед. – Раньше я его не встречал. Менты? Вряд ли... Неужели я где-то засветился?”
– Вы, вероятно, ошибаетесь. – Влад вежливо улыбнулся и спружинил толчковой ногой. Толстяк развел в стороны пухлые руки.
– Я не вооружен.
– Ну и что?
– И я не ликвидатор.
– Все так говорят. А потом пукнуть не успеешь, как уже с апостолом Петром прелести ангелиц обсуждаешь, – резонно заметил Рокотов и сделал крохотный шажок вперед.
– Мне нужно с вами поговорить.
– Кто вы такой и почему называете меня чужим именем?
– Владислав Сергеич, – мужчина укоризненно наклонил голову вбок, – перестаньте... Я прекрасно знаю, кто вы такой.
И также знаю, зачем вы сюда явились. Уверяю вас, я на вашей стороне. Поэтому я здесь, а не где-то в другом месте.
– Так кто вы?
– Майор Бобровский Григорий Владимирович, – толстяк двумя пальцами достал из кармана пиджака вишневое удостоверение на длинной цепочке и развернул, – Главное Разведуправление.
– Какой страны?
– Этой, естественно.
– Откуда вы меня знаете?
– Это долгая история.
– Зачем я вам?
– Я собираюсь вам помочь. Восстановить вас в числе живых и прочее, – Бобровский пожал плечами. – Думаю, что отказываться глупо.
“Вроде не врет...” ,
– Ковалевского сейчас нет, – продолжил майор, – и сегодня вряд ли появится.
– Вы и это знаете?
– Конечно, – вздохнул толстяк и вытер потный лоб. – Мы можем где-нибудь побеседовать?
Влад еще раз оглядел майора с ног до головы.
Оружия при нем не видно.
Костюм тонкий, из легкого хлопка. Кобура бы обязательно выпирала.
Но ГРУ – это не милиция, у них помимо пистолетов достаточно хитрых штук, при помощи которых отправить человека на тот свет можно легко и без шума.
– Задерите рукава рубашки до локтей, – попросил Рокотов.
– Зачем?
– Откуда я знаю, может, там у вас “стрелка”1.
1 “Стрелка” – многозарядное специальное устройство для стрельбы на близких дистанциях. Имеет форму и размер толстой авторучки.
– Я же сказал, что не имею отношения к ликвидаторам, – Бобровский послушно обнажил предплечья, – я аналитик, а не полевой агент.
– Вы можете это доказать?
– Как?
– Вот именно – как? – язвительно сказал Влад. – Останавливаете меня на улице и хотите, чтобы я вам поверил. При этом представляетесь сотрудником оч-чень серьезной конторы.
– Я действительно служу в ГРУ. Вот мои документы.
– При современном развитии печатного дела...
– Я знаю. Но так мы ни к чему не придем.
– А вы уверены, что мы действительно друг другу можем быть полезны?
“Чем черт не шутит! Мужик пришел один, чувствуется, что без прикрытия... Нервничает. Это нормально. Вроде говорит правду. Если б им надо было меня взять, так навалились бы кучей. И ничего я своими приемчиками бы не сделал. Группы захвата работать умеют, у них и Терминатор не пикнет...”
Толстяк пожал плечами.
– Вам решать... Я не смогу вас заставить.
– Хорошо. Попробуем договориться. Худой мир завсегда лучше доброй ссоры.
– Надеюсь...
Рокотов приблизился на расстояние вытянутой руки.
– И всё же – как вы меня угнали?
– Я видел вашу фотографию. Это элементарно.
– Согласен, – биолог невесело усмехнулся, – пойдемте. У меня машина рядом. Поедем в какое-нибудь кафе и поговорим.
Бобровский подхватил свой потертый портфель и направился к джипу, ступая в ногу с Владом,
– Я не сомневался, что вы разумный человек.
– А як же! Хомо сапиенс все-таки... – Рокотов нажал кнопочку на брелке. – Вы где остановились?
– В гостинице.
Майор залез в “мерседес” и бросил портфель на заднее сиденье. С недоумением посмотрел на здоровенный бак внутри салона.
– Что это?
– Не обращайте внимание. Маленький прибамбас.
– Куда едем?
– У Петропавловки есть приличное место. Тихо, на открытом воздухе.
– Там не очень дорого? – смущенно спросил Бобровский.
– Пусть вас это не беспокоит, – отмахнулся Влад, – на чашечку кофе у меня как-нибудь хватит...
Белый от ярости Рыбаковский чуть не размазал Пенькова по стене, когда тот сообщил ему пренеприятнейшее известие о провале операции по транзиту “агранов” из Хорватии в Чечню.
Накрылись полтора миллиона долларов, взятые из кассы питерского филиала “Яблока” под честное слово самого Адамыча.
И не только это.
Хуже всего, что чечены не станут никого слушать, а обвинят во всем Рыбаковского. И у него появляется хороший шанс схватить пулю, как за год до этого наелась свинца обожаемая демократами Галина.
По аналогичным причинам.
Адамыч тоже встанет на уши.
Этот правозащитник с внешностью мелкого пакостника на самом деле являлся основным передаточным звеном между сепаратистами и их друзьями как в России, так и за ее пределами. От Адамыча зависели все сделки, с которых Рыбаковский. Юшенкевич, Пеньков, Боровской и иже с ними срывали хороший куш.
А теперь бизнес может гавкнуться.
И Рыбаковскому останется только побираться по старым коре шам-диссидентам да пытаться втюхать лохам свою мазню, которую ни один нормальный человек даже в туалете не повесит.
И всё из-за тупоголового педераста!
Пожадничал, уродец, не снял нормальный склад с нормальной сигнализацией – и на тебе!
Не только десяток чеченов замочили, по и оружие в руки ментов попало.
Главное – непонятно кто.
Один из участников боя поведал Пенькову, что нападавших было человек десять, все как на подбор, двухметровые и одетые в черные комбинезоны.
У страха глаза велики.
– Что сказали мусора? – прошипел Юлик, уставившись на сжавшегося в кресле Руслана.
– Говорят, рано делать выводы...
– Идиот! Я тебя не об этом спрашиваю! Кто стуканул в мусарню?
– Соседи. Как пальба началась, так и позвонили. Там же дома недалеко... И станция.
– Почему никто не видел нападавших?
– Это ты не у меня узнавай. – Пеньков приосанился. – Это твои друзья, ты с ними вопросы решал, .. Мое дело было груз доставить.
– А кто склад снял?
– Ну, я... Но не я ж охрану нанимал. Они сами.
– Ты понимаешь, что попал на бабки?
– На какие бабки? – встрепенулся худосочный журналист – Ты сам виноват! Не думай, что я за тебя отвечать буду! Приедет Адамыч, я всё расскажу!
– Ах ты, педовка! – Юлик схватил руку Пенькова, закрутил и ткнул его лицом в палитру со свежей краской. – Расскажешь, гомик недорезанный?!
– Отпусти! – взвизгнул Пеньков и закашлялся.
Разошедшийся Рыбаковский с наслаждением схватил журналиста за волосы и несколько раз стукнул носом об стол, раскровянив нос.
Руслан засучил ножками и разрыдался.
Юлий брезгливо отшвырнул от себя измазанного красно-желто-синим Пенькова и вытер руки тряпкой.
– Слушай внимательно! Повторять не буду! Виноваты сами чечены. У них там была какая-то стычка, они и начали стрельбу. Кто, что – мы не в курсе. Ясно?
– Адамыч не поверит. – проскулил избитый педераст.
– Поверит, никуда не денется! Нас там не было. А что черпожопые базарят – их дело. Своих покрывают. Мы свое сделали... Где сейчас Абу?
– Убит...
– Вот и хорошо! Значит, так. Склад нашел он. Ты только арендовал. Ты предлагал ему другое место, но он не согласился.
– Я-я-ясно...
– Подбери сопли! Дальше – денег нам Абу передать не успел. Понял?
– Ага, – на разбитом лице Пенькова появилось подобие улыбки.
Сто пятьдесят тысяч долларов можно было оставить себе.
По семьдесят пять на брата.
Руслан попытался сесть.
– Тебе – тридцатник, – заявил Рыбаковский.
– Почему?
– Больше не заработал.
– Так не честно, – слабым голосом возразил журналист. – Я рисковал больше тебя...
– Перебьешься. А попробуешь вякнуть – мамашу свою убогую будешь по кускам от стен отскребывать. Вместе с костылями ейными...
Пеньков опять зарыдал. Юлик швырнул ему в лицо грязную тряпку и пошел к двери.
– Рожу вытри! И помни, что я тебе сказал... Слово скажешь – я историю с Гадиной наружу вытащу. Сядешь сразу.
– Галю не трожь! – патетически воскликнул Руслан.
– Ишь ты! – криво ухмыльнулся Рыбаковский. – Голосок прорезался... Я тебя предупредил, дальше сам сообразишь. Материалы по убийству и твоей роли в нем у надежного человека – Вместе с фамилиями. И полиэтилен из-под бабок с твоими отпечатками тоже у меня. И бандерольки банковские. И свидетель есть, как ты в аэропорту перед прилетом Гали звонил по сотовому...
– Гильбович, сука! – Пеньков залился слезами.
– И не только он, – Юлик ткнул Руслана носком ботинка под ребра. – Так что в случае чего – вешайся.
– Какой же он подонок! – журналист никак не мог успокоиться.
– Такой же, как и ты, – Рыба конскому надоела истерика Пенькова– Иди умойся... И не забудь, что тебе еще сегодня с Артемьевым встречаться...
Когда за старшим товарищем закрылась дверь, Руслан перевернулся на живот и стал жалобно и обреченно голосить, колотя кулачками по полу.
– Кондиционер, говоришь? – Бобровский протер стекла очков. – И больше ничего?
На “ты” они перешли через три минуты нормального разговора.
Майор вкратце изложил, как он вышел на Рокотова., а тот в качестве ответного слова сообщил неизвестные Григорию подробности охоты за ядерным устройством.
Бобровскому чуть не стало плохо с сердцем.
Самое смешное, что сотрудник ГРУ оказался в абсолютно том же, что и Владислав, положении. В блуждающую без надзора атомную бомбу никто не поверит. Особенно, если единственными доказательствами ее существования являются сомнительная фотография и рассказ безумца, которого, согласно документам, нет на этом свете.
– Где бумаги, что ты взял из офиса этого чеченца?
– Дома.
– Поехали. Будем искать не там, где они ее прячут, а там, куда устройство должны привезти. Это наш единственный выход...
Рокотов согласно кивнул.
Глава 14
ПАПУАСЫ И МАМУАСЫ
Доктор Лоуренс Фишборн ссыпал остатки ланча в приготовленный бумажный кулек, вытащил неизменную сигару и с довольным видом откинулся на скамейке.
Профессор Брукхеймер с хрустом потянулся.
– А знаете, коллега, – Фишборн выпустил клуб дыма, – ланчи на природе оказывают на пищеварение крайне благотворное влияние. Так что мы с вами правильно делаем, завтракая не в столовой, а здесь.
– У нас были на то причины.
– Логично. Но внешняя причина вызвала к жизни традицию.
– Разделяю ваше мнение, – Брукхеймер открыл бутылочку грейпфрутового сока. – Лично мое самочувствие, несмотря на все перипетии, только улучшилось... Жаль, что этого нельзя сказать про те проблемы, благодаря которым мы стали завтракать на природе.
– Не скажите. Программа по незаконному производству сложных протеинов свернута. И свернута окончательно. Я сегодня посмотрел последние отчеты геронтологичёского общества... Они неделю назад отказались от работ в этой области и перешли к другой тематике.
– Но это не значит, что направление зашло в тупик.
– Верно. Однако, коллега, сигнал получен. Те, кто за всем этим стоял, ощутили слишком большую опасность разоблачения, – доктор взмахнул рукой с зажатой между пальцами сигарой, – и здесь есть доля нашего участия. Лично меня такое положение вещей удовлетворяет.
– А вам не кажется, что вес это слишком просто разрешилось?
– Ну-у, мы же не знаем деталей... Помимо нас, как мне представляется, в противоборстве принимали участие еще многие люди. Немаловажную роль сыграл некто в Европе.
– “Некто”?
– Тот, кто инициировал разгром лаборатории непосредственно на месте производства.
– А почему вы уверены, что лаборатория разгромлена?
– Прежде всего по причине неполучения уже заявленной партии в тысячу шестьсот миллиграммов.
– Мне об этом ничего не известно, – удивился Брукхеймер.
– Я проверил файлы отдела поставок и заказов, – небрежно ответил Фишборн.
– Но как? К ним же имеют доступ только Криг и сотрудники контрразведки...
– Технический прогресс, коллега. Мой старший внук балуется с компьютером уже десять лет кряду. Для него коды доступа в систему нашего института – пустяк. Взломал за десять минут.
– Вас не вычислят? – обеспокоился профессор.
– Как мне объяснил Робби, сеть института не снабжена программами поиска. Естественно, перед тем, как лезть в файлы, он это выяснил. Каким образом – мне неведомо.
– Взлом информационной сети – серьезное преступление.
– А производство – препарата с использованием малолетних доноров что, не преступление? – Фишборн посмотрел в глаза Брукхеймеру.
– Я не то имел в виду... – профессор поставил бутылочку с соком на скамью. – Не хотелось бы, чтобы Робби хоть как-то пострадал.
– Мы предприняли меры предосторожности. Выход в сеть был осуществлен из телефонной будки в холле “Мариотта”1.
1 “Мариотт” – сеть дорогих гостиниц, оборудованная всеми современным!! средствами связи.
Брукхеймер кивнул.
Лоуренс стряхнул пепел на газон, с наслаждением затянулся и попытался выпустить кольца, как обычно делал у себя в лаборатории, сидя за огромным столом у окна, но легкий ветерок воспрепятствовал образованию фигур из дыма.
– К тому же в файлах отдела поставок и заказов я обнаружил немало интересного.
– Например?
– Целый набор препаратов, нужных для производства избирательных вирусов<
Избирательные вирусы – разновидность бактериологического оружия, основанная на расовых и национальных различиях человека. Избирательный вирус, приводящий к детальному исходу у одной расы, практически не действует на другую. Таким образом можно уничтожить население произвольно выбранного ареала обитания. В настоящее время известно 43 основные расы, имеющие достаточные для "избирательности" генетические различия. Программы по производству данного вида вооружения существовали в СССР, СШЛ. Израиле, Китае, Франции, Бактериологическое оружие в целом и избирательные вирусы в частности запрещены международной конвенцией. Однако разработки, но всей вероятности, не закрыты. В США хранением. производством и изучением избирательных культур вирусов и микробов занимается специальное подразделение химических войск со штаб-квартирой в Форт-Дедрике>.
– Но ведь мы объявили двадцать лет назад, что отказываемся от подобного оружия!
– Мало ли что мы объявляли... – проворчал доктор. – Газы нарывного действия мы тоже якобы не производим. А у меня только за последний год прошли три образца бактериальной взвеси с явными следами нарывного газа последнего поколения. Причем биопсию брали точно не на полигоне.
– Недавно о газовой атаке заявляли представители сербов...
– Я слышал. И не удивился... Балканы для наших медных касок!<
Медные каски (Cooper Helmets) – уничижительное прозвище генералов в США> – опытный участок. Как и Ирак.
– А контроль? Если не соблюсти меры безопасности, можно вызвать эпидемию на весь регион...
– Они считают, что держат руку на пульсе.
– Я в этом сомневаюсь.
– Я тоже. Но дурачки из Комитета начальников штабов придерживаются своего, исключительно “правильного” мнения. После исследования одного образца я составил служебную записку о вероятности мутации измененной кишечной палочки. И предупредил, что остановить распространение будет крайне сложно.
– И что?
– Задумались... Прислали целую кипу протоколов экспериментов и попросили дать независимую оценку. Сейчас над этим работаю.
– Изменения в ядре или в цепочке?
– Присоединение гена...
– А уровень?
– Я сразу поставил четвертый<
Высший уровень биологической опасности. На кем работают с такими культурами, как вирусы Эболы, Лхасса и Кью>. Не хочу рисковать...
– Правильно, – согласился Брукхеймер.
– Хорошо еще, что нет кристаллизации<
Ряд вирусов способен переходить в кристаллическое состояние и преобразовываться в минерал. Из итого следует, что вирус нельзя считать формой жизни в се общем понимании. До сих нор ученые не пришли к ели-ному мнению, что же такое вирус. Кристаллизация вирусов несет в себе особую опасность возникновения неизвестных человечеству заболеваний в случае извлечения на поверхность земли древних порол, могущих содержать и себе подобные структуры, или масштабного таяния ледовых шапок в Арктике и Антарктике. Существует программа по изучению ретровирусов (так называемых протоструктур). но ее финансирование крайне скудно и не отвечает действительным потребностям> -А то Маккензи на пятьдесят первом объекте столкнулся с модифицированным гриппом. Причем, коллега, заметьте – не в кюветах, а прямо на поверхности бетона.
– Всё обошлось?
– Крис мужик опытный. Мгновенно перекрыл все системы вентиляции, согнал персонал с поверхности на нижний этаж и пробил ультрафиолетом. Даже лампы поменяли па сутки. Потом вся охрана месяц с красными рожами ходила.
Ретровирусы также находятся в организме некоторых животных. К примеру, у свиней. Именно с этим связана опасность пересадки донорских органов от свиньи к человеку. При практической генной совместимости не решен вопрос безопасности. Ретровирус, не оказывающий на свиной организм никакого влияния, может мутировать внутри человека и вызвать вспышку смертельной болезни.
– То-то Смайли разорялся, что ему закрыли доступ на “пятьдесят первый”...
– Карантин держали три недели. К счастью, все обошлось, – Фишборн выложил на неубранную салфетку небольшой шприц. – А вот еще интересный предмет.
Профессор повертел шприц в руке.
– И что в нем интересного? Обычная вещь...
– Не скажите... Дело не в форме, а в содержимом.
Брукхеймер поднес шприц поближе к глазам.
– Ультракаин форте. Судя по ампуле, из стоматологического набора.
– В точку! – улыбнулся доктор Лоуренс. – Только там не ультракаин.
– Это я уже понял...
– Модифицированный тубарин1. Вызывает “синдром внезапной смерти” не сразу, а в течение суток. Через сорок минут после введения разлагается на безобидные составляющие. Анализ ничего не показывает.
1 Тубарин – препарат, используемый при хирургических операциях При неправильно выбранной дозесмертелен.
– Лэнгли?
– Нет, АН Б.
– С каких пор они стали участвовать в черных операциях?
– Как Мадлен стала Госсекретарем, так и начали.
– Безумие...
