Герои России - Косово поле. Россия

      Просто и изящно.
      Так происходит сплошь и рядом, как только одна из сторон произносит волшебное слово.
      – Что за товар?
      – Одежда.
      – Угу, – Яичко сделал пометку на листке. – Твои партнеры сейчас где?
      – Поехали готовить машины... Машины – это множественное число. Значит, денег не мало.
      – Куда?
      – На какую-то автобазу возле Парнаса. Искать автобазу на Парнасе бесперспективно. Там их десятки, и две трети принадлежат частным лицам.
      – По тебе не скажешь, что ты коммерсант, – внешне небрежно заявил капитан.
      “По тебе тоже, что ты страж порядка. Скорее, алкоголик со стажем...”
      – Но это мало что меняет, – продолжил Яичко, – подозрения в совершении тяжкого преступления остаются.
      – Но я же вам объяснил...
      – Мало ли, что ты объяснил. Есть свидетели... Да, кстати, – дознаватель осторожно достал из ящика стола прозрачный пакетик и разгладил его ладонью, – ты прокололся...
      – Не понял...
      – Щас поймешь. – Кожа на лбу у Яичко собралась в складки. – Коммерсант, говоришь? Вот и приплыл.
      “Это что-то новенькое...”
      – Склад в Горской знаешь?
      – Какой еще склад?
      – Два-бис, -капитан торжествующе улыбнулся и постучал согнутым пальцем по пакетику, внутри которого белела какая-то бумажка. Это мы обнаружили у убитого в руке.
      – Ну и что? Я в Горской в жизни не бывал и никакого склада там не знаю...
      “У Азада не было с собой никаких записей! Откуда?.. ”
      – Ой ли?
      – Да говорю вам, не знаю я никакого склада! И мужика убитого в первый раз в жизни видел!
      – Ну-ну! – хмыкнул дознаватель. – Это мы еще посмотрим.
      – Послушайте, – Рокотов наклонился поближе к капитану, – есть же экспертиза. На рукоятке ножа должны быть отпечатки. Сравните их с моими, и все дела...
      – Самый умный, да? – Яичко извлек кожаные перчатки и помахал ими перед лицом у задержанного. – На рукоятке отпечатков нет. И ты знаешь почему.
      – Но на мне не было перчаток, – Влад пожал плечами.
      – Верно, на тебе не было. Но они были в кабинке рядом...
      – Это тоже проверяется. Есть одорологическая1 экспертиза. Насколько мне известно. в милиции она проводится.
      1 Одорология – наука о запахах.
      – Что-то ты больно подкованный, – протянул дознаватель, – не иначе заранее готовился.
      – Да ни к чему я не готовился! – Рокотов сыграл раздражение. – О методах производства экспертизы во всех детективах пишут. Не секрет...
      – В детективах многого не пишут, – угрожающе прогудел коллега дознавателя, подсаживаясь поближе к столу.
      Компьютерная игра закончилась полной победой машинного разума над интеллектом милиционера, и тому необходимо было сбросить напряжение.
      “Ага! В детективах менты себя так не ведут... Там они умные и рассудительные. И во время работы не пьют. Стараются изобличить истинного убийцу, а не наезжают на первого попавшегося...”
      – Значит, так, – второй милиционер был настроен решительно, – или ты сам все расскажешь, или пеняй на себя...
      В коридоре загомонили и громко захохотали.
      Рокотов получил чувствительный тычок в бок.
      В приоткрытую дверь просунулась голова.
      – Ну, вы идете?
      – А. Гена! – обрадовался Яичко. – Ты вовремя! Вот гражданин упорствует...
      В кабинет ввалился худощавый мужчина с длинными, как у орангутанга, руками.
      Из коридора послышались удаляющиеся голоса.
      Влад использовал секундную паузу и прислушался. Хлопнула входная дверь, и компания галдящих оперов выбралась на улицу.
      – Этот? – презрительно осведомился Гена.
      – Ну' – Яичко победно улыбнулся. Вошедший подошел поближе.
      – На злодея не похож.
      – Убивец, – пояснил коллега дознавателя и смазал Рокотова открытой ладонью по уху. – Посадил человека на пику и теперь пошел в отказку.
      Судя по поведению троицы, этот спектакль они разыгрывали не в первый раз.
      Влад сделал вид, что ему очень больно и затряс головой.
      Мирные переговоры кончились.
      – Упрямый? – поинтересовался Гена и с хрустом размял пальцы.
      – Не то слово.
      – Что вы себе позволяете? – Рокотов решил подать голос.
      – Сейчас узнаешь! – пообещал Яичко и вышел из-за стола.
      Влад прижался лопатками к спинке стула и напряг мышцы правой ноги, готовясь оттолкнуться.
      – Да что вы от меня хотите?!
      – А ты нам спой, как человека мочканул! – предложил Гена.
      – Как спеть? – “испугался” биолог.
      – Громко! – рявкнул разошедшийся Яичко.
      Рокотов набрал в грудь воздух и заорал:
      – Mama-a! Just killed a man!
      Put a gun against his head,
      Pulled the trigger – now he's head...
      Mama-a-a! Life is just begun...1
      Так, что ли?
      1 Мама! Я только что убил человека! Поднес пистолет к его голове, Нажал на курок – и йот он мертв... Мама! Жизнь только началась... (англ., “Богемская распсодия” песня группы “Queen”).
      Милиционеры застыли в изумлении. Слуха и голоса Владислав был лишен напрочь. Если бы Фредди Меркьюри услышал подобное исполнение своей песни, то. умер бы не от СПИДа, а от ужаса. Особенно после того, как до его ушей долетело бы произнесенное Владиславом слово “мама”, которое прозвучало как “мямя”.
      Первым пришел в себя Гена и широко замахнулся на обнаглевшего “певца”, намереваясь хорошенько приложить ему кулаком в лоб.
      Готовый к атаке Рокотов оттолкнулся ногой и вместе со стулом завалился назад...
 
      От гулкого удара в межэтажное перекрытие закачалась трехрожковая люстра.
      – Сильно они его, – сказал один из патрульных, посмотрев на потолок.
      – С убийцами по-другому нельзя, – заявил прапорщик, разливая драгоценную влагу по стаканам.
      На втором этаже что-то прокатилось по полу, раздался визг и новый мощный удар.
      – Ого! – сержант с лошадиным лицом поднял голову вверх и прислушался.
      – А то! – Дежурный закончил свой нелегкий труд и удовлетворенно осмотрел разложенные на газете припасы – хлеб, лук и колбасу. – Небось, Генка Подопригора развлекается.
      – А они его не убьют? – с опаской спросил молоденький рядовой, отслуживший в милиции только две недели.
      – Не беспокойся...
      – Убьют – похоронят! – заржал сержант.
      Наверху кто-то забубнил, изредка прерываемый вопросами собеседника. Слов было не разобрать, но, судя по тону, допрашиваемый изливал душу и каялся во всех смертных грехах.
      – Пошло на лад дело! – Прапорщик поднял стакан. – Ну, за нас!
      – За ментовскую дружбу! – поддержал сержант.
      На втором этаже хлопнула дверь кабинета, и наступила тишина.
      – Надо Генке налить, – озаботился дежурный, – устал человек...
      Спустя десять секунд дверь в дежурку распахнулась, сержант привстал, намереваясь поприветствовать приятеля, протянул руку и отлетел вбок от удара ребром стопы.
 
      Президент Соединенных Штатов Америки легонько хлопнул Сэма Бергера по плечу и указал на тростниковое кресло, стоящее спиной к лужайке перед Белым Домом.
      Советник по национальной безопасности уместил свой пухлый зад на узком сиденье, принял из рук стюарда-филиппинца в форме морской пехоты стакан чая со льдом и расправил плечи, разминая ноющую с самого утра спину.
      – Как вам последние вести с Балкан? – весело спросил Президент.
      Бергер поморщился. Сообщение Хашима Тачи об успешной операции албанского добровольческого батальона против сербского спецназа его не вдохновляло. Более того, советник подозревал мистификацию. Слишком уж победно выглядели реляции о разгроме двух полков хорошо подготовленных “зеленых беретов”. Особенно силами трех сотен неопытных иностранных добровольцев.
      – Наш албанский друг что-то недоговаривает. И данные радиоперехвата его слов не подтверждают. Разведка не установила никакого усиления активности в радиообмене между сербскими подразделениями в том районе. Всё как обычно...
      – Сербы еще могут не знать о случившемся.
      – Прошли уже сутки, – фыркнул Бергер. – Это маловероятно.
      – Получается, Тачи нам солгал?
      – Возможно... Или их успехи гораздо скромнее. Уничтожат моторизованный патруль сербов, а вопят о двух полках.
      Президент помрачнел. Советник по национальной безопасности умел портить настроение.
      – Тогда как нам реагировать?
      – А никак, – Бергер отхлебнул чаю. – Формально это дело косоваров. Пусть радуются своим успехам. Наши подразделения в сухопутных боях пока не участвуют. Выкажите поддержку освободительной борьбе, подбросьте албанцам немного вооружения и этим ограничьтесь. К тому же мы всё увидим на месте, когда наш контингент войдет в Косово.
      – .Что с переговорами “Тэлбот-русские”?
      – Со скрипом, но движутся в правильном направлении. Спецпредставитель Бориса выставил нам условия по сохранности своих счетов у нас и в Европе. Думаю, нам стоит согласиться.
      – У него большие суммы?
      – Так он же был русским премьером, – усмехнулся Бергер. – Около полутора миллиардов. И деньги продолжают капать. Немного, по десять-двадцать миллионов в месяц, но все же...
      – Какой наш банк в этом участвует?
      – “Чейз Манхэттено. По нашей рекомендации русский вывел деньги со счетов “Бони”1.
      1 “Бони” – “Банк оф Нью-Йорк*
      – Он выполнит договоренности?
      – Несомненно. Милошевич уже практически сдался. Остаются последние штрихи.
      – А Борис?
      – У Бориса сейчас своих проблем по горло, – советник по национальной безопасности поставил стакан на стол, – после импичмента он деморализован. Занимается кадровыми перестановками и обращает минимум внимания на балканскую проблему.
      – Что ж, это нам на руку. Мадам Олбрайт мне докладывала, что Кавказ начинает лихорадить.
      Бергер не любил старую жирную жабу, закрепившуюся на посту Госсекретаря, но отдавал должное ее талантам.
      – Возможно... Более определенно будет видно примерно через две недели, Наши источники сообщают, что мистер Масхадов готовит широкомасштабное наступление в восточном направлении.
      – Русским это известно?
      – Естественно. У них, как и у нас, есть разведка... Но Борис не готов к решительным действиям. Новый премьер тоже.
      – Мы можем как-то повлиять на развитие ситуации?
      – Только опосредованно. Я считаю, что с самого начала столкновений чеченцев с регулярной русской армией нам надо сделать упор на гуманитарный аспект. Обращение с военнопленными, нарушения гражданских прав, бомбардировки мирных поселений... Русское Косово, одним словом. Президент Грузии в обмен на транзит каспийской нефти обещал всемерную поддержку. Для него это единственный шанс сохранить власть. Без трехсот миллионов до конца нынешнего года Грузия окажется банкротом.
      – В Стамбуле мы подпишем договор, – кивнул Президент.
      – Тогда проблема снимается. Одновременно надо поднажать на Международный Валютный Фонд, чтобы активизировать взыскание русских долгов. Камдессю немного упирается, но это традиционное нежелание Франции ссориться с Россией. Им нужен противовес Германии в Европе. – Бергер высморкался. – Хотя с Ведрином1 нам повезло...
      1 Юбер Ведрин – министр иностранных дел Франции, занимающий проамериканскую и социалистически-правозащитную позиции. По неподтвержденным данным, н начале восьмидесятых годов был завербован резидентом Великобритании и передан на контакт американцам согласно договору о взаимопомощи между ЦРУ и Ми-6, Основа вербовки – финансовые нарушения и сокрытие доходов.
      – Да, с ним проблем не возникает, – согласился Президент. – Жаль, что не удается пока договориться с немцами...
      – Менталитет такой, – советник по национальной безопасности склонил голову, – имперские традиции. Однако хочу отметить, что новое правительство удачнее предыдущего. Деньги потрачены не зря...
 
      Падение назад вместе со стулом, несмотря на кажущуюся простоту исполнения, требует специальной подготовки. Дилетант либо разобьет себе затылок об пол, либо свернет шейные позвонки, либо повредит спину. Мало держать голову наклоненной вперед, надо еще уметь падать, распределяя вес туловища равномерно.
      Влад падать умел. отдав тренировкам не одну неделю.
      Когда мутноглазый Гена взмахнул кулаком, биолог оттолкнулся правой ногой и опрокинулся, втянув голову в плечи и одновременно заваливаясь набок.
      Оперативник, естественно, промазал, не удержал равновесие и подставил голову под маховый удар левой ноги задержанного.
      Хряп!
      Квадратный носок ботинка своротил милиционеру челюсть и раздробил скулу. Гена без сознания рухнул на пол.
      Рокотов крутанулся на руках, как танцор брейка, вышел под широко расставленные ноги коллеги капитана Яичко, развернулся на полный оборот, зацепив ступнями лодыжки дознавателя, и раскрутил его тело, как веретено, в полуметре от пола. Несчастный тоненько завизжал и покатился в угол кабинета, по пути дважды врезавшись головой в тумбу стола и в сейф. Там и затих.
      Яичко открыл рот, но моментально оказался скручен и прижат спиной к гладкой столешнице,
      – Повеселились? – зрачки у Владистава сузились в две черные точки. – Теперь моя очередь.
      Капитан захрипел.
      Сопротивление сотруднику милиции в его собственном кабинете – случай из ряда вон выходящий. После этого у задержанного есть только один выход. Коллеги избитого не прощают покушения на сотоварищей и обычно забивают наглеца до инвалидности. Или до смерти, это кому как повезет.
      Яичко похолодел.
      Рокотов чуть-чуть ослабил давление ладони на горло дознавателя.
      – Говоришь тихо, быстро и по существу. Понял?
      – Да, гражданин Борбикю, – выдохнул милиционер, не делая попыток сопротивляться.
      Своя шкура дороже. Задержанный наглядно продемонстрировал, что он умеет. Яичко очень хотел жить. И жить полноценно, а не на больничной койке со сломанным позвоночником.
      В голову дознавателя лезли всякие дурацкие мысли. Что это проверка Управления Собственной Безопасности ГУВД. что задержанный – сотрудник спецподразделения Службы Охраны Президента, что все происходящее – отмщение Господне за издевательства, которым капитан подвергал десятки невиновных людей…
      Влад повернул голову Яичко вправо, что бы тот уперся взглядом в стену.
      – Кто сообщил об убийстве?
      – Позвонили в дежурную часть, – прохрипел дознаватель.
      – Когда?
      – В журнале есть запись. Я точно не знаю...
      – Сколько времени обычно требуется патрульным, чтоб доехать?
      – Минут пять...
      – Почему арестовали именно меня?
      – Вы там были...
      – Ну и что? Там было еще три десятка человек.
      – Бармен указал на вас.
      – Ага! Это уже лучше... Что за глупости со складом ты тут мел?
      – Это бумажка с места происшествия. Была в кулаке у убитого.
      – Сколько человек внизу?
      – Два или три...
      “Достаточно. Больше он всё равно ничего не знает...”
      Рокотов перехватил Яичко за шею и сжал. Секунду дознаватель подергался и потерял сознание.
      Влад проверил у остальных двоих пульс и убедился, что милиционеры остались живы. Эго радовало. Биолог не был настроен убивать стражей порядка, даже несмотря на то, что они были готовы его покалечить при выбивании признательных показаний. Хотя, если бы кто-нибудь из них случайно скончался, Рокотов не стал бы расстраиваться. Ну, не повезло. На войне как па войне. Не он ее начал, и не ему печалиться о погибших. Стражи порядка сами поставили себя вне всякого закона, избивая задержанных, вымогая деньги и фальсифицируя уголовные дела. И ничем не отличались от “обслуживаемого контингента” из числа “отморозков”, даже были хуже, ибо прикрывали свои грехи словами о “служении интересам государства” и действовали от имени этого самого государства.
      Владислав засунул в карман брюк пластиковый мешочек с обрывком бумажки, нацепил валявшиеся на столе у Яичко кожаные перчатки и протер смоченной в одеколоне тряпкой все места, которых мог коснуться пальцами. Отпечатки у него пока не брали. Их снимают при помещении человека в районный ИВС1, местные же отделения не обладают ни дактилоскопическими картами, ни краской.
      1 ИВС – изолятор временного содержания, где задержанный может находиться не более трех суток (в исключительных случаях – до 10 суток). По истечении срока подозреваемому обязаны предъявить обвинение и вынести одно из трех решении: арестовать и отправить в СИЗО (следственный изолятор); взять подписку о невыезде; освободить без предъявления обвинения. ИВС обычно располагается в здании РУВД.
      Покопавшись в куче сваленных на огромном диване вещей, Рокотов извлек серую хлопчатобумажную куртку и обвязал ее вокруг пояса. На случай, если его приметы до момента переодевания будут переданы патрульным экипажам. Те станут искать человека в цветастой зелено-синей рубашке, а он тем временем будет щеголять в белой футболке и серой курточке.
      Теперь надо было прорваться через дежурку на первом этаже.
      Влад несколько раз глубоко вздохнул и неторопливо вышел из кабинета. Держась совершенно естественно и спокойно, как один из сотрудников.
      Но в дверь дежурного помещения он ворвался подобно вихрю.
      От бокового удара ногой стоящий слева сержант отлетел и врезался башкой в железный шкаф.
      Рокотов, не снижая темпа, пробил двумя прямыми ударами вскочившего ефрейтора и оказался нос к носу с громилой-прапорщиком.
      Высокие и широкоплечие люди обычно не боятся маленьких и худощавых. Забывая о том, что “большая дура громче падает”. Вот и вся разница.
      Прапорщик злобно выпучил глаза, намереваясь прихлопнуть наглого коротышку одним ударом пудового кулака.
      Влад быстро взмахнул правой рукой перед лицом противника.
      Со стороны это движение казалось промахом.
      Но только со стороны. Когда возле глаз неожиданно оказывается посторонний предмет, человек совершает два рефлекторных действия – на мгновение зажмуривается и резко вдыхает воздух. Грудная клетка расширяется, и диафрагма выдавливает печень из-под защиты рёбер.
      Сразу за взмахом правой ладони Рокотов нанес короткий удар левым кулаком.
      Прапорщика согнуло пополам, и он грохнулся об пол, ничего не соображая от дикой боли в боку.
      Влад перекатился через стол, сметая на своем пути стаканы и разложенную закуску, и вцепился двумя пальцами в нос открывшего рот рядового. У того из глаз брызнули слезы, он откинул голову назад и получил основанием ладони по шее. Тело рухнуло навзничь. “Вот это „сливка"! – Рокотов хмыкнул, наблюдая, как на секунду побелевший нос молоденького паренька наливается багрянцем. – „Сливка" из „сливок"! Завтра страшно смотреть будет. Гематома что надо... Ладно, с вами, граждане менты, весело, но у меня есть еще другие дела”.
      Владислав сорвал с пояса прапорщика связку ключей, отпер выходящую наружу дверь и подошел к “обезьяннику”, откуда на него преданно смотрели четыре пары глаз.
      – Держите, – ключи со звоном упали внутрь камеры, – освобождайтесь сами... Эти еще с полчасика поваляются. Только чур – оружие не трогать и за мной не бежать. Урою!
      – Все понятно, шеф! – толстяк, запертый в камере по подозрению в мелком мошенничестве, радостно замахал руками. – Сколько нам времени выждать?
      – Минуты три...
      – Спасибо тебе.
      – Всегда рад, – Рокотов вежливо кивнул и вышел в прохладный сумрак питерской ночи...
      Оружие у отключенных милиционеров действительно не тронули.
      Вместо этого пузатый кидала и скорешившийся с ним молодой “стопорило”1 поднялись на второй этаж, вскрыли дверь в один из кабинетов и уволокли десяток уголовных дел, не забыв прихватить и материалы на самих себя. Заодно из отделения пропали изъятые в качестве вещественного доказательства девятьсот долларов и семьдесят три тысячи рублей, по-честному поделенные между мошенником и грабителем.
      1 Стопорило (жарг.) – уличный налетчик.
      Оставшиеся двое пьяниц, прикончив недопитую бутылку водки и закусив остатками колбаски, тихо разбрелись по домам.
      В общем, все задержанные сделали свой маленький гешефт.

Глава 9
КУДА ПОЛЗЕШЬ, ВДРЕНА ВОШЬ?

      В дверь коротко позвонили.
      Сидящий с чашечкой утреннего кофе и газетой Вознесенский удивленно взглянул на часы.
      Восемь двадцать.
      Кого это принесло в такую рань?
      Иван прошел по – длинному коридору, образовавшемуся после того, как он присоединил к своей квартире купленную соседскую, и посмотрел в “глазок”. Оптическое устройство было непростым – на самой двери отсутствовали даже малейшие признаки прикрытого стеклом отверстия. Окуляр диаметром всего два миллиметра располагался над верхним обрезом косяка и передавал изображение по световодному проводу на закрепленный внутри квартиры обычный “глазок”. Приобретенная но совету Димона полушпионская “мулька” себя полностью оправдывала. Вознесенский теперь имел возможность обозревать всю лестничную площадку под углом сверху и был гарантирован от того, что кто-нибудь спрячется за спиной у звонящего или в “мертвой зоне” обычного “глазка”.
      На площадке топтался Димон собственной персоной.
      Заслышав шаги за дверью, верзила поскреб пальцами по деревянной обивке.
      – Откройте, – весельчак-журналист довольно натурально сымитировал хриплый, пропитой голос алкоголика со стажем, – вам денежный перевод...
      Иван засмеялся.
      Чернов вечно что-то выдумывал и прикалывался над окружающими.
      – Здорово, – двухметровый гость шагнул через порог.
      – Привет, – Вознесенский пожал протянутую руку, больше похожую на длань хорошо откормленной горной гориллы. – Что привело тебя в такую рань?
      Журналист захлопнул за собой дверь и прошел .на кухню.
      – Кофе нальешь?
      – Безусловно, – хозяин гостеприимно указал на кресло у окна.
      Однако Димон вместо своего обычного места протиснулся в уголок на узкий диванчик и заворочался, пытаясь разместить ноги, обутые в кроссовки сорок седьмого размера.
      Иван удивленно поднял брови и сунул прозрачный кувшинчик под фырчащую кофеварку.
      – Что это с тобой?
      – Со мной – ничего. А вот с тобой – не знаю, – Димон побарабанил пальцами по столу и достал дорогую кожаную сигаретницу с вытесненным на лицевой стороне золотым вензелем JPS'. – Ты на улицу еще не выходил?
      1 JPS – “John Players Special”, марка элитной фирмы, производящей курительные принадлежности и сигареты.
      – Нет. Но у меня встреча через полтора часа...
      Димон достал маленький спутниковый телефон и протянул Вознесенскому.
      – Звони и отменяй стрелку.
      – Зачем это?
      – Позвонишь – объясню.
      – Ладно, – Иван почесал затылок. – Да я и с городского телефона могу...
      – Не можешь, – жестко сказал Чернов, – и со своей мобилы – тоже. Не будем рисковать.
      – Ты мне объяснишь, в чем дело?
      – Объясню, объясню... Ты давай звони. А я пока покурю...
      Заинтригованный Вознесенский сделал шаг к окну, чтобы перекрытия дома не мешали прохождению телефонного сигнала.
      – Стоять! – резко вскинулся журналист. – Иди в гостиную, где окна на другую сторону выходят. Оттуда и звони.
      – Кто-то у парадной? – сообразил наконец Иван.
      – Ага, – Димон щелкнул зажигалкой, – и по твою душу... Не задерживай, набирай номер.
      Вознесенский быстро ушел в гостиную. Две квартиры, выходящие в разные подъезды, были соединены в одну совсем недавно. Аккурат перед войной в Югославии. Бизнес у Ивана шел успешно, и, несмотря на кризис девяносто восьмого года, он смог себе позволить расширить жилье. Соседям была куплена квартира на озере Долгом, в стене прорубили широкую овальную дверь, сделали косметический ремонт, и Вознесенский с семьей стали обладателями пяти комнат вместо двух. Соседская кухня была переоборудована в кабинет, где стояли только стол, кресло и компьютер, а стены закрывали узкие книжные полки.
      – Готово, – хозяин вернулся к гостю и отдал телефон. – На завтра перебился...
      – Ты ж завтра в Москву уезжаешь..
      – Так я перед самым отъездом и пересекусь с человеком, – пояснил Иван. – там делов-то на полчаса. Документы учредительные посмотреть... Так в чем дело?
      – Рассказываю по порядку, – Чернов обхватил ладонью сразу ставшую миниатюрной кружку, – вчера я был в твоем районе. Ну, общнулся с кем надо и решил мимо тебя проскочить.
      – Меня вчера вечером не было.
      – Знаю. Но речь не об этом. Если б я хотел тебя навестить, позвонил бы... Так вот – заметил я у твоего дома фигню нездоровую. Мальчики какие-то в машинке сидят. “Девятка” серая... И что странно – сзади под стеклом фуражечка такая заметная. Синяя. На манер ментовской, но не ментовская. Тулья под многоугольник заточена. – Димон сделал глоток кофе– Я не поленился, пешочком прошел, вроде мимо... И знаешь, что подметил? Ребятки точно напротив твоего парадняка расположились.
      У Вознесенского по спине пробежала противная дрожь.
      – Такие фуражки охрана консульства носит...
      – И я о том. – кивнул журналист, – не успокоились. Видать, сильно ты их достал.
      – Но зачем?
      – Без понятия. Слухай дальше... Сегодня по утряни я, как последний барыга, встал ни свет ни заря и к твоему дому подъехал. И представляешь – те же лица и та же машинка! Только сегодня их не двое, как вчера, а четверо... Вывод?
      – Меня ждут? – предположил Иван.
      – Умны-ый! Прям Эйнштейн! Али ты подумал, что кого-нибудь еще караулят?
      – Да нет...
      – В том-то все и дело, – вздохнул Димон. – И откуда-то они знают, что ты сегодня на стрелку намылился.
      Вознесенский прищурился.
      – Знаю откуда.
      – Ну?
      – Я вчера о встрече на улице договаривался. Прямо тут, у парадной... А на скамеечке парень сидел. Толстенький. Я еще подумал, что Светку с пятого этажа ждет. К ней вечно мужики бегают.
      – Узнать сможешь? – хищно оскалился Чернов.
      – Не уверен. Помню только общие очертания... Хотя...
      – Значитца, так. Иди к оконцу соседской квартиры. Эти придурки караулят твою старую парадную, о новом выходе они, похоже, не знают. Осторожно посмотри из-за шторы... Потом мне расскажешь.
      Иван вернулся через минуту.
      – Одного я узнал. Он был среди тех, что меня у консульства пинали.
      – Оч-чень хорошо...
      – Что делать будем?
      – А ничего. Путай постоят без толку.
      – Может, возьмем? – предложил Вознесенский, – Ружье у меня есть.
      – А смысл? Ничего им не предъявишь. Скажут, что человека ждали, знакомого... Да, кстати, жена твоя где?
      – Уехала отдыхать с детьми. Через десять дней вернется.
      – Это хорошо.
      – Ты думаешь?..
      – Я ничего не думаю, – жестко отреагировал бывший бандюган. – От этих уродов можно ожидать всего. Они по своим понятиям живут, не по братанским... То, что твоей жены нет. нам на руку. Не будем отвлекаться.
      – Но какого черта меня опять ловить?
      – Значит, что-то нечисто у них... Чего-то боятся. Менты, которых ты загасил недавно, тоже ведь от той конторы были. Вот и думай.
      – Думать тут нечего, – развел руками Иван, – я не понимаю, что им еще от меня надо. Следствие почти сдохло, прокуратура нс шевелится – Как мне объяснили в ментовке, списки сотрудников консульства им не дают... Пройдет месяц-другой, и дело прекратят.
      – Возможно, – согласился Димон, – а возможно – и нет. Чем черт не шутит. Вполне вероятно, что они опасаются продолжения. Нет гарантии, что эту историю не начнет раскручивать какой-нибудь особо принципиальный прокурор из Москвы. Которого, к примеру, задолбали Штаты как государство. Отомстит, так сказать, за югославов...
      – Но тогда меня надо убить...
      – Вот! – Чернов поднял указательный палец. – В точку! Именно мочить и никак иначе. Потому тебе надо на время исчезнуть. И твоя поездка ii Москву как нельзя кстати.
      – Но я ведь вес равно через неделю вернусь.
      – Неделя – срок большой. За неделю, знаешь, каких дел натворить можно. Ого-го! Потом всю жизнь не расхлебаешь...
      – Тебе-то это все зачем?
      – Как тебе сказать... – журналист потер пальцами подбородок, на котором пробивалась двухдневная щетина. – Активная жизненная позиция. Не переношу ублюдков. Я тут думал и пришел к интересному выводу. Сейчас Россия – это огромное Косово Поле. С одной стороны – мы, народ, а с другой – те, кто считает себя властью. Чиновники, менты, прокуратура, так называемые “олигархи”, ворье всех мастей у государственной кормушки, И идет драка... Либо мы их, либо они нас. И от каждого зависит исход. Вот коротко, что я думаю...
      – В целом я с тобой согласен.
      – Еще бы! Ведь ты тоже здесь живешь и всё это собственными глазами видишь.
      – Но методы...
      – А что методы? – Чернов положил на стол кулаки. – Как они с нами, так и мы... Бой без правил. Ты просто мало с изнанкой жизни сталкивался. А я навидался вдоволь. И в прошлом, и сейчас. Вон какой случай ни возьми – беспредел на беспределе. Такое впечатление, что людей специально приучают не верить ни одному слову государства. Самый показательный пример – наша правоохранительная система. Я даже не думал, пока в журналистику не попал, что всё настолько плохо... И не забывай, кем я был до этого. Вроде должен был понимать. Ал нет!
      – Действительно так хреново?
      – Не то слово! – Димон мрачно подвигал густыми бровями. – Впору ментов с прокурорами и судьями к стенке ставить. У нас письма от читателей приходят, по пять сотен в неделю. И почти в каждом – история... Причем, заметь – с документами! Не просто рассказ, а пачка ксерокопий из уголовных дел. Я почитал – так даже мне дурно стало... Сажают народ просто ни за что. Вообще! Ни доказухи, ни свидетелей, ничего... Обвинители – девчонки по двадцать пять-двадцать семь лет, следаки без юридического образования, ляп на ляпе, закон не соблюдается даже в элементарных вещах. Вон недавно... Парня осудили на десять лет якобы за двойное убийство. Терпилы – муж с женой. Мужик к тому же – мастер спорта по боксу в тяжелом весе1. Свидетели говорят о двоих нападавших, а следствие второго не ищет! Представляешь?! Потом терпил завалили из пистолета, а у обвиняемого находят газовик. Интересно, как он из газового ствола мочканул двоих? И вдогоночку – основной свидетель обвинения является шизофреником со справкой. Лечится уже двадцать лет. Вот так-то...