— Шампанское вполне приличное. Пей, Костя. У нас же сегодня праздник.

— Что-то не хочется. Настроение совсем не праздничное.

Катя продолжала издеваться:

— А где твой боевой дух? Ведь тебя ждут великие дела! Ты должен совершить подвиг во имя прекрасной дамы, прежде чем она выйдет за тебя замуж. Помни об этом!

Костя устало спросил:

— Катя, чего ты от меня хочешь?

— Результата. Способ достижения цели меня мало интересует, — заявила она.

— Я уже шел ради тебя на преступления. Ты же не позволишь мне снова пойти тем же путем? — заглянул ей в лицо Костя.

— Если ты про способ зарабатывания денег, то мое мнение на этот счет тебе известно. Мне все равно, как ты будешь доставать с неба звезды, — жестко ответила она.

— Неужели тебе совсем меня не жалко?

— Как там у классика — «жалость унижает человека»? Так вот, если хочешь, чтобы я стала твоей женой и молчала о твоих темных делишках — стань таким же крутым, как мой папа! Понимаешь, о чем я?

Костя пораженно посмотрел на нее, а Катя подытожила:

— Молчишь? Вот и правильно. Молчание — знак согласия. Сейчас я допью шампанское, ты проводишь меня домой и начнешь действовать. Понятно?

Костя грустно кивнул.

Маша в слезах неслась по улице, растрепанная, в легком платье. Она не видела ничего вокруг, натыкалась на прохожих, не замечала этого и бежала дальше. Алеша бежал за ней. Когда он наконец догнал ее, то попросил:

— Оденься, а то прохладно! И пожалуйста, Машенька, успокойся.

— Не могу. Это все из-за Кати, — сквозь слезы выкрикнула Маша.

— Что такое? Неужели ты ревнуешь меня к ней? Маша не могла успокоиться:

— Нет. Она наговорила мне всяких гадостей! Как можно быть такой лицемерной? Она ведь вовсе не хотела мириться со мной! Пришла специально, чтобы меня оскорбить!

Алеша ласково обнял любимую:

— Милая, Катя, конечно, не сахар, но она тебя не оскорбляла.

Маша отшатнулась:

— Ты что, заступаешься за нее? Я чуть не умерла, когда увидела эти сапоги!

Леша не понял:

— А сапоги-то здесь при чем?

Маша заметила в руках Алеши коробку с сапогами и воскликнула:

— Ты что, взял их?

Маша вырвала коробку из его рук, достала сапоги и выбросила их в мусорный контейнер. Леша пробормотал:

— Ничего не понимаю. Маша, запинаясь, сказала:

— Леша, я не успела тебе рассказать. Тот страшный сон, который мне приснился… Во сне я видела именно такие сапоги!

— Машенька, ты себя накручиваешь. Сон — это всего лишь сон. Не нужно придавать ему такого значения! — попытался успокоить ее Леша.

— Но ведь он начал сбываться! — настаивала Маша.

— Это просто совпадение. Забудь. Я же рядом с тобой — значит, все будет хорошо.

Маша грустно улыбнулась:

— Но ты тоже был в этом сне…

— Пойдем домой! Ты совсем замерзла! Такой вечер холодный!

Вскоре они сидели дома, усталые и грустные.

— Машенька, давай я спущусь в погреб, достану вина, и мы устроим праздник на двоих, — предложил Леша.

Но Маша отказалась:

— Не надо. Я устала и очень хочу спать. Все равно сегодня ничего не получится…

Маша направилась в сторону своей комнаты. Леша тихо попросил:

— Не уходи… Я люблю тебя. Маша устало ответила:

— Леша, иди спать.

Леша взволнованно спросил:

— Скажи, ты обижаешься только на Катю или на меня тоже? Ведь это я уговорил тебя на встречу с моим братом и его невестой…

— А как ты думаешь? — посмотрела ему в глаза Маша.

— Маша, прости меня. Я обещаю — такого больше не повторится, — пообещал Леша.

— Хорошо бы. Такого действительно больше не надо.

— Я люблю тебя, — он ждал ответа. Маша вздохнула:

— Я тоже тебя люблю. Но похоже, что Катя кое в чем была права…

— Что ты имеешь в виду? — не понял Леша.

— Она была первой. А я — всего лишь вторая… Поэтому Катя всегда будет стоять между нами.

Самойлов сидел за столом, он был сильно пьян. Перед ним стояла почти пустая бутылка водки и тарелка, на которой лежал последний соленый огурчик. Самойлов взял бутылку, встряхнул ее и вылил оставшиеся капли в свою рюмку. Выпив, он поморщился и закусил огурцом. Раздался телефонный звонок. Самойлов снял трубку:

—Да.

В трубке раздался голос Буравина:

— Борис, здравствуй, это Виктор. Я подготовил все необходимые документы для раздела бизнеса.

Теперь требуется твоя подпись. Давай встретимся и все окончательно уладим. Самойлов даже протрезвел:

— Хорошо. Встреча должна состояться в офисе. И я требую, чтобы на ней присутствовал вице-мэр города. Как свидетель и как официальное лицо.

— Зачем? Ты что, не доверяешь мне? — в голосе Буравина звучало презрение.

— А как можно доверять человеку, который увел у тебя жену? Обманул один раз, сможешь обмануть еще! — Самойлов резко положил трубку.

В комнату зашел Костя.

— Пап, привет, — окликнул он отца.

— Здорово, коли не шутишь. — Самойлов повернулся к сыну, и Костя увидел на столе характерный «натюрморт»: пустая бутылка из-под водки, рюмка, огрызки соленых огурцов. Костя понял, что отец пьян. Самойлов попытался встать, чтобы подойти к сыну, но у него ничего не получилось. Костя смотрел на него презрительно.

— Отец, что это? Ты опять напился?

— Со мной все в порядке! Ну выпил чуть-чуть, с кем не бывает?

Костя подошел к столу и взял пустую бутылку в руки.

— Я вижу твое «чуть-чуть». Пол-литра как не бывало. Ты что, всю бутылку один уговорил?

— А что такое? Ты меня учить вздумал? Мал еще. Иди отсюда со своими нотациями, — пьяно отмахнулся Самойлов.

— Я-то пойду, мне не привыкать. А вот вы все, кто меня посылает, еще будете у меня с рук есть. Хоть пока вы об этом и не подозреваете.

Самойлов недоуменно посмотрел вслед уходящему сыну.

Катя лежала в кровати, она только что проснулась. В комнату вошла Таисия и присела на краешек кровати:

— Доброе утро, дочка. Как спалось?

— Спасибо, плохо, — капризно отозвалась Катя.

— Что, дурной сон приснился? — сочувственно спросила мать, но Катя сказала:

— Если бы… Нет, дело не в сне. Я вчера виделась с Алешей и Машей. А еще узнала, что они живут вместе!

— А чего ты ожидала? Они же собрались пожениться. И почему тебя это вдруг задело, ты же сама хотела с ними встретиться? — недоуменно посмотрела на дочь Таисия.

— Мама, ты не понимаешь. Одно дело знать, а совсем другое — видеть… Мне так сейчас тяжело.

— Катюша, успокойся. Леша — пройденный этап. У тебя есть Костя, он тебя любит, ради тебя готов на все. Он вполне может сделать тебя счастливой.

Катя недовольно вздохнула:

— Ну, над Костей еще нужно работать и работать. Дрессировке он хоть и поддается, но медленно… Но ты права — я обязательно буду с ним счастлива, назло всем — буду!

Таисия удивленно посмотрела на нее:

— Интересная позиция…

— А Маше этой я все равно спокойно жить не дам! — продолжала Катя.

— По-моему, ты хочешь усидеть сразу на двух стульях. А это мало у кого получалось. — Катя нервно повела плечиком, но Таисия продолжала: — Нельзя одновременно устроить свою жизнь с Костей и испортить отношения между Алешей и Машей. Разберись, что тебе на самом деле нужно, иначе можешь остаться ни с чем.

— А мне нужно все и сразу. Я по-другому не умею, — заявила Катя.

— Ну да. Вчера ты хотела и приятно время провести, и Маше заодно отомстить. Получилось?

— Да, Машке я насолила, — хмыкнула Катя.

— И что, тебе полегчало? — заглянула ей в лицо Таисия.

— Нет, — нехотя призналась Катя.

— Вот именно. Месть — это, прежде всего, наказание для того, кто мстит, — многозначительно подняла палец Таисия.

Катя изумилась:

— И это говоришь ты? Ты, которая учила меня всегда идти до конца, брать от жизни все! Мама, это ты сделала меня такой, а теперь еще и попрекаешь этим? Ну, спасибо тебе! — И она пулей вылетела из комнаты, захватив с собой одежду.

Утро вечера мудренее. Алеша это ощутил на себе.

— Я так рад, что ты меня простила за вчерашнее. Конечно, идея примирить тебя с Катей была не слишком хороша. Да и преждевременна, — сказал он Маше за завтраком.

Она кивнула:

— Не зря же говорят, что утро вечера мудренее. Не только ты понял кое-что важное, но и я. Сегодня мои вчерашние обиды уже не кажутся мне такими значительными. Но одно меня все-таки беспокоит…

— Что? — взволновался Алеша.

— Вроде бы все препятствия позади, и мы с тобой наконец-то можем быть счастливы. А все как будто бы против нас, — упавшим голосом сказала Маша.

Леша взмолился:

— Ну что ты говоришь! Мы с тобой столько всего пережили — и аварию, и похищение. Теперь все нынешние неприятности должны казаться нам комариным писком.

— И тем не менее. Катя мне гадостей наговорила, бабушка против того, чтобы мы жили вместе. Ну почему? Почему все никак не могут смириться с тем, что ты любишь меня? — Машин голос стал жалобным.

— Машенька, перестань. Все не так. И Зинаида Степановна с Сан Санычем уехали специально, чтобы оставить нас одних. Видишь, твоя бабушка уже не против нас, — уговаривал ее Леша.

Маша возразила:

— Ну да. Сама бы она ни за что не уехала. Это ее Сан Саныч уговорил.

— Но несмотря на это, у нас с тобой все хорошо! Я люблю тебя, ты любишь меня. Что может быть важнее? Скоро мы поженимся, и уже никто не скажет нам слово против! — Алеша взял Машину руку в свою и поцеловал ее. — А самое главное, что никто меня не понимает так, как ты.

— Ага, я даже чувствую тебя лучше, чем себя, — улыбнулась Маша.

— О, раз к тебе вернулось чувство юмора — значит, все не так уж и плохо. Милая, да мы же созданы друг для друга! Мы прошли через череду испытаний, и теперь все у нас будет просто замечательно.

Маша мечтательно сказала:

— Мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день…

Леша поспешил добавить:

— Но только через сто лет! А еще лучше — через тысячу!

Алеша и Маша счастливо рассмеялись и потянулись друг к другу с поцелуем. Но тут дверь в кухню открылась, и вошли Зинаида с Сан Санычем. Маша и Алеша удивленно уставились на них. Маша обеспокоенно спросила:

— Бабушка, Сан Саныч, что случилось? Вы же должны быть в санатории. Почему вернулись?

Зинаида отмахнулась:

— Ой, да там санаторий такой — одно название. Ни тебе лечения, ни развлекательной программы. Да и шумно — всю ночь не спала. Так что отдохнуть не получилось.

— Ну, это кому как. По мне, так все было вполне прилично, — начал было Сан Саныч, но Зинаида суровым взглядом прервала его тираду. Потом перевела взгляд на Алешу с Машей:

— Ну, а вы тут без нас как?

— Замечательно! У нас как раз все в порядке, — сияла Маша.

— Вот как… А если поподробнее? — сурово спросила Зинаида.

Алеша и Маша переглянулись, а Зинаида жестами предложила Сан Санычу выйти из кухни. Тот сделал вид, что не понимает, зачем его выпроваживают:

— Зин, ты чего меня выгоняешь? Я устал с дороги, чайку хочу попить. А ты меня — за порог. Я ведь и обидеться могу.

— Бабуль, в самом деле. Напои Сан Саныча чаем. А мы с тобой поговорить всегда успеем, — с этими словами Маша взяла Алешу за руку и потянула в сторону своей комнаты. Зинаида смотрела им вслед с досадой, а Сан Саныч — с довольной улыбкой.

В комнате Маши Леша огляделся и заметил:

— Что-то, я смотрю, комната у тебя тесновата. Вот поженимся, куда двуспальную кровать поставим?

Маша покраснела:

— Что-нибудь придумаем.

— Надо нам поскорее свое собственное гнездо вить. А то присутствие Зинаиды Степановны за стенкой медовый месяц вряд ли украсит, — продолжал рассуждать Леша.

Маша смутилась еще больше:

— Леша, перестань.

— А что я? Я — ничего! Пойми, я не хочу ни с кем делить свою любимую, свою единственную! — Алеша нежно поцеловал ее. — Ты у меня самая лучшая! Самая замечательная. И я хочу сделать тебе сюрприз — достойный тебя. Такой же необыкновенный и восхитительный!

— И что это будет? — глаза Маши вспыхнули живым интересом.

— Узнаешь вечером! Я жду тебя в семь вечера у себя дома, — таинственно объявил Леша.

— А почему у тебя? — удивилась Маша.

— Раз Зинаида Степановна вернулась из санатория, глаз она с нас не спустит. А своих из дома я куда-нибудь выпровожу! — объяснил Алеша. — До встречи, любимая.

Алеша поцеловал Машу и убежал готовить сюрприз.

Вице-мэр и Буравин сидели в офисе и ждали Самойлова.

— Может быть, кофе? Или чай? — предложил Буравин, но Кирилл Леонидович отказался.

— У меня и коньячок есть. Может, по чуть-чуть? — уточнил Виктор.

— Нет-нет, это лишнее. Я ведь здесь присутствую как официальное лицо. Хотя мне было бы удобнее провести встречу в своем кабинете, — вице-мэр был немного недоволен.

Буравин, извиняясь, пояснил:

— Ну, так захотел мой партнер. Без пяти минут бывший…

Открылась дверь, и в кабинет вошел Самойлов — как ни в чем не бывало:

— Утро доброе.

Он пожал руку Кириллу, а Буравину только сухо кивнул, не глядя в глаза.

— Ну что, приступим? Борис, твой партнер приготовил предложения по разделу компании… — приступил к деловой части вице-мэр.

Буравин добавил:

— Но я все-таки еще раз хочу предложить оставить все как есть. Разделение бизнеса в данный момент невыгодно никому.

Самойлов смотрел мимо Буравина. Тот продолжал:

— Мы только что вышли на тот объем производства, к которому долго стремились. Успех нужно закреплять, а не разрушать.

— Своего решения я не изменю, — сухо ответил Самойлов.

— Тогда ознакомься с этим документом, — Кирилл протянул бумагу. Самойлов взял листок с предложением по разделу компании. Бегло проглядел его и разорвал:

— Ничего не получится. Я же говорил, что мне нужны только деньги.

Буравин перешел на официальный тон:

— Борис Алексеевич, вы не первый год в нашем деле и должны понимать, что вынимать деньги из бизнеса — глупо. А живой наличности в таком количестве у нас нет.

— Значит, будем продавать суда, — пожал плечами Самойлов.

Буравин пытался его вразумить:

— Борис, подумай хорошенько. Конкуренты, узнав о нашем дележе, будут покупать суда за бесценок, и мы просто выбросим свое имущество на ветер!

— Конкуренты, говоришь? Конкуренция — это хорошо! Очень стимулирует, — заявил Борис.

Буравин тяжело вздохнул:

— У меня есть последнее пожелание. Я хочу, чтобы «Верещагине» осталось за мной.

— Я тоже хочу, — поджал губы Самойлов.

Буравин взвился:

— Но ты сказал, что тебе нужны только деньги.

— А теперь передумал! Это судно значит для меня не меньше, чем для тебя. Я тоже ходил на нем в свое первое плавание! — задрал подбородок Самойлов.

— Я предлагаю тебе выгодную сделку. За «Верещагино» ты получишь два сухогруза, — предложил Виктор.

Борис пожал плечами:

— По-твоему, он того стоит?

— А по-твоему, нет? Тогда предлагай свои условия. В любом случае, нам нужно его поделить!

Самойлов сухо сказал:

— Знаете что, Виктор Гаврилович. Не все в этом мире делится. Можно поделить деньги, жен, детей… Но «Верещагино» разделить невозможно. Его должен получить кто-то из нас.

— Согласен, «Верещагино» достанется только одному из нас. И это буду я! — громко воскликнул Буравин. — Я держатель контрольного пакета акций нашей компании. И могу предложить тебе за «Верещагино» гораздо больше, чем ты мне.

Самойлов спросил:

— Ты так уверен? Хочешь сказать, что есть предложения, от которых я не смогу отказаться?

— Именно. И вообще, зачем тебе это судно? Ты хочешь сделать из него плавучий музей или заставить работать на себя? Если второе — то есть варианты получше, — Буравин взял листок и написал на нем что-то. Он протянул Самойлову листок, и тот прочитал. На его лице отразилась работа мысли: биться ему за «Верещагино» или согласиться на выгодное предложение. А Буравин дожимал:

— Если ты всерьез намерен развивать бизнес, ты должен подумать о конкуренции. Чтобы быть конкурентоспособным, тебе необходимо не «Верещагино», а суда помощнее!

Самойлов наконец принял решение:

— Я согласен на твое предложение. Подготовь новый контракт.

Кирилл предупредил:

— Виктор, но тогда твоя компания будет стоить дешевле. Приблизительно на пятнадцать процентов.

Самойлов довольно кивнул:

— А моя — соответственно на пятнадцать процентов дороже. Сорок процентов моих против шестидесяти твоих. Я только теперь окончательно понял, кто мы с тобой. Мы — конкуренты.

Костя в аптеке по заказу Левы искал лекарство, которое должно было помочь смотрителю сбежать из тюрьмы. Он нервно рылся в шкафах, вытряхивая из ящиков коробки с ампулами, таблетками.

—» Ну где же этот чертов препарат? Да и был ли он вообще у меня? — бормотал он.

Достав толстенный фармацевтический справочник, он наконец нашел нужное название:

— Так, состав… Угу. Показание к применению… Способ применения и дозы… Передозировка: может вызвать нарушение в работе сердца, тахикардию. Что-то такое точно было.

Костя подошел к дальнему ящику, выдвинул его и на дне нашел баночку. Он вытряхнул на ладонь таблетки, пересчитывая:

— Раз, два, три…

Неожиданный стук в дверь заставил его вздрогнуть. Костя быстро спрятал таблетки в карман куртки, подскочил к окну и выглянул в щелочку штор. Возле аптеки никого не было. Костя облегченно вздохнул — показалось.

Раздраженная Катя шла по улице и никак не могла успокоиться, не зная, на ком можно сорвать раздражение. Подумав, она достала из сумочки мобильник и набрала номер.

Костя как раз приводил в порядок лабораторию, когда раздался Катин звонок. Он поднял трубку:

— Да, Катя. Привет.

— Привет. Ты мне срочно нужен! — не терпящим возражений тоном потребовала Катя.

— Я… я занят сейчас. Давай встретимся позже, — попросил Костя.

Но Катя заявила:

— Ничего, дела подождут. Я важнее. Скажи, где ты, и я приду.

— Я не могу тебе этого сказать. Катя возмутилась:

— Что за тайны? Ты что, не один?

— Нет, что ты. Это совсем не то, о чем ты подумала! — оправдывался Костя.

— Тогда скажи мне, где ты? Я требую! Костя упавшим голосом признался:

— Я в аптеке.

Катя довольно сказала:

— Замечательно. Я как раз рядом, так что скоро буду.

Костя схватился за голову:

— Вот попал!

И он бросился заканчивать уборку в аптеке. Он еле-еле успел прибраться, как зашла Катя.

— Ну и зачем я вдруг тебе понадобился — да еще так срочно? Что-то случилось?

— Ничего особенного. Просто мне захотелось тебя увидеть. Я соскучилась.

Костя далее руками развел:

— Что-то я тебя не пойму — то ты меня гонишь взашей, а то вдруг жаждешь видеть сию же секунду. Ты ведешь себя непонятно и нелогично!

Катя игриво улыбнулась:

— Ой, ну ты-то хоть не читай мне нотаций! Я такая, какая есть, и именно такой ты меня и любишь.

Костя сокрушенно вздохнул, а Катя, загадочно улыбнувшись, повела плечами:

— Холодно тут у тебя. Чувствуется, что здесь давно уже никто не бывает.

Катя взяла Костину куртку и накинула ее.

— Кстати, а что ты делаешь в аптеке? Ты же ее продал! — Катя вопросительно смотрела на Костю, но тот не знал, что ответить.

— Костя, ты мне соврал? Ты не продавал аптеку? — предположила Катя.

— Ну что ты, зачем мне тебя обманывать? Я продал это заведение. К сожалению… Хотел бы назад вернуть, да не получится.

Катя открыла рот, явно намереваясь задать Косте еще один вопрос, но он опередил ее:

— Кстати, хочу тебя обрадовать. Я придумал, как можно быстро заработать немалые деньги.

Катя приготовилась слушать:

— Ну, расскажи.

Костя понял, что попал в свой собственный капкан.

— Но ведь ты говорила, что тебя интересует результат, а не способ.

— Ну ладно, не рассказывай, — милостиво позволила Катя, и Костя облегченно вздохнул. Катя опустила озябшие руки в карман Костиной куртки и нащупала там лекарство. Достав его, она удивленно взглянула на Костю:

— Костя, ты что, заболел? От чего это лекарство?

— Нет-нет. Я здоров. А это вообще не медикамент, так, биодобавка. Общеукрепляющая, успокоительная ну и так далее, — начал выкручиваться он.

— Успокоительная? Значит, от нервов помогает? Так это именно то, что мне нужно, — и, как ни в чем не бывало, Катя тут же быстро распечатала коробку и сунула в рот таблетку.

Костя бросился к ней с криком:

— Что ты делаешь? Немедленно выплюнь!

Костя заставил Катю выплюнуть таблетку, выговаривая:

— Ну что ты как маленькая — тянешь в рот всякую гадость. Это же серьезное лекарство. Ты что, решила умереть на моих глазах?

— Но ты сказал, что это успокоительное! — Катя смотрела на него круглыми глазами.

— Я пошутил. Просто не хотел тебя пугать.

— Спасибо за заботу! А если бы я проглотила эту таблетку? Что бы со мной было? — перешла Катя в наступление.

— Да ничего страшного, я же рядом. Промыли бы желудок…

Катя подавила спазм в горле:

— Костя, не продолжай. Расскажи лучше, как это лекарство действует.

— Этот препарат изготовлен из одной редкой травы. Через несколько минут после его приема у человека начинается тахикардия, — углубился Костя в подробности.

Катя спросила:

— А что это такое?

— Сильное сердцебиение. Полное ощущение сердечного приступа.

Катя заинтересованно уточнила:

— Это опасно?

— Скорее — неприятно. Умереть от тахикардии практически невозможно. Но если не знать об этом, можно кончиться от испуга.

Чем больше Костя рассказывал про препарат, тем сильнее загорались глаза у Кати. Было видно, что в ее голове созрел какой-то план, но Костя, захваченный своими переживаниями, не обратил на это внимания. Катя продолжала допытываться:

— А как этот приступ остановить?

— Да сам пройдет через полчасика. А ты должна запомнить одно простое правило: без рекомендации врача никакое лекарство пить нельзя.

У Кости зазвонил телефон, и он извинился:

— Извини, у меня деловой разговор. Я выйду на минутку — в соседний кабинет. А ты подожди меня здесь.

Катя подозрительно ангельским голосом ответила:

— Хорошо.

— Только я тебя очень прошу, сиди тихо и ничего здесь не трогай! Слышишь? Даже не прикасайся ни к чему! — уловив-таки подвох, предупредил Костя.

— Да, милый, — заверила Катя.

Костя посмотрел на нее с недоверием, но все-таки ушел в свой кабинет.

— Слушаю, — сказал Костя.

— Костя, ты мне нужен. Где ты? — Это был Лева. Костя удивленно хмыкнул:

— Интересно. За последние полчаса я слышу эту фразу уже во второй раз…

— Шутим? А дело когда делать будем? — прервал его Лева.

— Я как раз сейчас в аптеке. Препарат уже нашел, — заверил его Костя.

— Хорошо. А что с машиной?

— С машиной хуже. Отец вчера был просто невменяем. Так что поговорить с ним мне не удалось, — с сожалением сообщил Костя.

— Костя, трудности бывают у всех. Нужно уметь их преодолевать. Машина должна быть вовремя! Не вздумай меня подвести!

А Катя, которая осталась одна в лаборатории, не теряла времени даром. Она взяла баночку препарата и достала инструкцию:

— Так. Сердцебиение… У-у-у. Так-так, слабость… Ну, силы ему будут не нужны… Головокружение… Замечательно! — Дочитав и убедившись, что именно это ей нужно, Катя достала с полочки баночку витаминов и быстро пересыпала лекарства из банки в банку.

— Хорошая штучка, пригодится! — довольно улыбнулась она.

Вернулся Костя, после разговора с Левой он был собран, сосредоточен и спешил:

— Катя, извини, но мне надо срочно бежать.

— Конечно, конечно. Я не собираюсь тебя задерживать. — Катю это устраивало, она боялась, что может как-то выдать себя.

— А если тебе нужно что-нибудь успокоительное, для нервов, могу предложить валериановых капель! — Костя пошел к шкафчику с лекарствами и достал пузырек с валерьянкой. Он протянул его Кате, но она отрицательно покачала головой. Костя пожал плечами:

— Почему? Совершенно безобидная вещь.

— А я, Костенька, уже успокоилась. Я девушка здоровая, поэтому без лекарств могу прийти в себя, — объяснила Катя.

— Ну, как знаешь.

Когда они вышли из аптеки, Костя поинтересовался:

— Ты сейчас куда?

— А ты? — задала встречный вопрос Катя.

— По делам. — И Костя неопределенно махнул рукой.

— Значит, мне туда, — решительно сказала Катя, показывая в противоположную сторону.

Ранним утром Андрей проснулся в каморке смотрителя. Встав с кровати, он сладко потянулся и, как всегда, сделал легкую зарядку. Решив, что пора переходить к водным процедурам, Андрей подошел к шкафчику и достал оттуда полотенце.

Угол полотенца зацепился за заднюю стенку шкафа. Андрей несколько раз дернул полотенце и наконец освободил его, при этом стенка шкафчика отвалилась и Андрей увидел за ней какую-то нишу.

Он протянул руку и достал из ниши мягкий предмет. На первый взгляд ему показалось, что это грязная тряпка, но, приглядевшись, он понял, что держит в руках старый туристический рюкзак. Андрей изменился в лице, внимательно изучая рюкзак и шепча про себя:

— Неужели это он?..

Маша сидела в своей комнате на диване в обнимку с подушкой, поджав под себя ноги, и беседовала по телефону с Ксюхой:

— Да, Ксюша, именно свидание! Я еще не знаю, что Алеша придумает, но уверена, что это будет самый романтичный, самый запоминающийся вечер в моей жизни!

— Как здорово! Я тебе немножко завидую. По-белому, конечно! — радостно сказала Ксюха.

— Тебе-то что завидовать? У вас с Женей все прекрасно! — напомнила Маша.

— Да, и я желаю тебе, подруга, чтобы у вас с Алешей тоже была полная гармония!

— Тьфу-тьфу, боюсь сглазить, так и есть! — рассмеялась Маша.

— Так тому и быть! Слушай, Маш, а ты хочешь, чтобы я во время вашего романтического свидания передала вам музыкальный привет? — неожиданно предложила Ксюха.

— По радио? — растерялась Маша.

— А как же еще? Вдруг вам захочется включить мою радиостанцию ровно в пять часов?

— Ой, не знаю, не знаю, не обещаю! — со смехом сказала Маша.

— Ладно! Специально не запоминай, но… я о вас буду помнить… И обязательно найду для вас в своей фонотеке что-нибудь лирико-эротическое…

— Вот как? Хулиганка! Ксюха, я уже покраснела! — воскликнула Маша.

— Красней, красней, я все равно не вижу. Обнимаю тебя, пока! — рассмеялась в ответ Ксюха.

— Пока. Спасибо за поддержку, подруга.

Маша положила трубку и еще некоторое время задумчиво улыбалась.

Марукин приветствовал следователя, который сидел за столом, заваленным папками:

— Привет, Григорий Тимофеевич!

— Пятый раз уже здороваешься, Юрий Аркадьевич, — оторвался от дел Буряк.

— Беспокоюсь о деле, — пояснил свое поведение Марукин.

— Ты про Михаила Родя? — уточнил следователь.

— Конечно, о ком же еще, — кивнул Марукин. — Что вы собираетесь сейчас предпринять?

— Да ты понимаешь, Юрий Аркадьевич, улик-то у нас с тобой маловато, — хмуро ответил следователь.

— Но есть же, — воскликнул Марукин.

— Есть. Но все они — косвенные. И одного чистосердечного признания маловато. Да и не тот это персонаж, Михаил Родь, чтобы публично каяться перед нами, — заключил следователь.

— Да, он крепкий орешек. Ну да не таких раскалывали! — снова кивнул Марукин.

— Юрий Аркадьевич, мы с тобой не в киножурнал «Хочу все знать» играем, а серьезное преступление расследуем, — серьезно заметил следователь. — Тут нужно быть бдительным и осторожным, как саперу на минном поле.

— И что вы предлагаете? — Марукин почесал затылок.

— Не предлагаю, а предполагаю, что на маяке нужно провести повторный обыск. Так сказать, в связи со вновь открывшимися обстоятельствами.

— Отлично! Возьмете меня с собой? — попросил Марукин.

— Погоди. Об этом мы поговорим позже.

— Как знаете, Григорий Тимофеевич. Я думал, мы в одной команде, — разочарованно протянул Марукин.

— В одной. Но командир здесь — я, — веско отметил следователь и погрузился в дела.

Самойлов и Леша столкнулись у подъезда родного дома и очень обрадовались друг другу.

— Привет, сынок! Соскучился? — обнял сына Самойлов.

— Конечно! Я же говорил, что часто буду тебя проведывать, — улыбнулся Леша.

— Вот и замечательно! А Костя где, ты не знаешь? — спросил отец.

Леша покачал головой:

— Не знаю, но, думаю, ему тоже интересно узнать, как все прошло. Надеюсь, ты перед Виктором Гавриловичем держался молодцом?

— Иначе и быть не могло! — гордо поднял голову Самойлов.

— Умница, отец. Что, идем? — открыл перед отцом дверь Леша.

— Идем! — кивнул Самойлов.

Им не терпелось пообщаться. Но только они сели за стол, как появился Костя.

— А, вот и старший пришел. Садись, Костя, я должен вам обоим рассказать о том, как мы будем жить и работать дальше, — начал разговор Самойлов.

— Обязательно сейчас, отец? — Костя нервно ходил по кухне, было видно, что ему явно некогда.

Самойлова это не остановило:

— Обязательно. Мы с Буравиным только что официально поделили бизнес. Тебе неинтересно, что будет с нашим семейным делом? — Самойлова распирала гордость.

— Очень интересно… — безразличным голосом сказал Костя. — Только, может быть, потом, пап?

— Костя, что ты нервничаешь? — забеспокоился Леша.

— Я не нервничаю, я спешу, — отрезал тот.

— Не ожидал от тебя такой реакции. Только пришел и уже торопишься уйти, — обиделся Самойлов.

— Отец, я хочу сказать… — начал было Костя, но Самойлов его перебил:

— Нет. Сначала я скажу. Сегодня я выиграл в лотерею! Произошло замечательное событие, ребята! Вместо своей доли в размере двадцати пяти процентов я получил фактически сорок!