5

— Торговец наркотиками? — переспросил Эйб. — Да ты сам знаешь их не меньше дюжины. Зачем тебе еще?

Он намазал маргарином одну из булочек, принесенных Джеком, и откусил добрую половину.

— Речь идет не о простом торговце, — возразил Джек. — Мне нужен парень, который разбирается в своем деле. Знает все эти синтетические наркотики: из чего их делают, кто что производит.

Джек рассказал Эйбу о своем визите к Роберту Батлеру и вчерашнем приключении на складе.

— Так тебе химика надо? — догадался Эйб, не переставая жевать. — Тогда лучше Крутого Тома никого не найти.

Джеку было знакомо это имя, но с самим Томом встречаться не приходилось.

— Я думал, он занимается только амфетаминами.

— Да, это его основной товар, но он не пренебрегает и всем остальным.

— Думаешь, он знает о «берсерке»?

— Если такой наркотик существует и люди его покупают, Том уж наверняка вычислил, как его делать.

— Стало быть, он мне и нужен. Как его найти?

— Не так-то просто. Том не из тех, кто сидит на месте, — пробурчал Эйб. Достав из кармана рубашки маленький блокнот, он перелистан страницы. — Вот он.

— У тебя есть его телефон?

— Он мой клиент.

Вполне естественно, подумал Джек. Торговцу наркотиками без оружия не обойтись.

— И что же он у тебя покупает?

Эйб саркастически посмотрел на него поверх очков:

— Пиццу, конечно. Что же еще?

— Да ладно тебе, Эйб. Просто мне хотелось бы знать, какое у него оружие.

— А что ты у меня покупаешь, я тоже всем должен рассказывать?

— Нет, но...

— Тогда не спрашивай о таких вещах. Я, как священник, храню тайну исповеди.

Джек скривил рот, но больше расспрашивать не стал. Нет так нет.

Эйб набрал номер, поговорил с минуту и повесил трубку.

— Он согласен с тобой встретиться, но не бесплатно.

— Я что, должен платить, чтобы просто поговорить с ним?

— Он говорит, что он деловой человек. Сто баксов за пятнадцать минут. Он называет это консультацией. Сегодня в два часа. И только вместе со мной, потому что он тебя не знает.

— А с тебя он тоже возьмет сотню?

— Для меня бесплатно, — ответил Эйб, снова вцепляясь в булочку, с которой посыпался мак.

Глядя на Парабеллума, клюющего маковые зерна, Джек прикидывал, как он распорядится сегодняшним днем, а заодно размышлял, кайфуют ли птицы от мака. Если он встречается с Крутым Томом в два, то успеет заскочить к Солу и заказать еще одну партию сюрпризов для завтрашней тусовки у Драговича.

Интересно, как выглядели хоромы серба сегодня утром? Да уж, вид наверняка подпорчен.

6

Все еще бардак, думал Милош, стоя у окна спальни и глядя на свои владения. Но уже не такой, как час назад, а скоро будет и совсем прилично.

Уборщики потрудились на славу, но найти их было непросто. Вчера вечером Милош провисел на телефоне не один час, угрожая, уговаривая и суля золотые горы, чтобы залучить к себе этих людей на выходные, не говоря уже о том, что пришлось предложить тройной тариф и тридцатипроцентную надбавку за срочность.

Но территория должна быть убрана к завтрашнему вечеру, чего бы это ни стоило. Нельзя допустить, чтобы влиятельные обитатели Хемптона увидели его дом в беспорядке.

И ни единого слова о вчерашнем кошмаре не должно просочиться в печать. Впрочем, его люди будут держать язык за зубами: вчера он нагнал на них страху. Гости тоже будут молчать: все они выглядели не самым лучшим образом во время налета.

Что касается уборщиков, то они видели лишь шины и беспорядок и вряд ли догадаются, что здесь произошло. Единственное, что они могут разболтать, — так это то, что пройдоха серб устраивает у себя крутые тусовки.

Милош невольно сжал кулаки. Кто?

Вопрос этот преследовал его всю ночь. Версия о том, что его атаковали некие люди, именующие себя Комитетом по охране окружающей среды Ист-Хемптона, сначала показалась ему абсурдной. Однако когда он осознал, что в результате пострадало лишь его самолюбие, а не он сам, она стала казаться ему более правдоподобной. Тот, кто все это затеял, обладал не только отчаянной смелостью, но и безжалостным и изобретательным умом. И это больше похоже на разъяренных местных жителей, чем на его твердолобых конкурентов. Те скорее сбросили бы ему на голову напалм.

— Можно войти?

Услышав голос Михаиле, Драгович повернулся к двери. Вид у парня был взволнованный.

— В чем дело, Михаиле?

Связист вошел, оглядывая комнату через толстые очки. Надеется застать Чино неодетой, подумал Милош. Но после того как она вчера расхаживала вокруг бассейна в бикини из двух тонких ленточек (Милош не сомневался, что все мужики в доме разглядели ее во всех подробностях), что еще там можно увидеть?

— Помните тот номерной знак, что мы видели вчера на пленке? Я выяснил, кому принадлежит машина.

— Кому?

— Она зарегистрирована на имя Джиа Ди Лауро, проживающей в Нью-Йорке на Саттон-сквер.

— Ты хочешь сказать, на Саттон-Плейс.

— Я тоже сначала так подумал, — проговорил Михайло, приглаживая свои редеющие волосы. — Но потом проверил. Саттон-сквер — это такой маленький отросток Саттон-Плейс в самом конце Пятьдесят восьмой улицы. Всего восемь небольших особняков. Очень престижных.

— Но ты же мне сказал, что звонили из автомата в районе пятидесятых улиц.

Михайло пожал плечами:

— Да, звонок был оттуда.

Милош вспомнил невзрачный «бьюик» на пленке.

— Довольно скромная машина для живущих в таком фешенебельном районе.

— Знаю. Но может быть, она принадлежит их прислуге?

— Возможно.

Милош задумался. Если бы владелица машины жила на Джексон-Хайтс или в Левиттауне, ее можно было бы сбросить со счетов. Но раз эта Джиа Ди Лауро достаточно богата, чтобы жить в таком дорогом районе Истсайда — и всего в тридцати домах от того места, откуда вчера звонил этот вонючий сноб, — значит, она запросто может быть связана с кем-нибудь из его здешних соседей. Следовательно, она или кто-то из ее друзей могут иметь отношение к этому пресловутому комитету.

— Позови сюда Вука и Иво.

Они видели ту парочку на берегу. Пусть поедут в город и посмотрят на эту Джиа Ди Лауро. Если это та самая дамочка, они смогут выяснить имя мужчины.

И если он или она действительно в этом замешаны...

Милош со всей силой уперся кулаком в ладонь.

На память ему вдруг пришли слова «выжженная земля».

7

«А пока думай, как заложить все, что у тебя есть, попрошайничай, занимай, воруй, чтобы вложить все вырученное в ГЭМ».

Слова эти все время звучали в голове у Нади, когда она шла по освещенной солнцем Парк-авеню. Южная оконечность улицы отличалась от ее центральной части в районе Уолдорф, где располагались роскошные особняки. Здесь же была деловая часть города, и вдоль тротуаров тянулись бесконечные офисы и бизнес-центры.

Надя дважды прослушала голосовое сообщение, присланное Дагом, и только потом удалила его. Голос Дага звучал как-то странно. Наверное, потому, что он провел бессонную ночь. Иногда ее пугала его маниакальная одержимость.

Все это отвлекало ее от собственной работы. Правда, успехов здесь пока не наблюдалось. Весь вчерашний день и сегодняшнее утро она анализировала неудавшиеся попытки доктора Монне, и ей стало казаться, что он уже перепробовал все возможные подходы. Надя перечитала все записи своего предшественника. Он предложил свои варианты, но ни один из них не увенчался успехом. И что, черт возьми, хотят от нее? Она была в полной растерянности.

Свернув на Двадцатую улицу, Надя вскоре вышла к таверне «Грамерси».

Пройдя через переполненный передний зал с деревянными полами и голыми столами, она увидела Дага, махавшего ей из второго зала, где на столах были скатерти, а на полу ковры.

В его поцелуе был запах виски, а глаза торжествующе блестели.

— Как тебе удалось найти свободный столик? — спросила Надя, садясь на стул.

«Грамерси» был одним из самых модных ресторанов в городе.

— Конец недели, — объяснил Даг. — Все завсегдатаи уехали за город. Ты будешь пить шардоне?

Надя покачала головой:

— Нет, только чай со льдом.

После обеда она намеревалась вернуться в лабораторию.

— Да брось ты, — улыбнулся Даг. — Надо же отметить это дело.

— Что отметить, Даг? — спросила Надя срывающимся голосом. — Ты звонишь и оставляешь какое-то странное послание, а когда я пытаюсь перезвонить, ни один телефон не отвечает...

— Я всю ночь проторчал у компьютера и решил немного соснуть.

— Понимаю, но все же мне хотелось бы знать, что происходит.

Даг взял ее за руку:

— Извини. Последние два дня я просто выпал из жизни. Когда взламываешь сеть, нельзя работать вполсилы — посидел немного за компьютером, передохнул, перекусил, опять немного посидел. Нет, это как жонглирование, когда запускаешь в воздух все больше шариков. Если поймаешь ритм и будешь беспрерывно их подбрасывать, то сможешь продолжать сколько угодно. Но стоит лишь на секунду остановиться, сбиваешься с ритма, и шарики падают на пол. Приходится начинать все сначала.

Официант принес меню и корзинку с хлебом. Даг заказал Наде чай со льдом.

— Но к чему все это? — спросила она, когда они вновь остались одни. — Ты ведь так рискуешь...

— Потому что меня водят за нос, — криво усмехнулся Даг. — От меня что-то скрывают, и я хочу знать, что именно.

— Но теперь ты успокоился? — спросила Надя, сжав его руку. Она молила Бога, чтобы он ответил утвердительно.

Даг покачал головой:

— Не совсем.

— Но, Даг, ты ведь не собираешься это продолжать? — взмолилась Надя, чувствуя, как у нее сжимается сердце.

Он чуть заметно улыбнулся:

— Нет. Слишком утомительно. Я до сих пор не понимаю, почему компания платит мне комиссионные за товар, который я не продавал, но они, по крайней мере, не обманывают меня, так что здесь я умываю руки. Но ответ на свой главный вопрос — тот, который касается тебя, — я все-таки нашел, и самолюбие мое больше не страдает.

Надя почувствовала неладное.

— Меня? Что меня касается?

— Твое финансирование. Я выяснил, куда идут деньги, предназначенные на исследования.

— И куда же?

— На покупку акций, — ответил Даг с ухмылкой. Он был похож на мальчишку, нашедшего пиратский клад. — Все свободные деньги они пускают на покупку акций компании. — Даг наклонился к Наде и понизил голос: — Давай не будем произносить название компании, ладно? Так, на всякий случай.

Надя посмотрела по сторонам. Уж не думает ли Даг, что за ним следят?

— Нет, я не параноик, — сказал Даг, как бы читая ее мысли. — Но нужно соблюдать осторожность. Ну так вот, я сопоставил время покупок акций с колебаниями их стоимости, и оказалось, что всякий раз, когда их цена падает, они скупают их пачками.

— Поддерживают цену? Но зачем?

— Не имею представления. Но зато я догадался, зачем они сгребают под себя эти акции. Представь: если ты точно знаешь, что акции подпрыгнут в цене, разве тебе не захочется собрать их как можно больше, чтобы ни с кем не делиться?

— Но ведь это незаконно и просто глупо. Они же владельцы компании, значит, у них и так уже есть кучи этих акций.

Даг пожал плечами:

— Человеческая жадность беспредельна. Но главное в том, что они уверены в росте акций. И вот это, моя дорогая, следует принять к сведению.

Надя поймала себя на мысли о возможных источниках кредитования, но тут же спохватилась.

— Зачем? — спросила она с упреком. — Чтобы мы могли воспользоваться украденной информацией и нажиться на акциях?

Даг отвел глаза, потом взглянул на Надю.

— Звучит резковато, — вздохнул он. — Легкие деньги... это такой соблазн. Я ведь не святой. Мне казалось, что это классная идея... получить таким образом деньги на раскрутку и открыть свое дело. Но сейчас, когда ты здесь, мне уже так не кажется.

— Я тоже не ангел с крылышками и уже начала прикидывать, как воспользоваться такой удачей. Мы с мамой зажили бы совсем по-другому.

— Но что нам мешает?

— Совесть, наверное. Хотя многие сочтут нас дураками, если мы упустим такую возможность.

Даг погладил ее по руке.

— С тобой я никогда себя дураком не чувствую.

Надя рассмеялась:

— Сколько виски ты уже проглотил?

Даг молча улыбнулся. Любовь, которую она читала в его глазах, отражалась в ее собственных.

Они немного помолчали. Наконец Надя отважилась задать вопрос, который беспокоил их обоих:

— Интересно знать, а почему они так уверены, что акции взлетят в цене?

— Здесь может быть две причины, — предположил Даг, поднимая два пальца. — Либо их собирается проглотить другая компания, либо... они ждут какого-то прорыва, например нового лекарства, которое завоюет весь рынок. — Даг указал поднятыми пальцами в сторону Нади. — Эй, может быть, это тот самый проект, над которым ты работаешь? Возможно, именно от тебя зависит будущее компании.

От меня? Надя почувствовала, как у нее внутри все сжимается. Если бы Даг знал, как плачевно обстоят дела с этим проектом.

— Ну, если так, — задумчиво произнесла она, — тогда лучше оставить деньги в банке. И я, пожалуй, выпью немного шардоне.

8

— Не знаю, как ты ухитряешься всегда приходить последним, — раздраженно произнес Кент Гаррисон, когда Люк вошел в комнату для совещаний. Кент был втиснут в розовую рубашку гольф того же оттенка, что и румянец на его толстых щеках.

Тебя забыл спросить, подумал Люк, изобразив приветливую улыбку.

— Просто мне везет.

Кент позвонил ему час назад.

— Мы застукали этого мерзавца, — сообщил он и пригласил Люка на экстренное совещание. Больше он ничего не сказал, но Люк догадался, о чем идет речь: программисты вычислили хакера, взломавшего сеть компании.

Кент недобро усмехнулся:

— Чем ты там занимался? Бутылки свои пересчитывал?

Люк остолбенел. Неужели они знают? Он быстро взглянул на франта Эдвардса. Тот выглядел ужасно. Мятая рубашка, всклокоченные волосы, мутный взгляд, отсутствующее выражение лица — наверняка сидит на транквилизаторах.

— Бутылки пересчитывал, — повторил Брэд с вялым смешком. — Неплохое занятие.

— Мне пришлось отложить дела, — объяснил Люк. Очередная ложь. Его единственным делом была упаковка вина. — К тому же я поздно пришел с испытаний.

— Да, да, понимаю, — извиняющимся тоном сказал Брэд. — Ну и как там дела?

Кент протестующе поднял руку.

— Сначала закройте дверь.

— Но сегодня же суббота, — возразил Люк. — Кроме нас, здесь никого нет.

Кент покачал головой:

— Не совсем так. Твоя новая сотрудница с утра сидит в лаборатории.

— Правда? — улыбнулся Люк. Премия в миллион долларов делает свое дело.

Он захлопнул дверь и запер ее на ключ.

— Разве мы не могли обсудить все по телефону?

— Нашу компьютерную сеть взломали, — строго сказал Кент. Наклонившись вперед, он одернул рубашку, обтягивающую его круглый живот. — Очень может быть, что телефоны тоже прослушиваются.

Люк поежился — очень неприятная ситуация, особенно в свете последних событий на складе. Он рассказал своим партнерам о том, что случилось на испытаниях.

— Кто-то шпионил за нами? — испуганно спросил Брэд, вытянув нижнюю губу.

— Не могу сказать точно, — ответил Люк. — Возможно, это просто какой-то бродяга, решивший, что здание пустует. Мы же бываем там раз в месяц.

Брэд повернулся к Кенту:

— Думаешь, он как-то связан с Глисоном?

— С Глисоном? — переспросил Люк, чувствуя, как у него замирает сердце. Он знал только одного Глисона. — Надеюсь, это не наш торговый агент?

— Именно он и влез в нашу сеть, — сообщил Кент.

Люк откинулся на спинку стула.

— О нет.

— Да, — отрезал Кент. Лицо его покраснело. — Наш собственный работник.

— Что происходит с людьми? Где их порядочность? — запричитал Брэд, оглядываясь по сторонам, словно он ожидал найти там ответ. — Сначала Макинтош, теперь этот Глисон. Я этого не понимаю.

— Он выдвинул какие-то требования? — спросил Люк.

Кент потряс головой:

— Пока нет. Но за этим дело не станет.

— Почему ты так думаешь?

— Он взломал финансовые коды.

— Черт! — выругался Люк, закипая. — Я надеялся, что программисты его остановят.

Брэд заерзал на стуле.

— Мы же попросили выследить его, а потом уже остановить. Они всю ночь пытались его поймать. Старший программист сказал, что Глисон классный хакер. Его удалось вычислить только по опознавательному коду его компьютера.

— Не понял, — сказал Люк.

— Он работал на ноутбуке компании! — завопил Кент, ударив кулаком по столу. — Поэтому ему и удалось пробиться в сеть. Этот сукин сын поимел нас на нашем же чертовом компьютере!

— Но зачем ему это? — робко спросил Брэд.

Люк сделал вид, что не слышит.

— Значит, ему известно о нецелевом использовании фонда научных разработок?

Нецелевое использование. Хорошее слово он придумал для обозначения их махинаций.

— Кто его знает, — ответил Кент. — Программисты говорят, он добрался до всех цифр. Если он искал именно их, то его можно поздравить.

— Ну и что нам теперь делать? — вступил в разговор Брэд.

— То же самое, что с Макинтошем, — отрубил Кент, пристально глядя на Люка. — Прибегнем к услугам твоего дружка Пратера.

— Нет, — поспешно проговорил Люк. Хватит с него одного убийства. — Ты же сам говорил, что он ничего не требует и не пытается нас шантажировать. Он...

— Это только вопрос времени, — заметил Кент.

Брэд закивал.

— А зачем тогда он копался в нашей сети?

Люк не нашел что ответить.

— У меня есть версия похуже, — заявил Кент. — Глисон и тот шпион на складе работают вместе — на «Глаксо», «Роше» или кого-нибудь еще.

— По-моему, мы начинаем потихоньку сходить с ума.

— Есть от чего, — подал голос Брэд. — С одной стороны на нас давит этот ненормальный серб, с другой — караулит Управление по борьбе с наркотиками. Просто некуда податься!

Кент хлопнул по столу.

— Послушайте меня. Не важно, кто такой этот Глисон — шпион, аферист или стукач. В любом случае его надо убрать.

— Но ведь речь идет о человеческой жизни, — заметил Люк.

— Да, черт возьми! — заорал Кент, багровея. — О моей жизни! И если мне придется выбирать между своей шкурой и каким-то не в меру любознательным ублюдком, отгадай, за кого я отдам свой голос?

— Подумать только, — тихо сказал Брэд, прикрывая ладонями глаза. — Мы решаем вопрос об убийстве человека, словно голосуем по какому-нибудь незначительному изменению в политике компании.

— Знаешь, что я тебе скажу, — оборвал его Кент. — Второй раз все будет гораздо проще. Мы уже прошли через это один раз. Семь бед — один ответ. — Он поднял руку. — Я голосую за.

К нему присоединился Брэд.

— Я тоже. Не вижу другого выхода, — сказал он, переводя слезящиеся глаза с Кента на Люка. — Но знаете, в кого мы постепенно превращаемся? В шайку Драговичей.

Ужасная правда, прозвучавшая в этих словах, заставила Люка содрогнуться.

— Пропади он пропадом, этот «локи». И зачем я только с ним связался?

— Ты? — взвизгнул Кент, ткнув пальцем в сторону Люка. — А что нам тогда говорить? Это ты во всем виноват! Если бы ты не выеживался с кровью этой скотины, мы бы не сидели сейчас в таком дерьме.

Люк вспомнил прошлую осень, когда дома у него раздался странный телефонный звонок. Некто по имени Сальваторе Рома представился профессором антропологии и посоветовал ему сходить в бродячий балаган, который остановился в местечке Монро на Лонг-Айленде. Профессор Рома сообщил, что среди экспонатов находится странное существо с очень необычным составом крови.

— Сделайте анализ, доктор, — произнес мягкий интеллигентный голос. — Я уверен, вы найдете в этой крови много интересного.

Обзвонив знакомых, Люк выяснил, что в Монро действительно раскинул шатер некий «Дом чудес». Подозревая, что его разыгрывают, Люк, тем не менее, поддался любопытству и поехал на Лонг-Айленд. Увидев странное существо, Люк сначала решил, что это ряженый, однако подделка выглядела слишком уж натурально. Он обратился к Пратеру, но тот и сам не знал, что это за зверь. Поэтому он согласился, чтобы Люк взял у существа кровь на анализ, но потребовал за это плату.

В этой крови Люк обнаружил то, что впоследствии назвал молекулой «локи». Выделив и синтезировав субстанцию, он начал испытывать голубой порошок на мышах и крысах. Результаты оказались весьма настораживающими. Мыши, которые обычно мирно жались друг к другу, вдруг начали бешено носиться и нападать на своих собратьев. Их клетки превратились в маленькие бойни. Крысы, сидевшие поодиночке, ожесточенно грызли решетки, превращая свои морды в кровавое месиво, и злобно кидались на всякого, кто открывал дверь клетки.

Люк попытался разыскать профессора Рому, но ни в одном нью-йоркском колледже такого не оказалось. Он проклинал себя за то, что не взял у профессора никаких координат.

Люк не подозревал, что один из его ассистентов сидит на кокаине. Чтобы подмазать своего поставщика и заработать на лишнюю дозу, тот незаметно стащил несколько проб «локи». Так порошок попал к Драговичу.

Тогда Люк еще ничего не знал. Он был слишком занят, чтобы как следует изучить свойства этой странной молекулы. К тому же «ГЭМ-Фарма» переживала финансовый кризис, и Люку было не до экспериментов.

— И пропади пропадом этот ваш «трисеф»! — в ярости закричал Люк, возвращаясь из прошлого в невеселую действительность. — Не я довел компанию до финансового краха, сделав ставку на одно-единственное лекарство!

— Но решение об инвестировании в «трисеф» было принято единогласно, — напомнил ему Брэд.

— Да, я пошел у вас на поводу, — согласился Люк. — Но только потому, что вы мешали мне работать, приставая со своими проблемами.

Поначалу, когда «ГЭМ-Фарма» торговала аналогами известных лекарственных средств, дела у нее шли прекрасно. Но Кенту с Брэдом этого показалось мало: они мечтали выбиться в лидеры и превратить свою маленькую компанию в крупное фармацевтическое предприятие с собственными научными разработками. Поэтому они решили купить права на мировую продажу нового цефалоспорина третьего поколения, который должен был затмить собой все другие антибиотики широкого профиля. Чтобы выпустить «трисеф» на рынок, компания влезла в долги. Но «трисеф» с треском провалился.

И вот тогда на горизонте появился Драгович с предложением о покупке того самого голубого порошка, с которым экспериментировал Люк. Он сказал, что будет брать у них все, что они сумеют произвести, и продавать где-то за рубежом. Конечно, им следовало быть осторожней. Но тогда они знали о Драговиче лишь то, что писали в газетах, а там он фигурировал как некий блестящий светский персонаж с несколько сомнительной репутацией. И он предлагал им большие деньги...

— Если бы ГЭМ была платежеспособной, когда появился Драгович, мы бы просто подняли его на смех, — продолжал Люк. — Но дела обстояли так, что пришлось выбирать — либо связаться с Драговичем, либо попасть под одиннадцатую статью.

Деньги Драговича удержали бы их на плаву, поэтому они согласились выделить часть своего оборудования на производство вещества, которое Люк назвал «локи».

— Это было то самое предложение, от которого нельзя отказаться, — заметил Кент.

— Но выбор у нас все-таки был, — возразил Люк. — Мы могли послать его подальше и смириться с судьбой. Однако мы предпочли другое.

На самом деле Люк горячо поддержал своих партнеров и с энтузиазмом проголосовал за. Он готов был на что угодно, лишь бы поправить дела компании и спасти свою финансовую шкуру.

— Если бы мы только знали, как он распорядится этим зельем, — вздохнул Брэд.

— Давайте не будем обманывать себя, — сказал Люк. — Вам было известно из моих отчетов, что у мышей и крыс от него в десятки раз повышается агрессивность. И вряд ли вы были столь наивны, чтобы обольщаться насчет Драговича.

Позже Люк узнал, что Драгович испытывал голубой порошок на людях. Он обнаружил, что небольшое количество вызывает необычайную эйфорию, ощущение всемогущества. Большие дозы провоцировали вспышки немотивированного насилия, возникавшие по малейшему поводу, а иногда и без него.

Драгович быстро наладил сбыт среди своих воюющих клиентов и вскоре отправил первые партии товара на Балканы. Слух о новом наркотике распространился со скоростью лесного пожара, и вскоре все вооруженные группировки — в Иране, Ираке, Израиле и Палестине — требовали регулярных поставок.

Драгович организовал в Риме подставную компанию, которая получала «локи» под видом «трисефа». Там его люди набивали капсулы и прессовали таблетки, чтобы потом распространять «локи» по всему миру.

— Ты прав, — согласился Кент. — Но мы-то думали, что он сбывает наш товар кучке воинственных сумасшедших в странах третьего мира, которые поубивают друг друга, и дело на этом кончится.

— Вот именно, — вставил Брэд. — Кто мог подумать, что им будут торговать в каждой подворотне в нашем же собственном городе.

Люк не смог удержаться от смеха.

— Что здесь такого смешного? — повысил голос Кент.

— Надо позвонить мистеру Пратеру и предложить ему в качестве экспонатов парочку моральных уродов.

— Не зли меня, Люк, — прошипел Кент.

— Это несправедливо, — запротестовал Брэд. — Меня всегда это мучило.

— Неужели? — с издевкой спросил Люк. Он чувствовал растущую враждебность к своим партнерам, словно сам наглотался этого чертового порошка. — Я что-то не заметил, чтобы ты стоял в стороне, когда делили прибыль.

Брэд отвел глаза.

На самом деле гигантские доходы, которые приносил «локи», просто усыпили их совесть. Наркотик превратил «ГЭМ-Фарма» в машину по выкачиванию и отмыванию денег. Все доходы от «локи» проходили как прибыль от заграничной торговли «трисефом».

Кент разработал блестящую схему. Компания изготовляла наркотик на своем автоматизированном предприятии в Бруклине, немногочисленные работники которого были уверены, что производят антибиотик. В отчетах ГЭМ он фигурировал как «трисеф», поставляемый огромными партиями в Рим. Там его дробили, расфасовывали и упаковывали. Процедура эта была столь сложной и запутанной, что, когда таблетки возвращались в Америку, проследить их принадлежность к компании ГЭМ было практически невозможно.

К тому же неиспользованный «локи» при каждом новолунии превращался в инертное вещество, что тоже давало гарантию безопасности.

Благодаря «локи» все они баснословно разбогатели, но жили в постоянном страхе, с чувством вины, переходящим в отчаяние.

Они стали настоящими параноиками.

И дело было не только в Драговиче. Несколько месяцев назад Брэд сообщил им о возможности недружественного поглощения другой компанией. Покупка контрольного пакета акций неизбежно привела бы к разоблачению их подпольной деятельности. Чтобы предотвратить такую возможность, они стали скупать собственные акции, используя для этого средства, выделяемые на научные разработки.

Какое роковое стечение обстоятельств!

Люк вздохнул и закрыл глаза. Он представил, как будет сидеть в маленьком сельском кабачке в Провансе с чашкой черного ароматного кофе, а рядом будет греться на солнышке хозяйская кошка.

Через три недели я выхожу из игры. Всего через три недели.

Но если Глисон настучит на них... Мирная картина сельской жизни во Франции сменилась видом тюремной камеры здесь, в Манхэттене.

Люк открыл глаза и посмотрел на Брэда, финансового директора компании.

— Пратер потребует аванс наличными. Сегодня суббота. Где ты собираешься...

— Я достану деньги, — поспешно заверил его Брэд. — Думаю, он возьмет не больше, чем за Макинтоша. После обеда деньги у тебя будут.

— Остается еще один вопрос. У Глисона какие-то отношения с нашей новой сотрудницей.

Кент схватился за голову, взъерошив свою рыжую шевелюру.

— А, черт! И насколько близкие?

— Не могу сказать. Это ведь он рекомендовал ее нам, а уж какие там у них отношения... — пожал плечами Люк.

— О господи, — заскулил Брэд. — Час от часу не легче. А что, если у них роман? Ее ничто не должно отвлекать от работы! Ты должен все выяснить.

Люк поднялся.

— Постараюсь.

— А пока давай собирай денежки, — напутствовал Кент Брэда.

Подходя к двери, Люк услышал, как Брэд простонал:

— Когда же это кончится?

Он совсем раскис.

Продержись еще чуть-чуть, Брэд. Всего несколько недель. А потом можешь хоть на куски развалиться, мне наплевать.

9

— Раз за тебя поручился Эйб, мне этого хватит, — заявил Крутой Том. — Но плату за консультацию давай вперед, если ты, конечно, не возражаешь.

— Выписать чек? — спросил Джек.

Услышав столь нелепое предложение. Крутой Том лишь улыбнулся, обнажив мелкие желтые зубы, похожие на зерна кукурузы, торчащие из гнилого початка.